Текст книги "Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю"

Если речь заходит о военном планировании, то самолет Р-51 – и в таких количествах, конечно же – не возник над Германией как гром средь ясного неба, как не было и полнейшей неожиданностью внедрение этого самолета. Предвидя это, немецкие должностные лица ратовали за задействование необходимых ресурсов для дальнейшего развития потенциала ПВО, однако Гитлер настаивал на их использовании для разработки бомбардировщиков в целях усиления наступательной мощи. Альтернативная стоимость отведения ресурсов на производство бомбардировщиков означала отказ от альтернативы разработки и производства истребителей (и пилотов) для сопровождения бомбардировщиков либо для обороны воздушного пространства от сил союзников. Гитлер совершил фатальную стратегическую ошибку с последовавшей цепной реакцией, и в ретроспективе это представляется одним из немногих очевидных поворотных моментов в войне. И если ранее в ходе войны союзники провалили попытку проникнуть в воздушное пространство Германии, теперь ситуация поменялась: ВВС Германии раскрыли пусть и небольшую часть, но ключевой информации о себе: ее растущей неспособности защищать свои воздушные границы. Это вызвало смену стратегии союзников, начавших вливать ресурсы во все менее затратные глубокие рейды бомбардировщиков в воздушное пространство Германии.

Насколько же отличной ситуация была до победы в воздушной войне. Британское подразделение по исследованию бомбардировок особенно ярко иллюстрирует то, как военные стратеги работали над выбором целей для стратегической воздушной кампании и как различные этапы бомбардировок развивались в свете получаемой информации и прогнозируемой вероятности успешных рейдов. В условиях неопределенности и сбоев ожидаемые издержки и выгоды постоянно оспаривались до тех пор, пока тот или иной командующий не говорил последнее слово и давал установку на новый курс, чтобы затем скорректировать его, когда затраты окажутся высокими, а выгоды – незначительными. Результативность убывала настолько стремительно, что Артур Харрис оставил идею стратегических бомбардировок и на протяжении последней фазы своей карьеры одержимо бомбардировал немецкие города. В результате американцы отказались от сотрудничества с ним. Не было никакой возможности, механизма, стимула, чтобы убедить его изменить поведение и прекратить раскалывать ограниченные ресурсы воздушных сил. Ситуация оставалась неизменной до создания объединенных Королевских ВВС Великобритании и ВВС США под американским командованием. Это помогло смягчить проблему согласования стимулов между британскими и американскими войсками.

Наконец, мы обратимся к оперативной стороне стратегических бомбардировок Германии. Принцип издержек упущенной выгоды уже был проиллюстрирован на примере перехода командования над воздушными силами союзников Эйзенхауэру для подготовки вторжения в Нормандию[439]439
  Кстати, в условиях современных военных действий с применением передовых технологий средства ведения войны часто настолько специфичны, что их не так легко переключить на работу в каком-либо ином режиме. Сегодняшний Эйзенхауэр был бы крайне озадачен, хотя, возможно, смог бы найти, как преодолеть данное препятствие.


[Закрыть]. Отказаться от использования стратегических сил просто потому, что так было решено, означало бы непростительную ошибку. Цена была бы огромной – вполне возможно, провал вторжения. Принцип инкрементальных затрат и выгод также уже был упомянут применительно к фазе боевых действий. Катастрофический бомбардировочный рейд на Швайнфурт оказался столь грубым просчетом, что заставил провести переоценку ожидаемых затрат бомбардировок немецкой территории: на протяжении нескольких следующих месяцев не было предпринято практически ни одного бомбардировочного рейда. Некоторая информация может быть получена лишь в «реальном времени» – выигрывая или проигрывая те или иные сражения. Однако для тех, кто руководит, но не участвует в битвах, существует проблема нравственного риска. Те, кто отдает приказы, должны подлежать воздействию системы стимулов (возможность отстранения от командования, перевода на другое место службы, отдачи под военный трибунал и так далее), которая бы побуждала их максимально эффективно использовать ресурсы, находящиеся в их распоряжении. От этого зависят жизни бойцов. Моральный риск является аспектом информационной асимметричности: лишь офицер знает, действительно ли следует отправлять его бойцов в ту или иную конкретную битву. Как в случае с царем Давидом, домогавшимся Вирсавии, а потому отославшим ее мужа, генерала Урию, погибать в битве, каковы действительные намерения командующего, когда он отдает приказы? Какие благие либо злонамеренные цели скрываются за его мундиром и впечатляющим для его подчиненных званием? Для преодоления этой проблемы согласования стимулов военная иерархия должна обеспечить наличие надзорной инстанции. Это может включать право апелляции к вышестоящим по званию, но наиболее эффективно простое требование того, чтобы командиры части сражались вместе со своими бойцами. Если офицеру предстоит оказаться перед лицом смерти, он хорошенько задумается о том, чтобы быть как можно более осмотрительным; если же он совершенно безумен, то бунт по итогам расследования вполне может оказаться оправдан. В ходе Второй мировой войны тыловые офицеры обычно сопровождали вылеты на бомбометание. Вдобавок неэффективные командиры часто увольнялись для демонстрации того, как можно было подходить к решению проблемы морального риска.

