Текст книги "Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 3"

Нестандартная пионерская работа

Служебное продвижение на судах пароходства зависело от многих факторов, прежде всего от качеств самого молодого специалиста: профессионализм, уживчивость в коллективе и отношение к окружающим, образованность в широком смысле слова, умение самостоятельно мыслить и принимать неожиданные, но верные решения, ладить с начальством и выполнять указания, не откладывая их в долгий ящик. Ну, конечно, многое зависело от капитана и старшего механика, своих прямых руководителей. Первые помощники также играли не последнюю скрипку и при желании могли во многом испортить карьеру, отправив в партком свой закрытый отчет, в котором могла содержаться и заведомая ложь, основанная лишь на подозрениях и личной неприязни. В конце каждого года характеристики на каждого члена экипажа отправлялись в соответствующие службы, кадры, партком, и уже на их основании решалось, куда и на какое судно отправить специалиста. Если судно запрашивало его возвращение после отпуска, то в основном кадры шли навстречу, возвращая его обратно, за исключением случаев, когда он уже работал на другом судне и находился в рейсе или же его планировали использовать на более высокой категории судов при наличии положительных характеристик и рекомендаций. И чем выше по карьерной лестнице поднимался выдвиженец, тем больше ему уделялось внимания, и его продвижение уже рассматривалось через гораздо более сильную лупу. Многое в продвижении также зависело от наличия связей и толкачей, которые, несмотря на очевидные недостатки своего протеже, настойчиво пихали его вверх, и зачастую происходило, что он оказывался на вершине карьерной лестницы гораздо раньше своих более способных и умелых однокашников, но такие люди, как правило, долго в плавсоставе не задерживались, рассматривая получение высших морских дипломов как переходную ступеньку для занятия какой-нибудь крупной береговой должности, или же, оставаясь на судне, когда такой возможности не предвиделось, становились грозой для всего экипажа, самодурами и властелинами на судне, отравляя жизнь экипажу и зачастую принимая нелепые решения, которые часто приводили к аварийным случаям с большим ущербом для компании. Случалось так, что виновник выходил чистым из воды, пользуясь все той же незримой поддержкой на высоком уровне. Так они и кочевали с судна на судно, нигде не задерживаясь подолгу. Этим во многом объясняются вопросы, которые задавали в кадрах направляемые на то или иное судно: «А кто там капитан или старший механик?» – тем самым подчеркивая судовую молву о первых руководителях. Но, к счастью, таких горе-руководителей было подавляющее меньшинство, и их имена хорошо были известны каждому моряку. Наибольшее внимание к продвижению судовых специалистов имели соответствующие службы: служба безопасности мореплавания для штурманского состава и служба судового хозяйства для механиков. Именно они, обладая большими полномочиями, являлись инициаторами дальнейшего продвижения или же торможения своих подшефных, ежегодно составляя перспективные списки на вырост, которые хранились под большим секретом, чтобы раньше времени не испортить предполагаемую картину: мало ли что может произойти в течение целого года и как отреагирует человек, узнав о ближайших перспективах своей судьбы, основанной на его прежней деятельности, поэтому пусть пока побудет в неведении – и тем лучше будет для него, если он узнает о положительных изменениях в своей карьере непосредственно перед предстоящими экзаменами, проверками и обязательной сдачей аттестации на вышестоящую должность. Большие аттестации проводились каждые пять лет после прохождения обязательных двухмесячных курсов повышения квалификации, внеочередные – при сдаче на вышестоящую должность или же по итогам каких-либо серьезных нарушений и при возвращении на прежнюю должность, то есть по сути дела означали, говоря церковным языком, снятие епитимьи.

