Текст книги "Ожог от зеркала"

Глава 19

Проявившийся сбоку Флейта – он часто возникал из ниоткуда, демонстрируя умение перемещаться, – подошёл к костру, возле которого сидели Хвощ, Бредень и Тарас.

– Хвощ, наши рыцарей поймали.

– Где, сколько?

– Сонных взяли. Бухие, тёплые. Не иначе с ярмарки. Их пара была. Один успел в броню вскочить, его Свист приложил кистенём. Второй жив.

Сзади уже подволакивали избитого белокурого парня в исподнем.

– Молодцы, – одобрил Хвощ. – Это им за Шершавого первый платёж.

– Рыцари своих так не оставят, – сумрачно сказал Тарас. – Теперь за нами ломанёт целая свора.

– И что? – подозрительно спросил Хвощ. – Ты хочешь оставить его заложником?

– Я бы повесил, – просто сказал Тарас. Не ожидавший такого ответа Хвощ переглянулся с Флейтой.

– И сам бы повесил? – вдруг спросил Флейта.

Тарас кивнул.

– Я не очень люблю рыцарей.

Парень разлепил спёкшиеся губы и плюнул в сторону школяра.

– Попадёшься и ты к нам.

– Уже попадался, – спокойно ответил Тарас.

– Ладно, – сказал Хвощ. – Тащить его нам незачем, один хрен, скидки не будет. Допросили?

Флейта кивнул.

– Ни черта не говорит. Гордый.

– Ну и ладно, – благостно кивнул Хвощ. – Зови Борисов. Вешать будем.

Парень, не ожидавший настолько быстрой развязки, побледнел. Школяру тоже стало не по себе, но он не подал виду. Появилась мощная пара мужиков, что обычно ошивались в обозе или исполняли роль постовых. Мыло уже прилаживал петлю. Судя по всему, этот ритуал был в банде отлажен.

– Суки, – снова плюнул парень, но плевок не получился, и часть слюны осталась на подбородке.

– Да ты зря сердишься, мил человек, – добродушно сказал один из палачей. – Ваши наших тоже вешают.

– Твари, – снова не сдержался рыцарь.

– А ты, может, чего дельное сказать хочешь? – участливо спросил Хвощ. Опомнившийся рыцарь помотал головой.

– Ты бы лучше желание загадал, – улыбнулся мужик покрупнее, ростом почти со Свиста. – Слева Борис, и справа Борис...

– Только не говори никому, а то не сбудется, – добавил второй. Несмотря на то что шутка, очевидно, была «заготовкой», все зрители заржали, и даже Тарас нервно улыбнулся. Хвощ цепко следил за реакцией школяра, но тому сейчас было не до соглядатаев. За участие в убийстве рыцаря полагалась смерть.

– Покурить бы... – вдруг сказал белокурый парень.

– Вредно курить, – сказал один из палачей, устанавливая скамейку.

– Я же предупреждал, молчи, а то не сбудется, – укоризненно сказал второй. На голову парня накинули мешок, он дёрнулся в руках державших его бандитов, получил мощный удар под рёбра и покорно встал на скамейку. Через минуту всё было кончено.

Укладывались быстро. До Максатихи было ещё три перехода.

Мало кто знал, куда они собираются, – люди Хвоща не привыкли к лишним вопросам. Наблюдая за суетливыми сборами разбойников, Тарас спросил сидевшего рядом Хвоща:

– У вас сумки заплечные нормальные есть? Что это за мешки с лямками?

Предводитель пестрого лесного воинства, хмуро тянувший вино из роскошного стакана с гравировкой, нехотя ответил:

– Новые эти, складни по-вашему, под дождь попали и расползлись. Карман влево, карман вправо, все три объема. Обычные кармашки получились.

– Не понял. Как всё это барахло переть предполагается?

– Сумки были, – мрачно сказал Хвощ. – Лошади были. Сейчас ни хрена. Ни лошадей, ни сумок. Только то, что взяли у восточников.

– А с лошадьми как?

– Это что, всё обязательно рассказывать?

