Текст книги "Кавказ. Выпуск VIII. Племена, нравы, язык"

Черкесские народы, обитающие в Центре Кавказской линии

В ведомстве Центра Кавказской линии находится 43 907 душ черкесского происхождения. Народы эти покорны нам и распределяются следующим образом: а) Большая Кабарда – 27 791, б) Малая Кабарда – 12 756 и в) кумские абазинцы – 2550 душ обоего пола. Последние описаны мною выше в связи с прочими абазинцами.

Большая Кабарда. Черкесы, здесь живущие, разделяются между четырьмя фамилиями князей, происходящих от Инала-Кеса, или – Касая, ведущего свой род от аравийских эмиров.

Народ разделен следующим образом: фамилии князей Бекмурзиных – 24 деревни, 7737 душ обоего пола; Кайтукиных – 19 деревень, 3210 душ обоего пола; Мисостовых – 17 деревень, 6306 душ обоего пола, и Атажукиных – 22 деревни, 7029 душ обоего пола; кроме того, Вольный аул беглых крестьян – 814 душ.

Эти четыре кабардинские фамилии, всегда союзные между собой, завоеваниями своими сделали некогда Кабарду могущественнейшей и гегемонией на северной покатости Кавказа. По преданиям, это владение имело до 100 тысяч душ данников и союзников. Князьям Большой Кабарды непосредственно покорялись и платили дань татарские народы: карачаевцы, уруспиевцы, малкарцы (общества Балкар, Чегем, Хулам и Безенгий), дигорцы (осетинского происхождения), абазинцы кумские и дударуковские. Кроме того, князья Большой Кабарды владели землями в Малой Кабарде по рекам Золке, Этоке, Подкумку, землями, окружающими Пятигорье (Бештау), и всей Кабардинскою плоскостью. Выселявшиеся из гор на плоскость аллагирцы и куртатинцы (осетинского народа) платили кабардинцам дань. Князья Большой Кабарды поставляли князей из своего рода в башильбаевском народе. По преданиям видно, что кабардинские князья хотели утвердиться и поставить своих князей у бесленеевцев в Закубанском крае, но общее сопротивление закубанских черкесов при помощи крымских ханов и неудачная война заставили кабардинцев от этого отказаться. Не без упорной войны кабардинские князья покорились нашей власти; мятежи 1804 и 1822 годов были кровопролитными, упорными сопротивлениями князей и дворянства, не могущего забыть своего прежнего могущества. Вследствие этих двух восстаний часть кабардинских князей и дворянства бежала за Кубань, в страну, тогда еще от нас независимую. В настоящее время Кабарда совершенно покорна, владение ее разложено на первоначальные составные части. Общества татарские и дигорское освобождены от дани, которую они платили завоевателям, и, отделенные от Большой Кабарды, каждое особо принесло нам покорность.

Большая Кабарда имела огромное моральное влияние не только на все черкесские народы, но и на соседних осетин и чеченцев. Военная слава, могущество и сила всегда внушают уважение соседям и возбуждают в них желание подражать. Князья и дворянство кабардинское славились своим наездничеством, храбростью, щегольством в наряде, вежливостью в обхождении и были для прочих черкесских народов образцом подражания и соревнования. Дворянский обычай кабардинцев (уорк-хабзе) сделался обычаем для всех черкесов. Черкесы характеризуют кабардинское дворянство прежних времен двумя словами – намазыра зауеныра, то есть благочестивое и рыцарское. В настоящее время качества эти изменились: черкесы говорят, что в последнее время и закубансие черкесы, по примеру кабардинцев, сделались безнравственными и тха хабц, то есть богообманывателями. Беглые кабардинцы за Кубанью служат теперь примером моды и обычая. После беглых кабардинцев первыми наездниками и щеголями считаются темиргоевцы, и они в настоящее время едва ли не есть первенствующий народ у черкесов.

