Текст книги "Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю"

Повсеместное распространение замков

Учитывая ограниченные возможности взимания налогов, издержки на сборы армий и ведение военных кампаний, а также огромные расходы замкового строительства, число замков в Европе просто поражает. Некоторые авторитетные исследователи указывают на пик замкового строительства около начала тысячелетия; другие отмечают огромное количество ведущегося строительства в двенадцатом и тринадцатом веках. Подобные различия в датировке – отчасти вопрос археологической интерпретации, поскольку от многих не осталось никаких видимых следов, кроме как остатков насыпей. Но никто из исследовавших их не остался равнодушным к их количеству. В ходе недавнего обследования зоны площадью 94 квадратные мили (около 243 квадратных километров) Нормандии было обнаружено четыре каменных замка и двадцать восемь земляных насыпей, остатков оборонительных сооружений[76]76
  Donnelly and Diehl, 1998, p. 17; Bradbury, 1992, p. 67; France, 2001, p. 456.


[Закрыть].

Важно понимать, что замок был не просто инструментом того или иного лендлорда, опасавшегося атаки. Захватчики также использовали их. Фульк Нерра (972–1040), один из самых знаменитых завоевателей и основателей династии Франции, возможно, построил первый в стране каменный замок в Ланжэ, а также ряд укреплений в своих владениях. Вильгельм Завоеватель прибыл в Англию в 1066 году с заранее заготовленным сборным деревянным замком, а после того, как он нанес поражение саксам, усеял крепостями свои новые земли. Ко времени его смерти в 1087 году их было построено, возможно, не менее пятиста. Главенствующее положение замка в военных действиях может быть также проиллюстрировано постройками «контрзамков», укреплений, выстраиваемых осаждающими. Данная техника применялась в столь удаленных друг от друга местах, как Англия и Италия, и применялась, среди прочих, Вильгельмом Завоевателем[77]77
  Bradbury, 1992, pp. 60, 63, 301–2; Baumgartner, 1991, pp. 112–13; Gillingham, 1999, p. 73; Rogers, 1997, p. 95.


[Закрыть]. В эпоху Темных веков замки состояли из бревен и земляных укреплений. В десятом веке появились замки «мотт и бейли» – с центральной укрепленной башней, расположенной на земляной насыпи, с окружной стеной или стенами. Полезные в военном отношении, эти замки были просты в постройке, но пришли в упадок с появлением каменных замков в одиннадцатом веке, хотя, возможно, подобные замки еще строили во Франции век спустя[78]78
  Baumgartner, 1991, pp. 111–14; France, 2001, p. 456.


[Закрыть]. Архитекторы и каменщики теперь управляли строительными проектами, длившимися годы, а иногда и десятилетиями.

Итогом становились дорогостоящие крепости, по большей части неуязвимые для осадных орудий своего времени. Правители и знать теперь обладали резиденцией, способной защитить их и послужить базой для военных операций. Политические последствия были совершенно неоднозначными. Хотя короли чаще всего строили замки и использовали их для усиления своего владычества в своих землях – «хорошая крепость была лучшим другом средневекового правителя» – и они отнюдь не располагали подобные постройки беспорядочно. «Оборонительные системы, которые были ими спроектированы или которые развивались с течением веков, являются замечательным выражением их военно-стратегических идей». Оборотной стороной замкового строительства было то, что сеть замков могла сослужить отличную службу при организации сопротивления центральному правлению. Независимые представители знати, как и кастеляны, назначенные управляющими замков своего правителя, становились все более могущественными за своими каменными стенами. Последствия этого для сельских территорий легко себе представить. Поборы при строительстве замков были тяжелы. Рабочая сила иногда просто принудительно призывалась на строительные работы. Гарнизон замка мог защитить местные деревни, но также мог и угрожать им. Уильям Мальмсберийский писал в 1140 году, что «по всей Англии было множество замков, каждый из которых защищал свои окрестности, на деле же чаще их просто опустошал». Поэтому мало удивительного в том, что «для средневекового сознания замок был самой грозной силой на земле после гнева Господня, и совсем небезосновательно…»[79]79
  Verbruggen, 1997, p. 321, 350; Bradbury, 1992, p. 53; Donnelly and Diehl, 1998, p. 19, 28–29.


