Текст книги "Русские секты и их толки"

Из Петербургской губернии скакуны проникли в Смоленскую, Рязанскую, Калужскую, Костромскую, Самарскую и др. В Юрьевском уезде Костромской губернии их обозвали телешами, нагишами, купидонами, потому что на своих радениях они прыгают уже совершенно без всякого костюма, даже без белья, мужчины и женщины, парни и девки бок о бок. В Верхнетурском уезде их зовут ползунами, потому что на своих молениях они не только скачут, но и ползают по полотну, которое они считают узким путем в Царство Небесное. О зарайских скакунах (в Рязанской губернии) Ливанов рассказывает следующее[238]238
  Ливанов. Указ. соч. С. 118–120.


[Закрыть]: «Они ходили в церковь и причащались Св. Таин, но имели ночные собрания под воскресные дни в особой избе, где один садился на возвышенное место, а возле него по правую и по левую руку размещались шесть мужчин в длинных рубахах, шесть женщин и девиц числом около сорока, в одних исподних, без сарафанов, белых рубахах, хватаясь за руки, топали ногами по полу, дико скакали и пели песню:

 
Погодушка подувала,
Сине море всколыхала,
Все мосточки разорвала;
Все святые испугались…
Один Дух Святой остался
И в гусельки заиграл;
Всех он верных созывал
И в келейку собирал…
Уж вы верны, уж вы верны,
Приидите все в моленну;
Я за ваши за труды
Золоты венцы солью,
А еще-то за труды
Золоты солью трубы.
Верны, верные-то все,
Все попарно и сходились…
Уж вы знайте, уж вы знайте,
Одевайте всяк свово…
– Уж мы знаем, уж мы знаем.
Одеваем всяк свово».
 

И действительно, длиннорубашные скакуны одевали в полночь, когда тушились свечи, всяк свово: парень – девку, девка – парня. В собраниях своих зарайские скакуны избрали из среды своей четверых мужчин и пять женщин, которые прыгают особенно безобразно, били себя в грудь, после чего наступало молчание и из другой комнаты выходила девица, называла себя богородицею, а хозяина дома – Христом и пела разные богохульные песни вроде следующих:

 
Грядите, невесты,
В чертоги небесны.
Грядите вы спешно,
Душою пресветлой
В небесный град
Для вечных наград…
Жених вас встречает.
Любезно принимает…
Он всех нас урядит.
Близь себя, прикрывши, посадит…
 

(Христа изображает мужик, который потом и ложится с невестами спать.)

 
Лицом к лицу…
И всех к Творцу.
Уж вы, девы, не спите,
Все вы темны ночи
Не смыкая очи…
 

(На самом деле невесты в полночь или к утру засыпали крепко с женихами своими.)

 
Светильники возжигайте
И их украшайте.
Жениха к себе ожидайте;
Чтобы они горели,
Вам будет веселее…
Те девы не спят.
Не спят темны ночи,
Не смыкают очи:
Светильники вжигают
И их украшают,
Жениха к себе поджидают.
Грядет он в полунощи.
 

(В полночь у скакунов и начинается свалка попарно.)

 
Ах, как на свете жити –
С телом не грешили….
Ленивые девы
За дверьми остались;
Стали вдруг проситься:
– Где б нам поместиться.
Жених им отвечает, –
На брак к себе не принимает:
– Аз не знаю вас,
Вы подите прочь.
Вам окончилась ночь.
 

(Запоздавшие скакуньи не принимаются в свалку.)

 
Печальны девы стали,
Что долго ночи спали…
Пошли те девы
В превечну муку;
Встали те девы
Возле лютых мук,
Бесконечных мук,
Зле бесовских рук.
 

«Во время распевания таких песен, – говорит Ливанов[239]239
  Ливанов. Указ. соч. Т. 1.


[Закрыть], – присутствующие крестились и кланялись девке, называя ее богородицею, затем она раздавала присутствующим дары Св. Духа (?), произнося, что царь на земле велик, но и тот под ее властью».

В Киевской губернии (например, в селах Дешках, близ Богуслава) есть особый вид прыгунов, которых справедливо называют штундовыми прыгунами[240]240
  Ср.: Мисс. обозр. 1901. I. С. 660–667.


