Текст книги "Элита богатства. Исследование психологии супербогатых предпринимателей"

Большинство опрошенных – выходцы из семей среднего класса. Им не было предначертано судьбой стать богатыми. Однако поразительно, что родители 60 % опрошенных были самостоятельно занятыми, что в десять раз выше, чем в целом по Германии. Родители часто были предпринимателями, владельцами малого бизнеса или фермерами – большинство из них не были богаты, но и не работали по найму. Это формировало отношение детей к самостоятельной занятости, и поэтому практически неизбежным было то, что, повзрослев, они займутся собственным бизнесом. Остальные 40 % родителей были либо служащими, либо государственными служащими, и только двое были «синими воротничками».

Важно не недооценивать значение примеров для подражания вне родительского дома. В юности некоторые ныне сверхбогатые люди были впечатлены образом жизни богатых родителей друзей, богатых родственников, воспитанников интерната или богатых соседей. Тем не менее очень немногие ставили перед собой конкретную цель – когда-нибудь стать мультимиллионером. Первые карьерные устремления тех, кто впоследствии стал очень богатым, не слишком отличались от устремлений других детей и подростков.

Как показали предыдущие исследования, рекрутирование элиты богатства существенно отличается от рекрутирования «экономической элиты». Если родители топ-менеджеров, работающих в крупных компаниях, как правило, являются выходцами из крупной буржуазии, а на протяжении всей их карьеры ключевую роль играет габитус, то процесс отбора в ряды элиты богатства совершенно иной. Верно и то, что школьное и университетское образование не сыграло решающей роли для этих сверхбогатых людей.

Хотя большинство опрошенных получили качественное школьное и высшее образование, в этом отношении они ничем не отличались от многих своих сверстников. Их успеваемость во время обучения, как правило, была средней. Нет никакой зависимости между успеваемостью в школе или вузе и уровнем богатства, которого эти люди достигли в дальнейшем. Те, кто добился наибольших успехов в школе или университете, не вошли в высший эшелон богачей. Треть из тех, кто впоследствии накопил значительное состояние, не учились в университете, а 15 % даже не окончили среднюю школу.

Теория неформального обучения утверждает, что около 70 % всего человеческого обучения происходит вне формальных учебных заведений[682]682
  Dohmen, Das informelle Lernen, 7.


[Закрыть]. А теория неявного обучения гласит, что процессы обучения часто происходят неосознанно и не направляются сознательно. Разумеется, такое обучение может происходить и в рамках формального контекста. Многие из тех, кто стал очень богатым, были бунтарями. Еще в школе они научились вступать в конфронтацию, противостоять господствующим нормам и поведенческим стандартам, отстаивать свои интересы перед авторитетами. Это принесло им пользу в дальнейшей жизни и стало ранним признаком их нежелания подчиняться и способности идти против течения, что было отмечено как характерная черта многих людей, ставших предпринимателями (подробнее см. главу 19). Они также научились брать на себя ответственность. Респонденты часто рассказывали о том, что были старостами классов или представителями учеников, издавали школьные газеты или организовывали политические инициативы.

Однако еще большее значение имела их внеаудиторная деятельность. За редким исключением, все опрошенные либо занимались спортом, либо зарабатывали деньги нетипичным, предпринимательским способом. Из 45 сверхбогатых людей только шесть человек не имели опыта ни в одной из этих сфер. Более половины опрошенных занимались спортом в школьные годы. Во многих случаях спорт был для них гораздо важнее учебы. Как спортсмены, они учились справляться с победами и поражениями, побеждать соперников; учились переносить разочарование и вырабатывали уверенность в своих силах. У тех, кто занимался командными видами спорта, также развивались навыки работы в команде. Однако большинство опрошенных занимались не командными видами спорта, а были индивидуальными спортсменами.

Это были легкоатлеты, лыжники, конники, пловцы, теннисисты или дзюдоисты. Они добивались впечатляющих спортивных результатов, завоевывали титулы чемпионов округа и земли и даже участвовали в национальных чемпионатах. Но в какой-то момент они признали, что им не хватает генетических задатков, которые позволили бы им выступать на самом высоком уровне. Другие были вынуждены оставить спортивную карьеру из-за травм.

