Текст книги "Гонка разоружения"

После обычных проверок

Поскольку последствия потери опытного персонала стали негативно влиять на контроль ракет Воткинского завода, прибытие капитана Робин Кантуэлла в качестве заместителя командира объекта помогло смягчить удар. Робин был офицером разведки ВВС, который в то время, когда был подписан и введен в действие Договор о РСМД, работал в Пентагоне в качестве аналитика стратегических сил, предоставляя индивидуальный анализ разведданных для высокопоставленных военных и гражданских лиц, принимающих решения. Робин была специалистом по стратегическим вооружениям СССР. Набор навыков, который она заработала нелегким путем, будучи одной из первых женщин Военно-воздушных сил, позволил ей быть назначенной на корабль ВМФ «Генерал Хэп X. Арнольд», дальнобойный приборный корабль, который был модифицирован для сбора разведывательных данных.

Робин периодически служила в течение пятилетнего срока работы на Пентагон в Агентстве национальной безопасности в качестве члена экипажа корабля, неоднократно отправляясь на службу в период с 1977 года и незадолго до того, как корабль был выведен из эксплуатации в 1982 году. Работа, выполненная на борту «Хэпа X. Арнольда», в то время считалась одной из самых деликатных разведывательных миссий, проводимых военными. Робин всегда была осмотрительна с другими инспекторами в отношении того, что она делала, служа в качестве члена «Военно-морского флота ВВС», говоря любому, кто спрашивал, что она изучала эффект ионизации в атмосфере.

Агентство национальной безопасности, которое курировало сбор разведывательных данных, проводимый на борту «Хэпа X. Арнольда», с тех пор рассекретило аспекты своей миссии. Согласно этим документам, «Хэп X. Арнольд» предоставил данные радиолокационной сигнатуры и собрал данные телеметрии с советских межконтинентальных баллистических ракет, которые упали на полуострове Камчатка или в Тихом океане, когда они были испытаны на полную дальность, как отмечается в брошюре АНБ, посвященной разведывательным операциям времен холодной войны. «Хэп X. Арнольд» выполнял разведывательные миссии в Тихом океане несколько раз в год, когда ожидались испытания советских межконтинентальных баллистических ракет.

Самопровозглашенный статус Робина, как исследователя атмосферной ионизации, скрывал истинную цель ее миссии – отслеживать цели, входящие в атмосферу, с помощью 40-футовой радиолокационной антенны X и L, способной отслеживать 15-дюймовый сферический объект на расстоянии 1500 миль (2414,02 км). У США было соглашение с Советским Союзом, связанное как с договорами SALT I, так и с договорами SALT II, которое позволяло использовать «национальные технические средства» для сбора телеметрических данных, относящихся к запускам баллистических ракет. В период с 10 августа 1970 года по 14 августа 1980 года Советы провели десять летных испытаний «Пионера» (улучшенной версии SS-20 с тремя боеголовками мощностью 150 килотонн, обладающими улучшенной точностью и большей способностью к рассеиванию боеголовок, чем более ранние версии).

«Хэп X. Арнольд» предоставил Соединенным Штатам наилучшие средства контроля возможностей этой новой системы. (Позже, когда Робин участвовала в инспекции по ликвидации ракет «Запуск для уничтожения», где она смогла наблюдать, как Советы запустили несколько ракет SS-20, знающие люди дразнили ее, что она была единственной американкой, которой удалось лицезреть SS-20 как на этапе запуска, так и на этапе повторного ввода в эксплуатацию.)

Операции «Хэпа X. Арнольда» были не для слабонервных – помимо борьбы с бурными морями северной части Тихого океана, экипажу приходилось сталкиваться с реальностью службы на стареющем корабле, который начал службу в качестве войскового транспорта, спущенного на воду в апреле 1944 года. По крайней мере, однажды во время миссии по наблюдению за межконтинентальными баллистическими ракетами СССР корабль потерял мощность и начал плыть в сторону советских вод. Силы США в Тихом океане отреагировали, опасаясь повторения инцидента с американским эсминцем «Пуэбло», когда северо-корейцы захватили разведывательное судно ВМС США и его экипаж. К счастью, экипаж смог снова запустить двигатели и удержать «Хэп X. Арнольд» в международных водах.

Робин не была выбрана в качестве основного кандидата в первоначальные группы по РСМД (ее работодатели в Пентагоне не хотели ее отпускать), но, когда полковник Коннелл, руководитель группы OSIA, провел поиски «резервных» инспекторов, Робин прошла собеседование и впоследствии была назначена в одну из групп базовой инспекции, работающих неполный рабочий день. Мы с Робин впервые встретились, когда она прибыла в Воткинск в качестве члена первоначальной дополнительной инспекционной группы по контролю 1 июля 1988 года.

