Текст книги "Русские секты и их толки"

Быстрым распространением своим духоборчество было обязано необычайной энергии своих фанатических вожаков, не брезгавших никакими средствами ради пропаганды духоборческого лжеучения и деспотически управлявших духоборческими общинами, из которых они составили как бы особое государство в России с собственною наследственною династией. Во главе екатеринославских духоборцев стал крестьянин села Никольского, Силуан Колесников (около 1750–1775)[110]110
  Отечеств. записки. 1867. Июль. Кн. 1.


[Закрыть]. «Житейская опытность его, – говорит проф. Новицкий[111]111
  Новицкий. Духоборцы, их история и вероучение. Изд. 3-е. Киев, 1882.


[Закрыть], – а особенно письменность, – дело редкое в то время у народа простого, – предупредили многих в его пользу; строгий образ его жизни внушал к нему уважение; щедрость и благотворительность его привлекали к нему сердца; природный дар говорить красноречиво и убедительно, сколько это возможно при небольшой степени образования, сообщал словам его особенную убедительность. Его дом вскоре сделался как бы народным открытым училищем, в которое спешили все желавшие пользоваться его наставлениями; воскресные дни преимущественно были днями собраний, в которых он предлагал свое учение; и как он дожил до глубокой старости, то его учительство продолжалось весьма долго, и по его смерти его дети – Кирилл и Петр, во всем ему ревновавшие, поддержали дело своего отца и далее распространяли начатое им учение».

Особенно важное значение в истории духоборчества имел однодворец села Горелого Тамбовского уезда Иларион Побирохин (около 1775–1785), слывший большим начетчиком и занимавшийся оптовой торговлей шерстью, человек богатый с сильным характером и твердою волею, гордый и тщеславный. Разъезжая по торговым делам, он часто бывал в Харьковской и Екатеринославской губерниях, где в то время уже распространилось духоборчество. Некоторые, впрочем, уверяют, что в Тамбовской губернии пропагандисты духоборчества были ранее Побирохина. Так, Ливанов сообщает предание, что около 1733 года в село Горелое явился какой-то духоборец, беглый из Сибири, по имени Семен, нашедший убежище в доме Илариона Побирохина, и, просветив его новым учением, скрылся из Тамбовской губернии. Лопухин уверял императора Александра I, что в Тамбове секта духоборцев, именовавших себя духовными, появилась в 1762 году и что виновником ее был однодворец села Горелого той же губернии Ларион Петров. Покойный митрополит Киевский Арсений так говорит о появлении секты духоборцев в Тамбовской губернии: «Первым родоначальником этой секты в Тамбовской епархии был польский иудей, лютеранский прозелит, за какое-то преступление сосланный в Сибирь и оттуда бежавший, и при возвращении на родину остановившийся и долгое время скрытно пребывавший в доме однодворца Тамбовского уезда села Горелого Лари, по прозванию Поборахина. Здесь, на досуге, дабы не быть своему хозяину в тягость, он объявил себя проповедником нового учения, обещавшего всем свободу и равенство и вдобавок царство небесное. Толпа слушателей, подобных ему побродяг и недовольных своими господами дворовых людей, не замедлила к нему явиться и щедро наделять его своими избытками. Побирахин рад был безгрешному прибытку, но в то же время побаивался огласки от соседей и потому заблаговременно выселился из села к оврагу, где, как говорит предание, с догадливым своим гостем и сотрудниками начал производить настоящие грабежи и разбои, отчего овраг этот доныне называется Ларин затон. Таковы были первоначальные подвиги духовных христиан».

С мнением Лопухина согласно и донесение тамбовского губернатора министру внутренних дел, что в 1768 году некоторые жители г. Тамбова и деревень в уезде его (в особенности села Лысых Гор, в 20 верстах от Тамбова) заявили начальству, что рукотворенным и писанным на досках образам они не поклоняются и в рукотворенные храмы не ходят, а желают входить в нерукотворенную церковь и поклоняться духом. Они говорили: «Мы поклоняемся Христу не писаному (не изображению), а Христу животворному». Некоторые же из них произвели смуту в церкви во время всенощного бдения, произнося непристойные слова.