[Закрыть]

Затраты замкового строительства

Строительство замков приносило выгоду, устрашая врагов и друзей, торговцев и крестьян, знать и простолюдинов, а в особенности налогоплательщиков. Чтобы установить, во сколько это обходилось правителям, нам необходимо сопоставить затраты замкового строительства с затратами при наборе армии. Расходы ложились в основном на производительную рабочую силу, поскольку за большую часть работы приходилось платить. (В отличие от этого расходы на сырье, по-видимому, не представляли особых проблем.) Вдобавок к этим очевидным издержкам существовала также и альтернативная стоимость трудовых затрат; например, каменщиков, работающих на строительстве замка, нельзя было нанять где-либо еще. Затраты на содержание гарнизона замков не сильно заботили их владельцев, поскольку число солдат, необходимых для защиты хорошо построенного замка, было на удивление невелико. Наиболее серьезную статью расходов в случае с гарнизонами представляла их благонадежность. Неблагонадежный представитель дворянства, получив пост кастеляна, уже обладал мощным инструментом, посредством которого он мог бросить вызов своему руководителю. А поскольку кастеляны часто становились причиной реальных беспорядков, это вовсе не было пустым опасением, и правители, несомненно, относились к этому совершенно серьезно.

Непосредственные денежные расходы при постройке крупных замков превышали ресурсы многих дворян и были на грани возможностей даже самых могущественных королей. Король Англии Ричард I Львиное Сердце (правивший 1189–1199) нуждался в постройке фортификационного сооружения, которое бы защитило Нормандию от вторжения и послужило бы базой для дальнейших операций за счет французов. Всего за два года его рабочие построили Шато-Гайяр, один из самых впечатляющих замков двенадцатого века. 11 500 фунтов стерлингов, которые он при этом затратил, намного превысили 7000, израсходованные им на все другие свои замки вместе взятые, как и суммы, которые он потратил на укрепление целого города, как Дувр. Поскольку его доходы тех двух лет составляли примерно 39 500 фунтов, Шато-Гайяр обошелся ему почти в 30 процентов его доходов. Через два года десятилетнего пребывания у власти его доходы уже были меньше, чем стоимость данного замка[80]80
  France, 1999, p. 87; Bradbury, 1992, pp. 69, 131; Gillingham, 1984, p. 90; Hooper and Bennett, 1996, p. 54; Ramsay, 1925, vol. 1, p. 227.


[Закрыть]. Гайяр был лишь одним из замков. В качестве еще более яркого примера можно указать на постройки Эдуарда I во время его завоевания Уэльса. Могущественный монарх, успешно сражавшийся против валлийцев, шотландцев и французов, по стандартам той эпохи получал баснословные доходы от налогов. Чего, однако, оказалось недостаточно, хотя одно лишь замковое строительство его и не обанкротило.

Он начал крупные строительные проекты в Уэльсе: Аберистуит, Карнарвон, Конви, Флинт, Рудлан, Билт, Харлех и Бьюмарис. Все, кроме трех последних, составляли единое целое с укрепленными городами. Относительно общих затрат указанных замков сохранилось множество данных, хотя представленные цифры приблизительны, а подсчеты «скромны», поскольку ответственный за бюджет каждого из замков служащий не учел все связанные с их строительством расходы. Например, значительные вознаграждения, которые платили рабочим при путешествии из дома к месту работ, оплачивались каждым посылающим графством[81]81
  Edwards, 1946, pp. 16–17.


