Текст книги "Гонка разоружения"

Перестройка представляла собой процесс, призванный изменить эту систему. Таким образом, внутренняя советская борьба за осуществление перестройки была неразрывно связана как с созданием и концепцией Договора о РСМД, так и с тем, как этот договор был реализован. Короче говоря, без перестройки не было бы – и действительно не могло бы быть – Договора о РСМД, по крайней мере, не в том виде, в каком он был в итоге составлен и реализован.

Договор о РСМД продолжал выполняться после отставки Михаила Горбачева, и Договор о СНВ в итоге также был ратифицирован и введен в действие. Но процессы и контекст этой деятельности отличались от того, что происходило до отставки Горбачева.

Разоружение во времена перестройки было уникальным явлением, которое вновь не повторится.

Эпилог
Воздушные замки

«Если вы построили воздушные замки, ваша работа не должна быть потеряна; именно там они должны находиться. А теперь заложите фундамент под ними».

Генри Дэвид Торо Уолден

Спуск флага

Объект контроля Воткинского завода, 4 декабря 2009 г.

Это была торжественная церемония, повторяемая ежедневно на военных объектах США по всему миру ровно в 5 часов вечера – спуск флагов. Единственное, чего не хватало, так это звука горниста, играющего «Отступление» и «Под знамя, смирно!», музыку, знакомую любому, кто когда-либо служил в вооруженных силах Соединенных Штатов.

Американский флаг развевался над Воткинским центром контроля (VPMF) непрерывно с июля 1988 года, когда прибыли первые инспекторы РСМД. Инспекционный этап Договора о РСМД закончился в 2001 году. После этого американские инспекторы, работающие в Воткинске, действовали в соответствии с мандатом Договора СНВ. Договора, возможно, и изменились, но флаг остался прежним.

Флаг США развевался бок о бок с флагом Советского Союза или России на флагштоке, установленном в Центре управления данными, центре контроля операций. Когда DCC был демонтирован в начале ноября 2009 года и отправлен в Германию, флагшток был перемещен на позицию над входом в административное здание «Рузвельт», одно из четырех сооружений, которые предоставляли жилые помещения и административные офисы для инспекторов США в Воткинске с 1989 года. Здесь инспекционная группа несла свою вахту, а телефонный коммутатор из демонтированного DCC был перенесен в бывший офис менеджера Raytheon, который был преобразован во временный дежурный офис.

Команда выполняла свои задачи, предусмотренные договором, до последнего момента. Когда DCC функционировал, инспекторы использовали сеть датчиков, светофоров и шлагбаумов для контроля потока транспорта, входящего и выходящего из контролируемого объекта по сборке ракет. С отключением DCC ворота семафора были заблокированы в положении «вверх», а питание светофоров было отключено, что затруднило управление движением транспортных средств. Железнодорожное сообщение по-прежнему декларировалось русскими, и инспекционные задачи, предусмотренные договором, по-прежнему выполнялись. Для выполнения своей работы инспекторам приходилось пользоваться рулетками, планшетами и фонариками – теми же базовыми инструментами, на которые опирались их предшественники в первые дни действия Договора о РСМД в июле-августе 1988 года, до строительства системы контроля.

Под бдительными взглядами собравшихся американских инспекторов и российского заводского сопровождения три американских сотрудника приблизились к флагу. Руководил группой подполковник ВВС Келли Ислер. Помощником подполковника Ислера в спуске флага был Джим Хэнли, гражданский техник компании Raytheon Technical Services Company (RTSC). Наблюдали co стороны, вместе с остальной командой и горсткой российских чиновников из отдела 162 (Воткинская заводская организация, ответственная за сопровождение американских инспекторов) полковник ВВС Том Саммерс, начальник отдела СНВ в DTRA, и Скотт Йодер, глава Воткинского офиса поддержки для RTSC.

Третьим человеком в группе по спуску флага был подполковник Корпуса морской пехоты Джонатан Сачар. Джонатан Сачар был пилотом СН-53 и сотрудником Евразийского внешнеполитического ведомства (FAO). Во время операции «Иракская свобода» тогдашний майор Сачар служил командиром отделения СН-53, приписанного к вертолетной эскадрилье морской пехоты НМ-264, на борту USS Iwo Jima, в составе 26-го экспедиционного подразделения морской пехоты, где он участвовал в боевых операциях на севере Ирака. Джонатан Сачар недавно был назначен в отдел контроля СНВ, и это была его первая и единственная ротация на объекте контроля.