Поражает и то, как эти состоятельные люди зарабатывали деньги без отрыва от учебы в школе или университете. Обычная работа для подростков или студентов, т. е. почасовая оплата, была исключением. Рассмотрение их разнообразных идей и инициатив обнаруживает огромный творческий потенциал. Они продавали всё: от косметики до домашних зимних садов, от нефирменных колесных дисков до автоматических автомоек, от подержанных автомобилей и мотоциклов до страховых продуктов и закрытых паевых фондов, от животных, которых они сами разводили, до ювелирных изделий, от самостоятельно собранных радиоприемников до подержанных автомагнитол. Несомненно, этот опыт сформировал молодых людей, которые впоследствии стали предпринимателями. Они учились организовывать, продавать, мыслить как предприниматели. Они учились – часто бессознательно – и приобретали те неявные знания, которые так важны для любого предпринимателя или инвестора. А их ранний предпринимательский опыт стал идеальной подготовкой к созданию собственного бизнеса в более зрелом возрасте.

10. Мотивация к самостоятельной занятости

В начале своего пути к богатству опрошенные столкнулись с решением о создании собственного бизнеса. Среди этих сверхбогатых людей 40 из 45 человек всю или почти всю жизнь были самостоятельно занятыми. Пятеро опрошенных, для которых это не так, являлись членами совета директоров или управляющими компаниями, либо владели акциями этих компаний, либо были успешными инвесторами наряду со своей основной профессией. При этом трое из них относились к низшей категории богатства (от 10 до 30 млн евро), а двое – к более высокой (от 30 до 100 млн евро).

Научные исследования богатства показали, что большинство богатых людей являются предпринимателями. Это в еще большей степени относится к сверхбогатым людям, поскольку накопить чистые активы в десятки и сотни миллионов евро, будучи наемным руководителем, в Германии не так-то просто; это под силу лишь небольшой группе членов советов директоров компаний, входящих в фондовые индексы DAX, MDAX, или компаний сопоставимого размера. С одной стороны, самостоятельная занятость является необходимым условием для того, чтобы стать богатым, с другой стороны, большинство самостоятельно занятых никогда не становятся богатыми – совсем наоборот. Вероятность неудачи настолько высока, что, как уже говорилось в пункте Б параграфа 3.2, исследователи приложили немало усилий для объяснения того, почему люди выбирают самостоятельную занятость, даже если они сталкиваются с неблагоприятным соотношением риска и вознаграждения.

Одно из объяснений этого состоит в том, что «многие предприниматели – это люди, не способные ужиться в организациях, трудные сотрудники, которые открывают собственную фирму, потому что не желают подчиняться авторитетам и считают трудным работать в заранее структурированной среде»[683]683
  Hisrich, Langan-Fox, and Grant, «Entrepreneurship Research and Practice», 582.


[Закрыть]. Именно их «неспособность подчиняться авторитетам и принимать организационные правила побудила их стать предпринимателями»[684]684
  Kets de Vries, «The Dark Side of Entrepreneurship».


[Закрыть].

Можно ли подтвердить эту теорию организационной неуживчивости для сверхбогатых людей? Респондентам задавали вопрос о мотивах, побудивших их выбрать самостоятельную занятость. В частности, предпринимателей, ранее работавших по найму, спрашивали, могли ли они представить себе процветание в существующей компании – или нет. Ответы были самыми разными. В первом разделе данной главы представлены сверхбогатые люди, которые никогда не могли представить себя работающими или преуспевающими в качестве наемных работников и, более того, часто говорили, что им было бы трудно вписаться в структуру существующей крупной компании.

Однако оказалось, что есть еще одна группа, к которой все это не относится. Эти люди, о которых идет речь во втором параграфе данной главы, начинали как наемные работники, быстро поднимались по карьерной лестнице и, возможно, продвигались бы и дальше. Однако в какой-то момент они уволились, потому что подъем по карьерной лестнице занял слишком много времени или потому что они поняли, что их потенциал заработка в качестве наемных работников слишком ограничен.

Наконец, есть и третья группа, для членов которой вопрос о том, быть ли им наемными работниками или самостоятельно занятыми, никогда не возникал. Часто их родители уже были самостоятельно занятыми, они зарабатывали деньги вне школы или университета, поэтому идея работы по найму никогда не рассматривалась ими всерьез. Или же они были детьми предпринимателей, которые знали, что рано или поздно придут в семейный бизнес, и никогда всерьез не рассматривали альтернативу. Эта группа рассматривается в третьем параграфе данной главы.

