Текст книги "Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю"

Грант в Виргинии

В мае 1864 года, примерно через год после сражения при Геттисберге, новый главнокомандующий Союза Улисс С. Грант начал кровопролитную шестинедельную кампанию Виргинии, кульминацией которой стала девятимесячная осада Питерсберга, важного со стратегической точки зрения города, расположенного к югу от Ричмонда, Виргиния, бывшего тогда столицей Конфедерации (рис. 5.4). Питерсберг пал 2 апреля 1865 года. Вся кампания оставалась противоречивой на многих уровнях в значительной степени и из-за использования информации. Теперь мы рассмотрим различные пункты развития так называемой Наземной (Оверлендской) кампании Гранта.

Изначально Грант пересек печально известную реку Раппаханнок около Чанселорсвилла и вошел в Глушь, область с ограниченной видимостью, в которой численное превосходство не играло большой роли. Грант почти не занимался сбором информации о Ли, полагаясь вместо этого на общие предположения, которые никоим образом не были точны. Когда он услышал, что на полустанке повстанцев на Кларк-Маунтин передаются сигналы о перемещении его кавалерии, он сказал, что «это та информация, которую я и хотел услышать. Это показывает, что Ли уходит со своей позиции и выступает нам навстречу»[345]345
  Long, 1952, pp. 391ff.; Elley, 1992, p. 28.


[Закрыть]. Так что информация все же весьма его интересовала, вот только его заключения, судя по всему, не были связаны с полученными данными. Отчасти так было потому, что раздраженный высокими оценками Ли со стороны офицеров северян, он не позволял им предаваться размышлениям о намерениях повстанцев.

РИС. 5.4. Наступление Гранта, 1864 год

По всей видимости, наступление Гранта в 1864 году было нацелено на Ричмонд, однако в действительности его основной целью было уничтожение армии Ли. Он двигался к Ричмонду не для захвата столицы, а поскольку знал, что Ли будет вынужден принять бой. Однако Грант недооценил, насколько хорошо Ли сделает это.

Рисунок Дебры ван Туйль

О, я совершенно устал слушать о том, что собирается сделать Ли. Некоторые из вас, судя по всему, всегда считают, что он может внезапно сделать двойное сальто и приземлиться у нас в тылу или на обоих флангах одновременно. Ступайте к своей части и попытайтесь поразмыслить, что делать будем мы сами, а не Ли[346]346
  Trudeau, 1989, p. 113.


[Закрыть].

Он так и поступил, дав Миду инструкции о том, что «как только представится возможность напасть на часть армии Ли, так и следует поступить». Спустя два с половиной часа колебаний он отдал приказ о наступлении – но не без последствий. Ожесточенный бой в Глуши 5–7 мая 1864 года истощил обе армии, хотя сам Грант подбодрял себя и Вашингтон, докладывая о том, что «потери врага должны превышать наши, но это лишь догадка, основывающаяся на том факте, что они атаковали и столь часто бывали отброшены». Он описал конфедератов «колеблющимися… и сохранявшими должную форму лишь благодаря усилиям офицеров и укреплению каждой занимаемой ими позиции». На деле же все обстояло иначе: потери Союза более чем вполовину превышали потери Конфедерации. Однако на тот момент точный подсчет потерь в личном составе был трудноосуществим. Глушь была крайне неудобной территорией. А поскольку движение кавалерии было практически невозможно, ни одна из армий не обладала достаточной информацией друг о друге. Однако ситуация стесняла Ли в меньшей степени. Он верно предвидел наступление Гранта и переместился, для того чтобы навязать бой именно там; местность сводила на нет численное превосходство северян (около 102 000 против 61 000). Унионисты могли избежать этой проблемы быстрым маршем, но этого не сделали. Ли, согласно одному адъютанту, отметил, что Грант «не воспользовался опытом в Глуши генерала Хукера и что, по-видимому, он собирается до некоторой степени растратить огромное преимущество, которое ему давало численное превосходство»[347]347
  Trudeau, 1989, pp. 26, 42, 45, 49; Grant to Halleck, 7 May 1864, in Scott, 1880, series I, vol. 36, part 1 (1891), p. 2. В действительности потери Гранта составили 18 400 человек по сравнению с 11 400 у Ли; Grant to Halleck, 11 May 1864, in Scott, 1880, series I, vol. 36, part 1, p. 3; McWhiney, 1998, p. 45.