Пример замещения в фазе боевых действий стратегических бомбардировок демонстрирует переход с ночных на дневные бомбардировки Германии и переключение с ковровых на прицельные бомбардировки. Важной предпосылкой стратегических бомбардировок стало то, что объекты экономической важности для военного потенциала Германии могли быть разрушены посредством точного наведения на цель и ликвидации «хирургическими» ударами. Но в начале 1940-х по множеству вышеупомянутых причин «скальпель» был неэффективен: облачность скрывала цели, что приводило к высокому проценту обратных полетов с несброшенной бомбовой нагрузкой (как в войне в Косово в 1999 году), наведение на цель осуществлялось на глаз, пока не появилась система искусственного прицеливания, а проворные ВВС Германии сбивали множество медленных бомбардировщиков без истребителей сопровождения, и часто экипажи бомбардировщиков даже не долетали до намеченных целей, потерявшись над немецкой территорией из-за примитивной навигационной системы. Раздосадованный «Бомбардировщик» Харрис переключился с высокоточных бомбардировок на ковровые, то есть со «скальпеля» на «кувалду», что привело к бойне, не повлияв при этом непосредственно на ход войны. И по ряду причин, как, например, уязвимость флота бомбардировщиков во время дневных рейдов, командующие союзников перешли на ночные бомбардировки. Разумеется, это совершенно не облегчило обнаружение и наведение на цель, не способствовало эффективности бомбардировок, а привело к убывающей предельной производительности морального состояния пострадавшего от бомбардировок населения и относительно слабому ущербу промышленных объектов.

Примером преодоления скрытых действий является история начала использования электронных средств в боевых действиях. Британцы весной 1940 года получили данные о существовании системы под названием «Кникебайн» (британцы назвали ее «Мигрень» – весьма уместно в свете проблем, причинявшихся этой системой целенаведения). Система использовалась в торговой и военной авиации для слепой посадки самолета. Передатчик посылал параллельные импульсы «тире» и «точек». Если самолет был у цели, бортовой приемник сводил два импульса в один устойчивый сигнал. При отклонении вправо или влево сигналы-тире либо сигналы-точки начинали преобладать, позволяя пилоту скорректировать курс. Один молодой британский физик понял, что немцы использовали систему не для того, чтобы направлять самолеты на базу, а наоборот – с нее к намеченным целям. Таким образом, самолет, попадая в радиолуч, мог бы вначале пересекать сигнал-тире (подготовка к сбросу бомб), а вскоре после этого пересекать сигнал-точку (бомбометание). Как только британцы раскрыли, как немцы управляют своими бомбардировщиками, Королевские ВВС Великобритании преодолели это ранее скрытое действие, «Мигрень», разработав контрмеру, соответственно названную «Аспирин»: эти передатчики имитировали радиолуч «Кникебайн», сбивая с цели немецких пилотов[440]440
  Подробнее см. Budiansky, 2004, pp. 242–51.


[Закрыть].