– Я серьёзно, Хвощ. Что-то мне в твоей информации не нравится.

– Последнее время сплошная напасть. То спину коню собьют, то потница, то в траве попадётся дрянь. Лошади дохнут, люди болеют, чесотка какая-то появилась. Сумки вон намокли. Как они под дождём оказались, никто не разобрал. Шершавый попался по-глупому, на верном деле. И все лёжки наши, считай, псу под хвост.

– Хвощ, – подскочил Боря-маленький, – рыба в садке протухла.

– Так выкинь её на хрен, – взъярился атаман.

Тарас ещё раз подивился несоответствию роста и прозвища. Разбойник был на полголовы его выше. Зато Большой Борис был выше ещё на вершок.

– Хреново, – подытожил атаман. – Может, ты чего поправишь, кудесник. С вошками у тебя хорошо получилось.

Тарас нахмурился. Картинка получалась невесёлая. То, что Хвощу казалось обычными неудачами, могло быть провалом поля, созданным магами магистрата. Серьёзные банды часто сопровождали таким образом, обеспечивая охранным отрядам княжества магическую поддержку. Это осложняло и план Тараса, поскольку начинать придётся не с нулевого уровня, а с отрицательного. Техника этих провалов была проста, присутствия «клиентов» для колдовства не требовалось. Заклятие накладывалось на площадь, реагируя на проклятия невинно убиенных, которых на любой банде висело предостаточно. Таким образом, каждый труп продавливал вероятностное поле, снижая общую удачу, пока банда не попадалась в ловушку или не разбредалась из-за внутренних неурядиц. Работала такая паутина жёстко, и если разбойники её цепляли, то месяц, от силы два – и банде приходил конец. Именно так попали на арену карелы Колеса, по-дурацки угодившие в засаду.

Если на банде Хвоща тоже затягивается удавка... Её очень непросто отцепить, нужна встряска поля. Хотя штурм башни как раз подходит. Потом, получается, он выводит бандитов из-под возмездия. Хрен с ним, раньше надо было думать. Самое интересное, не является ли их лесная встреча частью этого самого прогиба? А весь план штурма просто окончательной, фатальной неудачей для Хвоща?

– Ну, чего замолчал? – потерял терпение Хвощ. – Будешь сумки ремонтировать?

Тарас отрицательно помотал головой.

– Пакуйтесь в то, что есть. Чтобы сумку перенастроить, зеркальный каркас нужен, с подпиткой огнём и словом.

– В смысле?

– Здесь, в лесу, не смогу.

– Так нам же здесь надо, – осклабился Хвощ.

– Не получится.

Атаман вдумчиво почесал основание средней косички.

– Ну ладно. Волокуши сделают, всё дотащат. Ты мне обещал свой план рассказать.

– Обязательно, – согласился Тарас. – Но сначала подойдём поближе.

Трактирщик был толст и коротко острижен. Отдуваясь, он поставил перед валчами пиво, от которого шёл великолепный запах, бросил на блюдо две индюшачие ноги и горсть дробленых чёрных сухарей.

Лизо брезгливо поморщился. Грач отволок поднос к угловому столику. Оба валча были в тёмных плащах с капюшонами, так что понять, кто они, было непросто.

– Ты собираешься это есть? – брезгливо спросил Лизо, переворачивая копчёную ногу двумя пальцами.

– Конечно. – Грач кинул в рот горсть чёрных сухариков и весело ими захрумтел. Затем вкусно отхлебнул пива. – А ты собираешься питаться святым духом? Давай, не привередничай.

– Типичная кухня простолюдинов, – не меняя интонации, сообщил Лизо, отщипывая край индюшачьей ноги. Он попробовал мясо с таким видом, будто это была печёная крыса, удовлетворённо двинул бровями и дальше ел уже без комментариев.

– Нормальная еда. Здоровее, чем твои винные трюфеля и перепёлки.

Лизо, что было редкостью, промолчал, соглашаясь, – он ел и даже прихлёбывал пиво, и Грач решил не развивать тему трапезы.

– Когда Костин подъедет? – поинтересовался он у своего цветного.

