Текст книги "Гонка разоружения"

Человеческий фактор был включен в проблему проверки соответствия Договора о РСМД таким образом, что бесстрастные эксперты по политике проверки, как Салли Хорн и Джордж Лук, никогда бы не поддержали, если бы обстоятельства были иными. Однако политики проводили политику, а президент Рейган был привержен Договору о РСМД. Вопрос заключался уже не в том, будет ли инспекция на местах частью какой-либо схемы проверки соблюдения договора, а скорее, в том, как именно будет регулироваться охватываемый ею человеческий фактор.

Генерал

Когда было принято решение относительно того, какая организация возьмет на себя ведущую роль в проверке исполнения на местах положений Договора о РСМД, было замечено, что эта работа с самого начала должна выполняться правильно, иначе она провалится и приведет к срыву многолетних переговоров о контроле за вооружениями.

Задача создать организацию для выполнения положений недавно подписанного Договора о РСМД была простой. 15 января 1988 года президент Рейган подписал директиву о национальной безопасности 296, предписывающую министру обороны создать новое агентство, занимающееся контролем за исполнением договора через инспекции на местах. 26 января 1988 года – через семь дней после того, как президент подписал директиву 296 – заместитель министра обороны Уильям X. Тафт 4-й учредил OSIA в качестве отдельного оперативного учреждения Министерства обороны, ответственного за выполнение Договора о РСМД. Директор отчитывался перед заместителем министра обороны по закупкам, а исполнительный комитет, состоящий из председателя объединенного комитета начальников штабов и заместителей министра обороны по закупкам и политике, обеспечивал надзор и руководство.

Решение возложить ответственность за проведение инспекций на местах на Министерство обороны не было окончательным. Целевая группа из десяти человек, созданная в начале декабря 1987 года под эгидой объединенного комитета начальников штабов, отвечала не только за определение структуры инспекционного агентства на местах, но и за то, кто будет им управлять. Выбор пал на Министерство обороны, а вернее на агентство по контролю над вооружениями и разоружению (ACDA)[36]36
  Arms Control and Disarmament Agency (ACDA)


[Закрыть], входящее в состав Госдепартамента.

Масштабы операций, предусмотренных Договором о РСМД, означали, что ACDA со штатом менее 190 человек будет перегружена задачами по выполнению договора, требующими в несколько раз большего числа посвященного в дело персонала. Новой инспекционной организации потребовались специалисты по Советскому Союзу, переводчики и эксперты по различным системам вооружений РСМД, указанным в договоре, имеющие навыки, подходящие для Министерства обороны. ACDA получила вспомогательную роль в виде должности заместителя директора, но директором нового агентства должен был стать военный офицер.

Новая инспекционная организация нуждалась в людях, и, в отличие от организационной структуры, их нельзя было создать простым росчерком пера.

«Инспектор по вооружению» не являлось описанием работы, существовавшей в Министерстве обороны в начале 1988 года. Американские вооруженные силы заканчивали десятилетнюю войну во Вьетнаме, последствия которой все еще находили отклик среди тех, кто был завербован или привлечен к работе в 1960-х и начале 1970-х годов. Война в Юго-Восточной Азии была неотъемлемой частью более масштабного проекта по сдерживанию Советского Союза, обычно называемого холодной войной, и менталитет холодной войны, построенный на предпосылке, что Советскому Союзу необходимо противостоять, проникал в ряды вооруженных сил США.

Холодная война имела свои идеологические корни в знаменитой «длинной телеграмме» Джорджа Кеннана от 22 февраля 1946 года, где он определил Советский Союз как долгосрочного идеологического противника Соединенных Штатов. Позже этот подход был закреплен Полом Нитце в документе 68 Совета национальной безопасности 1950 года, в котором советская угроза была сформулирована в резких выражениях, и предлагалась политика, которая отвергала разрядку и сдерживание в пользу активного ослабления советского влияния по всему миру. По иронии судьбы Нитце впоследствии стал первым главным переговорщиком по Договору о РСМД. Его знаменитая «прогулка в лесу» 1981 года со своей советской коллегой Юлией Квицинской подчеркнула его приверженность поиску решения проблемы ракет средней дальности в Европе. Корейская война вдохнула жизнь в документ 68, и ее политические формулировки повлияли на решение о вмешательстве в Юго-Восточную Азию.

