Текст книги "Ожог от зеркала"

– Всё не так просто, Хвощ. Сменить настройку – дело долгое. На это уйдёт несколько часов, здесь уже туча стрелков будет. И кто куда не получится. Это ж снова надо настройку менять. Реально можно прыгнуть только по территории Тверского княжества, поскольку их кабина ориентирована на местные точки.

– Твою мать. И куда здесь? Вместо Старицкого кремля во Ржевский?

– Нет. Здесь уже можно куда угодно, настройка с трёх стационарных точек хорошо сбивается. Тут устойчивость, как на плоскости... В любое место, но суммарный вектор сохраняется. По всем трём линиям. И чем дальше в сторону его отложишь, тем выше риск.

– Повтори по-человечески.

– Можно в любую сторону, но вёрст на сто двадцать. Даже за карельские озёра не запрыгнем.

– Понятно. Ну и хрен с ним. Зато оторвёмся. Они же не будут знать, где мы.

– Это да. Но даже если всё сделать правильно, риск того, что пользователя кабинки перетрёт в фарш, возрастёт на три-четыре порядка. Примерно.

– Это сколько? Ты, мать твою, можешь нормально говорить?

– Если считать, что в обычной кабине он на уровне двадцатитысячной, то здесь, без отладки, без кабинки приёма, это будет одна двадцатая. Может, и ещё больше.

– Тю. Это сколько наших разотрёт?

– Если мы не ошибёмся, то двоих или троих. Примерно. А если ошибёмся, то половину. Или больше. Всяко может быть.

Хвощ задумался. Затем спросил:

– Это всё?

– Нет. Ещё кому-то из нас надо обязательно остаться. Кто-то должен управлять кабиной.

– Ну, это вы сами разберётесь, – решил что-то про себя Хвощ. – Всё, заканчиваем этот трёп, и готовьте кабину. Рискнём.

Тарас с сомнением посмотрел на остальных.

– Я тоже думаю, что этот вариант лучший, – сказал Никита.

– Настроим. Может, даже точнее настроим.

– И куда будем уходить?

– На оршанские болота, – сказал атаман.

Ольга округлила глаза.

– А вы знаете...

– Я всё знаю, – обрезал Хвощ. – Место проклятое, там нас искать точно не будут.

Глава 30

– Ты чё, сдурел? Куда ты эти тюки прёшь?

– Это лодки разборные. Летающие.

– И на хрена они нам?

– Бакалавр Никита сказал.

– Какого хрена, у нас Хвощ говорит, чего делать. Серебро грузить некуда, куда ты с лодками?

– Они разборные. Вдвоём нести можно.

– И далеко ты их унесёшь?

– До зельцкабины. На болотах распакуем.

Свист промял могучей пятерней ткань мини-лодки.

– Серебро бросаем. Прикинь, сколько вместо неё серебра взять можно.

– Не жадничай. Или иди поговори с Никитой.

Чертыхнувшись, огромный разбойник перехватил кистень и посмотрел в сторону Никиты, но ни малейшего движения туда не обозначил.

– Ладно, неси.

Кроме лодок, Никита настоял на погрузке двух забавных цветных сундучков с круглыми отверстиями в центре. Цветные блики внутри каждого из них напоминали детские калейдоскопы.

Очень смуглый, похожий на цыгана разбойник с вечнозелёным прозвищем Пихта шептал Флейте сомнения по поводу предстоящего зельца. По дрожащим губам – голос ему удавалось держать достаточно небрежным – можно было понять, что вопрос этот волнует его всерьёз.

– Слышь, Флейта. А вот зельц, когда размазывает, он же человека как бы не собирает, правильно?

– Не вкурил.

– Ну, вот здесь ты исчезнешь, а там не появишься, так?

– Ну да.

– И от этой доли вся механика работает.

– Магия.

– Один хрен. Я ни в том, ни в другом не понимаю. Ты мне скажи, а вот если я там соберусь, а тут не исчезну?

– Не вкурил.

– Ну, если здесь разберусь на эти, мелкие составляющие, а там меня как бы не склеит, это меня размажет, так?

– Ну, примерно так. Я в этой бодяге тоже не рублю.