Джонатан Сачар руководил обращением с флагом, работая с Джимом Хэнли и Келли Ислер, чтобы сложить его в треугольник, состоящий из синего поля с белыми звездами. Выполнив задание, Джонатан взял флаг и повернулся лицом к командующему участком, подполковнику ВВС Полу Коупленду. Джонатан Сачар вручил Полу Коупленду флаг, а затем вытянулся по стойке смирно. Дело было сделано: после 21 года горделивого полета над тем, что стало маленьким кусочком Америки в далеком уголке России, флаг США больше никогда не будет развернут над объектом контроля Воткинского завода.

Подполковник Пол Коупленд был ветераном-оператором межконтинентальных баллистических ракет, ранее он служил заместителем командира 91-й оперативной группы в Майноте, Северная Дакота, и командиром 323-й учебной эскадрильи на базе ВВС Лэкленд в Техасе.

У него также были предыдущие совместные задания в Объединенном штабе стратегического планирования и в Стратегическом командовании. Он присоединился к DTRA в 2006 году, где служил командиром участка на объекте контроля в Воткинске, прежде чем принять командование подразделением контроля START в июне 2009 года.

Пол Коупленд возглавлял команду по закрытию Воткинска, которая в 2009 году получила награду DTRA Directors Award за выдающиеся достижения. Работа по закрытию началась двумя годами ранее, когда предшественник Пола, армейский подполковник Норман Фусс, начал официальные встречи с отделом 162 (к этому времени возглавляемым Александром Фоминым, бывшим начальником бюро, который вместе с Николаем Шадриным и Владамиром Куприяновым участвовал в импровизированном световом шоу СС еще в 1989 году), чтобы создать основу для планирования закрытия сайта. Одним из важнейших вопросов было то, сколько материалов должно было быть вывезено из объекта контроля и сколько могло быть передано русским, которые с большим энтузиазмом отнеслись к тому, чтобы обстановка жилых единиц и содержимое склада остались у них.

Однако о закрытии объекта контроля Воткинского завода было легче сказать, чем сделать это, особенно когда планка продолжала меняться, поскольку американские переговорщики по контролю над вооружениями в Женеве, Швейцария, пытались в последнюю минуту добиться продления Договора о СНВ или же договориться о продолжении присутствия в Воткинске в качестве замены договора. Американским инспекторам было поручено прекратить координацию операций по закрытию с русскими из-за опасений, что такие переговоры могут поставить под угрозу переговорную позицию США в продолжающихся переговорах о возможном продлении Договора СНВ.

Однако к октябрю 2009 года надпись была на стене, и командиру участка объекта контроля было поручено возобновить координацию закрытия с российским заводским персоналом. Американские инспекторы, однако, должны были оставаться прилежными; даже во время этой последней поездки Пол Коупленд был готов отменить операции по закрытию и продолжить миссию по наблюдению, если обстоятельства изменятся.

Никто ничего из этого не сделал.

Кроме флага, на объекте почти ничего не осталось, что могли бы забрать американские инспекторы. DCC был разобран и погружен на три грузовика для доставки на склад Raytheo в Дармштадте, Германия. Различные подарки и сувениры, которые инспекционная группа США приобретала на протяжении многих лет, были аналогичным образом упакованы и отправлены через DHL в штаб-квартиру DTRA в Форт-Бельвуар, штат Вирджиния, для хранения и последующей демонстрации. Все остальное должно было быть передано русским, включая мебель и убранство в четырех зданиях, это включало в себя жилые и административные помещения инспекторов США.

18 ноября 2009 года отдел 162 организовал заключительную официальную церемонию прощания с американскими инспекторами. Мероприятие проходило в кафе «Версаль», расположенном рядом со школой искусств, в центре Воткинска. Геополитика, связанная с досугом, никогда не ослабевала, даже несмотря на то, что вопросы взаимности удерживали ситуацию от выхода из-под контроля. В конечном счете было достигнуто шаткое равновесие, которое предоставило инспекторам постоянный доступ к конкретным местам в пределах предусмотренной договором 50-километровой зоны отдыха, а также в порядке исключения доступ в город Ижевск. Однако спонтанных взаимодействий между американцами и жителями Воткинска, которыми был отмечен первый год существования VPMF, больше не существовало.