В конце февраля 1976 года, сдав аттестацию на второго механика, Александр Смолин получил назначение на теплоход «Валерий Волков» из хорошо известной нам серии «Пионеров», довольно новое судно, 1970 года постройки на тех же Ростокских верфях Восточной Германии. Служба судового хозяйства придерживалась правила направлять вновь испеченных механиков, впервые вступающих на новую более высокую должность, на знакомые им типы судов, на которых они уже успели поработать, чтобы им было легче войти в новую должность. Александр, проработав на однотипном теплоходе «Зина Портнова» почти два года, придя на его близнец и приняв дела, не почувствовал никакого волнения и лишней озабоченности, которая неизменно присутствует в подобных случаях у каждого, и внутренний голос не устает напоминать: «А вдруг ты не справишься и опозоришься курам на смех?» – и многие подобные издёвки, тем самым заставляя относиться к своим первым шагам на новом судне в новой должности со всей серьезностью и ответственностью, тщательно разбираясь во всех нюансах сложного неизвестного хозяйства. И такое отношение, со внутренней тревогой и сомнениями, является неотъемлемой частью любого нормального человека, хотя практически все скрывают свои первые впечатления в освоении новой должности, считая это признаком своей слабости и неуверенности, и могут о ней рассказать лишь спустя много лет, подтрунивая над собой. На самом же деле все обстоит совершенно наоборот, и, скорее всего, вновь появляющиеся всезнайки представляют собой скрытую угрозу, остановившись в своем развитии, что само по себе означает отставание от жизни и дальнейшего профессионального развития и совершенства. У Александра сразу же создалось впечатление, что он уже был на этом судне и все ему знакомо, и с закрытыми глазами он мог спокойно ориентироваться в машинном отделении, прекрасно помня, что где находится и как работает, а свое новое заведование он принял тоже хорошо, успев за два года предыдущей работы многократно столкнуться с ним. Единственное, скорее чисто психологическое, неудобство представляло собой на первых порах руководство всей механической службой судна, и особенно механиками, но это чисто субъективное чувство; в силу своего скромного и осязаемо чуткого неконфликтного характера он быстро преодолел этот невидимый барьер – и уже в скором времени никто не воспринимал его как новичка, требующего опеки и подсказок, и первым в этом убедился его прямой начальник – старший механик, облегченно вздохнув: «Повезло на этот раз со вторым». Младшие механики тоже попритихли, почувствовав твердую руку, понимая, что поблажек здесь не будет и скрыть ничего не удастся, на что они втайне надеялись, узнав о том, что для второго это лишь первый рейс в новой должности. Надеждам их не суждено было сбыться, но это не помешало вскоре установиться нормальной рабочей, почти дружеской обстановке, но без панибратства. Работа началась, по аналогии с предшествующим близнецом, с перевозок круглого леса на порты Японии из Находки и Владивостока, но уже в апреле, совершенно неожиданно для экипажа, который уже начал готовиться к предстоящей Арктике – типичному ежегодному занятию пароходов подобного типа в летнее время, судно поставили на линию «Феско-Индия», небывалый случай для этого типа судов, никогда ранее не случавшийся. Какое-то судно из «ленинских гвардейцев» выпало из расписания, и пришлось срочно искать замену. Чья заслуга в том, что «Валерию Волкову» так повезло: капитана, или же просто помог слепой случай, точно не известно, но экипаж это нисколько не волновало, и все радовались как дети. Линия начиналась с Сахалина, где на рейде Углегорска загрузились четыреста килограммовыми рулонами бумаги и последовали на порты Японии, куда и шла востребуемая бумага, где, выгрузив изделия сахалинского бумажно-целлюлозного комбината, прошлись по нескольким японским портам, собирая грузы индийского направления. После чего направились в сторону Сингапура для пополнения запасов топлива и воды, благо он находится на единственном пути в Индию и цены на топливо там самые низкие в Юго-Восточной Азии. Не имея ни литра собственной нефти, Город Льва умудрился на импортируемой нефти занять одно из лидирующих мест в мире по производству нефтепродуктов, находясь на самом оживленном и единственном пути из тихоокеанских стран в Индийский океан и в Европу и обратно. Десятки тысяч проходящих судов предпочитают бункероваться именно в Сингапуре, не теряя времени и в то же время экономя в цене. Экипаж использовал короткую стоянку в своих «корыстных» целях – для осуществления покупок колониальных товаров, на которые так богат был этот город: многочисленные лавки с излюбленными и крайне дешевыми товарами, востребуемыми советскими мореходами на их скудную инвалютную часть заработной платы согласно заказам своих домочадцев. Сейчас этих лавок нет и в помине. Вместо них построены высотные здания из стекла и бетона с крупными торговыми центрами, которые так любят иностранные туристы, и большим, почти космическим, прогулочным и торговым комплексом, занимающим целую улицу Orchard street (улица фруктового сада). В те времена разрешалось использовать для увольнения экипажей судовые