– Так. А вот если меня там склеит, а тут не распустит, это ж меня два тогда получится? А как же душа?

– Погоди, погоди. При чём тут душа?

– Ну, где будет душа? В котором?

– Да погоди ты, я ни хрена не понял. В котором тебе будет душа, если ты и тут останешься, и там появишься?

– Ну да.

– Чего это ты о душе забеспокоился? Башня подействовала?

– Ты зубы-то не скаль. Знаешь, так скажи, а не знаешь, я вон школяров попытаю.

– Пихта, ты саму хрень не вкурил. Так оно просто быть не может. И где ж тогда ты? Который?

– Так я об этом и спрашиваю.

– Такого вообще не бывает.

Пихта увлекся разговором и перешел с небрежного шёпота на яростный.

– А почему не бывает? Здесь тебя хлоп – на кальку срисовали, а там хлоп – восстановили, а здесь ты хлоп – и не распался.

– Да ты чушь несешь полную. Ты хоть раз в зельце перемещался?

Пихта помотал головой.

– Хотя если бы и перемещался, то оно похоже, как ты говоришь. Но оно не так, понимаешь? Это только попервах похоже.

– Не понимаю.

– Да не срисовывает с тебя никакую кальку. И не исчезаешь ты никуда. Тебя просто продавливает сразу в нужное место.

– Не понимаю.

– Я тоже не понимаю. Да и мало кто понимает, это неважно. Но ты никуда не исчезаешь. Просто сразу там, и все. А если не получилось, вот тогда размазывает.

– А два сразу...

– Пихта, ты чё, баран, что ли? Я ж тебе русским языком говорю: такого не бывает. Это как спросить: а если я на телеге в Кашин поеду, один туда доедет, а второй отсюда не уедет, как тогда?

Пихта хихикнул. Напряжение в нём спало, но болтливость резко возросла.

– А, понятно... То есть это по-другому... А я, понимаешь, как оно обычно...

– Всё. Иди караулы у подвала проверь. Не мешай бакалаврам хреновину настраивать.

Анна рассматривала план Девичьей башни. Вокруг круглого стола сидели рыцари, среди которых находилась ещё одна женщина. Кроме тверских, присутствовали несколько звеньевых из Новгорода, Смоленска, Рязани и даже Пскова. Из союзных северных княжеств не хватало Вологды и Чернигова, но совпадение было случайным – политика рыцарских башен могла очень отличаться от политики светских государств.

– Они обязательно пойдут на прорыв.

– Вопрос – когда. Для нас теперь дело чести не выпустить их живыми.

– Четыре звена пошлем. Пять звеньев.

– Пять звеньев могут город штурмовать.

– Башня покрепче города будет.

– Неужели вы действительно считаете, что они будут держать осаду? Они пойдут на прорыв.

– Ты это уже говорил.

– Банда сейчас очень сильна. Они на подъёме, с ними школяры, у них должен быть предусмотрен какой-то неожиданный ход.

– Шарахнут встречь по Старице. Вот тебе и неожиданный ход. Через зельцкабины.

– Там бомбарды вперекрест стоят. Как и на Соловках, и в княжеских палатах.

– А если у них сообщники? В спину ударят.

– Господа, не перебарщивайте. Это всего лишь лесные разбойники.

– Теперь уже не лесные. Теперь это разбойники башенные.

– Башенные-безбашенные.

– А если штурм? Пока они не ждут? У них же получилось.

– У них получилось, потому что охрана разгильдяйствовала. Они такого уже не допустят. Мы там половину войска положим и башни не возьмём. А в критической ситуации они начнут резать девственниц.

– Весталок.

– Это одно и то же.

– Это не одно и то же.

– Пусть это не одно и то же, не об этом речь. Штурмовать нельзя.

– Весталки могут за себя постоять.

– Защитить себя они не смогут. Если их убийца умрет, весталке это никак не поможет. Нам нельзя допустить ситуацию захвата кучи трупов.

– Маги Колледжа утверждают, что они смогут взломать периметр.

– Да, но для этого нужно время. И стационарное оборудование. Его уже демонтируют, но это минимум несколько дней.

