Текст книги "Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю"

ТАБЛИЦА 6.4. Разрушение жилого сектора и подрыв морального состояния

Источник: USSBS, September 1945, p. 96.

Оценка отдачи от стратегической бомбардировки

Концепция стратегической бомбардировки была впервые и действительно широкомасштабно применена в ходе Второй мировой войны, в особенности на европейском театре военных действий. Естественно, потребовалось время и апробация, пока все не пошло «правильно» и пока не обнаружилось, какие практические трудности подобные бомбардировки могли за собой повлечь, а также то, будут ли стратегические бомбардировки эффективной и полезной в военном отношении концепцией или нет. Соответственно ожидалась кривая приобретения определенного опыта. Но также ожидалось, что кривая опыта (уровня знаний) приведет к ожидаемому результату: развалу врага изнутри[431]431
  Craven and Cate, 1983 [1948], vol. 2, pp. viii – ix: «На [европейском театре военных действий] в течение описываемого в данном томе периода подразделения ВВС союзников участвовали исключительно в стратегических бомбардировках, как этот термин определялся американской военной доктриной. Их цель не заключалась в непосредственной поддержке сухопутной армии; на Западном фронте просто не было армий союзников, а концепция атак бомбардировщиков в качестве второго фронта для снятия давления с Красной армии была в большей степени ретроспективной аргументацией, нежели означала реальную инициативу. Подлинная задача 8-й воздушной армии состояла в ослаблении Германии посредством нанесения ударов, подрывающих ее военный потенциал – военно-промышленный комплекс, а также моральное состояние населения, хотя для этого потребовалось вначале сломить воздушную мощь Германии». Официальная история ВВС США.


[Закрыть]. Этого, однако, не произошло. Подробная история ВВС США – пусть и написанная независимыми историками – вполне корректна в том, что до начала 1943 года воздушные силы были просто «непригодны» для достижения подобного радикального результата. К концу 1943 года «стало очевидно, что полномасштабная атака на воздушные силы нацистов должна быть обязательным предварительным условием любой успешной кампании стратегических бомбардировок», как и прогнозировалось планом «Радуга-5». Так что первые несколько месяцев 1944 года были проведены в попытках сломить ВВС Германии. В итоге хотя «производство немецких истребителей скорее возросло, чем пошло на спад в течение 1944 года… производство не выполнило намеченный план, что стало возможным в основном благодаря Большой неделе [в феврале 1944 года] и последующим бомбардировкам». Однако в марте 1944 года Эйзенхауэр принял прямое командование стратегическими воздушными силами с тактической целью – подготовить и успешно провести высадку в Нормандии. Даже в январе 1945 года целых три четверти всех боевых вылетов стратегических ВВС США проводились в поддержку наступления сухопутных войск на Берлин. Однако к этому времени дело нацистов было уже проиграно. В итоге «победа оказалась возможной лишь благодаря совместным усилиям нескольких родов войск объединенных сил и работе гражданского населения»[432]432
  Craven and Cate, 1983 [1948], vol. 2, p. ix, 1983 [1951], vol. 3, pp. xi – xii, xvi, 1983 [1947], vol. 1, p. xix.


[Закрыть].

Хьюитт пишет: «Большинство бомб, вылетов тяжелых бомбардировщиков, смертей гражданских лиц и разрушений городских территорий в Японии и Германии пришлись не на тот момент, когда эти страны были на пике мощи или просто оборонялись, но на период с середины 1944 года и в особенности на 1945 год, когда они уже были сломлены». Из 1 419 604 тонн бомб, сброшенных на Германию, 1 016 157 упали между июлем 1944 и маем 1945 года – примерно 72 процента. Из этого большинство было сброшено в поддержку наземных тактических операций; оставшаяся часть упала на крупные и малые города, после того как оккупированные территории были освобождены, после того как Германия рассредоточила свою военную промышленность в сельской местности, а также после того как пути снабжения фронта были отрезаны. Вслед за «днем Д» стратегические бомбардировки очистили путь для вторжения. Однако они не смогли заставить ни руководство Германии, ни ее мирных граждан просто прекратить борьбу[433]433
  Hewitt, 1983, p. 279; расчеты по USSBS, February 1947, chart 6. Пейп предполагает, что немцы опасались советского вторжения в большей степени, нежели вторжения союзников, а потому сражались, чтобы «выиграть время и позволить солдатам и гражданскому населению убежать от наступающей Красной армии» (1996, p. 302). Что не вполне убедительно, так как в подобном случае Германия могла просто сдаться на Западном фронте, продолжая вести бои на Восточном, пока союзники бы не завершили свое вторжение вплоть до польской границы.


