Текст книги "Ожог от зеркала"

Глава 42

– Баская была девка... Эта, светленькая. Ещё бы разок...

– Разыгрался. Там теперь всё. Заперли их в голбец.

– Какой голбец, они уже в прирубе.

Коренастый крепыш Мыло шептался с высоким крючконосым разбойничком.

– У школяров, что ли?

– Ну да. Туда точно не подлезешь. Эх, ещё бы разок...

– Мне и раза-то не досталось.

Мыло хмыкнул.

– Сходи к девкам.

– Да надоели. Тут, сучье вымя, две свежие тёлки... Может, подкопаться?

– Хвощ тебе подкопается. Сказал же, яйца отрежет. Слышь, а Маринка-то сегодня опять одна. Муха на крыше, на дежурстве.

– Маринка... Она орать начнёт.

– Заткнуть ей сразу пасть, всего и делов. И не узнает даже.

– И на морду она...

– Да в темноте какая разница? – Мыло был явно настроен попробовать. Его собеседник, похоже, хорохорился только для разговора, но отступать было уже поздно.

– Ну давай. Только попозже.

– Когда совсем стемнеет.

Грач лежал на сафьяновом диванчике и играл на флейте. Рядом стояли ваза с фруктами и бокал красного вина. Резные двери без стука отворились, вошли сухопарые близнецы и одновременно приветственно кивнули. Грач вопросительно поднял бровь. Один из близнецов толкнул другого локтем, и заговорил Сински:

– Тверские бояре их потеряли. Причём основательно, поскольку место, где погиб Костин, на их картах отмечено как уже прочёсанный квадрат.

– Идиоты, – огорчился Грач. – Торопятся. Летают на грани видимости, а потом найти ничего не могут.

– Слишком большая площадь. Плюс удача. Возможно, беглые весталки подключили какие-нибудь башенные артефакты.

– Да, сейчас эти ребята... Не то что прежде. Если сумели Костина укатать...

Грач задумался. Близнецы терпеливо ждали.

– Хорошо. Лась.

– Слушаю.

– Ты говорил, у тебя там есть какие-то подхваты.

– Есть пара людишек. Не хотелось бы их в трату отдавать.

– Нет, в трату не нужно. – Грач снова задумался. – Ты, пожалуй, выведи тверских бояр, мягко, на пропущенный квадрат. Мол, сигнал оттуда пришёл. Даже ложный. Требуется проверка. Или ещё что-нибудь.

– Сделаю. Но, может, нам лучше самим...

– Промесить эти болота? Они могут быть уже в ста верстах. Нет уж, пусть ищут. Мы придём, когда найдут. Или ты хочешь, чтобы мы там всю сеть всколыхнули?

Лась потупился. Ведуны искали не только школяров, к некоторым валчам претензии были равнозначны. Лезть самим в эту паутину действительно не следовало.

– Лизо можно не информировать?

– Выводи тамошних ребят на след. Под мою ответственность.

Ночлег под крышей воспринимался уже как роскошь. Метель постепенно стихала. Впереди предстоял тяжёлый переход, но Тарасу не спалось. Варька посапывала у него под боком, стонал во сне Ярослав. Кроме школяров, в комнате никого не было. Поворочавшись с боку на бок, Тарас повернулся в сторону Никиты. Тот лежал вроде бы с открытыми глазами.

– Слышь, Никита, – тихо прошептал Тарас, – ты ещё не спишь?

– Нет, – отозвался Никита.

– Вы когда с валчем цокнулись, хоть маленько струхнул? У тебя ведь всего один жезл оставался.

– Не успел.

– Да, быстро всё закончилось. – За стеной заскрипело. Из соседней комнаты кто-то выходил на двор. – А ты когда больше всего пугался?

– Да я не то чтобы герой. Часто. Только в руках себя держишь.

Тарас заворочался и сел. Ему явно не спалось.

– Да я не об этом. Когда вот больше всего? Так, чтобы мороз по коже. Чтоб на всю жизнь запомнить?

– Мы страшилки будем рассказывать?

– Ладно тебе. Небось признаться стыдно. Ты ж всё-таки мой цветный.

– Официально в цвет мы теперь вряд ли погрузимся.

– Всё равно. Официально, не официально... Это ничего не меняет.

