Текст книги "Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки"

– Вот вы-то мне и нужны, – слащавым тоном произнесла Донни. – Можете подойти поближе и помочь? – Донни показала рукой на фургон.

Мужчина сменил гнев на милость, видимо вспомнив, как подобает вести себя южанину.

– Ну конечно, я вам помогу, – ответил он.

«О боже», – подумала я и приготовилась в предвкушении развязки.

Мужчина не спеша подошел к фургону. Когда он заглянул в окно машины, Донни ловким движением отстегнула протез и начала бить им незнакомца.

– Вот почему я паркуюсь на местах для инвалидов! – кричала она, подпрыгивая на левой ноге. Мужчина убежал, забыв о том, что собирался купить в «Вол-Март».

Я молча отвернулась, когда Донни подняла платье, чтобы поставить протез на место. Я вела себя так, словно такие вещи происходят каждый день.

– Вздумал меня жизни учить! – бормотала Донни себе под нос.

– Донни, все в порядке?

– Иногда, – сказала Донни, расправляя плечи, – приходится объяснять людям, что к чему.

Я отвезла Донни домой и поехала по Хот-Спрингсу… как вдруг увидела дом своей мечты! Заметила его только потому, что в фургоне Митча сиденье располагалось выше, чем в моей машине. Дорога шла по вершине холма, и из-за деревьев внизу показался стоящий на треугольном участке дом в деревенском стиле, который запросто мог бы оказаться на страницах каталога Sears[36]36
  Каталог американской компании, управляющей несколькими международными сетями розничной торговли.


[Закрыть]. Когда-то по каталогу можно было заказать целый дом. Через пятьдесят с лишним лет дома из каталогов приобретали потрепанный вид, но столярные работы в них всегда были выполнены с большим вкусом. То была точная копия дома моей мечты из журнальной вырезки, висевшей на пробковой доске у меня на кухне.

Он был расположен в той части Хот-Спрингса, где когда-то стремились обосноваться все горожане, пока не началась повальная мода на жилье у озера. Судя по состоянию участка, хозяин дома давно пустил все на самотек. Наверное, после войны этот дом построила семейная пара, которым не было и двадцати пяти: они выбрали планировку в каталоге и решили, что проведут здесь всю жизнь. Я оставила на двери записку для владельцев с просьбой позвонить мне, если они планируют продавать свой чудесный дом.

Владелица дома позвонила мне на следующий день. У нее недавно умер муж, и она хотела переехать в Маунт-Иду.

– Он мечтал об этом доме, – сказала она.

– Его можно понять, – ответила я.

Женщина сказала, что уступит мне дом, если я сразу выплачу две тысячи долларов, а остальную сумму могу отдавать в рассрочку по триста долларов в месяц. Мне показалось, что это судьба: недавно я получила от соцзащиты чек на две тысячи долларов в счет просроченных выплат пособия.

– Меня все устраивает, – сказала я.

– Тогда по рукам.

Эллисон дом тоже очень понравился. И я была по-настоящему счастлива, что могу наконец подарить ей такие условия.

Ситуация в том районе, где мы жили, мало-помалу, но неуклонно ухудшалась. Не так давно на улице кого-то зарезали, и мы, вернувшись домой, обнаружили во дворе огромную лужу крови. Полицейские оставили нам записку, в которой сообщалось, что произошла поножовщина. «Не переживайте», – говорилось в послании. Я смыла кровь водой из шланга.

Когда Митч вернулся в Хот-Спрингс, я попросила его построить мне беседку.

– Где же это? – поинтересовался он.

– Около моего нового дома, – ответила я.

Митч посмотрел на меня как на сумасшедшую, но, по своему обыкновению, ни о чем не спросил.

Мне хотелось выйти за него замуж и стать женщиной, которой есть с кем посоветоваться перед покупкой дома, но увы! Я родилась в марте, и оказалось, что бывшая жена Митча отмечает свой день рождения на день раньше меня. Мне пришлось выслушать, как много денег Митч потратил ей на подарки, мне же он принес лишь букет цветов. В конце концов я сказала, что больше не хочу ничего знать о его бывшей. Я сомневалась, что Митч сделает мне предложение прямо в день рождения, но понимала, что сказала бы «да», если бы это произошло. Поэтому заговорила о женитьбе первой.