[Закрыть]. И хотя эти расходы не оплачивались из королевского кошелька, они, вне всяких сомнений, оплачивались из кошелька страны и тем самым входят в расходы строительства замка. Ориентировочная стоимость замков в Уэльсе для Эдуарда I приведена в таблице 2.1. Вариативный характер данных связан с тем, что в определенный период можно было сделать лишь приблизительные подсчеты. После атак валлийцев приходилось делать не только восстановительные работы – замки часто перестраивались спустя годы после начала работы над первоначальным проектом. Как уже отмечено, расчеты носят заниженный характер. Но ни в одном источнике расходы на валлийские замки не оцениваются ниже 80 000, а некоторые исследователи указывают их ближе к 100 000, «расходы такого масштаба, на которые современное правительство могло бы пойти при строительстве флота атомных подводных лодок»[82]82
  Keuper, 1994, p. 161; см. также Edwards, 1946, pp. 62, 65. Стоимость каждого всегда сравнивалась с самолетом Конкорд: Jeffreys, 1973, p. 15.


[Закрыть].

ТАБЛИЦА 2.1. Затраты замкового строительства

Источники: Edwards, 1946, p. 63; Baumgartner, 1991, p. 119; Morris, 2003, p. 118.

Ежегодные доходы Эдуарда I за двадцать пять лет составляли приблизительно от 25 000 до более 100 000 фунтов стерлингов, со средним значением, с учетом ряда особых налогов и парламентских субсидий, приблизительно в 67 500 фунтов. К несчастью для Эдуарда I, не говоря уже о налогоплательщиках, расходы на укрепления превысили вложения. В Карнарвоне, самом эффектном проекте, так никогда и не были полностью завершены внутренние работы. «В Уэльсе огромный замок Эдуарда в Бьюмарисе остался незавершенным, служа ярким свидетельством его финансовых проблем». Стены замка достигли лишь половины запланированной высоты. Казначейство более не могло оплачивать работу рабочих бригад, и даже усиленные поборы в Ирландии не могли изменить ситуации. Когда представители знати в парламенте утратили интерес к расставанию с бесконечными средствами для ведения войны, последовал конституционный кризис. Ни один британский монарх никогда более не будет пытаться вести замковое строительство подобного размаха. Возможно, более поздние правители либо их советники стали слишком опасаться кризиса, случившегося в 1296–1297 годах. Хотя и не единственная причина, величественные крепостные стены Уэльса, вероятно, были самым крупным фактором.

Этот финансовый кризис не возник на пустом месте: он, хоть и был ускорен с 1294 года почти одновременно проводившимися войнами с французами, валлийцами и шотландцами, в сущности, был итогом длительных и дорогостоящих предприятий правления Эдуарда. Из них ничто так неуклонно не пожирало его казну, как замковое строительство в Уэльсе[83]83
  Ramsay, 1925, vol. 2, pp. 86, 88–89; France, 1999, p. 132; Edwards, 1946, pp. 64–65; Morris, 2003, pp. 136–41.


[Закрыть].

Любовь знати к королевским архитектурным проектам, несомненно, сдерживалась их осознанием того, что проекты подобного размаха уже были за пределами их собственных возможностей. Лишь горстка аристократов не из королевской семьи в Англии и на континенте могла позволить себе постройку больших стен. Гилберт де Клэр построил огромный замок в Кайрфилли. Во Франции графы Шампанские скупали замки у обедневших представителей знати. Из двухсот английских крупных поместий в двенадцатом веке лишь в 35 процентах находились замки, остальные же довольствовались укрепленными домами. Между 1154 и 1214 годами число баронских замков упало с 225 до 179, тогда как число королевских крепостей более чем удвоилось – с 45 до 93. В эпоху, когда королевские доходы никогда не опускались ниже 10 000 фунтов стерлингов, лишь семь баронов зарабатывали более 400, средние – около 200 и, по крайней мере, двадцать имели доходы менее 20 фунтов стерлингов. Соответствовавший современным требованиям замок в конце двенадцатого века стоил около 1000, хотя обычный каменный замок мог быть построен за 350 фунтов стерлингов[84]84
  France, 1999, pp. 83, 85–86.


