Текст книги "Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю"

Ранее мы задавались вопросом, происходило ли замещение обычного ядерным вооружением применительно к внешней политике Франции: позволил ли республике выбор в пользу атомных бомб достичь политических целей, которые иначе были бы или могли быть достигнуты посредством крупных неядерных вооруженных сил? Теперь мы рассмотрим более общий вопрос: заменили ли собой вооружения всю внешнюю политику? Перешла ли Франция от обладания особой внешней политикой к обладанию системой вооружения, которая затем стала «всем и вся» внешней политики? С одной стороны, глобальная стратегия Бофра и Галлуа действительно представляла собой пресловутую «неприкасаемую» тему голлистской политики. Де Голль поставил всю свою репутацию и политический вес на создание независимых ядерных сил. Однако французская внешнеполитическая стратегия была достаточно устойчива во времени и серьезным образом не изменилась с созданием бомбы. Бомба была лишь инструментом. Была ли она чем-то больше, зависит от того, в какой степени обоснования ядерных сил и доктрина были подлинной внешней политикой, в рамках которой можно было бы считать замену осуществленной, или же они были просто дополнительной поддержкой существующей внешней политики, и в этом случае подобной замены не происходило.

Ударные силы и другие принципы экономики

Пример ударных сил представляет необычные вызовы применению наших экономических принципов. В то время как действия военного времени влекут за собой необходимость изучения множества оперативных решений, в случае с ядерным вооружением существуют лишь бюджетные решения, как и теория ядерных боевых действий, имитация боевых условий и маневры мирного времени, в отношении которых доступна лишь ограниченная информация. Как результат существует множество совпадений среди примеров, используемых для иллюстрации различных принципов.

ИЗДЕРЖКИ УПУЩЕННОЙ ВЫГОДЫ. Ядерная эпоха, безусловно, не освободила принимающих решения лиц от проблемы необходимости осуществлять выбор. «Мы не смогли избежать извечной необходимости совершать выбор, связанный со скудностью наличных ресурсов»[535]535
  Enthoven, 1966, p. 135.


[Закрыть]. Она воздействовала на Францию по различным каналам. Например, выбор ядерного вооружения означал ослабление боеспособности обычных вооруженных сил Франции. Ясно, что де Голль был готов принять подобную цену, а его военный опыт службы, возможно, позволил ему навязать свою точку зрения в военных кругах. Оставшись без крупных имперских задач и амбиций и имея определенную защиту в виде немецкого буфера между Францией и советским блоком, де Голль был способен сделать подобный выбор. Тем не менее риск был серьезным. Во время кризиса французское правительство не имело бы ни промежуточных альтернатив, ни возможности гибко среагировать. Если бы на Францию напали либо в нее вторглись, уничтожение либо капитуляция были бы единственными военными альтернативами.

ОЖИДАЕМЫЕ ПРЕДЕЛЬНЫЕ ИЗДЕРЖКИ И ВЫГОДЫ. Понятие ожидаемых предельных издержек и выгод использовалось при выборе вооружений на протяжении веков, но это стало явным (и необязательно более эффективным) лишь в относительно недавние времена. Эта модернизация произошла в Пентагоне в 1960-х. Один из ее активных участников писал: «Анализ рентабельности совершенно нейтрален по отношению к себестоимости единицы вооружения»[536]536
  Hitch, 1966b, p. 124.


[Закрыть]. Анализ предельных издержек и выгод вращается строго вокруг ожидаемых результатов, достигнутых для каждой дополнительной единицы оборонной продукции (или доллара, или же, в нашем случае, франка), а не общее денежное количество для системы каждого вооружения. (Иначе бы общий счет сделал бы систему просто неподъемной.) Понятие ожидаемых предельных издержек и выгод может быть применено к выбору объекта ядерного удара. Угроза вражеским городам и гражданскому населению должна принести большие выгоды на единицу военной продукции. Наименьшая вероятная пропорция взрывной силы была бы «утрачена», и риск ущерба от каждой последующей ракеты был бы значительным до определенного момента.