Гипотеза об организационной неуживчивости, определяющая предпринимателей как аутсайдеров, не способных найти свое место в рамках установленных структур и иерархий, оказалась верной и для этого собеседника, который сегодня является председателем совета директоров компании, в которой он также является мажоритарным акционером. Он стал самостоятельно занятым сразу после окончания средней школы. Он рассказал, что у него никогда не было возможности работать по найму, и объяснил это тем, что он – трудный человек, которому пришлось бы «давать таблетки», чтобы он мог работать по найму. Он просто слишком непокорный и слишком много знает.

Респондент 16: Я думаю, что я трудный человек, и в молодости я был еще более трудным. Можно сказать, что мне потребовалось 27 лет, чтобы стать наемным работником. У меня никогда не было ни налоговой карточки, ни расчетного листка. Сейчас я являюсь председателем правления компании, работающей на фондовом рынке, так что формально я уже наемный работник. Вы можете себе представить, что было бы 27 лет назад, если бы я тогда стал наемным работником. Я просто не был готов, не был достаточно зрелым. […] Мне пришлось обломать зубы. Сначала я должен был приобрести тот опыт, который накопил с тех пор. Я бы никогда не добился успеха, если бы кто-то попытался сделать из меня работника. Пришлось бы давать мне таблетки.

Интервьюер: Я полагаю, что это произошло потому, что вы были таким бунтарем.

Респондент 16: Излишне бунтующим, и я всегда знал все лучше других. Прав я был или нет, я всегда был в авангарде, и если авангард был неправ, то и я был авангардно неправ.

Другой респондент несколько лет работал по найму и в конце концов стал управляющим директором муниципальной компании. Хотя он добился успеха, он понял, что в долгосрочной перспективе он не подходит для такой должности. Он там «сходил с ума» и не смог бы продержаться в таком состоянии длительное время. «Я бы попал в психушку». После этого он создал собственную компанию.

Респондент 25: И тогда я уволился, потому что попытка работать как бизнесмен в рамках муниципальной власти может свести с ума. Долго так не протянешь. Я бы попал в психушку. Там не было никакой поддержки. В муниципальном предприятии приходится бороться за каждый сантиметр, за каждый сантиметр свободы. Это изматывает, особенно когда ты всего лишь маленькая мини-компания, какими мы тогда были. […] А потом начались совершенно абсурдные, граничащие с истерикой политические дебаты. Я постоянно находился в мэрии, чтобы встретиться с господином ххх и проверить, что он думает в тот день. Но это был забавный период для меня. Я познакомился со всеми, со всей этой компанией. Это было, конечно, очень интересно для меня. […] А потом я сказал: «Все, с меня хватит, я никогда не сделаю из этого бизнес». Я договорился о выходном пособии, которое они с радостью мне предоставили. Это был своего рода «золотой парашют», если можно так выразиться. На самом деле им не нужно было этого делать, но они были довольны и сказали: «Вы всегда все так хорошо делали, все выстраивали, супер». Поэтому мы договорились о выходном пособии, и я использовал эти деньги для открытия собственного бизнеса. Они заплатили мне 120 000 марок. […] Потом я основал свою компанию.

К первой группе относится и следующий респондент, который во время учебы в университете работал на себя и зарабатывал очень много денег. По этой причине по окончании университета он даже не думал о том, чтобы устроиться на обычную работу. «Я никогда не рассматривал этот вариант». Решающим фактором стало его стремление к независимости. Прежде всего его отталкивала мысль о том, что он может работать на начальника, над которым он чувствует свое превосходство. Он не хотел, чтобы ему приходилось «подхалимничать» и повторять слова начальника. Возможность заработать больше денег, по его словам, никогда не была главным фактором.

Респондент 3: Финансовая сторона вопроса была чисто теоретической. Для меня было важно, чтобы я мог сам принимать решения, чтобы мне не приходилось каждое утро просыпаться и идти куда-то на работу, где кто-то другой говорил: «Вот что ты должен делать». Я хотел решать все сам. Это всегда было важно для меня.