Робин продолжала работать в нескольких инспекционных группах OSIA, включая миссию по запуску ракет с целью уничтожения в Канске, а также инспекцию по ликвидации SS-20 в Капустином Яре, последнюю в компании Джорджа Коннелла, который к тому времени занимал должность директора по контролю. Коннелл был настолько впечатлен ее работой и способностями, что лично нанял ее в начале 1990 года, чтобы она стала постоянным членом персонала по контролю ракет Воткинского завода.

Робин прибыла в Воткинск 10 июля 1990 года. Проверки и досуговые мероприятия инспекторов превратились в рутину без трений, где самым стрессовым событием стала неисправность пожарной сигнализации КаргоСкана в августе 1990 года. Пожара не было, причина тревоги была связана с неисправностью датчика в транспортном модуле. Однако потребовалось несколько попыток, чтобы окончательно устранить проблему, в результате чего местной пожарной службе, воинской части, дислоцированной за воротами завода, пришлось несколько раз реагировать.

Самой большой проблемой для Воткинского завода летом и осенью 1990 года было не присутствие американских инспекторов за его воротами и даже не функционирование КаргоСкана. Как и любое другое промышленное предприятие советского министерства, Воткинский машиностроительный завод боролся с новой и запутанной экономической реальностью, навязанной системой, стремящейся перейти от предыдущей модели централизованного планирования к новым методам учета затрат (хозрасчету), введенным в период перестройки.

В июне 1990 года Верховный Совет принял новый закон «О предприятиях в СССР», который заменил Закон о государственных предприятиях 1987 года. Основной целью этого закона было заменить систему Совета трудовых коллективов (СТК), созданную в 1987 году. Был создан новый «Совет предприятия», который отвечал за определение рабочих приоритетов предприятия, а также за разрешение споров между руководством и работниками.

Дополнительное новое законодательство, принятое в октябре 1990 года, предусматривало реформу заработной платы, в то время как другой закон, принятый в декабре 1990 года, регулировал инвестиции, связанные с государственными предприятиями, с целью защиты активов акционеров, одновременно прокладывая путь к возможной приватизации. Это законодательное минное поле повлияло на то, как Воткинск получил вознаграждение за свою работу, и, как следствие, на то, как рабочие Воткинского завода получили компенсацию за свой труд.

Изменение законодательства побудило руководство завода отложить отгрузку пяти ракет SS-25, которые первоначально планировалось выпустить с завода в ноябре и декабре 1990 года. Отложив выпуск этих ракет до января 1991 года, Воткинский завод выигрывал время для своего руководства, чтобы сориентироваться в новых правилах и предписаниях, чтобы убедиться, что они получили полную и справедливую компенсацию в условиях, когда многие государственные предприятия стремились получить доступ к сокращающемуся объему финансовых ресурсов, контролируемых государством.

С точки зрения американских инспекторов в Воткинске, поставка пяти ракет за одну неделю была благословением, поскольку позволила инспекторам продемонстрировать свои различные процедуры проверки новым инспекторам, заменившим Эда Каррана и полковника Коннелла. Они смогли засвидетельствовать вскрытие контейнера и визуальный осмотр его внутренней части, отметив при этом продолжающееся отсутствие измерительного устройства ступени для проведения предусмотренных договором измерений второй ступени.

Один из крупных проектов, реализуемых на объекте контроля в Воткинске, был посвящен проблеме обслуживания системы КаргоСкан. Как отмечал Дуг Энглунд еще в июле 1988 года, в Воткинске не было магазинов Radio Shack, и любой ремонт должен был выполняться персоналом, имеющимся на месте, с использованием ресурсов, которые были запасены на складе. В конце января 1991 года представитель Varian прибыл в Воткинск, чтобы дать указания персоналу Hughes по эксплуатации системы Linatron, используемой в КаргоСкане, а также определить возможные системные сбои и запасные части, которые понадобятся для быстрого ремонта. Основываясь на этом визите, персонал Hughes начал проводить инвентаризацию имеющихся в наличии запасных частей КаргоСкана и разделить их на складе, чтобы их можно было найти, когда это необходимо.

