Текст книги "На буксире. Гошины штаны. Алина. Ключ на 32. Пляски розовой лошади"

Конечно, насчет ее головы я немного слукавил, однако же это было вполне уместно, тем более что говорил я с веселой интонацией, которая уже сама по себе допускает почти любую вольность во фразах – главное, чтоб в рамках приличия. И, в конце концов, не скажешь же человеку: да у тебя с головой полный привет. Хотя в ее случае, конечно же, ничего такого не было. Скорее всего, имелось расстройство, которое доставляет неудобства (и большие), но все же при правильном подходе (и лечении) позволяет жить более или менее нормальной жизнью.

– Кто это был? – спросила Катя.

– Моя клиентка, – ответил я. – Или пациентка. До сих пор не могу определиться, как правильно называть тех, кто приходит ко мне за помощью. Алина. Своеобразная девушка.

– У нее что-то случилось?

– В целом – как будто да. Хотя до конца она мне еще не рассказала. В первый раз она пришла якобы за обычным общением, мол, помощь ей никакая не нужна и всякие психологические штучки использовать не надо.

– Так и сказала?

– Ну да. Так и сказала. Прямо сразу… Но с другой стороны – все для клиента. Хочет поговорить – пожалуйста. Какая разница, в конце концов.

– Я думаю, это немного странно.

– Почему?

– Потому что если взрослый человек идет к психологу, то он, как мне кажется, должен знать, зачем идет. А это… кокетство какое-то.

– Может быть, ты ревнуешь? – засмеялся я.

– Совершенно нет, – ответила Катя. – Я просто говорю, что думаю по этому поводу. И еще я думаю, что дальше будет интереснее.

– Паучье чутье? – спросил я, улыбаясь.

– Ага, «Мутагенный кошмар»33
  Имеется в виду цикл кинофильмов о человеке-пауке. – Здесь и далее, если не указано иное, примеч. ред.


[Закрыть], часть семнадцатая, – ответила Катя, тоже улыбаясь.

– На самом деле я тоже думаю, что дальше будет интереснее, – сказал я серьезно. – И, честно говоря, немного опасаюсь этого.

Примерно такой диалог произошел у нас с Катей в машине, когда мы возвращались в город. «Вот женщины, – подумал я. – Никакая психология им не нужна, чтобы почувствовать неладное, особенно если потенциальная угроза исходит от представительниц их же, женского, пола».

Запись от 16 мая 2016 года

– Обещаю теперь вести себя хорошо.

– Вот и проверим.

(Смех мужской и женский.)

– Серьезно… Я ж думала, с ума сойду за эти дни, кое-как себя останавливала, чтобы не позвонить вам еще раз. Беру телефон в руку, ищу номер, потом такая: нет! – и кладу телефон. Хожу кругами по комнате. Ну не дура ли?

Я помню, как она смотрела на меня своими большими красивыми глазами, с выражением лица, которое означало не просто сожаление (и притом искреннее) о ее поведении, но что-то большее – как будто готовность любым способом искупить свою вину. И это было не самобичевание или уничижение (держалась она вполне достойно), но что-то, вызывающее именно такое ощущение. Не знаю, как объяснить. Наверное, это можно только почувствовать. И выглядела она великолепно: на первый взгляд, просто и ничего лишнего, но именно такая простая красота и дается сложнее всего. Тогда я подумал, что, вероятно, она не один час провела у зеркала перед визитом сюда. Но штука в том, что дело было вовсе не во мне, как можно бы подумать. На моем месте мог быть кто угодно, и ее поведение было бы абсолютно таким же. Я в этом уверен.

– Ну почему дура? Конечно нет. И к тому же, один раз вы все-таки позвонили.

– Да, потому что я уже так извела себя, что не могла ничего с этим поделать. Я всю ночь не спала и утром после долгих терзаний все-таки набрала ваш номер.

– Надо было сразу позвонить… В другой раз, если вас что-то побеспокоит, звоните сразу, не раздумывая.

– Не боитесь, что я начну вам названивать по сто раз в день?.. (Смеется.) Шучу, конечно… Спасибо. Теперь я гораздо увереннее себя чувствую. Если какая-то блажь ударит мне в голову, я буду знать, что можно просто позвонить, и все решится.

– Да, именно так.