– Когда-нибудь мы обручимся, – ответил он. – Но мне кажется, что отдельно друг от друга жить проще.

Однажды он уже обжегся о семейную жизнь и повторять этот опыт не хотел. Меня эти слова задели, но я не подала виду. «Пусть он так и будет мистером Субботний Вечер», – сказала я про себя. Впрочем, мне не надо было объяснять, чего можно ждать от мужчин.

– Только не смей заводить интрижки с какой-нибудь незнакомкой и потом говорить мне, что это ничего не значило, – это будет значить, что ты потерял меня, – пригрозила я ему.

Митч усмехнулся, но все-таки начал строить беседку. Я перевезла пробковую доску с вырезками на новую кухню и подумала, что, кажется, пришло время снять картинку с домом. С этим пунктом я справилась, но не справилась с поисками мужчины, который мог бы заступаться за нас с Эллисон. Эту роль я продолжала играть сама.

Глава восемнадцатая

Воскресный вечер 19 мая 1990 года начинался, как любой другой вечер, пока из-за сильнейшего ливня нам не пришлось свернуть на обочину. Мы с Митчем ехали ужинать в «Богемию», один из наших любимых ресторанов немецкой кухни. Дождь накрапывал весь день, но теперь казалось, что в попытке помериться силой над нашими головами столкнулись сразу три грозы.

Даже привыкший ничего вокруг не замечать Митч почувствовал, что дело плохо, и остановил машину.

– Озеро выйдет из берегов, – произнес он озабоченно.

Митч построил достаточно пирсов, чтобы знать, какую нагрузку они могут выдержать. Я же волновалась о доме, в который совсем недавно переехала.

Мы развернулись. Митч медленно довез меня до дома, а потом сказал, что ему нужно ехать. Он знал, что ему будут звонить по поводу пирсов. С моим домом все было в порядке, и я позвонила Бонни, которая в тепле и безопасности смотрела телевизор вместе с Эллисон.

– По ABC снова показывают «Историю Райана Уайта», – сказала Бонни. – Я решила, что ты оценишь наш выбор.

Этот фильм показывали в прошлом году, но теперь крутили снова, потому что в апреле Райан умер. Это был больной гемофилией ребенок из Кокомо, штат Индиана, заразившийся ВИЧ через переливание плазмы. Об этом стало известно в 1984 году, когда Райану исполнилось тринадцать, и реакция жителей Кокомо была просто ужасной. Выгонять мальчика вилами из города они не стали, но создали петицию и добились его исключения из школы. Райан был чудесным ребенком, и я восхищалась его родителями, но СМИ видели в нем лишь «невинную жертву». Почему же тогда никто не рассказывал о моих ребятах?

– Передай Эллисон, что я ее люблю и что со мной все в порядке, – сказала я, просушивая волосы полотенцем.

Потом я позвонила ребятам и пожилым горожанам вроде Мельбы и мисс Мак-Киссак, за которыми присматривала. Некоторые не подняли трубку, и я села в машину.

После десяти часов вечера ливень немного ослаб, но увидеть то, что предстало перед моими глазами, я была не готова. Вместе с ливнем на город обрушилось внезапное наводнение, и я не смогла добраться даже до Сентрал-авеню, превратившейся в реку. Потоки воды неслись со скоростью игроков команды «Колорадо Рэпидз», поднимаясь до второго этажа зданий, которые были построены еще до моего рождения. Вода текла с таким шумом, что я не слышала собственного голоса, когда восклицала «О боже». Мимо проплывали манекены и автомобили. Позднее Пол рассказывал мне, что парням из бара пришлось встать в живую цепь, чтобы вытащить двух застрявших в такси: вода двигалась так стремительно, что за секунду могла снести их всех.

До своих подопечных я доехала только на следующий день, когда с дорог убрали поваленные деревья. Все вокруг были напуганы, и поэтому я сразу обратила внимание на один из домов: казалось, жизнь там бьет ключом. На плакате, растянутом между двумя колоннами, значилось: «Съезд экстрасенсов».

