Текст книги "Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3"

Демури почти каждый вечер навещал своего друга на своем японском автомобиле «Тойота Марк 2» с владивостокскими номерами: машину когда-то привез старший брат, но номера почему-то не сменили. Несколько дней спустя Демури организовал для Александра встречу со своими друзьями – такова традиция. По городу прошел слух, что к Демури приехал друг из Владивостока, который знает самого Элгуджу, и поэтому младший брат обязан представить Александра своим многочисленным друзьям. Собрались у Сулико, жившего неподалеку в собственном доме. Свою жену украинку с двумя детьми он отправил на Украину к родителям во избежание всяческих нежелательных эксцессов, связанных с вооруженным противостоянием. Собралось человек семьдесят, и снова тосты в честь Александра и Элгуджи. Владивостокский гость вставал и говорил теплые слова, благодарил за знакомство с друзьями Демури и за теплый прием, ощущая комок, подкатывающий к горлу, и благодарность к этим совсем недавно незнакомым людям, захватывала его. Часть гостей вставала и уходила, но с улицы подходили новые гости, снимали свои кепки-аэродромы и произносили тосты. Ни до, ни после Александру не приходилось видеть такого искреннего радушия совершенно незнакомых людей. Встреча продолжилась далеко за полуночь, и когда Александр вместе с Отари вернулся на судно, сил у него уже не оставалось. На следующий день отмечал свой день рождения судовой боцман, организовавший празднование в тальманском помещении на главной палубе, пригласив капитана и старшего механика. Они поздравили «дракона» и, вручив ему подарок, вскоре покинули торжество, чтобы не стеснять приглашенных боцманом гостей. Судно стояло у причала напротив центральной проходной порта, рядом с которой находилось кафе. Кто-то из тамошних завсегдатаев узнал, что на «Кооперации» праздник, скорее всего, кто-то из экипажа бегал за добавкой, и компания грузинских парней из кафе явилась на судно поздравлять боцмана. Праздник продолжался, менялись лишь действующие лица. Около полуночи у старшего механика раздался телефонный звонок. Буфетчица испуганным голосом просила о помощи, сообщив, что неизвестно откуда взявшийся в ее каюте грузин нагло домогается. Александр спустился к ее каюте. Женщина стояла в коридоре в одном халатике и дрожала от испуга. Зайдя в каюту, Александр увидел на ее койке под простыней лежащего молодого грузина, его одежда находилась рядом на стуле. Увидев стармеха, он потребовал, чтобы тот убрался, иначе ему несдобровать. Возмущенный Александр ответил, что если джигит не уберется через минуту, то он позвонит Демури Отаровичу – и пусть тогда он пеняет на себя. Услышав имя друга, грузин мгновенно выскочил из кровати, схватил одежду и, совершенно голый, вылетел из каюты. Пожелав спокойной ночи буфетчице, стармех отправился в свою каюту: может быть, удастся и заснуть после всех треволнений. К обеду приехал Демури, и стармех рассказал ему о ночном происшествии, не забыв спросить, в какой роли тот находится в своем городе, и, судя по реакции на его имя, он был не ниже самого дона Корлеоне. Но Демури, пропустив вопрос мимо ушей, стал допытываться, как выглядел сбежавший джигит. Александр ответил отказом, ссылаясь на нежелание иметь настоящие разборки и кровь на судне. Встречи с Демури и его друзьями продолжались в течение всей стоянки, которая затянулась на целых полтора месяца. Встречи происходили на судне или же во время пикников у друзей Демури. Однажды поехали в Ланчхути к родственникам друга, но на половине пути их остановил военный патруль и не пропустил машину, объяснив, что обстановка в районе конфликта обострилась и бои идут круглосуточно. Пришлось вернуться назад.

Но всему есть предел, спустя полтора месяца выгрузка все-таки закончилась – и сразу же пришло следующее рейсовое задание: следовать в балласте в американский Норфолк, где находится крупнейшая военно-морская база США в Атлантике, за зерном на Петербург. Прощание со вновь обретенными грузинскими друзьями было трогательным и печальным. Все понимали, что вряд ли им придется встретиться вновь, и расставались, как с близкими родственниками, уезжающими на другой край земли. На причале собралась группа провожающих, человек на двадцать. Уже выйдя из порта, капитан сказал, что если бы простояли еще недели две, то не ушли бы из Батуми никогда. Впереди ждали бросок через Атлантику и американская пшеница снова на Питер.