[Закрыть].

В гонке замкового строительства аристократия находилась в невыгодном положении как в отношении денег, так и полномочий. Король обладал большей платежеспособностью, а также властью принуждать людей выполнять его желания. Король мог заставить целое графство покрыть значительные военные расходы. Позиции же знати в целом были относительно слабыми. В то время как король начал в Англии, как и везде, как первый среди равных, теперь он был уже только первым. Однако, как обнаружил Эдуард I во время кризиса 1296–1297 годов, он не был совершенно свободен от налоговых ограничений, а потому оставался в чем-то зависим от желаний своей аристократии. Новые виды вооружения часто увеличивали возможности отдельного солдата, но это могло нивелироваться растущими затратами на освоение и строительство (или производство). В этом отношении каменный замок был довольно типичным. Число солдат, необходимых для его защиты, могло быть невелико, тогда как число необходимых для его постройки людей было весьма значительным. В эпоху замков «мотт и бейли» для постройки самого простого форта хватало незначительной рабочей силы. Сто рабочих за месяц могли построить небольшой замок, а за три мог быть построен большой насыпной вал. Другое дело – каменный замок. Для постройки башни в Ланжэ потребовалось около 83 000 «средних рабочих дней», то есть в десять раз больше, чем требовалось для значительного форта-острога. Ланжэ был построен за два сезона. Если бы рабочая сила могла проработать шесть месяцев каждый год, понадобилось бы примерно триста рабочих, неотлучно работающих на стройке. А для обеспечения строителей потребовался бы труд дополнительных 1000–1200 сельскохозяйственных рабочих[85]85
  Расчеты основаны на данных Франса, 1999, p. 83, и Бахрачу, 2002, pp. 12:46–53.


[Закрыть].

Замки Эдуарда I требовали гораздо больше (рис. 2.1). Ни одно из его фортификационных сооружений не было завершено ранее чем за пять строительных сезонов (от шести до семи месяцев каждый), а три замка заняли гораздо больше времени. Многие из работ осуществлялись одновременно. После 1277 года Билт, Аберистуит, Флинт и Рудлан были построены в одно время; после 1283 года были завершены Конви, Карнарвон и Харлех. Число рабочих, задействованных при строительстве каждого замка, кардинально различалось. В Билте могло быть задействовано на работах не больше одной сотни, тогда как в Бьюмарис общее число превышало 3000 человек.

РИС. 2.1. План замка Эдуарда

Здесь представлен «типичный» эдуардовский замок с некоторыми особенностями, делающими его столь дорогостоящим. Они включают: 1) множественные стены; 2) многочисленные башни; 3) концентрические круги кладки, требуемые для придания прочности стенам и башням; 4) использование круглых, а не квадратных башен; 5) просторные интерьеры, поскольку замки проектировались как королевские резиденции; 6) доступ к воде; 7) дома с несколькими воротами и 8) труднодоступное месторасположение, как, например, на вершине холма. Дополнительными дорогостоящими архитектурными факторами являлись размеры, высота стен, глубина фундамента и общая сложность.

Рисунок Дебры ван Туйль

В 1283–1284 годах около 4000 человек было занято при работах в Конви, Карнарвоне и Харлехе, в то время как 3500 было нанято в 1295 году для работ в Бьюмарисе и для восстановительных работ в Карнарвоне (поврежденном в ходе восстания). Население во время Эдуарда I составляло около 3–4 миллионов человек, так что использование 4000 рабочих не было незначительным числом (сегодня эквивалентным числом американцев было бы около 300 000). Рабочих приходилось привозить из удаленных графств. «Иными словами, судя по всему, мы должны прийти к заключению, что число работников, нанятых Эдуардом I для работ в его валлийских замках, было достаточно большим, чтобы составить заметную долю общего фонда мобильной рабочей силы, доступной в Англии его времени»[86]86
  Edwards, 1946, pp. 19, 21–52; 54–61.


