Текст книги "Русские секты и их толки"

Калиновцы

Секта[90]90
  Всеподдан. отч. обер-прок. Св. синода за 1879.


[Закрыть] имеет только несколько пунктов соприкосновения с хлыстовством. Она появилась на севере России, в Демянском уезде Новгородской губернии, в первой четверти прошлого века (обнаружена в 1826 году). Название свое она получила от своего основателя и распространителя крестьянина Новгородской губернии, Демянского уезда, Курского прихода Калины Афанасьева.

Калина, как и многие другие хлыстовские пропагандисты, имел вид святоши, странствующего богомольца; выдавал себя за строгого подвижника и постника; иногда даже юродствовал. Крестьяне звали его «божьим человеком», «блаженненьким», а его приверженцы преклонялись перед его святостью, приписывали ему божеское достоинство, признавали его братом Иисуса Христа, а к концу его жизни считали его самим Иисусом Христом. Он даже творил будто бы чудеса, исцеляя больных и предсказывая будущее. В истинность его проповеди и спасительность его наставлений калиновцы верили безусловно и были убеждены, что только один Калина знает истинный путь в Царство Небесное и ведет по нему своих последователей; он же освободит их и от всех тех бедствий и скорбей, которые постигнут всех других людей. К сожалению, нет определенных сведений о том учении, которое распространял Калина; неизвестны даже в точности и верования теперешних калиновцев, так как сектанты эти упорно скрывают их от посторонних. Несомненно только, что основным положением лжеучения калиновцев служит презрение к супружеской жизни. «Брак есть скверна, – учил Калина, – кто живет в супружестве, тот – блудник; а блудники Царствия Божия не наследуют». Поэтому от всех желающих вступить в секту Калина требовал обета – никогда не жениться и не выходить замуж; супругам же он ставил условием расторжение брака. Калина, как и многие другие хлыстовские лжеучители, не советовал своим последователям разрывать связь с Церковью, хотя и учил, что молитвы и таинства, совершаемые женатыми священниками, не действительны. И калиновцы ставили молитвы своего лжеучителя – в особенности молитвы за умерших – выше молитв церковных.

Секта калиновцев в настоящее время не многочисленна. Очень многие из них слились с хлыстами; другие возвратились в лоно Православной церкви, считая Калину, однако же, и теперь, после его смерти, принадлежащим к лику святых. Калиновцы как сектанты существуют только еще в Новгородской епархии, преимущественно в Демянском уезде.

Голубчики

Секта «голубчиков», или «голубцов», принадлежит к хлыстовским толкам. Распространена она преимущественно в Саратовской губернии, хотя ее последователи есть и во многих других местностях Поволжья и Кавказа. Как и все вообще хлысты, «голубцы» чрезвычайно скрытны и необщительны; вследствие этого их догматическое учение остается почти совершенно неизвестным. К хлыстам же их причисляют потому, что по ночам они устраивают свои собрания, оканчивающиеся радениями с обычным противонравственным разгулом и пением хлыстовских «слов божиих» (кантов).

Подобно хлыстам вообще, «голубцы» не едят мяса, не соблюдают постов, употребляя в пищу молоко, масло, яйца, жизнь ведут трезвую, табаку не курят и не нюхают, чаю не пьют, сахару, луку, чесноку и картофеля не едят. Относительно картофеля у них существует даже поверье, что если в печь поставить в горшке картофель на несколько дней, то вместо картофеля там окажутся щенки и что картофель вообще так же плодовит, как и собаки, а потому он и нечист. «Голубцы» враждебнее других хлыстов относятся к Церкви Православной, в самой резкой форме отрицая все ее богослужения, таинства, обряды, св. иконы, праздники, иерархию; но внешней связи с нею они не разрывают, упорно скрывая свою принадлежность к сектантству. Как и все другие хлысты, «голубцы» гнушаются браком и, при вступлении в секту, дают торжественную клятву – никогда не жениться и не выходить замуж.