Акцент на техническом обслуживании вскоре оказался удачным. 5 февраля 1991 года делегация советской комиссии КаргоСкана во главе со Львом Кокуриным прибыла в Воткинск в рамках обычного визита. 7 февраля Советы объявили, что ракета SS-25 покинет объект, предоставив возможность членам советской комиссии понаблюдать за КаргоСканом в действии. Однако сбой в транспортной системе КаргоСкан не позволил получить изображение ракеты, и по истечении предусмотренного договором четырехчасового периода технического обслуживания при все еще неработающей системе американские инспекторы выпустили ракету из зоны досмотра КаргоСкана, рентгенографическое изображение которой не было получено. Вторая ракета покинула Воткинский завод 8 февраля с тем же результатом. Инспекторы Hughes, устранявшие неисправность транспортной системы, быстро определили, что проблема исходит от панели привода инвертора. Предыдущая работа по инвентаризации запасных частей позволила инспекторам быстро определить, какие детали у них есть на месте, а также те, которые потребуется привезти для проведения необходимого ремонта. На месте была создана группа «спецназа», которая тесно координировала свои действия с персоналом Hughes в Соединенных Штатах, а также с представителями Bechtel, компании, ответственной за транспортную систему.

Советы продолжали поставлять ракеты с Воткинского завода, причем четыре ракеты были отправлены в период с 11 по 14 февраля. Ни одна из этих ракет не была подвергнута сканированию из-за сохраняющихся проблем с транспортной системой. Партия запасных частей КаргоСкана прибыла в Москву из Германии 14 февраля, но номера деталей на различных устройствах не совпадали с номерами в сопроводительной документации, что вызвало задержку, пока советские таможенники проводили более тщательную проверку. Детали были наконец выпущены и отправлены в Воткинск тем же вечером рейсом «Аэрофлота» из Внуково в Ижевск. Команда «спецназа» Hughes работала всю ночь и весь следующий день, устанавливая новое шасси с инверторным приводом, и к 5 часам вечера 15 февраля 1991 года КаргоСкан был объявлен полностью работоспособным, но не раньше, чем шесть ракет, разрешенных договором для получения рентгенографических изображений, покинули зону контроля без проверки.

Проблема с неисправной транспортной системой КаргоСкана стала последним приключением в Воткинске для подполковника Марка Дьюса, который в последний раз покинул Воткинск 23 февраля 1991 года. Однако его сменщик на посту командующего участком не был новичком ни в OSIA, ни в Советском Союзе. Подполковник Ник Троян был одним из первых руководителей инспекционной группы, отобранных генералом Ладжуа для проведения иных, вне зоны контроля, инспекций, предусмотренных Договором о РСМД. Легендарный разведчик в своем собственном праве Троян служил в USMLM с 1974 по 1976 год, где он был пионером в использовании советских мусорных свалок для разведывательной ценности, начав программу под названием SANDDUNE, которая в итоге производила почти 50 % разведданных, производимых USMLM. Троян также вызвался служить в качестве первого офицера USMLM, принявшего участие в программе воздушной разведки «Живокость» вокруг Западного Берлина. Его знание русского языка не имело себе равных, как и его проницательность, когда дело доходило до сбора разведданных о советской цели.

Троян был одним из самых опытных инспекторов OSIA; его пятинедельная инспекционная миссия в августе-октябре 1988 года является примером профессионализма и выносливости. Троян впервые был направлен со своей командой из 10 человек в Улан-Удэ, на советский Дальний Восток, в середине августа. Оттуда они отправились в Сарыозек в Казахстане, где провели две недели, наблюдая за ликвидацией ракет SS-12. По завершении этой задачи Троян отвез свою команду в Канск, в Центральную Сибирь, где они провели еще две недели, наблюдая за процессом ликвидации ракет SS-20 «запуск-уничтожение». Затем Троян повел свою команду в советскую Тихоокеанскую приморскую провинцию, где 1 октября 1988 года они провели тщательную инспекцию ракетной базы SS-12 в Новосысоевке. К тому времени, когда их миссия была завершена, команда Трояна преодолела более 23 000 миль (37 014,91 км).

Ник Троян и несколько его инспекторов были частью первых инспекций RDE, которые проводились в апреле 1990 года, а месяц спустя команда Трояна наблюдала за окончательной ликвидацией советских ракет SS-4 в Лесной. Даже после своего первоначального пребывания на посту командира участка в Воткинске в феврале-марте 1991 года OSIA стремилась еще больше использовать опыт Трояна. В мае 1991 года Троян сопровождал команду Уильямса в Капустин Яр, где перед группой важных персон, в которую входили генерал-майор Роберт Паркер (сменивший генерала Ладжуа на посту директора OSIA в январе 1991 года), советский генерал Медведев и полковник Дуг Энглунд, он наблюдал за ликвидацией последней ракеты SS-20. Последние пусковые установки SS-20 были уничтожены позже в том же месяце под наблюдением другой команды, завершив советскую фазу уничтожения по Договору о РСМД.