УБЫВАЮЩАЯ ПРЕДЕЛЬНАЯ ОТДАЧА. Применительно к ядерным военным действиям убывающая отдача – феномен, прекрасно иллюстрируемый на примере самих бомб. По мере увеличения размеров бомб объем утрачиваемой взрывной силы возрастает (а отсюда акцент в современных исследованиях на ядерных боеприпасах глубокого проникновения в грунт). Ядерные силы демонстрируют данный принцип несколькими любопытными путями. С одной стороны, пропорциональное сдерживание не могло существовать без убывающей отдачи. Если убывающая отдача бы не существовала, более крупные ядерные силы автоматически бы были «лучше» менее крупных. Однако вся суть для Галлуа и аналогично мысливших людей заключалась в том, что ущерб от атомной бомбы столь велик, что потенциальный агрессор должен принимать во внимание эффект любого успешного контрудара. После определенного момента размеры данного контрудара становятся неважны, что осознавали столь разные личности, как Хрущев и Макнамара. Вывод последнего о том, что достаточно суметь уничтожить четверть населения Советского Союза и половину его промышленного потенциала, отчасти был сформирован под влиянием того «факта, что после этой отметки убывающая эффективность возрастет на порядки»[537]537
  Enthoven and Smith, 1971, p. 175; Hitch, 1966b, pp. 125–26.


[Закрыть]. В качестве простой иллюстрации скажем лишь, что с 50-процентным соотношением потерь сторон сто атакующих ракет уничтожат пятьдесят оборонительных ракет противника. Затем потребуется четыреста ракет для уничтожения девяноста четырех вражеских ракет и пятьсот ракет для обеспечения уничтожения девяноста семи! Увеличение попаданий в цель с девяноста четырех до девяноста семи потребует еще сто запусков. Это не означает, что атака так и не должна быть произведена, но то, что убывающая предельная эффективность, учитывая технологию того времени, сильно влияла на выбор объектов ядерных ударов, было на руку французам.

СКРЫТОЕ ДЕЙСТВИЕ. Принцип асимметричной информации содержит два компонента, одним из которых является скрытое действие, которое другая сторона хотела бы раскрыть. Один из способов раскрытия – предложить такие стимулы, что другая сторона добровольно бы воздержалась от скрытого, потенциально вредоносного действия. Во Франции было найдено несколько путей, побуждающих официальных и неофициальных лиц, включая военнослужащих, обнаружить свою степень поддержки ядерных сил. Хотя общепринятая история грубо искажает степень, до которой офицерам-новаторам приходилось бороться против узколобой военной бюрократии, эта борьба, конечно же, имела место. И потому удивительно, насколько стремительно такие ориентированные на ядерное вооружение офицеры, как Шарль Айере, поднялись на самый верх служебной лестницы. Им помогли в этом две вещи. Во-первых, французская армия искала новые методы, и даже консерваторы и традиционалисты в военных кругах заинтересовались потенциалом нового вооружения, а потому и уговорили таких офицеров «выйти из укрытия». Во-вторых, правительство, по-видимому, активно искало как раз таких офицеров, в особенности в эпоху де Голля, и содействовало их продвижению. Де Голль с большим трудом добивался модернизации вооруженных сил Франции и понимал, что новаторам следовало помогать и опекать. Институализируя этот процесс, он помог преодолеть проблему скрытого действия и способствовал «саморазоблачению». Оснащение армии ядерным вооружением было способом мотивировать новаторов и выдвинуть их на первый план с задворок, дав им стимулы для продолжения развития ядерных программ вооружения.

СКРЫТЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. Аспект скрытых характеристик принципа асимметричной информации также применим к угрозе ядерных военных действий. По словам Галлуа, «использование принадлежит сфере воображаемого» и «аспект ядерных сил в общей стратегии включает лишь очевидное»[538]538
  Chaliand, 1994, p. 1067.