Приведенные рассказы представляют некоторое разногласие, легко, впрочем, примиримое, лишь относительно того, от кого Побирохин первоначально усвоил духоборческое лжеучение; но они ничего не говорят против того значения, которое принадлежит Побирохину в истории духоборческого движения. Вполне согласно с ними мы должны утверждать, что, усвоив верования духоборческой секты, Побирохин стал усердно распространять их среди своих односельчан. В своем доме своим продавцам и доверителям Побирохин стал толковать решительно и смело, что спасение идет не по книге и придет не от книги, и советовал все книги бросить в огонь. По духу и от духа идет спасение; нужно только уметь себя очистить и выучиться веровать, что Лица Святой Троицы, Отца и Сына, нераздельны; подобно еретику Македонию, он говорил, что Дух Святой не Бог. Идя дальше в своих лжемудрствованиях, Побирохин стал развивать в слушателях сомнение в существовании Бога, толковал о посмертном переселении души человеческой в зверя или в животное, не признавал брака по обряду и родства по крови[112]112
  Отечеств. записки. 1867. Июль. Кн. I. С. 96.


[Закрыть]. Таким образом, духоборчество с квакерски-протестантским направлением не удовлетворило Побирохина. Он решил оживить его и обогатить его содержание. С этой целью он внес в него позаимствованное у хлыстов учение о предсуществовании душ и их перевоплощении. Этого требовали гордость и тщеславие Побирохина, который увлекся мыслью сделать себя главным центральным пунктом нового религиозного движения. Он торжественно объявил, что в нем пребывает душа Иисуса Христа и что он поэтому есть «истинный сын Божий», которому только и приличествует поклонение на земле. Так «кормилец», как звали Побирохина тамбовские духоборцы, превратился в «живого бога». Сам будучи «живым богом», Побирохин требовал, чтобы его последователи во всем слушались беспрекословно лишь его одного: Библию он обозвал ненужною «хлопотницею». Он избрал 12 апостолов, названных им «архангелами», для распространения его «евангелия», и 12 «смертоносных ангелов», которые должны были преследовать «изменников вере», не останавливаясь даже пред убийством и другими преступными средствами. Ревность этих «смертоносных ангелов» выразилась, однако же, в такой противозаконной и возмутительной форме, что на тамбовских духоборцев не могло не обратить внимания правительство: Побирохин по приговору суда, вместе с некоторыми своими «архангелами» и «ангелами», был сослан в Сибирь на поселение.

На место его во главе духоборческого движения стал отставной капрал гвардии Савелий Капустин, человек умный, хитрый, красноречивый, с необычайно твердою волею и крайне деспотичный. Он объединил под своею властью всех русских духоборцев и управлял ими, как ананбаптистский король в Мюнстере, Иоанн Лейденский, или как какой-либо восточный деспот. Замечательна его речь, которую он держал к своим добровольным рабам-духоборцам. «Первый раз, как Богу угодно было воплотиться, – говорил Капустин, – Он избрал тело человека, самого чистого и совершенного на земле, тело Иисуса Христа, так как и душа его была также самою чистою и совершенной в мире. С тех пор как Бог открыл Себя в Иисусе, Он постоянно остается в человеческом роде, живет и открывает себя в каждом верующем; и душа собственно Иисусова, выражающая высшее пред всеми человеческими душами божественное разумение, в силу закона переселения также переходит из века в век в роде избранных в одного правед ного человека и во время своего пребывания здесь, хотя в несовершенном человеческом теле, сохраняет воспоминание и сознание о своем божественном начале. Поэтому каждый человек, в котором она обитает, ясно сознает, что в нем душа Иисуса. Избранные, в роде которых постоянно пребывает душа Его, суть духоборцы: между ними-то она преемственно воодушевляет одного из них. Таким избранником среди их недавно был Силуан Колесников, которого, быть может, многие из Вас лично знали. Он действительно был Христос, как в настоящее время – я. Это так же верно, как верно то, что небо простерто над моей головой и что землю попираю своими ногами. Я действительно Христос, ваш Господь. Итак, падите ниц передо мной и обожайте меня». И все пали на колени и стали ему молиться[113]113
  Haxthaus. Studien. Thl. 1; Новицкий. Духоборцы, их история и вероучение. Изд. 2-е. Киев, 1882.