[Закрыть]. По своим догматическим верованиям они не столько молокане или хлысты, сколько штундисты: у них нет ни христов, ни богородиц, ни пророков, они не имеют никакого представления о предсуществовании душ, ни о перевоплощениях; они не лицемерят; с Православной церковью они произвели решительный разрыв: ничего не хотят слышать ни об иерархии, ни о церкви, ни о таинствах и обрядах; отвергли иконопочитание и почитание св. креста; не держат лицемерно иконы в своих домах; издеваются над нетленными мощами и почитанием Богоматери, ангелов и св. угодников. Но, как все штундисты, они с уважением относятся к книгам Св. Писания, понимая их только в аллегорическом смысле. Они веруют в единого Бога, Троичного в Лицах, и признают Иисуса Христа истинным сыном Божиим. Но видно, одно чтение слова Божия им прискучило. Религиозное чувство настойчиво потребовало внешних форм для своего обнаружения. И вот, ложно стыдясь возвращения в лоно Православной церкви, они обратились к собратьям по сектантству – хлыстам и позаимствовали у них самое худшее: раденья в форме кавказского прыгунства. Тем не менее прыгунство теперь обставляет главное содержание их религиозной жизни: на своих собраниях они гораздо больше отводят места прыганьям, чем чтению слова Божия, вследствие чего и сами они ближе стоят к молоканским прыгунам, чем к штундизму.

Варадинов. История министерства внутренних дел. Кн. VIII. СПб., 1863.

Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники. Т. 1. СПб., 1868.

Юницкий А., прот. Сектантские гнезда на Кавказе (Христ. чт. 1896. Ч. I).

Раскольники за Кавказом (Правосл. собесед. 1859. Ч. I).

Отечественные записки. 1867. Июль. Кн. 1.

Миссионерское обозрение. 1897. Декабрь. Кн. I; 1898. Кн. 1.

Прыгуны (Церк. вед. 1897. № 51–52).

Секта прыгунов (Церк. вест. 1888. № 4).

Юдницкий А., свящ. Чинарские прыгуны, или Чинарская церковь (Церк. вест. 1889. № 30).

Общие, или «Секта общего упования»

История секты жидовствующих, или субботников, представляет несомненное доказательство того, что молокане не могли найти удовлетворения своей религиозной потребности ни в своем рационалистическом понимании Божественного Откровения Ветхого и Нового Заветов, ни в своем сухом и безжизненном, искусственно созданном по ложной теории богомолении. Такого удовлетворения, по условиям времени, они стали искать в возрожденном еврействе и потому создали главный контингент последователей секты жидовствующих, или субботников. Секта прыгунов свидетельствует о той же неудовлетворенности молоканства, последователи которого хотели, однако же, наполнить пустоту своей религиозной жизни хлыстовскими радениями и половым разгулом.

Что касается секты «общих», то появление ее может быть объяснено лишь влиянием социалистических и коммунистических учений Запада, вторгшихся в среду невежественного молоканства. Впрочем, сами «общие» рассуждали и рассуждают об этом иначе.

Начало появления секты «общих» относится к 30-м годам прошлого столетия. Виновником ее обыкновенно называют[241]241
  Ср.: Христ. чт. 1895. Ч. 1. С. 155; Маргаритов. С. 55; Кутепов. С. 39 и др.


[Закрыть] крестьянина села Яблонового Гая Самарской губернии Михаила Акинфиева Попова, молоканина[242]242
  Отец его, Акинфий Попов, выходец из Тамбовской губернии, в качестве молоканского «наставника», вместе с Фроловым, распространял молоканское лжеучение еще в 1799 году по всей нынешней Саратовской губернии. Ср.: Правосл. собеседник. 1858. Июнь. С. 72.


[Закрыть] и непримиримого противника субботников. Но это предположение ошибочно. По крайней мере, саратовский губернатор, донося правительству в 1833 году о появлении в губернии секты Общего упования, виновником ее называет крестьянина села Тяглов Николаевского (Бадашевского?) уезда Евстигнея Яковлева, который сообщил Попову устав этой секты и который у «общих» почитается «пророком Божиим». Некто Фролов, друг и единомышленник Попова, был его ревностным помощником и сотрудником по распространению его лжеучения. Более десяти лет Попов занимался пропагандою коммунистических идей под видом чистого и первоначального христианского учения на своей родине; но потом, в 1833 году вместе с Яковлевым был сослан в Закавказский край на поселение. В своем увлечении он, однако, не раскаялся и здесь; напротив, поселившись среди своих единоверцев-молокан, он начал распространять свое учение, приведенное уже в систему, еще с большею энергией, чем в Самарской губернии.