Американский опыт во Вьетнаме совпал с массовым расширением ядерных стратегических возможностей как США, так и Советского Союза, а также снижением обычных возможностей США в Европе. Поскольку США перешли от «горячей» войны в Юго-Восточной Азии к холодной войне в Европе, им необходимо было восстановить силы, обладающие набором навыков, необходимых для противостояния советской угрозе в оперативной серой зоне, которая существовала между активной подготовкой к войне и самой войной.

Эти воины холодной войны были уникальными в истории вооруженных сил США – мужчины и женщины, которые готовились к наихудшему сценарию, живя в мире, не знающем последствий своих действий, последствий того, что им когда-либо придется нажать на пресловутую ядерную кнопку.

Большинство из них были вовлечены в классический способ ведения войны – служили в пехоте или управляли танками, артиллерией, бронемашинами, самолетами и другим современным оружием, которое пришлось бы использовать, если бы началась война. Но была и другая категория воинов холодной войны, чьи должностные инструкции были более практичными, если дело касалось советской угрозы, – иностранные региональные офицеры. Их война велась вдали от обычного поля боя. Они занимались сбором разведданных и получали из первых рук информацию о Советском Союзе и его возможностях. Затем они информировали лиц, принимающих военные и политические решения на самых высоких уровнях американского правительства. Именно из этого поколения воинов холодной войны должен был быть создан новый класс американских военнослужащих – «инспекторы по оружию».

Чтобы возглавить это новое поколение, Министерство обороны выбрало одного из величайших воинов холодной войны и всех времен – бригадного генерала Роланда Ладжуа. Ладжуа поступил в армию США в 1958 году, в отличие от большинства своих сверстников, он получил офицерский чин, после окончания университета Нью-Гэмпшира по специальности государственное управление. Он был переведен в разведывательное подразделение, специализирующееся на психологических операциях. Как и большинство военнослужащих его поколения, он дважды был в командировках во Вьетнаме в качестве ротного командира, был награжден медалью «Бронзовая звезда» за доблесть.

Именно на этом этапе своей карьеры Ладжуа начал отдаляться от большинства. Будучи капитаном, Ладжуа был отобран для обучения русскому языку и окончил Лингвистический институт Министерства обороны в 1968 году, прежде чем провести два года в институте перспективных исследований России и Восточной Европы армии США (USAIAREES)[37]37
  US Army Institute for Advanced Russian and East European Studies (USAIAREES)


[Закрыть], уникальной школе для офицеров всех родов войск, которые готовились стать офицерами внешней разведки по советскому направлению.

Эта программа была относительно новой, она выросла из так называемой программы подготовки специалистов по иностранным регионам (FAST)[38]38
  Foreign Area Specialist Training (FAST)


[Закрыть]. Когда Ладжуа поступил в институт в 1968 году, он сделал это в рамках программы FAST, в своем статусе офицера по психологической войне. FAST также поддерживал программы атташе. В 1969 году программа была пересмотрена, при этом аспекты вопросы разведки продолжались под рубрикой FAST. Была сформирована новая программа офицеров военной помощи (МАОР)[39]39
  Military Assistance Officer Program (МАОР)


[Закрыть] для удовлетворения региональных военно-политических потребностей командования. В 1973 году эти две программы были объединены в недавно созданную программу специалистов по иностранным делам, которая была разработана для подготовки квалифицированных кадров по всему миру.