[Закрыть].

На взгляд Левайна, это чересчур резкая оценка. «Никогда и не предполагалось, что одни бомбардировщики смогут добиться победы в войне либо предотвратить вторжение, и если бы все так и планировалось, они бы пользовались гораздо большим приоритетом». Он также полагает, что события 1944 года вызваны «в основном запоздалым развитием контрмер против немецких радаров и следящих устройств, а не, как принято считать, подрывом обороны Германии вследствие утраты территории и бензина». В действительности «усилия тактической и стратегической авиации нельзя четко разграничить. Вплоть до «дня Д» тактические силы играли важную роль в завоевании превосходства в воздухе, а в финальной фазе кампании «Транспортный план» их усилия объединились с усилиями стратегических ВВС США и Королевскими ВВС Великобритании бомбардировочного командования». В USSBS добавляется: «Во время войны было невозможно оценить реальное значение данного типа военных действий… Это было невозможно… узнать с уверенностью, оправдали ли результаты военно-воздушной активности против рейха затраченные усилия»[434]434
  Levine, 1992, pp. 189, 190, 192; USSBS, January 1947, p. 2, pt. 3.


[Закрыть].

Несмотря на подобного рода оговорки и соображения, сам Левайн заключает:

В течение данного периода [1943 и начало 1944 года]… стратегические силы не выполнили своих прямых поставленных задач, намеченных в Касабланке и в совместно выработанных наступательных директивах для бомбардировок. Они не внесли значительного вклада в победу в ходе битвы за Атлантику и серьезно не ослабили моральный дух немцев, не снизили объемы немецкой военной промышленности либо остановили производство какого-либо стратегического ресурса[435]435
  Levine, 1992, p. 193.


[Закрыть].

Чего же достигли стратегические силы? Левайн выражает мнение многих, считая, что такие предельные эффекты, как задержка, но не подрыв, немецкого производства вооружения, «должны оправдывать стратегические бомбардировки, даже если они никогда не выполняли более положительной задачи. Сложно понять, как какой-либо другой способ использования ресурсов союзников мог подобным же образом воздействовать на противника в тот временной период». Что перекликается с отчетом самого USSBS: «Если бы стратегические бомбардировки смогли достичь одного лишь рассредоточения авиационной промышленности, уже в этом случае можно было бы считать, что они были оправданны»[436]436
  Levine, 1992, p. 193; USSBS, January 1947, p. 7, pt. 10.


[Закрыть].

Данный вывод представляется нелогичным. Ресурсы, вложенные в осуществление стратегических бомбардировок, могли быть применены по иному назначению (например, в создании большего количества истребителей-бомбардировщиков для воздушного боя и при тактическом сопровождении), при котором в худшем случае они также имели бы незначительный предельный эффект. Однако в свете окончательных результатов следовало бы просто признаться в том, что более значительные силы тактической авиации внесли бы убывающий, но более положительный инкрементальный вклад в прорыв немецких оборонительных линий во Франции ранее «дня Д» 6 июня 1944 года. Более раннее вторжение, в сущности, планировалось, однако было признано невозможным в свете ограниченных ресурсов.

Еще один способ оценить стратегические силы – подход, который, возможно, примиряет противоречащие взгляды – рассмотреть их не изолированно от других ресурсов ведения войны, а совокупно с ними. Точно так же, как технология целенаведения помогла сместить показатели эффективности стратегических бомбардировок вверх по производственной функции (рис. 6.2), так же и тактическая авиация может рассматриваться как еще одна технология. Как только «технология» тактической авиации была усовершенствована, она помогла улучшить производственную функцию стратегических бомбардировок и достигнуть пороговых параметров победы – только это были уже не стратегические бомбардировки, а бомбардировки завоевателей.