– Школяры за час справились, а их учителям нужно несколько дней.

– Даже с учётом этого времени они успеха не гарантировали. И потом, продавить периметр с насекомыми – это только часть дела. Чёрную тину ни на каком заклятии не перейдёшь.

– Подождите, господа. Секунду. Я чего-то не понимаю? Получается, эти школяры умнее своих наставников?

– Да нет, конечно. И работали они наверняка не час, а дольше. А самое главное – им не мешали. Сейчас же магов к периметру не подпустят, работать спокойно не дадут. У башни очень широкий круг защиты.

– А стрелки?

– Над тиной про стрелков можешь забыть.

– Господа, мы отвлеклись. Нам надо не штурм планировать, а попытаться предвидеть ближайшие действия бандитов.

– А возможно ли, что за этой операцией стоит Литва? И это только начало мятежа на северных границах?

– Литва в последнюю войну кровью умылась. Мы на Орше всё их войско положили.

– Ну, не всё.

– Тем не менее ещё лет десять они не полезут.

– Наши информаторы от бояр прислали какое-то невнятное сообщение. Будто в башне есть несколько видов секретного оружия. Может ли это быть целью удара банды?

– «Это» – это что?

– Наши информаторы не знают точно. Какой-то думский секрет.

– Да запросто, господа. Литва пронюхала про оружие, лазутчик опустил им мост... И теперь будут тяжёлые переговоры.

– Какая Литва? Там наша родная банда. Тверской отстой, так сказать. Зачем им сверхоружие?

– Им нужно серебро и безопасность. Серебро они получили. Теперь их задача – вырваться за пределы княжества. И за пределы Северного союза.

– Господа, бандиты понимают, что у них мало времени. И скорее всего пойдут на прорыв в ближайшие часы. Зельцкабины мы перекрыли.

– А если они собьют настройку?

– Школяры не смогут сбить настройку. Это слишком сложно.

– Ты консультировался?

– Да, я консультировался. Риски сказал, что голову даёт на отсечение, знаний четвёртого курса для этого недостаточно. Остальные маги это подтверждают.

– Риски рискует.

– Я бы с удовольствием ему голову снёс.

– Нет, но какие все-таки наглецы.

– Господа, не отвлекайтесь. Они вот-вот пойдут на прорыв.

– Ты всё время повторяешься.

– Потому что времени мало, а мы тут лясы точим.

– Да на какой прорыв, куда они пойдут? Взлететь невозможно, вокруг стрелки. Подземный ход мы вот-вот блокируем, звено уже в дороге. Зельцкабины перекрыты. Проход в периметре они сами разобрали.

– Но они должны понимать...

– Они начнут торг. Будут шантажировать нас смертью весталок и добиваться своих поганых целей. А на прорыв сейчас никто не сунется. Это самоубийство.

Анна, будучи в эту луну старшей тверской башни, поднялась, давая понять, что разговор окончен.

– Всё, господа, пора действовать. Через полчаса шесть звеньев выезжают к башне весталок.

Перенастроить кабину удалось быстро. Тарас подумал, что без силы декана он не смог бы работать с такой мощной магией. Очень помогла Ольга. Оказывается, она вместе с другой весталкой постоянно обслуживала кабину, а силы магической в любой весталке, кроме самых ранних, было много. Упростила задачу и неконкретность точки выхода – допуск установили максимальный, до пятисот саженей. Точность на болотах не требовалась – либо угадаешь, либо нет, никакой «площадки приёма» не существовало. Риск угодить в топь или зацепить пузырём дерево без привязки на местность был везде одинаков, но место Хвощ выбрал удачно. Подмерзшие болота были почти идеальной площадкой для переброса – лесов мало, холмов либо скал нет вообще, а кустарник не способен проколоть зельц-пузырь, он им приминается. Оршанские болота и прежде были безлюдны, а с литовской войны туда и охотники перестали забредать. До появления Шершавого оставалось ещё пятнадцать минут, а у них уже всё было готово.

Запускать кабину должны были Ярослав и Лучник. Тарас долго шептался с обоими, объясняя подробности, потом, не удовлетворенный, подходил снова и что-то рассказывал ещё. Сразу после запуска оба должны были уйти через подземный ход.

