Текст книги "На буксире. Гошины штаны. Алина. Ключ на 32. Пляски розовой лошади"

– Ты и здесь меня достаешь?

– Решил проявить дружеское участие и поинтересоваться.

– Что тебе надо?

– Хочу увидеться.

– А я не хочу.

– Ну тогда я увижусь с ним и расскажу одну очень интересную историю. Ты понимаешь какую. Я думаю, он оценит.

Руки Юли затряслись, и она едва сдерживала слезы: накатил приступ истерики. Она молчала.

– Алло… Алло… – говорил в трубку Гоша. – Алло!

– Да, – наконец выдавила из себя Юля.

– Ага. Вот. Давай тогда так. Сегодня тебе еще день на возврат супружеских долгов, – ехидно посмеиваясь, довольным тоном сказал Гоша, – а завтра удели немного времени мне. После работы. Договорились?

Юля молчала.

– Э-э-э… Да ты, может, меня неправильно поняла… Я тебя зову чай попить просто… В кафе… Ничего такого. Вообще ничего. Клянусь. Юля… Эй! Юля…

– Да, я тебя слышу…

– Ага, хорошо. А то я уж подумал: может, что-то со связью… Ну, короче, завтра приходи в мое кафе. Поговорим, пообщаемся. Не чужие ведь друг другу. Э-эх-х… Было время… Ну так что?.. Всё тогда, считай, договорились.

– Пока.

– Жду тебя. Обязательно жду. А то… Ну ладно, все. Жду завтра. Пока.

Юлин день был испорчен.

А завтрашний день был испорчен еще больше, потому что вечером они встретились. Гоша заявил, что непременно желает повторить пройденное уже на этой неделе, в субботу.

– Я, конечно, хотел бы раньше, но ты же работаешь… – сказал он, изображая участие.

Юля с отвращением смотрела на его лицемерную рожу. Он продолжал:

– Поэтому в субботу… Я обо всем позаботился. Уже все придумал. Вот здесь я буду тебя ждать. – Он протянул ей бумажку с адресом арендованной им квартиры. – Этому своему скажешь, что работы много, поэтому надо выйти в субботу. А он и не удивится: ты ведь и сегодня задерживаешься. И завтра задержись, и в пятницу. Видишь, как я все придумал.

– Урод ты, Гоша, – с презрением сказала Юля, глядя ему в глаза.

– Ты же меня знаешь. Просто я привык добиваться, чего хочу. А стоит кому начать добиваться того, что он хочет, так сразу – урод.

Юля промолчала.

– Так что давай… Жду тебя в субботу, часов, например, в одиннадцать или двенадцать. Тут уж как тебе удобно. Я тебя очень ждать буду. С нетерпением.

С Виктором Юля была по-прежнему немногословна, задумчива и вела себя не так, как обычно. Он, конечно, не мог понять причины таких перемен и предполагал только, что вся эта история с его избиением, милицией, Гошей, Вадимом пошатнула ее нервную систему, и ей требуется некоторое время, чтобы прийти в норму. К тому же вопрос отношений с Вадимом Витя с Юлей пока так и не обсудили, и он висел над ними неразрешенным, усугубляя и без того напряженную атмосферу.

Глава 19

Наступила суббота.

Накануне Вадим узнал у Марины, что Костя должен приехать примерно к часу дня, арендовал квартиру до воскресенья, и они с Мариной уехали туда.

– Оставляю вас тут вдвоем на все выходные. Развлекайтесь, – уходя в пятницу вечером, сказала Марина подруге и двусмысленно улыбнулась.

– Ага, вам тоже хорошо провести время, – с натянутой улыбкой ответила Ирина.

На деле вся эта ситуация ей была сильно не по душе, и, вторую неделю подряд слушая рассказы подруги о том, что отдыхают они с Вадимом то тут, то там, во всех злачных местах города, Ирина уже была готова на многое, чтобы Вадима вернуть. Костя для нее теперь ничего не значил и совсем померк на фоне образа Вадима, сопровождающего теперь, к огромной досаде, ее подругу, и потому ждала она его без всякого предвкушения и даже с раздражением.

Гоша в десять часов утра уехал из дома, сказав жене:

– Я по делам. Буду вечером.

– Ага.