Хотя данные не позволяют осуществить количественный анализ в статистическом смысле, совершенно ясно, что стратегические бомбардировки, по крайней мере, так, как это предполагалось разработчиками плана ведения воздушной войны, не возымели значительного эффекта на военное производство Германии. Производство оружия не испытало спада, а, напротив, в последний год войны лишь возросло. Подобные итоги стратегических бомбардировок объяснялись прежде всего факторами сдвига (например, усовершенствования в тактической воздушной войне) и перемещения (например, немецкие ресурсы вливались в ПВО), нежели возросшими объемами бомбовой нагрузки как таковой. Главным итогом стратегических бомбардировок явилась подготовка для завоевания.

Трезво оценивая военный потенциал союзников, безусловно, приходится признать, что они страдали от глубокого дефицита информации в течение войны, что крайне затрудняло определение эффективности бомбардировок. Что важнее, однако, – это то, что к ведению войны можно легко применить концепцию экономической теории. Историк Ричард Овери неизменно указывает на убывающую производительность военной экономики Германии[437]437
  Overy, 1994 (сборник его 11 эссе).


[Закрыть]. Например, в различных очерках он утверждает, что с 1939 по начало 1942 года Германия все больше вливала ресурсов в свое военно-производственное оборудование, при этом без снижения производственных показателей. Лишь однажды стало очевидно, что война затянется, в случае если нацисты осуществят концептуальный сдвиг – от укрупнения производства в сторону большей производительности труда, то есть сдвиг в производственной функции. Наиболее показательно это происходило в период, когда министром по вооружению в феврале 1942 года был назначен Альберт Шпеер. Например, с небольшим увеличением в рабочей силе – кроме того, большая ее часть была менее производительной даровой рабочей силой (принудительный труд) – авиационное производство тем не менее практически выросло вчетверо между 1941 и 1944 годами.

Стратегические бомбардировки и другие принципы экономики

В предшествующих разделах мы изучали то, как принцип убывающей предельной эффективности может применяться к боевым действиям в случае стратегических бомбардировок Германии во Второй мировой войне. В данном разделе мы обратимся к тому, как другие экономические принципы, используемые в этой книге, также могут быть применены к рассматриваемому случаю.

Появление Альберта Шпеера во главе военного производства Германии привело к обширной модернизации в данной сфере и к впечатляющим результатам в увеличении производительности. Производительность военно-промышленного комплекса резко возросла вследствие перегруппировки физических, трудовых и институциональных ресурсов. Возможность отказаться от производства по методу Шпеера стала уже слишком затратной. Германия более не могла позволить себе производство каким-либо иным способом, а ресурсы были направлены на более ценное применение.

Проиллюстрируем принцип ожидаемого соотношения затрат-выгод на примере перемещения стратегических ВВС США в 1942/43 году с британских баз на североафриканский театр боевых действий. Начальные усилия в ходе американской и британской кампаний стратегических бомбардировок против Германии вскоре зашли в тупик, поскольку было признано, что низкая точность целенаведения, частые неблагоприятные погодные условия (высокая облачность) ограничивали дальность действия бомбардировщиков, эффективность ПВО и другие факторы сводили на нет большие надежды, возлагавшиеся на стратегические бомбардировки. Перемещение военно-воздушных ресурсов на африканский театр военных действий должен был привести к более высоким перепадам выгод и затрат. Вооруженные силы использовались для выполнения летных миссий в Италию (по подготовке вторжения туда), а также за пределами Италии, в Румынии и юго-восточной Европе, где они использовались в попытке подорвать систему путей сырьевого снабжения в Германию.