[Закрыть].

В правление Капустина в истории духоборчества произошло весьма важное событие. Гордые, заносчивые, лицемерные и с грубым кощунством относившиеся всегда к Православной церкви, ее учению, богослужению, уставам и обрядам, духоборцы восставили против себя православное население до такой степени, что совместная жизнь их стала весьма затруднительною и тяжелою. С другой стороны, духоборческие вожаки, задавшиеся целью устроить самостоятельное и независимое «царство» с тем, чтобы более твердою ногою стать во главе его управления, постоянно настойчиво внушали своим последователям мысль о необходимости обединения их в одно общество не только по верованиям, но и по месту жительства. В этом духе агитировали среди духоборцев как сам Капустин, так и преданнейшие сподвижники его – Дьяков и Меркулов. В 1801 году в Харьковской губернии была производима ревизия сенаторами Нелединским-Мелецким и Лопухиным, известным масоном. Духоборцы воспользовались этим обстоятельством для осуществления своего заветного желания объединиться в сплоченную общину и по внушению своего «живого бога» Капустина, в декабре 1801 года, подали чрез Лопухина прошение императору Александру I о том, чтобы им разрешено было переселиться на какие-либо свободные земли и устроить там свое собственное, отдельное от всех других, общество. По повелению гуманного императора духоборцам было отведено 47,869 десятины прекрасной, черноземной и плодородной земли по 37½ десятины «на каждую душу»[114]114
  Ср.: Варадинов. Ист. М-ва внутр. дел. 1863. Кн. VIII.


[Закрыть] по правому берегу речки Молочной, близ соединения ее с лиманом, впадающим в Азовское море. Кроме того, духоборцам было выдано из Государственного казначейства, для первоначального обзаведения хозяйственным инвентарем, по 100 рублей на каждое семейство, и на пять лет они были освобождены от платежа всяких налогов и несения всяких повинностей. Вскоре после этого, по просьбе духоборцев, им отведено было во владение еще добавочных 5296 десятин земли в Мелитопольском уезде.

И все эти благодеяния были предоставлены духоборцам за то только, что они отпали от Православной церкви и были сектантами. Неудивительно после этого, что многие из православных, желая воспользоваться благами, дарованными духоборцам, лицемерно выдавали себя губернаторам за сектантов и просили их о переселении в Мелитопольский уезд. Особенно часто поступали таким образом крепостные крестьяне.

Всех духоборцев, переселившихся на Молочные воды, было 3985 человек обоего пола (2005 мужчин и 1980 женщин), которые составляли 800 семейств. Они основали девять селений: Терпение, Богдановку, Троицкое, Новоспасское, Тамбовку, Радивоновку, Якимовку, Гавриловку и Горелое. Обилие плодородной земли, дешевые наемные руки, дарованные правительством льготы от податей и повинностей давали духоборцам возможность заниматься земледелием, садоводством, скотоводством, пчеловодством и даже иметь свой конный завод. Но материальному благоустройству духоборческих селений особенно благоприятствовало то обстоятельство, что духоборцы обладали громадными денежными средствами. Задумав с самого начала своего управления духоборческими общинами устроить особое «духоборческое царство» в России, Капустин решил постепенно собирать необходимый для этой цели капитал. Всех духоборцев он обложил определенным налогом и податями. Как велики были эти подати, можно судить по тому, что ко времени переселения на Молочные воды, по словам самих духоборцев[115]115
  Мисс. обозр. 1904. № 12.


