Текст книги "На буксире. Гошины штаны. Алина. Ключ на 32. Пляски розовой лошади"

Он замахал маленькими ручками, как будто от волнения, лицо его скривилось, точно его переполняли эмоции и он едва мог с ними совладать, из глаза выкатилась слеза, он ее смахнул и смущенно отвернулся.

– Ладно, дети, – сказал он, всхлипывая. – Не буду мешать вам своими старческими речами… – И поплыл к выходу, семеня маленькими ножками.

– Но папа!.. – попыталась остановить его Дора. – Ты нам вовсе не мешаешь…

– Нет, нет, – сказал он, подняв руку, и, не оборачиваясь, выплыл из комнаты.

Дверь закрылась.

– Кусок дерьма, – злобно проворчал Авнозар, обхватив голову руками.

– Не страдай так, мой любимый муж, – сказала Дора, вставая с кровати. – А чтобы было полегче, я тебе сейчас помогу. Вылечу. Мужчина должен быть здоровым и… – Она подошла к шкафу, открыла его, достала чайничек и чашку. – …И сильным, и выносливым… Как сегодня ночью… Ты же слышал про наследников…

Авнозар смотрел на нее и не мог поверить, что этой ночью между ними что-то вообще могло быть.

– И зря ты сомневаешься! – сказала она, наливая что-то из чайника в чашку. – Сейчас мы приведем тебя в форму… И посмотрим, что ты скажешь…

Она села рядом с ним, держа в руках поднос. Он смотрел на ее уродливое тело – тело проститутки, прошедшее самые грязные подворотни и ощущавшее на себе самых грязных и вонючих мужиков, тело наркоманки, испытавшее на себе все виды зелья, иссушающего организм, тело, вызывающее отвращение, тело, которое нельзя хотеть, находясь хоть в сколько-нибудь здравом уме…

– Выпей, – сказала она и улыбнулась.

– Что это? – спросил он.

– Волшебное снадобье. Лекарство. Снимающее мигом все симптомы…

– Не буду я это пить! Отвали!

– Дурачок, уж не думаешь ли ты, что я тебя отравить решила? – засмеялась она. – Здесь просто травы: мята, ромашка… От головной боли помогает… – Она отхлебнула из чашки. – Если там яд, то я умру первой. – И снова засмеялась, еще веселее.

– Давай, – сказал он, рассудив про себя, что вряд ли она на самом деле собралась его прикончить.

Она протянула ему чашку. Он пригубил.

– Какой-то знакомый вкус…

– Говорю же, травы, – произнесла она так ласково, насколько это было возможно. – В нем все знакомо…

Он сделал глоток, поморщился, посмотрел на чашку и выпил все.

– Ну вот, – сказала она, вставая, чтобы отнести посуду. – Теперь немного подождать – и будешь как новенький.

Она убрала все обратно в шкаф, вернулась и снова села на кровать рядом с Авнозаром. Он лежал с закрытыми глазами и ощущал, что боль действительно уходит и самочувствие улучшается. Перед глазами поплыли радужные картинки. Он вспоминал вчерашний бал, свою гениальную речь и даже пожалел, что они с Дорой так рано ушли. Однако потом вспомнил прекрасное тело молодой жены, которое любил этой ночью, и все его сожаления о рано закончившемся бале рассеялись. Во всех подробностях вспоминая их страстные ласки, он расплылся в блаженной улыбке и прошептал:

– Дора…

– Я здесь, мой дорогой, – сказала она.

Он открыл глаза и увидел перед собой красавицу Дору, ту, что была с ним вчера.

– Это какое-то чудо, – промолвил он.

– Я же говорила: отвар поможет тебе прийти в себя, – сказала она, залезая к нему под одеяло. – Там все самое целебное: мята, ромашка, шалфей и… И лиана, растущая над нашим болотом…

…После, когда они снова лежали рядом на кровати, Авнозар спросил:

– Ты не находишь, что это болотце слишком мало и не мешало бы расширить его границы?..