Среди моряков бытует выражение, что лучше плохо стоять, чем хорошо идти. На этот раз получилось почти наоборот, и стоянка в Таллине, Питере и Батуми заняла около шести месяцев почти курортного отдыха, когда никто не помышлял о скором выходе в море. Но такие стоянки настолько редки в морской практике, что их стоит считать уникальными, и бывают они далеко не у каждого моряка в течение всей его морской карьеры и не на каждом судне, а потому и запоминаются на всю жизнь, тем более когда появляются новые друзья, о которых потом остаются самые приятные воспоминания.

Фальшивые доллары

В начале девяностых годов Дальневосточное пароходство еще крепко стояло на своих ногах, хотя уже тогда сколачивались первые совместные предприятия, в которые и будут незаметно, безо всякой рекламы и ненужного афиширования, постепенно утекать лучшие суда компании, исчезая в дальнейшем из списков пароходства. Но это являлось тайной за многими замками и печатями, не подлежало разглашению, и условия и схемы обсуждались лишь в кулуарах на самом верхнем уровне. Пока всего лишь происходила проба пера: отдельные суда передавались в тайм-чартеры (аренду), как кратковременную, так и долгосрочную, отдельным малым отечественным компаниям, как грибы появляющимся в новых условиях. В отфрахтовании таких судов работники фрахтового отдела пароходства, как это принято, участия не принимали: до них лишь доводили условия и тайм-чартерную ставку, на основании которых они лишь оформляли саму сделку, то есть чисто формальную сторону. Каким образом и в каких пропорциях проводились расчеты, и какая часть шла мимо финансового управления компании, «науке это точно не известно», как говорил актер Сергей Филиппов в образе лектора из фильма «Карнавальная ночь». Такая же картина наблюдалась и в отношениях с иностранными фрахтователями, хотя все вроде бы оставалось по-прежнему, но, предчувствуя открывающиеся необъятные возможности, заинтересованные руководители, отдавали суда по бросовым ставкам, объясняя сию необходимость какими-то высшими интересами, хотя ларчик открывался просто: личная выгода, и ничего более. Уже не казалось чем-то сверхъестественным и из ряда вон выходящим создание своей бумажной компании, например в Гонконге, когда бумажная компания забирала партию груза с рынка по высокой ставке, а затем уже отфрахтовывала его пароходскому судну по гораздо меньшей ставке, забирая приличную разницу в десятки тысяч долларов в свой собственный карман. Отрицательный результат сделки мало кого волновал, и о нем старались не вспоминать, объясняя, если в этом появлялась необходимость, слабым фрахтовым рынком и минимизацией потерь. Началась распродажа нерентабельных судов. В принципе, каждое судно при желании можно сделать нерентабельным, для чего нужно лишь отфрахтовать его на несколько последних нерентабельных сделок, хотя, если смотреть правде в глаза, то нерентабельных судов советской постройки или же построенных за границей по советским заказам хватало. Прежде всего это касалось ярко-оранжевых «морковок» с ледовым арктическим классом, фактических ледоколов, вес которых порожнем составлял около 12 тысяч тонн, а громадный расход топлива любой рейс превращал в нерентабельный. Они были хороши лишь в Арктике. Наблюдая, с какой лихорадочностью шла продажа судов, приходишь к мысли, что и там было не совсем чисто. Пароходство медленно, но уверенно теряло свои активы, и количество судов понемногу сокращалось. Плавсостав существовал как бы отдельно от стратегических вопросов, не ведая о них ни сном, ни духом, и тогдашнее положение устраивало подавляющее большинство. Во-первых – доступность японских подержанных автомобилей, по качеству на голову выше новеньких отечественных «Жигулей» из любого ряда. Во-вторых – пароходство оперировало десятью универсальными судами «Совкомфлота» под кипрским флагом, на которых заработная плата шла в американских долларах, хотя и гораздо ниже мировых ставок. Но, принимая во внимание пароходские ставки в рублях, обесценивающиеся еще до того, когда их успевали получить, и мизерную часть инвалютной добавки, оплата на киприотах казалась несравнимо большой в сравнении с рублевой. Отдел кадров, чтобы не накалять обстановку, направлял экипажи на эти суда на два-три контракта, а затем менял на другие, еще не вкусившие долларовой зарплаты. А те, кто уже поработал на киприотах с грузами иностранных фрахтователей в тропических странах, в основном