Троян был последним «Ястребом» (термин, данный первоначальным членам OSIA, которые работали в штаб-квартире береговой охраны в Баззарде-Пойнт в Вашингтоне, округ Колумбия), который служил командиром участка в Воткинске. Когда он ушел в отставку в конце марта 1991 года, сменивший его армейский подполковник Уоррен Вагнер представлял часть «новой породы» командиров объектов контроля, людей, которые знали Воткинский объект контроля только как готовый продукт, не испытав дней Дикого Запада, когда зона контроля состояла из немногим большего, чем написанный от руки картонный знак остановки и пары инспекторов с рулеткой, фонариком и блокнотом.

Тем не менее советская паранойя по поводу КаргоСкана не ослабевала. Одна из проблем, которая продолжала возникать, заключалась в том, что Советы продолжали размещать свое защитное устройство в неправильном месте, что приводило к изменению изображений, которые часто требовали повторного сканирования. Первоначально эта проблема возникла во время сканирования ракеты SS-25 14 сентября 1990 года. Ракета находилась у Советов до 17 сентября, после чего они осмотрели внутреннюю часть железнодорожного вагона. Впоследствии было проведено второе сканирование, к удовлетворению обеих сторон.

«В попытке решить проблему проникновения экранирования, – отмечалось в еженедельном отчете в середине мая 1991 года, – 6 мая было проведено тестовое сканирование с использованием экранирующего устройства, намеренно помещенного на 3–4 пикселя в область изображения». Это испытание было предложено Джоном Сарториусом и согласовано подполковником Вагнером, командиром полигона, после консультации с советской стороной.

«Испытание показало Советам, где им нужно разместить защитное устройство в будущих ракетах, чтобы избежать комментариев о вторжении в отчете об инспекции, – говорится в отчете, и добавляется: – Следует отметить, что три ракеты, которые вышли из зоны досмотра после этого тестового сканирования, не содержали никакого вторжения в область изображения».

Новая проблема возникла с оседанием железнодорожных путей из-за зимних заморозков и последующего оттаивания. Матрица детекторов и центральная линия рентгеновской головки были повторно откалиброваны с использованием испытательного железнодорожного вагона без ракеты. Однако во время тестового сканирования 6 мая Советы попросили американскую сторону вернуться к настройкам предварительной повторной калибровки, что наводит на мысль о том, что Советы использовали старые настройки США при калибровке своих собственных. Последующие измерения высоты центральной линии были практически идеальными при последующих сканированиях.

Проблема нехватки документации по-прежнему не ослабевала. 15 мая 1991 года американские инспекторы изъяли со склада две запасные печатные платы и протестировали их в системе КаргоСкана. Однако, когда инспекторы попытались вернуть запасные печатные платы на склад, Советы заблокировали их, отметив, что у них не было какой-либо конкретной документации на отдельные чипы, содержащиеся в печатных платах, которая позволила бы им определить, есть ли у них какие-либо возможности памяти. Этот вопрос был в конечном счете прояснен, когда США предоставили необходимую документацию.

Усовершенствования работы КаргоСкана продолжались. 15 мая Советы обратились к США с просьбой провести испытание системы КаргоСкан с использованием муляжа железнодорожного вагона с целью проверки времени начала сканирования. Впоследствии тест показал, что фактическое изображение начиналось примерно на 36 мм в области, которая была назначена для сканирования, что указывает на то, что все предыдущие снимки ракеты были помечены неправильно. Учитывая, что все предыдущие рентгенографические снимки, сделанные инспекторами с использованием КаргоСкана, успешно отображали длину и площадь сканирования, требуемые договором, американским инспекторам было ясно, что Советы знали о несоответствии и скорректировали самостоятельно, когда дело дошло до маркировки железнодорожного вагона, чтобы компенсировать это.

Во время этого теста Советы заметили, что измерение смещения лазера было примерно на 35 мм короче, чем настройка, использованная при предыдущих сканированиях. Этот тест был повторен американскими инспекторами 16 мая, подтвердив полученные результаты.

Более чем через год после начала работы КаргоСкана Советы заметили, что шестнадцатеричные распечатки, которые были получены как часть каждого изображения КаргоСкан и впоследствии приложены к отчету о проверке, могут быть скопированы для получения «изображения» второго этапа, тем самым устраняя их опасения по поводу памяти и хранения изображений. Это осознание привело к повышению уровня беспокойства по поводу многократных сканирований и сохраненных изображений.