Конец восьмой главы

Корабль уже сутки висел над К-200.

Высадку назначили на десять часов утра. Место было определено и изучено: не слишком удаленное от населенного пункта, где обитали наиболее похожие на людей (и, как казалось, наименее агрессивные из всех живущих здесь) существа, но в то же время глухое, поскольку в течение суток здесь никто не показывался. Таким образом, можно будет спокойно оглядеться, расположиться, устроить себе временное жилище, изучить особенности окружающей среды и дойти до города, чтобы вступить в контакт с местными жителями.

На головах Капитана Назарова и Госпожи Назаровой надежно закрепили устойчивые к ударам и воздействию окружающей среды камеры и микрофоны. Доктор Дудин использовал особые технологии вживления, чтобы снять или выключить устройства было возможно только при помощи специальных инструментов, собрали все необходимое снаряжение и в семь часов утра отправились собирать посланцев в дорогу. Пошли Судьбоносный, Блок, Проторгуев, Фридман, Дудин и Картавый, который благодарил бога, что у него тогда скрутило живот и он не попал на тот злосчастный ужин.

Капитан Назаров и Госпожа Назарова сидели в разных комнатах, маленьких, похожих на кладовки, с железными дверьми – две подсобки, превращенные умелой рукой Проторгуева в тюремные камеры. Из мебели были только кровати.

Сначала пошли к Капитану Назарову. Проторгуев отпер, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Из комнаты донесся едкий запах пота и немытого тела.

– Фу, – сказал Проторгуев. – От тебя воняет как от коня!

– Урод, – сказал в ответ Капитан Назаров. – Я бы на тебя здесь посмотрел.

Говорил он странно, невнятно, как-то прожевывая слова, как будто его рот не открывался.

– А ты разве можешь смотреть? – хмыкнул Проторгуев.

– Ты что с ним сделал? – спросил Судьбоносный.

– Да ничего, честное слово! Вот он, живее всех живых! – сказал Проторгуев и распахнул дверь. – Смотрите!

Капитан Назаров в одних трусах сидел на кровати. На голове его были очки с темными линзами. Половину рта закрывала какая-то наклейка. На лбу – темное круглое пятно несколько миллиметров в диаметре.

– Вы все умрете, – злобно предупредил Капитан Назаров.

– Терминатор, – сказал Фридман.

– Это мы с Дудиным постарались, – пояснил Проторгуев. – Круглая – это камера. Остальное – меры предосторожности. Чтоб нас глазами не прожигал – очки. Сам он все это снять, выключить или повредить не может. А рот… Там наклеечка специальная. Чтоб своими речами ласковыми нас в транс не вогнал.

– Серьезная подготовка! – одобрил Фридман.

– Сам ты такой! Урод! – подпрыгнул Капитан Назаров и показал пальцем на Блока.

– Что это с ним? – спросил Судьбоносный Проторгуева. – Ты его точно не трогал?

– Клянусь! Кроме того, что вы видите, никаких манипуляций с ним не проводилось.

– Наверное, он о том дурацком тесте… – предположил Блок. – Помните тест на совместимость? Короче…

– Заткнись! – заорал Капитан Назаров.

– У Капитана Назарова высокая степень совместимости со всеми нами, мужиками.

– То есть он все-таки педераст? – аж подпрыгнул от радости Проторгуев.

– Но и с женщинами у него такая же совместимость. Он, похоже, может вступать в контакт с представителями любого пола.

– Я сейчас с тобой вступлю в контакт! – заорал Капитан Назаров. – Зайди сюда! Зайди! Давай, собака бешеная! Сейчас я тебе покажу!!!

– Господи, вот это уникум, – сказал Проторгуев.

– Ладно! – прервал разговоры Судьбоносный. – Пора собираться.

– Куда? – встрепенулся Капитан Назаров.

– На К-200. Через три часа высадка.