Большая Кабарда есть и доныне самый аристократический народ на Кавказской линии. Князья и дворянство высоко уважаются. О четырех фамилиях князей сказано выше. Дворянство (уорк) разделяется на 3 класса: первый класс – владетельные дворяне (тляхотль, или тляхотляж), но об этом будет изложено подробно ниже. В настоящее время кабардинцы из завоевателей сделались земледельцами и коневодами. Земледелие неважное, но удовлетворяет потребности страны. В Большой Кабарде считается 49 тысяч лошадей, 59 тысяч рогатого скота и 550 тысяч овец.

Малая Кабарда. Состоит из трех обществ: 1) бековичевского, 2) ахловского и 3) таусултановского. Народонаселение ее – 12 756 душ обоего пола – живет в 26 аулах. Кабардинцы составляют главное народонаселение – 11 406 душ обоего пола. Кроме того, в Малой Кабарде поселились чеченцы (в ауле Псидахе) – 166 дворов, 664 души обоего пола, кумыки – 64 двора, 266 душ обоего пола (аул Турлов), назрановцы – 104 двора, 416 душ обоего пола (Гайтиев и Ельджеруков аулы), осетины Ельхотова и Козрева. Главнейшие фамилии: князья Бековичи-Черкасские (по происхождению кумыки) и князья Ахловы. Дворянские дома: 1) Инароко, 2) Бештой, 3) Азапшевы, 4) Ендаровы, 5) Абаевы, 6) Безруковы, 7) Турловы, 8) Хапцевы, 9) Булатовы, 10) Исламовы, 11) Астемировы, 12) Батрасовы, 13) Ельхотовы и 14) Козревы. Жители Малой Кабарды покорны и воинственны, так же как и кабардинцы. Чеченские малые партии иногда тревожат этот край. В Малой Кабарде 7 тысяч лошадей, 21 тысяча рогатого скота и 35 тысяч овец.

Теперь рассмотрим вкратце народы, состоящие в ведомстве начальника Центра Кавказской линии и бывшие некогда под властью Кабарды. Народы эти суть: 1) карачаевцы, 2) малкарцы, 3) уруспиевцы (все эти три народа ногайского происхождения) и 4) дигорцы (осетинского происхождения).

Карачаевцы. Карачаевцы ногайского происхождения живут в самой вершине Кубани, в долинах рек Уч-Кулан и Даут, притоков Верхней Кубани. Время поселения этих монголов в вершинах Кубани неизвестно. Карачаевцы по праву завоевания принадлежали нераздельно всем князьям Большой Кабарды, с 1822 года покорились нам непосредственно и имеют нашего пристава. Они довольно преданы нам и берегут все проходы из Кабарды в Закубанский край, находящиеся в вершинах Кубани. Главное народонаселение живет в трех аулах: Карч-юрте, Хурзуке и Уч-Кулане. Главный промысел – скотоводство. Часть карачаевцев живет в отдельных пещерах, находящихся в вершинах речек, вытекающих из подошвы Эльбруса. Этих жителей карачаевцы называют казаками (то есть одинокими, бессемейными). Число душ карачаевцев – 7380. Они имеют 6200 лошадей, 12 300 [голов] рогатого скота и 34 тысячи овец. В зимнее время карачаевцы пасут свой скот в Кавказской области, арендуя для этого земли у соседних казаков. Это обстоятельство делает карачаевцев еще более покорными. Но [учитывая] настоящие обстоятельства края и стремление Шамиля подчинить своей власти всю Закубанскую Черкесию, Карачай как единственный пункт сообщения между Левым и Правым флангами, играет важную роль в военном отношении. Карачаевцы управляются своими старшинами.

Малкарцы и уруспиевцы. Малкарцы разделяются на четыре общества: 1) Балкар, 2) Хулам, 3) Безенгий и 4) Чегем. Уруспиевцы же образуют одно общество. Происхождения монголо-татарского, покорились князьям Большой Кабарды и платили им дань. Живут по верховьям рек Черека, Чегема и Баксана. С 1822 года они отделены от зависимости кабардинцам и повинуются прямо нам. Народ воинственный, но нехищный; малкарцы всех четырех обществ, а также и уруспиевцы имеют своих старшин, которые управляют ими на мирских сходках. Народонаселение всех пяти обществ простирается до 3870 душ; скотоводство и овцеводство составляют главный предмет их промышленности.