Социальные ограничения, однако, не могли подорвать дух товарищества, который существовал между американскими инспекторами и их заводскими коллегами из отдела 162. В то время как многие из этих отношений определялись продолжительностью тура отдельных американцев, было несколько избранных, которые могли претендовать на отношения, которые длились всю 21-летнюю историю VPMF. Среди них были Барретт Хейвер, Скотт Йодер и Джим Хэндли с американской стороны, а также Александр Фомин, Владимир Куприянов и Валерий Яковлев из отдела 162.

Инспекторы несли дежурство в течение всей ночи, прекратив операции по контролю ровно в 5:00 5 декабря 2009 года. В этот момент их отвезли на автобусе в аэропорт Ижевска, откуда они вылетели в московское Шереметьево на борту самолета ВВС России. Команда направилась к коммерческому терминалу, где села на рейс Lufthansa во Франкфурт, Германия.

Завершилась последняя ротация, 21-летний эксперимент Америки по непрерывному контролю Воткинского завода подошел к концу.

На Воткинском заводе окончательной сборки здания, в которых когда-то размещались американские инспекторы, были пусты, они стояли на страже памятника Договору о РСМД, который Воткинский завод построил еще в 2001 году, когда инспекции в соответствии с этим договором закончились. Памятник был популярен среди инспекторов как место для групповых фотографий. Теперь он стоял особняком, напоминание о давно минувших временах, незамеченный никем, кто только специально не искал его.

Там была еще одна статуя.

10 сентября 2010 года Воткинское производственное объединение установило бюст Владимира Геннадьевича Садовникова в центре Воткинска. Инсталляция была создана совместно боткинским художником Александром Сорочкиным и ижевским художником Павлом Медведевым и размещена на земельном участке, принадлежащем Воткинскому производственному объединению, расположенному недалеко от улицы Дзержинского, 20, на месте временного размещения инспекторов США. На сопутствующей церемонии Садовников был провозглашен «почетным гражданином Воткинска». Технические училища, столь важные для подготовки нового поколения рабочих на Воткинском заводе, также были названы в его честь.

Садовников поместил Воткинск на карту Советского Союза, превратив завод, известный сталелитейной обработкой, в центр советского производства баллистических ракет, а позже, когда изменения, вызванные перестройкой, заставили некоторых обвинить его в печальном состоянии советской экономики, покончил с собой. Люди не забыли человека, которого они с любовью называли Отцом Воткинска.

Последний ковбой

Отъезд команды подполковника Коупленда из России стал кульминацией договорных отношений между США и Россией, которые зародились в начале распада Советского Союза. Повторяющийся характер контроля не изменился после того, как советский флаг был заменен флагом Российской Федерации. Репортер New York Times, посетивший объект контроля в январе 1992 года, отметил, что «жизнь замедлилась до состояния ползания. Между проверками ракет проходят недели, поэтому инспекторы часто проводят свои дни, катаясь на коньках, убирая общежития, встречаясь со школьниками, а зимой катаясь на лыжах по 4-мильному огороженному периметру ракетного завода».

Тогдашний командир полигона, подполковник ВВС Стивен Золок (который впервые был переведен в Воткинск в декабре 1990 года) заметил, что «всплеск оригинального договора прошел, и поддерживать мотивацию у всех – более сложная задача». В отличие от своих предшественников, Золок ощетинился, когда его охарактеризовали как «холодного воина», отметив, что миссия VPMF «скорее миротворческая, чем боевая».

Второй репортер, пишущий для The Wall Street Journal, посетил это место в начале декабря 1993 года и отметил, что «здесь почти нечего делать, а скука невыносима. Жизнь здесь, похоже, наполовину загородный клуб, наполовину центр содержания под стражей». Гэри Марино, давний военный лингвист OSIA, который был в Москве 19 августа 1991 года, во время неудавшегося переворота против тогдашнего президента СССР Горбачева, сравнил боткинский объект контроля с «тюрьмой минимального режима с излишествами». Тэк Лим, один из первых инспекторов Hughes, заявил, что «новизна исчезла». Командир объекта, подполковник ВВС Уильям Фриз больше беспокоился о сорняках, растущих вдоль дорожки по периметру, чем о любых ракетах, выпущенных с завода.