Капитан Назаров крепко выругался всеми словами и сказал, что ни за что высаживаться не будет. Судьбоносный на это ответил, что в таком случае он его свяжет, посадит в аппарат для высадки и все равно туда спустит. А если Капитан Назаров и там будет плохо себя вести, то он, Судьбоносный, уничтожит все материалы и сообщит на Землю, что операция в самом конце обернулась неудачей по непонятным причинам. Так что выбор, сказал он, за Капитаном Назаровым.

– А там, – добавил Судьбоносный, – кто знает, как пойдет. Может, власть захватишь, и твоя детская мечта сбудется. Покапитанишь там, а?

– А чтоб комфортнее было спускаться, мы тебя не в скафандр оденем, а нарядим в розового единорога! Как тебе? – поддразнил Проторгуев.

– Хватит! – сказал Судьбоносный и зло посмотрел на безопасника, а потом почему-то задумался и обозначил то, что было само собой разумеющимся. – Мы спустим его в скафандре.

Капитан Назаров промолчал. Больше уговаривать его не пришлось. Да и какие у него оставались варианты?

Через час он был собран. Правда, очки и наклейку со рта снять пока не решились – мало ли что он опять вытворит.

Потом пошли снаряжать Госпожу Назарову. Открыли дверь. Она сидела на кровати, одетая как в тот вечер, без специальных мер предосторожности (очков и заклеенного рта), с камерой во лбу. Но выглядела куда хуже: без толстого слоя косметики ее лицо было помятым, дряблым и в морщинах, губы – бесцветными и тонкими, под глазами синяки. Она увидела Капитана Назарова, снаряженного в скафандр, все поняла и упала на колени:

– Я вас умоляю, не надо! Не отправляйте меня туда!

Все смотрели молча.

– Встаньте, – сказал Судьбоносный.

Она продолжала причитать.

– Дорогая, пойдем! – сказал Капитан Назаров. – Не одному же мне. Ты ведь моя судьба…

– Пошел ты! – закричала она вдруг.

Затем вскочила и начала требовать, чтобы Капитана Назарова отправили одного.

– Он убийца, слышите! Он людей убивал! Он вообще мразь! Я все расскажу! Я все про него расскажу! Хотите? Хотите, расскажу, как он воровал и убивал? Я все расскажу! Только оставьте меня здесь!

– Не надо нам ничего рассказывать, – сказал Судьбоносный. – Это ни на что не повлияет. К тому же мы и так все знаем.

Тогда она посмотрела на Проторгуева и сказала:

– Ты же обещал!

– Ну и что? – пожал плечами он.

– Скотина! – заорала она.

– Обещал в обмен на что? – спросил озадаченный Капитан Назаров.

– В обмен на любовь, – ответил Проторгуев, довольно улыбаясь. – В этом мире нет ничего прекраснее любви. Ты ж не в обиде?

Капитан Назаров кинулся было на него, но, поскольку был в скафандре и, кроме того, ничего не видел, движение получилось неудачным, и его легко остановили.

– Таки добился, – сказал Фридман с ухмылкой.

– Не знаю, зачем упускать шанс, – развел руками Проторгуев.

– Скотина ты, скотина! – завопила Госпожа Назарова.

– Все! – скомандовал Судьбоносный. – Собираемся!

Она еще попыталась сопротивляться, но ей примерно теми же словами, что и Капитану Назарову, объяснили, что так или иначе они оба будут высажены на К-200, а уж как – это им решать.

Через полчаса она была готова.

В десять часов утра по самарскому времени посадочный модуль отстыковался от корабля и направился на планету под названием К-200.

В десять тридцать он сел на ее поверхность.

Вся команда в кабинете Судьбоносного наблюдала за показаниями приборов и изображениями камер в головах Капитана Назарова и его жены.

Кабина посадочного модуля открылась, и они ступили на поверхность планеты.

– Нажмите на кнопку пробного клапана, – скомандовал Судьбоносный, – и сообщите, можете ли дышать.

– Дышать могу, – сказал Капитан Назаров.