[Закрыть].

Здесь наблюдается некоторая перекличка с тем, что Грант чуть не потерпел полную катастрофу в сражении при Шайло (1862), где схватка при плохой видимости в лесистой местности чуть не привела его к гибели. Он пережил этот опыт, что, вероятно, прибавило ему оптимизма (или беспечности). Однако «опыт Гранта при Шайло, где его застали врасплох из-за плохой разведки, заставил его поклясться, что подобное более с ним не случится». Внешне он казался невнимательным к своему и положению противника. «Еще не ясно, что будет делать враг, но в нашей армии царит прекрасный боевой настрой, и теперь я не опасаюсь за результат»[348]348
  Elley, 1992, p. 5; Grant to Halleck, 8 May 1864, in Scott, 1880, series I, vol. 36, part 1, p. 2.


[Закрыть]. У него была информация, в которой, как он думал, он нуждался, и действовал в соответствии с ней. Он «знал», что обладает численным превосходством, что он мог уничтожить Ли и что его подчиненные преувеличивали способности Ли. Он был прав относительно численности, не вполне прав о подавлении противника и неправ относительно Ли. Однако потери и истощенность личного состава Ли росли, и хотя Грант не имел информации о последнем, он имел представление о первом, даже если и преувеличивал. Генерал конфедератов знал больше, но его способность использовать это знание ослабевала, и ход войны изменился.

Грант действительно проявил интерес к более эффективному использованию информации. 9 мая, когда бойцы уже начали покидать побоище в Глуши, Грант приказал Миду проследить за основными передвижениями Ли и, обнаружив их, атаковать арьергард. Это был грубый и простой процесс получения информации и определения последующих действий на основе этой информации, не требующий времени на выработку стратегии от главнокомандующего, в условиях, когда ситуация постоянно менялась[349]349
  Elley, 1992, p. 29.


[Закрыть].

Ли не был непогрешим. В действительности ни Грант, ни Ли не были уверены в местонахождении армий друг друга, пока их войска, составлявшие 150 000 человек, не столкнулись поблизости от Спотсильвейни Корт Хаус. Столкновение продлилось две недели – с 8 по 21 мая 1864 года. Ли провел день вслед за битвой в Глуши, исследуя линию фронта, «стремясь установить возможные намерения своего противника». Однако он быстро обнаружил, что ошибался относительно маршрута северян. Тем не менее он оставался информирован лучше Гранта, полагавшегося исключительно на свою (достоверную) информацию о численном превосходстве – два к одному – и (неточные) оценки состояния армии Ли. В результате он отослал большую часть своей кавалерии, следуя примеру Ли перед битвой при Геттисберге, так что он «испытывал значительное ослабление [его] способности получения разведданных». Ли не сделал подобной ошибки, удерживая при себе две бригады кавалерии. Проблемы Гранта усугублялись из-за того, что находившиеся в распоряжении его армии карты были настолько плохими, что оказались практически непригодными. Все это было тем более странным, что проведение операций в данной области уже предполагалось северянами. Так, ранее, в августе 1863 года, Мид посылал сюда шпионов[350]350
  Elley, 1992, p. 29; Trudeau, 1989, pp. 120, 130; Matter, 1998, pp. 33, 37 (предшествующее также цит. по: Matter); Henderson, 1987, p. 13.


[Закрыть].