от Юго-Восточной Азии до Восточной Африки, Индии, Пакистана, Арабских Эмиратов, включая Австралию, направлялись на суда рублевого диапазона, сохраняя хотя бы внешне социальную справедливость. «И волки сыты, и овцы целы». Но пройдет еще несколько лет, и плавсостав на себе ощутит все плоды изменившейся политики руководства, когда количество судов катастрофически уменьшится, а рабочие места неизвестным образом исчезнут, заставив мореходов искать работу на стороне: в мелких отечественных компаниях, замаскировавшихся для ухода от налогов иностранной регистрацией, нарушающих все, что возможно нарушить, и в серьезных, иностранных, отбор в которые также предполагал знание многих профессиональных навыков и правил. В первом случае, в мелких непрофессиональных компаниях, их экипажи неизменно подвергались деградации, постепенно привыкая к еще недавно казавшимся невозможными требованиям доморощенных судовладельцев, напрочь отвергающим даже минимальные требования безопасности. Как итог такой политики пренебрежения элементарными нормами безопасности: гибель ряда судов, зачастую вместе с экипажами. Во втором случае: дальнейшее повышение профессиональных навыков и дисциплины, обеспеченность полным социальным пакетом и точное исполнение контрактных условий судовладельцем, включая своевременную сменяемость, как правило, не превышающую шести месяцев, ну и, конечно, заработная плата в свободно конвертируемой валюте на должном уровне, еще совсем недавно казавшемся несбыточной мечтой.

Отработав несколько контрактов на одном из киприотов и получив свою долю причитающихся благ, хотя работа у иностранных фрахтователей, особенно в режиме фидерного контейнеровоза, была очень нелегка, со стоянками в несколько часов и с короткими переходами между портами, когда трудно найти время для выполнения самых неотложных профилактических работ, и доллары даром не раздавались, старший механик Александр Смолин в августе 1995 года получил направление на рублевый теплоход «Рабочая Смена» из серии судов типа «Пятидесятилетие Комсомола» ленинградской постройки, далеко не самый лучший выход для механиков, учитывая главный двигатель, построенный на брянском заводе «Русский дизель», с которым проблем хватало, и пожары в цилиндрах были обыденным делом. Главный двигатель, хотя и являлся лицензионным, но до оригинала ему было как до Киева пешком. И хотя судно предназначалось для перевозки генеральных грузов и имело твиндеки (перекрытия, разделяющие трюмы по высоте примерно пополам, с открывающимися крышками), но перевозить приходилось все, что имелось в наличии на данный момент в определенном месте, включая и круглый лес, для которого «комсомольцы» и вовсе не приспособлены, учитывая наличие твиндеков, создающих большие неудобства для погрузки и выгрузки и к тому же резко ограничивающих их грузоподъемность. О перевозке палубного груза и говорить не приходилось: малая начальная остойчивость, грозящая опрокидыванием, не позволяла грузить на палубу более-менее значительное количество груза. Однако их несомненным преимуществом являлось отсутствие какого-либо ледового класса, и посему Арктика была им категорически противопоказана. Жизненные условия, или, как их еще именуют, обитаемость, – вполне приличные, с индивидуальными каютами и санузлами у каждого члена экипажа. Первые рейсы, как по заказу, оказались чисто японскими, с неподходящим грузом круглого леса, чтобы оказаться рентабельными, но для экипажа вариант явился самым желанным все из-за тех же подержанных автомашин и коротких домашних рейсов. Затем, поумерив свои аппетиты, судно сбегало в Китай и далее все южнее, в сторону Вьетнама. Наступала поздняя осень, и погреться в тропиках было совсем не лишним, да и зимний муссон со своими северными ветрами стал изрядно надоедать, временами разгоняя четырех-пятиметровые волны, к болтанке от которых приходилось привыкать после почти штилевого летнего моря. Следующим портом захода оказался Дананг, и наступивший сезон в этой части Вьетнама поистине является курортным, когда нет удушающей жары с почти 100-процентной влажностью, и лишь теплый бриз слегка рябит голубое прозрачное и ласковое море с 27-градусной температурой воды на широких бело-песчаных пляжах. Чистая вода так и тянет броситься в ее объятия, покачаться на легкой, идущей с моря, зыби. Стоянка, впрочем, как всегда во Вьетнаме, выдалась длительной, и судовой народ отдыхал в свободное от вахт и работ время, упиваясь