Ракеты, однако, продолжали поставляться с Воткинского завода окончательной сборки ракет, включая типы, которых не существовало, когда Договор о РСМД вступил в силу в 1988 году. Несмотря на то что Договор о СНВ был подписан в июле 1991 года, он еще не был ратифицирован, и поэтому его положения не соблюдались. Однако ракеты, которые подпадали под действие СНВ, но которые не были частью системы контроля РСМД, производились и были готовы к отправке. Договор о СНВ создал орган, известный как Объединенная комиссия по соблюдению и инспекциям, или JCIC, которая теперь выполняет те же функции, что и Специальная комиссия по проверке (SVC) для Договора о РСМД.

Одной из таких ракет была РС-12М/«Тополь-М», известная на Западе как SS-27. Хотя первоначальные летные испытания SS-27 состоялись только 20 декабря 1994 года, как и все другие разрабатываемые ракеты, перед фактическими эксплуатационными испытаниями было изготовлено множество испытательных и учебных ракет. Поскольку SS-27 была собрана на Воткинском заводе окончательной сборки ракет, это означало, что она будет подвержена проверке с использованием КаргоСкана.

В апреле 1993 года JCIC обнародовал процедуры, которые были направлены на идентификацию учебных моделей SS-25 и SS-27, чтобы они могли избежать отображения на КаргоСкане. Эти процедуры включали сверление двух отверстий в пусковом контейнере в области двигателя первой ступени, и соосно с одним из этих двух отверстий, другого отверстия, просверленного через корпус ракетного двигателя первой ступени и в инертное топливо.

25 декабря 1993 года, в день Рождества, русские выпустили то, что было заявлено как учебная модель МБР RS-12M. Вариант 2 для запуска из шахты, обозначенная США как SS-27. В отличие от предыдущих учебных ракет, в этой не было просверленных отверстий, что наводило на мысль о том, что она предназначалась для эксплуатационных испытаний. Русские отказались разрешить проверку ракеты с помощью КаргоСкана и отправили ее под протестом американских инспекторов, которые объявили инспекционную аномалию.

18 июля 1994 года русские отправили железнодорожный вагон, в котором находился пустой баллон, похожий на канистру. В соответствии с процедурами, согласованными в отношении отгрузки пустых канистр SS-25, инспекторам должно было быть разрешено произвести измерение объекта. На этот раз русские, заявив, что объект не имеет отношения к SS-25 и, как таковой, не подпадает под действие этих процедур, отклонили просьбу инспекторов измерить рассматриваемый цилиндр. Американские инспекторы снова заявили о 6 инспекционной аномалии.

Инспекторы теперь действовали в условиях, которые существовали в нижних областях политики, связывающей договоры о РСМД и СНВ. В октябре 1994 года SVC достигла соглашения, в котором говорилось, что «в качестве вопроса политики США прикажут своим инспекторам в Воткинске не использовать право США на изображение содержимого пускового контейнера до пяти ракет». Короче говоря, условия были изменены на противоположные. В то время как в соответствии с Договором о РСМД инспекторы могли назначать до восьми пусковых контейнеров SS-25 для визуального осмотра, русские, согласно этим новым процедурам, смогли назначать до пяти пусковых контейнеров SS-27 в год, которые не будут подвергаться радиографическому изображению с помощью КаргоСкана.

Кроме того, после длительных переговоров, включая проведение нескольких тестовых сканирований с использованием КаргоСкана, JCIC установила процедуры, которые позволили инспекторам США использовать КаргоСкан для получения изображения узкого среза первой и второй ступеней SS-27, которые не были указаны для исключения русскими.

Роль, которую сыграли инспекторы Hughes в адаптации КаргоСкана к новым требованиям, возникшим в связи с появлением SS-27, трудно переоценить. В то время как русские стали скептически относиться к роли контроля над вооружениями, которую сыграло то, что американцы припарковались за воротами их выдающегося завода по сборке ракет, отчет о продемонстрированной честности и профессионализме подрядчиков Hughes, когда дело дошло до операций КаргоСкана, основанных на опыте Сэма Израэлита и Джима Люшера во время кризиса КаргоСкана в марте 1990 года, отчет позволил внести изменения, не вызвав совершенно нового кризиса. Как отметил подполковник ВВС Майкл Криммер, ветеран Воткинска, «согласование изменений в системе КаргоСкан, необходимых для проведения проверок новой межконтинентальной баллистической ракеты SS-X-27, покидающей Воткинский завод, было бы значительно сложнее без технической экспертизы и репутации инженеров-контрактников».

Эти процедуры, однако, не были надежными. Еще в 1998 году ракеты SS-27, проверенные с помощью КаргоСкана, выявили «аномалии», которые русские отказались признать, что привело к тому, что американские инспекторы заявили о ряде «договорных аномалий».