Я вошла в этот дом и с облегчением отметила, что оказалась среди людей, которые не поддались панике. Съезд экстрасенсов представлял собой что-то вроде выставки-продажи: экстрасенсы проводили бесплатные гадания, чтобы потом клиенты возвращались к ним за новой порцией предсказаний.

Меня сразу же подозвал паренек, сидевший за столом перед кучкой кристаллов. Он явно был не из местных, – всякий, кто провел в Хот-Спрингсе хотя бы неделю, мог определить, что перед ним всего лишь молочный кварц. Но я все же села рядом с парнем. Он сделал вид, что собирает информацию с кристаллов, втягивая их носом, как герои фильма «Лицо со шрамом»[37]37
  «Лицо со шрамом» – американский художественный фильм 1983 г. режиссера Брайана Де Пальмы.


[Закрыть] втягивали кокаин. Я еле сдерживала смех и одобрительно кивнула, когда парень выдохнул:

– Что вы желаете узнать сегодня?

– Как у моей дочери сложатся отношения с отцом? – спросила я. А что, хороший способ протестировать экстрасенса!

– Они будут становиться только лучше, – произнес парень.

Я взяла сумку.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказала я.

Кажется, парень ничуть не удивился, так что оставалось надеяться, что хотя бы это он смог предсказать. Я прошла дальше и заметила крупного мужчину с волосами песочного цвета и длинными моржовыми усами. Он читал судьбу сидящего перед ним человека, направив взгляд сквозь клиента и уставившись прямо на меня. Вдруг ясновидящий засуетился и стал быстрее перебирать руками карты. Видимо, я так сильно его сбивала, что в конце концов он просто сказал своему клиенту:

– Ну… вам следует быть осторожным. – Он собрал карты, резко оборвав сеанс гадания.

– В чем? – спросил недоумевающий клиент. Ему рассказали историю до кульминационного момента, а о развязке решили умолчать.

– Вообще всегда, – отмахнулся от него экстрасенс, уже приподнявшись и явно собираясь подойти ко мне. – Спасибо.

Клиент обернулся и удивленно посмотрел на меня. Я ему улыбнулась, но в его взгляде так и читалось недоумение.

Когда я подсела к его столу, предсказатель тоже опустился на стул напротив, отложил карты и скрестил руки на груди. Он отклонился назад, словно хотел получше меня рассмотреть.

– Вокруг вас сильная аура смерти, – сказал он. – Или что-то подобное. Очень странно… Чем вы занимаетесь?

– Давайте вы сами мне об этом скажете, – предложила я. – Я подошла к вам по вашей же просьбе.

Экстрасенс взялся было за колоду карт, но снова положил ее на стол.

– Хм, вы капеллан? Нет… Кто же вы?

Я улыбнулась. Мужчина снова потянулся за картами, но передумал.

– Мне надо покурить, – сказал он.

Экстрасенс встал и быстрым движением вытащил пачку сигарет. Он курил «Морэ». Я вышла за ним на крыльцо. Он предложил мне сигарету, и я согласилась – так уж складывался день. Мужчина поднес модную зажигалку к нашим сигаретам и выпустил дым, проницательно глядя на меня.

– Я узнаю, чем вы занимаетесь, – сказал он. – Думаю, я смогу вам помочь.

В каком-то смысле мы играли с ясновидящим в игру. Я хотела, чтобы он угадал то, что плохо поддается объяснению.

– Вы не врач, – произнес он.

– Нет, не совсем, – сказала я.

Он наставил на меня сигарету, будто пытаясь что-то сказать. Я вскинула бровь, без слов сообщая ясновидящему, что он близок к разгадке…

– Я помогаю больным СПИДом.

Он шумно выдохнул.

– Понятно. – И повторил это слово, словно хотел убедить в этом себя самого. – Понятно.

– Думаю, это важное дело.

– Да. А мне даже карты не нужны, – произнес он. – Но так люди охотнее верят, что я экстрасенс. Меня зовут Оуэн.