– Через неделю.

Грач снова захрумтел сухариками, размышляя.

– Их видели возле Старицы. Ты хочешь непременно туда вернуться? Им и так вязы свернут.

– Не факт. – Лизо приложился к кружке и почти её ополовинил. – На арену школяра могут и не отправить. Ему помогает кто-то из Колледжа. Этот же кто-то, вероятно, и дал ему камень на все бои. Если они доберутся до заклятия...

Бродяга сбоку начал прислушиваться к разговору. Заметивший это Грач внимательно на него посмотрел, и тот потерял к валчам всякий интерес, сосредоточившись на своей тарелке. Кроме костей рыбьего хвоста, там ничего не наблюдалось, но от костей бродяга уже не отвлекался.

– Ладно. Сеть мы сожгли, новую им зацепить не за что, зельцкабины любой след отсекают, к Старице, если что, мы доедем уже послезавтра. Но зачем нам Костин? Сутки теряем на его группе.

– Затем, что вдвоём мы в прошлый раз не справились.

Грач, прикусивший было индюшачью ногу, вернул её на блюдо.

– Ты считаешь, мы не справились? Бургомистр мёртв.

– И заклятие потеряно. Меня тревожит его амулет, цветный. У него всё-таки был какой-то амулет, а это неизвестная нам карта.

– Ты предполагаешь что-то конкретное?

– Я уже думаю, а вдруг это его собственный камень?

Лизо раскраснелся, и яду в нём слегка поубавилось. Грач допил пиво, щелкнул пальцами, и трактирщик подскочил с повтором.

– Ты думаешь...

– Вполне возможно. – Лизо вздёрнул рукав плаща и полюбовался на своё запястье. Там мерцали три драгоценные магические нитки – ядовито-желтого, тёмно-синего и голубого цвета.

– Спрячь камни. – Грач одёрнул его рукав. Он явно запоздал с этим движением, все посетители трактира смотрели теперь на Лизо, а челюсть толстого трактирщика отвисла до самой стойки.

– К чему это пижонство? – вздохнул Грач, высыпал на стол щепотку серого порошка, что-то вспыхнуло, и люди как ни в чём не бывало вернулись к прежним занятиям.

– А ты кого боишься?

– Мы в Старицу собираемся. Специально заложили такой крюк. А ты хочешь, чтобы Колледж снова на нас сеть повесил? За этот трактир уже можно зацепиться.

– Можно было зацепиться, – поправил его Лизо. – Мне захотелось на них посмотреть, – объяснил он. Грач только вздохнул.

– Так ты предполагаешь, что такой камень мог быть у школяра с самого начала?

– Это объяснило бы, почему он остался жив.

– Да, но ты же его обыскал.

Лизо приподнял тонкие пальцы в недоумевающем жесте.

– Обыскал. И ничего не почувствовал. Я надеюсь сделать это ещё раз.

– Кстати, с кем приедет Костин?

– Лась, Сински, Мируб, Шазарин и Медянка.

Грач приподнял второй бокал Лизо и вопросительно на него посмотрел. Тот покачал головой, поражаясь манерам своего цветного, но потом кивнул, соглашаясь. Половина содержимого перетекла в кружку Грача.

– Ты решил захватить город? – деловито поинтересовался Грач.

– Я хочу взять этого школяра, – бесцветным голосом сообщил Лизо.

– И для этого нужны восемь валчей? – поднял брови Грач.

– Я хочу взять этого школяра, – повторил Лизо.

– Здесь явный фарт. Редко такой бывает.

– Ты уверен? – Хвощ подозрительно смотрел на хутор. Видно было, что въезжать туда у атамана нет ни малейшего желания.

– Ну, как уверен. Чувствую.

– Засада могёт быть.

– Нет там засады.

– А что за фарт?

– Вот этого я не знаю, – сказал Тарас. – Там может быть жратва, или спящие стражники, или купец с толстой калитой. Чего-то хорошее. Вроде.

– Не нравится мне твое «вроде».

– Ну уж как есть.

– А девки там могут быть? – вдруг заинтересовался Хвощ.