Одна из весталок, Мария, увидела Свиста, охранявшего вход на зельц-площадку, и, похоже, заколебалась в своём решении. Девушка остановилась, переложила узелок с пожитками на другое плечо и беспомощно оглянулась. Огромный разбойник бородато оскалился и похлопал ладонью окровавленный шар кистеня. Мария шагнула назад, но увидела Варвару, Ольгу и несколько успокоилась.

Вокруг зельцкабины собралась уже практически вся банда. Через несколько минут её предстояло открыть для движения. Разбойники нервничали – вместо Шершавого из пузыря могли посыпаться дружинники. Тарас не верил, что бургомистр Старицы пойдёт на такой риск, но меры предосторожности приняли и школяры, и Хвощ. Бандиты даже сняли со стены бомбарду, разнокалиберная картечь которой проходила сквозь однослойные заклятия. Среди лесных людей нашелся и бомбардир, плюгавенький мужичонка, который очень сноровисто приготовил орудие к бою. Зарядная цепь обеспечивала двенадцать выстрелов, специальная смесь – картечь – готовилась из шариков разного состава, от стекла до слоновой кости. Плюс арбалеты банды и магия школяров...

Несколько минут просто ждали. Только Маринка суетилась вокруг огромной вазы, трамбуя в неё серебряные ногти. Муха молча ей помогал. Затем вокруг пузыря набух сиреневый кокон, раздался характерный, многим знакомый хлопок нормального приёма – и из пузыря вывалился Шершавый. Вслед за ним, однако, прибыл ещё один человек – маленького росточка жрец Сварога, старик с длинной седой бородой.

– Опомнитесь! – сразу начал он, подняв к небу руки, но Хвощ не дал ему продолжить.

– Свист, убери его в подвал, пусть там проповедует.

Свист сгрёб монаха в охапку и понёс вниз. Ольга уже сменила настройку на переход и сделала знак рукой, показывая, что дорога открыта. Обалдевший от перемен Шершавый обнимал Хвоща, слабо понимая, что происходит. Разбойники замешкались, шагать в зельц было страшно, тогда Ольга уступила место ведущего Ярику – все инструкции она дала прежде, взяла свою сумку с заплечными лямками и шагнула в магический кокон. Пространство вокруг неё помутнело, раздался хлопок удачной транспортировки, и после того как дымка рассеялась, стала видна пустая площадка. Тут уже все заторопились – банда выстроилась в подобие очереди, каждый держал заготовленный груз, пытались даже друг друга отпихивать, но вернувшийся Свист выдал самому наглому плюху – и все успокоились. Довольно долго переход шёл благополучно, переправилась уже добрая дюжина бандитов, как вдруг вместо хлопка послышался скрежет, и дымка, рассеявшись, пахнула смрадом. Тела шагнувшего на площадку разбойника не осталось, его «размазало», перекачав энергию в установку. В общем, это было нормально – присутствие тела свидетельствовало бы о сбое, но народ всё равно попятился, не желая продолжать. Вперёд вышел Флейта, и всё прошло благополучно, но за ним опять заскрежетало, и ещё один разбойник переплавился в небытие. Поговаривали, что при этом исчезало не только тело, но и душа, хотя это, конечно, никто не мог проверить. Те, кто вообще не верил в душу – а среди разбойников были и такие, – боялись не меньше. Школяры понимали, что всё это пляска вероятности, но для простого мужика два сбоя почти подряд смотрелись как разлад в кабине. Снова произошла заминка. На площадку шагнул Никита, за ним Тарас, Варька, и потянулись остальные.

Через пятнадцать минут у зельцкабины остались только Ярослав и Лучник да валялось забытое кем-то блюдо чистейшего серебра. Лучник катнул его ногой, затем вопросительно посмотрел на Ярослава. Школяр встряхнулся, подхватил заготовленный мешок с заплечными лямками, взял в руки переносной реечный конверт и кивнул Лучнику. Тот ещё раз качнул блюдо – вещь явно ему понравилась, но, видимо, решил не брать лишнего, и оба побежали к подземному ходу. В руках Лучник держал заряженный арбалет.