– Я вам очень благодарна. Но обычно я себя так не веду. Для меня же просто позвонить кому-то – это… Это целая проблема. А тут еще с Андреем так вышло: мы вконец разругались и расстались. И без того с нервами непонятно что, а тут еще это. Короче, меня накрыло, и я совсем с катушек съехала.

– Сожалею насчет Андрея. Но, может быть, все еще наладится?

– С ним? С ним – нет!

(Пауза.)

– Знаете, мы попробовали. Вначале еще более-менее было. Ну, то есть хорошо было. Страсть и все такое. Ну, вы понимаете. А потом… Не знаю, как объяснить. Он начал меня бесить. А я его, наверное. Потом мы стали ссориться. А потом поссорились навсегда. Это перед тем, как я пришла к вам в прошлый раз. Перед майскими. Как раз настроение было тогда у меня…

– Что дальше?

– Дальше… В очередной раз убедилась, что мужики мне не нужны! Снова и снова одно и то же. Смотришь – вроде нормальный. А потом… Потом все одинаково… И тут с ним познакомились… То есть мы давно друг друга знали. Ну как, виделись, может, несколько раз, но не общались. Я даже забыла, как его зовут. А тут на дне рождения подруги между нами что-то произошло. Как в романах пишут – вспышка! Что-то непреодолимое. Там все и началось. И я в который раз подумала: вот оно! (Смеется.) А теперь тоже думаю в который раз: вот оно! То дерьмо, в которое я наступила!

(Пауза.)

– Ладно, хватит о мужиках. Хотя о каких? Мужиков-то не осталось! Ладно, всё! Хватит. О чем я вам должна рассказать сегодня?

– О чем захотите. У нас же договор: вы говорите, о чем вам угодно, я слушаю, и никаких психологических штучек.

(Она смеется, затем говорит.)

– Вы прямо напоминаете мне про мою вредность!

– Нет, я напоминаю об условиях нашего договора. Мы же договорились с самого начала. Так что давайте! Рассказывайте, что придет на ум. Но если хотите, чтоб я предложил тему, то что ж… можно. В прошлый раз вы рассказывали о семье вашего бывшего мужа и об убийстве Подколодного. Я бы хотел продолжения.

– А! Заинтересовала я вас?

– Знаете, честно говоря, я тогда даже решил просмотреть новости за тот период. Думал, может, найду что-то насчет убийства, о котором вы говорили.

– Решили перепроверить меня?!

– Скорее, узнать об этом подробнее.

– И что нашли?

– В «Губернских новостях» была заметка о том, что Подколодного застрелили у подъезда его дома из девятимиллиметрового пистолета двумя выстрелами – в спину и в голову.

– Да, так и было.

– Ну так что, продолжение будет?

– Тогда не только Подколодного убили. Я думаю, если поискать, то можно еще что-нибудь найти. Вы не представляете, что это за люди. Я-то вот с вами здесь общаюсь, а сама думаю иной раз, дойду до дома или нет.

(Пауза.)

– Хотя, с другой стороны… Хотели бы убить – уже убили бы.

– На самом деле я не думаю, что имеет смысл вас убивать, даже если они способны на это.

– Почему?

– Потому что одно дело – избавиться от конкурента и получить выгоду или публично наказать кого-то, чтобы, опять же, получить выгоду… И совсем другое – просто убить девушку, что явно никакой выгоды не принесет. И к тому же едва ли вы представляете для них угрозу. В прошлый раз я еще размышлял, что, может быть, вам со всем этим стоит пойти в полицию, а теперь, скорее, думаю так же, как вы: никакого толку от этого не будет. Я не знаком с подобными людьми, не вхож в их общество, не знаю, чем они живут, но думаю, что у них достаточно влияния, чтобы погасить потенциальное возмущение после вашего визита в полицию. По крайней мере, пока достаточно…

– Я думаю, всегда будет достаточно.

– Может, да. А может, и нет. Если они действительно замешаны в убийствах… А мы не знаем этого наверняка, положа руку на сердце. Да, есть фрагмент разговора, который вы слышали, но и только. А может быть, его убил какой-нибудь конкурент, просто в то же самое время, как раз после этого разговора… Ну так вот, если они действительно замешаны в убийствах, то это дело очень серьезное. И сейчас уже не девяностые, когда такие вещи спускают запросто.

– Вы очень наивный. Простите. Но это мило.