– Могут, – кивнул поскучневший Тарас. Подставлять таким образом неизвестных женщин школяру не хотелось, он даже пожалел, что банда сейчас скорее всего пойдёт на хутор.

– Ладно. Тогда пошли. – Хвощ обернулся и скомандовал: – Флейта, отправь туда разведку. Бери сразу человек десять, да не упустите никого. Должно быть чисто и сладко, понял?

Верховые вернулись быстро.

– Отлично, Хвощ. Взяли в подполе одного стражника – пытался спрятаться. Он тута вроде охраны оставался. У их телега с припасом поломалась, весь груз оставили, приедут только завтра.

– Завтра когда?

– Завтра к вечеру. А то и послезавтра. Дороги-то сейчас...

– А что за припас?

– Мушкеты да порох. Пойдём, наши уже глядят.

Банда подходила к омертвевшим домам. Избитого стражника собирались вешать. Мыло прилаживал петлю, Тарас предостерегающе поднял руку.

– Отмени это безобразие, Хвощ.

– Почему? – удивился атаман. – Они наших всегда вешают.

– От этого вред один. Удачи будет меньше. Я потом объясню.

– Намного меньше? – засомневался Хвощ. – Может, пусть подёргается?

– Если он тебе лично зла не сделал, то намного. Решать, конечно, тебе. Но чем меньше трупов, тем спокойнее.

Хвощ почесал затылок между косичками.

– Я всегда считал наоборот: чем меньше живых уродов, тем спокойнее. И что же тогда с ним делать?

– Да в подпол его кинь, и все дела.

– Тоже верно, – согласился Хвощ. – Так даже веселее.

Бандиты и стражник прислушивались к разговору.

– Свяжите его покрепче, и в подпол, – распорядился атаман. – И чтобы без пальцев.

– Зачем тебе его пальцы? – ужаснулся Тарас.

– Воевать боле не сможет, – объяснил Хвощ. – Опять же, денежка с ногтей. У нас бабы завсегда пальцы чистят.

Стражник заорал, не слишком обрадованный изменением приговора.

– Он же там кровью истечёт, – сказал школяр.

– Да и хрен с ним, – зевнул Хвощ. – Вон лучше глянь, чего ребята откопали.

На телеге со сломанной осью оказалась аккуратно упакованная мортира. Рядом в деревянных коробках лежали заряды. Хвощ долго и с удовольствием разглядывал металлическое чудище, провел пальцем по смазке, проверяя сохранность, посмотрел, как крепятся колёса. Тарас вытащил несколько мушкетов, и ни один ему не понравился. Стражника уволокли в дом, где снова послышались крики, затем всё стихло.

– Отличная мортира. У нас есть один, могёт с таких стрелять.

– И что? Ты собираешься её тащить?

– А почему бы нет? Штука классная.

– Хвощ, ты никак войском себя почувствовал. Зачем нам артиллерия? Мы что, замки собираемся штурмом брать?

Хвощ усмехнулся, ковыряя в зубах жесткой соломинкой.

– А ты, бакалавр, попадал когда под обстрел? Когда вокруг бошки на хрен отрывает? Зачем мортира. Мортира всегда пригодится. В башню весёлых телок шмальнём.

– Там она не нужна. И её же тащить надо. А у нас лошадей не хватает.

Хвощ снова усмехнулся, лукаво глядя на своего спутника.

– Это раньше надо было её тащить. А у тебя саквояж раскладной есть, я видел. Туда и лошадь можно запихнуть, и телегу, и мортиру со снарядами. Лишь бы в горловину пролезла.

– Да? А ты бы смог?

– Я бы не смог. Я знаю, там магия хитрая. Но ты-то сможешь. И я точно знаю, что в такой саквояж можно пихать сколько угодно всякой всячины. Скажешь, не так?

Теперь позволил себе улыбнуться Тарас.

– Предположим, что так.

– Что за дурацкое слово «предположим»? Ты чё, в Колледже своем разговариваешь? Или оно так, или не так.

– Не всё так просто. Здесь вообще всё иначе.