– Могу, – подтвердила Госпожа Назарова.

– Разрешаю снять шлемы, а затем и скафандры.

Они сняли экипировку и положили ее в посадочный модуль.

В течение трех часов было оборудовано временное жилище – палатка из особо прочного материала, который почти невозможно порвать, что делало нежелательное проникновение маловероятным. По периметру установили датчики сигнализации, отобрали пробы воздуха, почвы, воды в луже, собрали листья местных растений, сделали фотографии всего, что их окружало.

– Красиво там, – сказал Фридман, глядя на снимки высокого качества, полученные от Капитана Назарова.

– Тоже туда хочешь? – спросил Проторгуев.

– Этого, скорее, ты должен хотеть, – усмехнулся инженер, указывая на изображение с камеры посадочного модуля, где Капитан Назаров и Госпожа Назарова стояли совсем близко друг к другу. – Не ревнуешь?

– Очень, – изобразил злость Проторгуев.

– И этот человек говорил мне, что я свою похоть не могу усмирить! – иронично заметил Фридман.

– Ты, Фридман, жизнь прожил, а так ничего и не понял!

Между тем Капитан Назаров с Госпожой Назаровой почти не общался, говорил исключительно по делу, отрывисто и зло. Она же, как могла, пыталась быть ласковой: то прикоснется к нему как бы невзначай, то улыбнется, то похвалит. Однако все это, казалось, большого эффекта не имело.

– Как ты вообще смог? – спросил Фридман. – Она же страшная.

– Храбрость и мужество! – гордо ответил Проторгуев.

Когда все дела были окончены и пришло время отдыха, Капитан Назаров объявил:

– Пойду нужду справлю. – И направился в сторону леса.

– Мне тоже надо, – сказала Госпожа Назарова и двинулась в противоположную сторону, к кустам.

– Далеко не уходите! – скомандовал Судьбоносный.

– Пошел ты! – огрызнулся Капитан Назаров.

Он встал за деревьями, спустил штаны и смотрел, как струя увлажняет почву.

– Тоже смотрите, да? – спросил он. – Интересно? Смотрите, смотрите! Как вам? А?

Сделав дело и закончив дурачиться, он заправился, застегнул штаны, поднял голову – и обомлел.

Перед ним, метрах в двадцати, стояла молодая женщина, обнаженная и очень красивая. В кабинете Судьбоносного все встали и уткнулись в монитор, боясь шелохнуться.

– Капитан Назаров! – скомандовал Судьбоносный. – Очень аккуратно! Слышишь? Вернись к кораблю, в убежище!

Капитан Назаров молчал. Женщина сделала приглашающий жест рукой. Он пошел к ней.

– Капитан Назаров! Мы не готовы! – кричал Судьбоносный. – Назад!

– Зато я готов, уроды! – сказал Капитан Назаров и еще быстрее зашагал к женщине.

– Я Мила, – сказала она приятным голосом, протягивая ему руку. – А как тебя зовут?

– Капитан Назаров! – гордо ответил он, пожимая ее руку.

– Как интересно… Необычно… Капи…

Изображение на мониторе начало дрожать, пошли помехи, и через пару секунд все погасло. Звук начал хрипеть. Донеслись обрывки голоса женщины:

– Назар… азар… зар…

Звук затих. Затем они услышали:

– Это мой дом… Входи… Подожди здесь… Давай поиграем… Смотри… Костюмчик… Я люблю животных… Понимаешь, о чем я?.. Хи-хи… Ты тоже?.. О-о-о…

– Какого хрена там происходит? – прошептал Фридман.

– Капитан Назаров! Капитан Назаров! Ответь! – кричал в микрофон Судьбоносный.

Звук стал неразборчивым, помехи усилились, и в конце концов связь пропала.

– Похоже, можно собираться домой, – сказал Проторгуев.

– Смотрите! – воскликнул Фридман, показывая пальцем на изображение камеры, установленной в голове Госпожи Назаровой.

