Текст книги "Человек в мире"

…Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти.

Гал., 5.17

Значительная свобода воли человека есть бесценный дар Бога. она – сущностнообразующее качество, без которого нет человека, ибо через нее утверждается образ Божий в человеке. Почему же тогда одна из важнейших задач монаха – отсечение собственной воли? Разве соответствует это цели обожения личности? Здесь заложено противоречие, которое требует разъяснения.

Человек, оставаясь существом тройственной природы – телесной, душевной и духовной (см. 4.1.4), – всегда стоит перед выбором: действовать по влечениям плоти и души или по законам живущего в нем высшего Святого духа. Телесная и душевная природы склоняют его на всякое плотское либо душевное вожделение, всегда к смерти ведущее в конечном итоге. Люди, влекомые плотью и душевными пристрастиями, по меткому выражению поэта Константина Льдова, «…идут земной тропою, как будто ищут под собою могил для праха своего».

С другой стороны, божественный начаток, в глубине души каждого таящийся, побуждает искать своего Создателя, и если только сей слабый голос не заглушен совсем плотским громкоговорителем, то рождает в человеке волю следовать за Христом.

Телесная воля тянет человека к смерти, потому что ей сопричастно тело; божественная духовная воля влечет его в вечную жизнь со воскресшим Христом Иисусом. «Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух, от духа пожнет жизнь вечную» (Гал., 6.8).

Наличие двух воль в человеке констатирует апостол Павел. «Ибо по внутреннему человеку, – говорит он, – нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего, и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7.22–23).

Сей внутриличностный конфликт монахами и мирянами решается по-разному. Монах старается отсечь полностью плотскую волю через послушание духовному наставнику, но сохраняет духовную волю в форме непрестанного взывания ко Христу молитвой Иисусовой.

Мирянин не может полностью исключить плотскую волю, но обязан ограничивать ее по силам своим. В отличие от монаха, мирянин принимает решения самостоятельно и отвечает за них. Свою тягу ко Христу мирской человек воплощает в делах любви, во славу Божию совершаемых. В этом его самоотвержение, ибо он теперь не свои хотения, но заповедь Христову творит. Быть подлинным христианином в миру ничуть не легче, чем в монастыре.

Таким образом, для христианина, будь то монах или лицо, в миру живущее, необходимо привести свою свободную волю в согласие с волей Бога, чтобы стать достойным соделателем Ему в устроении мира.

Резюме

Заканчивая рассмотрение проблематики феномена свободы, вернёмся к вопросу, с которого начали.

Свободен ли тот, кто исполняет волю Бога?

Факт исполнения чьей-либо воли не является свидетельством ни свободы, ни несвободы.

Исполнение по принуждению – суть несвобода, но если существо исполняет свою волю, полностью идентифицированную (совпадающую) с волей повелителя, то оно свободно.

С точки зрения православного христианина полное слияние воли человеческой с волей Бога осуществляется в обожении человека посредством стяжания Святого Духа.

Человеку даётся свобода, не связанная какими-либо условиями, а потому архиважная, ибо она предопределяет возможность творчества, аналогичного тому, которым Бог творил мир.

Глава 3.6. О ГРЕХЕ

Грех – фундаментальное понятие многих вероучений. В христианстве понятие греха занимает особое место, поскольку именно грех – главное препятствие обожению человека и спасению его самим Богом.

Многие думают, будто грех есть нарушение некой нормы. В словаре русского языка С. П. Ожегова грех определяется как нарушение религиозных предписаний, правил. Такое определение вводит в заблуждение, потому что утверждает не веру, а обрядоверие. На самом деле понятие греха в христианском вероучении связано с нормой лишь в том смысле, что норма – это воля Божия, все прочее – беззаконие.

Грех – нарушение воли Бога о человеке и о мире. Грех – действие себя ради, а не Бога ради. Грех – не только действие, противное Богу, но состояние порабощенности человека собственным эго.[8]8
  Авторская трактовка термина «эго» даётся в 4.3.5 и терминологическом словаре.