Выход наверх, в комнаты весталок, был привален четырьмя брёвнами. Кто-то там уже копошился, скребся изнутри, протачивая дерево чем-то острым. Скорее всего это старался ягуар, но морёный дуб не по когтям и храмовой кошке. Ярик знал, что навсегда эти бревна жриц не удержат, но магу с деревом работать сложно, а бревна были очень массивными. Школяр подумал, что выберутся весталки только к вечеру. Если никто не поможет. Они сбежали по ступеням, здесь тоже всё было благополучно – подвал заперт и засыпан всяким хламом так, что разобрать завал без большого труда и шума было невозможно. Скованные цепью пленники не смогли бы освободиться, а пропавшие охранники если и появлялись, то пока не решались шуметь. То, что в башне не осталось людей Хвоща, пока никому не было известно.

Ярослав и Лучник свернули в проход, ведущий в глубину подземелья. Здесь горели «вечные» масляные факелы, потрескивая выгорающим концентратом (на деле их приходилось заменять каждые полгода), и где-то далеко, еле слышно, капала вода. Всё было аккуратно обшито светлым деревом. Они выбрали правый проход – каждый из них выводил к отдельной паре колодцев, и выбрали неудачно.

Прятавшийся за обшивкой стражник вынырнул сбоку, как чёрт из табакерки. Внезапный удар выбил у Лучника оружие, арбалет улетел в угол, а болт, что всё-таки успел выпустить воин, вонзился в переборку. Следующий удар – в руках у нападавшего сверкала секира – обрушился на Ярослава, тот еле успел прикрыться магическим конвертом, с угла посыпались рейки, а сам школяр упал. Секира провернулась в умелых руках, и Лучник, что потянулся за вторым арбалетом, вынужден был отбивать удар обуха. Он успел сблокировать топор деревянным кашпо, оказавшимся рядом, резные листья разлетелись, а Лучник, зашипев от боли, вжался в стену, пригнулся, прижимая покалеченную руку, лезвие свистнуло над головой, смертным шелестом пройдя по волосам и воротнику куртки, стражник размахнулся для последнего, добивающего удара – Лучнику некуда было уходить, когда Ярослав, рефлекторно «качнув» к себе удачу, прыгнул вперёд, далеко выбросив руку с ножом, и короткий клинок по самую рукоять вонзился над правой ключицей. Стражник захрипел, пытаясь выдернуть смертельное жало, но Лучник уже подсёк ему ногу и безжалостно добил умирающего его же секирой. Топор он держал неудобно, одной рукой, и ему пришлось ударить дважды. Левая рука Лучника едва шевелилась, пальцы синели и разбухали на глазах.

Воин с тоской посмотрел на свою кисть. Три пальца были искалечены ещё на арене, а теперь...

Ярослав заторможенным жестом вытирал с себя чужую кровь. Все вокруг было в крови, даже с потолка стекали капли. Так это не вязалось с резным уютом коридорчика, коричневым лаком и запахом цветов... Ярослав впервые убил человека.

Лучник пихнул его в плечо.

– Уходить надо.

Ярослав подумал, что, будь здесь и второй стражник, их бы точно одолели. Он посмотрел на магический конверт, реечная конструкция которого была почти разбита. Самшитовые планки прочны, но... Весь правый угол, и центр, и спереди... Ярик покрутил в руках остаток конструкции и уже хотел выбросить разбитый артефакт, как вдруг увидел, что в самой сердцевине ещё тлеет алая капля. Заряд не растёкся, только направляющие поле планки были исковерканы.

Ярик поправил, что было возможно, прикрутив одну из планок обычными нитками, вернее, частью собственной рубахи – тут годились только лён или хлопок, – и решил всё-таки попробовать. Убегавший Лучник присмотрел где-то второй арбалет взамен разбитого и примащивал его на привычное крепление. Тот ложился не так, как должно, воин морщился, пытался помогать себе левой рукой и шипел.

– Уходить надо, – повторил Лучник.

Ярослав поднялся, и они пошли к правому колодцу. В подтекающий холодными каплями полумрак.