[Закрыть]. Почти вся ядерная стратегия основывается на угрозе, представляемой ядерным вооружением, что означает, что в центре всего лежит образ мыслей потенциальных противников. По этой причине врагу следует предоставить определенную информацию, но не слишком много, а иногда врага следует ввести в заблуждение. Лишить врага всей информации контрпродуктивно, поскольку это может воспрепятствовать его устрашению. Предоставить врагу слишком много информации также контрпродуктивно, поскольку это может побудить его к нанесению первого удара или другого нежелательного действия. Как следствие, контроль над информацией крайне централизован (как и принятие решений). Роль асимметричности информации особенно интересна. В случае ядерных военных действий либо их угрозы (реальная функция вооруженных сил) идеальная ситуация происходит, когда чье-либо правительство знает все о ядерных силах врага и его намерениях, тогда как враг знает лишь то, что то или иное правительство позволяет знать. Возможно, это верно и для всех типов военных действий, что дает основание предположить, что, по крайней мере, на этом уровне ядерное вооружение – всего лишь еще одна единица в бесконечном военном арсенале.

Заключение

После Второй мировой войны Франция создала автономные ядерные силы, занимавшие доминирующие позиции во время президентства Шарля де Голля, а затем отчасти их утратившие. Франция была основательно мотивирована ослаблением своей стратегической роли, серьезными сомнениями в отношении своих союзников, расходами на перевооружение обычных сил, опасениями того, что ее пехотные войска станут лишь пушечным мясом НАТО, но прежде всего необходимостью восстановить свое величие и престиж. Французские стратеги утверждали, что ядерное оружие отменяло традиционный тип сражения, как и военные представления о времени и пространстве, и давало возможность относительно небольшим силам сдерживать значительно более крупные. Наиболее радикальные теоретики выступали за отмену обычных вооруженных сил. Умеренные надеялись защитить родину либо использовать ядерное оружие для улучшения положения Франции в мире или, по крайней мере, в Европе. Де Голль также желал создать армию совершенно нового типа. Доктрина, однако, оставалась неясной и противоречивой, а множество вопросов – нерешенными. Общая картина становилась еще более неопределенной из-за внедрения тактического ядерного оружия, относительно роли которого не было достигнуто согласия.

Доктринальная неопределенность действительно усложняет нам анализ того, произошло ли замещение или нет, но она не делает его невозможным. Наша оценка отражена в таблице 7.2. Статьи бюджета были определены. Обычные вооруженные силы заменены на ядерные, в особенности в сфере расходов и численности личного состава и поддержания национальной безопасности, а до определенной степени в сферах сдерживания и обороны. Способность обычных вооруженных сил наносить стратегические удары по глубоким тылам противника была, возможно, лишь отчасти заменена ядерными силами, однако ядерное оружие использовалось как альтернатива зависимости от Америки и альянсов в целом. Обладание ядерным оружием также позволило Франции преследовать культурные и общие внешнеполитические цели, что было не под силу обычным вооруженным силам.

Приложение. «Ударные силы» Франции

Глава 8. Экономика и военная история в двадцать первом веке

В ходе анализа мы предлагаем определенную трактовку эпох, в которые обсуждаемые нами принципы еще не были выработаны, по крайней мере, формально. В этом и заключается роль науки и исследователей. В частности, экономика (неоклассическая) заявляет о том, что эти принципы – суть законы природы – универсальны и действуют вне зависимости от времени и пространства и при прочих равных условиях применимы ко всем ситуациям вне зависимости от того, установили ли либо назвали участники тех или иных событий лежащую в их основе причину. Информация всегда воздействует на обмен; принцип замещения повсеместен; решения на грани (на пределе) принимались во все времена и у всех народов; убывающая эффективность является физическим актом и так далее, вне зависимости от того, «знали» ли об этом соответствующие акторы. Даже тот, кто не осознает действия этих сил, тем не менее ими руководствуется. Экономические силы действуют так же, как и гравитация. Ни одно животное «незнакомо» с законами естественного отбора, однако эта сила сформировала мир. Все вынуждены жить в рамках ограничений, устанавливаемых законами природы, а также в рамках предоставляемых ими возможностей.