– Может быть, но сейчас не то время, когда на улицах можно стрелять из автоматов. Хочешь делать бизнес – делай, но только не наглей. Да и «крыша» бандитская сейчас не нужна. Сейчас – по-другому, или, по крайней мере, не настолько всё, как говорили, «по беспределу». В общем, я хочу сказать, что если действительно у них такие методы в ходу, то все это может продолжаться лишь до поры до времени. Например, пока у кого-нибудь высокопоставленного терпение не закончится.

– Да не у кого этому терпению заканчиваться! Там все куплено. Везде знакомые. К тому же на кого они работают? Я вам рассказывала. Надзор там этот. Вот вам «крыша»! Куда выше-то уже?

– Может быть, я просто хочу верить в хорошее. В любом случае посмотрим, как будет.

– Даже и не буду смотреть. Насмотрелась уже. Ладно. О чем вам еще рассказать? А давайте про Васю. Вася – мой бывший муж, а в то время – завидный жених. Правда, вся «завидность» его – в деньгах папиных и маминых, а сам Вася – полный ноль, абсолютный, ни больше ни меньше. Правда, не знаю, как может быть меньше. (Невесело смеется.) Были бы у меня тогда мозги, чтобы это понять. Но какие в том возрасте мозги? Мне семнадцать. Одна забота – зайти бы в клуб, куда пускают с восемнадцати. Но я же всегда выглядела взрослее. На меня с четырнадцати лет мужчины внимание обращали. Все вокруг девчонки сопливые, а я – леди. Ни дать ни взять. Нет, я, конечно, ни с кем тогда не встречалась, чтоб так, по-серьезному, но волочились многие. А им только одного надо. Потом появился один, Саша, – с ним уже все было по-настоящему, как в романе. Мне шестнадцать. Он чуть постарше, года на два. Ну а потом возник Вася, и меня пронзила новая стрела амура. Саше я наплела черт-те чего – и в клуб, с девчонками. А там он с друзьями. Подошел такой мачо: «Девочки, может, что-нибудь закажем?» Конечно закажем, у нас-то денег толком нет. Ну, он берет шампанского. Еще говорил потом: «Это Moët, кстати говоря». А мне тогда что Moët, что «Советское» полусладкое. Со знающим видом я покивала, мол, да, да, конечно, оценили. В меню потом посмотрела цену и обалдела. Весь вечер он меня звал куда-нибудь уехать. Но я не поехала. Я все-таки думала о Саше, и как-то неловко было. Хотя я его и не любила, и знала, что вместе мы ненадолго… Я вообще сейчас не понимаю, зачем мне это с ним было нужно. Да как и со всеми…

(Смеется, затем продолжает.)

– Ну, короче, в любом случае я тогда с Васей никуда не поехала. А он, наверное, от этого только сильнее раззадорился. Вроде: раз сразу не дала, то возникает еще больший азарт – значит, потом даст. У вас это ведь так, да?

– У всех по-разному.

– Ага, по-разному! Знаю вас. (Смеется.) А еще он себе вообразил, что я девственница. Представляете! Он своими мозгами куриными, наверное, так думал: если девушка сразу в постель к нему прыгает, значит, уже опытная, а если нет, то еще девственница. Представляете себе самомнение! Так что потом казус произошел… Это было так забавно. Видели бы вы его рожу прямо во время этого. Он, значит, такой мачо, весь из себя. Почти как Фрэнк Синатра. «Иди ко мне, крошка, сейчас я тебя познакомлю кое с кем». И тут раз – и никаких преград. Понимаете? Супермен только зря напрягал свои мышцы. (Смеется.) Господи, какое разочарование было написано у него на лице! Он остановился, слез, сел на кровати и задумался. Как вам такая постельная сцена?

– Бывает.

– Бывает? Бывает?! С вами тоже бывало такое?

– Со мной – нет.

– Или все мужики такие? А может, все – и просто молчат? И только мой бывший оказался по крайней мере честнее других?

– Я не могу говорить обо всех. Вообще это сложная тема. Здесь играет роль и природа, и культура, и личностные особенности конкретного человека.

– То есть вы хотите сказать, что мой любимый муж Вася не такой уж и псих?