[Закрыть] Грех – состояние тела и души, а не только тела и не только души, потому что человек – тело и душа вместе.

Одно и то же дело может быть или не быть грехом в зависимости от того, чего ради оно совершается. Например, принятие пищи, секс, обман (см. 4.5.3), совершаемые ради жизни по любви Христовой, – не грех, но они же, соделанные в корыстных целях, становятся грехом.

Греховные действия человека – лишь видимое проявление греха. Корень его – эго: гордость и пристрастия плюс греховный навык, приклеивающий волю к греховным деяниям. Двигатель греха – свободная воля человека. Вопрос в том, на что направлена воля. В человеке, однако, всегда живут две воли: одна тянет его к Богу, другая – к эго. Человек, оставаясь существом духовно-физической природы, всегда стоит перед выбором: действовать по законам высшего духа или по законам тварного мира. «Ибо по внутреннему человеку, – говорит апостол Павел, – нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим., 7. 22–23). Проще говоря, поступаю ли я, как Богу угодно, или как мне хочется.

Тело и душа – провокаторы и инструменты греха, а двигатель греха – свободная воля человека, желание его служить себе, а не Богу, действовать ради себя, а не для Бога.

Поэтому грех – состояние, и корень его там, где свободная воля человека отделяется от воли Творца, там, где человеческая индивидуальность отпочковывается от вселенского бытия, что имеет место на высоких духовных планах человеческого существа (см. рис. 4.1.1).

Грех как действие, как поступок уместно сравнить с сорняком, который можно бесконечно выпалывать, но он будет вырастать вновь и вновь из прежнего корня.

Искоренение греха не по силам человеку, но оно возможно Богу, если человек будет настойчиво просить Его, если позволит Ему сделать это, и если будет всемерно содействовать и помогать Ему в преодолении собственного греха. Грешить можно мыслью, словом, деланием или неделанием, сознательно или неосознанно. У каждого свой род преобладающих греховных поступков, данному человеку свойственных.

Желая помогать Богу в искоренении собственного греха, я должен знать Его волю. В конкретных ситуациях воля Бога может быть не ясна, но в принципиальных аспектах Он открыл ее людям в скрижалях завета (декалог) и через евангельские заповеди Иисуса Христа. Главная заповедь – заповедь любви к Богу и к ближнему. Исполнением этой заповеди мы вытесняем грех, не оставляя ему возможностей роста. Продолжая аналогию греха-сорняка, заметим, что дела любви – такой посев, всходы которого заглушают сорняк.

Советская атеистическая пропаганда умело спекулировала на сложных моментах христианского вероучения и извращала его. Например, словарь атеиста приписывал христианству учение о «каре Божией» за грех ([9], с. 65). Такое учение – ветхозаветное, дохристианское. Карательные функции абсолютно не свойственны Христу. Возмездие за грех – вовсе не Божья кара, а непосредственное следствие самого греха. Грех и возмездие находятся в причинно-следственной зависимости: грех – причина, возмездие – следствие. Суньте руку в огонь, и вы обожжетесь. Только Бог тут не при чем. Так и с грехом. Его следствия проявляются в земной жизни и после нее, и они пагубны для тела и души. В общем виде эти следствия таковы:

– отдаление от Бога, закрытие себя для Его действия в себе;

– открытие себя силам зла, которые приходят невидимо и незаметно;

– развитие и укоренение пороков при обращении грехов в навык;

– конфликты, болезни, войны, беды и несчастия разнообразной природы;

– вечные муки после всеобщего воскресения и «страшного суда».

Слова «страшный суд» взяты нами в кавычки, ибо он не суд в обычном смысле этого слова. Фемида изображается обычно с весами в руках. У Христа нет взвешивания добрых и злых дел. Грехи отпускаются тем, кто раскаивается в них и хочет быть со Христом.

