Текст книги "Ожог от зеркала"

Глава 10

Ещё у границы разбойники выправили себе купеческие паспорта – чтобы свободно ездить в Турции, иностранцам требовались специальные бумаги. Это встало в значительную сумму, зато потом до самого Стамбула добирались без осложнений.

Несмотря на дополнительные траты, лодки решено было не собирать. Меньше внимания.

Разбойнички Хвоща откровенно наслаждались путешествием, любопытствуя на каждой остановке. Привлекали их всякие пустяки.

Самкувшины с молоком и сметаной, что заряжались от солнца, а не от воды и ветра, как в Твери. Мягкий мышонок, внутрь которого был вделан звуковой амулет. Нажмешь на серое пузо – и мышонок поёт, не раскрывая накрашенного рта. Женщины, укрытые паранджой, кувшины на головах, горячий плов на улицах и обычай разуваться в храмах. Толстый горожанин, на груди которого светился не привычный силуэт солнышка и даже не мусульманский полумесяц, а заморский христианский крест. Увидев эту диковину, Свист подошёл поближе и стал рассматривать бедолагу, так что тот, засмущавшись, вскоре дал дёру – стоило Свисту поправить перекрутившийся кистень.

Ближе к Стамбулу христиан становилось больше, хотя мусульманская религия, конечно, преобладала.

Да и просто ослики, верблюды с одним и двумя горбами, свежий виноград – это ранней весной, – невиданные в тверских лесах маслины, на вид сладкие, а на вкус солёные, и прочая, прочая, прочая...

Бредень и Пушистый, заметив жующего здоровенного турка, бились об заклад, съест ли он лепёшку за два укуса. Съел за три, вкусно заедая свежим виноградом, но после двух осталась малая крошечка.

Отдыхали.

В Трапезунде наняли повозки. Местные с виду доверия не вызывали, хотя оказались народом дружелюбным и улыбчивым. Понимали друг друга плохо, объясняясь больше знаками, потом нашёлся толмач – турок, неплохо знавший русский, и дело пошло веселее. Понятно, ценных вещей без присмотра не оставляли, но не было и попыток воровства. Позже выяснилось, что турецкие законы ещё жёстче, чем порядки рыцарей и тверской стражи.

Кое-кто из ребят Хвоща поначалу лез в драку чуть не при каждой фразе перевозчиков. В непонятных словах разбойничкам чудилась насмешка или даже ругань. Потом пообвыкли, да и слова оказались простым разговором. Турки на конфликт благоразумно не шли, уступали, и лесная братия помаленьку угомонилась.

Удивлялись жаре, хотя и много о ней слышали, закольцованным горным дорогам, верблюжьему молоку и даже местным птицам. Произвёл впечатление столичный мусоросборник, в Твери такой только разрабатывали. Огромная полусферическая площадка принимала всякую дрянь, пока позволял порог объёма. Потом всё это заволакивал туман, и оно само в себя складывалось, уменьшалось вдвое, выделяя изрядное количество теплоты. Через несколько раз получалась плотная масса, из которой резали брикеты на топливо. По консистенции оно напоминало бурый уголь, только запах оставлял желать лучшего. На высокой площадке стоял турецкий маг, проверявший телеги с мусором. Полусфера не могла принять слишком много сырой глины и керамики.

* * *

Вскоре большинство из бродяг потеряло активность и позасыпало. Сказались усталость и напряжение последних дней. Тарас даже забеспокоился, не случилось бы чего, но потом увидел, что Флейта распределил дежурство, да и спали все ж таки не все. Кое-кто продолжал любоваться на чужие красоты. Варьку разморило прямо на его плече, солнышко припекало почти по-летнему, но вперемешку с холодным ветром, и Тарас почувствовал, что и сам потихонечку «уезжает». Постепенно увязая в тряской дреме, вздрагивая на толчках, школяр подумал, что надо бы ещё...

Тут оказалось, что уже вечер и они подъезжают к караван-сараю.

На стоянке школяр подошёл к атаману.

– Слышь, Хвощ... – Тарас был необычно серьёзен. – Надо поговорить.

– Надо, так поговорим, – спокойно ответил Хвощ. Они отошли в сторону.