В каждом из рассмотренных в данной книге примеров экономические принципы оказывались полезнейшим инструментом всестороннего анализа военной истории. Экономика не может объяснить всего, но степень, в которой ее принципы помогают прояснить тот или иной тип поведения и событий, обещает военным историкам перспективную возможность обогатить аналитику определенной структурой. А потому само собой разумеется, что мы применяем эти принципы к другим эпизодам либо привлекаем дополнительные принципы экономики для углубленного пересмотра и переработки военной истории. В данном случае мы не пытаемся набросать основу следующей книги, но рассматриваем два ее возможных варианта. Начиная с 1944 года был создан поразительный объем литературы, демонстрировавшей то, как применяется теория игр к экономике, биологии, стратегии, здравоохранению и другим сферам исследования[539]539
  Основополагающая работа о теории игр в исследованиях: von Neumann and Morgenstern, 1944.


[Закрыть]. Но сама игра, безусловно, намного старше любой теории игр, и, вероятно, было бы крайне занимательно перечитать теоретиков либо практиков военной стратегии прошлого в свете современной теории игр. Какие «игры» они знали и в какие играли, а какие им были неизвестны? Как именно они понимали принципы, лежащие в основе тех или иных игр? Как в отсутствие современного математического инструментария, помогающего разобраться в той или иной игре, понять, насколько обоснованной была логика их умозаключений? Что именно великие военные стратеги прошлого смогли понять, но что ускользнуло от их менее удачливых коллег? Могла ли теория игр в действительности выявить тот факт, что те или иные выдающиеся стратеги просто оказались удачливыми, а не гениальными в стратегическом отношении?

В этой книге мы лишь затронули тему государственного финансирования, а именно на примере кондотьеров Италии и проблем бюджетного финансирования «ударных сил» Франции, но непосредственно не обращались к принципам налогообложения и государственных расходов. Мы также не исследовали напрямую так называемые общественные блага, хотя национальная оборона традиционно и является первейшим хрестоматийным примером общественного блага у экономистов – блага, которое, будучи однажды кому-либо предоставлено, может приносить выгоды дополнительным пользователям без дополнительных затрат и в доступе к потоку которых дополнительным выгодополучателям, в сущности, нельзя будет отказать. Например, если нельзя кому-то запретить наслаждаться восходом солнца, то его также нельзя принудить заплатить за полученную таким образом выгоду; подобным же образом если проблематичным представляется исключение Швейцарии из программы защиты, предоставляемой альянсом НАТО основным странам Европы, то и заставить Швейцарию заплатить за полученную подобным образом защиту будет невозможно. Таким образом, Швейцария оказывается «безбилетником» (или, во всяком случае, без особых забот, то есть с непропорционально крупными, относительно вложенных затрат, выгодами за любой произвольный вклад, на который будет готова страна). Когда недопуск к тем или иным благам, или исключаемость, может быть институционализирован самоочевидным образом, выгоды могут быть ограничены исключительно теми, кто участвует в основных расходах: в этом случае благо становится «клубным благом». В клубы можно вступать, получая выгоды по мере выплаты членских взносов. Неплательщики исключаются: им могут просто отказать в получении выгод. Военные альянсы являются попытками создать так называемые клубы военной безопасности. История их создания вовсе не ограничивается современными национальными государствами, а уходит далеко в прошлое и наблюдается даже среди животных сообществ. Как известно любому школьнику, политика альянса может быть весьма запутанной, и для военных историков осмысление стабильности и непостоянства союзов с экономической точки зрения может представлять особый интерес. Каковы факторы, определяющие образование и распад союзов? Почему одни союзы, в отличие от других, печально прославились своей шаткостью? Как могут члены союза предотвратить исключение из его списка? Почему союзы не могут разрастаться более определенного числа членов? Подобные и многие другие вопросы могут быть рассмотрены с экономической точки зрения[540]540
  Основополагающее исследование об общественных благах: Samuelson, 1954, 1955. Далее в главе мы подробнее рассмотрим эту тему. Классическое исследование об альянсах: см. Olson and Zeckhauser, 1966. О приматах см., например, deWaal, 1982. См. также о НАТО: Sandler and Hartley, 1999.