Были введены другие процедуры, касающиеся модификации ракеты SS-25, используемой для гражданских космических запусков, известной как «Старт». В этом случае ракета была отправлена в виде двух отдельных контейнеров, один из которых содержал первые две ступени, второй – третью ступень и новую, четвертую ступень, уникальную для космической ракеты-носителя.

Еще одним нерешенным вопросом, связанным с инспекцией, было устройство для измерения уровня. 4 апреля 1991 года американцы и Советы подписали поправку к подписанному в декабре 1989 года Меморандуму о соглашении относительно того, что теперь называлось «Системой измерения сцены», или SMS. Советы будут производить SMS, а США закупят не менее трех таких устройств. США вели переговоры с Советами о покупке SMS, когда 31 декабря 1991 года распался Советский Союз. Проблема SMS оказалась в подвешенном состоянии, и как только Договор СНВ вступил в силу в 1994 году, множество типов ракет, выходящих из Воткинского объекта, каждый со своими уникальными измерениями, сделало SMS непрактичным. Это было отменено, оставив КаргоСкан и визуальный осмотр в качестве единственного средства, доступного инспекторам в Воткинске для различения SS-20 и SS-25.

Инспекционный этап Договора о РСМД был ограничен 13 годами. После всех тревог и драм, связанных с установкой КаргоСкана в Воткинске, его отъезд был по сравнению с этим простым и без споров. 31 мая 2001 года истек срок действия инспекционного протокола РСМД. В VPMF американцы и русские провели церемонию, посвященную этому событию. 1 июня 2001 года VPMF стал объектом только для начинающих. КаргоСкан был разобран, его модули погрузили на поезд и отправили в Германию, где они были переданы Министерству обороны для утилизации. Ключевой аспект соглашения между США и Советским Союзом, позволившего запустить КаргоСкан в эксплуатацию в марте 1990 года, касался хранения магнитных дисков и лент, содержащих данные, полученные в результате обработки изображений КаргоСкана. В соответствии с условиями соглашения, этим материалам не разрешалось покидать сайт. Американские инспекторы и их российские сопровождающие совместно уничтожили диски и кассеты, сожгли их в бочке.

В то время как КаргоСкан, возможно, остался в прошлом, работа Portal Monitor была не менее сложной после его удаления. В дополнение к проведению технических осмотров, включающих визуальную оценку и физические измерения, персонал Воткинского объекта контроля теперь был обязан записывать информацию, относящуюся к «уникальному идентификатору» (не повторяющемуся буквенно-цифровому обозначению), который был прикреплен к пусковому контейнеру или ракете до выхода из Воткинского завода окончательной сборки ракет. Эти цифры были записаны и интегрированы в базу данных, которая будет использоваться другими американскими инспекторами для отслеживания запасов российских баллистических ракет.

Эти положения не были чужды случайных разногласий. 22 октября 2008 года русские провели летные испытания SS-25 увеличенной дальности полета. Ракета, о которой идет речь, покинула Воткинский объект контроля за несколько недель до этого. Советы покрасили пусковую канистру в красный цвет и заявили, что ее содержимое является испытательной ракетой «новой конструкции». С советской точки зрения, поскольку ракета не должна была входить в национальный реестр, не было необходимости маркировать пусковой контейнер «уникальным идентификатором». Однако, с точки зрения американских инспекторов, единственным, что отличало этот пусковой контейнер от любого другого пускового контейнера SS-25, был его цвет. Инспектор никак не мог подтвердить, что содержимое канистры действительно было модифицированным SS-25. Чтобы квалифицироваться как «ракета новой конструкции», в пусковом контейнере должна была быть заметная физическая разница в длине и ширине, но ее не было. Русские отказались пометить контейнер или предоставить инспекторам другой способ подтвердить его содержимое, поэтому, когда контейнер был отправлен с объекта, инспекторы сообщили об этом как об аномалии договора.