возможностью обмануть наступившую зиму: увольнение, низкие вьетнамские цены и ресторанчики с холодным пивом и разнообразными эксклюзивами южных морей, по старой привычке не забывая заглянуть в интерклуб, где по вечерам собирались представители различных национальностей и судов, стоящих в порту, и интерклуб становился клубом общения моряков по интересам, ведь долгое общение с одними и теми же лицами на собственном судне здорово утомляет и становится одним из раздражающих факторов. А новые люди вносят свежую струю, и клаустрофобия уходит на второй план вместе с надуманными обидами на своих коллег. Вьетнамская кухня разнообразна и вкусна, много морепродуктов и разной рыбы на гриле, а особые гурманы могут также попробовать и редкие деликатесы, правда, на любителя, в виде мяса кобры, черепахи, барсука, но это уже за дополнительную плату, ибо на всех змей и барсуков не напасешься. Здесь оставили свой след французы и американцы, внеся собственную лепту в разнообразие всевозможных незнакомых яств. Старший механик вместе со старшим помощником несколько раз выбирались в город, всего лишь двадцать с небольшим лет назад бывший одной из основных американских баз во время освободительной войны, но, слава богу, крупных сражений здесь не происходило, и от прошлой войны и следов не осталось. Стармех и старпом сдружились и частенько проводили свободное время вместе: однажды их пригласили на ужин местные пограничники, отметить какой-то военный праздник, прошедший весело и без особых возлияний, с обилием разнообразных блюд из морепродуктов и, конечно же, холодного и вкусного пива. Второй раз шипчандлер, обслуживающий судно, в знак благодарности за большой заказ продуктов для экипажа также позвал их в ресторан. Время шло, и местные докеры не торопились отпускать «Рабочую Cмену». Экипаж привык и вжился в новую ипостась тропического бытия, покрывшись ровным бронзовым загаром, подчеркивающим вылинявшие шевелюры и белизну зубов. Однажды в каюту к стармеху заглянул второй помощник и попросил разменять стодолларовую купюру, но, пошарив в карманах, Александр мелких банкнот не обнаружил. По странному совпадению, на следующий день с такой же просьбой обратилась буфетчица, которой также пришлось отказать по той же причине. У Александра, как у настоящего стармеха, недавно работавшего на киприотах, мелких денежных знаков в наличии не имелось, а менять сто долларов на сто не имеет никакого смысла. В конце концов стоянка подошла к концу, и судно вывели на рейд в ожидании оформления последних грузовых документов, с тем чтобы наутро сняться по назначению в следующий порт. Уже поздним вечером, когда стемнело и звездная тропическая ночь широко раскинула свое покрывало, к полной неожиданности для всех, к борту судна подошёл буксир с большим количеством пограничников, вооруженных автоматами, и их серьезные лица уже издали не сулили ничего хорошего и предупреждали, что на судне проблемы, но какие точно – никто не знал. По пустякам на ночь глядя, да еще в таком количестве и с оружием, пограничники приезжать не будут. Их и в самом деле было намного больше обычного, чем при оформлении отхода или прихода. Они молча проследовали в каюту капитана. Обычно улыбчивые и добродушные при общении с нашими моряками, на этот раз вели себя отчужденно, от них не веяло открытой злобой, но, во всяком случае, никакого сочувствия или участия и в помине не было. Спустя несколько минут к капитану пригласили и Александра, который все еще недоумевал, не зная истинной причины столь позднего визита пограничников, перебирая все возможные негативные моменты, которые имели место в течение всей стоянки в Дананге, но так и не смог остановиться на чем-то конкретном. Но тревога от неведения не отпускала и его. В капитанской каюте у него спросили, видел ли он, как старпом рассчитывался с шипчандлером за привезенные для экипажа продукты. Александр в подробностях рассказал, что они оформляли заказ вместе со старпомом и после того, как заказ был оговорен по ценам и количеству, старший помощник пошел к третьему помощнику, взял из судовой кассы необходимую сумму и расплатился со снабженцем, передав ему требуемую сумму. Капитан пояснил, что у снабженца оказались фальшивые доллары, и помимо того в городе некоторые продавцы также обнаружили фальшивые банкноты стодолларового достоинства после посещения их магазинов и магазинчиков нашими моряками. Факты были удручающими. Ничего другого