Тарас долго молчал, не зная, как начать беседу. Хвощ не торопил его. Наконец школяр буркнул:

– Рыбака-то подрезали?

– Понятное дело, – кивнул Хвощ. – Кто хотел остаться, в лодки не прыгал. А туда-сюда бродить незачем.

– А как-то иначе...

– А как иначе? – спросил разбойник. – Язык ему вырезать? Ты же сам просил идти скрытно. Лодки вон не собираем. Башляем за повозки.

Школяр кивнул. Про рыбака он спрашивал больше для проформы. Впрочем, Хвощ отлично чувствовал его настроение.

– Лёньку-то не тронули?

Хвощ улыбнулся. Не осклабился, а именно улыбнулся, что случалось нечасто.

– Лёньку не за что, этот болтать не будет. Да и не дался бы, парнишка с головой. Я бы его к себе определил.

– Ты скажи мне, Хвощ, – решился наконец Тарас. – Нас-то вы так ночью не подрежете?

Школяр смотрел прямо в глаза атаману, и внутри у него, несмотря на ленивый голос, всё напряглось. Никита и Варька издали следили за каждым его движением. Вчерашние приятели вполне могли пустить друг другу кровь. Хвощ прекрасно понял подоплёку вопроса и ответил, нарочито растягивая слова:

– Не боись, кудесник. Незачем. Были, конечно, мысли. И у меня, особливо поначалу. И у Флейты, когда он долю утопил. Но сейчас ни я, ни Шершавый, ни Флейта никого из ваших не тронем. Всё ж таки вы нас из такого дерьма, да на солнышко... – И Хвощ засмеялся, обнажив крепкие зубы. Двух или трёх вверху не хватало. Никогда не замечал, подумал Тарас. Впрочем, Хвощ никогда и не смеялся.

Атаман действительно изменился, причём буквально в последние часы. Возможно, просто расслабился, решив, что в Турции их уже не достанут.

– Отлично, – поверил ему Тарас. То, что разбойник знал о его способности определять ложь, только укрепляло обещание.

– Давай маши своим, пускай не дёргаются. А то наломают дров напоследок.

После этой фразы Тарас на мгновение замешкался, ему почудился то ли подвох, то ли какая-то тень подвоха, но Хвощ был спокоен и, казалось, искренен.

– Да не бойся. Могу даже клинки отстегнуть. – И атаман демонстративно, двумя пальцами, взялся за пояс с ножами.

– Стой! – едва успел остановить его руку Тарас. – Ты думай, за что хватаешься.

На руках у Варьки уже трепетали «крылья дракона». Никита оказался более сдержан, придержав её за плечо. Слышать разговор на таком расстоянии они не могли, но движение Хвоща к ножам разглядели прекрасно. Сообразив, что к чему, Хвощ приподнял ладони и покрутил ими в воздухе, Тарас также сделал успокаивающий жест.

Напряжение спало.

– Тогда давай поговорим, атаман. Я обещание выполнил. Вы целы. Вы в Турции. И даже при деньгах.

– И чё? – дружелюбно спросил Хвощ. – Ты мне Шершавого вытащил, а всё меня боишься. А денег нам хватит и без вашей доли. И Флейту я маленько подкормил.

– Ладно, – окончательно расслабился Тарас. – Куда дальше думаешь? Мы ведь теперь в Стамбул. И нас там могут вычислить валчи.

– Да и хрен с ними, – беззаботно ответил Хвощ. – Чё ты меня всё пугаешь неприятностями? Я всё уж понял давно. У нас и без тебя всякого дерьма было по уши. А с вами, наоборот, устаканилось.

– Но здесь-то...

– Да и здесь будет то же самое. Не, ты не думай, ежели ты чё сильно рисковое затеешь, мы свалим. Или по дороге свалим. Но резать вас не будем. Наоборот, поможем, если чё.

– Тебе что, и турецкие власти не нравятся?

– Да мне никакие власти не нравятся. Над человеком вообще не должно быть власти. Свобода должна быть, и все дела, – доходчиво объяснил свою позицию Хвощ.

– Какая ж свобода у тех бедолаг, что ты по дорогам резал, – без укора спросил Тарас, выясняя нюансы.