Серые голуби

Этот толк хлыстовства распространен во многих губерниях, в особенности же – в Самарской, Симбирской, Саратовской и Астраханской. Появление его относится к первой четверти прошлого века. Простой народ называет сектантов этого толка шалопутами или прямо – хлыстами; сами же сектанты усвояют себе наименование «посланников божиих» или «серых голубей». Называют они себя серыми потому, что в некоторых пунктах своего лжеучения они заметно уклоняются от обыкновенных хлыстов, которые любят именовать себя «белыми голубями». Но на их верованиях нельзя не заметить следов даже еврейского влияния: так, например, радения свои они, подобно кавказским прыгунам, устраивают обыкновенно по ночам с пятницы на субботу, Пасху празднуют вместе с евреями. От настоящих хлыстов они отличаются и своим внешним видом: они носят обыкновенную одежду, пошитую из материй разного цвета. Особенность этой секты состоит в том, что ее последователи не отвергают брака и не считают грехом супружеской жизни, хотя все-таки многие из них держат при себе и «сеструшек» для «христовой любви» и относятся к ним гуманнее, чем к своим законным женам. Радения у них бывают чаще, чем у других хлыстов, и устраиваются иногда днем в праздники и воскресенья во время совершения литургии в приходских церквах.

Иоанниты

Секта эта появилась только в конце прошлого века и быстро распространилась по России. Но центром, связующим ее последователей, был сначала Кронштадт, а потом Ораниенбаум.

История хлыстовства знает два рода людей среди сектантов: эксплуататоров и эксплуатируемых, проходимцев с сожженной совестью, сознательно обманывающих, ради своих корыстных целей, невежественную толпу, и простых, доверчивых, мистически настроенных и невежественных людей. Первые – вожаки хлыстовства, вторые – их избранное стадо. Из этих двух факторов складывается история каждого хлыстовского толка.

Доброта и кротость, бескорыстие и сострадание ко всем скорбящим, ревностное служение Церкви Христовой, щедрая благотворительность, проявление особой помощи Божией чрез чудесные исцеления были причиною того, что имя достойнейшего о. протоиерея Кронштадтского собора Иоанна Ильича Сергиева (1829–1908) стало известно всем не только грамотным, но и неграмотным русским людям. Народ назвал о. Иоанна «молитвенником Русской земли», всегда жаждал видеть его в лицо, получить его благословение, присутствовать при совершаемых им богослужениях. Дальность расстояния не составляла препятствия для путешествия в Кронштадт. Портреты о. Иоанна, от художественной работы и фотографий до лубочного издания коробейников, были распродаваемы не только по городам, но и по захолустным селениям, и редко можно найти дом благочестивого и верующего крестьянина, в котором бы не было портрета «кронштадтского батюшки». Многие, по неразумной ревности, но движимые благоговейным уважением к о. Иоанну, вешали его портреты рядом с иконами и возжигали перед ними лампадки. Другие думали, что о. Иоанн возносит Богу иные молитвы, чем те, которые они слышат в своих приходских церквах, и искали случая приобрести их. Третьи желали иметь на память какую-либо вещь от о. Иоанна – просфору, свечу, ладан и т. п. Вот этой-то популярностью о. Иоанна среди простого русского народа и воспользовались, с одной стороны, развратные тунеядцы, обиравшие доверчивых людей (собирая пожертвования по всей России то «на рясу батюшке», то «на карету», то «на вселенскую свечу», на церковь, которую он строит на родине, на монастырь и т. п.), а с другой стороны – проходимцы, стоявшие во главе того или другого хлыстовского корабля для поднятия своей сектантской общины в глазах простого народа. Последние объявили о. Иоан на своим «христом».

Еще в 1896 году странствовал по Петербургу, Кронштадту и даже по югу России какой-то проходимец, Максим, который распространял «веру» в то, что скоро наступит Страшный суд, что в лице графа Л. Толстого уже явился антихрист, а что о. Иоанн Кронштадтский есть Сам Господь Иисус Христос, которому надлежало прийти вторично во славе. Результатом такого рода проповедей было то, что во многих хлыстовских кораблях, в которых не было собственных «христов» и которые управлялись только своими «пророками», о. Иоанн был признан «Христом», а впоследствии даже «богом». Ради его имени число хлыстов увеличивалось до громадных размеров: в самом Петербурге (на Петербугской стороне) были такие хлыстовские корабли, которые насчитывали число своих членов от 500 до 700 человек. Таким образом, о. Иоанн помимо своей воли стал предметом обожания и даже обоготворения со стороны врагов его Церкви.