По пути на съемную квартиру он заехал в цветочный магазин и купил несколько букетов – создать настоящую романтику. В половине одиннадцатого он уже был на месте, расставлял цветы по вазам и предвкушал замечательное времяпрепровождение до самого вечера.

Юля не спала почти всю ночь, утром встала, чувствуя себя хуже некуда, приготовила завтрак.

– Может, не пойдешь на работу? – спросил Виктор, доедая омлет.

– Надо идти, – ответила Юля. И добавила: – А то потом проблемы будут.

Около половины двенадцатого она ушла, а в двенадцать нажала на кнопку звонка незнакомой двери, затем увидела в проеме самодовольное лицо Гоши, услышала его: «Ну привет! Прекрасно выглядишь! Чего стоишь? Заходи же, заходи» – и перешагнула порог…

Вадим проснулся по будильнику в десять утра, открыл глаза. Рядом лежала Марина. Он встал, пошел в душ. Когда вернулся, она еще спала. Он сел на кровать и уставился на нее. Почему-то не хотелось ее трогать.

– Марина, – сказал он.

Она молчала.

– Марина! – повысил он голос.

– А?.. – зашевелилась она. – Что такое?..

– Слушай, мне сейчас надо уехать. На часок. Побудешь тут.

– Почему? – спросила она, потягиваясь. – Что-то случилось?

– Да там пацанам помочь нужно.

– Могу с тобой поехать…

– Нет. Сиди тут.

– Что вы там задумали? – спросила она, улыбаясь. – Признавайся.

– Да ничего. Машина сломалась у Ивана. Помочь надо одну хрень снять. Тебе неинтересно.

– Скука какая.

– Я ж говорю.

Около одиннадцати к подъезду подъехала машина с Ивановым и Овсеенко. Вадим вышел из квартиры, спустился по лестнице, достал из-за стоящего неизвестно для каких целей в подъезде железного шкафа припрятанную там накануне биту, подошел к машине, открыл заднюю дверь и залез в салон.

– Это еще что за дерьмо?! – спросил Иванов с раздражением.

– Инструмент. Не видишь, что ли? – огрызнулся Вадим.

– Говорили же, что без этого.

– Успокойся. Это так, на всякий случай. Просто взял.

На самом деле ради этого «всякого случая» в четверг Вадим обшарил весь рынок и все-таки нашел подходящую биту (в магазине покупать такое изделие он побоялся, потому что мало ли – запомнят еще, а магазинов спорттоваров всего несколько на весь город). Поэтому Вадим врал: о том, что этот инструмент будет применен, он знал почти наверняка.

– А где Дед? – спросил он, обнаружив, что в машине их всего трое.

– Он заболел. Позвонил сегодня. Сказал, что грипп. Типа того, – ответил Иванов.

– Бля. Этого еще не хватало.

– Думаешь, троих ему не хватит? – спросил Овсеенко и засмеялся.

Через полчаса они были около общежития и ждали появления Кости. Тут мысль, никогда не возникавшая ранее, посетила голову Иванова, и он развернулся, просунул голову между сиденьями, выпучил глаза на Вадима и спросил:

– Вадя, а как мы его узнаем?

– Нахлобучим первого попавшегося, – сказал Вадим и рассмеялся.

– Ты чё, в натуре? Ты ж не видел его ни разу? – спросил Овсеенко, который тоже развернулся на своем сиденье и смотрел на Вадима.

– Чё, обоссались? А-ха-а-ах-а-а! – засмеялся Вадим. – Подружка моя его фотку показала. Я провожал ее на неделе, зашел к ней в общагу, где они с моей бывшей шлюхой живут. Ее не было. Но была его фотография у нее на столе. Дон Жуан, бля. Фотку оставил, пока самого нету.

– И как он? Красавец? – спросил Иванов и засмеялся.

– Рэмбо.

– Бля, ты чё сразу не сказал?! – воскликнул Овсеенко.

– А чтоб вы раньше времени не обосрались… – ответил Вадим. – А вот и он!

Вадим показал пальцем на парня с букетом цветов, приближающегося к общежитию. Он достал из сумки складной нож, открыл его и приготовил черный тканевый мешок.

– Так, Овес, я выхожу, ты пересаживаешься назад. Иван, я его запакую, ты сразу подъезжай к подъезду. Я тащу его к машине. Овес, открываешь заднюю дверь, принимаешь туловище. Я сажусь назад и уматываем. Все ясно?