мотоботы. Все желающие посетить город разбивались на две смены, и мотобот доставлял их на пассажирскую пристань Clifford Pier, которой ныне не существует – она осталась в черте города, недоступной для вод пролива, и кварталы города продвинулись на сотню метров дальше прежнего уреза воды на отвоеванных у моря насыпных участках, засаженных деревьями и ничем не напоминающих о том, что всего лишь несколько десятков лет назад здесь гуляли волны Сингапурского залива. Таким образом за последние 40 лет небольшой остров Сингапур увеличил свою территорию на 60 процентов. Мотобот в районе полудня возвращался за отпускниками, отягощенными многочисленными пакетами и коробками с купленными подарками и обновками, и забирал их на судно, где уже собралась в его ожидании вторая группа увольняемых. При более длительных стоянках в Сингапуре на таких же мотоботах происходил обмен фильмами, продуктами и другими необходимыми предметами снабжения между советскими судами. В одной из поездок, возвращаясь на судно после доставки на берег очередной группы, двигатель мотобота неожиданно заглох. Как оказалось, на винт намотался разный хлам, которого хватало в узком проливе: обрывки пакетов, различных упаковок, картона и прочей нечисти, позднее сингапурское правительство наведет порядок в своих владениях и сделает пролив таким же чистым, как и японцы Токийский залив, но это случится после большого разлива нефти на одном из танкеров в результате его столкновения с другим судном, и маршрут больших танкеров будет перенаправлен через Зондский залив южнее индонезийского острова Суматры. Пришлось Александру раздеваться и прыгать в грязные воды пролива и освобождать винт от намотанных отбросов человеческой жизнедеятельности, правда, температура воды резко отличалась от колымской, в которую Смолину повезло угодить во время рыбалки. В проливе действуют сильные приливо-отливные течения. Приливное – в западном направлении, отливное – в восточном, и обездвиженный мотобот легко могло отнести на фарватер, где непрестанно следуют различные суда в обоих направлениях, что создавало опасность как для мотобота, так и для проходящих судов, но двигатель скоро заработал, и портовые власти даже не успели заметить его остановки, а то бы наших мореплавателей ждало бы непременное пенальти. Покончив с сингапурскими делами, снялись на индийский Мадрас на восточном побережье Индостана. Из узкого Сингапурского пролива вышли в более широкий, расширяющийся воронкой в сторону Индийского океана Малаккский пролив между берегами Малайзии и индонезийской Суматры. Движение судов оставалось таким же интенсивным, как и в Сингапурском проливе, но они распределялись уже на гораздо большей акватории, переходящей в воды Индийского океана. Южный муссон океана еще не успел вступить в свои права, а северный уже прекратил свою деятельность, и пять суток до Мадраса прошли по спокойной воде. Стоянки в Индии, в отличие от Японии, оказались намного длиннее, и желающие могли ознакомиться с самыми примечательными достоинствами древней культуры очень самобытной Индии. Особенно запомнилась поездка в каменный город Махабалипурам в шестидесяти километрах от Мадраса, где сохранились многочисленные памятники монументальной скульптуры и зодчества, вырубленные в монолитных скалах. История города насчитывает много веков, он возник в седьмом веке нашей эры как место базирования военного и торгового флотов. Поездка заняла весь день, и никто не пожалел о потраченном времени, и многие оставшиеся фотографии позволяют и сейчас вспомнить это чудо. После Мадраса и Калькутты, обогнув всю Индию, последовали на западное побережье в Бомбей, Мангалуру, Кочин. Интересен эпизод, связанный с традиционным тонизирующим средством индусов: листьями бетеля, которые они постоянно жуют, при этом рот и слюна окрашиваются в ярко-красный цвет. Слюну сплевывают в ведра, где она бродит. Ежедневно докеры-индусы приносили с собой два-три ведра и во время перекура усаживались вокруг чудодейственного сосуда и по очереди начинали пить красную тягучую жижу. Все их действо со стороны напоминало какую-то эзотерическую процедуру, недоступную простым смертным, но чувствовалось, что тонизирующего эффекта от одной жвачки им было явно недостаточно. Александр, скорее чисто риторически, спросил стоящего рядом с ним и также наблюдающего за мистерией индусов боцмана: «Как они пьют такую гадость?» На что боцман ответил: «Сам не знаю. Это просто ужасно!» Минут через пятнадцать, совершая обход по палубе, Александр увидел боцмана, сидевшего в кругу индусов возле ведра и пьющего из пол-литровой банки этот «чудодейственный» напиток. Не прошло и часа, когда, проходя мимо каюты дракона, Александр услышал какие-то всхлипывания, смахивающие на икоту. Открыв дверь, увидел валяющегося на палубе и держащегося за живот боцмана. Тот лежал с закрытыми глазами в красной луже, дергаясь в конвульсиях, а изо рта вылетала красная пена – зрелище далеко не завидное. Срочно вызвал доктора, который еле откачал дракошу, сделав ему промывание желудка и поставив капельницу. Тот самых характерный случай, когда уксус «на шару» не бывает сладким. Но этот урок боцман наверняка запомнил на всю оставшуюся жизнь.