– Рут.

– Вообще-то я фельдшер, ухаживаю за больными на дому, – сказал Оуэн. – Живу в Мемфисе. У нас с моим парнем Биллом был один такой друг.

– Вы о нем заботились? – спросила я.

– Да.

– Вы настоящие друзья, – сказала я. – Хорошо, что вы его поддержали.

– А вас кто держит? – спросил Оуэн.

– Что, простите?

– Ой, я просто вспомнил сцену из фильма «Супермен», – объяснил он. – Когда Кристофер Рив ловит падающую с небоскреба Марго Киддер. Он говорит ей: «Я вас держу», а она смотрит вниз и спрашивает: «Ты держишь меня? А кто держит тебя?»

Я улыбнулась:

– Так вы киноман.

– Нет, просто люблю людей, – ответил Оуэн.

Я загасила сигарету.

– А что ваш дар предсказания говорит о моем будущем? Все будет хорошо?

Оуэн молчал – так и стоял с серьезным лицом. Я дала ему свой номер и сказала, что если кому-то из его друзей понадобится помощь, они могут обратиться ко мне.

Оуэн позвонил через несколько месяцев. Но не потому, что друзья попали в беду. Он водил своего престарелого пациента в больницу на диализ и увидел объявление о том, что Американская психологическая ассоциация устраивает в Мемфисе, штат Теннесси, конференцию, посвященную СПИДу и психическому здоровью.

– Я не психолог, не психиатр и даже не социальный работник, – сказала я. – Как ты предлагаешь мне попасть на конференцию?

– Ты можешь доехать до Мемфиса?

– Ну конечно, – ответила я.

– Остановишься у нас с Биллом.

– Но я же не могу вот так просто заявиться на конференцию.

– Что-нибудь придумаешь.

– Оуэн, я начинаю сомневаться, что ты экстрасенс. Ты, очевидно, не знаешь, что у меня здесь творится? Я пытаюсь помогать Эллисон со школой, занимаюсь волонтерской работой в церкви, а еще у меня во всем штате около девяносто пяти тысяч больных СПИДом, и все они умирают.

– Позвони и узнай, можно ли тебе приехать, – сказал Оуэн. – Я экстрасенс. Я знаю, что ты что-нибудь придумаешь.

Думай, Рут, думай. Мемфис от Хот-Спрингса отделяет всего лишь река. Если там и правда занимаются вопросами СПИДа, можно было бы попросить специалистов приехать в наш город. Я пошла в библиотеку, переписала несколько номеров Американской психологической ассоциации и не сразу, но дозвонилась до организатора мероприятий.

– Для тех, кто не является членом Ассоциации, участие в конференции стоит двести пятьдесят долларов, – сказал он мне.

– У меня таких денег нет, – ответила я. – Но я могу взамен поделиться информацией. Рассказать, как обстоят дела в Хот-Спрингсе. Мои подопечные живут дольше, чем…

– Боюсь, такой вариант нас не устроит.

– А не подскажете имя главного организатора конференции? Оно было у меня записано, но, кажется, я потеряла листок.

– Доктор Джон Андерсон, – ответил мужчина.

– У вас есть его номер?

Мужчина продиктовал мне номер с кодом 202, кодом Вашингтона. Лишь бы отвязаться. Я сразу же набрала номер и оставила сообщение на автоответчике: «Меня зовут Рут Кокер Беркс. Я бы очень хотела приехать на конференцию, но мне нужна финансовая поддержка. У меня нет двухсот пятидесяти долларов. Если вы позволите мне не платить за участие, то я смогу добраться до Мемфиса и найду где пожить».

Я звонила еще четыре раза, и когда доктор Андерсон наконец поднял трубку, по его голосу было понятно, что я застала его врасплох. Он решительно не понимал, почему я не могу заплатить двести пятьдесят долларов.

Я решила отбросить гордость.

– На конференции будут скидки для людей, оказавшихся в тяжелом положении? – спросила я. – Обещаю, больше я ничего не попрошу. Если нужно, я могу стоять, и я точно не потреблю больше кислорода, чем остальные. Мне бы хотелось убедить специалистов приехать в Арканзас. Вы нам нужны.