– Нет. Я не это хочу сказать. Я не знаю. Но то, что мужчины могут очень ревностно относиться к предыдущим партнерам их избранницы (даже лично их не зная), – это совершенно точно. Я склонен думать, что мужчины, говорящие с абсолютной уверенностью: «Мне все равно, сколько у нее было мужчин», немного лукавят. В большинстве случаев. Конечно, и здесь есть исключения… Впрочем, может быть, я не прав. Я не изучал эту тему глубоко, честно говоря.

– То есть вам не все равно?

– Отвечу честно: нет.

– А вам не кажется, что это попахивает эгоизмом?

– Вполне возможно. Но я думаю, это нечто другое, более значимое.

– Что же?

– Как бы это сказать… При всем уважении к женщинам, некая разница в количестве партнеров у мужчины и у женщины все же есть. Могу поспорить: у абсолютного большинства женщин факт того, что у ее партнера богатый сексуальный опыт, не вызывает никакой негативной реакции. А может быть, даже наоборот: мужчина набрался опыта и теперь может обеспечить своей женщине весь спектр эмоций. И зеркальная ситуация… Повторюсь, со всем уважением и просто в качестве примера: какой мужчина захочет жениться на проститутке?

– Но это уж совсем другое.

– Да, это крайности. Но именно они демонстрируют разность восприятия одной и той же ситуации мужчинами и женщинами. Но это так, просто размышления на вечную тему… Так что там с Васей?

– Интересные крайности… Вася был здорово ошарашен: сказал мне, что не ожидал от меня такого, что я его разочаровала и тому подобное. Я ему ответила на это, что с тем, другим, у меня ничего, считай, и не было. И если он переживает за мою многоопытность в интимном плане, то беспокоиться не о чем: ее нет. Наврала, конечно, слегка. Но главное, в итоге он вроде как остыл и этой темы мы больше почти не касались. Вспоминал он, правда, иногда… Надо было сразу бросить этого дурака, но – деньги, перспективы, как мне казалось. Да и поначалу он мне даже нравился. Казался таким милым и непосредственным. И эту его причуду я тоже приняла за непосредственность. Ранимость души, что ли. Один раз говорю ему: «Ну хочешь, я операцию сделаю по восстановлению девственности?» Он так взбесился. «На кой черт, говорит, мне твоя операция, когда я и так знаю, что ты с кем-то там трахалась! Это то же самое, что рот себе зашить и говорить всем, что никогда пищу не ела». Так и сказал. Вот такие особенности нашей интимной жизни. Может быть, это все и закончилось бы тогда же или чуть позже и до свадьбы дело не дошло бы. Но случилось «но»…

(Пауза.)

– Я забеременела.

– Неожиданно.

– А по-моему, еще как ожидаемо, когда речь о двух безмозглых дураках типа нас. Теперь я думаю, что надо было делать аборт или даже не делать, но расходиться в любом случае. А тогда мы приняли самое дурацкое из всех решений. Ну, как «мы»… Я ему когда сказала… Он с похмелья, пил шампанское. Мы были в гостинице после вчерашней пьянки. Я, правда, не пила, потому что уже заподозрила что-то неладное, купила тест на беременность. Утром его сделала. Ну и сказала ему. Он с перепугу всю бутылку выпил (половину разлил, конечно), так ничего не решил и сказал, что пойдет объявит родителям. Типа, они пусть решают. Ну, они и решили. Представляю, как решали там. Наверное, таких навешали ему… В итоге он мне сделал предложение, которое звучало как угроза: «Ты будешь моей женой!» Это никакой не вопрос был. Они так захотели. А что дальше? Выбора у меня никакого не оставалось.

– А что с ребенком?

– С ребенком… Знаете, я вот что хочу спросить. У вас. Что мне нужно было сделать тогда? Может быть, аборт? Или родить от этого козла и обеспечить достойное продолжение рода этих уродцев? Как нужно было поступить, а?

– Я думаю, на этот вопрос нет правильного ответа.

– Такого не может быть! Вы просто юлите!

– Нет. Я думаю, что не вполне правильно делить поступки на правильные и неправильные. Человек всегда принимает решение исходя из обстоятельств, в которых находится. А эти обстоятельства каждый раз разные. А если еще учесть, что у каждого свой набор внутренних ценностей, убеждений, стереотипов и так далее, представляете, что получается? И вот поэтому в одной и той же ситуации я, скажем, приму одно решение, а вы, например, – другое. И ни об одном из них нельзя сказать, что оно будет правильным или неправильным. Они просто будут разными.