– Ну, – кивнул Овес.

– Дверьми не хлопай, а то сука услышит, – сказал Вадим, открыл дверь и вышел.

Овсеенко пересел на заднее сиденье, прикрыл дверь. Вадим неслышно подбежал к Косте, приставил нож к горлу и сказал:

– Стой. Не оборачивайся, а то перережу глотку прямо здесь.

Они остановились. Вадим накинул ему на голову мешок, слегка затянул на шее, сказал: «Пошли» – и толкнул его в сторону уже подъехавшей машины. Овсеенко открыл дверь.

– Садись, – скомандовал Вадим, стукнул Костю по голове и затолкал его в автомобиль.

Затем он сел сам, закрыл дверь и сказал:

– Поехали.

Костя ощущал, как два тела сдавливают его с обеих сторон, как периодически лезвие ножа прикасается к его шее, слышал при этом: «Сука, зарезал бы тебя, как собаку», вдыхал спертый воздух внутри мешка, чувствовал пронизывающий страх и безысходность. Причин происходящего он не понимал.

Через пятнадцать минут они были на месте. Костя услышал, как открылись двери машины, затем команду: «Выходи!» – а когда вышел, получил удар в живот и упал.

– Вставай, сучара, – услышал он тот же голос. – Мы еще даже не начали.

Он попытался подняться, но не успел: резкая боль пронзила его грудную клетку. А потом еще и еще раз. Дышать стало больно. «Ребра сломаны, – подумал Костя. – Сейчас убьют… Знать бы еще за что».

Удары, однако, прекратились, и он услышал:

– Хватит, поехали.

Это сказал кто-то другой.

– Погоди, мы еще не договорили, – ответил тот, первый, который на улице приставил ему нож к горлу, накинул мешок на голову, грозился прирезать в машине и начал избивать потом.

Затем Костя услышал звук открывшейся и захлопнувшейся двери машины, крик: «Вставай, сучара! Пиздец тебе сейчас!», сразу же после этого голос того, второго: «Положи это дерьмо!», а потом третьего: «Вадя, ты совсем ёбнулся? Оставь, поехали!»

Затем Костя почувствовал, как сильная рука схватила его за шиворот и начала поднимать. Он услышал злобное «Вставай!» и ощутил лезвие ножа на шее. «Вставай, а то я тебе глотку перережу!»

Он встал, собрав силы и преодолевая боль во всем теле, и через несколько секунд на фоне воплей: «Твою ж мать!», «Вадя, не надо!», «Убьешь его на хрен!» – ощутил толчок в голову и провалился в бездну…

Обратно ехали молча. Они не знали, жив ли Костя, и если жив, то сколько еще проживет, лежа на том пустыре. После того, как Вадим ударил его битой по голове и он рухнул на землю и больше не шевелился, они прыгнули в машину и уехали. Даже мешок с головы жертвы не сняли.

– Останови-ка, – сказал Вадим, когда они проезжали мимо каких-то гаражей.

Он взял биту, вышел из машины, подошел к гаражам, осмотрелся и закинул биту на крышу.

– Вадя, а если ты его убил? – спросил наконец Иван.

– Самому надо было все делать, чтоб никто дебильных вопросов потом не задавал, – огрызнулся Вадим и обратился к Овсеенко: – Тормозни у магазина.

Дома Вадима встретила радостная Марина:

– Ну как машина? Починили?

– Починили, – зло ответил он.

Он прошел на кухню, открыл купленную в магазине бутылку водки, налил в стакан и выпил.

– У тебя все в порядке? – спросила она, сев за стол напротив него.

– Да, – ответил Вадим и налил себе еще.

– Что-то случилось?

– Не видишь, что ли? Выпить хочу.

– Странный ты какой-то.

– Отъебись.

Глаза ее округлились:

– Что?

– Ты не слышала, что ли, сука тупая? Отвали от меня! Пошла вон! Заебала ты меня уже! – заорал он в бешенстве.

Слезы потекли по лицу Марины, она затряслась от рыданий, медленно встала и вышла из комнаты. Вадим не поднялся. Через пять минут он услышал, как открылась и захлопнулась дверь…

Юля пришла домой в седьмом часу вечера, сухо поздоровалась с Виктором.

– Как работа? – спросил он.

– Отвратительно, – ответила она.