Дигорцы. Осетинского происхождения. Живут по вершинам реки Уруха, и все народонаселение простирается до 5800 душ обоего пола. С 1822 года отделены от зависимости князьям Большой Кабарды и повинуются прямо нам. Дигорцы имеют аристократию, так называемых бадилатов, происходящих, по преданиям, от мадьяра Бадели. Простонародие Дигории в постоянной борьбе со старшинами. Главное занятие дигорцев есть скотоводство и земледелие. Они имеют 1500 лошадей, 5500 [голов] рогатого скота и 50 тысяч овец.

Народы черкесские, живущие по Нижней Кубани и по восточному берегу Черного моря

А. Шапсуга (шапсухо). 40 тысяч семейств, до 160 тысяч душ обоего пола. Народ этот разделяется на две части, из которых одна называется Большой Шапсуг, а другая – Малый Шапсуг. Шапсуги живут на двух чересполосных участках. Большой участок находится на Нижней Кубани и граничит с юга с Главным хребтом, с запада – рекой Шебс, которая составляет границу шапсугов с натухайцами, с востока река Псекупс отделяет шапсугов от абадзехов, северную же границу шапсугских земель образует Нижняя Кубань. На этом участке живет так называемый Большой Шапсуг в числе 25 тысяч семейств, до 100 тысяч душ обоего пола. Народонаселение живет по речкам и разделяется на самостоятельные псухо. Вот приблизительно распределение народонаселения по рекам: Шебс – 2500 дворов, Афипс – 5000, Убин – 500, Антхыр – 800, Бугундыр – 500, Хабль – 800, Абин – 4000, Каафу – 400, Шефик – 400, Адагум – 1000, Гешебек – 300, Кудахо – 500, Псыф – 600, всего 22 100 дворов.

Участок, на котором живет малошапсугский народ в числе 15 тысяч семейств, до 60 тысяч душ обоего пола, прилегает к восточному берегу Черного моря и ограничивается с севера Главным хребтом и рекой Джубгой (граница с натухайцами), а с юга – рекой Шахе, за которой живут убыхи. Шапсуги – народ воинственный. Язык его и обычаи совершенно схожи с прочими черкесскими. Шапсуги, живущие по нижней Кубани, хотя враждебны с пограничными им черноморскими казаками, но не очень тревожат соседей, а хищничают преимущественно около Анапы и около укреплений Черноморской береговой линии. Взаимно малые шапсуги, живущие по берегу Черного моря, не очень тревожат укрепления Черноморской береговой линии, а делают набеги в землю Черноморского войска. Хищничества эти, хотя тревожат край, но особенного вреда нам не причиняют. У больших шапсугов – обыкновенное местопребывание наиба, присылаемого Шамилем, чтобы волновать и возмущать против нас черкесов. Там жил Хаджи-Магомет, Солиман-эфенди, там теперь живет шейх Магомет-Амин. Страна по подгорью вся покрыта лесами и болотистыми речками, что крайне затрудняет нас делать набеги в земли шапсугов. На земле больших шапсугов построены два укрепления: 1) Абинское на реке Абин и 2) Афипское на реке Афипс. В обоих этих укреплениях Черноморское войско содержит свои гарнизоны. На земле малых шапсугов построены нами по берегу Черного моря укрепления: 1) Тенгинское на реке Шапсуго, 2) Вельяминовское на реке Туапсе, 3) форт Лазарев на реке Псезуапе и 4) форт Головинский на реках Субаши и Шахе.

Шапсуги имеют своих тляхотляжей, которые в прежнее время без различия именовались князьями (пши), а также и дворянство (уорк) разных степеней. Права тляхотляжей не так резко отличаются от общих прав дворянства, как у закубанских черкесов. Мирская сходка, составленная из всех вольных людей, управляет независимыми шапсугскими обществами. Важнейшие шапсугские фамилии: 1) Абат, 2) Немера и 3) Шеретлуко. Эти три фамилии считаются главными и происходящими от Кабарда, сына Инала, прочие дворянские фамилии: Горказ, Чуху, Удлегей, Быги, Заноко, Шесхако, Бастоко и другие.