Попов остановил свое внимание на повествовании книги Деяний апостольских о жизни первых христиан: «Все верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нуждам каждого… У множества уверовавших было одно сердце и одна душа: и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян. 2, 44–45; 4, 32). На этих началах общности труда и имущества Попов задумал устроить экономическую жизнь своих единоверцев-молокан. Он начал проповедовать среди них, что частная собственность есть зло, ибо она порождает ссоры, зависть, ненависть, вражду, интриги, коварство, воровство, грабежи, убийства, тщеславие и гордость у одних, унижение, рабство, лесть, двоедушие, ложь у других; частная собственность препятствует людям в достижении своего спасения, удаляет их от Бога и не дает им возможности выполнять заповедь Спасителя о любви к ближним, почему Он и сказал богатому юноше: «Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твое и раздай нищим» (Мф. 19, 21). И всем своим последователям заповедал: «Продавайте имения вахни» (Лк. 12, 33). Частная собственность всех людей делить на богатых и бедных; нищие потому есть на свете, что существуют богачи, на их счет умножающие свои богатства. Первые христиане были совершенными потому, что все у них было общее и никто ничего не называл своим. Нужно, чтобы так жили и «духовные христиане» (то есть молокане), чтобы у них был общий труд и общее имение, из которого бы и были удовлетворяемы нужды каждого.

Учение Попова производило на молокан сильное впечатление, и у него скоро явилось много последователей: 120 семейств в Николаевке, два в Пришибе и довольно большое число мужчин и женщин, поселившихся в деревне Андреевке; кроме того, у него остались еще последователи и на родине в Самарской губернии – в селе Яблоновке, Тягловке, или Тяглом Озере, и в других местах[243]243
  Ср.: Отечеств. записки. 1867. Июль.


[Закрыть]. Все усвоившие учение Попова снесли к его ногам все свое имущество. Образовалась большая коммунистическая община. Для управления ею и общим имуществом нужно было учредить особую администрацию. И вот Попов избрал из своих последователей двенадцать «апостолов», или «чинов», и казначея. Из этих двенадцати чинов было 9 мужчин и 3 женщины. Мужчины управляли делами общины и молитвенными собраниями, а женщины присматривали только за «сестрами», обучая их пению, и запевали на молениях. Каждому «чину» дано было особое название и определены были его права и обязанности на основании будто бы Св. Писания. Высший «чин» назывался «судья» (он же и «пресвитер»); его обязанности состояли в том, чтобы на молитвенных собраниях председательствовать, читать книги Св. Писания и изъяснять их, наблюдать за всеми другими «чинами», чтобы каждый из них «в своем деле не ослабевал и был бы бдителен».

Второй «чин» – «жертвенник» (он же «правое ухо Христа»); он должен «в церкви следить за людьми, чтобы не положил кто во гневе в столовую сумму, а кто положит, отдать назад; кроме того, его обязанность принимать деньги, приносимые членами общины и разного рода пожертвования и записывать их на приход в особую книгу. При выходе «общих» из молельни он кричит: братья и сестры имейте попечение о жертве».

Третий «чин» – «распорядитель» (он же «правая нога Христа»); его обязанность – «в церкви распри смирять, давать наставление виновным, как просить в церкви прощение и ему просить церковь молиться и о людях, и определять места, кому где садиться: смотреть, кто нехорошо кланяется».

Четвертый «чин» – «бдитель» (он же «правое око Христа»); его обязанности – «в церкви следить за людьми в каждом деле, каждого вызывать, который потребуется на каждом деле, не уважать (то есть не потворствовать) ни в чем никому: смотреть за высшими себя чинами, кто стоит праздно (то есть без дела), посылать в церковь»; по окончании моления, когда присутствующие выходят из избы, он должен стоять у дверей и кричать: «Братцы и сестрицы! Глядите друг за другом, и кто за кем видит худо, сказывайте, не щадите».

Пятый «чин» – «молитвенник» (он же «левое око Христово»); его обязанность – «в церкви молиться за церковь вслух и все за ним не спеша, по судейскому слову, немедленно; приказывать всем пред моленьями – в церкви хлеба не вкушать; спрашивать – имеют ли домашнюю церковь; приказывать, чтобы имели».

Шестой «чин» – «словесник» (он же «язык Христов»); его обязанность – следить за тем, чтобы стоящие в церкви давали дорогу входящим; «сказать: посторонитесь», принимать от всех платье, «говорящих унимать; войлок слать и скамьи становить и принимать»; по окончании моления раздавать всем выходящим их одежду; «каждому воздавать честь»; он кричит у порога молельни: «Братья и сестры! берегитесь многословия».