– И что бы сделали вы на моем месте?

– Я не знаю.

– Вот так и не знаете?

– Конечно не знаю. Во-первых, я никогда не был на вашем месте и могу судить только косвенно, по вашим рассказам. Я не женщина. Я не знаю Васю…

– Но я же про него все рассказала!

– Да, но вдруг я, будь женщиной, встретил бы Васю и влюбился бы в него так, как еще никто никого никогда не любил!

(Она смеется.)

– Хотела бы я посмотреть на вас – женщину, которая полюбила бы Васю. Это было бы забавно.

– Даже более чем.

– А вы вообще любили?

– В смысле? Женщину?

– Ну да, женщину. Испытывали ли чувства? Не просто чтоб нравилась, а так, чтобы мурашки прямо…

– Ну… Думаю, да, с недавнего времени я что-то такое начал ощущать. Кажется, я сейчас люблю.

(Ее голос становится быстрым и взволнованным.)

– Сейчас? Любите? Но я думала…

– Думали, что я бездушный расчетливый тип, неспособный на чувства, потому что живет в теориях человеческих поступков и всем таком прочем?

– Нет, нет, совсем не это…

– На самом деле в какой-то мере, может быть, так и было. Но недавно я встретил одну девушку, Катю, и, кажется, моя черствость исчезла.

(Ее голос становится сдавленным, выражающим разочарование.)

– Катю… Ну… Тогда вы счастливый человек…

(Темп речи ускоряется, слова произносятся отрывисто.)

– Что ж… я рада за вас… на самом деле… не знаю, зачем я спросила…

(Пауза.)

– Простите, мне пора. Я совсем забыла про одно дело. Надо успеть. Спасибо вам. Спасибо, что в очередной раз терпели мое занудство и скучные бредни…

– Но у нас еще есть время… И вы прервали рассказ на полуслове…

– В другой раз. Мне надо идти. Извините. Спасибо еще раз. И хорошего вечера.

Конец записи

Я отлично помню ее реакцию на известие, что у меня кто-то есть. Она изменилась мгновенно, и, хотя старалась не подавать виду, ей это слабо удавалось. Внутри у нее как будто что-то сжалось, состояние стало слабо контролируемым. Не знаю, чего она там себе напридумала, каких планов понастроила, но выглядело это так, как будто я в один миг это все разрушил и тем самым сильно ее обидел.

Но на самом деле, я думаю, все было гораздо прозаичнее. Не имелось у нее ни планов, ни вообще каких-либо мыслей насчет меня, а было другое: я должен видеть только ее! А оказалось – нет, я вижу не то что не только ее, но и в первую очередь не ее. Вот это и стало для Алины ударом и разочарованием. А я… Да на кой черт я ей нужен, если разобраться? Только будет ли она разбираться?..

…Ты сидишь дома, в своей комнате, и ждешь вечера. Отчим надел другие брюки и ушел на работу. Странно, но произошедшее тебя совсем не огорчило, а вызвало какие-то новые чувства, притом скорее приятные, те, которые наверняка захочется испытать снова. Ты понимаешь, что это странно – но что в жизни не странно, если разобраться? Придурочная мать, ушедшая от отца (потому что он якобы изменял ей и вообще был последней сволочью, по ее словам), ведущая себя как тиран по отношению к собственной дочери; отец, который раньше если и появлялся чаще, то теперь – дай бог раз в полгода; отчим, которому вообще дела нет до дочери его нынешней жены (хотя в целом он вроде как мужик неплохой); друзья, начавшие уже вступать во взрослую жизнь, покуривающие и употребляющие алкоголь (хотя пока нечасто и в разумных дозах), пробующие на вкус отношения с противоположным полом (кто – сдержаннее, а кто – уже по полной программе); желание завести себе пару, только не с одним из этих окружающих тебя сопляков, а с кем-то посерьезнее, с опытом, с положением; желание с кем-то переспать (но не абы с кем). Ну и теперь, в довесок ко всему этому, – желание быть наказанной за проступки и испытывать эти ни с чем не сравнимые ощущения. Желание, отлично вписывающееся в существующую картину мира…

Ты слышишь звук отпираемого замка. Поворот ключа – первый, второй, – затем мягкий шорох открываемой двери, возня в коридоре, звук закрываемой двери и снова щелчок замка. Ты не встаешь со стула, не идешь посмотреть, кто это, поздороваться, встретить. Зачем? Сейчас сама зайдет.