Б. Натухайцы (натхо-куадж). 5 тысяч семейств, до 20 тысяч душ обоего пола. Народ этот занимает западную оконечность, понижающегося к Черному морю Кавказского хребта. Земли его простираются по восточному берегу Черного моря, от реки Джубги до крепости Анапа и граничат к северу с Нижней Кубанью, рекой Шебс и Главным хребтом.

Натухайцы – народ воинственный; нравы их и обычаи те же, что и у шапсугов. На земле натухайцев мы имеем укрепления: 1) Гастагай на реке Непсыхе, 2) форт Раевский на реке Мескагуа, 3) крепость Анапа, 4) крепость Новороссийск, 5) укрепление Кабардинское, 5) укрепление Геленджик с прекрасной гаванью, 7) укрепление Новотроицкое на реке Пшад. Главнейшие натухайские фамилии суть: 1) Шунако, 2) Корзек и 3) Куцуко.

В. Убыхи. 2 тысячи семейств, до 10 тысяч душ обоего пола, живут по берегу Черного моря, по рекам Шахе, Вардане и Сочи. Они разделяются на общества: 1) Убых, 2) Вардане, 3) Сочи, 4) Адзах и 5) Ахучипси. Все эти общества вступили в союз в 1841 году. Убыхи воинственны и известны всем черкесам своей энергией и храбростью. Дворянство черкесского происхождения, а чернь – отчасти черкесы, отчасти абхазцы-убыхи, отличаются дерзким хищничеством. Пробравшись небольшими партиями через Главный хребет, они хищничают у махошевцев и верхних абадзехов. У убыхов существует особый род хищников, называемых унару (доморазрушители). Партия унару в 5 или 6 человек ночью врывается в аул, бревном выбивает двери сакли, режет сонных жителей, забирает в плен, грабит имущество, и пока остальные соседи проснутся, уже унару исчезли с плененными и добычей. Главнейшие дворянские фамилии убыхов суть Берзеки и Зейсы.

Убыхи с южной стороны граничат с медовеевцами, жителями долины реки Бзыб, и джигетами. В стране убыхов и джигетов мы имеем три укрепления на берегу Черного моря: 1) Навагинское – на реке Сочи, 2) Святого Духа – на реке Мзымта и 3) Гагры – на реке Жеу-адже (Жуаквара).

Шапсуги, натухайцы и убыхи в постоянной войне с нами. Главная цель их войны есть стремление восстановить контрабандную торговлю с турками, которой мешают наши укрепления, построенные по Черноморскому берегу и Черноморская флотилия. Несмотря на все препятствия, контрабандным судам удается иногда пробраться в бухты Черноморского берега, и в таком случае весь груз судна прибрежными жителями мгновенно разбирается по домам. При этом хозяин судна ничего не теряет; редкий пример добросовестности в хищном народе. Шапсуги, натухайцы и убыхи очень бедны, земледелие и скотоводство их ничтожны. Независимые общества этих трех народов в постоянной внутренней борьбе, чернь и несвободные классы борются против дворян. Вот что рассказывают черкесы о начале этой борьбы. Турки постоянно стремились утвердить свое влияние над черкесами. В конце прошедшего столетия турки, явившись на Черноморском берегу как гости и купцы, просили у натухайцев и шапсугов уступить им небольшой участок земли, чтобы построить небольшое укрепление, единственно для обеспечения магазинов, в которых складывались бы товары. Подарками и обещаниями турки умели склонить в свою пользу некоторых шапсугских и натухайских дворян, которые отвели участок земли; и турки начали строить крепость Анапа. Все натухайское и шапсугское дворянство единодушно восстало против водворения турок.