Интервьюер: Я знаю, что у вас не было подобного опыта, но, как вы думаете, есть ли у вас личностные особенности, позволяющие работать в качестве наемного работника, чтобы вам каждый день говорили, что делать? Или это вызвало бы слишком много конфликтов?

Респондент 3: Нет, я бы никогда не смог работать по найму. Я никогда не смог бы сделать карьеру, в этом я абсолютно уверен.

Интервьюер: А почему нет?

Респондент 3: Это только в идеальном мире руководители – замечательные и прекрасные люди, на которых можно равняться. А когда есть такие люди, и ты вынужден спрашивать себя, что это за идиот, и кланяться им, и говорить что-то вроде: «Это еще одна ваша замечательная идея, мистер Смит».

Другой респондент, один из самых состоятельных участников исследования, два года после университета работал по найму. Хотя его начальник был отличным продавцом, в других отношениях он был «катастрофой». В результате этот респондент поставил своего начальника перед двумя альтернативами: либо он продолжит работать в компании на внештатной основе (и при этом сможет работать в других компаниях), либо им придется разойтись.

Респондент 22: Мне довольно быстро стало ясно, что я не хочу делать карьеру в xxx или xxx, а должен что-то делать для себя. Но это не было связано с какими-либо финансовыми целями, о которых вы только что говорили.

Интервьюер: Но вы никогда не думали о работе по найму в долгосрочной перспективе, хотя несколько лет работали ассистентом?

Респондент 22: Да, это было первые несколько лет. Но уже после первых двух лет стало ясно, что это ненадолго.

Интервьюер: Каким вы были сотрудником? Скажем так: есть люди, которые никогда не станут хорошими сотрудниками, потому что они слишком напористы или имеют другие черты характера, которые делают их трудными сотрудниками. Так ли это было с вами или вы в основном были хорошим сотрудником? Или были конфликты?

Респондент 22: Вопрос в том, как это измерить?

Интервьюер: Ну, по степени конфликтности. Приходилось ли вам часто конфликтовать с начальником или что-то в этом роде?

Респондент 22: Определенно, и мой начальник к этому не привык, но, возможно, это пошло ему на пользу. Но я должен уточнить, что это было время сразу после университета. Я пришел к ним сразу после сдачи экзаменов и через два года сказал ему: «Теперь я либо хочу стать самостоятельно занятым, для вас и других, либо мы идем разными путями».

Интервьюер: А что побудило вас стать самозанятым?

Респондент 22: Я хотел добиться того, что, по моему мнению, я мог сделать и чтобы никто не приказывал мне не делать этого. […] Во многих отношениях мой начальник, г-н ххх, был гением. Он был потрясающим продавцом, и я многому у него научился. В то же время во многих отношениях он был катастрофой. В конце концов я пришел к нему и сказал, что такое сочетание – это то, с чем я не хочу иметь дело в долгосрочной перспективе. Сочетание гения и катастрофы – недостаточно прочная основа.

Следующий респондент начал свою карьеру в крупной компании, потому что так хотел его отец, и записался там на программу подготовки руководителей. Всего через четыре недели он покинул компанию и программу обучения. До этого он основал собственную брокерскую контору по продаже недвижимости и быстро понял, что не вписывается в рамки крупной компании. Он считает себя «альфой», и у него возникло ощущение, что компания хочет начать с того, чтобы «сбить с него спесь».

Респондент 40: Я устроился к ним в ноябре. Я обещал это отцу. Было трудно. […] Само собой разумеется, что когда вы записываетесь на программу обучения руководителей и являетесь альфой, то вначале они пытаются сбить с вас спесь. Они хотят сломать вас, потому что ни одной крупной компании не нужны альфы. Итак, ровно через четыре недели я пошел к своему соседу по комнате, который сейчас является одним из моих лучших друзей, мы тогда жили в одной небольшой квартире, это было перед Рождеством, и сказал ему: «Так, я собираю вещи. Я ухожу отсюда». Я хорошо это помню.

Интервьюер: […] Итак, позвольте мне напомнить. У вас уже были проблемы в школе, и вы, вероятно, никогда не смогли бы сделать карьеру в крупной компании.

Респондент 40: Именно так. Именно так.

Интервьюер: Потому что вы были слишком упрямы и настойчивы.