– Я ж говорил: не надо было идти, – засмеялся он.

– А я больше не пойду. Никогда…

– Вот и правильно. Нечего работать по выходным.

Виктор попытался обнять жену здоровой рукой, но она освободилась из его объятий.

– Мне нужно принять ванну.

– Может, потом?.. Я скучал тут…

– Нет, сейчас. Все надо сделать сейчас…

Странной была Юля: какой-то потерянной, но в то же время решительной. И снова Виктор не смог понять, что с ней происходит сейчас, и тем более предугадать, что произойдет через каких-нибудь полчаса.

Она пошла в ванную, включила воду. Через сорок минут она все еще не вышла. Виктор подошел к двери и позвал ее:

– Юля!..

Ответа не было.

– Юля, с тобой все в порядке?.. – спросил он.

И снова молчание.

– Юля! – закричал он и дернул дверь.

В ванной стояла пугающая тишина.

Виктор начал дергать дверь все сильнее и сильнее, до тех пор, пока не вырвал защелку. Он зашел внутрь и увидел Юлю, лежащую в ванне, до краев полной красной воды…

Когда Вадим пришел домой, уже уехала и скорая помощь, и милиция. Подозрений Виктору предъявлять не стали: мотива для убийства не было, следов насилия не обнаружили, Виктор был трезв и сам находился в шоковом состоянии. К тому же в ванной, на полочке, лежала предсмертная записка:

Витя, прости, но по-другому я не могу. Простить себя и других оказалось для меня слишком сложным. Одно важно: я тебя любила здесь и буду любить там.

Твоя и только твоя Юля

Вадим открыл дверь, завалился домой совершенно пьяным и разочарованно обнаружил, что на кухне все еще горит свет. Он рассчитывал прийти, когда все уже будут спать. По этой причине он остался один в съемной квартире, после того как Марина ушла, и просидел там до самого вечера. И мог бы, и должен был бы по всякой логике остаться там ночевать, но так опротивела ему эта арендованная квартира, и на фоне выпиваемого алкоголя мерещились ему тут и там временные жильцы, заселяющиеся по вечерам, а выезжающие по утрам, а также те, которые снимали ее на один-два часа и, едва успевая зайти сюда, раздевали друг друга и занимались любовью в нетерпении прямо в коридоре, не добравшись до кровати.

То и дело всплывала в его сознании голова в мешке, которая расплющивается от удара битой. Он глотал еще водки, и снова все плыло перед глазами. Он шел в ванную, смотрел на стиральную машину:

– И на ней трахались…

Затем он шел на кухню, останавливался в дверях, показывал пальцем на стулья по очереди:

– И здесь… И здесь… И здесь…

Затем он ложился на кровать, включал телевизор и начинал бессмысленно листать каналы. Затем вскакивал с кровати, смотрел на нее и спрашивал:

– Сколько шлюх здесь побывало?..

И добавлял:

– Шлюх вроде Иры… Но теперь пусть трахается с… с членом без головы… Ха-а-а…

Вечером он собрался, закрыл квартиру и пошел ловить машину, чтобы доехать домой. Войдя, сразу направился в свою комнату, но по пути заглянул в кухню, где горел свет, и увидел там сидящего за столом Виктора. И должен был бы он отвернуться и продолжить идти куда шел, и так бы и сделал во всех других случаях, но в тот день – по той причине, видимо, что всему суждено было быть по-другому, – вопреки всем законам и ожиданиям он остановился и спросил:

– А где мать?

Виктор повернулся к нему, помолчал секунду и ответил:

– Умерла.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОСТЯ

Глава 20

Костя спустился с судна по узкому трапу и пошел по берегу к группе людей, которые жарили мясо и разговаривали. Один из них поднял руку, помахал Косте и крикнул:

– Ну скорей, Алексеич, что ты там застрял?

– Иду! – крикнул Костя в ответ.

Когда он был уже близко, одна из женщин, на вид лет тридцати, встала, сделала несколько шагов ему на встречу, обняла его, поцеловала и сказала:

– Еще чуть-чуть, и мы бы все съели и выпили…

– Так я и знал. Но предчувствовал ваше коварство и потому вернулся…

– Так… И на кого ты нас променял? – поинтересовалась другая молодая женщина, сидевшая на песке. – Сказал, что на пять минут отойдешь, а сам с каким-то хмырем полчаса разговаривал…

– Ну уж не полчаса, – ответил Костя и улыбнулся.