[Закрыть], их общественный капитал достигал до двух миллионов рублей. На эти-то деньги с прибавлением казенной субсидии и были обстроены духоборческие колонии. Но из всех духоборческих селений наибольшим благоустройством отличалось Терпение, резиденция самого «христа-царя» Савелия Капустина. В селении Терпение находилось духоборческое волостное правление и общественный, так называемый сиротский дом, деревянное большое здание с рощею фруктовых и лесных деревьев, с прекрасным ключевым протоком и двумя фонтанами. Дом этот духоборцы называли Сионом. В сиротском доме проживали не в большом, впрочем, количестве неспособные к труду и безродные старики и старухи, а также и некоторые девицы, не пожелавшие выйти замуж и посвятившие себя пению псалмов на духоборческих молитвенных собраниях. Сам Капустин проживал в особом двухэтажном доме. В верхнем этаже была пристроена галерея, на которой в известные дни Капустин показывался народу, стоявшему на дворе пред домом, причем, увидя своего пророка и царя, все духоборцы падали на колени и поклонялись ему. Иногда Капустин сидел наверху, в зале, и тогда процессией в одну дверь входили мужчины, в другую женщины и принимали от него благословение[116]116
  Новицкий. Духоборцы.


[Закрыть].

Экономическую жизнь в духоборческих селениях Капустин поставил на довольно оригинальных коммунистических началах, уверяя, что в этом случае он подражает жизни первенствующих христиан. Но в действительности духоборческий коммунизм далеко не был христианским. Правда, поля обрабатываемы были сообща, и зерновой хлеб духоборы делили поровну, на случай голода были устроены и общественные запасные магазины; с успехом были ведены также многие отрасли общественной промышленности, между прочим, производство поясов и красивых шерстяных шапок. Но Капустин, пользуясь среди духоборцев неограниченною властью в делах религиозных, присвоил себе такую же власть и в делах хозяйственных. Обратив все состояние духоборцев в одно общественное хозяйство, он неограниченно распоряжался им и, ничего не делая, один получал с него доход. Впоследствии, как бы утомившись экономическими распоряжениями, он продал общественный скот, оставив общине только часть его, и из вырученных денег лишь незначительную часть разделил между духоборцами, а все остальные взял себе и таким образом оставил своим детям большое состояние[117]117
  Труды Киев. дух. акад. 1876. Август. С. 406; Новицкий. Духоборцы.


[Закрыть]. Дележ был самовольный; некоторые имели до 1000 голов скота, а получили только то, что приходилось на сотню; однако же роптать никто не осмелился[118]118
  Там же.


[Закрыть].

Чтобы изолировать духоборческие колонии от всякого воздействия со стороны русского правительства, Капустин ввел в них самоуправление в полном смысле этого слова, так что у духоборцев были: свое волостное правление, своя полиция, своя школа и даже свой безапелляционный суд, который был известен у них под названием «Мука и рай» и производился в собственных покоях Капустина. Никогда и ни с чем духоборцы не обращались к гражданским властям; подати уплачивали безнедоимочно, в правительственных судебных учреждениях не имели никаких тяжб. Неудивительно, что правительство составило о них самое лучшее мнение как о людях высоконравственных и безупречных по своей жизни. Вот как отзывался о духоборах, например, таврический гражданский губернатор в своем донесении министру внутренних дел от 2 января 1818 года: «Духоборцы ведут себя кротко и весьма воздержанно; у них строго взыскивается с тех, которые вдаются в пьянство; о воровстве и других гласных пороках с самого переселения на Молочные воды не было и помину». И этот лестный отзыв о духоборцах был не единственным. Сам император Александр I торжественно свидетельствовал, что в продолжении многих лет правительство не получало никаких жалоб на духоборцев, никаких донесений о беспорядках в их селениях, что местные начальства разных губерний отзывались о духоборцах неод нократно весьма выгодным образом со стороны их поведения, что сенаторы Лопухин и Нелединский-Мелецкий, при обозрении ими в 1801 году Слободско-Украинской губернии, найдя там сего рода людей, отдали им также во многом справедливость. И действительно, Лопухин уверял императора Александра I, что духоборцы «жизнь ведут воздержанную и добропорядочную».