[Закрыть].

Помимо ограниченного количества экономических принципов в последующей работе следовало бы исправить два основных недостатка данного исследования: пять из шести представленных случаев из Западной Европы, тогда как всего лишь один из Северной Америки, причем все – из второго тысячелетия нашей эры. Было бы полезно расширить сферу исследования, задействовав опыт и других народов, – из Азиатско-Тихоокеанского региона, Центральной и Южной Америки, Африки, Центральной Азии и Ближнего Востока, а также включить несколько примеров из истории до I тыс. н. э. В некоторых сферах мы не располагаем достаточными документальными свидетельствами, но антропологи, ботаники, геологи и др. нашли способы получения информации из других источников. Военные историки могут использовать результаты подобных исследований для реконструкции истории с опорой на экономические принципы поведения. Что касается прошлого, много интересной работы еще предстоит проделать.

Погружаясь столь глубоко при написании этой книги в изучение истории, мы можем лишь гадать, способна ли экономика сказать что-либо полезное относительно современного состояния военных дел. Для примера: мы указываем на то, как экономическое мышление может быть применено при решении текущих проблем терроризма, военного личного состава и использования частных военных компаний. Мы также вкратце комментируем целый комплекс вопросов, касающихся экономики, историографии и военной истории, и подытоживаем основные аргументы и заключения данной книги.

Экономика терроризма

Терроризм не является феноменом, ограниченным рамками «до и после 11 сентября». В качестве формы, или угрозы, насилия, использующей чувство страха для вымогательства политических уступок, он существует уже на протяжении многих веков. Хотя сегодня его связывают и с деятельностью негосударственных акторов, современный термин терроризм восходит к государственному террору, а именно политике, проводимой французским революционным режимом в Эпоху террора – с сентября 1793 по июль 1794 года. Здесь мы не будем разбирать все перипетии судеб предшественников и самой Эпохи террора. Достаточно сказать, что она была сродни, пусть и отличаясь по масштабам, деятельности гестапо нацистской Германии, сталинским погромам, эксцессам маоистского правления, «грязной войне» Аргентины и южноафриканскому апартеиду двадцатого века – повсеместным и жестоким репрессиям со стороны представителей государства по отношению к инакомыслящим.

Адекватным ответом негосударственных групп государству и является внутренний террор. Прецеденты включали теракты, совершенные анархистами в конце девятнадцатого века, в эпоху же после Второй мировой войны подобные случаи мы встречаем во Франции, Германии и Италии с конца 1960-х до 1980-х годов, в Колумбии в течение последних примерно пятидесяти лет либо же в Индии за последние несколько десятилетий. Серьезные проявления раскола в обществе обычно не попадают в заголовки всемирных новостей. Для подобной цели террористы готовят другие, более зрелищные события. Возможно, визитной карточкой такого рода был захват заложников и убийство израильских спортсменов палестинскими террористами во время Олимпийских игр в 1972 году в Мюнхене. В данном случае терроризм нарушил границы национального государства. Для наглядности в данном разделе мы подробнее остановимся на транснациональном терроризме[541]541
  Экономическая литература по данной теме весьма обширна. Доступные обзоры предоставлены, например, в: Frey, 2004, Frey, Luechinger and Stutzer, 2004, Sandler and Enders, 2004, Enders and Sandler, 2006, Brück, 2007, Llussa and Tavares, 2007. Несмотря на то что транснациональный терроризм неизменно притягивает внимание всемирной прессы, нельзя забывать о том, что число жертв внутреннего терроризма на порядки превышает число жертв терроризма транснационального.


[Закрыть].