Итогом стала еще одна изнурительная, в стиле Первой мировой войны, битва с множеством просчетов в основном со стороны северян. Полагаясь на преимущество в численности, Грант продолжал атаковать. Однако первую атаку возглавил дивизионный командир, вынужденный занять «позицию для предположительно массированной атаки без знаний о позициях либо численности врага». Даже Грант осознал, что он совершает ошибку и упускает преимущество из-за недостатка информации, соглашаясь отозвать войска, которые (не зная того) развернули правый фланг Ли. Как следствие, поведение Гранта стало гибче; он даже попытался устроить ловушку для Ли, послав один корпус в качестве приманки для атаки конфедератов, то есть умышленно послав сигнал, предназначенный для введения противника в заблуждение. Впервые информация о поведении Ли начала воздействовать на действия Гранта. Понеся меньшие потери – двенадцать тысяч против восемнадцати тысяч северян, – повстанцы не покинули Спотсильвейни невредимыми. Таким образом, изначально бой пошел по сценарию Союза, что Ли списывал на счет неточной информации. Общий итог был неясен, и Грант продолжил свою Наземную кампанию[351]351
  Matter, 1998, p. 48; Long, 1952, pp. 418–19; Trudeau, 1989, p. 197; Gallagher, 1998, p. 7.


[Закрыть]. В начале битвы при Спотсильвейни конфедератская армия отошла от реки Норт-Анна, где армии столкнулись 23–26 мая 1864 года. В географическом отношении для северян это было сложное место для штурма. И вновь у Союза не было ни карт, ни проводников, когда их длинные колонны пробирались по землям Виргинии. В тот момент Грант знал мало о численности армии Ли, но Спотсильвейни дала ему информацию о способности уступавшей по численности конфедератской армии обороняться за фортификационными сооружениями (урок, конечно же, дорого обошелся его пехоте). Он изменил свой образ действий (ненадолго) и решил не атаковать. Повстанцы заняли хорошие позиции для контратаки, но Ли был слишком болен, чтобы ее организовать. Странно, но полученная Грантом информация о том, что его противники уступают ему в численности, никогда не приводила его к пониманию того, почему они сражались за фортификационными сооружениями. Как и раньше, он посчитал, что оборонительные позиции конфедератов были следствием ослабления боевого духа. «Армия Ли по-настоящему измотана. Это видно по захваченным нами пленным, а действия его армии безошибочно это подтверждают. От них не добиться сражения вне их укреплений. Наши люди чувствуют, что их боевой дух выше, чем у противника, и атакуют с большой уверенностью. Я могу ошибаться, но чувствую, что наша победа над армией Ли уже гарантирована». Грант, судя по всему, поверил донесениям о том, что Ли отступил к Ричмонду[352]352
  Grant to Halleck, 26 May 1864, in Scott, 1880, vol. 36, part 1, p. 9; Long, 1952, pp. 429–30; Grant to Halleck, 24 May 1864, in Scott, 1880, vol. 36, part 1, p. 9.


[Закрыть].

Как же он пришел к подобным выводам, которые безмерно преувеличивали проблемы армии Ли, армии, у которой впереди еще оставалось одиннадцать месяцев сражений? Информация Гранта не была совершенно ошибочной. Он предпочитал лично разобраться в том, что происходит, и повидал немало запачканных дезертиров. Однако дезертиры, или те, кого легко захватили в плен, по определению, не являются сливками армии. Большое число дезертиров, несомненно, было признаком слабости или даже надвигающегося краха, в ином случае их рассказы и вид могут вводить в заблуждение. То, к каким предположениям приходил Грант, было полезным и верным, но все же неполным. Информация, на которую Грант полагался, заключалась в бесспорной агрессивности Ли. Он решил (как и другие), что отсутствие атак означало неспособность атаковать[353]353
  Trudeau, 1989, p. 245.


[Закрыть]. Возможно, это объясняет его решение бросить 108-тысячную армию на силы конфедератов численностью всего 62 000, закрепившиеся в Колд-Харбор. Врага, оказавшегося на грани катастрофы, подобная атака могла уничтожить. Вместо этого битва, продлившаяся с 31 мая по 12 июня 1864 года, пошла по сценарию Ли! В один из моментов схватки Союз потерял 7000 человек всего за час, а в целом – 13 000. Грант докладывал, что «третьего июня мы вновь напали на укрепления врага в надежде выбить его с занимаемых позиций. В результате этой попытки мы понесли тяжелые потери, в то время как потери врага, как я имею основание полагать, были относительно невелики. Это была единственная генеральная атака, направленная от реки Рапидан к реке Джеймс, которая не нанесла врагу урона, который бы компенсировал наши потери»[354]354
  Grant to Army HQ, 22 July 1865, в Scott, 1880, vol. 36, part 1, p. 22.