Действие принципа замещения иллюстрируется все большим использованием в Германии иностранной рабочей силы и подневольного труда, так как сами немцы воевали на фронтах. Для экономистов подобное замещение объясняется относительными ценовыми изменениями. Если использование одного ресурса становится излишне дорогим, люди обычно переключаются на другой, относительно более дешевый ресурс, при условии что он выполняет ту же основную задачу. Используем бытовой пример – так, если прием витамина С является целью, а апельсины становятся более дорогими, мы должны будем ожидать, что люди переключатся на потребление грейпфрута или черники или сладкого перца. По ходу войны трудоустройство немцев в промышленности становилось все более затратным и оценивалось как отказ от возможности использовать их на фронте, где в них отчаянно нуждались. Иностранная рабочая сила и рабский труд, несмотря на вспомогательные затраты на надзор, становились относительно «дешевле», и любой экономист мог легко прогнозировать эту замену.

Принцип убывающей предельной отдачи очевиден на примере не только основной темы данной главы, но и многих связанных с ней случаев. Например, вышеупомянутый перевод 8-й армии ВВС США из Британии в Северную Африку в 1942/43 году для бомбардировочных рейдов на Италию и юго-восточную Европу естественным образом привел к убывающей эффективности, чем дальше от базы полеты совершались. То же ожидаемое преимущество требовало больше ресурсов для выполнения цели. Однако, если в одном случае для этого требуется больше ресурсов, чем в другом, тогда мы наблюдаем действие убывающей эффективности. Это хорошо осознавало руководство, в итоге передислоцировавшее 8-ю армию в целях более важного стратегического использования на Западный фронт.

Случай стратегических бомбардировок также предоставляет множество примеров действия принципа (преодоления) асимметричности информации до и после совершения действия. Так, применительно к сфере личного состава бомбардировки Германии с 1940 по 1943 год верно показали, что союзники (пока) не смогли при этом наладить согласованных действий. Союзники обнаружили прежде скрытый аспект своих военно-воздушных сил, а именно их относительную неэффективность. Принцип (преодоления) асимметричности информации также проявляется в скорости комплектации персонала и мобилизации. Успешная мобилизация отчасти опирается на способность правительства отобрать и мобилизовать людей для ведения военных действий. Можно предположить, что, хотя люди знают, где они находятся, этого не знает правительство. Правительство находится в неблагоприятных информационных условиях. Но часть злого гения нацистской Германии скрывалась в ее детализированной и эффективной системе гражданской регистрации, способной провести в сжатые сроки массовую мобилизацию, что смягчало потенциальные помехи асимметричности информации.

С другой стороны, то есть при асимметричности информации после совершения действия, мы имеем дело с примером успешного проникновения шпионов в расположение врага. Когда кто-либо является шпионом (предпринял действие), как можно преодолеть проблему скрытого действия (например, отслеживание того, чтобы шпион не стал двойным агентом)? Необходимо преодолеть асимметричность информации о намерениях. Один из путей этого – создание односторонних каналов, по которым передается информация лишь в желаемом направлении, то есть посредством внедрения шпионов для сбора и передачи информации от целевого объекта в свою штаб-квартиру, не ставя их замкнутую систему с обратной связью от штаб-квартиры до целевого объекта. При перечитывании истории шпионажа, возможно, обнаружится множество механизмов, посредством которых пытались разрешить проблему асимметричности. Аналогичным образом мы ожидаем, что успешное двурушничество вращается вокруг невозможности преодоления проблемы асимметричности.

Другой пример преодоления асимметрии скрытого действия – скрытая, хитроумная форма принуждения, заставляющая людей самостоятельно приходить в полицию. Проблема властей состоит в предотвращении отступничества. Если люди не согласны с государством, по крайней мере, некоторые будут стремиться уклоняться от своих служебных обязанностей. Для контролирования государству необходимо сформировать дорогостоящую систему слежения. Намного лучше (дешевле) создать «культуру», в которой люди следят друг за другом и сообщают властям о тех, кому, по-видимому, недостает лояльности и благонадежности в отношении государства.