В качестве офицеров иностранных зон (FAO)[40]40
  Foreign Area Officers (FAO)


[Закрыть] обычно отбирались капитаны или майоры, которые уже достигли успехов в своей профессиональной области, соответствующей их званию (это обычно означало, что они служили по крайней мере на должностях ротных командиров и окончили военное училище). Квалифицированные кандидаты затем проходили шестимесячный базовый курс FAO, прежде чем перейти к трехэтапной программе, включающей языковую подготовку, получение ученой степени, относящейся к определенному географическому региону, а затем стажировку за рубежом в стране или регионе специализации, которая позволит погрузиться в культуру и язык. Те FAO, которые были отобраны в качестве советских специалистов, обычно проводили год в Лингвистическом институте, проходя базовый курс русского языка, а затем еще один-два года в аспирантуре, получая степени магистров в соответствующих областях. Многие предпочли поступить в Военно-морскую аспирантуру, которая была расположена совместно с институтом в Монтеррее, Калифорния.

Именно на этом этапе их подготовка отличалась от других специальностей FAO. Обычно студента FAO направляли в интересующую страну, где он погружался в культуру и язык посредством путешествий и работы. Учитывая плохое состояние отношений между США и Советским Союзом, этот вариант был недоступен специалистам по Советам. Вместо этого их отправили в Институт перспективных исследований России и Восточной Европы армии США (USAIAREES)[41]41
  US Army Institute for Advanced Russian and East European Studies (USAIAREES)


[Закрыть] на уникальную программу, разработанную для погружения в культурную и лингвистическую жизнь.

USAIAREES начал свою работу в 1947 году как полевой отряд «R». Программа, спонсируемая военным министерством, предназначалась для того, чтобы предоставить офицерам-специалистам по СССР в рамках программы FAST захватывающий языковой и культурный опыт до их отправки в Москву в качестве помощника атташе или в Потсдам, Восточная Германия, в группу американских военных наблюдателей, прикрепленных к Группе советских войск в Германии. В программе широко использовались советские перебежчики, которые вместе с настоящими учеными из Соединенных Штатов преподавали курсы и обеспечивали социальное взаимодействие, все время говоря по-русски. В 1967 году ответственность за подразделение «R» была передана штабу армии США в Европе (USAEUR)[42]42
  US Army, Europe (USAEUR)


[Закрыть] и переименована в институт перспективных исследований России и Восточной Европы армии США.

Капитан Ладжуа получил звание майора, окончив USAIAREES в 1971 году, и получил степень магистра истории в Университете Колорадо. Затем он поступил в армейский командно-штабной колледж, который окончил в 1973 году.

Следующее назначение Ладжуа задало тон всей его карьере – он был направлен в Москву, где служил помощником военного атташе США в посольстве. Ладжуа следовал за легендарным Сэмюэлем Воаном Уилсоном, который в звании бригадного генерала служил военным атташе в Москве с 1971 по 1973 год. Ладжуа, как и Уилсон, знали русский как родной и отличались глубоким пониманием и верной оценкой российской и советской истории. Уилсону удалось установить прочные отношения со старшими офицерами советского военного командования, и информация, которую он получил в результате этих контактов, была чрезвычайно ценной для политиков США, когда они работали над улучшением американо-советских связей и заключали новые соглашения о контроле над вооружениями. Уилсон также одновременно занимал должность начальника резидентуры ЦРУ в Москве, подчеркивая тесные отношения между этим агентством и системой военных атташе.