Глава 31

Ольга появилась на болотах первой. Выбросило её неплохо, на относительно сухое место, островок среди болотистых проплешин. Клетку с котятами она подняла высоко над головой.

Разумеется, весталка подправляла себе удачу – любой человек, знакомый с магией, делает это автоматически. Примятый коконом куст распрямился, несколько веток оказались сломаны, но самой Ольге это не повредило. Вещи также были на месте.

Весталка с любопытством огляделась.

Много лет она видела один и тот же пейзаж. При всей красоте Девичьей башни оскомину набили даже закаты солнца.

Местность вокруг выглядела мрачно.

Кустарник, чахоточные деревья и болото без конца и без края. Во все стороны простиралась топь. Болото казалось проходимым, но опасных мест было предостаточно. Ледяная корка лишь чуть-чуть облегчала ситуацию, давая ноге дополнительный упор, но легко проламывалась, пропуская ступню в холодную жижу. Настоящих морозов пока не случилось, и ходить здесь было так же опасно, как и летом. Даже хуже, поскольку тонкий слой снега мешал ориентироваться.

Ольга присмотрела поваленное деревце, сгребла со ствола снег и уложила дорожную сумку. Пристроила рядом тёплый домик-клетку. Затем подышала на ладошки, согревая. Раздался еле слышный хлопок, и в трехстах саженях от неё появился человек. Весталка помахала ему рукой. Разбойник огляделся, поднял мешок и побрел к ней, проваливаясь в болото почти по пояс. Третий вывалился из пустоты совсем рядом, но неудачно – в широкий круг замёршей воды. Лёд, разумеется, проломился, разбойник сразу ухнул по грудь в ледяную жижу, и его стало затягивать вместе с мешком, за который он упрямо цеплялся.

Ольга побежала к нему. Человек быстро погружался, серебро тянуло вниз, барахтаясь, он чуть продвинулся к островку, но ясно было, что самому ему не выбраться. Ольга, насколько возможно, наклонила встречь длинную кривую берёзу, разбойник дотянулся до ветвей кончиками пальцев, но его затягивало всё глубже. Он, однако, цепко держался за мешок, из-за чего вторая рука оставалась невидимой. Вскоре над поверхностью торчала уже только голова и пальцы, разбойник отфыркивался от грязной воды, что качалась у самых губ, но ему удалось придвинуться к спасительному дереву.

– Брось мешок. Брось серебро, дурень, – крикнула Ольга, но у мужика ещё хватило сил отрицательно мотнуть головой. Он рывком подтянулся, перекинул кисть с ветки на ствол и стал медленно, по вершку, выбираться на сухое место. Через какое-то время, чавкнув, из болота показался спасённый мешок.

Понимая, что её помощь здесь больше не требуется, Ольга осмотрелась.

Вокруг копошились два десятка людей. Двое были уже на островке, остальные шли к нему по замёрзшим кочкам. Послышался хлопок – и почти рядом с Ольгой появился Никита. Затем, чуть в стороне, Тарас, и потом Варвара. Ни один из школяров не угодил в болото, из разбойников такая удача улыбнулась немногим. Вымокли все, но разница существовала – провалиться в жижу по грудь или просто промочить ноги.

Вскоре весь «десант» собрался на островке.

Несколько человек упустили свою добычу и теперь матерились, проклиная судьбу и дурацкий план отхода. Никто не утонул, но в числе упущенного груза оказалась одна из летающих лодок, носовая её часть. Каждая лодка была упакована в два мешка, из которых можно было собрать цельную конструкцию. Из половины деталей ничего не собиралось. Никита распорядился оставить пропитанную специальным составом ткань да ещё несколько деталей, которые могли пригодиться как запасные части, а остальное выбросить. Лодка могла поднять человек десять. И четырех-то было недостаточно, а теперь полеты и вовсе стали уделом избранных.

Впрочем, сейчас банде было не до летающих лодок.

Начал появляться гнус. Это считалось опасным – на оршанских болотах когда-то применили боевых насекомых. Оружие страшное, слепень-чинзана не разбирает, боец перед ним или ребёнок, он атакует всех. После укуса человек терял всякую боеспособность, смертельной дозой считались два укуса, а насекомые эти налетали такой тучей, что без магии просто не было шансов спастись.