Теперь Хвощ смотрел на Тараса подозрительно.

– Ты что, мозги мне решил напудрить? Чё за хрень ты несешь? Можно её в твой саквояж впихнуть?

– Можно, – кивнул Тарас.

– Тот, кто этот саквояж потащит, он тяжесть почувствует?

– Нет, тяжести не будет.

– Ну так и всё. Берём мортиру, пригодится.

– Погоди, Хвощ. – Тарас предостерегающе поднял руки, и тон его из поучительного стал почти извиняющимся. – Ты всё-таки не понял. Там идет степенной ряд, по физическому объему степень двойки, ухудшается мобильность и стягивает узел.

Хвощ вздохнул, глядя на школяра, как на идиота.

– Вот все вы, блин, такие. Пеньки ученые. Теперь я, конечно, всё понял. Объясни по-человечески, чего там ухудшается... я же видел, сколько ты туда разной дряни пихаешь.

Тарас задумался, подбирая слова.

– Ты когда-нибудь шарик надувной на ярмарке видел? Пленочный, которые летают?

– Ну.

– Вот он ничего не весит и раздувается почти без предела, но когда он большой, его не потащишь.

– Лопнуть может?

– Саквояж, конечно, лопнуть не может, но мало не покажется. Мортира только по контуру входит, а по степеням она сразу раз в восемь увеличит хвост.

– Всё равно я ничего не понял.

– Опасно это. И медленно двигаться будем. Хотя возможно.

Хвощ почесал грязный затылок.

– Ну ладно. Я думал, там без проблем, а ежели так... Хрен с ней, с этой мортирой. – Он повернулся к разбойникам, что уже делили между собой мушкеты. – Флейта, спихни её в ручей.

Вечером разбойничков догнали трое с базы Гнилого ручья, вместе с ними подъехали и Маринка с Мухой.

Лошадь сдали в обоз и долго, с пересмешками, рассказывали историю о коробейниках. Левые сапоги в количестве пяти штук были украдены Мухой в обувной лавке, где их выставляли как образцы. История обросла подробностями и изрядно подняла настроение, да и товар оказался неплохим. К Маринке сбоку пристроился Бредень, получил болезненный удар в печень и отвалил в сторону, жалуясь на судьбу и здоровье. На его место тут же притёрся Укроп, масляно поблёскивая глазками. Этого с трудом спровадил Муха. Рыжей предстояло нелёгкое время. Флейта посчитал ниже своего достоинства встречаться с подругой, у которой на глазу проявился «вечный бланш». Заступничество Мухи и её собственные силы были слишком слабы, хотя обижать Маринку никто не собирался. Во всяком случае, пока в банде были другие женщины.

Возвращаться в Тверь они не собирались.

Рассказав городские новости (парочка не так давно покинула столицу), Маринка и Муха получили «наряд на работы» от «руки» – так назывался старший по лагерю – и начали осваиваться.

Заметив Тараса, однорукий малец насторожился. Улучив момент, он отозвал в сторону Хвоща. Школяр также узнал Муху, но не стал ничего предпринимать, а уселся в стороне, ожидая окончания диалога. Вскоре появился Хвощ и двое парней Флейты.

– Ты Клеща убил? – просто спросил атаман.

– Не я, но наши. Но я бы убил тоже, – ответил школяр.

Хвощ мрачно смотрел на Тараса. Судя по всему, история, поведанная Мухой, не слишком его порадовала.

– А за что?

– За то, что нож держал у горла моей женщины, – объяснил Тарас.

– А мальца зачем под порку подвели?

– А что мне было, в маковку его целовать? – резонно спросил школяр. – Пусть скажет спасибо, что не отдали рыцарям.

Хвощ посмотрел на Муху, тот отвёл глаза.

– Я тогда уже сказал спасибо, – буркнул пацан.

– Какого хрена, – сказал наконец атаман. – Думать надо, кого цепляешь. И чтобы без фокусов, те, остальные, скоро тоже будут здесь.

Муха кивнул.