На многочисленных народных собраниях партия, противная туркам, выразила свои опасения: «Конечно, – говорили черкесы, – участок земли, просимый турками, ничтожен и не стоит за него спорить, но когда будет построена крепость, то при первой войне турок с Россией, русские возьмут Анапу, утвердятся в ней, и это будет началом водворения их на нашей земле; а кто может ручаться за последствия?»

После многих споров туркам удалось наконец продолжать свои работы. Партия, враждебная туркам, неоднократно разрушала пгостроенное, при этом один шапсугский дворянин оказал такое усердие, что получил в народе прозвище «Кале-Убат» (крепости разрушитель). Наконец крепость Анапа была построена, турки посадили там пашу и постоянно стремились утвердить свое влияние над черкесами. Черкесское дворянство боролось против этого влияния, успело внушить недоверчивость против турок и воспрепятствовать им занять другие пункты в черкесских землях на Черноморском берегу. Турки со своей стороны не оставались праздными и под предлогом распространения шариата тайно возбуждали чернь против черкесского дворянства, враждебного их целям. С этого времени завязалась упорная борьба черни против дворянства у шапсугов, натухайцев и убыхов и продолжается доныне. С 1840 года мюридизм, проникающий в этот край из Чечни, дал новую опору этой борьбе.

Нравы и обычаи черкесов

Кавказские горцы в физиологическом отношении принадлежат к прекраснейшей из народов белого, или так называемого кавказского, поколения. Но из всех горских народов черкесы отличаются самым благороднейшим обликом и физической красотой. Много народов прошло через Дарьяльское ущелье, много завоевателей промелькнуло на Кавказе, но до появления здесь русских ни один народ не сделал настойчивой попытки завоевать горы, ни один народ не утвердился в горах, и потому горские народы остались чисты от всякой примеси. Здесь, в Кавказских горах, вы можете изучить первообраз белого поколения в самом его самородке. Не быв никогда завоеванными, горцы сохранили свои первобытные нравы, и тысячелетия проходили, оставляя общество горское в одном и том же неизменном положении. Христианство, занесенное из Византии и Грузии, не имело никакого влияния на улучшение нравов, и даже в настоящее время язычники в Кавказских горах имеют нравы ничуть не хуже, чем у черкесских христиан. Христианство явилось в горах только как новый обряд; оно действовало богослужением на чувства и на воображение горцев, не перерабатывая проповедями, не касаясь их нравственных понятий. В пятом столетии[41]41
  Явная описка: известно, что арабы появились на Кавказе в VIII веке. – В. Е.


[Закрыть] нашей эры аравитяне, проникнув на Кавказ, покорили арабскому калифу часть плоскости и гор, прилежащих к Каспийскому морю, и распространили здесь исламизм. Арабы учредили три наместничества: 1) шамхальство Тарковское, 2) ханство Казикумухское и 3) ханство Аварское. Наместники Аравийского калифата вскоре сделались самостоятельными государями. В Дагестане под их покровительством исламизм постепенно проник в горы, разлился на плоскости между татарскими племенами и в XVII столетии проник даже в Кабарду. Но горцы, приняв магометанство, остались теми же, что и прежде; магометанство, так же как и христианство, не имело никакого влияния на нравы горцев; и так продолжалось до конца XVIII столетия.

В начале этого столетия появляется из Персии новое учение, новое толкование Корана, под названием «Тарикат», которому суждено было взволновать весь Восток и иметь положительное влияние на кавказских горцев. Учение это, появившись в Персии, потрясло ее до основания, через него в 1828 году[42]42
  Здесь в рукописи явная описка – должно читать: 1528 г. Необходимо заметить, что последующие строки об истории развития мюридизма не совсем ясны.