Седьмой «чин» – «член» (он же «левая рука Христа»); его обязанность – в «церкви готовить пение; как скоро петь у него, чтобы было готово пение; смотреть за ниже себя чинами и за певцами; судить чинов и певцов; давать наставления ниже себя чинам и певцам; учить учебных (то есть учащихся) читать и писать; иметь почтение между собой (?) и к людям».

Восьмой «чин» – «тайник» (он же «левое ухо Христа»); это помощник «члена певчего хора»; его обязанность – мирить («ладить») ссорящихся «в церкви» певчих и учить их петь под руководством «члена певчего хора». «В свободное время, чтобы пение было хорошее, согласить, что петь и было бы готово, то приготовить петь; скажут члену в тайных грехах, принять от певцов покаяние; учить в пении учебных» (то есть школьников).

Девятый «член» – «мысленник» (он же «левая нога Христа»); это духовник, устраняющий «словесные и мысленные распри между певцами в церкви», и «в мыслях каяться ему». то есть ему все обязаны раскрывать даже свои мысли, чувства и намерения; он же следит и за религиозно-нравственным воспитанием детей.

Из женских чинов одна женщина называется «стыдом» (второе ее название для печати совершенно неудобно и богохульно); обязанность этой женщины – петь на молитвенных собраниях – альтом: другая женщина – «разум» (она же «разум Христа») – поет контральто; третья – «голос» (она же «голос Христа») – поет дискантом.

Из «судьи», «водителя» и «члена» составляется «совет», на обязанности которого лежит обсуждение каких-либо особо важных дел всей общины.

Из «жертвенника», «тайника» и «мысленника» составляется нечто вроде «исповедательной» комиссии, пред которою должен принести покаяние согрешивший «брат», если он почему-либо стесняется публично исповедать свой грех перед всеми членами общины, как того требовал ее основатель.

Первоначально все эти чины были избраны на общем собрании всех членов секты «Общего упования», и высшие должности, естественно, были предоставлены основателям и организаторам секты – Попову и Яковлеву; в последующее время избирательные права сектантов значительно были уменьшены: для пополнения чинов, выбывавших по разным случаям, каждый чин стал избирать себе помощника, которого и представляет судье; судья испытывает его, а на первом общем собрании сектантов объявляется, что такой-то чин избрал себе в помощники такого-то. Таким образом у «общих» сам собою образовался институт помощников всех чинов. В случае отлучки, смерти или удаления того или другого чина от должности помощник заступает его место; когда же помощник окончательно заступает вакантное место чина, то члены секты об этом только извещаются. Права общины таким образом перешли к судье, который и назначает всех чинов и устраняет оказавшихся недостойными.

С учреждением коммунистической общины все права личной имущественной собственности перешли к общине: все дома с хозяйственными постройками, земли, сады, огороды, мельницы, пчельники, кожевни, даже земледельческие орудия, телеги. лошади, скот, одежда и белье – одним словом, все имущество отдельных лиц обратилось в собственность только одной сектантской общины этого «упования» в каждой отдельной слободе. Доходами с этого имущества также стала распоряжаться только община. Даже семья утратила свое естественное значение и свои имущественные права. На ее место поставлена партия. Партией у сектантов «Общего упования» называются все обитатели одного дома, нет определенных правил относительно поступления в партию: требуется только, чтобы партия состояла из единоверцев. Правда, высказывается желание, чтобы партия включала в себя кровных родственников, но обязательного постановления об этом нет. Только муж с женою на всю жизнь должны быть неразлучны, а потому они и не могут находиться в разных партиях. Кроме того, партии не могут состоять из одних мужчин или из одних женщин, а должны состоять из обоих полов. Нет даже правила относительно того, сколько лиц должно входить в состав партии; этот вопрос решается только вместительностью избы.

Вся община сектантов этого «упования» в каждой отдельной слободе называется «соборною церковью», а партии «домашними» или «земными церквами». Управление «домашней» церкви аналогично с управлением «соборной церкви». Чины «домашней церкви» или партии суть следующие: 1) домашний или земной распорядитель, который управляет всею партией и у которого находятся на сохранении все мужское верхнее платье и обувь, принадлежащие партии; 2) домашняя или земная распорядительница, заведующая женскою половиною партии; 3) распорядительница над пищею, которая обязана смотреть за тем, чтобы хлеб был хорошо испечен, чтобы пища была хорошо сварена; она раздает хлеб и пищу всем, уравнивая каждого; 4) всеобщая распорядительница, которая заведует всем принадлежащим партии бельем, холстом, женскими нарядами, то есть сарафанами, платками, занавесками, холодняками и проч.; у всеобщей распорядительницы есть еще особые советницы, с ведома которых она и действует. Мало того, все эти чины имеют еще своих помощников и помощниц, как и в «соборной церкви». Они избираются партией и утверждаются советом чинов «соборной церкви» во главе с судьею.