– А ты спиной к нему не поворачивайся, – коротко хохотнул атаман, но глаза его оставались холодными. – И к ней тоже, – указал он на Маринку.

* * *

К вечеру настреляли уток – непуганая птица в изобилии кормилась на озёрах, в деревне разжились свежими овощами. На ночлеге Хвощ пришёл в хорошее настроение. Тарас ещё не видел его таким – то ли атаману понравились плоды сотрудничества, то ли просто удалась вечерняя бражка. Тарас сидел рядом, не налегая на хмельное зелье, хотя ковш несколько раз пригубил, чтобы не обидеть новых сотрапезников. Атаман улыбался чему-то внутри себя, а потом поднял руку, привлекая внимание уже изрядно датой компании.

– Слышь, это... – Хвощ хрюкнул, не в силах сдержать смех. – Байку вспомнил. Про сапоги. Ну, смешную такую, – объяснил он, как если бы кто-то спросил, что такое байка. – В общем, это, слушайте.

Свист, Укроп и Бредень изготовились слушать. Тарас отставил в сторону кружку с чаем.

– Два мужика в харчевне сидят. – Хвощ опять хрюкнул, Бредень хрюкнул тоже. Начало ему понравилось. – Да чего ты ржешь, урод, я ж ещё ничего не рассказал. – Бредень подался назад, показывая, что ничего против Хвоща не имеет и готов слушать дальше. Просто начало забавное. Справившись с раздражением, Хвощ продолжил: – В общем, пьют они, мамкина норка. Это, пиво пьют. И тут один жалуется: мол, с работы выгнали. – Свист приготовился хрюкнуть, но понял – рано. Хвощ улыбнулся своему тайному знанию. – А другой спрашивает, как так, мол? У тебя ж работа блатная, ты ж этот, хранитель княжеских сапог. – Хвощ задушил в себе следующий звук. Все внимательно слушали главаря. – Ну, типа, сапоги охраняет. И три ногтя в неделю. – Укроп восхищенно поцокал языком, завидуя таким расценкам. Хвощ отхлебнул бражки и продолжал: – Вот, говорит, классная была работа. Но выгнали. А тот опять: за что? А первый: мол, придирки. Придворные интриги. Ни за что. А тот: ну всё-таки? Да, говорит, ерунда. Я левый сапог потерял.

Тарас, ожидавший какой-нибудь скабрезности, неожиданно для себя расхохотался. Боярский холуй отчетливо нарисовался у него перед глазами. Хвощ хрюкнул, оценив реакцию школяра, и одобрительно хлопнул Тараса по плечу. Остальные тоже засмеялись, только Свист протормозил. Чувствуя, что пора, он нацепил на лицо улыбку, но байку явно не понял.

– А ты чего? – спросил беднягу атаман.

– Так это, – виновато оскалился Свист, – а где он сапог-то потерял?

– Да какая разница. – Атаман отломил себе утиную ногу.

– Так если бы спёрли, то пару, а тут один, – неуверенно продолжил Свист свои изыскания.

– Не парься, Свист. Кто слямзил, был одноногим, – сообщил неожиданную подробность Бредень. Свист неуверенно заулыбался, радуясь, что разобрался, что к чему. Хвощ показал на него утиной костью и подмигнул Тарасу. Школяр отхлебнул бражки.

Глава 20

Весточка от Тараса шла долго и окольными путями. Ефим приехал из Твери рейсовой гондолой на Старицу, оттуда на лошади добрался до трактира, где ожидали школяры, и передал короткое сообщение. Вся эта конспирация была затеяна, чтобы не попасть в сеть местных слухачей – парный свист отследить проще, чем исходящий. Ефим рассказал последние сплетни Колледжа, поуговаривал соседку вернуться – мол, ещё не поздно, пропущено всего несколько тем, да и уехал восвояси. Школяры же выехали по новому адресу, где их с Тарасом дороги должны были пересечься.

В первый же день попали под холодный дождь. И особо вроде не замёрзли, и не простудился никто, но когда встали на очередной ночлег, случилась неприятность.