– Ну и чего ты тут расселась?

Голос сзади. Ты оборачиваешься. Мать стоит на входе в твою комнату. Как обычно недовольная. Если дело касается тебя, она всегда недовольна. Ничего удивительного.

– Уроки делаю, – отвечаешь ты, хотя это неправда.

Вот уже два часа ты сидишь в своих мыслях и рисуешь на бумаге какие-то каракули.

– Хоть бы мать встретила! Я пришла, а ты сидишь тут, даже задницу поднять не можешь!

– Могу поднять, – огрызаешься ты.

– Поговори еще!

Она уходит в другую комнату.

– Где отец? – кричит она оттуда.

– Свалил куда-то.

– И не сказал, куда?

– На работу вроде.

Она выходит из комнаты и идет на кухню (ты понимаешь это по ее шагам, да к тому же больше идти некуда).

– А это что такое?! Что тут разлито?!

Она идет в ванную.

– Что с его брюками?! – кричит она оттуда.

Ты молчишь.

– Алина! Что тут у вас произошло?! Вы подрались, что ли?! Иди сюда!

Ты встаешь, идешь. Останавливаешься в коридоре перед ней.

– Ну?! – спрашивает она.

– Он начал орать на меня… А потом избил… урод твой!

Она смотрит на тебя, как будто прикидывая, правда это или нет. Взгляд у нее злобный, недоверчивый.

– Ты врешь! Слава никогда тебя не трогал и не тронул бы! Вот воспитала на свою голову лживую заразу!

Ты смотришь на нее, и от обиды из глаз начинают течь слезы. Ты снимаешь штаны, поворачиваешься к ней:

– Смотри.

Она смотрит на красную полоску – единственный оставшийся след от ремня.

– Ладно, иди, – говорит мать. – Потом разберемся.

Алина позвонила через два дня, в субботу, и спросила, могли бы мы устроить встречу в понедельник – на три дня раньше, чем планировали. Я сказал, что это возможно, потому что пара часов свободного времени в этот день у меня найдется. Она несказанно обрадовалась:

– Иначе я бы все равно пришла, потому что не выдержала бы до четверга. Вы не представляете, как у меня внутри все горит, лишь бы только рассказать вам уже до конца мою историю!

В понедельник она пришла, согласно нашей договоренности, к трем часам. Как Алина выглядела, я запомнил очень хорошо: она мало того что была великолепна, как всегда, но в этот раз ее образ был вызывающим. Вызывающим – отнюдь не значит вульгарным, но таким, что любой мужчина едва бы смог устоять против неистового влечения к ней. Если раньше она обычно приходила в джинсах или юбке делового фасона, то теперь на ней была очень короткая юбка и блузка с расстегнутыми верхними пуговицами, словно бы с намеком на то, что и остальные были бы не прочь повторить ту же участь. Кроме сумки у нее с собой был пакет, и, едва зайдя в мой кабинет, она достала из него пирог:

– Я вот тут испекла и подумала, что все равно одна не съем. А так, пока болтаем, может, съедим по кусочку… У вас есть чай?

Чай, само собой, у меня был. Что за работа без чая? Я смотрел на Алину и, честно говоря, еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее. Странные существа мужчины. Вроде бы и девушка у меня есть, и настрой по отношению к ней серьезный, и с полной уверенностью мог я сказать, что люблю ее, но стоит попасть в такую вот ситуацию, когда новый соблазнительный объект (если можно так сказать) настолько близко – и уже черт-те что в голове.

Запись от 20 мая 2016 года

– Я родила ребенка, Мишу. Теперь я думаю, что не надо было. Лучше бы сделала аборт. Но тогда – не знаю, что на меня нашло. Я Васе сразу заявила, что избавляться от ребенка не буду. А если он и его семейка не согласны с этим решением, то я готова развестись. Но…

(Пауза.)