Американские инспекторы пытались заставить Советы предварительно маркировать свои вагоны, а затем вносить какие-либо коррективы только в том случае, если сканирование не соответствовало критериям проверки. Советы, однако, были заинтересованы в том, чтобы сканирование прошло успешно с первого раза, избавив от необходимости делать несколько сканирований. В этом свете Советы просили на встрече 17 мая США вернуться к своим первоначальным измерениям в отношении высоты центральной линии.

Американские инспекторы внесли запрошенные коррективы в КаргоСкан, но, в свою очередь, потребовали, чтобы Советы прекратили вносить свои собственные коррективы. Несмотря на этот запрос, 28 мая Советы отправили с завода ракету SS-25, сканирование которой с первой попытки было признано непригодным из-за чрезмерной скорости железнодорожного вагона, проходящего через КаргоСкан. Просмотр изображения также показал, что Советы не внесли запрошенных корректировок. Вместо того чтобы решить проблему в то время, Советы попросили, чтобы ракета была оставлена в здании экологической инспекции на ночь, пока они обсуждали проблему. На следующий день Советы скорректировали свою маркировку в соответствии с запросом США, и ракета была успешно отсканирована без каких-либо проблем.

30 мая Советы отправили еще одну ракету SS-25. Первоначальное изображение было непригодно для использования из-за того, что Советы не смогли настроить свой маркер, что привело к плохому сканированию. После того как Советы внесли необходимые коррективы, было проведено второе сканирование. Хотя второе сканирование прошло успешно, оно показало, что советский маркер вторгся в изображение примерно на 6 мм.

Американским инспекторам показалось, что Советы намеренно пытались создать проблему, связанную с качеством изображений КаргоСкана. Эти опасения усилились, когда 30 мая 1991 года Лев Кокурин, член советской комиссии по КаргоСкану, направил американским инспекторам предложение проанализировать тестовую ленту, чтобы определить степень/источник искажения во время сканирования. Советы последовали за этим предложением с просьбой, чтобы США предоставили им копии всех лент, которые содержали экранирующее искажение. 29 июня 1991 года Советы изменили этот запрос – теперь им нужна была только видеозапись испытательного объекта, а не реальная ракета.

Причины, стоящие за советскими запросами, стали ясны, когда 8 июля на встрече с Александром Соколовым был возобновлен запрос на видеозапись испытательного объекта. По словам Анатолия Томилова, Советам нужна была лента, чтобы помочь им создать устройство для считывания лент в качестве альтернативы попыткам обеих сторон разделить ленты, показывающие экранирующее вторжение. По мнению Советов, такая машина устранила бы необходимость в распечатке снимков ракет, позволив обеим сторонам независимо просматривать записи и сравнивать заметки об источнике любого препятствия.

Американские инспекторы направили советский запрос в штаб-квартиру OSIA, которая ответила документом, в котором подробно излагалась официальная позиция США относительно необходимости повторных проверок. Площадь изображения, отмечалось в документе, определялась тем, где Советы отмечают железнодорожный вагон, а также высотой осевой линии ракеты над железнодорожным полотном. Основываясь на данных, предоставленных Советами, американские инспекторы должны были настроить Linatron и детекторные решетки перед проведением сканирования с использованием данных, предоставленных Советами. С точки зрения США, ошибки возникали только в том случае, если Советы предоставляли неверные данные, либо неправильно маркируя вагон, либо предоставляя неверные данные о высоте. Более того, изображение будет удалено только в том случае, если отображаемая зона превысила площадь, разрешенную Меморандумом о соглашении, то есть площадь, превышающую 339 см. В документе говорилось, что если КаргоСкан отобразит неправильную область (т. е. если данные будут неверными), то сканирование будет повторено. Это было договорным требованием. Однако не было требования о том, чтобы данные были стерты с ленты – Меморандум о соглашении разрешал сохранять все изображения на месте. В любом случае изображение должно было быть изучено обеими сторонами, чтобы определить, была ли допущена ошибка. Таким образом, американские инспекторы намеревались изучить каждое изображение после сканирования, прежде чем принимать какое-либо решение о том, является ли оно приемлемым или нет.

Этот ответ был предоставлен Советам в начале августа 1991 года. 18 августа 1991 года мастер-сержант Гэри Марино, армейский лингвист, приписанный к VPMF и один из первых унтер-офицеров, использованных OSIA в качестве заместителя командира участка, вместе с Джо Мерфи, недавно нанятым Hughes, прибыл в Москву для еженедельной рассылки почты. К тому времени, когда они вернулись в Воткинск два дня спустя, мир перевернулся вверх ногами.