Но на самом деле духоборцы вовсе не были такими высоконравственными «добропорядочными» людьми, какими их представляло себе русское правительство императора Александра I. Разного рода пороки и преступления были совершаемы духоборцами не в меньшем количестве, чем и другими русскими людьми, только они были тщательно скрываемы от правительственных агентов. Но что самое главное, так это то, что духоборческая община по самому основному строю своему представляла весьма вредный элемент для правильного развития русской народной и государственной жизни. Кроме Синода[119]119
  Первое Полн. собр. зак. Т. XXXII. № 25, 610. Ср.: Варадинов. История М-ва внутр. дел. 1863. Кн. VIII.


[Закрыть], это видел и понимал из правительственных лиц только один, кажется, тогдашний херсонский военный губернатор Ланжерон. Он доносил императору, что духоборческая секта – самая опасная для христианской религии и вообще для Народной нравственности, так как последователи ее не раскольники, придерживающиеся христианских правил, но люди, не имеющие никакой религии, не имеющие ни церкви, ни священников и не приемлющие таинств, что скрытно они ведут развратную жизнь, совершают тяжкие преступления, передерживают у себя беглых крестьян, дезертиров и каторжников и потому он указывал на необходимость выселить духоборцев в такую местность, где живут только татары. Ланжерона нельзя было заподозрить в религиозной нетерпимости к русским сектантам; он был не православный даже, а католик. Но ему не хотели поверить. В ответ на его донесение император Александр I преподал ему наставление о гуманности, веротерпимости, любви к ближним и других христианских добродетелях. Мало этого. Вслед за приведенным донесением духоборцы подали императору жалобу на Ланжерона, в которой нагло оклеветали его, утверждая, будто он сказал им: «Если бы я был императором, то бы всех Вас побил из пушек и ружей». Ланжерон просил для себя удовлетворения по поводу этой клеветы. Но император чрез графа Аракчеева велел объявить ему, что «по правилам христианской религии надлежит прощать ближнему всякую обиду».

Частные лица лучше правительства того времени умели ценить достоинства и недостатки духоборцев. Так, один писатель, долго наблюдавший жизнь духоборцев в их мелитопольских колониях, отзывается о них в 1828 году таким образом[120]120
  Отечеств. записки Свиньина. 1828. № 93.


[Закрыть]: «Изменников своих они жестоко утесняют. При переходе к ним малороссиянина они стараются обучить его по-русски и дать ему некоторое внешнее образование, чтобы заслужить в этом отношении лучшее о себе мнение у правительства. Они говорят, что имеют правилом – не носить оружия, но за врагов, однако же, не молятся. Они трезвы, трудолюбивы, хозяйственны, заботятся об устройстве своих полей и скотоводстве; наблюдают в домах и одеянии чистоту и опрятность. Вообще мужчины росту высокого и сложения крепкого; в обращении с посторонними довольно вежливы, но в расчетах не всегда твердо держат свое слово. Легковерие и разврат, ненависть и ссоры бывают между ними часто; к деньгам весьма жадны и для приобретения оных готовы употребить всевозможные средства. Вообще эту секту в настоящем ее положении можно назвать безверием. Весьма статься может, что они впоследствии времени перейдут к самому язычеству. Вникая со вниманием в их образ жизни и обычаи, уже теперь усматривается между ними весьма великое развращение нравов, как необходимое следствие сбивчивых понятий о вере».