Майор Ладжуа служил в Москве с 1973 по 1976 год. Ни он, ни кто-либо из его коллег-атташе не были высланы из Советского Союза за это время, что свидетельствовало либо о хорошей деловой репутации с их стороны, либо об ограничительных требованиях к отчетности со стороны разведывательного сообщества США (учитывая внимание, уделяемое Советскому Союзу американскими лицами, принимающими решения). В отличие от своих коллег из ЦРУ, военным атташе обычно не поручали тайный сбор разведданных (если только их статус военного атташе сам по себе не был прикрытием для назначения в качестве тайного сотрудника ЦРУ; двойной статус Сэмюэля Уилсона, как военного атташе и начальника резидентуры ЦРУ был исключением). Когда атташе по вопросам обороны попадали в беду, то это обычно происходило из-за несанкционированной фотосъемки, получения нежелательных секретных документов или поездок в запрещенные зоны. По большей части работа военного атташе заключалась в том, чтобы держать глаза и уши открытыми в надежде на случайное знакомство с чем-то интересным или вовлекать своих советских коллег в разговор, надеясь добиться того же. Ладжуа завершил свое турне в Москве без происшествий, что является признаком успешной командировки.

Ладжуа был повышен и покинул Москву в звании подполковника и направился в Западную Германию, где принял командование USAIAREES, высшей школой для РАО по СССР. Программа, которую Ладжуа возглавил в 1976 году, была в неудовлетворительном состоянии. Основной проблемой была языковая квалификация студентов, прибывавших из Лингвистического института Министерства обороны, которая была неизменно низкой. Поскольку вся учебная программа в USAIAREES преподавалась на русском языке, это означало, что у остальной части учебной программы института и у самого персонала приходилось отнимать драгоценное время на то, чтобы обучать отдельных лиц минимальному уровню владения языком, необходимому для окончания программы. Студенты FAO, практически уверенные в завершении программы сразу после начала обучения, имели мало мотивации для изучения трудного языка. Работая с Министерством обороны и Лингвистическим институтом (DLI), Ладжуа стремился создать минимальный стандарт лингвистической компетентности, которому должен был соответствовать студент FAO, чтобы окончить DLI, а затем и USAIAREES – плохая успеваемость больше не допускалась. (Позже, когда ему понадобилось пополнить ряды FAO по СССР, чтобы удовлетворить свою потребность в инспекторах в OSIA, это ужесточение лингвистических стандартов окупилось).

В то время как он изо всех сил пытался исправить языковые недостатки, присущие советской программе FAO, Ладжуа также был призван наблюдать за реорганизацией USAIAREES, перейдя из подчинения USAEUR в подчинение разведывательному командованию армии США (INSC0M)[43]43
  Intelligence Command (INSCOM)


[Закрыть]. Эта реорганизация была завершена в октябре 1978 года, и USAIAREES был переименован в институт армии США по России (USARI)[44]44
  United States Army Russia Institute (USARI)


[Закрыть]. С новым именем пришло и новое отношение с финансированием.

Высокопоставленный сотрудник дипломатической службы США Филипп Браун, который посещал USARI в 1977–1978 годах, вспомнил инцидент, когда его и нескольких военных офицеров отправили в Москву с ознакомительным визитом. По возвращении офицеры пожаловались на качество отеля и еды, с которыми они столкнулись. По словам Брауна, Ладжуа тогда сорвался. «Я отправил вас туда не в туристическую поездку, – сообщил Ладжуа офицерам, о которых шла речь. Я послал вас туда понаблюдать, и если все было не очень-то удобно, то это именно то, что вы должны были для меня выяснить!»

К тому времени, когда Роланд Ладжуа перестал быть руководителем USARI, он оставил неизгладимый след в программе обучения русскому языку вооруженных сил США, установив стандарт качества, который будет определять советскую программу FAO на долгие годы.

Подполковник Ладжуа вернулся в регулярную армию в 1979 году, приняв командование 1-м батальоном психологических операций, расположенным в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Его назначение совпало с развертыванием его подразделения в помощь кубинским беженцам в 1980 году. С 1980 по 1981 год Ладжуа вернулся в академические круги, сначала в качестве научного сотрудника в Военном колледже армии США в Карлайле, штат Пенсильвания, а затем в Гарвардском университете в Кембридже, штат Массачусетс.