«Оранжерейный мальчик» Ярослав, до того легко переносивший переезды, вдруг почувствовал, что болят зубы. Он подвигал челюстью, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были скверными. Болели все зубы сразу, вернее, болели десны, но тут уже было не до тонкостей. Ярик выругал себя за легкомыслие и понял, что разжевать даже малый кусочек мяса будет проблемой.

– Никита, слышь...

Никита что-то пробормотал, сонно поворачиваясь на бок, и открыл глаза.

– Чего тебе? – достаточно нелюбезно осведомился он.

– Я, похоже, зубы застудил. Болит вся челюсть.

– Очень хорошо, – мгновенно отозвался его старший друг. – Хоть жрать будешь меньше.

Ярослав хотел возмутиться столь гнусной инсинуацией, в устах Никиты звучащей особенно кощунственно, но не смог – боль съедала любые потуги на риторику. Тогда Ярик кивнул, соглашаясь, и уныло продолжил массировать дёсны.

– Сильно болит? – Никита сел на лавке.

Ярик снова кивнул.

– Ладно. Сейчас Варька пошепчет.

Никита стукнул в стенку, и в комнату парней вошла заспанная Варвара.

– Что случилось? – щурясь от света, спросила она. Варвара была в длинной куртке, наброшенной прямо на ночную рубашку, и в тапочках на босу ногу.

– У Ярика зубы болят. Всю ночь есть не может. Днем не спит, ночью не ест... Надо помочь парню.

Проснувшийся Лучник цапнул было арбалет – это всегда было первым его движением, но потом просто сел на кровати, наблюдая. Варька хорошо заговаривала зубную боль – причём не временно, лишь бы до знахарки продержаться, а реально заговаривала, так что, если зуб внутри не сгнил, процесс поворачивал на выздоровление. Варька разгладила волосы, выпила стакан тёплой воды и зашептала. Что она говорила, слышал только Ярослав, до Никиты и Лучника долетали отдельные слова про «горюн камень» да «причеши траву на взморье». Лучник вопросительно посмотрел на Никиту – он всегда трепетно относился к любому действу школяров, опасаясь что-нибудь нарушить, и тот кивнул, разрешая вопрос.

– Если слова запомнить, я смогу тоже шептать? – очень тихо спросил воин.

Никита отрицательно покачал головой.

– Кроме текста, имеют значение интонации и ударения-акценты. И ещё надо поле вести-чувствовать.

– Как же вы всё это помните?

– Тут не запоминать, тут чувствовать надо.

Лучник щелкнул языком, давая понять, что восхищен этой премудростью и считает её недоступной. Ругаться он давно отучился.

– Это как обучение языку. Кроме номинального смысла слов, существует интонационный. – Посмотрев на реакцию воина, Никита счёл необходимым перевести фразу с русского на русский. – К примеру, слово «здорово» можно произнести очень по-разному. От приветствия до «всё хорошо» или «всё плохо». Так и здесь. Но думать не приходится, просто чувствуешь ритмику фразы.

Лучник осторожно кивнул. Смысл он понял.

– А если ты просто повторишь слова... – продолжал Никита. – Это как если я возьму арбалет и повторю все твои действия, но с завязанными глазами. Заряжу болт, натяну струну и спущу курок. Но вслепую. Шанс попасть почти отсутствует.

Лучник почесал затылок.

– Но если ты не возьмешь арбалет и не спустишь курок, ты вообще не выстрелишь.

Теперь задумался Никита.

– Да, пожалуй. Если тебя устроит очень малый шанс, то заучивать слова можно.

Варвара между тем уже закончила заговор, провела по скулам Ярослава ладошками и стряхнула наволок в некрашеную доску. Молодой школяр поблагодарил, повернулся набок и заснул.

Измученный болью, он тоже решил научиться разбираться с этой бедой самостоятельно.

– А если что, махнем через Серую Падь. Там такой распадок, что не перекроешь. – Флейта отчитался о предстоящем маршруте и замолчал, сумрачно глядя на Тараса. Школяр, в чьём присутствии приходилось обсуждать дорогу, его раздражал.

– Нормально, – сказал Хвощ. – Отходы есть, и ладушки. Что скажешь, бакалавр?