– Так и меня когда-нибудь зарежут, – зевнул Хвощ. – А ты чё, думаешь вечно землю-матушку топтать? У каждого своя доля. Живи как умеешь, всего и делов.

– Или не живи, – вспомнил рыбака Тарас.

– А не умеешь, так и не живи. Чего зря небо коптить.

Вечером остановились на постоялом дворе, что здесь именовались караван-сараями. Пушистый, сохранивший детскую манеру удивляться, долго смаковал местный чай, заказывая разные сорта. Почти в каждом из них плавали сушёные фрукты. Остальные дегустировали вина.

Ближе к ночи к Никите подошли Лучник и Шершавый.

– Слышь, Никита, мы теперь вроде как вместе...

Никита кивнул.

– Ты мог бы объяснить, а то я только однажды видел. Вот ведьма ваша... – Шершавый запнулся и поправился, – Варвара, она в три секунды завалила троих. И не слабые были мужики, как я разобрал.

– Ну да, – не стал спорить Никита.

– Меня там не было, тебя не было, оно понятно. Он вот видел. – Шершавый кивнул на Лучника. Тот кивнул. Шрам на щеке распух, несмотря на все наложенные мази. Возможно, клинок Мустафы был смазан какой-нибудь дрянью. – Ещё б чуть-чуть, и стал бы как я. – Шершавый усмехнулся, показав на выбитый глаз. – Видел, а рассказать не может ни хрена. А местные вообще чушь какую-то лопотали.

– Так чего объяснить? Ты же сам всё знаешь.

– Нет. – Шершавый помотал круглой головой. – Рассказывают-то много ерунды, но в основном сказки разные. А тут реально человек умеет. Я вот с мечом хорошо, а с этими штуками может получиться?

– Нет. – Никита помотал головой. – Ничего не выйдет.

Шершавый разочарованно вздохнул. Видно было, что ему очень хочется надеть Варины перчатки.

– А почему? Мы ж теперь...

– Нет, попробовать-то можешь, только ничего не получится. Просто будут ладошки с когтями. Ты струн не почувствуешь.

– Чего не почувствую?

– Ну... – Никита замялся. – Тут колдовство есть, самое главное. Без струн перчатки использовать – как арбалет без болтов. Без толку. Понимаешь, она в них сразу весь бой контролирует.

– Не понимаю. – Шершавый помотал головой. – Как такое возможно? Себя она может контролировать, а остальных-то? Кто куда шагнёт да кто как ударит?

– Она чувствует. Это не рассказать. Этому очень сложно научиться. Даже из наших мало кто умеет.

– Да я в курсе. Я думал, хоть бы разок...

– Ну, попробовать-то можно. Наверное. Варя! – громко позвал Кит.

Вскоре подошла Варвара.

– Ты разрешишь Шершавому примерить перчатки?

Варька необидно усмехнулась, посмотрев на ладони мечника.

– Ему разрешу. Шершавый – боец серьёзный. Только если боль в локтях почувствуешь, сразу снимай. – Она вытащила из широких рукавов «пристёжки», крепления, напоминавшие детские петли для варежек, сняла с них «когти дракона» и вручила Шершавому. – Но недолго, а то настройку мне собьёшь.

Одноглазый мечник осторожно надел на руки новое оружие. Перчатки были ему чуть-чуть тесны. Он медленно двинул руками. Тут Никита выхватил жезл, и Шершавого качнуло в сторону. Он, видимо, хотел управиться с новым движением и тут же зашипел.

– Снимай! – крикнула Варька.

Мечник остановился и послушно снял «крылья». С сожалением отдал их хозяйке и остался стоять, растирая левый локоть.

– Сильно болело? – участливо спросила Варька.

Шершавый кисло кивнул. Варька с Никитой переглянулись.

– Лет на десять бы пораньше. У тебя могло бы получиться. Не зря, видимо, так клинком орудуешь.

– Да? – удивленно спросил мечник. Судя по всему, он считал, что полностью провалил «пробу». – А сейчас?