Респондент 40: Совершенно верно. […] Именно так. А потом, чуть меньше чем через шесть недель, я ушел.

Интервьюер: Что послужило толчком к принятию вами этого решения? Что там произошло?

Респондент 40: Мне это совсем не понравилось. Моя душа жаждала совсем для других вещей. Мне вообще не понравилось, в том числе и то, как они привлекали психологов. Каждая презентация снималась на видео и анализировалась на предмет риторики, языка тела, жестов. Это было экстремально, не правда ли? Поэтому я собрал чемодан и уехал в ххх. Материнская компания находилась в ххх, поэтому я отправился к начальнику отдела кадров и поговорил с женщиной, которой сегодня 78 лет и с которой у меня до сих пор прекрасные отношения. […] Я вошел, и она сказала: «Вы не можете просто так уволиться. Когда вы подписывали трудовой договор, вы согласились с тем, что вам придется выкупить контракт, если вы захотите уйти раньше, потому что мы не можем просто взять и заполнить эту должность кем-то другим». И я сказал ей: «У меня нет денег, но я заплачу, как только у меня появятся деньги, но я собираюсь уволиться сейчас». И она попросила меня присесть на минутку. Мы недавно смеялись над всем этим. Она спросила меня, чем я хочу заниматься после увольнения, и я ответил, что хочу открыть риелторскую компанию. Она сказала, что было бы здорово, если бы я мог держать ее в курсе того, как развивается мой бизнес, и ей не приходилось волноваться о выполнении мной пункта о возмещении убытков в моем контракте.

Ряд респондентов начинали как наемные работники, но параллельно с основной работой стали создавать собственный бизнес. Так было со следующим респондентом, который работал ведущим на радио и одновременно самостоятельно занимался риелторской деятельностью. На заработанные деньги он купил автомобиль «ягуар», который демонстративно припарковал возле радиостанции, чтобы показать свою финансовую независимость. Через несколько лет он оставил свою – очень хорошо оплачиваемую – работу на радиостанции и с тех пор необычайно успешен как брокер по недвижимости.

Респондент 6: Я не хотел зависеть от [своего босса] и с первой же крупной продажи купил себе «ягуар». Не потому, что мне был особенно нужен «ягуар», а потому, что я хотел поставить его возле радиостанции и показать своему боссу: «Вы мне совсем не нужны». А он к тому времени уже почти всех выгнал, и его помощник подошел к нему и спросил, не видел ли он, что я езжу на «ягуаре». Тогда он пришел ко мне и спросил, не слишком ли много я зарабатываю, работая на радио. Я ответил: «Нет, но, как вы знаете, у меня есть еще одна работа на стороне». Я почувствовал, что он не может меня тронуть, я почувствовал себя неуязвимым. Конечно, мне нужна была где-то работа. Я страстно желал иметь такую работу, но я хотел независимости. Я хотел показать всем: «Вы мне совсем не нужны».

Следующий респондент сообщает, что в течение короткого времени он работал по найму для проформы, просто потому, что это было условием получения статуса налогового консультанта. Тем не менее он практически не появлялся на работе и в основном делал то, что хотел. Он создал для компании выгодный бизнес и вскоре стал зарабатывать больше своих начальников.

Интервьюер: Значит, вы практически никогда не были наемным работником, ни разу в жизни? Вы сразу начали как предприниматель […].

Респондент 10: Да, я никогда не работал по найму. У меня была формальная работа, потому что я должен был стать налоговым консультантом. Я никогда не мог быть наемным работником. Даже когда у меня была формальная работа, я работал там только полдня в неделю; в основном я делал то, что хотел.

Некоторые из опрошенных весьма уничижительно отзывались о задачах, которые приходится решать рядовым сотрудникам. Следующий респондент ни одного дня в своей жизни не провел в качестве наемного работника и признался, что никогда не мог себе этого представить. Его отталкивала сама концепция почасовой оплаты. Сразу после школы он начал работать биржевым трейдером.

Респондент 12: Меньше всего меня интересовали вещи, которые в силах делать любой идиот. Меня влекло то, на что я мог повлиять или мог контролировать, то, что я мог сделать быстро и эффективно, чтобы заработать столько же или даже больше за меньшее время.