– …Но я их недооценила. Все их паскудство. Эта хитрожопая мадам, мамочка его, Ирина Сергеевна, чуть не облобызала меня на следующий день, сказала, что раз так вышло, то сын ее, как настоящий джентльмен… Ага, настоящий породистый кобель… (Смеется.) …Как настоящий джентльмен, должен на мне жениться и ребенка воспитать. Хотя здесь она не соврала. Мы на самом деле поженились. Хотя вы уже в курсе, я говорила. Правда, после свадьбы все стало только хуже. Налет романтики, если он когда-то и был, совсем исчез. Он перестал давать мне деньги, постоянно шлялся. Какая-то баба у него была, которой он звонил при мне, не стесняясь. Напьется или нанюхается так, что уже совсем мозги перестают работать, и начинает звонить. Сперва друзьям, а потом этой твари. Не знаю, как ее еще назвать… Я ему говорю: «Ничего, что я тут рядом сижу?» А он смотрит на меня стеклянными глазами: «А ты кто вообще?» Тогда я думала, что это игра такая. Вроде как дурачка включает. А сейчас думаю, что он и на самом деле забывал, кто я. Совсем плохо стало, когда он много нюхать начал. Всегда кокс с собой таскал. Придет уже никакой, вывалит на стол и давай еще нанюхиваться. Глаза красные, одуревшие. Иногда он бил меня. Правда… Ладно, не хочу об этом.

– А почему вы не ушли?

– Один раз я ушла. Когда он позвонил своей шлюхе, такой… невменяемый, я решила уйти. Я ему так и сказала: «Я ухожу». Он в ответ что-то промычал и все равно отправился к ней. Я собрала вещи, вызвала такси и уехала к подруге. Договорилась пожить у нее один-два дня, пока квартиру не сниму. Правда, на какой шиш я бы сняла ее, не знаю. Ну, может, к матери поехала бы. Хотя это вряд ли. Он пытался звонить, но я не брала трубку. Утром купила новую сим-карту. Думаю, скажу номер только паре друзей, и все. Ну не дура ли? День я пробыла у подруги. А на другой день за мной пришли. Юлька, подруга моя, открыла дверь, потом сказала, что это ко мне. Я пыталась отмахнуться вроде: «Ты чего? Нет меня!» Но она с таким видом сказала: «Иди!» – что я поняла: там не все просто. Вышла. Стоят два парня здоровых, в спортивных костюмах. «Алина Олеговна, нехорошо, пропадаете вот так, вся семья переживает, вы бы вернулись домой». Я сказала, что не вернусь. Тогда один из них так страшно сказал: «Ты тогда вообще без вести пропадешь! Понимаешь, о чем я? Ребята с тобой и твоей подружкой развлекутся, а потом…» И он сделал жест, как будто перерезает горло. «Срок тебе – сегодня до вечера». И ушли. Я думала, что прямо там же в штаны наделаю от страха.

(Пауза.)

– Ничего себе семейка.

– А я вам что говорила? Думаете, это шутки были?

– Я никогда и не думал, что шутки.

– Но про убийство Подколодного решили все же поискать. (Смеется.) Ладно, ладно. Шучу же…

– Итак, вы вернулись домой.

– Ну да. Тем же вечером. А разве были варианты?

– Думаю, не было.

– Прихожу, а этот придурок опять напивается и блюет над унитазом. Увидел меня и как заорет: «Это все из-за тебя! Я себе здоровье подорвал! Где шлялась?!» Я ему говорю: «Спроси у своих дружков». А он: «У каких?» Короче, я поняла так, что это не его приятели приходили. Он явился утром, увидел, что меня нет, начал истерить, позвонил маме… И тогда уже меня нашли. Скорее всего, Ирина Сергеевна сказала Артуру Ивановичу, а тот уже дал команду. А я, наивная дура, «симку» новую купила и думала: все, в безопасности. Ага, щас. Эти везде найдут. Даже на том свете.

– А зачем им это надо было?

– Зачем меня искать и возвращать?

– Да. Ну ушли вы. А дальше-то что? Все равно рано или поздно или вернетесь, или разведетесь с ним. По сути, какая разница?

– Я сперва тоже не понимала. А потом поняла. Кажется, поняла.

– Интересно.

– Да жадность. Тупая жадность. Вот и все. Я сначала думала: ну разведемся, и что такого? Или даже ладно, не так. Вообще жениться не будем. И рожу я ребенка для себя. И что тогда? А вот забоялись они, что ребенок этот будет претендовать на их денежки. Я-то нет, там вроде как совместно нажитое имущество должно быть. А его не было. А вот ребенок – другое дело.

– Но это все равно как-то странно. Да, алименты платил бы, ну и что?