[Закрыть] старая династия была свергнута и новая династия мюршидов (Софи), проникнутая духом мюридизма, появилась на престоле. Но в то время, когда в Персии с воцарением новой династии Софи стихли волнения и учение мюридизма ослабело, учение это, проникнув в Дагестан, хранилось там и укоренялось постепенно. Дагестан остался страной ученого мыслящего исламизма, и в настоящее время в Дагестане много есть мыслящих и ученых алимов, преследующих исламизм, как рациональное учение. Как бы то ни было, а одно магометанство нового толкования в состоянии было несколько видоизменить горские нравы, налагая особенную печать на народы, доселе самобытные в своих обычаях и учреждениях. Но магометанство, укоренившись в Дагестане и проникая постепенно в горы, не везде еще усвоилось до такой степени, чтобы исказить или уничтожить следы прежней жизни. И потому, в настоящее время, в особенности у черкесов, куда еще новое учение не совсем проникло, возможно изучить горца в его первобытном состоянии, в его нравах, тысячелетиями выработанных без всякого постороннего влияния.

Черкесы, как и прочие горские племена, – народ земледельческий. Земледелие, скотоводство и пчеловодство суть главные занятия черкеса. Все это в первобытном, младенческом состоянии: понятие о праве собственности хотя и существует в народе, но оно имеет особенный характер от быта горского, в котором все подчинено одной мысли – развить в народе отвагу и воинственность. Черкес готов жизнь отдать за свою собственность, но к чужой собственности не имеет никакого уважения и с опасностью [для] жизни, где может, готов себе присвоить чужое. Воровство и хищничество, последствия этого неуважения к праву собственности, считаются занятиями почетными, и они уважаются горцами, потому что почитают воинственный дух народа и развивают в нем все качества, необходимые для того, чтобы сохранить его независимость. На все увещания не хищничать горцы отвечают: «А что же станется с нами, когда перестанем хищничать? Мы сделаемся пастухами». Так как хищничество занимает важное место в жизни горца, то оно будет рассмотрено более подробно ниже.

Общежительность, основанная на хищничестве и на кровомщении, которую мы встречаем ныне у горцев, существовала в полной силе и у древних эллинов во весь первый героический период их истории до начала Троянской войны и, постепенно ослабевая, продолжала существовать до основания первых государств Древней Греции.

Древняя общежительность эллинов этого периода известна нам только из «Илиады» и «Одиссеи», двух величайших памятников первобытной поэзии человечества. Там вы видите пелазгов разделенными на маленькие независимые царства, основанные героями и полубогами; вы находите хищничество, угоны стад и табунов, плен людей и перепродажу их в другие народы, находите гостеприимство, жертвоприношения, кровомщение. Все эти черты древнего быта эллинов, описанные обстоятельно Гомером, вы найдете в настоящее время существующими, живыми в быте кавказских горцев. «Одиссея», прочитанная на Кавказе, лицом к лицу с горскими народами, делается вполне понятной, и вы, изучая быт черкесов, поймете быт древних пелазгов, сохранившийся в ущельях Кавказа неизменным в течение тысячелетий.

Настоящее умственное и гражданское развитие горцев в младенческом состоянии. То же разделение на маленькие общества, управляемые старшинами или князьями, повсеместная власть мирской сходки и судебное разбирательство по обычаям. Горец отлично владеет оружием, умеет выездить боевого коня, ловок на хищничестве, умеет [уйти] вовремя от погони и неожиданно напасть на своего неприятеля. Вот его главная наука, все его воспитание. Горцы с трудом перенимают все постороннее. В беспрерывном столкновении с нами, но не понимают, что такое Россия, ее силы, пространство и военные средства. Они видят русского солдата, казака, русские орудия, русские деньги, а внутреннего быта нашего, нашей цивилизации они не понимают. Одна пленная горская женщина наивно спрашивала у солдата нашего, кто он такой. Родился ли он от матери или так произошел на свете? Горцы не понимают нашей иерархии, нашей системы действий. Случалось часто, что горские старшины, увлеченные личным расположением к одному из наших частных начальников, заключали с ним мирный договор, но хищничали в пределах другого начальника. Не понимая связи наших начальств, они считали начальника, которому покорились, самостоятельным князем, чем-то вроде их горских князей, и полагали возможным хищничать в пределах другого русского князя. Это невежество есть одна из причин их непокорности. Горцы, служившие в Петербурге, вернувшись назад, рассказывают своим родичам в горах о нашем богатстве, огромности наших городов, о нашей силе. Этого никак горцы понять не хотят. Они считают своих соотечественников, служивших у нас, подкупленными нами, чтобы им рассказывать «небывалые басни о могуществе нашем». Старшины, частью от невежества, частью с умыслом, заставляют рассказчиков молчать; обыкновенно, когда расскажешь им о могуществе России, о пространстве ее земель, они качают недоверчиво головой и говорят: «Странно! Зачем же русским нуждаться в наших горах и маленькой земле? Нет, верно, у них негде жить», – и тем разговор кончается.