Все мелькало так, что было ясно: Госпожа Назарова движется с огромной скоростью. Ее явно что-то тащило. Она кричала и ругалась.

– Госпожа Назарова! – кричал Судьбоносный. – Что это? Что происходит?

– Я не зна-а-аю-ю-ю!!! – вопила она.

Она взлетела над лесом и с громадной скоростью двигалась куда-то на запад… Точка на карте показывала ее местоположение: десять километров от места высадки, двадцать, тридцать… Мимо мелькали птицы, огромные и уродливые. Некоторые оказывались совсем близко и летели рядом.

– Господи! – сказал Фридман. – Да они еще большие уроды, чем на тех фотках.

– Глядите! – вскрикнул Проторгуев.

Где-то вдали показалась радуга, и по ней скакал розовый единорог.

– Чудеса! – сказал Блок.

– Дудин, ты нас таблетками не накормил, случайно? – обратился Проторгуев к доктору.

– Нет, я их давно уже съел, – пошутил доктор. – Единорог настоящий.

Между тем Госпожа Назарова удалялась и удалялась на запад, но примерно в двух тысячах километров от места посадки начала снижаться. Она уже не кричала и на обращения Судьбоносного никак не реагировала, хотя и была жива, судя по показаниям датчиков, установленных в ее теле. Она спускалась все ниже: отчетливо показались верхушки деревьев, были видны лесные полянки, иногда мелькали какие-то существа, скорость становилась меньше. В какой-то момент она зависла.

– Не-е-ет, – медленно сказал Судьбоносный, глядя на монитор.

Через секунду, издав дикий вопль, Госпожа Назарова полетела вниз. Последнее, что слышали Судьбоносный и компания, был всплеск воды и бульканье.

Звук исчез. Изображение пропало.

Разговор накануне высадки

– Говори, что тебя беспокоит, – сказал Судьбоносный, вытащив сигару изо рта и выдохнув порцию густого дымы.

– Много чего, – сказал Блок.

Он глотнул виски и продолжил:

– Но больше всего то, что мы собираемся сделать завтра.

– Что именно? – спросил Судьбоносный.

– Высадить этих двоих на К-200.

Судьбоносный прищурился, подумал и сказал:

– Но мы ведь для этого и летим.

– Да…

– В чем же дело?

– Это сложно объяснить… – Блок встал с места, прошелся по кабинету и снова сел. – Но вот что меня волнует. Мы их… Вернее, даже не мы, а Мегамозг их выбрал, потому что суточная выживаемость этих двоих на К-200 почти стопроцентная. То есть при стечении обстоятельств… Впрочем нет, не обязательно… Я не уверен… В общем, может случиться так… С большой долей вероятности может случиться так, что они там смогут жить довольно долго. А зная их, так сказать, особенности, о которых не было известно на Земле… Но теперь-то…

Судьбоносный внимательно слушал товарища. Тот посмотрел ему прямо в глаза и выразил саму суть своей мысли:

– Ты представляешь теперь, кого мы посылаем на эту планету и что можем вообще натворить?

Судьбоносный подумал и ответил:

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

Блок молчал. Судьбоносный продолжил:

– Есть вероятность, что выживут. Да. Но есть такая же вероятность, что не выживут. Миллион всяких «если» должно совпасть, чтобы они там действительно могли существовать какое-то более или менее продолжительное время. А если встретится им там гоблин с мечом, которого мы видели на картинках, и отрубит им головы? Такое возможно?

– Вполне.

– Вполне… К тому же никто не собирается оставлять их там навсегда. Несколько дней, и все – забираем и улетаем. А на Земле передаем кому надо.

– Да никому ты их не передашь на Земле, – сказал Блок, добавляя себе виски. – Не вернутся они за Землю.

– Почему?

– А ты бы на их месте вернулся? Вернее, будь ты ими, вернулся бы?

– Я бы вернулся.

Блок недоверчиво посмотрел на Судьбоносного и пожал плечами.