В сфере логистики действие принципа издержек упущенной выгоды легко продемонстрировать на примере переключения стратегической авиации на тактические миссии поддержки с воздуха в ходе подготовки и продолжения кампании после «дня Д» в июне 1944 года. Продолжение использования стратегических воздушных сил, а значит, и отказ от возможности употребить их для тактических целей, повлекло бы за собой колоссальные затраты. Расчеты ожидаемых инкрементальных выгод и издержек постоянно обдумывались при принятии решений о выборе объектов бомбардировки. Рассматривая ежемесячные отчеты по бомбардировкам, становится совершенно очевидно – как и на основе литературных свидетельств, – как колебалось руководство при выборе целей в зависимости от того, как менялись прогнозируемые выгоды и издержки. Куда следует послать следующую волну бомбардировщиков? Следует ли атаковать немецкие железные дороги или каналы, мосты или запасы топлива, аэродромы или военно-промышленные объекты? Какой стратегический для логистики Германии объект следует атаковать в дальнейшем? Большая часть принятия решений требовала рассмотрения и повторных оценок прогнозируемых выгод для военной стратегии союзников и ожидаемых затрат. Важно понять, что затраты включали не просто потенциальные потери самолетов и экипажей, но и возможность использования тех же самолетов и экипажей для бомбардировок другой цели, которая будет признана более важной.

Неудивительно, что эти выгоды и издержки часто прогнозируются неверно. Так, железнодорожная сеть Германии оказалась устойчивой, поскольку в ней было столько неожиданных (для союзников) резервов. Нередко в результате атак на железнодорожные депо погибали не немцы, а иностранные и пленные рабочие, что не наносило существенного ущерба военному потенциалу Германии. Для функционирования поездов, грузового автотранспорта, судов и авиации – по обеим сторонам фронта – требовалась информационная, коммуникационная система и система сигнализации чрезвычайной глубины и охвата. Сама идея стратегических бомбардировок основывалась на представлении о том, что подрыв производства и логистики Германии принесет победу в войне. Однако с началом военных действий выяснилось, что информация, необходимая для ведения подобных действий, оказалось недостаточной. Если бы это было известно с начала войны, к осуществлению проекта стратегических бомбардировок никто бы не приступил. Вместо операций, основанных на достоверной информации, союзникам зачастую приходилось действовать, основываясь на догадках. Однако к концу войны, когда стремительно проявилась убывающая боеготовность Германии, ситуация резко переменилась. Отчасти в духе американской Гражданской войны (глава 5) союзники могли быть увереннее до совершения действий в своих прогнозах. Аналогичным образом немецкие солдаты могли быть гораздо более уверены в своей печальной участи, что не могло не ускорить появление глубокого разрыва в отношениях нацистского государства и его войск. Воздушные бомбардировки и дезорганизация препятствовали контролю офицеров над подчиненными, докладывать о них старшим по званию, наказывать тунеядцев, преследовать дезертиров. Скрытое действие (осуществление подлинных намерений войск) становилось все более очевидным, но нацисты уже мало что с этим могли поделать. Деморализованные войска покидал боевой дух. Система логистики начала разваливаться изнутри. Принцип убывающей эффективности более узко иллюстрирован, чем в основных разделах данной главы, на примере рассмотрения первоначальных бомбардировочных рейдов на Германию. Лишь с полным провалом такого рейда на Швайнфурт в августе 1943 года союзники наконец-то пришли к выводу, что посылать целый рой бомбардировщиков без сопровождения к территории Германии было просто безрассудно. Немецкие ПВО сбивали несметное количество самолетов с экипажами. Целые сотни бомбардировщиков не смогли добиться того, что удавалось эскадрильям меньших размеров. И ситуация эта оставалась неизменной вплоть до введения американского самолета Р-47 «Тандерболт» и Р-51 «Мустанг».