Но хлысты этим не удовлетворились. Некоторые проходимцы, по корыстным побуждениям, с целью легкой наживы чрез злоупотребление именем и популярностью о. Иоанна, как народного молитвенника, решились устроить свое гнездо в самом Кронштадте, куда во множестве путешествовали, для богомолья, простые русские люди. И им без особенного труда удалось осуществить свое намерение. В 1901 году в Кронштадте, на углу Медвежьей улицы в доме Максимова, уже существовал правильно организованный хлыстовский корабль. В нем были две «богородицы». Одна именовалась «старшей богородицей». Это была женщина уже немолодая. Звали ее Параскевою. Она присутствовала при чтении акафистов, и, когда пели припев: «Радуйся, Невесто неневестная», она поднимала руки и махала ими, а когда пели «Иисусе, Сыне Божий», она только поднимала руки вверх. По окончании молений все кланялись ей в ноги и целовали ее ботинки. Другая – девица Новгородской губернии Екатерина Трушнина – называлась «скорбящею богородицею». Это была женщина безнравственная и развратничала открыто с хлыстовским «пророком».

Большое значение в кронштадтском хлыстовском корабле имеет какой-то «старец Назарий», постоянно проживавший в Новгородской губернии. Его все признавали «Иоанном Богословом» и считали «святым», а в лицо называли «отцом». Но выдающимся пропагандистом кронштадтского хлыстовства был «пророк» Прохор Скоробогатченков, из слободы Карповки области войска Донского. Он разъезжал даже по всей Южной России и вербовал там молодых девушек для своего кронштадтского корабля, уверяя, что их зовет к себе о. Иоанн и что только в Кронштадте они найдут свое счастье. Бросив жену и малолетних детей, он проводил развратную жизнь и в то же время выдавал себя за человека святого, прозорливого и приближенного к о. Иоанну; собирал будто бы для него пожертвования, от его имени служил по домам молебны и панихиды. Своим слушателям он внушал мысль, что один только о. Иоанн Кронштадтский есть истинный пастырь, а все другие православные священники – обманщики и наемники, а потому и совершаемые ими таинства безблагодатны. Таинство причащения в Православной церкви он называл мякиною. По деревням и селениям Скоробогатченков разъезжал всегда со спутницами – «скорбящею богородицею» Екатериною и «мироносицею» Домной Близгаровой, которые и помогали ему обманывать доверчивых людей. Привезенных в корабль девиц он и «скорбящая богородица» убеждали, что в о. Иоанне воплотился Сам Бог и что поэтому в действительности о. Иоанн есть не кто иной, как Бог. «А к обыкновенным священникам грех обращаться, – говорил Скоробогатченков, – и никогда к нам не ходите, не то пропадет ваша душа… У ваших родителей роги на голове, они – черные; только вы этого не видите, ибо вы еще грешны, а когда получите благодать, то сами увидите. Их (то есть родителей) слушать не нужно, и никогда ничего не нужно говорить ни им, ни священникам, словом – никому, а то поселится в вас сатанище. Если же кто будет спрашивать Вас о том, как вы живете в Кронштадте, говорите, что живем хорошо, кормят, поят, ничего мы не делаем, только Богу молимся». На ночных собраниях кронштадтских хлыстов (или «ивановцев», как тогда их называли), кроме чтения акафистов и пения различных сектантских кантов, Скоробогатченков совершал и «причащение». Вот как он это делал. Он брал просфору и чашу с вином, подносил их к портрету о. Иоанна и говорил: «Ты, Господи, в о. Иоанне, ты все знаешь и видишь, претвори просфору в тело Христово, а вино в кровь Христову». После этого он исповедовался сам, исповедовал и девиц, причащался сам и давал ложечкой причастие всем остальным.