В медиа, политической и литературной аналитике терактов акцент неизменно ставится на террористе, преступнике, контролирующем действия своего окружения, лидере, по воле которого приспешники отдадут свои жизни[542]542
  Данный раздел основывается на докладах соавтора Дж. Брауэра, прочитанных в октябре 2004 года в военном колледже НАТО в Риме, Италия, и в апреле 2006 года в Университете Северной Каролины, Эшвилл. Их источники отчасти приведены в Примечании 3.


[Закрыть]. Кто-то вспомнит о таких, как Андреас Баадер и Ульрика Майнхоф из немецкой «Фракции Красной армии» 1970-х, венесуэльский «Карлос Шакал» (Ильич Рамирес Санчес), который в течение 1970-х и 1980-х совершил теракты в странах целого ряда континентов; палестинец Абу Аббас, ответственный за убийство американского туриста Леона Клингхоффера на угнанном итальянском судне Achille Lauro в 1985 году; курд Абдулла Окалан, чья группа РПК с середины 1980-х по конец 1990-х вела террористическую кампанию в Турции. Можно также упомянуть Сёко Асахару, вдохновителя газовой атаки Аум Синрикё в токийском метро в 1995 году, и, разумеется, саудовского Усаму бен Ладена, ответственного за атаку 11 сентября 2001 года, и иорданского Абу Мусаба аль-Заркави, главного подозреваемого в ряде обезглавливаний и бомбардировок в Ираке, последовавших за войной 2003 года.

Одним словом, террор имеет лицо, или же, по крайней мере, пострадавшие и общественность желают видеть какое-то лицо, которое они могут связать с теми или иными терактами. Но сосредотачиваться лишь на отдельных индивидах было бы недальновидно. Изначальная цель состоит не в том, чтобы «ликвидировать» тех или иных индивидов, но подорвать организацию, в которой они действуют. В действительности теракты «без лица» многочисленнее терактов «с лицом». Мало кто вспомнит имя какого-либо баскского террориста, или члена ИРА, или «Красной армии Японии», или колумбийской FARC (Революционные вооруженные силы Колумбии), или бесчисленных безымянных тамильских террористов-смертников в Шри-Ланке, или тех, кто устанавливал самодельные взрывные устройства в Ираке. Вести контртеррористическую политику против террористов, а не терроризма – примерно то же, что формировать промышленную политику, ориентируясь лишь на рабочую силу без учета фирм и отраслей промышленности, на которых занята рабочая сила. Важны не только рабочие, но и их наем, обучение, производительность и то, как они финансируются и поддерживаются.

Экономисты анализируют рынки, основываясь на предположении, что поведение их участников – людей и формируемых ими групп – рационально. Таким образом, фундаментальное утверждение экономистов состоит в том, что террористическая организация – как и все организации – по сути, рациональный актор. Это означает, что, учитывая все свои убеждения, их члены должны были выбирать, где, когда и как пройдут атаки, неизбежно связанные с рядом ограничений, включающих производственные расходы, рабочую силу, капитал, институциональные и другие доступные организации ресурсы. Термин рациональный часто неверно истолковывается. Экономисты не хотят сказать, что рационален способ, которым террористы приходят к своим особым убеждениям. Они говорят, что рационален способ, посредством которого они претворяют в жизнь свои убеждения. По аналогии экономисты не говорят, что корпорация «Макдоналдс» рациональна в своем безудержном стремлении накормить гамбургерами весь мир; они говорят, что рационально то, как это стремление реализуется, что корпорация реагирует на изменения, риск и возможности рынка разумным и предсказуемым способом. Экономисты относятся к террористической организации так же, как к любой другой компании или фирме, за исключением того, что продукция в данном случае не является товаром или услугой, но некачественной или даже вредоносной услугой[543]543
  Как говорит выдающийся военный историк Джон Киган в своей «Истории войны», «даже пират нуждается в стартовом капитале» (1994, p. 64). Если террористы оказывают вредоносную «услугу» рынку, можно лишь гадать, кто является потребителем такой услуги. Однако вряд ли это продлится долго, так как ситуацию можно сравнить с обустройством домашнего огорода, при котором производитель является также и потребителем. При этом удовлетворяются потребности самого производителя, а не какого-либо иного потребителя. В любом случае – будь то террористическая продукция для внешнего либо внутреннего рынка – мы можем представить себе существование «рынка террора», «при котором цель правительственных акторов состоит в том, чтобы подорвать торговлю на этом рынке, наподобие того, как мы бы желали подорвать международную наркоторговлю, торговлю оружием, ликвидировать проституцию и другие виды преступной деятельности.