Как и с другими главами этой книги, основная идея этого раздела заключалась не в том, чтобы раскрыть историю того, как обнаружить действие экономических принципов в стратегической воздушной борьбе над Германией в ходе Второй мировой войны. Скорее же ее цель в том, чтобы предоставить достаточно оснований и любопытных подробностей, чтобы спровоцировать гипотезу о том, что более полное объяснение каждого из рассматриваемых пунктов данного раздела заслуживает отдельной статьи или главы или даже целой книги, а также что изложение истории с подключением экономической теории может оказаться весьма продуктивным предприятием.

Заключение

Вернемся к цитате в начале данной главы: «Стратегические бомбардировки имеют такое же отношение к тактическим бомбардировкам, как корова к ведру молока. Для того чтобы воспрепятствовать скорейшей помощи и подкреплению врага, тактические соображения требуют опрокинуть ведро. Чтобы обеспечить его истощение, стратегическим маневром было бы убить корову»[441]441
  USSBS, January 1947, p. 5.


[Закрыть]. Стратегические бомбардировки Германии во время Второй мировой войны не «убили корову». Но попадание в ведро весьма часто было достаточно досадным для коровы, чтобы помешать ей давать молоко или, если она все же давала молоко, помешать ей наполнить ведро. Однако бомбардировки достигали этого с убывающей отдачей, и затраченные ресурсы могли быть также использованы для продолжения военных действий в других областях. Если первая пуля опустошала половину ведра, вторая – лишь половину оставшейся половины, а третья – половину от половины половины. И хотя применение ресурсов утраивается с одной до трех пуль, количество дополнительно пролитого молока сокращается с половины до четверти и до восьмой части. Насколько же пустым должно быть ведро, перед тем как все предприятие станет уже бессмысленным? Если пороговые параметры победы достижимы в результате снижения объема молока в ведре до одной шестнадцатой полного объема, тогда четвертая пуля становится необходимой, несмотря на убывающую эффективность. Таким образом, мы говорили не о том, что бомбардировки были бесполезны, а о том, что имела место убывающая эффективность.

Если продолжить аналогию, большая часть практических трудностей со стратегическими бомбардировками лежит в области таких проблем, как осознание того, где находится корова, является ли корова коровой или «средством активной маскировки», или же как прорваться через скотный двор к корове. Таким образом, мы утверждаем, что усилия союзников были направлены не на стратегические, а на тактические бомбардировки. А значит, цель не состояла в том, чтобы убить корову, как то представляли теоретики стратегических бомбардировок, а устроить переполох и выстрелить в ведро. Что на практике и пытались сделать полевые командиры. Конечно же, даже тактические бомбардировки были подвержены убывающей эффективности (как показывают примеры немецкого производства вооружения, самолетов, топлива, химического производства и железнодорожных транспортных средств), и практические трудности здесь связаны с такими проблемами, как: обнаружение подлежащих уничтожению «вёдер», точное прицеливание, достаточно близкое приближение для точного прицеливания, выполнение прицеливания в дневное время или адекватное освещение «ведра» в ночное время, преодоление контрмер, скрывающих ведро, и так далее. Последний подробно в главе не рассмотренный пункт имеет, однако, большое значение для непосредственного ведения войны и заключается в том, что экспансионизм нацистской Германии, возможно, требовал слишком много от коровы и ведра, а потому они не могли давать и сохранять все требуемое «молоко».

Приложение А. Справочные данные по стратегическим бомбардировкам

Приложение Б. Процентное соотношение бомбовой нагрузки ВВС союзников и ежемесячная классификация целей

Источник: USSBS, February 1947, chart 6.

Примечание. Последняя строка таблицы отображает общую долю процентов на целевой класс. Например, из 2 770 237 тонн бомб, сброшенных ВВС США и Королевскими ВВС Великобритании, 2,06 % предназначались для авиационных заводов.