Сам Шамиль ничего не знает о России, о европейских державах, их силе и отношениях. Он знает только о турецком султане и персидском шахе, о ближайших русских начальниках, о князе-сардаре, старшем над всеми ему известными генералами, а больше ничего. Черкесы знают о существовании французов (франки), англичанах (инглис), о немцах (немце) и полагают, что их государства (края), нечто вроде их маленьких горских обществ. О султане турецком, об Аравии и Египте они знают несколько положительнее, потому что их богомольцы бывали в Турции, Египте и Аравии, но ни границ, ни средств этих государств они не знают.

Наконец, горцы не знают тоже положительно о смежных кавказских народах. Знают, например, черкесы, что есть Чечня, лезгины, осетины, Грузия, но не ни величины их, ни числа народонаселения их не знают. Вести о Шамиле и его «магометанских войсках» доходят до них в чудовищных, баснословных размерах. Горец дальше своих соседних обществ ничего не знает и знать не хочет, мило ему его ущелье родное, его горы; дальше их все ему чужое, все ему враждебно, и только хищничество или вызов на войну против неверных заставляет его выехать из-за реки Белой на Лабу или Кубань. Дальние абадзехи никогда еще с нами не были в столкновении и только по слухам знают, что есть русские; от мира с нами отказываются; воевать с нами не хотят. Пограничные с нами абадзехи призывают дальних абадзехов к единодушной войне против нас, но дальние абадзехи совершенно равнодушны к этим призывам, как будто бы Лаба и наши войска за тридевять земель от их лесов и ущелий. Очень вероятно, что если бы было возможно объяснить горцам, с каким огромным государством они ведут войну, то им показалось бы смешным затевать эту войну, от испуга и стыда положили бы оружие.

Внутренняя жизнь горцев всегда тревожная взволнованная, всегда есть какой-нибудь вопрос, глубоко потрясающий спокойствие общины или народа. То вдруг народное собрание подымет на ноги весь народ, то разбирательство, то какая-нибудь ложная преувеличенная весть, то сбор партий, то набег, то вторжение наших войск куда-нибудь в их земли, то, наконец, появление где-то в горах шейха (святого), проповедующего покаяние. В последнем случае народ весь вдруг в припадке набожности начинает с воплем каяться, резать черных баранов на жертву, молится Богу, налагает на себя пост. Прошло два-три дня, самое большее – неделя, – и все забыто, опять другой вопрос занял всех. Одним словом, нельзя указать ни одного момента, чтобы эти народы сидели тихо (исключая ненастные дни и бури, когда каждый сидит дома у огня), всегда есть какое-нибудь чувство, мгновенно охватывающее общество и преувеличенной вестью обегающее весь край. Трудно объяснить причину переменчивости и неспокойности духа. Лежит ли она в горном климате, суровом и переменчивом, вызывающем деятельность духа и не допускающем человека впасть в негу и бездействие, или в гражданском устройстве, основанном на самобытности общин и их беспрерывной усобице. Странно, что испокон веку, до нашего появления, ни один завоеватель, ни одна местная княжеская фамилия не стремились подчинить, завоевать хоть несколько горских общин[43]43
  Исключая Большую Кабарду, которая покорила Дигорию. Арабы во имя веры покорили Дагестан, учредили трех наместников, которые вскоре сделались независимыми. – Е. В.


[Закрыть]. Общества горские беспрерывно боролись одно против другого и никогда не могли ни одолеть одно другое, ни подчиниться одно другому.