Только когда прошел век увлечения масонством, ложным философско-религиозным либерализмом, сентиментализмом, романтизмом, искусственным поэтизмом и т. п., русское правительство и общество могли увидеть, какою вредною для русского народа была секта духоборцев в организации, данной ей Капустиным. Только тогда они могли убедиться, как их обманывали духоборцы своею мнимою святостью и безупречностью поведения. Оказалось, что они были слишком далеки от основных правил чистой христианской нравственности, что они предавались всевозможным порокам и преступлениям, не задумываясь даже пред убийствами, грабежами, обманами и клеветою. Принявших духоборчество, а потом желавших возвратиться к Православной церкви они умерщвляли беспощадно[121]121
  Ср.: Труды Киев. дух. акад. 1876. VIII. С. 394.


[Закрыть]. Вообще «духоборцы, – говорит писатель близко их знавший[122]122
  Там же. С. 396.


[Закрыть], – весьма мстительны и неоткровенны даже между собою, боятся и наблюдают друг за другом. Были случаи, что одно слово, неосторожно и в пьяном виде сказанное, стоило брату от братьев жизни». В 1835 году назначенная по высочайшему повелению следственная комиссия раскрыла множество самых возмутительных фактов. Духоборческие колонии оказались притоном разврата и чудовищных преступлений. После смерти Савелия Капустина, по его назначению, главарем духоборчества стал его сын Василий, усвоивший себе фамилию деда своего по матери, некоего Калмыкова – человека без всяких нравственных правил: горький пьяница и развратник, изгнавший из сиротского дома призреваемых стариков и старух и оставивший в нем только одних девиц предосудительного поведения. После его смерти в 1832 году его место занял несовершеннолетний сын его Иларион, по пьянству и разврату не уступавший своему отцу: с одобрения духоборческой общины он открыто жил с шестью наложницами – молодыми девушками. Кроме того, он учредил еще секретные духоборческие собрания, сопровождавшиеся возмутительными оргиями и жестокостями. Между самими духоборцами, предававшимися разврату и преступлениям, стали чаще и чаще обнаруживаться недоверие, подозрение, опасение интриг, измены и доносов. Развратников мучила совесть. Сказалась нужда в чисто инквизиционном учреждении, в которое и был превращен уже раньше существовавший совет тридцати старейшин. Он поставил для себя правилом: кто отрицает своего Бога, тот должен умереть. Понятно, замечает профессор Новицкий[123]123
  Новицкий. Духоборцы. С. 144.


[Закрыть], какое страшное орудие давалось этим интриге, честолюбию, клевете. Для исполнения смертных приговоров был избран остров при впадении реки Молочной в лиман Азовского моря. Достаточно было самого легкого подозрения, малейшего признака мнимого отступничества или измены, чтобы подвергнуться самой жестокой пытке. В течение двух лет почти 400 человек исчезло навсегда, не оставив по себе никаких следов. Об этом свидетельствует иностранный писатель, нарочито приезжавший на Молочные воды для изучения жизни и нравов наших духоборов[124]124
  Там же.


[Закрыть]. Но то же подтверждает и следственная комиссия, которая, при всем упорстве и умении духоборов скрывать свои тайные злодеяния, все-таки установила 21 убийство.

Теперь только вспомнили о проекте Ланжерона – выселить духоборцев в незаселенные местности, окруженные магометанами. «Едва успели вы водвориться на отведенной вам земле, – писал духоборцам новороссийский генерал-губернатор князь Воронцов (в 1839 г.), – как во имя вашего верования и по приказанию ваших мнимых наставников вы совершили страшные преступления: вы истязали людей и затем предавали смерти; вы укрывали у себя злодеев и преступников, ускользнувших от руки правосудия; вы таили и скрывали от властей преступления и злодеяния ваших братьев, и ни на минуту не переставших быть мятежными и непокорными власти… Все преступления ваши обнаружены и неповинная кровь, вами пролитая, призывает на преступную главу вашу строгость закона. По вашим делам вы сделались недостойными той снисходительности, которая была вам оказываема; вы истощили терпение правительства, которое убедилось, что для общественного спокойствия вы должны быть переселены в отдаленные страны, где бы вы не могли вредить вашим ближним. Ваши злодеяния обратили на себя, наконец, внимание Государя императора, который повелел: всех принадлежащих к пагубной секте духоборцев переселить в закавказские провинции».