Но слепня-чинзана выпускали летом, и было это восемь лет назад. В зимний период они теряли активность, хотя, поддерживаемые магией, продолжали атаковать, защищая свою территорию. Но в мороз это были отдельные особи, от которых можно было защититься одеждой и специальными сетками. Расчёт Хвоща строился на другом – яд этих специально выведенных тварей обладал периодом полураспада, с каждым годом ослабевая вдвое, и сейчас, через восемь лет, уже ничего, кроме зуда, не вызывал. То, что народ по-прежнему избегал этих мест, объяснялось скорее количеством этих тварей, что не давали житья до самых морозов, и многочисленными легендами о бродячих мертвецах, которыми быстро обрастает любое место, подвергшееся магической атаке.

Мертвецов в болотах было предостаточно. Здесь осталась почти вся литовская армия: выбраться, прикрывшись огненной завесой, сумели лишь полторы сотни человек. Но все эти мертвецы спокойно разлагались, удобряя местную гнилую почву. Так, во всяком случае, считал Хвощ. Прошлой весной, уходя от стражников, здесь отсиделись двое из его банды. Жили в заброшенной деревне, защищаясь от насекомых простой рыбацкой одеждой, открытыми оставались только глаза. Морды распухли, но живы остались, а стража повесила бы без всякого суда. Ближе к лету слепни выкурили разбойничков с болот, но к тому времени засады уже сняли.

С той поры прошел ещё сезон, да и время было холодное, так что расчёт Хвоща казался трезвым.

Так оно и вышло.

Насекомые слетелись «на тёплую кровь», но это были почти обычные слепни. Примерно столько их бывает в жаркий июльский день. От их укусов матерились, но никто не умирал, яд чинзана выдохся, осталась только необычайная живучесть тварей.

Когда разбойнички поняли, что погони не будет, а слепни не в состоянии убивать, настроение снова пошло в гору. Впрочем, это не помешало устроить внутренние разборки – бандиты не поделили серебро.

Началось с претензий со стороны тех, кто утопил свои мешки. Среди неудачников оказался и Флейта, так что заявка была вполне серьёзной. Те, что спасли добычу, резонно возражали в духе «я тут чуть не утоп, серебро вытягивал, а ты всё покидал и делиться хочешь?»

Едва не дошло до ножей. По счастью, партии были явно не равны по силе – без серебра осталось одиннадцать человек, и переломить ситуацию в свою пользу они не могли, хотя и очень старались. Апеллировали и к общей казне – туда откладывалась половина всей добычи, на что остальные огрызались: мол, не хрен было матюгальниками щёлкать. Положение спасло решение Хвоща. Тот объявил, что «общак» выделит пострадавшим четверть того, что было, и на этом благотворительность ёк. А если кто ещё чего утопит, то пусть лучше не вякает, потому как булькнет следом.

Как «образец» взяли один из самых маленьких мешков, но кое-что пострадавшим всё же перепало. В пересчёте на серебро получалась изрядно, так что постепенно все успокоились.

Ярик активировал конверт и раскрыл боковой люк. Они шагнули в специальную комнатку-шлюз, прикрытую стационарным колпаком. Стен здесь уже не было, вместо пола подсохшая грязь, и Ярик пошёл направо, уминая ногами влажно чавкающие комки. Сверху потекла болотная вода, и просачивалась она только с той стороны конверта, где были повреждены планки. Синхрон, долженствующий раздвигать любую жидкость, явно сбоил. Ярославу требовалось налегать на конверт всем телом, чтобы хоть как-то раздвигать болото. Конечно, жижа не вода, но хороший конверт должен и ртуть удержать, и сила при этом не прилагалась. Прямого контакта с жижей не было, раздвигалась она за два вершка от самшитовых планок, но вместо правильной полусферы и свободного шага получалось физическое усилие и сморщенный, набрякший струями купол. По сути, конверт не работал, барьер не то что в синхрон не звенел, он вообще не держался, холодным ручьём пропуская воду. Но выбирать не приходилось. Без синхронного конверта из колодца можно было только тупо всплыть.