[Закрыть]. Что, конечно же, представляло собой проблему. Притом что большая часть населения была занята в натуральном сельском хозяйстве, общий фонд рабочей силы, которую можно было эксплуатировать, не был значительным. Проектировщики и каменщики нанимались на континенте, что снижало утечку кадров в Англии (хотя и ценой финансовых затрат), однако вся программа замкового строительства, вероятнее всего, поглотила десятую часть национальной рабочей силы. Последствия были серьезнее, чем при наборе армии. «Вербовка в армию иногда могла иметь аналогичные последствия, но, скорее всего, гораздо серьезнее был вызов мастеров для постройки крупных валлийских замков, что должно было повлиять на всю строительную отрасль». И хотя данное заключение нельзя принять целиком – строительство церквей, возможно, внесло вклад в дополнительное число наличных каменщиков, – косвенные издержки производства все же были огромны. Подлинные эксперты в своем деле, архитекторы и проектировщики, знавшие все военные тонкости замков, высоко ценились и щедро оплачивались, за исключением несчастливого архитектора Иври (Франция), которого лишили жизни, чтобы он не смог раскрыть свои секреты[87]87
  Warner, 1968, p. 155; Prestwich, 1972, p. 44; Jeffreys, 1973, p. 14; Bradbury, 1992, p. 68.


[Закрыть].

Постройка замка была лишь первым шагом. Замки еще надо было переделывать, ремонтировать или даже заменять, если они устаревали. Усовершенствования осадных военных действий требовали соответствующих проектных изменений. Каменные башни цитаделей были настолько дорогостоящими, что норманнские владельцы замков для сокращения расходов старались просто укреплять свои более простые конструкции острожного типа. Растущие затраты на укрепления влекли за собой увеличение военных расходов на протяжении всего одиннадцатого века. Крестоносцы ускорили этот процесс, принеся нововведения с Ближнего Востока. Укрепления «мотт и бейли» из недорогих острожных сооружений на холме превращались в дорогостоящие каменные фортификации, по мере того как круговые стены заменяли частокол. Внешняя «наружняя стена» в двенадцатом и тринадцатом столетиях стала намного эффективнее, что было связано со строительством башен для ведения бокового огня. К концу тринадцатого века, когда замковое строительство достигло своего пика, стандартной конструкцией стала двустенная система с «зоной поражения» между ними. Что, однако, совершенно не помешало дальнейшему росту расходов. Оставалось все меньше ограничений для объема затрат, усовершенствований и доработок[88]88
  Warner, 1968, p. 2; Jones, 1999, pp. 165, 172; Baumgartner, 1991, pp. 115–16; Gillingham, 1999, p. 69; Wise, 1976, pp. 136, 139–43, 146.


[Закрыть]. Еще одной статьей расходов, более сложной для подсчетов, было то, что замок страдал от внутренних дефектов. Но ни один замок не мог держать осаду вечно. Даже Гайяр, возможно, самый дорогостоящий замок двенадцатого века, был взят французами. Непреодолимой обороны не существует, таким образом, «лучшее, на что мог рассчитывать осажденный замок, – это дать понять осаждавшим, что цена победы для них будет слишком высокой»[89]89
  Warner, 1968, p. 4.


[Закрыть]. Эта цена могла быть обозначена различными способами. Штурм замка был одним из самых опасных предприятий для средневекового воина, поскольку отражение подобной атаки и было тем, для чего предназначались каменные стены. Осаждающая армия часто страдала больше, чем осажденные, от недостатка крова, распространения болезней, периодической нехватки продовольствия, а также угрозы заходящей с тыла подмоги осажденным. А как только сроки воинской повинности истекали, осаждавшим войскам надо было платить, что делало продолжительные осады проблематичными.