не оставалось, как произвести досмотр, то есть фактически обыск всего экипажа с предъявлением имеющейся у каждого наличности в американских баксах. У некоторых моряков, к их глубочайшему удивлению, были также изъяты фальшивые доллары. Стало очевидно, что виновник их распространения находится совсем близко, среди членов экипажа. Но все как один объясняли, что деньги им выдал третий помощник как кассир и отвечающий за судовую кассу, а тот в свою очередь получил от агента всю сумму, которая предварительно была заказана капитаном. Многие также вспоминали, что к ним с просьбой разменять стодолларовые купюры обращались второй помощник, дневальная и буфетчица. Александр сразу же вспомнил второго помощника и буфетчицу, обращавшихся к нему с аналогичной просьбой, и суть происшедшего стала для него понемногу проясняться. Следующим этапом в установлении источника фальшивых долларов явилась проверка судовой кассы, где обнаружили несколько тысяч фальшивых баксов номиналом по сто долларов. Третий помощник не смог объяснить их происхождение, ссылаясь лишь на агента, от которого он якобы получил всю сумму, но такая откровенная ложь выглядела совсем уж невероятной, учитывая вьетнамские строгости при обращении с валютой, и естественно, что никто в это не поверил. Похоже, что третий совсем заврался и напоминал ученика младших классов, пойманного с поличным за какой-то каверзой. После угрозы арестом он вынужден был признаться, что его попросил второй помощник обменять свои личные деньги на судовые, мотивируя тем, что они выглядят более свежими и не заношенными и их легче использовать при покупках, когда потертые банкноты продавцы берут с явной неохотой. Рассмотрев фальшивки более тщательно, Александр не мог понять, как можно было не заметить разницу между ними и настоящими: фальшивки изготовлены на откровенно слабом уровне, на обычной белой бумаге без вкраплений, хотя контрольная полоска имелась в наличии и находилась на своем месте, но это было очень слабым и единственным подтверждением их подлинности. Помимо того, на всех банкнотах отпечатаны одни и те же номера и серии. Не заметить ярко выраженной подделки попросту невозможно, и, судя по всему, оба фальшивомонетчика были в курсе и сами спланировали столь безрассудную операцию. Непонятно, на что могли надеяться два молодых человека с высшим образованием. Похоже, в их головах вместо мозгов была солома, как у Страшилы из детской сказки «Волшебник Изумрудного города». Неужели они не понимали, что сбыт крайне небрежно изготовленных сотенных купюр в таком количестве равносилен самоубийству и поиск виновных сразу же приведет к ним? Алчность и жадность порой лишают остатков здравого смысла, оставляя наедине с единственным необузданным желанием разбогатеть, невзирая ни на что и не обращая внимания ни на кого. К счастью, таких индивидуумов сравнительно немного, в противном случае они превратили бы нашу жизнь в сплошной кошмар. Желание быстро разбогатеть, невзирая на реальную обстановку, тем более в чужой стране, где сотенные купюры есть далеко не у каждого и хождение их в стране запрещено. Круг подозреваемых настолько узок, что не оставляет ни малейшего шанса на выживание, и концы в этой грязной луже спрятать не удастся. Все пошло по заранее очевидному сценарию, и когда для третьего помощника запахло азиатской тюрьмой, он не задумываясь сдал своего подельника полностью, со всеми подробностями. В их компанию входили буфетчица и дневальная, недаром обе женщины также предлагали многим в экипаже разменять сотенные купюры на более мелкие, следовательно, они тоже были в курсе авантюры. Получается уже организованная преступная группа, взятая с поличным, и если бы имело место расследование официальными органами и в другой стране, то им наверняка светили бы большие сроки. Второй помощник, когда ему предъявили неопровержимые факты, все же ничего более умного, как наотрез отказаться от всех обвинений, не придумал, заявив, что ничего не знает о фальшивках. В итоге пограничники увели его с собой, оставив судно на рейде дожидаться очевидного финала. Второй помощник держался целых два дня, отрицая очевидные факты и показания свидетелей, но на третий день после того, как ему объяснили, что его ждет свидание в яме с крокодилами, вынужден был признать фальшивки своими. Конечно, в данном случае признание очевидных фактов намного предпочтительнее заранее предрешенного финала с голодными крокодилами.