[Закрыть]. Последнее высказывание совершенно неверно – потери повстанцев были всегда ниже, однако, вероятно, помогает объяснить, почему Грант упорно следовал таранной тактике, чуть не погубившей армию Союза. Возможно, ему было виднее. «Я всегда сожалел, что последний бросок при Колд-Харборе вообще был сделан»[355]355
  Trudeau, 1989, p. 298.


[Закрыть]. Действия Ли также основывались на информации, однако его информация была точнее. Ли знал, что уступал в численности и что оборона одновременно защитит его небольшую армию и поможет воспользоваться агрессивностью его противника. Он всегда был готов вернуться к наступлению, но – за исключением Геттисберга – отказывался делать это вслепую, поскольку также знал, что еще одно поражение может оказаться последним.

Непосредственно перед провалом при Колд-Харборе образ действий Гранта изменился. Предсказуемые прямолинейные атаки не могли принести ему победы. Ему надо было ввести Ли в заблуждение. Что он и сделал. Он сумел совершить обходной маневр на юго-восток, в итоге достигнув Питерсберга, отрезав Виргинию от большей части Конфедерации. Возникла настоящая информационная асимметрия, поскольку Ли не знал, куда собирается Грант, пока не было слишком поздно.

Грант же и поспособствовал созданию подобной неопределенности. Он укрепил свои позиции перед Колд-Харбор, а один из его корпусов демонстративно и шумно отправился на юг, как будто янки готовились к относительно небольшой передислокации. Остальная армия быстро устремилась через реки по направлению к Питерсбергу. Южнее Пьер Борегар посылал предупреждения Ли о передвижениях, однако они остались без внимания. Вначале у Ли вообще не было информации о передвижениях, а потому он оставался на месте. В итоге же он осознал, что Грант осуществлял маневр, но решил, что он мог просто перемещаться в то же место к востоку от Ричмонда, где в 1862 году был Макклеллан. К 14 июня 1864 года, после пяти дней маневра Гранта, Ли начал задумываться о Питерсберге, но рассматривал его лишь как возможную цель. Изначально проигнорировав информацию, посланную Борегаром, через два дня Ли, наконец, охватила сильнейшая тревога, и он неоднократно запрашивал дополнительную информацию от Борегара. Без кавалерии – Ли отослал большую ее часть следить за унионистской кавалерией Фила Шеридана, отправившейся к долине Шенандоа – у него не было средств для установления истины. 16 июня Ли начал двигаться на юг, но медленно, не зная, что часть войск северян уже заняла позицию для штурма Питерсберга. На данном этапе информационная асимметрия благоприятствовала Гранту, и Грант это осознавал. Он также наладил информационный поток в армии. При перемещениях «все корпуса находились в постоянном контакте во время каждого боя, каждая рекогносцировка проводилась при наличии телеграфной связи со штаб-квартирой, а связи поддерживались на всем протяжении марша [каждые полчаса-час делались остановки] для донесений о происходящих изменениях». Однако даже при этих обстоятельствах информационная обстановка спасла Конфедерацию: не зная о незащищенности Питерсберга, 15 и 16 июня различные части северян не смогли взять город приступом[356]356
  Возможно, Ли догадывался, что это был лишь одиночный рейд; Trudeau, 1989, pp. 309, 311; Elley, 1992, pp. 10–11; Horn, 1993, p. 56; Greene, 2000, pp. 7–8.


[Закрыть].