Так совершилось с июня 1842 года переселение духоборцев из Мелитопольского уезда в Закавказье, где им были отведены земли в Тифлисской и Елисаветпольской губерниях. Здесь они основали 15 селений: Башкичет, Каракиш, Армани, Тамбовку, Радивоновку, Богдановку, Горелое, Ефремовку, Орловку, Спасское, Троицкое, Славянку, Новогорелое, Новотроицкое и Новоспасское. Устройство общественной жизни духоборцев имело здесь тот же самый характер, что и на Молочных водах, та же железная дисциплина, тот же сиротский дом, школа, администрация, полиция, суд… Духоборцы и на Кавказе сумели создать свое собственное «государство» и поставить себя в совершенно независимое положение от русских властей как административных, так и судебных. Промышленность, скотоводство и занятия извозом обеспечили их материальное благосостояние. Даже по словам Тана[125]125
  Тан. Духоборы в Канаде. М., 1906. С. 7.


[Закрыть], открыто симпатизирующего духоборцам, во время последней Русско-турецкой войны они принимали деятельное участие в перевозке военных припасов закавказской армии и нажили на этом хорошие деньги.

Вместе с духоборцами переехал из Мелитопольского уезда на Кавказ и их «живой бог» – главарь Ларион Калмыков; но развратная жизнь и непробудное пьянство скоро свели его здесь в могилу. После него остались два малолетних сына: тщедушный Василий и молодцеватый Петр. Духоборцам предстояло разрешить роковой вопрос: кому из них «наследовать престол царя Давида». После долгих споров и несогласий наконец решено было так: «пророком» признать Петра, а Василия, похожего более на женщину, чем на мужчину, – считать «богородицей». Его одели в женское платье и заставили жить с женщинами; «но Василий – богородица, в продолжение многих лет находясь в сообществе окружающих его женщин, до того развратничал и наслаждался первыми восторгами девственной любви, пока, наконец, окончательно расстроенное здоровье не свело его преждевременно в могилу»[126]126
  Мисс. обозр. 1904. № 12. С. 198.


[Закрыть]. Духоборческий «пророк» Петр Калмыков не избежал судьбы брата. Неглупый от природы, с твердым и настойчивым характером, на 20-м году своей жизни он женился на красивой девке Лукерье Губановой. Но женитьба его не удовлетворила, он скоро предался открытому разврату и в 1864 году скончался бездетным. Его место в качестве «богородицы» заняла жена его Лукерья – женщина умная, энергичная и чрезвычайно самолюбивая. Она сумела приобрести такое уважение среди своих «подданных», каким пользовался только Капустин. Не доходя еще до ее двора, духоборцы уже снимали свои шапки и во двор входили не иначе как с открытыми головами. Родная мать не имела права без позволения войти в ее комнаты, которые были роскошно меблированы. Если кто удостаивался чести предстать пред духоборческой «богородицей», он, входя в комнату, должен был сказать: «Славен Бог прославился». «Богородица» отвечала: «Велико имя Господне по всей земле от востока до запада». Сделав несколько шагов, пошедший опять произносил: «Прорекох тебя, Господи», а «богородица» говорила в ответ: «Жив Бог наш, жива душа его». После этого вошедший делал земной поклон и целовал ее руку. Некоторые целовали ее ноги, причем произносили: «Лик дарный!» «Богородица» отвечала: «Слово, дело, ликундер наш»[127]127
  Там же. С. 201.


[Закрыть].