Прошло два года. «Ивановцы» были арестованы полицией и разосланы по местам их жительства. Но на их место явились новые хлысты, с новым названием – иоаннитов и с новою тактикою пропаганды. Нахальство их дошло до того, что с 1906 года они начали пропагандировать свое лжеучение посредством печати. Был основан даже еженедельный журнал «Кронштадтский маяк» с многочисленными приложениями. Из последних нельзя не упомянуть о книжке, изданной в том же году под заглавием «Правда о секте иоаннитов». По этой книжке, как самосвидетельстве сектантов, уже можно составить ясное представление о том, каковы их верования и каковы их деятели, хотя и здесь они далеко не искренни и не чистосердечны. На с. 64 читаем: «В батюшке кронштадтском явился во плоти Бог, Он оправдал себя в духе. Показал себя ангелам и в народах проповедан». В других местах о. Иоанн называется «селением Божиим, жилищем Св. Троицы – Бога Отца, Сына и Святого Духа, которые в нем почивают». Сектанты утверждают, что он есть вместе и Бог и человек (с. 21). «С неверующими слепцами, – говорят они, – батюшка обходится как человек, по обыкновению, а с верующими слепцами, которые желают от искреннего сердца прозреть, с теми батюшка обходится как Бог и открывает им душевные очи; а если в батюшке Бог живет, чего же ему не возможно»? Один хлыст кронштадтский (Пустошкин) рассказывает: «Свидетельствую истинно Господом Иисусом Христом, не лгу (кощунственная пародия слов ап. Павла: 2 Кор. 11, 31; Рим. 9, 1; Гал. 1, 20) три раза от батюшки видел сияние наподобие молниеносной грозы. Я в это время от радости не мог стоять, должен был голову наклонить ниц!»

«Богородицею» у кронштадтских хлыстов долгое время была жительница Ораниенбаума Порфирия Ивановна Киселева, которую сектанты также именуют «храмом Бога живаго», «дщерью Царя Небесного», «непоколебимым столпом Церкви», «праведницею», «непорочною» и т. д. Могилу Киселевой, на городском ораниенбаумском кладбище, петербургские хлысты чтут как святыню, читают над нею акафисты и поют молебны, песок от нее берут на память и хранят в своих домах как талисман. Теперь ее место заняла некая Козельцева.

Деятельное участие в пропаганде кронштадтской хлыстовщины проявил «архангел» секты – крестьянин Ярославской губернии – Михаил Иванович Петров, о котором известно то, что он был судим за мошенничество и обман. Другие пропагандисты Иоаннитского хлыстовства в нравственном отношении стоят не выше Петрова.

По словам выдающегося иоаннита Михаила (Петрова?), сектанты совращают православных таким образом: «Сперва происходит обращение телесное, а потом духовное. Прежде закаляют плоть истязанием, а потом освящают духовно сношения мужчины с женщиною. Случается, что мы обращаем в нашу веру и против желания. Ведь не всякий больной признает пользу лекарственного снадобья»[91]91
  Биржев. вед. 1908. № 10859.


[Закрыть].

В последнее время, благодаря энергичной пропаганде, секта иоаннитов так быстро стала распространяться по России, что Всероссийский миссионерский съезд, бывший в Киеве в 1908 году, нашел необходимым просить высокочтимого о. Иоанна Сергиева (Кронштадтского) произнести над нею торжественное осуждение.

По обсуждении этого постановления Св. синод 1–11 декабря 1908 года определил: 1. Учение так называемых иоаннитов, признающих о. Иоанна Сергиева Богом, – считать учением еретическим, кощунственным и богохульным, сродным с хлыстовством; 2. Ввиду неоднократного осуждения самим о. Иоанном учения «иоаннитов» предположенное киевским миссионерским съездом предложение о. Иоанну произнести слово обличения «иоаннитов» – признать излишним; 3. Предостеречь православных христиан от участия в сотрудничестве в «Кронштадтском маяке» и других подобных изданиях, а с. – петербургскому духовному цензурному комитету следить за означенными изданиями; 4. Поручить духовенству с особенной осторожностью относиться к лицам, подозреваемым в принадлежности к «иоаннитам», при совершении над ними таинств, требуя от них отречения от главных заблуждений «иоаннитов»; 5. Поручить духовенству предостеречь лиц, отправляющихся в Кронштадт к о. Иоанну за благословением и религиозным утешением, от возможности различных злоупотреблений со стороны вожаков «иоаннитов»; 6. Лиц, упорных в «иоаннитстве», после увещаний, подвергать отлучению от Православной церкви.