Нового второго помощника прислали на судно в следующем порту захода – филиппинской Маниле. Фальшивомонетчик же был списан с судна с соответствующим приказом, и ему несказанно повезло отделаться лишь стандартным судовым приказом о наказании вместо того, чтобы провести свои лучшие годы во вьетнамском застенке под палящим солнцем в компании местных преступников, которым он наверняка был бы очень интересен. Но самое главное, что ему даже не закрыли визу – благодаря его знаменитому родственнику, который и спас его от пароходских неприятностей, и он благополучно продолжил дальнейшую работу в орденоносном пароходстве. Интересно, как сложилась его дальнейшая судьба, о которой мы, к сожалению, ничего не знаем. Не дай бог, чтобы человек с такими мерзкими бездумными и преступными качествами продолжал работать и делать свою карьеру, будто ничего не случилось. Третьему помощнику удалось вымолить прощение у капитана, и он работал до конца действующего контракта, хотя по совокупности совершенных деяний он заслуживал не меньшего наказания, чем его подельник – второй помощник. А старший механик уже не сожалел, что у него не оказалось мелких купюр.

В данном случае вопросов гораздо больше, чем ответов на них, и прежде всего напрашивается: каким образом капитану удалось освободить второго помощника, когда тому грозила долгосрочная отсидка за преступление, которое в большинстве стран относится к наиболее тяжким? Опираясь на прежний опыт, вполне можно предположить, что за его освобождение пришлось расплатиться несколькими тоннами дизельного топлива. У наших кубинских и вьетнамских друзей проблемы с топливом выходили на первый план, в связи с его полным отсутствием, и они постоянно «стреляли» какое-то количество солярки на стоящих в порту судах, особенно советских и впоследствии российских, ибо их катера и прочие транспортные средства по охране прибрежных вод стояли в портах обездвиженными именно из-за отсутствия топлива – и обычная солярка, или дизельное топливо, ценилась на вес золота. Но это лишь версия, одна из многих. По правде говоря, капитан освободил своего помощника совершенно напрасно и даже без участия дипломатических представительств, не помешало бы второму посидеть несколько лет, чтобы хватило времени по-настоящему оценить свое преступление, по-другому назвать махинации с фальшивками не получается.

Вероятнее всего, капитан не хотел выносить сор из избы на международный уровень, когда художества такого рода скрыть бы никоим образом не удалось, пришлось бы привлекать посольство, и суд над фальшивомонетчиком получил бы мировую огласку: еще бы – российские моряки занимаются изготовлением и распространением фальшивых купюр, и дальше бы пошло-поехало. Но тем не менее вся мерзкая история закончилась благополучно для виновников и неудавшихся фальшивомонетчиков и не получила широкой огласки даже в пароходстве. Каким образом на это отреагировали соответствующие российские органы и спецслужбы, тоже неизвестно, но, принимая во внимание дальнейшую работу неудавшихся контрабандистов и шулеров в системе пароходства без каких-либо ограничений, и здесь все было шито-крыто, а напрасно!

Вся история выглядит совершенно неправдоподобной, но, к сожалению, она в самом деле имела место, и все рассказанное есть не что иное, как правда.