После Гарварда Ладжуа, к настоящему времени дослужившийся до звания полковника, вернулся в Москву в 1981 году уже в качестве военного атташе в посольстве США.

Когда Роланд Ладжуа в последний раз приезжал в Москву, в воздухе витала разрядка, и обе страны действовали соответственно. К 1981 году разрядка закончилась, и холодная война бушевала так же сильно, как и прежде. Москва была передним краем боевых действий, районом, где бойцы вступали со своим врагом в противоборство разведок, контрразведок и шпионов.

Задачей атташе была джентльменская игра, в которую играли с использованием особого набора правил, участники игры были прикрыты дипломатической неприкосновенностью, делая все возможное, чтобы получить доступ к секретам другой стороны. Если кого-то из них ловили, то расплатой была высылка. И поскольку правила игры включали строгую взаимность, иногда, даже если вас не ловили, вас все равно высылали.

Часто это игра была грубой, каждая из сторон пыталась нанести другой поражение. До прибытия Ладжуа в Москву два помощника армейского атташе, майор Джеймс Холбрук и подполковник Томас Спенсер, были направлены на Украину для наблюдения за советской активностью в Прикарпатском военном округе. Разведывательное управление Министерства обороны, которое руководило программой атташе, уделяло первостепенное внимание отслеживанию реакции СССР на разворачивающуюся ситуацию в Польше, где набирало силу движение «Солидарность». Холбрук и Спенсер отправились в город Ровно, где забронировали номер в гостинице. Во время трапезы в ресторане отеля и Холбрук, и Спенсер заболели болезнью, которая, как полагают, была вызвана наркотиками, введенными в их пищу работникам КГБ с целью вывести их из строя, Холбрук и Спенсер разошлись, а позже Холбрук оказался в своем номере с проститутками, подосланными КГБ, чтобы сделать компрометирующие его фотографии. Внезапно появился советский полковник, которого Холбрук знал по своей предыдущей работе в американской военной миссии в Потсдаме, и предложил Холбруку помочь выйти из сложившейся ситуации. Холбрук отказался. Он и Спенсер были задержаны на несколько часов и лишены доступа к средствам связи, КГБ оказывал давление на американцев, чтобы склонить к сотрудничеству. Атташе были впоследствии освобождены и вернулись в Москву, где сообщили об инциденте. Позже оба были отправлены обратно в Соединенные Штаты.

Американцам потребовался год, чтобы нанести ответный удар. В феврале 1982 года генерал-майор Василий Читов был объявлен персоной нон грата и выслан из Соединенных Штатов «за деятельность, несовместимую с его дипломатическим статусом». Читов возглавлял канцелярию военного атташе советского посольства. Он договорился о встрече с гражданским служащим частной компании, занимающейся заключением секретных военных контрактов. Встреча должна была состояться в торговом центре в столичном районе Вашингтона, округ Колумбия. Сотрудник оказался информатором, работающим на ФБР, чьи агенты были на месте происшествия, когда Читов завладел тем, что ФБР назвало «секретными документами». После погони на автомобиле, в ходе которой Читов пытался скрыться от ФБР, он был остановлен и арестован.

Исход дела зависел от удачи. В марте 1983 года Ричард Осборн, первый секретарь экономического отдела посольства США отправился на прогулку вместе со своей семьей в московский парк. Он нес с собой портфель. Внутри портфеля был спрятан миниатюрный комплект спутниковой связи, который ЦРУ, настоящий работодатель Осборна, хотело предоставить доверенным советским агентам, чтобы они могли напрямую общаться с ЦРУ, минуя рискованные личные встречи с офицерами ЦРУ в Москве. Осборн тестировал устройство, убеждаясь, что оно функционирует надлежащим образом, прежде чем передать его агенту. Однако КГБ засек сигнал во время предыдущих испытаний и следил за Осборном на случай, если он попытается повторить попытку, Осборн был пойман с поличным, устройство спутниковой связи было изъято, а незадачливый первый секретарь выслан из Советского Союза.