Крымские ханы, некогда повелевавшие ногайцами и обнимавшие горы своим владениями, постоянно стремились утвердить свое влияние в горах. Они отдавали своих сыновей в аталыки (на воспитание) к черкесам, посылали взрослых своих сыновей жить и следить за черкесами. И что же вышло? Ханские дети (хануко) поселились между горскими народами, очеркесились, были черкесами уважаемы за происхождение. Но, несмотря на связи с Крымом, несмотря на родство с черкесскими князьями (ни один из этих хануко не составил себе малейшего владения, не получил нигде (кроме как личными качествами) влияния на судьбу общества, в котором он жил. Везде местный черкесский князь больше значил, чем хануко.

Но то, что не могла сделать сила оружия, то силой убеждения и проповеди сделало магометанство. Оно переработало понятия, ослабило веру в старые обычаи, помирило вражду, соединило народы. Явилось, если не единство, то по крайней мере предчувствие морального единства. Надолго ли это? Во всяком случае это событие важно для горского общества. Чему же приписать распространение исламизма и повсеместную симпатию горцев к этой религии? Мы сказали выше, что общество горское живет в беспрерывном волнении и легкомысленно переходит от одного предмета волнений к другому. Почему же горцы так твердо держатся исламизма? Почему так трудно распространять христианство в горах? Почему оно исчезает даже там, где прежде существовало? Откуда в исламизме явилось столько энергии и силы? Ответ на это нетруден. Горец больше всего любит независимость. Магометанство, проповедуя войну против неверных, согласно с главной мыслью горца. Вот вся тайна успехов магометанства, вот тайна симпатии к исламизму в тех даже горских народах, которые, считая себя магометанами, не исповедуют, в сущности, никакой религии, кроме грубых жертвоприношений.

Горцы боятся покорности, потому что они не понимают, что такое в политическом смысле есть покорность одного народа другому. Они считают, что вместе с покорностью они все превратятся в военнопленных, каких они у себя имеют в горах; что завоеватель имеет над покорным народом право жизни и смерти, подобно тому, как горец над своим военнопленным. Напрасно им указывать в примере мирные народы, живущие на плоскости, которые, покорившись нам, сохранили свои все права и не несут никаких обязанностей.

Горец видит все это, но ничто не в состоянии искоренить у него понятие, что наше доброе обхождение с мирными временно, что едва только покорятся горские народы, мы не преминем наложить на них рекрутскую повинность или выведем их в Россию, а рекрутства и вывода в Россию страшно боятся горцы.

Покорные нам народы тоже боятся набора и переселения и потому, тайно сочувствуя непокорным, желают им успеха, дабы продолжить свое настоящее положение и не нести никаких повинностей. Итак, в грубых преувеличенных понятиях о покорности, сопряженной с невольничеством, рекрутским набором и выводом в Россию, кроется моральная сила сопротивления горцев и причина негодования при одной мысли о покорности нам. Уступая необходимости, горец мирится, но сохраняет оружие и задушевную мысль бежать при первой возможности в горы. Всякое учреждение для него стеснительно, всякая мера правительства порождает недоверие и нелепые толки. Вот некоторые из бесконечных трудностей, встречаемых нами при завоевании этой страны, и лишь время в состоянии их переработать.

Рассмотрим теперь состав Черкесского общества в его подробностях и его главных двигателях, рассмотрим, каким образом проявляются в горском обществе любовь к родине, религия и общежитие.

Любовь к родине. Двояко проявляется любовь к отечеству в человеке: или как любовь к общине, где мы родились, или как любовь к моральным целям государства, в котором мы живем.

В первом случае мы любим тот небольшой клочок земли, где мы родились, где первые наши впечатления и привычки, где покоится прах предков; это чувство врожденное, невольное, ограниченное, как ограничен и тесен кругозор общины. Назовем его любовью к родине.

Во втором случае мы любим целое государство, его пространство, его народонаселение, его местные особенности; мы разделяем его вражду и симпатии к соседям, мы понимаем моральную цель жизни нашего отечества и мы пламенно сочувствуем этой цели. Высокое чувство это, осознанное, оправданное разумом, есть любовь к отечеству.