Панияшковщина

Основателем и распространителем секты панияшковцев или циников (как их иногда называют) был крестьянин слободы Покровской Новоузенского уезда Самарской губернии Алексей Гавришов (Панияшка тож). По сведениям, собранным Самарскою духовною консисторией, Алексей Гавришов, человек красивой наружности, высокого роста, крупного сложения, с громадною, ниже пояса спускающеюся бородою, с умным выразительным лицом и плавною, тихою, вкрадчивою и убедительною речью, был человек довольно начитанный в аскетических сочинениях и житиях святых. В молодости он много странствовал по монастырям и даже хотел принять монашество. Но по желанию родных женился и имел детей. Овдовев в 60-х годах прошлого столетия, он отправился на Афон с целью принять монашество. Из Афона он возвратился с удостоверением, что он принял схиму с именем Андрей. На родине его встретили с большим почетом и уважением, как подвижника и схимника. Он избрал для своего жительства с. Квашниковку. Пожертвования стекались к нему со всех сторон и в большом количестве. Панияшка устроил общину, которую мечтал преобразовать в монастырь. В его доме стали происходить ночные собрания с чтением книг Св. Писания, житий святых, совершением вечерни, заутрени, часов, монашеского правила. Эти ночные сборища послужили причиной того, что Панияшка был выслан из Квашниковки и водворен на родине в с. Покровском, где у него также был собственный дом. Сначала он очень усердно посещал церковные богослужения и на всех производил впечатление строгого подвижника. Но потом вдруг затворился у себя в доме и перестал не только ходить в церковь, но даже выходить на улицу. Весь свой дом он увешал иконами сверху донизу, а в углу большой комнаты поставил икону Божией Матери, перед которою зажег неугасимую лампаду. «Народная молва о благочестивом житии Панияшки стала быстро распространяться по всем окружным селам, что привлекло массу телесно и душевно больных, каковых он не отказывался лечить своеобразными средствами, охотно принимая приносимые ему даяния. Лечение начиналось обычно совместной молитвой перед иконой Богоматери, после чего больному давался в рот елей, который брался ложечкой из неугасимой лампады, висевшей перед той же иконой Богоматери, которую он выдавал за чудотворную. Употребляемый елей принимался народом за причастие, – и те, кому случалось выздоравливать, видели в этом чудесное проявление силы Божией, а в лице самого Панияшки – угодника Божия, целителя и чудотворца, о котором, естественно, распространялись самые выгодные для него слухи среди народа. Легковерный народ массами устремился к новоявленному чудотворцу за советами и молитвенным ходатайством, причем иногда весьма щедро лились доброхотные приношения в пользу обожаемого молитвенника. Обаяние его личности как схимонаха, притом гонимого за благочестие, достигло огромных размеров»[92]92
  Кесарев. С. 61.


[Закрыть].