– Это когда зарплата двадцать тысяч – «ну и что». А мы же не знаем, сколько получал Вася в этом семейном бизнесе. Да и вообще, представляете, нет никакой свадьбы, я ухожу, рожаю, а через пару лет вылезает такой привет: ребенок, и будьте добры обеспечить его. И не оспоришь, экспертизу сделать легко. Убивать они его тоже не станут. Это ж не бизнесмен какой-нибудь, который дань платить не хочет. И дело скандальное. Тут можно раздуть такое, что даже им мало не покажется. Конечно, мне от них ничего не нужно, и не стала бы я ничего такого делать. Но они-то именно так и подумали. Именно этого и ждали от меня. А еще прибавьте характер их Васи – беспомощного недотепы. Неизвестно же, что он через полчаса выкинет. А если и на самом деле я через год пришла бы к нему и заявила, что он мне денег должен? Так он, может, сдуру и под кайфом и подписал бы какую-то бумажку… В общем, я думаю, поэтому Ирина Сергеевна такой добренькой стала. На пару дней. Да и Артур Иванович тоже таким душевным был… И свадьбу устроили. Они решили, что лучше уж все будет по закону – и сын на виду, и внук при них.

– А что теперь с ним?

– А с ним все хорошо… Как вам пирог? Не зря я столько времени на него потратила?

– Пирог отличный. Знаете, давно не ел ничего подобного. Очень вкусно.

– Вы меня прямо засмущали. Здесь ведь ничего особенного. Все самое обычное.

– Я думаю, что в том и состоит кулинарное искусство, чтобы из самых обычных продуктов делать необычные шедевры.

– Теперь я точно загоржусь и должна буду еще что-нибудь испечь и принести вам на дегустацию. А то вдруг это разовая акция, случайность?

(Смеется. Затем продолжает серьезно.)

– Скажите, Владимир, а что вы больше всего цените в женщине?

– Ум и красоту.

– Как вы думаете, во мне есть что-нибудь из этого?

– В вас есть и то, и другое.

– Вот интересно. Никогда не считала себя ни умной, ни красивой. (Смеется.) Сейчас вы подумаете, что я заставляю вас делать мне комплименты. Но на самом деле спрашиваю из чистого любопытства. Интересно, вас могла бы заинтересовать девушка вроде меня?

– Я думаю, девушка вроде вас могла бы заинтересовать кого угодно.

– Но вы же не кто угодно… Ладно-ладно, больше не пристаю. Не хочу, чтоб вы подумали бог знает что. Это так, чистое любопытство. Мне никогда еще не встречались такие мужчины, как вы. Я вот и задумалась, спросила сперва себя, а потом вас… Ладно, не берите в голову… Давайте я вам лучше еще что-нибудь расскажу. Историю из моей прошлой жизни.

– Давайте.

– А хотите прямо интимную историю?

– Хочу, конечно. Не часто такие услышишь.

– Мы с Васей любили всякие игры такие… взрослые… Блин, зачем я вам это рассказываю? Ну эти, наказания там всякие. Не то чтобы жесткий БДСМ, нет, но так… У меня вообще на эту тему какой-то пунктик в голове. Это как бы… В общем, мне все это нравится. И вот один раз я говорю Васе: «А чё это ты всегда вроде главный?» А он: «А ты чего хочешь?» Говорю: «Хочу выпороть тебя как следует». Он сперва отнекивался, а потом согласился. Конечно же, в обмен на очередную его похотливую фантазию. Короче, я его связала, и он так визжал, что позвонили с рецепции, спросили, все ли у нас в порядке, потому что соседи слышали какие-то вопли. А я смотрю на это связанное чудо и думаю: подшучу еще сильнее, прямо по-жесткому. Говорю им, что меня тут хотел ограбить какой-то негодяй и у нас произошла драка, пусть пришлют охрану. Этот балбес голый и связанный лежит на полу с кляпом во рту, мычит что-то, на заднице красные следы. Я кладу трубку и смеюсь. Иду, надеваю халат. В дверь стучат. Я открываю с серьезным лицом. Заходят два охранника и видят такую картину. Смотрят на него, потом на меня. Я – на них, потом на него, потом на них. И как заржу! Просто истерика со мной случилась. Они посмотрели, тоже рассмеялись и ушли. Я думала, потом Вася меня убьет. А он ничего не стал делать. Разобиделся.