Как и в любой организации, в то время как должности, составлявшие штатное расписание, оставались относительно постоянными, люди, которые заполняли эти должности, находились в состоянии постоянного изменения. Начиная с 1991 года OSIA увеличило свой штат в ожидании увеличения обязанностей, которые возникнут после вступления в силу Договора о СНВ. Контроль получил несколько новых сотрудников, которым было поручено подготовиться к открытию второго центра непрерывного контроля в Павлограде, Украина. Павлоградский механический завод, входивший в производственное объединение «Южмаш», производил здесь рельсомобильную межконтинентальную баллистическую ракету SS-24. Согласно условиям Договора о СНВ, США планировали реализовать свой вариант по созданию в этом месте объекта непрерывного контроля по периметру. Новым офицерам было поручено подготовиться к этой миссии. Распад Советского Союза приостановил вступление в силу Договора СНВ. К 1993–1994 годам многие из этих офицеров должны были покинуть OSIA, их сроки службы заканчивались, так и не выполнив возложенную на них миссию. Многие из этих сотрудников прошли ротацию в Воткинске, чтобы получить опыт в операциях по контролю завода.

Опыт Воткинска, примерно в 1993–1994 годах, был совершенно иным, чем в первые годы, настолько, что произошло столкновение культур между первыми «Ястребами» OSIA и новым поколением инспекторов контроля. Стью О'Нилл покинул OSIA в 1992 году, переведенный в Управление специальных расследований ВВС. В 1994 году ему было поручено вернуться в OSIA, чтобы помочь создать Павлоградский центр контроля. Когда миссия продлилась несколько месяцев, Стью вернулся в Воткинск, чтобы помочь обучить некоторых новых сотрудников. Готовясь к переводу в Воткинск, Стью встретился с несколькими из них, в том числе с армейским майором, который прочитал Стью лекцию о новой реальности, существовавшей в Воткинске. «Воткинск изменился, – отметил майор. – Это не похоже на то, когда там были такие ковбои, как ты и Риттер. Существуют правила и процедуры, которым необходимо следовать».

Стью О'Нилл был частью первой команды наблюдателей, прибывшей в Воткинск еще в июле 1988 года. Он был частью первой группы инспекторов, осмотревших пусковую установку SS-25. Он был с полковником Энглундом, когда состоялось первое вскрытие пускового контейнера SS-25 для визуального осмотра. Стью был дежурным офицером 1 марта 1990 года, когда начался кризис, связанный с КаргоСканом, и он был дежурным офицером 10 марта 1990 года, когда Советы вывезли три вагона с ракетами из завода, не разрешив КаргоСкану отобразить их. Стью также был дежурным офицером, наблюдавшим за первым оперативным использованием КаргоСкана. Стью помогал писать правила и процедуры, используемые в Воткинске. Мысль о том, что Стью будет читать лекции офицер, список достижений которого в Воткинске бледнел по сравнению с ним, была смехотворной.

По-прежнему существовала потребность в ковбоях. Когда первая группа американских инспекторов прилетела на Украину в январе 1994 года, чтобы создать с нуля новый Павлоградский центр контроля (РРМ), Стью О'Нилл был там, поделившись своим уникальным опытом в создании центра с нуля с «новой породой» инспекторов OSIA. К Стью в этом новом приключении присоединились Скотт Йодер и Майк Уилкинг, двое из первоначального контингента сотрудников Hughes, участвовавших в создании Воткинского центра контроля (VPMF), Скотт в качестве техника на месте, а Майк в качестве менеджера по полевым операциям в Европе, поддерживающего операции Воткинска из своего офиса во Франкфурте, Германия. Том Майклс, который служил командиром участка в VPMF в 1990–1991 годах, был выбран первым командиром участка для PPMF. (PPMF был закрыт 31 мая 1995 года, после того как Украина заявила, что на объекте не ведется производство SS-24, что позволило преобразовать объект в объект, подлежащий подозрительным проверкам на месте.)

Но Стью был вымирающей породой. В рамках OSIA произошел сдвиг в организационном мышлении. Уход генерала Ладжуа в январе 1991 года ознаменовал конец доминирования офицера внешней разведки, специализирующегося по России, в качестве желаемой базы опыта для инспектора США. Образ мышления «лидера патруля», который был привлекателен для таких офицеров, как Роланд Ладжуа и Ларри Келли, где независимое мышление в стрессовых ситуациях развивалось благодаря назначениям в Миссию военной связи США в Потсдаме, Восточная Германия, или в качестве военного атташе при посольстве США в Москве в разгар холодной войны, и рассматривался как необходимый атрибут, был заменен более структурированным, методологическим подходом к инспекциям. Назначение генерал-майора Роберта Паркера, кадрового офицера по операциям с баллистическими ракетами, не имеющего опыта работы в российских делах, на смену генералу Ладжуа подчеркнуло этот сдвиг в организационных акцентах.