Глава 7. Эпоха холодной войны, 1945–1991: замещение труда капиталом и «ударные силы» Франции

13 февраля 1960 года 60-мегатонный ядерный взрыв в Реггане (Алжир) ознаменовал рождение ядерных сил Франции. Впоследствии они стали известны как force de frappe, или «ударные силы», хотя французские изобретатели данного термина быстро пожалели об агрессивном подтексте подобного названия и безуспешно пытались заменить его на «силы разубеждения». Термин «разубеждение» импонировал французским военным стратегам в большей степени, нежели «сдерживание», поскольку последнее полагалось в большей степени на террор, тогда как первое апеллировало также и к разуму[442]442
  Kohl, 1971, pp. 45–46; Anthérieu et al., 1963, pp. 252–53; Larkin, 1996, p. 27, n. 17.


[Закрыть].

Для большинства французов, а также мира в целом название этого нововведения ничего особенного не говорило. На деле же на полигоне в Реггане Франция навсегда изменила природу глобальной ядерной конфронтации. Сама бомба не представляла прорыва в науке. Будучи по размерам лишь одной третью бомбы, сброшенной на Хиросиму, она была лишь 1/1,900 самой мощной водородной бомбы Советского Союза. Франция даже не была и первой средней державой, присоединившейся к сверхдержавам в ядерный клуб, поскольку Великобритания произвела свою первую бомбу восемью годами ранее[443]443
  Подробнее об истории ядерного и водородного оружия см. несравненные работы Rhodes, 1988 [1986], 1995.


[Закрыть]. Однако Франция была первой страной, нарушившей монополию сверхдержав. И в то время как британские силы были связаны с американскими, Франция избрала ядерную независимость. Так было не всегда. Хотя французские офицеры и ученые много лет разрабатывали проект, который должен был быть тесно связан с НАТО либо Соединенными Штатами (что все более казалось им одним и тем же), Шарль де Голль, президент Франции (1958–1969), предпочел избрать самостоятельный курс, получив для этого необходимые средства.

Воздействие взрыва на полигоне в Реггане на мир ядерной стратегии было неопределенным из-за неясности того, как истолковывать достижение Франции. К 1960-м сверхдержавы могли уничтожить друг друга, а возможно, и жизнь на планете как таковую, с разработанным ими стратегическим вооружением, и то, как использовать либо предотвратить использование ядерного оружия, стало волновать самых блестящих мыслителей множества стран. Многосторонние военные действия с использованием ядерного оружия были и остаются предметом теории, непроверенной на практике. Хотя две бомбы упали в августе 1945 года, они нанесли удар по державе, не обладавшей подобным вооружением, которое было уничтожено союзниками, и в принципе не способной выиграть войну, даже если бы она продолжала боевые действия, что сильно отличалось от расстановки сил ядерных сверхдержав в 1960 г. О конфронтации двух супердержав в ходе холодной войны написано множество томов, однако в том, что касается ядерного вооружения, исследователи ограничивались лишь теоретическими умозаключениями. Французский политолог и стратег Раймон Арон даже признавал следующее: «Кто когда-либо сможет быть абсолютно уверен хоть в чем-то в умозаключениях подобного рода?»[444]444
  Aron, 1965, p. 106.


[Закрыть]

Вступление третьей, средней по размерам, силы, избравшей ядерный курс – независимой от противодействующих в холодной войне сторон, пусть и связанной с одной из них, – должно было осложнить обстановку как никогда. Генерал де Голль в 1960 году совершенно не испытывал угрызений совести по этому поводу, да и не было для того каких-либо оснований. Но для того, чтобы стратеги смогли разобраться в намерениях Франции и верно отобразить ее ядерные предпочтения в элегантных, пусть и сложных математических моделях, необходимо было понять ее намерения. Те, кто нашел название стратегической доктрины Франции незначительным, ошибались. Лингвистическая тонкость различий значения «сдерживание» и «разубеждение» на самом деле была значительной, поскольку при исследовании доктрины ядерной войны идеи, а также образ мысли потенциальных противников весьма и весьма значительны.

Ударные силы и сопутствующая идеология являются объектом исследования данной главы. В основном нас интересует экономический принцип замещения. Пошла ли Франция на создание ядерных сил для замены существующей либо возможной альтернативы, скорее всего, обычных вооруженных сил? Принцип замещения гласит, что если два блага дают сопоставимые выгоды, то пользователи при прочих равных условиях отдадут предпочтение благу с более низкой относительной ценой[445]445
  Пункт при прочих равных условиях является ключевым, поскольку он обуславливает применение принципа замещения (см. главу 1). Согласно этому принципу, если все факторы, влияющие на принятие решений, оставались бы неизменными, тогда при наличии вариантов, дающих сравнимые выгоды, потребители, скорее всего, выберут вариант с наименьшей относительной стоимостью. Конечно, в реальности все непостоянно, тем более в мире военной политики, что и усложняет проведение анализа.