– И кто такой этот твой новый друг? – спросила женщина, обнимавшая Костю.

– Лучше отвечай, а то Аня уже ревнует… – с улыбкой посоветовала другая.

– Точно, и неважно, что к мужику, – подтвердила Аня и рассмеялась.

– Так, может, и к нам с Серегой тоже ревнуешь? – улыбнувшись, спросил у Ани мужчина с бородой.

– К Сереге вообще-то нет… А вот от бородатых можно ожидать всякого.

– Михалыч, сбрей бороду, пока нас не раскусили, – сказал Костя и засмеялся.

Такой небольшой компанией они стояли у мангала и разговаривали: Костя, его жена Аня, Сергей с женой Светой и Саша (Михалыч), который не был женат и постоянной подруги не имел. Мужская часть этой компании представляла собой руководство фирмы «Kо&Co», все трое были учредителями и директорами: Костя – генеральным, Сергей – финансовым, а Саша – техническим. Чуть поодаль отдыхала группа побольше, человек двадцать – остальной коллектив. Не то чтобы руководители настолько отделяли себя от других сотрудников – скорее наоборот, никакой особой дистанции не было, – но сейчас вышло так, что один из привезенных мангалов взял Саша, установил его чуть поодаль и начал разжигать. К нему присоединились Сергей со Светой, а потом и Костя с Аней. Остальные коллеги посчитали (хотя и не обсуждали этого), что у них есть приватные темы для разговора, какие обычно бывают у руководства, и решили им не мешать.

– Я вот все думаю в последнее время… – начал было Сергей, глядя на синюю гладь Волги.

– Что думаешь? – спросил Саша, не дождавшись продолжения фразы почему-то замолчавшего Сергея.

– А может, в Москву?

– Опять? – спросил Саша.

– Почему опять? Нас там еще не было.

– Обсуждали уже вроде.

– Хорошую тему можно и несколько раз обсудить, – возразил Сергей и глотнул пива.

– Сейчас тебе Костя разъяснит, сколько раз принято обсуждать хорошие темы, – сказал Саша и засмеялся.

– Не поедем мы ни в какую Москву, – ответил Костя. – Хотите – разделимся и езжайте, начинайте там.

– Там деньги другие, – сказал Сергей.

– Другие, да не про нашу честь.

– Но если постараться, то и про нашу будут.

– Слушай, Сережа, а здесь тебе чего не хватает? Бизнес идет, и идет неплохо. Свой миллион в месяц ты имеешь. Связи у тебя по всему городу, хоть в милиции, хоть в больнице – не дай бог, конечно, – да вообще где хочешь. Здесь ты хоть что-то собой представляешь. А там? Там ты кто со своими домиками?

– Костя, сейчас ты говоришь не как бизнесмен.

– Возможно, – признал он и сел на песок.

Повисла пауза. Через некоторое время Костя начал говорить, словно пытаясь решить этот вопрос для самого себя.

– Может, и не как бизнесмен. Но вот что. Это же совсем другое, понимаешь. Москва – это Москва. Ты посмотри, какой посыл: мы тут в ней типа бояре, а вы там – челядь! Я вот газету вчера читал. И там статья такая бравая о том, как нефтяники задумались, что надо бы расходы на офис подсократить. Не все, конечно, а эти, у которых Михалыч заправляется. Ну ты понял. Красная такая заправка. Главный офис у них в Москве, само собой. А тут кризис же, ясное дело, пора начинать экономить. Ну, короче, в регионах (мать их!) уже наэкономили дальше некуда, а теперь вот даже за главный офис взялись. И вот сейчас, Сережа, к тебе как к главному здесь по деньгам задача, с подвохом, как в школе. Помнишь такие? В которых вроде все учел, а в итоге нет, где-то все же обосрался. Вот слушай. Офис у них в две тысячи человек. Внимание, вопрос: какие у них расходы на зарплату?

Сергей призадумался:

– Так. Ну… Ну, если это крупный бизнес средней паршивости и находился бы у нас, в Самаре, то затраты на фонд оплаты труда были бы около миллиарда. В год, конечно. А там… Москва… Ну пусть два-три.