Что связывало Осборна с Ладжуа? Тайное устройство связи, которое тестировалось, ранее было отправлено в Москву для использования Дэвидом Рольфом, помощником военного атташе, работающим непосредственно на Роланда Ладжоя. Однако работа атташе Рольфа была прикрытием для его настоящей работы, в качестве сотрудника ЦРУ. Рольф руководил Адольфом Толкачевым, одним из самых важных и полезных шпионов ЦРУ. Связь с Толкачевым была сложной, и в 1982 году штаб-квартира ЦРУ хотела, чтобы Рольф обучил Толкачева использованию новой системы спутниковой связи. Но когда Рольф достал его для теста, из-за которого Осборна поймали, система дала сбой, что побудило Рольфа отправить его обратно в Лэнгли для исправления. Почему КГБ поймал Осборна, но не смог поймать Рольфа, можно только догадываться – удача, мастерство, простая прозорливость. Рольф работал на Ладжуа, и, если бы его поймали, ему пришлось бы чертовски дорого заплатить.

Если позиция Москвы была жесткой, то последующее назначение полковника Ладжуа было еще более жестким. Миссия военной связи Соединенных Штатов, или USMLM[45]45
  United States Military Liaison Mission (USMLM)


[Закрыть], была одним из самых легендарных подразделений в истории американской разведки. В марте 1947 года советские и американские власти заключили соглашение Хюбнера-Малинина, которое учредило миссию военной связи Соединенных Штатов. В соответствии с соглашением, базирующиеся в Потсдаме, Восточная Германия, 14 американских военных наблюдателей получили право передвигаться по всей советской зоне оккупации в Восточной Германии без сопровождения, за исключением районов, обозначенных как «места дислокации воинских частей».

Путешествуя группами по 2–3 человека, известными в просторечии миссии как «туры», офицеры (все прошедшие подготовку в советских FAO) и рядовые (отобранные из рядов Берлинской бригады, часто из подразделений специального назначения за их мастерство вождения автомобилей и хладнокровие) путешествовали в мощных седанах с целью наблюдения и фотографирования советской военной активности. «Поездки, – позже прокомментировал Ладжуа, – на самом деле были не чем иным, как открытыми мобильными наблюдательными пунктами, бороздящими ГДР (Германскую Демократическую Республику) в поисках полезной в военном отношении информации. Поиск, конечно, не был полностью случайным».

USMLM был национальным ресурсом по сбору разведданных, и туры должны были получать требования о сборе от национальных разведывательных агентств, а также от различных командований военных разведок, расположенных в Европе. Военная техника, боевой порядок, возможности и все остальное, имеющее военную ценность, были честной игрой для этих подготовленных профессионалов. У Советов была аналогичная команда, которой было поручено следить за американскими войсками в Западной Германии, поэтому вопросы взаимности удерживали противоборствующие стороны от закрытия миссий.

Но это не означало, что Советы облегчали членам миссии проведение их туров, отнюдь нет. «Получить взбучку» (термин, используемый членами миссии для описания поимки Советами во время работы в запрещенных районах) было не очень приятным происшествием. Машины команд были протаранены советскими грузовиками, в засаду попали советские спецназовцы, которые вытащили их из машин и избили, в них стреляли. Смерть одного из офицеров USMLM, армейского майора по имени Артур Николсон, от рук Советов оказалась определяющим моментом в турне полковника Ладжуа в качестве командующего USMLM.

24 марта 1985 года майор Николсон вместе со своим водителем, опытным штаб-сержантом по имени Джесси Шатц, были вовлечены в обычную поездку по советскому танковому учебному центру близ Людвигслуста, Восточная Германия. Николсон вышел из своей машины, чтобы осмотреть гаражи, принадлежащие советскому мотострелковому полку. Советский часовой застал Николсона врасплох и выстрелил ему в спину, когда тот пытался убежать обратно к своей машине. Николсон истек кровью до смерти, пока часовой держал Джесси Шатц на мушке.