[Закрыть].

Предположим, мы желаем рассмотреть этот вопрос так, как если бы мы были одним из производителей. В этом случае мы сталкиваемся с проблемой производства в неблагоприятных для бизнеса условиях – неблагоприятных потому, что правительство чинит нам препятствия. Организация вынуждена задаться тремя вопросами: во-первых, какие барьеры могут быть воздвигнуты, чтобы затруднить бизнес террористической организации; во-вторых, как оптимально она может отреагировать на действия правительства (на создание барьеров), если она не желает быть вытесненной из бизнеса, а в-третьих, чему правительство может научиться благодаря трудностям, с которыми оно сталкивается при создании барьеров на пути организации?

Барьеры делятся на две категории, а именно: правительственные действия, которые снижают прибыль организации, и действия, увеличивающие ее издержки (или и то и другое). До 11 сентября 2001 года различные правительства в основном фокусировались на увеличении издержек. Как известно, правительство США ввело использование металлодетекторов в аэропортах в начале 1973 года, удвоило бюджеты на обеспечение безопасности в 1976 году, приняло антитеррористический законопроект в 1984 году и пошло на ряд мер по укреплению посольств в 1985 и 1986 годах. То были пассивные, оборонительные меры, имевшие целью повысить затраты террористов при попытке прорваться к намеченным целям. В ряду же активных, наступательных мер Соединенные Штаты предприняли рейд на Ливию в 1986 году в ответ на взрыв бомбы в берлинской дискотеке LaBelle, предназначавшейся личному составу американских вооруженных сил, и, не так давно, атаки по предполагаемым террористическим объектам в Афганистане, Судане и в других точках. Серьезные усилия по вмешательству в доходную часть террористических организаций – явление уже нашего времени. С точки зрения террористической организации вмешательства логически равноценны. Например, предположим, что ситуация с текущими доходами и издержками такова, что террористическая организация может осуществить два теракта в заданный временной период. Если доходы постоянны, но себестоимость одной атаки увеличивается, тогда организация сможет осуществить лишь одну атаку за данный промежуток времени. И наоборот, если средние издержки постоянны, но доходы сокращаются, организация, скорее всего, будет вынуждена провести лишь одну атаку. Любой тип вмешательства концептуально равноценен налогообложению террористического бизнеса. Поскольку экономические последствия такого налогообложения будут теми же для террористической организации – сниженная производительность – по-видимому, правительство будет обладать роскошью выбора более дешевого вмешательства (как по части доходов, так и по части издержек).

Правительство должно, однако, учитывать две проблемы. Во-первых, оно должно рассмотреть свои собственные затраты либо по части сокращения регулярных поступлений доходов террористов, либо увеличения производственных расходов террористов. Это важно, поскольку для того, чтобы быть эффективным, снижение потока поступлений требует практически глобального сотрудничества со стороны других правительств, а координационные издержки между приблизительно двумястами правительствами и международными организациями могут оказаться очень высокими (как мы вскоре, при более подробном рассмотрении, в этом убедимся). В отличие от этого односторонние оборонительные меры могут быть менее дорогостоящими[544]544
  Настораживает, что одна из менее затратных мер заключается в «сговоре» с террористическими организациями, то есть тайном соглашении, по которому террористическая организация не преследуется на родине, пока террористические атаки проводятся за ее пределами. См. Lee, 1988, и Brauer, 2002.