Доктор Андерсон вздохнул:

– Мне нужно идти на встречу.

– Просто внесите мое имя в список, – сказала я.

– Хорошо, – ответил он.

Я закрыла глаза.

– Рут Кокер Беркс.

– Знаю, – произнес он. – Вы оставили несколько сообщений.

– Спасибо, доктор Андерсон.

В его голосе проступила мягкость, словно он избавился от того, что его тяготило:

– До встречи на конференции.

– Я обязательно поблагодарю вас лично!

– Угу, – пробормотал он в ответ.

Я позвонила Оуэну сообщить, что все получилось. Мимоходом заметила, что мне нужно будет с кем-то оставлять Эллисон, и Оуэн ответил, что они с Биллом с радостью за ней присмотрят.

– С нами она будет в полном порядке.

Как только мы с Эллисон вошли к ним в дом, стало понятно, что Оуэн меня не обманул. Билл оказался худощавым, добродушным на вид парнем, похожим на исполнителя кантри Джорджа Джонса. Они с Оуэном еще ни разу в жизни не сидели с детьми, но с первого взгляда было понятно, что из них получились бы отличные родители.

На конференции мне показалось, что я попала в рай! В Хот-Спрингсе я была совершенно одна, а здесь собрались люди, которым не все равно. Правда, таких, как я, там вроде бы больше не было. Только люди, которые на профессиональной основе помогали паре больных. Они не сталкивались со смертями напрямую.

Познакомившись с доктором Андерсоном, я поняла, почему он с такой неохотой пустил меня на конференцию. Организация мероприятия, посвященного СПИДу и психическому здоровью, и так стоила ему неимоверных усилий. Доктор Андерсон был высоким и совершенно лысым – из-за алопеции у него не осталось ни единого волоска. Он пошутил, что его можно называть доктор Гладкость, и рассказал, что внезапно лишился волос, когда учился в школе в Техасе. Раньше у него была роскошная длинная шевелюра, и деревенские мужички, проезжая мимо, кричали ему: «Эй, парень, когда обрежешь свои космы?» И однажды волосы выпали.

– Волосы, брови и ресницы просто исчезли, – сказал доктор Андерсон. – И теперь уже деревенские мужички кричали: «Эй, парень, когда уже отрастишь волосы?»

Доктор Андерсон был клиническим психологом. Он искал медицинских работников и педагогов, чтобы обучать их работе с ВИЧ-положительными людьми, которые нуждаются в поддержке и сострадании. Он называл свой курс «Социально-образовательный проект для специалистов по работе со СПИДом». Во время обеда я подошла к доктору Андерсону и произнесла перед ним ту же речь, что и перед всеми остальными: «Пожалуйста, приезжайте в Арканзас. Там полно людей, нуждающихся в помощи. Каждый может взять хоть по десять пациентов, только приезжайте».

Доктор Андерсон хотел от меня как-нибудь отделаться, но я завела лодыжку за ножку его стула, давая понять, что он сможет двинуться с места только после того, как пообещает приехать в Арканзас. Я была в отчаянии!

– Но нам нужно финансирование, – сказал доктор Андерсон.

– Где вы его можете получить?

Доктор Андерсон объяснил, что нужно обращаться в департамент здравоохранения Арканзаса.

– Могу я передать туда информацию о вас?

Почему бы и не попробовать? В крайнем случае наберу презервативов и наборов для взятия анализов.

Вернувшись в Арканзас, я сразу же отправилась в Литл-Рок, захватив с собой длинное письмо, которое Бонни вычитала дважды. Мне хотелось, чтобы оно возымело должный эффект, если мне не удастся встретиться с адресатом лично.

Как обычно, я вошла в здание через погрузочную площадку. Главой департамента здравоохранения Арканзаса была доктор Джойселин Элдерс – к ней-то мне и нужно было попасть. Я знала, на каком этаже располагается ее кабинет, и с уверенным видом вошла в переполненный лифт. Без конца прокручивала в голове, что скажу секретарю. Люди выходили почти на каждом этаже, и наконец я осталась одна.