Все же Союз изменил ход войны, и впервые относительно некровопролитным образом. Осведомленность Гранта об ограниченных ресурсах Ли позволила ему поставить перед последним больше потенциальных проблем, с чем тот мог справиться. Последовавшая длительная осада Питерсберга – с середины июня 1864 по начало апреля 1865 года – означала, что Конфедерация утратила свою свободу действия, которую ее агрессивные командующие использовали столь часто, чтобы посеять сомнения в умах унионистов относительно своей численности и местонахождения. Сигналы, исходившие из лагеря Ли, уже не могли скрыть от Гранта его все более уязвимое положение, вследствие чего Грант обретал все большую уверенность и вел себя соответствующим образом. Так, например, Ли пришлось отложить одну атаку, поскольку о ней уже было сообщено Союзу многочисленными дезертирами повстанцев. Разведка унионистов даже отследила запоздалые планы конфедератов по призыву черных и предприняла необходимые усилия по их срыву. К весне 1865 года Грант был уверен, что Ли уже не сможет преподнести ничего значительного без ведома Союза. Фаза «равнинных кампаний» пришла к своему завершению[357]357
  Grant to Army HQ, 22 July 1865, in Scott, 1880, series I, vol. 36, p. 12; Feis, 2002, pp. 254, 260–61. В 1862 году планы Союза были сорваны благодаря блестящей кампании в долине Шенандоа, возглавлявшейся Томасом Джексоном «Каменная стена».


[Закрыть].

Что было как нельзя более кстати для Гранта, поскольку в начале Питерсбергской кампании конфедераты чуть не поменялись с унионистами ролями. Корпус под командованием Джубала Эрли направился в долину Шенандоа, намереваясь угрожать Вашингтону. Грант не знал об этом передвижении на протяжении двадцати двух дней, что стало одним из худших провалов разведки того года. Однако Союз, полагаясь на свою разведывательную службу, вскоре повернул ситуацию в свою пользу. Ли попытался укрепить Эрли одной дивизией. Но, когда дивизия была на марше по направлению к Шенандоа, ее атаковал Грант. Когда ей было приказано возвращаться для подмоги Ли, ее атаковали войска унионистов в Шенандоа. Эта игра продолжилась, при этом генералы северян атаковали, основываясь на более точной информации о местоположении и направлении движения дивизии. Итогом стало то, что на протяжении нескольких ключевых недель дивизия ветеранов, вместо того чтобы помогать в боях Эрли либо Ли, провела время в маршах и контрмаршах по всей Виргинии[358]358
  Feis, 2002, pp. 221–25, 232, 242–49; см. также Feis, 1993.


[Закрыть].

Наиболее важный тип информации во время осады – тот, что касается слабых мест во вражеском строе, поскольку редко, когда можно насытить личным составом каждую пядь земли. Позволить обнаружить подобные слабые места в своих рядах – значило позволить провести успешные атаки противнику. В большей степени это была проблема Ли, располагавшего небольшим контингентом. Но у Союза хватало и своих проблем, наиболее печально из которых была названа «Бой у воронки». Саперы северян проделали брешь объемом 400 000 кубических футов в оборонительной линии конфедератов, однако последовавшее хаотическое наступление было провальным, и четыре тысячи солдат северян были убиты[359]359
  См., например, Greene, 2000, p. 266; Horn, 1993, pp. 108–19. Амброуз Э. Бернсайд уже был освобожден от командования Потомакской армией вследствие своих неудач в сражении при Фредериксберге, 1863. Но он сохранил пост корпусного командира; он же был ответственным за катастрофу «Боя у воронки». После войны стал губернатором Род-Айленда.


[Закрыть]. Тем временем командиры конфедератов воспользовались превосходным знанием местности. Однако эти преимущества повстанцев становились все менее и менее значительными. Растущее численное преимущество Союза делало промахи разведки менее серьезными. Плоть побеждала мозги. Так, хотя разведывательная операция конфедератов в ноябре 1864 года сорвала атаку янки, она не принесла длительной выгоды южанам. Аналогичным образом в марте 1865 года Грант не был осведомлен о планировавшейся атаке конфедератов, но его передовые части быстро перегруппировались, и атака нисколько не расстроила его планы[360]360
  Horn, 1993, pp. 79, 189–95; Greene, 2000, pp. 156–61, 179.