– Ну, сейчас-то не на чем. Ты мне за полчаса настройки порушишь. У «крыльев» баланс чётко под хозяина. Как у световой брони. – Варька снова улыбнулась. – Но движение Никиты ты почувствовал, а этого сразу почти никто не слышит. Так что способности у тебя есть.

– Так, может, как-то попробовать...

– Можешь и попробовать, – сказала Варька. – Чего пить, я тебе составлю. Без питья ты только локти вывернешь, и струны иначе не поймать. А это не пивко, с того коктейля проблюёшься. И долго это очень. И результат будет слабый, начинаешь поздно. А работать придётся каждый день. И «крылья» достать – это не арбалет, они дорогущие. И тренера найти... – Она покачала головой. – Я-то вряд ли смогу часто, а тебе надо каждый день, нужен специальный тренер.

– Но что-то получится? – с надеждой спросил Шершавый.

– Раз Никиту почувствовал, надежда есть.

– Так я попробую, – расцвёл мечник. – Серебро один хрен тратить надо. Нешто я в Стамбуле тренера не найду? И когти?

– Найдешь, наверно. Коли не поскупишься. – Никита сожалеюще цокнул языком. – Кстати, повезло тебе. Я эти травки полгода пил, у нас все их пьют, положено. Они ещё много чего полезного делают. А так ничего и не почувствовал.

– А Тарас?

– И Тарас тоже, и Ярик. С «крыльями» очень мало кто умеет. Но уж если умеет...

Шершавый посмотрел на Варвару.

– Будешь учить?

– Конечно, покажу кое-что.

– А можно, мы сейчас на тебя как бы нападём? Или здесь тесно?

– Да пожалуйста. – Варька мгновенно надела на руки «перчатки» и перевела их в положение «спрятанные коготки». – Возьмите колья, а то порежете друг друга. – Шершавый вспомнил про нож в груди одного из нападавших и подумал, что предосторожность может быть оправданна. Рядом лежала стопка горбыля. Он, Лучник и Никита подобрали по подходящей деревяшке.

– Пошли, – вдруг с азартом выкрикнул Никита, и все трое ринулись на девушку – вернее, на то место, где она только что стояла. Варька двигалась со скоростью и пластикой атакующей кошки. Первым «получил по шее» Лучник, за ним грохнулся Никита, причём что именно подсекло ему ногу, он даже не разобрал, Шершавый ухитрился ткнуть колом во что-то мягкое, мелькнувшее, но это оказалось плечо Никиты, а ладошка Варвары уже уткнулась ему в печень.

– Как быстро, – с уважением сказал Шершавый. Варька уже снимала с рук «крылья».

– Не всегда так получается, – скромно сказала она. – Просто вы встали раскорякой. Потом, в бою ещё болты, а то и пули мушкетные. Сложнее двигаться.

– Но выбила ты нас...

– Никиту только уронила. И потом, вы же не умеете. Если на сильного противника нарвёшься, сразу «вязнешь». Атакующих струн просто нет.

– Буду учиться, – сообщил одноглазый мечник, улыбнулся и пошёл спать.

Глава 11

В Стамбул они въехали на закате. Город производил мощное впечатление.

Сотни мечетей, десятки церквей, огромное количество народа – через восточную непривычку сидеть дома множество людей толклось на улицах и бесчисленных базарах... Потрясающее солнце, витающий над городом запах пряностей и какой-то особый, неповторимый, восточный колорит.

В этом городе хотелось остаться. Он был дружелюбен и спокоен, светел и чист, от него веяло древней мощью и величием. На улицах теснились тысячи лавок, сновали разносчики фруктов и сладостей, жарилось мясо и варился плов. Здесь было много славян, и русская речь смешивалась с турецкой. Высокие стены со старинными башнями дышали историей. Мраморное и Чёрное моря смешивали волны через Босфорский пролив.

Здесь было хорошо.

Конечно, особо расслабляться не стоило.

Школяры прекрасно понимали, что и тверской магистрат, и рыцари, и валчи не прекратили своих поисков. Разумеется, на таком расстоянии никакая сеть достать их уже не могла. Но особые приметы... Не стоило, например, использовать одновременно все три лодки. Кроме того, школяров тревожил сам шлях.

Пришло время исполнить его задания.

– Интересно, зачем декану религиозная информация? – Никита смотрел на громаду Святой Софии.