Оказавшись на нужном этаже, я огляделась по сторонам, все еще пытаясь сделать вид, что знаю дорогу.

– Здравствуйте, – раздался чей-то голос. Я обернулась и увидела мужчину с аккуратной короткой стрижкой. Он был в белой рубашке и брюках на подтяжках. – Вы, наверное, ищете кабинет доктора Элдерс?

– Да-да, вы правы.

В руках у мужчины были папки и стопка бумаг, и сразу становилось ясно, что направляется он по очень важным делам. Но мне он улыбнулся:

– Пойдемте.

Я пошла за ним. Было приятно ощущать, что меня ведут туда, куда надо. Ведь я сама столько раз была провожатой. Мужчина привел меня прямо в приемную.

– Эта девушка пришла на встречу с доктором Элдерс.

Секретарша немного смутилась:

– Вы договаривались о встрече заранее?

– Уверен, что произошла какая-то ошибка, – сказал мужчина, обращаясь скорее к секретарше, чем ко мне.

Я стояла с конвертом в руках, понимая, что если скажу: «Передайте, пожалуйста…», то все закончится. «Посмотрим, как все сложится», – подумала я.

– Что происходит? – раздался голос доктора Элдерс.

Мужчина развернулся и, снова улыбнувшись мне, вышел из приемной. Он со своей задачей справился. Секретарша поморщилась, словно ей совершенно не хотелось меня выслушивать.

– Здравствуйте, меня зовут Рут Кокер Беркс, – сказала я, протягивая доктору Элдерс конверт.

Она посмотрела на меня так, будто я отрываю ее от чего-то неизмеримо более важного. Отложив мое письмо в сторону, она начала просматривать материалы от доктора Андерсона. Доктор Элдерс стала главой департамента здравоохранения в 1987 году. Я где-то читала, что ее поразило то, что Арканзас занимает второе место по количеству случаев подростковой беременности в мире. У политических и церковных деятелей Арканзаса доктор Элдерс вызывала стойкое раздражение, и при каждом удобном случае ей возражали по вопросу о необходимости сексуального просвещения в школах. «Мы научили детей, как вести себя на переднем сиденье в машине, но они ничего не знают о том, как быть на заднем» – это было самое известное ее высказывание. Ее попытки рассказать о безопасном сексе гетеросексуалам и без того подвергались нападкам, а теперь я просила ее помочь моим ребятам.

Пока я говорила, доктор Элдерс читала, и я поняла, что мне, наверное, стоит помолчать, но побоялась упустить свой шанс.

– Мне лучше помолчать? – спросила я. – Или вы можете читать и слушать одновременно?

Доктор Элдерс замерла.

– А как, по-вашему, я оказалась на своем теперешнем месте? – спросила она, не отрывая взгляд от бумаг. – Конечно могу.

– Простите, я не это имела в виду, – сказала я. – Конечно, вы можете.

Доктор Элдерс просмотрела все материалы из конверта и отложила их в сторону. Я начала было говорить, но она меня прервала.

– Спасибо, – сказала она грубоватым резким тоном. Видимо, это был сигнал для секретарши, которая тут же возникла в дверях.

– Спасибо вам, доктор Элдерс. Я очень ценю все, что вы делаете для Арканзаса.

Выйдя из кабинета, я подумала, что мне нужно просунуть голову в дверь, из которой вышел мужчина в подтяжках, и поблагодарить его за помощь. Но никакой двери не было. Я готова была поклясться, что видела ее.

– Вы не знаете, куда пошел тот мужчина? – спросила я.

– Какой мужчина? – произнесла секретарша таким тоном, будто еще одно слово – и она вышвырнет меня в окно.

«Какой мужчина?» Не знаю, что произошло, но если это был ангел, то я была очень ему благодарна.

Программа доктора Андерсона получила финансирование. И в Американской психологической ассоциации сформировалась группа специалистов, которые ездили по арканзасским больницам и обучали персонал, как обращаться с ВИЧ-положительными пациентами, используя только два по-настоящему эффективных средства: сострадание и надежду.