Идея воздаяния за грехи – идея не христианская. Христос, напротив, отменяет каузальный принцип для верных Ему. Он знает, что человек слаб и не в силах не согрешать. Искреннее раскаяние в сочетании со старанием оставить грех и жажда быть со Христом открывают человеку врата царствия Божия. «Боже, Боже мой к Тебе утреннюю: возжада Тебе душа моя» (Ис. 62), – так вопиет царь и пророк Давид к Богу. И ему прощается грех убийства Урии, потому что жажда Бога, упование на Него и глубокое раскаяние обернулись болью и криком помощи: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое» (Ис. 50).

Также и разбойник, распятый со Христом, в силу раскаяния и веры допускается в рай.

Таким образом, «страшный суд» – суд только по названию и страшен он тем, кто не хочет быть со Христом. По сути дела Христос не приговор будет выносить, а зафиксирует собственное желание и соответствующее состояние человека. Однако это состояние определяется не только грехами, но и делами любви, при жизни человеком совершенными. «Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого (дел любви. – Я. М.) одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф., 25., 45–46) (см. также Ин., 5.29).

Идея воздаяния за грехи и добродетели опирается на каузальный принцип, который в отношениях с Богом теряет силу, ибо Бог волен отпустить любой грех.

Есть две точки зрения: первая состоит в том, что спасется только очень мало людей по причине чрезвычайной греховности большинства. Вторая точка зрения, указуя на неизреченное милосердие Божие, утверждает, что Бог спасет многих, потому что иначе где же Его милосердие? Сторонники каждой концепции находят подтверждение своей позиции в Священном писании. Поскольку позиции взаимоисключающие, договориться между собой они не могут, т. е. компромиссное решение проблемы исключено.

Нам представляется, что возникший тупик в данном случае определяется неправильной исходной посылкой, в которой мерилом спасения выступает количество и качество грехов человека (в первой концепции) или только воля Бога (во второй концепции). Мы считаем, что спасение (оправдание) осуществляется Богом, но в зависимости от меры желания человека быть с Ним.

Если человек очень хочет быть с Богом и готов на жертвы ради этого, то ему простится любой грех, как, например, царю Давиду убийство Урии. Если не хочет он быть с Богом или таковое желание слабое и не подкрепляется действием, то ему не простится и малый грех. Иными словами, Сам Бог в первую очередь учитывает волю человека, а Свое божественное стремление – во-вторую.

Таким образом, в нашей концепции фактором, определяющим спасение, является свободная воля самого человека, на основе которой устроение спасения осуществляет Бог. Такая постановка проблемы исключает противоречие между милосердием Бога и большим числом погибших, ибо погибель есть их собственное желание.

Поясним сказанное аналогией. Представьте, что вы идете по дороге, а рядом в липкой сладкой грязи тонут два человека, причем один из них просит вытащить его, а второй с довольным лицом опускается все глубже, уверяя, что ему хорошо. Понятно, что к первому вы придете на помощь, а второму не будете мешать, потому что ему хорошо или, по крайней мере, он так считает.

Не так ли поступит и Господь Бог? Предложенная концепция слегка напоминает утверждение протестантов об оправдании верой. Однако сходство здесь лишь внешнее, ибо протестанты считают достаточной умозрительную веру, которая не связана с желанием быть с Богом и жить ради Него. Мы же утверждаем обязательность сильного желания, рождающего готовность жертвовать ради Бога, как необходимое условие спасения. Это желание становится достаточным, когда оно воплощается в делах любви Христа ради и сопровождается искренним раскаянием грехов.

Когда возможно такое раскаяние? Только в том случае, если человек имеет сильное желание быть с Богом и осознает несовместимость своих поступков с Его волей, а потому внутренне настраивается на иную жизнь.

Взаимоотношения человека и Бога можно уподобить отношению детей и родителей. Ребенок любит мать, но не слушается ее и шалит и огорчает, исполняя свои хотения, и получает прощение от нее, так как она тоже любит его. Но когда возрастет ребенок, если не утратит он любви к матери, то будет стараться не огорчать ее, но радовать.