[Закрыть]. Во-вторых, не считая затрат на наложение запретов и ограничений деятельности террористических организаций, правительство должно также предвидеть реакцию «производителей» террора. Так, хотя было относительно дешево установить рамки металлодетекторов в аэропортах, непредвиденным и неумышленным последствием оказалось то, что террористические организации изменили ассортимент своей «продукции»: они стали «производить» меньше угонов самолетов, но больше – подрывов посольств. Аналогичным образом выяснилось, что программа по укреплению посольств побудила террористические организации переключиться на убийства и террористические угрозы[545]545
  Enders and Sandler, 1993. Угрозы затратны, поскольку следует предпринимать меры предосторожности. Кроме того, сама угроза атаки может привести к существенному изменению направлений туризма и прямых иностранных инвестиций.


[Закрыть]. Одним словом, выбирая соответствующий «налог на террор», правительство должно выбирать не самую дешевую, но оптимальную альтернативу из имеющегося ассортимента.

Вне зависимости от типа налогообложения террористы, скорее всего, должны будут предпринимать меры по уклонению от уплаты налогов, которые заключаются в обнаружении новых источников доходов или путей по снижению средних издержек атак, или же в том и другом одновременно. К сожалению, как мы уже знаем по опыту, это может быть достигнуто настораживающе большим разнообразием способов. Во-первых, один из способов – увеличение альтернативных доходов. За последние годы мы узнали, что доходы поступают из законных, а также незаконных источников, при этом их перевод осуществляется западными и незападными труднодоступными для отслеживания средствами, которые, даже будучи отслежены, могут быть не распознаны либо не распознаны вовремя. В отличие от обычной отмывки денег, при которой «чистые» деньги получаются в результате «грязного» действия, такого как нелегальный перевоз наркотиков, террор может быть организован как «грязное» действие, которое следует за «чистыми» деньгами (что, не без оснований, называют «обратным отмыванием денег»)[546]546
  См., например, Center for International Security Policy, 2003.


[Закрыть].

Во-вторых, другой альтернативой для террористической организации является смена места производства, то есть атаки, – перенесение ее с более на менее укрепленные объекты нанесения удара или, что сводится к тому же, со стран с усиленной защитой – на менее защищенные страны, откуда и большое число атак уже после 11 сентября в таких развивающихся странах, как Египет, Индонезия и Турция. И, конечно же, вряд ли помогут отправка и размещение таких потенциальных жертв, как журналисты, работники гуманитарных служб или частных строительных фирм в непосредственной близости с террористическими базами. Вместо того чтобы нести террор людям, как в случае с 11 сентября, теперь мы сами приводим к нему людей и снижаем издержки атаки. В-третьих, террористическая организация может переждать, пока интенсивность мер по мобилизации налоговых поступлений или принудительного осуществления законов спадет. Организация может выждать, пока бдительность правительства ослабнет; она может способствовать ослаблению бдительности, изменив время атаки. Опыт показывает, что теракты и контртеррористические акции подчиняются определенным циклам, в соответствии с которыми за атакой следует проведение активных контртеррористических мер, а за ними, в свою очередь, отсрочка дальнейшей волны атак.

В-четвертых, террористические организации могут повысить эффективность своих операций, что также снизит средние издержки. Например, экономия за счет расширения масштабов производства может быть достигнута посредством распределения фиксированных издержек планирования по большему числу террористических операций за данный период времени. Экономия за счет расширения ассортимента достигается посредством распределения фиксированных издержек по более широкому ассортименту продукции, то есть за счет увеличения не числа, а типов атак. Экономия от интеграции может быть достигнута в случае, если террористические группы размещаются вблизи друг друга, а экономия от уровня информированности может иметь место, когда успешная атака одной группы сигнализирует другим группам о том, что работает эффективно. До определенной степени все данные типы поведения наблюдаются сейчас и могут наблюдаться в будущем, что в целом приводит к росту «производительности».