– Да тут не придерёшься. Планировать движение у вас здорово получается, – честно польстил Тарас и Хвощу, и Флейте. – Мне бы половина этих мелочей в голову не пришла. И везде запасные варианты.

Молчание Флейты несколько смягчилось, а Хвощ вдруг спросил:

– Слышь, бакалавр, объясни мне, почему некоторые ваши хреновины так славно отделаны – залюбуешься. Не вещь – игрушка лакированная. А другие будто топором тесали?

– Потому что некоторые обереги, или амулеты по-нашему, теряют силу в соприкосновении с инструментом. Или даже просто с металлом. Иногда вообще годится только дерево или сухая кость.

– А как легче спрятаться от магов? Когда ищут. У нас столько народу погорело. – Жилистый и худой Флейта смотрел Тарасу прямо в глаза.

– Под завесу тумана. Я полдороги вас так веду.

– Ну, а без магии?

Тарас задумался.

– Лучше всего подойдёт что-то мелкое, разбросанное и живое. Или бывшее когда-то живым. Лучше без формы.

– Непонятно.

– Ну, допустим, большой муравейник. Хотя там, конечно, не посидишь, да и видно... Отвалы стружки, опилок, ветки старые. Чем крупнее фракции, то есть куски, тем лучше – они размоют контуры фигуры. Кости старые на хладобойне. Там вообще ничего нельзя увидеть. Любое кладбище – только лечь неподвижно в траву. Овечья отара. И лес.

– Понял, – медленно кивнул Флейта. – Вот за это спасибо.

– Кстати, Хвощ, что за свинюшник мы здесь оставили? – решил использовать ситуацию Тарас. – Что за манера на каждой стоянке гадить?

– Не понял, – кратко ответил Тарасу Хвощ.

– Призвал бы ты своих к порядку. Пусть мусор уберут. Сожгут либо закопают.

– Ты это... – Хвощ не сразу нашелся, что ответить. – Шибко культурный, что ли? Любишь, чтобы чистенько?

– Да при чём тут это, – поморщился Тарас. – Вы же связки, струны лесные тревожите. Беспокоите глубинную сущность леса.

Хвощ недоверчиво осклабился.

– А что, этой глубинной сущности больше делать не хрен, кроме как обижаться за гнилые тряпки? Что-то я не замечал, чтобы после привала у нас кто-то умер.

Тарас кивнул, соглашаясь. В его пальцах закрутилась хвоинка.

– И не заметишь. Тем более что лесу мы глубоко в ноготь. Но ты вот, когда ветку отогнешь, она тебя же с оттяжкой хлопнет. А чтобы не хлопнула, её держать надо. И тут оно аукается, понимаешь? Только размазанно, не слишком сильно и по всем сразу. Просто будет неудача, грязь навыверт.

– Что значит грязь навыверт?

– Это не важно, это мы в Колледже так говорим.

– То есть страшного ничего не будет.

– Нет. Просто как ходить с немытой рожей.

– Ну, так и наплевать. Тем более ты ж у нас такой великий маг, специально с нами едешь. Нешто ты не можешь эту мелочь убрать-отвести?

– Могу, конечно. – Тарас надкусил хвоинку и сплюнул. – А скажи, к примеру, Свист, он же у тебя крепкий мужик?

– Ну... Тот ещё конь.

– Может он всю эту грязь собрать в кучу и с собой понести, потащить в мешочке?

– Может, конечно. А зачем? – спросил сбитый с толку Хвощ.

– Вот именно. А мне зачем убирать то, что вы тут нагадили? Таскать с собой латку? Тебе делов-то: отдал команду и сгребли весь мусор. В яму да песком закидать.

Хвощ кивнул.

– Ладно, школяр. Убедил. Но гляди у меня. – Атаман громко свистнул, привлекая внимание банды. И гаркнул: – Убрать весь мусор. Прячем стоянку, как если б не было ее. Кто оставит тряпку либо кость, получит в рыло.

Флейта хмыкнул и начал подбирать с земли утиные перья.