Христос готов принять любого, желающего быть с Ним, если только это желание не остается словесной декларацией, но находит свое реальное воплощение в действиях.

Если я действительно хочу быть со Христом и готов следовать за Ним, то буду стараться делать так, как Он хочет и, стало быть, греховные дела – суть следствия недостатка жажды Христа. Таким образом, грех – следствие, а первопричина – моя личная воля, не отождествленная с волей Христа.

И вот я спрашиваю себя: какое место среди моих жизненных ценностей занимает Христос? Первое? О нет! На первом месте я сам, мое ЭГО, которое я готов ублажать и пестовать безмерно. Может быть второе? Но, заглядывая себе в душу, обнаруживаю, что это место отдано мною миру сему и его суетным делам. Где же Христос? Он оказывается только на третьем месте. По крайней мере, мне так хочется думать, мне хочется в это верить. Доказательство тому вижу в том, что молюсь, хожу на богослужения в храм, причащаюсь Святых Христовых тайн и т. д.

Однако третье место для Бога недостойно Его и недостаточно для обретения Царствия Божия, ибо моя жажда Его не является сильной и не готов я «взять крест свой и следовать за Ним». Потому и грехи повторяются, подобно сорнякам, вырастающим из злого корня, и нет конца поросли сей.

Теперь я должен встать и сказать: «Баста! Отныне я буду жить иначе, потому что Он – мое главное желание, в Нем моя жизнь и без Него все бессмысленно». И тут я обнаруживаю, что сказать могу, а сделать не в состоянии, ибо, подобно мухе на липучке, приклеен к сладострастиям, являясь рабом привычек своих, и не в силах что-либо изменить. Конечно, я должен стараться, я буду жужжать и трепыхаться в надежде, что Христос, видя мои усилия и вопли, сжалится надо мной и Сам снимет меня с моей греховной липучки.

Преодоление греха – дело божеское, но без соучастия человека не совершаемое. Свободная воля человека вновь оказывается ведущей. Задача человека – дать Богу возможность очистить себя от соделанных грехов и позволить изменить себя освобождением от рабства собственному эго, что называют обычно обожением.

Как содействовать Богу в преодолении наших грехов? Как препятствовать своим греховным поступкам, если корни греха живут внутри нас?

В монашестве и в миру данная задача решается не одинаково. Монашеское делание – это прежде всего послушание и молитва. Главное для мирянина – молиться и исполнять заповедь Христа о любви. Самоотвержение ради других – основной способ вытеснения греха. На первом месте не борьба с грехом как с совершившимся фактом, но именно вытеснение греховного зла делами любви, подобно тому как тепло разгорающегося огня постепенно вытесняет холод, до тех пор, пока последнему не остается места. Преодоление греха не есть чисто механический процесс, ибо любовь – жертва, и она – «жертва наша – прямая дорога для действия в мире не нас, а Бога» ([38], с. 94).

В современном христианском мире почему-то мало задумываются над словами Христа о необходимости любви. «Сие заповедаю вам, да любите друг друга» (Ин., 15.17), – говорит Христос. Он неоднократно и настойчиво подчеркивает значение взаимной любви для Своих последователей. Заповедь о любви, безусловно, ключевая, поскольку именно дела любви отличают христианина от людей мира сего. Кто не следует сей заповеди, тот не христианин, что бы он о себе ни думал. В ней ясно, четко и однозначно выражена воля Бога. В ней ключ к преодолению наших грехов самим Христом Богом. Но и мы обязаны бегать от греха согласно пословице: «На Бога надейся, а сам не плошай». Т. е. сам старайся не быть плохим, прилагай усилия, понуждай себя, не разрешай себе греховных дел и не будь снисходителен к себе. Христос, видя наши усилия, не оставляет их без внимания и Сам меняет настрой сердца и ума, переключая их с греховного на божественное. В особенности дело Его облегчается, когда человек причащается Святых Христовых Тайн, ибо Сам Он сказал: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во мне, и Я в нем» (Ин., 6.56).