Следующий респондент некоторое время работал в государственной компании. Поскольку он занимался недвижимостью компании, он заключил контракт, предусматривавший участие в прибылях. Как он с гордостью отметил, уже через 12 месяцев он зарабатывал в три раза больше канцлера Германии. Следующее место работы – брокерская компания по продаже недвижимости, где 80 % его зарплаты зависело от результатов работы; в худший год эта сумма составила 1,1 млн марок. Но и это не удовлетворило его финансовых амбиций. Через полгода он открыл собственную фирму – формально на имя жены – по девелопменту недвижимости и приватизации арендуемых квартир.

Интервьюер: В то время [в период работы в государственной компании] вы зарабатывали не так много. У вас была обычная зарплата рядового сотрудника, так?

Респондент 19: В то время я зарабатывал невероятно хорошо, потому что я помогал все это создавать. Нас было семь или восемь человек, и мы очень много зарабатывали на нашем бизнесе, связанном с недвижимостью, а потом мне удалось договориться об участии в прибыли. […] И вот через 12 месяцев, и я это хорошо помню, я заработал в три раза больше, чем федеральный канцлер. Я подумал: «Ты отлично вел переговоры». Мне было очень хорошо.

Интервьюер: То есть даже в качестве работника? В этом отношении вы, по сути, не были наемным работником? Скорее, вы были самозанятым.

Респондент 19: Потом я узнал о [риелтерской компании], и они сделали мне предложение, от которого я просто не смог отказаться. После чего я пять лет был управляющим директором xxx. Даже в самый неудачный год – ’95-й – я заработал, по моим подсчетам, 1,1 млн марок.

Многие предприниматели использовали подвернувшийся шанс и продавали свои компании за большие деньги. Как правило, при этом они ставили условие, что в течение нескольких лет будут продолжать работать в компании, теперь уже в качестве сотрудников в гораздо более крупной структуре. Для многих это оказалось травматичным опытом, как, например, для следующего респондента, который и до и после этого был самозанятым и за эти несколько лет понял, что не приспособлен к жизни сотрудника в крупной компании. Как он сам объясняет, у него «всегда были проблемы» и он постоянно вступал в конфронтацию с наблюдательным советом и другими людьми.

Респондент 20: На самом деле я чувствовал себя довольно некомфортно, пока там работал. Это была одна из проблем во время работы в xxx. Даже если я был на сто процентов уверен в успехе сделки, сначала нужно было заполнить сотни форм и представить все свои предложения на утверждение совета директоров. А к тому времени, когда я получал разрешение на заключение сделки, она уже исчезала. Сделки, которые предполагали быструю интуитивную реакцию и принятие решений, были действительно хороши. А те сделки, которые предполагали заполнение сотен форм и многократного описания всего, в основном заканчивались ничем.

Интервьюер: И тогда вы поняли, что это сводит вас с ума.

Респондент 20: Да, именно так. Это был хороший опыт. Первые два-три года все было хорошо, но затем в какой-то момент понимаешь, что не совсем вписываешься в эту систему.

Следующий респондент рассказал, что в школе он постоянно попадал в неприятности и доводил учителей до бешенства. После школы он прошел стажировку в банковской сфере, а затем поехал учиться в США. Он изучал математику и биологию, но бросил учебу после шести семестров и работал в США инвестиционным банкиром. Он, безусловно, добился успеха, но признается, что и там у него было много «проблем».

Интервьюер: Как долго вы работали в банке, сколько лет?

Респондент 42: Два с половиной года.

Интервьюер: А были ли у вас проблемы во время работы в банке, как в школе? Или что-то было?

Респондент 42: У меня всегда были проблемы с дисциплиной. […]

Интервьюер: Так какую часть своей жизни вы провели в качестве сотрудника? Вы провели там два с половиной года в качестве сотрудника.

Респондент 42: Это были те два с половиной года. После этого я уехал учиться в США, но бросил. […]

Интервьюер: Давайте сделаем шаг назад: как вы полагаете, смогли бы вы сделать карьеру, работая сотрудником в банке, или было бы слишком много проблем? Или в Штатах со временем все стало лучше? […]

Респондент 42: У меня была определенная степень свободы, но время от времени я создавал проблемы, конечно, создавал. Работа сотрудником в большой компании не давала достаточно простора.