[Закрыть]. На ночь 1 апреля 1865 года оборона Питерсберга пала, и город был взят на следующий день, открывая путь на Ричмонд. Ли сдался семью днями позднее, 9 апреля 1865 года, в Аппоматтокс Корт-Хаус.

Легко понять, насколько сильно Грант зависел от информации, и труднее проанализировать его взаимоотношения с ней. У него была лучшая организация по сбору информации в американской истории – Бюро военной информации, но иногда казалось, что он проявлял мало интереса к полученным им сведениям. По словам генерала Шермана, Гранту «наплевать, что враг делает вне пределов его видимости, и это пугает меня до черта!». Гранта же прежде всего интересовала инициатива: «Искусство войны довольно просто. Узнай, где находится твой враг. Доберись до него как можно быстрее. Ударь его как можно сильнее и как можно чаще и продолжай двигаться». Инициатива перекладывала бремя неопределенности на врага, тем самым полностью переиначивая высказывание Жомини о наступлениях и секретности, что само по себе представляет более чем просто преходящий интерес, поскольку военная мысль Жомини доминировала в Вест-Пойнте. Как уже отмечалось, в начале кампании в Виргинии «сам Грант мало задумывался о намерениях противников или их возможной реакции»[361]361
  Feis, 2002, pp. 10, 205, 209, 267, 268; McWhiney, 1998, p. 23.


[Закрыть]. За исключением части о «нахождении врага», это показывает, что Грант не был сильно заинтересован в информации.

Здесь есть и оборотная сторона. Грант предпринял ряд мер, направленных на то, чтобы его армия лучше ориентировалась в военной обстановке. Он попытался сформировать картографическую базу данных до начала своей кампании, однако наличная географическая информация просто не была должного уровня. (В военных операциях плохие карты действительно хуже, чем просто отсутствие карт.) Что важнее: Грант работал над улучшением передачи информации, следя за тем, чтобы она перемещалась между теми, кто собирал и анализировал информацию, и теми, кто командовал в бою. Он также сильно беспокоился о безопасности своей армии, жалуясь (как и все его коллеги) на публикации информации, приносящие пользу врагу. Он, безусловно, понимал важность шпионажа. Он лично посетил своего самого важного шпиона из Ричмонда после того, как город пал.

Возможно, вместо того чтобы считать, что Грант был почти не заинтересован в информации, мы должны понять, что он не хотел позволить неопределенности стать оправданием бездействия. Иногда ему мешали обстоятельства. Так, во время июльской битвы при Харперс-Ферри он был вынужден отдавать приказы, основываясь на неточной и устаревшей информации, что было вызвано поломками телеграфной системы[362]362
  Elley, 1992, pp. 12, 18–19.


[Закрыть]. Есть еще одна причина, по которой поведение Гранта выглядит менее противоречивым, чем кажется. Он в действительности полагался на информацию, просачивавшуюся из лагеря Ли, но часто плохо на нее реагировал. Например, Грант полагал, что допросы дезертиров из армии Ли показывали, что боевой дух конфедератов был крайне низким. Как следствие, он пытался наголову разбить то, что считал разваливающейся армией, вместо этого потеряв более пятидесяти тысяч солдат в первые шесть недель Виргинской кампании, то есть практически вдвое больше (отнюдь не разваливающейся) армии Конфедерации. Грант сильно просчитался, поскольку в ноябре 1863 года у него были подобные же отчеты от дезертиров об обстановке в армии Брэкстона Брэгга при столкновении с ним около Чаттануги, Теннесси, и они оказались точными[363]363
  Feis, 2002, p. 211.


[Закрыть]. Грант почти уничтожил армию Брэгга в последовавшей битве. Почему же сведения дезертиров в Виргинии были неточными в отличие от Теннесси? Дезертиры, по определению, не обладают высоким боевым духом. Они переносят свое отношение и на всю собственную армию, к которой они, естественно, не питают теплых чувств. Дезертирство в ситуации явно «проигранного дела» может показаться менее бесчестным, по крайней мере, с точки зрения дезертира. Понятно, что Грант рассматривал показания виргинских дезертиров в том же свете, упуская важнейшие различия – включая тот факт, что, перейдя от Брэгга к Ли, вместо наименее компетентного он имел дело с наиболее компетентным командующим Конфедерации. Это не ретроспективная точка зрения, а скорее отражение представлений рядовых солдат.