Лукерья Васильевна управляла духоборческими общинами 22 года. В 1886 году она скончалась, не имея детей и не назначив никого в преемники себе. Претендентом явился молодой, красивый, гордый и самонадеянный, но беспринципный, разгульный и бесшабашный парень из селения Славянки, Петр Веригин. Он был самым приближенным человеком духоборческой «богородицы» в последние годы ее жизни. Но он не умел жить с людьми: своею заносчивостью и высокомерием он еще при жизни Лукерьи возбудил против себя всех главных заправил духоборческих общин, а в том числе и родственников «богородицы» – Губановых. Чтобы укрепить свои наследственные права на «престол Давида» в сознании духоборцев, Веригин вместе с своими многочисленными родственниками и приятелями стал распускать слух, что он побочный сын самого Петра Калмыкова, который незадолго перед своею смертью заезжал в село Славянку и осчастливил своим посещением семью Веригиных. Ввиду легкости половых отношений, которые дозволял себе Петр Калмыков, слух этот казался весьма вероятным. Но Веригин этим не ограничился: после смерти Лукерьи – «богородицы» он отправился в свое родное село Славянку, и здесь мать его, при весьма торжественной обстановке, пред всеми жителями села, со смирением заявила, что сына своего Петра она родила не от мужа своего Василия Веригина, а от «живого бога» – Петра Калмыкова, удостоившего ее, к великой радости всей ее семьи, своим священным вниманием во время последнего посещения своего селения Славянки, что великая тайна эта была известна самой «богородице» – Лукерье Васильевне, которая будто бы ждала только возмужалости Петра, чтобы, даже еще при жизни своей, передать ему управление отечеством и домом Давида и что этим именно объясняется близость его к ней в последнее время ее жизни: он был не одним из многочисленных членов ее царской свиты, а ее законным наследником, которого она своими частыми беседами и наставлениями подготовляла к предстоявшему ему высокому служению. Объявив свою мнимую тайну, мать сделала сыну земной поклон; ее примеру последовал муж, а за ним повалились в ноги Петру Веригину и все присутствовавшие духоборцы. Вслед за сим было приступлено к присяге на верность новому царю и к подписанию присяжных листов[128]128
  Ср.: Русская старина. 1896. VIII. С. 290.


[Закрыть].

В самое непродолжительное время Веригину присягнуло около 6000 духоборцев. Веригин провозгласил себя «пророком» и «царем царей». Последнего титула его предшественники не дерзали присваивать себе. Но его смущала мысль, что его не хотели признавать своим «царем» родственники покойной «богородицы» и жители села Горелого. Между тем признание их для него было очень важно: 1) Горелое было резиденцией духоборческих правителей, а 2) в Горелом находился пресловутый «сиротский дом» с его громадными капиталами, которыми-то и хотелось Веригину завладеть для удовлетворения своих тщеславных и разгульных наклонностей. Волей-неволей он решил некоторое время обождать. Гореловцы, однако же, стояли на своем. Тогда Веригин облекся в дорогую черкеску, как бы в знак своего наследственного царского достоинства, и, окружив себя многочисленною свитой молодежи обоего пола, явился внезапно в Горелое и потребовал как немедленно признания его «пророком» и управляющим «сиротским домом», так и передачи ему всех общественных капиталов, грозя в противном случае завладеть всем имуществом силой и истребить ослушников. Гореловцы не испугались этой угрозы. Мало того, Алексей Зубков, старшина гореловского сельского общества, около 26 лет занимавший эту должность и хорошо известный местной администрации, донес ахалкалакскому уездному начальнику, что по случаю смерти Лукерьи Калмыковой и предстоящего дележа ее имущества происходят беспорядки, угрожающие общественной безопасности. За все время существования в России духоборчества это был первый случай обращения со стороны духоборцев к содействию русских властей по делам их общины. Произошло то, чего духоборцы больше всего боялись. Приверженцы Веригина были чрезвычайно возмущены поведением Зубкова, который в их глазах стал теперь изменником и предателем «отечества». Но Зубков также имел много друзей, с согласия которых он и обратился к представителю русского правительства. Среди духоборцев произошел раскол, образовалось две враждебных партии: «большая», или «писанные» (то есть подписавшие присягу на верность Веригину), и «меньшая», или «правительственная».