В отношении оплаты и длительности службы кастелян обладал двумя преимуществами. Гарнизоны обычно были немногочисленными. Предположительно их численность, как и численность армий, сложно рассчитать, поскольку средневековые летописцы славились плохим ведением счета. Тем не менее данные о крупных гарнизонах встречаются редко; кроме того, иногда их использовали для пополнения полевых армий. Второе преимущество состояло в том, что солдаты едва ли могли выбраться из окруженной башни, а прекращение борьбы не сулило никакого положительного исхода, если только гарнизон целиком не решал, что его обязательства по службе не истекали, что иногда действительно имело место. Однако содержание гарнизона также представляло множество проблем. Защита замка – непосильная задача для любителей. Необходимы были профессионалы. Поскольку многие из них были в основном наемниками, их лояльность порой ставилась под сомнение, а угроза мятежа была вполне реальной (см. главу 3). Сторожки у проездной башни строились для обеспечения безопасности проживания кастеляна, а также для того, чтобы позволить ему контролировать вход и выход. Однако лояльность кастеляна также представляла проблему для правителей. Кроме того, оплачиваемые или войска «на жалованье» следовало убедить в том, что их предводитель лоялен по отношению к ним. Если их осаждали и их предводитель не предпринимал никаких усилий по оказанию им помощи, они могли сдаться, поскольку в этом случае у них уже «не было никакого фактического господина»[90]90
  Bradbury, 1992, pp. 74 (о сдающихся солдатах на жалованье), 75; Wise, 1976, pp. 145, 148; Bachrach, 2002, p. 13.


[Закрыть].

Даже при решении проблемы расходов на содержание гарнизонов в замках оставались и другие слабые стороны. Замок едва ли может помешать атакующим в выборе момента атаки. «Каким бы крепким он ни был, изолированный замок был уязвим… Сеть замков, поддерживаемых полевой армией, была совсем иным делом, но лишь несколько королей могли позволить себе подобную комбинацию». Усовершенствованная строительная технология могла затянуть и усложнить осаду, но не сделать ее невозможной. Раннесредневековые замки-остроги были крайне уязвимы из-за того, что различные части оборонявшихся не могли поддерживать друг друга. Проблема эта была решена в более современных замках, однако совершенно неприступный замок так никогда и не был построен. Таковым считался Гайяр, однако и он пал спустя пять лет после постройки. Его падение представляет крупнейшую головоломку для строителей. Прекрасно спроектированный замок может сдержать атаку, но только если его расположение не имело действительно стратегического значения. Иначе атакующий найдет способ его взять. В конце концов, любой замок в итоге может пасть жертвой голода[91]91
  France, 1999, p. 95; Wise, 1976, p. 139.


[Закрыть].

Возможно, то, что замок мог быть взят, было не менее значимым, чем то, что и полевая армия могла быть разбита. Более значимым в оценке издержек и предпочтения замка или армии было то, что замок не мог маневрировать. В сражениях с Эдуардом I валлийцы часто окружали королевские замки, атакуя их, лишь определившись с выбором. В свою очередь Эдуард I не проводил более десяти дней при осаде валлийских замков. Англичане строили замки и во время завоевания Ирландии, но они лишь становились мишенями для успешных разрушительных набегов ирландцев. Рассредоточение замков по всей территории страны во время завоевания иногда вызывало больше сопротивления, чем они были способны выдержать[92]92
  Prestwich, 1996a, p. 282. Это, в частности, было верно во время попыток Генриха IV и Генриха V завоевать Саксонию; Gillingham, 1999, pp. 73–76.


[Закрыть]. Самые дорогостоящие укрепления могли просто не выполнить свои стратегические функции. Историк Майкл Прествич оценил замки Эдуарда I как «самую грандиозную серию укреплений, построенную за все Средневековье», даже если он и ставил под вопрос мудрость стратегии Эдуарда I относительно ресурсов, требовавшихся для их завершения[93]93
  Цит. по: Housley, 1999, p. 120.


[Закрыть]. Если замки были неоправданно дорогими и в конечном итоге уязвимыми, а также препятствовали формированию полевых армий (основные издержки выбора), зачем же их было строить? Значит, преимущества должны были представляться более чем весомыми для компенсирования этих недостатков.