Почему же это не было понято северянами? В сущности, было, но Грант не желал доверять штату своей новой армии. Он очень напоминал современного директора корпорации или ректора университета, для которого прийти и проигнорировать (или отстранить) штат служащих – чуть ли не дело чести. Грант утверждал, что единственные глаза, которым генерал может доверять, – его собственные. Так что он лично участвовал в сборе информации и «с готовностью внимал донесениям, соответствовавшим его собственным предубеждениям». Великолепное Бюро военной информации стало неотъемлемой частью штаб-квартиры Гранта лишь в июле 1864 года, а он стал «в полной мере пользоваться его услугами в ходе кампании» лишь с момента дислокации у Питерсберга[364]364
  Reardon, 1999, p. 295; Feis, 2002, pp. 200, 235.


[Закрыть]. Постепенно упрямый янки стал полагаться на своих сборщиков информации; если это и было слишком поздно для его мертвых солдат, для остальных это было хорошей новостью. Он стал прибегать к услугам Бюро военной информации в таком объеме, что Бюро стали называть «основополагающим для кампании Гранта». Организационная работа «играла значительную роль в поражении Ли». Грант также стал гораздо более проницательным в отношении Ли. Он правильно отверг одно заявление конфедератского офицера, поскольку посчитал, что Ли был бы глупцом, соверши он предполагаемое. Он также пришел к заключению, что Ли будет маневрировать до последнего, чтобы защитить Ричмонд, тогда как сам Ли не до конца осознавал, что главной целью Гранта был не город»[365]365
  Feis, 1997, p. ii; Elley, 1992, p. 35; Long, 1952, p. 539; Horn, 1993, p. 246.


[Закрыть]. Ли испытывал трудности с адекватной оценкой Гранта, возможно, потому, что последний отличался от своих предшественников в Виргинии. Не отзываясь о Гранте уничижительно, он говорил, что тот «справлялся с задачами просто прекрасно», но изначальный прогноз Ли об отступлении северян к Фредериксбергу после битвы в Глуши показал, что его легендарная «поразительная способность верно оценить противника, а затем следовать соответственно этой оценке» не была автоматической. Один из командующих войсками конфедератов, Джеймс Лонгстрит, был точнее в оценках, когда сказал, что Грант «будет сражаться с нами каждый день и каждый час до конца войны». Это мнение, высказанное вскоре после назначения Гранта, Ли было определенно известно. Он и Лонгстрит были достаточно близки. К тому же агрессивному, неуступчивому Ли вряд ли понадобилось бы много времени, чтобы понять, что между его образом мыслей и Гранта существуют определенные сходства. Ли хотел объединиться с другой основной армией южан, а Грант именно этого и опасался. И Грант, и Ли прекрасно понимали, что рано или поздно Союз постарается обойти Питерсберг, чтобы отрезать Ричмонд; это был лишь вопрос времени, а не намерения. Оба понимали, что вторжение Шермана в Джорджию и Каролину грозило поражением Конфедерации[366]366
  Trudeau, 1989, pp. 26, 166; Greene, 2000, pp. 149–50, 153.


[Закрыть]. Когда речь заходила о важнейшем типе информации – понимании врага, – генералы Союза и Конфедерации понимали друг друга и, возможно, даже слишком хорошо. Их объединяло происхождение, обучение в одном военном колледже и сходный опыт по его окончании – сражения на границе (фронтире) и война с Мексикой. Возможно, одной из причин того, почему Гражданская война продлилась столь долго, причем армия ни одной из сторон не могла уничтожить армию другой до самого конца, заключается в том, что в каком-то смысле они были зеркальным отражением друг друга, а потому обладали друг о друге невероятным количеством информации. К несчастью для Конфедерации, ее отражение оказалось меньше.