После индийских портов с традиционным «эксклюзивным» грузом рогов, копыт и гранита взяли на рейде Какинады лук на люки трюмов и последовали на Японию. По пути с тем же успехом зашли в Сингапур. В цивилизованной Японии все шло своим чередом, исключая имевшие место случаи, когда из рваных мешков с рогами и копытами вываливались засидевшиеся в них твари: небольшие змейки, мохнатые крупные пауки и даже ядовитые скорпионы из огромных пустых буйволовых рогов, и прочие кусачие обитатели Индостана. Грузчики мгновенно разбегались, но спустя несколько минут, покончив с чудищем, продолжали работать как ни в чем не бывало. При выгрузке в последнем порту, Иокогаме, командиры находились в кают-компании за вечерним чаем. Вдруг, совершенно неожиданно, со стороны камбуза послышался шум и раздались крики. Вбежала перепуганная буфетчица и с ужасом на лице только и произнесла, что по камбузу бегает повар с ножом в руке и грозит всех перерезать. Сразу же несколько человек бросились туда: повар, небольшого роста, коренастый парень с побелевшими глазами, размахивал ножом и непрерывно ругался. Увидев вошедших, выбежал через другую дверь на палубу, пробежал вдоль борта и по парадному трапу выскочил на причал. Преследователи бросились за ним. Повар, сильно размахнувшись, далеко закинул нож в море и, разбежавшись, прыгнул в далеко не чистую воду Токийского залива и поплыл в сторону от причала. Александру ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Вспомнив былые времена, когда занимался плаванием и приходилось соревноваться в этом виде спорта, прибавил темп и вскоре настиг беглеца и схватил того за руку. По всей видимости, прохладная вода немного привела в чувство беглеца, лишив его желания сопротивляться. Боцман с кормы сбросил спасательный круг с выброской. Александр одной рукой держал круг, а второй – повара, который совсем обмяк. Обоих подтянули к причалу и вытащили на борт парохода. Какая муха укусила судового кока, неизвестно, ведь африканские цеце так далеко не залетают, и даже малярийные комары ранней весной в Японии не замечены. Болезного продержали до Владивостока в полной изоляции, подобных срывов у него более не наблюдалось, вел себя тихо и скромно, вероятно, осознавая последствия своего внезапно случившегося кризиса. С приходом в родной порт кока с судна списали. В те времена моряки не проходили психологические тесты, и подобные истории на флоте были нередки. Таким образом Александр «принял ванну» в водах Токийского залива, а точнее – в бухте самого большого порта Японии, Иокогамы, – второе непреднамеренное купание на портовой акватории. Повезло, что столь неординарное событие прошло не замеченным японскими властями, в противном случае хлопот хватило бы надолго.