Костя посмотрел на Сергея, затем отвернулся, снова уставился в синюю даль реки и сказал:

– А вот и не угадал. Я же предупреждал. Задача с подвохом. Двенадцать целых восемь десятых миллиарда! Дальше не утруждайся. Я посчитал вчера. На калькуляторе. Средняя зарплата – четыреста семьдесят тысяч.

– Нормально, – сказал Сергей.

– Нормально, – сказал Саша.

– Это не нормально. Это пиздец. Средняя! Понимаете? У нас сорок тысяч, там – почти пятьсот. Совсем ёбнулись уже.

– Так и я говорю, туда надо. Там деньги.

– Да ты все равно больше получаешь. И я больше. И бородатый больше. Уж не сорок тысяч, как вон они. – Костя кивнул в сторону группы людей, стоявших поодаль. – Не об этом речь.

– А может, ты у нас филантроп? – поинтересовался Сергей.

– Это еще кто? – спросил Костя, изобразив удивление.

– Не знаю. Услышал как-то слово такое. Подумал: может, сейчас подойдет.

– Я тебе еще раз говорю: никому ты там на хрен не нужен. Тут ты всех купил, отстегиваешь направо и налево и себе имеешь нехило. Я тебе что, зря эту историю из газетки рассказал? Ты аппетиты оцени. А потом поезжай туда и скажи: сейчас я буду у вас тут домики строить на Рублевке. Соображаешь, что дальше?..

– Филантропы, я думаю, это надо потом обсудить, – вступил в разговор Саша, решив, что пора перевести этот разгорающийся спор в другое русло. – А то начали. Чего себе настроение портить? В понедельник приедем в офис, все еще разок обсудим: и про Москву, и про бизнес, и вообще про все… А тут Волга, песок, солнце. Пиво, в конце концов…

Костя посмотрел на Сашу, покивал головой как будто в поддержку сказанного, а потом посмотрел на Сашины ноги и спросил:

– Скажи, Михалыч, а ты вот чего в кроссовках?

– Что?

– Ну природа, вода, песок. А ты в кроссовках. Как так можно?

– А как надо? – уставился на него Саша.

– Как, как? Босиком!

– А сам чё в кроссовках?

– Эх, бля, жизни не знаете, ничего не понимаете, – махнул рукой Костя, изображая досаду.

Саша взял пластиковый стаканчик, налил в него пива, протянул Косте и сказал почти шепотом с видом врача, оказывающего помощь:

– На вот, выпей… Должно помочь…

Глава 21

Тогда Костя от удара потерял сознание.

И мог бы он пролежать еще бог знает сколько без какой-либо помощи, если бы не нашла его пара молодых людей – Саша (тот самый Михалыч, теперь стоящий с ним на берегу, который тогда был еще без бороды) и его прежняя подруга Инна, с которой они, впрочем, через некоторое время после этого события расстались. В тот день Михалыч взял отцовскую машину, Инна попросила порулить, он спросил, умеет ли она водить, девушка ответила, что нет и ни разу не пробовала, и в итоге он привез ее на этот пустырь, чтобы она смогла здесь освоить какие-то приемы вождения, а дальше как пойдет…

– Смотри, что это? – вдруг вскрикнула Инна.

– Не знаю, – отозвался Саша, увидевший Костю раньше нее, но до сих пор молчавший.

Они вышли из машины, подошли к лежащему телу.

– Господи, – сказала Инна и поморщилась.

– Да-а-а, – выдохнул Саша и потянулся рукой к шее Кости.

– Может, не надо трогать? – спросила Инна.

– А вдруг живой?

– Пощупай на руке… Я слышала, что, если у человека травмы, его нельзя трогать, а то можно хуже сделать…

– Познания у тебя… На руке, говоришь… Если б я еще умел… Не зря папа твердил, что надо на доктора идти учиться…

И он начал щупать Костину руку.

– Ни черта не чувствую… Но он теплый вроде… Был бы труп, остыл бы, наверное…

– Что делать будем?

– Что делать… Что делать… Давай так: ты оставайся здесь, с ним, а я за ментами и скорой…

– Ты с ума сошел? Я не останусь!

– Да, точно… Поехали, – скомандовал Саша и направился к машине.

– А как же он? – спросила Инна.

– Тут подождет! – сказал Саша и добавил: – А ты что предлагаешь?

– Поехали, – согласилась Инна. – Только быстрей. Вдруг он жив.