Партии обозначаются номерами: первая партия, вторая партия и т. д. Номера дают преимущества старшинства партии, и низшие номера перечисляются в высшие, смотря по их работам и приобретениям в общую кассу. Номера партии ведутся при «соборных церквах» в каждой деревне особо. Распорядитель партии, больше других приобретающий дохода для общины, повышается чином, иногда его назначают главным распорядителем нескольких партий и даже «попечителем», то есть начальником всех партий известного села. Зато если в партии окажутся упущения или нерадение о работах и доходах, то распорядитель ее, по приговору «соборного» распорядителя, подвергается наказанию; а если он и затем не исправится, то его лишают чина, и на место его вступает его помощник. Дома для партий, по совершенно одинаковому плану, строятся «всем миром», то есть всею сектантскою общиною одной слободы, на общественный счет: сама партия строит только летние шалаши для своих братьев и сестер, мужьям с женами особо, холостым и вдовцам отдельно от девушек и вдовиц… Каждый день вечером, после ужина, если есть приказание и наряд от «соборных» чинов, домашний распорядитель делает наряд по ним в своей партии, включая непременно и самого себя в этот рабочий наряд. Если от «соборных» чинов не было приказания относительно работ, то он, по совещанию с партией, назначает каждому мужчине домашнюю работу для следующего дня, а распорядительница делает наряд женщинам. Чины «соборных церквей», равно как и домашние распорядители, должны внимательно и заблаговременно заботиться о назначении работ, чтобы члены общины никогда не оставались без дела.

«Соборные церкви», как и партии, обозначаются также номерами и по номерам имеют преимущество старшинства; первая «соборная церковь» считается выше второй, вторая выше третьей и т. д. От старшинства церквей зависит и старшинство их чинов; судья первой соборной церкви в глазах сектантов стоит выше судьи второй соборной церкви; жертвенник первой соборной церкви выше жертвенника второй соборной церкви и т. д.

Денежные суммы, принадлежащие секте «Общего упования», разделяются на два рода: 1) доходы от имуществ и работ сектантов: они идут на уплату податей, на различные нужды всей общины и ее членов и на покрытие общественных сельских расходов и 2) столовая сумма, составляющаяся из частных пожертвований, которая предназначена на покрытие особенных нужд сектантов, например выдача в замужество дочерей, лечение больных, погребение и поминовение умерших и т. д. Общею суммою распоряжается и расходует ее, с согласия и по указанию всего совета соборных чинов, «соборный распорядитель»; столовая же сумма расходуется жертвенником с согласия «соборного распорядителя» и «судейского помощника». Обе суммы хранятся при «соборных церквах» каждой слободы. Общая сумма нигде не записывается и поверяется чинами выше «соборного распорядителя»; столовая же сумма записывается в особую книгу и поверяется чинами, стоящими выше жертвенника. Общее имущество – хлеб, мука, крупа, скот, земледельческие орудия, одежда и обувь и т. п. – находится в ведении соборного распорядителя. Оно выдается партиям поголовно, на число душ «по уравнению». В этом случае сектанты «Общего упования» руководствуются будто бы указаниями Св. Писания (2 Кор. 8, 11–15; Исх. 16, 16).

Сектанты «Общего упования» обязаны отдавать своих детей обоего пола, достигших семилетнего возраста, в школы при «соборных церквах». Там их учат читать, писать, считать, петь псалмы: кроме того, в школах уже дети приучаются к судам, разборам дел, примирению, обрядам богомоления и т. п. При этом в школах повторяется то же, что и в сектантских церквах – домашних и соборных, именно: детям назначаются чины «судьи», «распорядителя», «мысленника» и др. В зимнее время дети учатся в школах с утра до обеда и затем после обеда до вечера. В летнее время, по случаю полевых работ, они в школах не учатся, но их собирают лишь по праздникам для повторения выученного зимою. Школьное обучение оканчивается по достижении детьми 12-летнего возраста. Обучают сектантских детей в школах чины «соборных церквей»: «член», «тайник», «мысленник» и певцы. Учебники и учебные принадлежности для школы приобретаются на общественный счет.