– Это скорее всего не для декана. Это нужно Колледжу.

– А Колледжу зачем? Мы ведь не жрецы.

– Да мало ли, Кит. – Тарас разглядывал обожженную небесным огнём «железную колонну». – Христианство – одна из мировых религий. Так что знание может очень пригодиться.

– Давай для себя разберёмся.

– Ты что, теософ?

– Теософ не теософ, а кое-что читал. – Никита провёл ладошкой по силуэту солнышка, что носил на груди почти каждый славянин. – А ты, цветный, зря иронизируешь. Кстати, далеко не все признают христианство мировой религией. Некоторые считают его сектой.

– Какие же тогда мировые?

– Ну, более массовые. Буддизм, например. Магометанство. Индуизм. И наши, панславянские боги.

– А шаманизм?

– Это, конечно, вещь распространенная, но он везде отличается.

– А иудеи?

– Пожалуй. Хотя с тех пор, как их поприжали, иудаизм почти сошёл на нет.

– Ну ладно. Как это ни называй, а в Христа верит не один миллион народу. И к нам такие ребята забредают, с крестом на пузе. Но при чём здесь этот святой?

– Ты поаккуратней с выражениями, Тарик. Я про эту религию читал, и мне понравилось. Не хуже нашей.

– А что там особенного? Они все похожи.

– Не скажи. Сербы вон почти поголовно христиане. И вообще. У христиан любовь на первом месте.

– Да знаю я, – сказал Тарас. – На зло отвечать добром, дабы не умножать количество зла в мире. Красиво, конечно. Но непонятно. У нас проще.

– У нас проще, – согласился Никита. – Зло нужно останавливать, и все дела. Оставил безнаказанным – считаешься соучастник. Но у них как-то изящнее.

– Может быть, – не стал спорить Тарас. – Тут что одна крайность, что другая... Добрые люди, собирайтесь вместе и убивайте злых! Молотками, топорами и пилами. – Он усмехнулся. – Очень сложно отличить зло от добра. Это самое сложное.

– Для того у тебя и разум. Должен быть.

– Кстати, вот что мне действительно у христиан не нравится, так это то, что у них все рабы божьи. – Тарас поморщился. – Как-то это... Раб только послушен, ему думать не обязательно. Другое дело – сын. Все мы дети Создателя. Ну, лучше же звучит?

– Звучит-то лучше, – вздохнул Никита. – А вот как оно на самом деле?

– На самом деле мир вовсе не на любви держится. А на деньгах. – Тарас выщелкнул из калиты серебряный ноготь, ловко закрутил его в воздухе и убрал обратно в кишень.

– Неизвестно, – не согласился Никита. – Может, и на любви.

– Может, и на любви, – не стал спорить Тарас. – К деньгам.

– Опять ты ёрничать начал.

– Обидно просто, – вздохнул Тарас. – Вот возьми простого мужика. Они же всему верят. Они ждут, что когда-нибудь жить им станет лучше. Просто станет, само по себе. Что ворьё, которое нами управляет, вдруг усовестится и начнет раздавать деньги. Каждому по чуть-чуть, для облегчения.

– Это, конечно, вряд ли, – согласился Никита. – Вот только к религии отношения не имеет. Деньги вообще только средство обмена. Христос говорил, нельзя служить одновременно богу и мамоне.

– Это богатству, что ли? – уточнил Тарас.

– Именно, – сказал Никита. – И ещё: отдайте богу богово, а кесарю – кесарево.

– Это помню, – сказал Тарас. – Это он про монетку сказал. Это красиво. Там ещё профиль кесаря был начеканен.

– И про налоги.

– И про налоги, – эхом отозвался Тарас. – Что такое отдать кесарю кесарево – мне понятно. А вот что такое отдать богу богово? У христиан?

– Ну... – замялся Никита. Видно было, что подобный вопрос не приходил ему в голову. – То, что принадлежит богу.

– Так Создателю всё принадлежит. Есть что-то, что ему нужно?

– Ему нужно, чтобы ты молился. И спас свою душу, – сказал Никита.

– Вот, молился. Уже рабское, – вздохнул Тарас. – Но я понял, бог хочет твою душу.