[Закрыть]. С точки зрения военной стратегии замещение могло происходить несколькими путями. Например, ядерное вооружение (капитал) могло приобретаться для замены мобилизованного военного личного состава (рабочая сила), если цена капитала относительно цены рабочей силы была низкой. Подобную замену также могли обусловить предполагаемые издержки, монетарные и любые другие, включая реакцию общественности на потери в личном составе и призыв, а также такие издержки, как неосуществленный вклад в гражданскую экономику призывников.

Важно подчеркнуть относительные издержки производства. Например, даже, несмотря на то что он едва ли располагал избытком капитала, советский руководитель Никита Хрущев пошел на создание дорогостоящих стратегических ракетных войск отчасти потому, что хотел снизить численность еще более дорогостоящих кадров в вооруженных силах. По той же причине Соединенные Штаты предпочитали строить прибрежные форты в девятнадцатом веке, поскольку это было менее дорогостоящим, чем содержать мощный океанский флот[446]446
  См. Baer, 1993, гл. 1.


[Закрыть]. Чтобы ответить на вопрос, может ли быть применен принцип замещения к ядерным вооружениям, требуется понимание того, что именно подразумевается под ссылкой на сопоставимые выгоды. Итоги сравнения альтернатив не должны быть идентичными. Ядерное вооружение настолько сильно отличается – как могут отличаться и выгоды – от обычного, что сравнивать их сложно. Хотя некоторые офицеры и аналитики настойчиво указывали на сходства, по сути, вплоть до момента взрыва в Реггане, для большинства фундаментальные различия между ядерным и обычным вооружением проявлялись сразу же после Хиросимы. Не затрагивая нравственное измерение какого-либо типа их использования, скажем лишь, что даже с точки зрения военных действий подобное вооружение сложно интегрировать в военную экономику либо сценарии военных учений. Например, тактическое ядерное оружие может вызвать стратегическую реакцию с сопутствующими показателями, не обнаруживаемыми в случае с любым обычным видом вооружения.

Возможности ядерного оружия в причинении мгновенных и широкомасштабных разрушений не имеют равных. Город, даже целая страна может быть уничтожена в мгновение ока. Французский военный стратег и сторонник ядерных вооруженных сил Андре Бофр рассматривал угрозу ядерной войны как совершенно новый уровень конфликта, «новый и приоритетный фактор в международной расстановке сил и формой вооруженного соперничества одновременно и реального, и морально недопустимого». Данное моральное измерение накладывает особые ограничения на их использование, которые не действуют применительно к обычным вооружениям. В действительности автор Роберт Джервис критиковал американских ядерных стратегов за упрощение и «конвенциализацию», то есть «присваивание ядерному оружию целого ряда типов применения, которые традиционно связывались с обычными видами вооружения». Благодаря мощи, приписываемой ядерному вооружению, большинство моделей их использования диктовали проведение одномоментного сценария, после которого обычно все и заканчивалось. Парадоксальным образом в отличие от поэтапной войны традиционного образца одномоментные сценарии могут быть смоделированы математически, точно так же как в шахматах легче смоделировать последний ход, чем всю игру с самого начала[447]447
  Beaufre, 1966, p. 30; см. Cimbala, 1989, pp. 33–34; Enthoven and Smith, 1971, pp. 211–12, 216.


[Закрыть].