В это время у Панияшки явилась мысль создать свою секту по образцу хлыстовщины и отчасти беспоповщины. Он стал учить, что тело человеческое есть источник всякого зла не только потому, что его создает дьявол, но и потому, что в теле каждого человека находится бес. Не человек просит есть или пить или обнаруживает плотские вожделения, а бес. Поэтому, когда Панияшка, например, клал в свой рот кусок хлеба, он непременно каждый раз говорил: «На, бес, трескай!» Пил ли он воду или брал ложку щей, он опять говорил то же: «На, бес, трескай!» Так же он учил и об удовлетворении половым страстям: «На, бес, трескай!» Но бороться с бесом, по учению Панияшки, можно только чрез умерщвление плоти. Поэтому он требовал от своих последователей, чтобы они как можно меньше заботились о своем теле, насколько возможно, воздерживались от пищи и питья, не ходили в баню, не умывались, не скидывали с себя грязного белья, не чесали головы, не омывали и не чистили посуды, предназначенной для пищи и питья, и т. п. Целью своей панияшковцы ставили, однако же, не кормление беса, а изгнание его из своего тела. Согласно наставлению основателя своей секты, они веровали, что громкое испускание из желудка газов есть именно удаление беса из человеческого тела. Поэтому после еды каждый панияшковец непременно должен произвести нескромный звук, затем плюнуть на пол, растереть плевок ногами и сказать: «Прекорил проклятого беса». To же самое они должны делать во время молитвы и после нее. Неисполнение этого требования влекло за собою бичевание. «Пророк» (то есть сам Панияшка) бил по спине одержимого бесом до тех пор, пока не получался желаемый результат. Кто с трудом производил требуемые звуки, в том, по верованию панияшковцев, слишком крепко сидит бес, изгнать которого мог только или сам Панияшка, или «пророк», получивший от него особую благодать.

Несмотря на столь странное учение, у Панияшки скоро образовалось большое число последователей: явились «богородицы» и «пророки». В обширной зале его дома («святилище») были устраиваемы такие же циничные радения, как у хлыстов; разврат доходил до чудовищных размеров, – все убивали «проклятого» беса; но больше всех развратничал сам Панияшка. С Церковью была разорвана всякая связь. Панияшка порицал духовенство и совершаемые им таинства, а себя выставлял затворником, подобным афонским подвижникам, которые никогда не ходят в церковь и, однако же, угодны Богу.

Сочувствие народа к Панияшке не уменьшалось, а увеличивалось. Приток всевозможных пожертвований был чрезвычайный: многие богатые люди, вступая в секту, отдавали буквально все свое состояние, а сами оставались нищими. Для наиболее преданных последователей Панияшка устроил коммунистическую общину, где у сектантов было все общим; личной собственности никто не мог иметь. Прием в секту производился весьма осмотрительно и после продолжительного искуса; а его заключительный акт состоял в изгнании беса. В тебе бес сидит, его изгнать нужно, обыкновенно говорил Панияшка желающему вступить в секту. После этого происходило бичевание в полном смысле этого слова. Сделав из пояса бич, Панияшка из всей силы колотил им «одержимого бесом» до тех пор, пока последний не производил неприличного звука с неприятным запахом.

Панияшка умер в 1895 году. Над его могилой поставлен громадный, в виде часовни, памятник, в котором развешаны иконы, теплится неугасаемая лампадка, поставлен стол, на котором лежат священные книги. Рядом с иконами висит портрет Панияшки. Его последователи сопричислили его к лику святых и веруют, что он должен скоро воскреснуть. В этом памятнике панияшковцы устраивали свои радения, пока не закрыла его полиция.

В отношении к Церкви панияшковцы в настоящее время изменили свое поведение. Они не разрывают внешней связи с нею, как и другие хлысты. Но в действительности они не признают ни церкви, как божественного учреждения, ни таинств, ни обрядов, ни иерархии и если соблюдают некоторые установления, то только для того, чтобы скрыть свою принадлежность к секте. Молятся они или в своих молитвенных домах, или у памятника Панияшки и наравне с некоторыми молитвами Православной церкви распевают канты собственного сочинения. Иконы они, по-видимому, почитают. Постов не признают: едят мясо и все без разбора; бесу, говорят, все равно, что бы ему ни трескать.

Место Панияшки занял крестьянин Захарий Белобородов, которого, однако же, сектанты величают «отцом Захарием».

Секта панияшковцев есть наглядное доказательство того, до какого безумия могут дойти люди, отказавшиеся от руководительства Православной церкви!..

Литература

Дело Самарской дух. консист. о распространении лжеучения крестьянином Ал. Гавришовым, 25 ноября 1893 г. и 4 марта 1895 г.

Кесарев Е., свящ. Беседничество, как секта. 1905.

Мисс. обозр. 1897. I.