Через полчаса они вернулись с нарядом милиции. Еще через десять минут приехала скорая помощь, и Костю увезли. Ему повезло, и он, можно сказать, легко отделался: по крайней мере врачи сказали, что если бы удар был чуть сильнее да чуть левее или что-то вроде того, то умер бы Костя сразу. А так – сотрясение мозга, кости сломаны, ну и остальное по мелочи.

Дело, конечно, завели, но виновных не нашли. Единственной зацепкой был тот факт, что Костя слышал фрагменты разговора негодяев и знал, что одного из них звали Вадим. Запомнил Костя и имя, и тембр голоса, и был уверен, что если еще хоть раз его услышит, то узнает сразу же. Знал он, что бывшего друга Иры зовут Вадим, и думал, что из всех Вадимов у него единственного мог быть хоть какой-то мотив совершить такую мерзость. Костя говорил об этом в милиции, и сперва следователь даже обрадовался было, потому что посчитал это неплохой уликой, однако уже через неделю заявил, причем весьма раздраженно, что все это чушь собачья и якобы он навел справки: Вадим давно обзавелся новой девушкой, на момент избиения Кости у него было алиби, и все такое прочее, ведущее к тому, что только время потратили на изучение этой дурацкой Костиной версии. Сам же Костя был уверен, и после последнего разговора со следователем еще больше, что это дело рук того самого Вадима, бывшего парня Ирины. Как он выглядел, Костя не знал и намеренно не выяснял, потому что понятия не имел, как поступать дальше. Мстить, что ли? Нет, не мстить. И что, если это все же не он? Может, какие-то отморозки его с кем-то спутали…

С Ириной они расстались. Когда он не пришел, она была вне себя от негодования настолько, что и подумать не могла, будто с ним могло что-то случиться.

«Если бы я была ему нужна, пришел бы, – говорила она сама себе. – Тоже мне мужик! Хотел бы – пришел. Что ж мне так не везет!»

То и дело представляла она себе картины свиданий Вадима и ее подруги Марины, которая уехала к нему еще вчера, и новый приступ злости накрывал Ирину так, что она не могла ни о чем думать, кроме как о том, что Костя подлец и зря она с ним все это затеяла, что Марина – настоящая паскуда, что надо было добиваться прощения Вадима, чего бы это ни стоило…

Когда пришла Марина и сказала, что Вадим поступил как последняя сволочь, потому что наорал на нее и выгнал, они напились: обе вроде как с горя, но Ирина – на радостях. С того дня она с Костей больше не виделась.

Через пару дней после того, как Костя попал в больницу, к нему заявился Михалыч с Инной – посмотреть на спасенного и показать спасителей, то есть себя. С тех пор они часто встречались, и Михалыч стал вторым близким Костиным другом (первым был Сергей – тот самый, которого бросила Марина ради Вадима).

Окончив институт и поработав пару лет в конторе, которая занималась проектированием и строительством частных домов и мелких построек, Костя решил, что пора самому организовать подобный бизнес, озвучил свою идею друзьям, и те ее поддержали. Так появилась фирма «Ko&Co», которая поначалу занималась ремонтами, затем – мелким строительством, а потом стали проектировать и строить коттеджи под ключ. Владельцами бизнеса были все три товарища – Костя, Саша и Сергей. За десять с лишним лет они неплохо развились, приобрели влияние, хорошо зарабатывали и вообще чувствовали себя в городе и области весьма комфортно. Но, как следствие, возникла новая причина для беспокойства: им стало казаться, что здесь они достигли предела и оставался только один путь – расширение в другие регионы. Сергей считал, что нужно двигаться в сторону столицы, Костя, хотя и соглашался с ним с точки зрения логики, здравого смысла и перспектив, из-за сомнений и осторожности пока не мог принять такого решения. Саша же в этом вопросе сохранял нейтралитет и обычно выступал в роли примирителя сторон, когда обстановка накалялась. На деле же, несмотря на возникающие споры, всем было ясно (и никто ничего не имел против), что окончательное решение будет за Костей. Впрочем, что касается ведения их бизнеса – это отдельная история…

Разрыв с Мариной Сергей тогда принял философски и после окончания института женился на Свете, с которой познакомился в конторе, куда устроился работать. Костя долгое время был один, пока не встретил Аню и не почувствовал, что момент настал и пришло время попрощаться с холостой жизнью. А Саша оставался одиноким ковбоем и, кажется, до сих пор жалел, что так вышло тогда с Инной, что пришлось им расстаться: случайная встреча с какой-то женщиной, случайно проведенная с ней ночь – дурацкое недоразумение, которое все испортило. И никого достойного он больше не встретил, и после двух-трех ночей ни на одну женщину смотреть не мог, и отношения разваливались, толком не начавшись.