Следующий рейс оказался более приземленным и знакомым: Находка—Провидения—Певек—Тикси—Петропавловск-Камчатский—Япония. С тиксинским лесом зашли в Петропавловск для оформления отхода за границу, а заодно – в закрытой Авачинской губе переждать надвигающийся тайфун, который разбушевался в Охотском море. Небольшой танкер «Баскунчак» Приморского пароходства, к несчастью, оказавшийся на его пути, потерпел кораблекрушение и погиб со всем экипажем из тридцати пяти человек в объятиях того тайфуна в сентябре 1976 года. После прохождения тайфуна из Питера благополучно дошли до Страны восходящего солнца и, выгрузившись, пришли в Находку.

Затем снова последовал еще один нестандартный рейс для данного типа судов: калийная соль на Новую Зеландию. Александр уже ничему не удивлялся после своего открытия Австралии с такой же калийной солью на подобном «Пионере». Вышло так, что пришлось снова забраться еще ближе к Южному полюсу: после островного государства далее на юг уже ничего нет, кроме все усиливающейся зыби от хоровода антарктических, никогда не утихающих циклонов шестого континента, у которого лишь коротким летом проглядываются редкие очертания берегов, а его полярная шапка остается навсегда скрытой за четырехкилометровым слоем многотысячелетнего льда. В этот раз, проходя экватор двадцать третьего октября, Александр уже сам исполнял роль морского божества – самого Нептуна. Заслушав рапорт капитана и получив выкуп, отдавал приказы своим подручным чертям, кого пропускать через «чистилище», а кого сразу бросать в купель. Праздник удался на славу, и его единственным неудобством являлась необходимость долго отмываться от соответствующего грима, состоящего из мазута с сажей, как и драить палубу в районе четвертого трюма. Груз следовал на два порта на Южном острове: Нельсон, расположенный на северном берегу, и Данидин – на южном берегу, самом близком к Антарктиде, недаром там обитают редкие желтоглазые пингвины и единственная в мире материковая колония альбатросов. В южном полушарии наступала летняя пора, и наши путешественники спешили убежать от наступающей зимы своих отечественных северных широт. Погода на всем протяжении маршрута судна была словно по заказу, сезон тихоокеанских тайфунов в северном полушарии закончился, и дальнейший путь до Новой Зеландии не предвещал никаких неприятностей, разве что усиление качки от южной зыби на конечном участке перехода. И только находясь много недель среди безбрежной водной поверхности на борту идущего полным ходом судна, понимаешь, насколько велик и огромен океан, а на ночной вахте, когда вглядываешься в яркие незнакомые созвездия южного полушария, невольно приходит крамольная мысль о ничтожности планеты, которая даже в нашей галактике Млечного пути представляется всего лишь песчинкой на огромном пляже, не говоря уже о всей Вселенной. Вот тебе единство и борьба противоположностей, макромир и микромир, а мы где-то между ними. Но проходит несколько минут – и ты уже забываешь о кажущейся никчемности и погружаешься в свои обычные заботы, прекрасно понимая, что ты вместе с колыбелью всего человечества и есть какая-то часть самой Вселенной, продолжительность жизни которой не поддается человеческому разуму, а это означает, что и твоя жизнь бесконечна, как какого-то кирпичика, состоящего из тех же самых атомов, что и окружающие тебя на расстояния многих миллиардов световых лет звездные системы и галактики. На ночных вахтах, в полном одиночестве, у многих возникают философские мысли об окружающем нас мироздании и нашем месте в нем, порождая самые невероятные предположения и собственные выводы.

Новая Зеландия – самая отдаленная от европейских цивилизаций страна с ее неторопливым течением жизни и своеобразным укладом, расположенная на двух островах: Северном и Южном, разделенных проливом Джеймса Кука, открытым им в 1769 году, с ветрами не менее чем пятнадцать метров в секунду в течение всего года, с небольшими, но очень уютными городами, издалека манящими своим необыкновенным гористым пейзажем, напоминающим анимационные картинки в ярких мультяшных фильмах. Приливы и отливы в Новой Зеландии, хотя и не являются особенными в мировом океане, но временами достигают значительных величин, большей частью в бухтах с резко изрезанной конфигурацией береговой линии, напоминающей воронку, расширяющуюся в сторону океана. Огромные открытые водные пространства тоже вносят свою лепту, нагоняя ветровые волны, усиливающие приливы. Особенно наглядно это сказывается на небольших судах, стоящих у причала, как в случае с «Валерием Волковым», когда при отливе судно опускается ниже причальной линии и приходится постоянно контролировать судовые швартовы.

А вот уже и Новая Зеландия за кормой. На обратном пути, как и в случае австралийского рейса, загрузились шерстью в тасманийском порту Лонсестоне с догрузкой в Мельбурне. Как ни старались, но во Владивосток прибыли тридцать первого декабря и отдали якорь на внутреннем рейде в 23 часа 50 минут. В каюте первого помощника заранее был накрыт новогодний столик – и ждали только капитана, который должен был освободиться с минуты на минуту, и старшего механика. Последним, прыгая через несколько ступенек трапа, прибежал старший механик, громким голосом ещё издалека оповещая о своём прибытии: «Подождите меня, а то весь Новый год буду сидеть в машине!» И присутствующие начали его подгонять: «Скорее, скорее!» – и Михалыч не подвел, успел встретить Новый 1977 год, залетев в каюту без одной минуты до полуночи.

Поневоле приходится повторять старую банальную пословицу о том, что даже незаряженное ружье раз в год стреляет. Но может ли оно выстрелить два раза в год? А три? И это совсем не шутка. Ранее такого не случалось даже в самых фантастических снах. А вот Александр Смолин сумел выстрелить трижды, сходив на разных, но однотипных «Пионерах» поочередно в Австралию и Новую Зеландию и самым невероятным образом сделав рейс на линии «Феско-Индия», куда «Пионерам» вход был заказан. Даже единственный рейс в заоблачные южные дали на этих судах выглядел чем-то исключительным. Вот и получается: «Судьба играет человеком, она изменчива всегда, то вознесет его высоко, то в бездну бросит без стыда».