Когда все-таки впадаем мы в грех по маловерию своему и по причине недостаточной любви к Богу и ближнему, тогда надобно нам раскаяние.

Раскаяние – особое состояние души, включающее осознание пагубности греха, чувство вины перед Богом и людьми, готовность сопротивляться соблазну и сильное желание не повторить грех.

Тут вопи к Богу, умоляй со слезами и надеждой о прощении, делай это честно и искренне, без жеманства, и Он простит тебя. В чем смысл прощения? Оно означает отмену каузального принципа полностью или частично в отношении содеянного греха. Прощением Христос освобождает нас от последствий греха.

Церковь помогает получить прощение исповедью перед священником и его разрешительной молитвой за нас. Впрочем, священник не более чем свидетель нашего покаяния и молитвенник за нас перед Богом. Раскаяние мы приносим Христу, и Он волен простить или оставить грех.

Раскаяться можно только в тех грехах, которые осознаешь. К несчастью, многие грехи, составляющие повседневность, вплетенные в холст жизни, кажутся нормой и не привлекают к себе внимания, в особенности когда так поступают почти все вокруг тебя. В обществе принято считать нормой то, что делает большинство его членов. Поэтому христианин должен быть не от мира сего, ибо у христианина иные критерии нормы.

Жить в миру и быть не от мира сего крайне сложно. Как жить, видя во всем Его, а не мир, как чувствовать постоянно опеку Его и исполнять волю Его – вот проблема. Повседневно, незаметно проявляется гордость. Все время считаешь себя хорошим в чем-то, что является хорошим по человеческим меркам, но не по критериям духовным. Отсюда рождается тонкое чувство своей кажущейся значимости, к каждому шагу примешивается желание ощутить эту значимость, показать себя, возвыситься над другими, если и не в реалиях, то мысленно. В итоге нет главного – сокрушения духа, смирения и бескорыстия Бога ради. Следовательно, кому служу жизнью? Ответ понятен: конечно же, самому себе или, что еще хуже, врагу рода человеческого.

Грехи можно понимать, осознавать, констатировать их как факт и… ничего не менять в жизни. Значит, Бог в голове, а не в сердце. Отсюда сухость молитвы, постоянное повторение грехов и нерадение в преодолении их. Необходима решимость оставить грехи и готовность прилагать усилия. Тогда Сам Христос поможет.

Мы согрешаем помыслами, словами и делами, включая и неисполнение. Помыслы приходят разные, чаще о суетном, редко о горнем, а то и вовсе скверные – блудные, прелюбодейные, горделивые и т. д., и вместо того, чтобы отвергать их, как грязь некую, мы охотно принимаем их, так что они становятся как бы нашими собственными и руководят нами. Некоторые помыслы подобны игрушкам ребенка: ими забавляемся, услаждаемся, и они составляют часть жизни. Слова говорим более пустые, малозначащие. Этакие дежурные фразы, которые произносятся для поддержания разговора или чтобы выпятить свое «Я». Иной раз допускаем слова бранные, непристойные, в основе своей богохульные. Дела вершим в основном обыденные, отнюдь не всегда для жизни необходимые, не во славу Божию, но пристрастия ради совершаемые. Зато бескорыстных дел любви категорически избегаем, ибо не видим, что мы будем от них иметь в мире сем.

Как часто мы не почитаем все это за грехи и не раскаиваемся, считая, что живем «правильно», потому что как все. У большинства людей критерии правильности от мира сего, а не от Христа. Христианин не вправе быть как все, и он должен очищаться от таковых грехов, даже если он сам их не осознает и грехами не почитает или о них забыл. На помощь приходит церковь с таинством елеосвящения (соборования), благодаря которому Христос прощает человеку неосознанные грехи.