Глава 22

– Костя, так ты познакомишь нас со своим новым другом? – спросила Аня и рассмеялась. – Иначе мы сами пойдем знакомиться. Так и знай!

– Наверное, это старый морской волк… Очень суровый… – предположила Света.

– Все как вы любите, девочки, – сказал Сергей.

Костя встал, повертел в руках пустой стаканчик от пива, взял бутылку, налил себе, посмотрел на друзей и сказал:

– А это Гоша. Мой друг. Старый морской волк, настоящий мужик и немного поэт.

– Как романтично, – сказала Аня. – Стихи сочиняет?

– Чтобы быть поэтом, необязательно сочинять. Но он всей душой любит женщин и Омара Хайяма, которого всем рекомендует.

– Вы с ним о поэзии говорили?

– О жизни. И о его сыне.

– Он тоже поэт?

– Он Вадим, – серьезно сказал Костя и посмотрел на друзей.

Они уставились на него, пытаясь понять, действительно ли он говорит о том самом Вадиме, которого подозревал в совершенном по отношению к нему преступлении больше десяти лет назад.

– И что этот Вадим? – спросила Света.

– Сидит, – серьезно ответил Костя, по-прежнему глядя на друзей.

– В смысле – сидит?

– В местах лишения свободы. За разбой.

– Какая жуть, – сказала Аня.

– А вот Гоша так не думает. Он мне сказал, что настоящий мужик должен или отслужить, или отсидеть. Вот такая поэзия.

– Костя, твой друг нам больше не нравится. Ну его, – сказала Света и сделала недовольное лицо.

– Да мне и самому он тоже не очень-то по душе…

На какое-то время повисла пауза.

– Костя, я тут вспомнил… Нам надо обсудить с тобой и Сергеем один вопрос. Девочки, мы отойдем на пару минут, – сказал Саша.

– Вот как всегда. Один секреты у них, – проворчала Света, изображая обиду, а потом добавила снисходительно: – Ладно, идите.

– А пусть они здесь остаются, раз такие злюки, а мы пойдем с остальным народом пообщаемся, – предложила Аня.

– Точно! Ну, пока! А будете долго тут, мы других ухажеров найдем. Так и знайте! – шутя заявила Света, и они с Аней взяли по кусочку мяса, которое только что дожарилось, бутылку мартини, помахали парням на прощание и пошли в сторону, где веселилась большая компания людей.

«А это все потому, что Михалыч неженат!» – донеслась сопровождаемая звонким смехом фраза одной из девушек.

Убедившись, что их никто не слышит, Саша обратился к Косте:

– Ты хочешь сказать, что это тот самый педрила, который тогда так тебя разукрасил?

– Не знаю, – ответил Костя.

– Значит, мне показалось.

– Этот-то, Гоша, наверняка ни при чем. Но голос у него точно как у того отморозка. И манера говорить такая же. Копия прямо. Сынком своим похвалился, сказал, что сидит он. А потом я спросил, как зовут сынка. И он сказал, что Вадим. Вот так и поговорили.

– И что делать будем? – спросил Сергей.

– У тебя же ствол есть? – обратился к нему Костя.

– Есть, конечно.

– Ну тогда ясно: башку ему прострелим, и дело с концом, – решил Костя.

– А на суде попросим, чтобы нас в ту же колонию, что и Вадима, определили. И там уже доберемся до ублюдка, – рассмеялся Сергей. – Вот это стратегия!

– А я бы все-таки что-то сделал. Может, хоть лодку его утопим? К чертям собачьим! Сейчас позвоним, договоримся, ребята все сделают как надо. А? Или это, вот Виталику позвоним, его парни этого полудурка быстро окучат, в два счета, – не унимался Саша.

– Злой ты, – сказал Костя, улыбаясь.

– А я не был бы злой, если бы тогда не увидел тебя с мешком на голове, в крови всего, со сломанной мордой. До этого я добрый был.