Полковник Ладжуа в сопровождении подполковника морской пехоты Лоуренса Келли, его заместителя и опытного водителя-сержанта прибыл на место стрельбы, положив начало кризису, который продлится месяц между США и Советами из-за того, что американцы назвали убийством, а Советы – неудачным, но вполне оправданным инцидентом. Смерть Николсона от рук советского часового привлекла к работе USMLM международное внимание и тем самым сделала имя Роланда Ладжуа нарицательным. В последующие месяцы Ладжуа помогал руководить реакцией США на стрельбу, регулярно встречаясь со своими советскими коллегами, чтобы должным образом определить вину, добиться возмещения ущерба семье Николсона и гарантировать, что подобное никогда больше не повторится.

Несмотря на чувство трагической потери, вызванное смертью майора Николсона, члены USMLM продолжали свои поездки и продолжали получать «взбучки». Это была реальность, которую даже полковник Ладжуа испытал на себе. 13 июля 1985 года Ладжуа был пассажиром автомобиля USMLM, отправленного для наблюдения за ежегодными летними военными учениями Группы советских войск в Германии – «Союз 85». Учения начались 6 июля, и в них приняли участие около 50 000 военнослужащих вместе с бронетехникой, артиллерией и ВВС. Предыдущие учения «Союз» проводились исходя из предпосылки, что советские войска «контратаковали» с подготовленных оборонительных позиций. «Союз 85» был другим – впервые советские войска начали учения по наступлению, что по большому счету могло означать только одно – они готовились к вторжению в Западную Германию. С точки зрения разведки, учения «Союз 85» представляли огромный интерес. Поездки USMLM прочесывали Восточную

Германию в поисках чего-либо, что могло бы дать представление о том, как Советы вели войну. Как командир USMLM, Ладжуа руководил с места действия.

После того, как он понаблюдал за некоторыми моментами учений «Союз 85», автомобиль Ладжуа, с символами принадлежности к USMLM, выехал на шоссе, по которому автомобилям USMLM не было запрещено передвигаться, и обогнал советскую военную колонну. Советский 5-тонный грузовик «Урал» отделился от колонны и на большой скорости последовал за автомобилем Ладжуа. Заботясь о безопасности, Ладжуа приказал своему автомобилю USMLM, которым управлял Джесси Шатц, съехать на обочину, чтобы пропустить советский грузовик. Но грузовик резко затормозил, врезавшись в заднюю часть машины Ладжуа, которого швырнуло внутрь автомобиля USMLM. Он сильно ушиб скулу и сломал нос.

Топливный бак автомобиля USMLM был пробит и из него тек бензин, но автомобиль проследовал к зданию миссии в Потсдаме, за ним следовала машина Советской армии. Полковник Ладжуа вышел и, все еще истекая кровью, вступил с советским водителем в горячую дискуссию о его навыках вождения транспортного средства. Советское командование позже извинилось перед полковником Ладжуа и взяло на себя полную ответственность за аварию – беспрецедентный шаг. Этот инцидент подчеркнул, насколько опасной была миссия USMLM, как будто те, кто был свидетелем смерти майора Николсона, нуждались в каком-либо напоминании.

Ладжуа закончил свою службу в USMLM, был повышен до бригадного генерала и отправлен в Париж, где, как ожидалось, должен был завершить свою работу в качестве военного атташе – вершина карьеры офицера внешней разведки. А потом зазвонил телефон, и один из самых опытных военных экспертов Америки по Советскому Союзу понял, что его вызвали в еще одно турне по передовым рубежам американо-советских отношений, на этот раз в качестве директора новейшей организации Министерства обороны – в инспекционное агентство на местах.