Хотя ядерные силы могут то, на что в ходе войны не способны обычные виды вооружения, это не значит, что их нельзя заменить. Ядерное вооружение может быть уникальным, но оно может заменить обычные виды вооружения, в случае если главным критерием становится грубая мощь. Распределение военных расходов обычно проходит в условиях бюджетного ограничения, и огромная мощь атомной бомбы стала соблазнительной альтернативой обычным видам вооружения: дешевая «краюха» недифференцированной мощи по сравнению с дифференцированными, а потому более гибкими, но и более дорогостоящими «ломтями» обычных вооруженных сил. В действительности стратегия «Нового облика» президента США Эйзенхауэра и основывалась на этой идее, выраженной в популярной формуле того времени «больше – за ту же цену». Французы быстро осознали ее перспективность. Шарль Айере, большой поборник стратегического ядерного вооружения, писал в 1954 году, что «атомное оружие… является недорогим в отличие от классического и представляет собой критерий армии нового образца». Присутствие американских сил ядерного сдерживания резко снизило европейские расходы на обычные виды вооружения, и когда президент Кеннеди осуществил сдвиг в сторону стратегии «гибкой реакции», она была отвергнута в Европе именно потому, что требовала гораздо больше затрат на обычные вооруженные силы[448]448
  Scheinman, 1965, p. 109; Cimbala, 1989, pp. 43, 46. См. также Sandler and Hartley, 1999. По иронии, американская стратегическая формула «больше – за ту же цену» перешла к СССР, британцам и французам.


[Закрыть].

Замена открыто обсуждалась стратегами Пентагона при попытке модернизировать процессы бюджетирования и принятия решений. Чарльз Дж. Хитч, советник министра обороны Роберта Макнамары, утверждал, что «стратегия и затраты являются столь же взаимозависимыми, как мушка и прицел на винтовке» и что «возможности компромисса или замещение… зависят от вопросов затрат и эффективности, что, в свою очередь, зависит от технологии… Выбор определенной военной стратегии или военной задачи не может совершаться в отрыве от затрат на ее достижение». Хитч отмечает, что в подобных представлениях ничего радикального нет: президент Трумэн в 1945 году заявлял, что «стратегия, программа и бюджет являются аспектами одних и тех же фундаментальных решений»[449]449
  Hitch, 1966a, p. 116; Hitch, 1966b, p. 126; Hitch and McKean, 1967, p. 3.


[Закрыть].

В самом широком смысле обычные и ядерные вооруженные силы безусловно могут приносить сопоставимые выгоды. И те и другие являются средствами ведения войны, управляются военными кругами, пусть и различным уровнем контроля, принадлежности к сфере реальной либо предполагаемой национальной безопасности, и те и другие могут уничтожить врага, и те и другие обеспечивают сдерживание пусть и в совершенно различной степени. Таким образом, сравнимая выгода атомного и обычного вооружения лежит в том, что и то и другое может быть использовано для ведения либо предотвращения войны, и вопрос о замещении одного другим действительно возникает естественным образом. Однако ядерное оружие обладает уникальным набором выгод, недоступных в случае с обычным вооружением. Бофр говорит об использовании «рычагов убеждения и разубеждения», которыми обладает атомное оружие[450]450
  Beaufre, 1966, p. 32.


[Закрыть]. Угроза их использования или дальнейшего использования намного серьезнее, чем то, на что способно обычное вооружение. Их сила делает их политико-дипломатический вес гораздо значительнее, чем что-либо, что может быть достигнуто в случае угрозы использования обычного вооружения. Но каждому виду оружия, не только лишь ядерному, присущи уникальные атрибуты, даже если они относительно незначительны. Так, армии могут заменять огневой мощью бронетехники и артиллерии пехоту и наоборот, но никто еще не пытался вести военные действия лишь с одним из родов войск. Традиционная война немыслима без воздушного прикрытия, однако самолет не отменил пехотинца (глава 6). И действительно, ни одна страна, обладающая ядерным оружием, не отменила обычные вооруженные силы. Замена – скорее вопрос степени.

Мы начинаем данную главу тем, что проследим историю «ударных сил» Франции как до, так и после де Голля. Причины, которые приводились при обосновании создания подобных сил, будут рассмотрены позднее, а затем мы опишем результаты их воздействия на обычные виды вооружения Франции и покажем, что замещение обычных видов оружия ядерным в действительности имело место. Мы завершим главу предположением о том, как другие экономические принципы, исследуемые в данной книге (помимо принципа замены), могут применяться на примере «ударных сил».