– Не знаю. Я понимаю: существуют расчеты, прогнозы, планы, инструкции, приказы, наказания за неисполнение, в конце концов. Но… сам, может быть, удивлюсь своим словам, но скажу: есть во всем этом что-то необъяснимое. Что-то мистическое. Стопроцентная выживаемость только у этих двоих. Вдумайся! Только у них! А чем они особенные? Только тем, что отморозки? Да таких тысячи. Почему так? Вот что меня настораживает. Вот что мне говорит: не надо!

– Но это же математика, – сказал Судьбоносный. – И физика.

– Все в мире – математика и физика, – парировал Блок. – И сейчас эта самая математика говорит: аккуратнее! Пожалуйста, аккуратнее! Она нам еще на Земле это говорила, но мы только порадовались: нашли идеальных кандидатов и даже не проверили их как следует! Ладно уж… Но теперь-то мы знаем о них если не все, то многое. Опять математика! И опять она говорит: ребята, посмотрите, кто это. На Земле не увидели, так хоть здесь посмотрите! Да пораскиньте мозгами, к чему это может привести… Вот что она говорит! Не давайте этому шансов!

Судьбоносный выпустил клубы дыма, пригубил виски, подумал и сказал:

– Как бы там ни было, ты же понимаешь, что при всем желании… Даже при всем желании я не могу.

Позже

Ввиду неудачной попытки высадки на К-200 (даже с учетом подбора идеальных кандидатов и тщательной подготовки) было принято решение больше не направлять туда людей, а для изучения ситуации и сбора информации использовать беспилотные космические аппараты.

Первый такой аппарат был отправлен на К-200 через десять лет после возвращения на Землю команды Судьбоносного. За это время не удалось найти доказательств наличия живых организмов на других планетах, в результате чего на момент отправки беспилотного аппарата условно считалось, что жизнь во Вселенной существует только на Земле и на К-200.

Впоследствии анализ полученных с К-200 фото– и видеоматериалов позволил заключить, что за десять лет там исчезли все признаки и следы ранее обнаруженной разумной жизни.

Девяносто процентов поверхности планеты покрывало болото.

После этого

Судьбоносный, изрядно осунувшийся и постаревший за прошедшее время, еще раз пролистал отчет о полете беспилотного аппарата на К-200, положил его на стол, встал со своего кресла, подошел к двери, закрыл ее и оставил ключ в замке. Затем он отпер сейф, достал из него небольшую книжку в твердой обложке, положил рядом с отчетом и снова сел за стол.

Какое-то время он смотрел на отчет и на книгу, затем взял ее, провел пальцем по буквам названия: «Пляски розовой лошади», пошевелил губами, произнося его вслух, затем еле слышно прочел имя автора, повертел книгу в руках и открыл.

Переплет слегка хрустнул. Книга была новой. Это был единственный напечатанный экземпляр. Судьбоносный никогда не прикасался к ней после того, как еще десять лет назад издал единственную копию.

Он откинулся в кресло и принялся читать. Делал он это медленно, постоянно прерываясь и погружаясь в мысли.

Он не заметил, сколько времени прошло, когда он закончил, но подумал, что наверняка уже глубокая ночь. Так и было: часы показывали 02:00.

Судьбоносный закрыл книгу и положил ее на стол рядом с отчетом. Затем подумал, снова взял ее, открыл на первой странице, взял ручку, хотел что-то написать, но не решился и положил книгу на место.

Он встал с кресла и подошел к окну.

– Как темно, – сказал Судьбоносный, глядя в черное окно, за которым ничего не было видно.

Постояв так некоторое время, он невесело усмехнулся, пробормотал: «К чему усложнять?», направился к двери и повернул ключ, тем самым отперев замок. Затем подошел к сейфу, открыл его, достал пистолет и сел в кресло…

Охранник, спавший в своей комнатке на первом этаже, проснулся от громкого хлопка, раздавшегося где-то наверху, вскочил и побежал искать источник нарушившего ночную тишину звука.