Для простого подъёма существовала верхняя крышка, открывавшаяся изнутри. Снаружи выход выглядел какой-нибудь кочкой, а то и обычной лужей, но если, как того опасался Тарас, у рыцарей действительно имелись карты подземелья, то подниматься без ухода в сторону было самоубийством. Там их уже ждали. Требовалось отойти хотя бы на полверсты.

Впрочем, доверившись конверту, они рисковали принять ещё более неприятную смерть – болото грозило сомкнуться, поглотив идущих сквозь него людей. Пока самшит держался неплохо, но вода всё время подтекала. Поколебавшись, Ярослав шагнул в глубину тёмной стены, «продавив» её едва ли не плечом. Лучник двинулся следом.

Сзади, чавкнув, сомкнулась чернота. Теперь лишь еле заметный проблеск, идущий с поверхности, да красный огонёк внутри конверта раздвигали мрак. В могиле, наверное, суше, подбодрил себя Ярослав, пытаясь выдерживать западное направление.

Прямо над колодцем на поваленной берёзе сидели четверо рыцарей. Все были в световой броне, надетой на специальные тёплые куртки. Оружие лежало под руками, но рыцари скучали, поскольку сидеть так предстояло ещё долго.

– Господа, по-моему, для такой работы сгодились бы и стражники.

– Стражники обмишурились. Сейчас нельзя рисковать.

– Да неужели они пойдут под болотом? Такая глупость. Их же почти сотня.

– Не расслабляйтесь, господа, – сказал рыцарь с жёлтым забралом, откинул с лица броню и достал из-за пазухи сдобную булочку. – Они могут выскочить из-под воды в любую минуту в ужасных количествах. – Он разломил булочку на четыре части и предложил остальным. Двое взяли по кусочку, один отказался.

– Я бы на вашем месте воспринимал задание более серьёзно, – сообщил он остальным. – Стражники в башне уже расслабились.

Он держал на коленях плоскую чашу, в которой плавал странный светлый поплавок. Рыцарь старался удерживать его в центре.

Владелец булки между тем умял один кусок и теперь перешёл ко второму.

– Это правильно, мой друг. Всё нужно делать тщательно. Всегда. – Он вкусно прожевал остаток сдобы и тщательно вытянул ноги, заложив руки за голову. Жёлтое забрало теперь смотрело в небо, а сам рыцарь устроился на берёзе почти как на диванчике.

– Ну вы, Артур, уж совсем как на привале устроились, – укоризненно сказали сбоку.

– А какая разница? – резонно заметил Артур. – Если они через люк полезут, мы услышим. А если через синхрон пойдут, то заметить их можно только через этот тазик.

Именно в этот момент поплавок в чаше поднырнул – и его потащило вправо. Рыцарь, что держал в руках чашу, вздрогнул, и поплавок выровнялся. Затем снова поднырнул.

– Господа, – голос наблюдателя дрогнул, – господа, по-моему, они пошли. – В этот момент поплавок снова выровнялся и теперь держался почти по центру. Артур нехотя приподнял голову и посмотрел на спокойно плавающий поплавок.

– Вам показалось, – успокоил он наблюдавшего. – Просто дрогнула рука.

– Да нет же, он нырнул. Я видел.

Теперь уже все четверо следили за чашей, а руки державшего её рыцаря действительно начали подрагивать.

– Да поставьте вы её на берёзу.

– Её нельзя ставить. Её должен держать человек на уровне живота, тогда самый чистый приём.

– Тогда держите ровно.

– Точно, Вилли. Вы ж не с шайкой в бане. Не размахивайте водой.

– Да я не размахиваю, – нервничая, ответил Вилли – и снова постарался выровнять чашу. Поплавок качнулся вправо и вроде как поднырнул, но никто не был в этом уверен.

– Позовите Риски, – отдал распоряжение Артур, и один из рыцарей пошёл в сторону. Вскоре он вернулся с магом магистрата. Вода в чаше к тому времени окончательно успокоилась.

– Синхрон не держит, – сообщил Лучнику Ярослав. – Вода не должна бежать. Так мы потонем на хрен.

– Не ругайся, – сделал ему замечание Лучник. – Тарас говорит, что это вредно.