– Ну да. Только ты так это сказал... Он спасти её хочет, а не себе забрать. Или вообще-то... Ну, себе забрать – только это значит спасти.

– В общем, это только способ называть вещи. Сатана ведь тоже душу хочет. Тут сложно всё.

– А ты что, хочешь на равных с Творцом разговаривать?

– Сын с отцом не говорит на равных. Но он и не раб.

– Это называется гордыня, Тарик. Возомнил ты о себе сверх всякой меры.

– Кстати, в тех же текстах христиан сказано, что сатана или антихрист придёт в мир под личиной Спасителя или что-то в этом роде. В общем, прикинется Создателем. И как разобраться, кто из них кто? Может, вся эта путаница давно состоялась, и ты вообще не тому собираешься молиться? От, блин.

Тарас почувствовал укол в ногу.

Скорпион подвернулся очень не вовремя. Хотя, собственно, когда скорпион подворачивается вовремя? Жало вошло в ногу Тараса чуть выше подошвы, где сандалии были открыты.

– Доболтался. Меньше надо языком трепать.

Тарас растёр пяткой на камне гадскую тварь и задумался, насколько случайны в этом мире случайности. Никита уже мостырил нейтрализующее заклятие.

Самстаканчик молока выдал положенную порцию, Никита смешал его с солью, пошептал немного, сплеснул на восток, втёр несколько капель в ранку и отдал остаток Тарасу. Тот выпил. Не удержавшись, поморщился. Соленое молоко, конечно, может принести другие последствия, но яд действовать не будет.

Впрочем, скорпион был небольшим, так что яду там было немного.

Во исполнение шляха требовалось предпринять совсем простые действия. Сделать несколько замеров силы и посадить цветы.

Радужный Колледж интересовали храм Святой Софии и гора Бейкос. Эти места ныне почитались мусульманами, а христиане уже не вплетали их в свою историю. Однако могила святого Юши, что сохранилась на горе Бейкос, могла иметь прямое отношение к жизни человека по имени Иисус. Так же как и храм Святой Софии, в котором причудливо сочеталась христианская и мусульманская символика, возможно, имел отношение к Ветхому Завету. Библейские события, что дали толчок к рождению сразу трёх мировых религий, никак не удавалось привязать к конкретному месту. Понятно было, что всё это реально происходило, но где? В Малой Азии? В Центральной Азии? В Египте? Теологи и учёные выдвигали одну версию за другой, и если центральным городом мусульман, очевидно, была Мекка, то где находился великий Иерусалим, толком не знал никто.

По одной из версий, на эту роль мог претендовать нынешний Стамбул. Раньше он назывался Константинополь, и именно сюда ходили крестоносцы освобождать от неверных Гроб Господень. И если только...

Впрочем, не школярам было разбираться во всех этих тонкостях. От них требовалось сделать силовые замеры и получить магический срез. В полуденный и полуночный передел, на закате и на восходе. В сутки получалось четыре раза. В полнолуние и в ночь рождения молодой луны. Это восемь. Да по двум местам – шестнадцать. На случай осложнений колбочек под силовой срез у Тараса было двадцать. Четыре составляли запас.

До зарождения молодой луны оставалось трое суток.

Кроме того, декан велел посадить на горе и у храма цветы. Часть семян он оставил у себя, и для чего ему понадобился здесь клевер, Тарасу не было понятно. Но, зная магические основы, можно было предположить, что это сбор некоей рассеянной информации.

С цветами школяры справились быстро, поскольку время было подходящим. Напевая, как должно, суры восхода, вскопали землю, полили и распределили семена.

Любопытствующие турки препятствий не чинили. Только один из местных всё время пытался им что-то продать.

Объекты, находящиеся в прямом контакте, продолжают взаимодействовать. Умело подбирая обрывки невидимых ниточек, хороший маг может воздействовать на очень многие вещи. На этих связях основана знаменитая магия вуду, для которой требуется слюна, волосы или срезы ногтей объекта. Семена – «близнецы», видимо, давали возможность ректорату Радужного Колледжа «прослушать» храм и гору Бейкос.

Поскольку именно эта гора могла быть той самой Голгофой.