Уже многое сказано о замешательстве союзников, вызванном способностью Германии сохранять и даже наращивать темпы производства вооружения. Оказалось, что Германия способна рассредоточить свои исследовательские, конструкторские и производственные центры с большим размахом и эффективностью. Тем не менее, несмотря на способность к приспособлению, подобное рассредоточение повысило коммуникационные и транспортные затраты. Следует предположить, что Германия предпочитала не прибегать к рассредоточению, которое должно было повлечь за собой дополнительные расходы, истощить ресурсы, которые она могла и использовала бы для ведения войны. Однако усилия союзников смогли поставить немецкую военную экономику перед фактом лишь незначительных издержек упущенной выгоды. При этом рассредоточение заставило немецких менеджеров, ученых и инженеров проявить изобретательность, чтобы справиться с новыми обстоятельствами и сделать свои действия менее доступными для отслеживания, безопаснее укрываться от атак и при этом сохранять или даже увеличивать свою производительность. По крайней мере, на первый взгляд совсем не кажется неправдоподобным, что вызванное бомбардировками рассредоточение военного производства содействовало развитию немецкой военной экономики. Лучше знать, где скрывается ваш враг, чем нет. Тем самым бомбардировки, вызвавшие подобное рассредоточение, лишили союзников важной информации[438]438
  См. Milward, 1977, в особенности главу «Война, технология и экономические изменения». Он утверждает, что основной сопутствующий результат развития военной экономики для послевоенной гражданской экономики всех крупнейших держав мог заключаться не в успешном запуске продукции в производство, а в управленческих навыках работы под давлением.


[Закрыть].

Принцип замещения прекрасно проиллюстрирован технологическими усилиями Германии по разработке синтетических источников топлива для автотранспорта, когда источники природных нефти и газа оказались под ударом (прекращение поставок из-за границы, а также атаки союзников по оккупированным Германией нефтяным месторождениям в юго-восточной Европе, например, Румынии). Пример дополнительных затрат и выгод в области технологии представлен разработанным союзниками дополнительным/сбрасываемым топливным баком для увеличения дальности их флота истребителей. Одна из самых фундаментальных проблем, с которыми союзники столкнулись в начале воздушной стратегической кампании, состояла в том, что их бомбардировщики могли летать дальше, чем их истребители сопровождения. Оснащение истребителей дополнительными топливными баками, отбрасываемыми после их опустошения, позволило им сопровождать флотилии бомбардировщиков еще дальше вглубь немецкой территории. Ожидаемые выгоды были очевидны. Однако выгода была приобретена дорогой ценой: полностью заправленные дополнительные топливные баки замедляли истребители союзников, которые оказались крайне уязвимы для проворных истребителей ПВО Германии, которым нужно было лишь подняться, расстрелять цель и спуститься для дозаправки.

Принцип убывающей эффективности можно проиллюстрировать на любопытном случае исчезновения немецких пилотов. Как мы уже увидели, в документации прекрасно отражено, что почти до конца войны Германия производила поразительно большое число самолетов. Чего у нее не было или же было, но с убывающими показателями, так это компетентных пилотов. Как только Соединенные Штаты пришли к решению спроектировать и внедрить самолеты Р-47 и Р-51, немецкие ВВС, наконец, столкнулись с грозным противником в воздухе, настолько грозным, что он сокрушил Люфтваффе. Процент оставшихся в строю падал, и немецких пилотов становилось все меньше и меньше. В экономическом плане самолеты и пилоты – взаимодополняющие товары. Один нуждается в другом. Произвести самолет – не означало решить проблему, как не решала ее заправка топливом. Без пилотов убывающая отдача авиационного производства стремительно росла.

Хорошим примером преодоления проблем скрытого действия служит развитие военной промышленности Германии. Первоначально большая часть промышленности была частной и работала на основе контрактов издержки-плюс. Контрактные проблемы в области промышленности обычного вооружения, столь активно обсуждаемые сегодня, так же хорошо применимы к тем временам. Каким образом государству узнать, до какой степени сторона, участвующая в частном соглашении, добросовестно выполняет свои контрактные обязательства? Существует множество путей решения этой проблемы. Изначально немецкое государство помогало в финансировании большей части строительства промышленных объектов, необходимых для перестройки военной промышленности после Первой мировой войны. Государство принимало на себя часть риска и помогало преодолеть рыночную нестабильность, предоставляло стимулы для сотрудничества, как и для противодействия невыполнению обязательств (например, непродление контракта). В итоге немецкое государство все теснее связывало военную промышленность с государственным аппаратом; промышленность в результате была национализирована де-факто, если не де-юре.