– Да расскажу, не жалко. – Никита вытянул руку и снял с нитки сушёную рыбу. – Я тогда мальчишкой был, спал себе дома. Так же, как сейчас. Я темноты боялся. И было у меня что-то вроде домашнего пугала – за стеклом, на балкончике, костюм висел отцовский. И так он был подвешен, что мне всегда казалось – человек там. Так что я, если проснусь да в окошко гляну, в первое мгновение прямо обмирал. Потом, конечно, вспоминал, что всё нормально. Да и откуда взяться на балконе человеку? У нас там стекла везде, вообще на улицу не пролезть.

– Я в курсе, я знаю этот балкон.

– Ну вот. И так оно и шло. Не каждую ночь пугался, но бывало. А потом... Даже сейчас мурашки... В общем, как-то просыпаюсь, вроде зовет меня кто-то. Тихо так, вкрадчиво... Проснулся – никого нет. Думаю, почудилось, со сна блазнится. Тут глядь – человек на балконе. А я ещё в дрёме, соображаю плохо. Потом – тьфу, это ж костюм. Попустило. Я опять засыпать, а он вроде зашевелился. У меня сразу сон слетел. Я давай приглядываться. Думаю, может, ветром? Хотя какой ветер на балконе. А темно, видно-то плохо. И тут я вдруг понимаю, что там действительно человек. Действительно, человек, понимаешь? И на меня смотрит.

– Кошмар.

– Именно кошмар. Я, как контуры прорисовались да как зашевелился он, хотел заорать, а не могу. И смотрит, и вместо лица такая маска, только глаза блестят. И маска жуткая. Я тогда вообще не понял, что это маска, это потом уже.

– Так он в самом деле там стоял?

– Ну да. Именно там, где обычно висел костюм. Стоит и смотрит. Ничего больше не делал. И рукой мне так, чуть-чуть, знак какой-то. То ли привет, то ли иди сюда.

– Действительно, кошмар. А потом что?

– Ну, потом я заорал.

– Вор, что ли?

– Да нет, братишка двоюродный. Он в гостях был, пошутить надумал. Я ему как-то про костюм рассказывал, а он запомнил. Маску в лавке купил. И сообразил, как её использовать. Змей.

– Подрались?

– Какое там. Он на четыре года старше.

– Не подрались?

– Ну, я его потом всё-таки отмутузил. Но напрыгнул со спины.

– А так нормально с ним жили?

– Да мы и встречались-то всего несколько раз.

– А где он сейчас?

– Его в зельце прожевало. Лет шесть назад.

Тарас какое-то время молчал, потом сказал:

– Извини, если задел.

– Да нет, нормально. Мы не особенно дружили.

Тарас наконец умостился, как ему хотелось, и совсем уже собрался спать, когда подал голос Никита:

– Слышь, цветный.

– Слышу, но сплю.

– А ты за что Варьку любишь? – проигнорировал деликатности Никита.

– Не понял, – зевнул Тарас.

– Ну, волосы там или ноги. Или характер.

– Дурень ты, Кит.

– Это почему? – обиженно спросил Никита.

– Потому что дурень, – доходчиво объяснил Тарас. – Кто же любит за что-то? – Он снова зевнул. – Если любишь, так человека. Целиком. На части только в холодной делят.

– Но бывает же, что-то особенно нравится. Допустим, волосы у девчонки классные. Может такое быть?

– Конечно. Но любишь-то всё равно не волосы. Ну, как ты это представляешь? Вот лежит пучок расчудесных волос, и ты его вдруг полюбил, так, что ли?

– Ага. А лысую ты полюбить не пробовал?

– Всё равно. Человек и плоть различны.

– Не всё равно. Бывает, к плечу прикоснешься, и всё. Завёлся. Человек там, не человек... Ну, в смысле, человек, конечно. Но заводит что-то. Конкретная плоть.

– Но это не любишь. Это биология. Фрагмент.

– Объясни.

– Объясняю. В Монголии есть такой обычай. Если девушка убежала с парнем, а родня против, снаряжают погоню. И, когда ловят, привязывают к дереву. Близко-близко, лицо в лицо. На несколько недель.

– Зачем?

– Любовь убивают. Паренька потом могут даже отпустить, если не хотят с его родом ссориться.

– И что? Помогает?

– Всегда. Безотказное средство. Самое прекрасное лицо, когда оно столько времени перед глазами... Когда видишь его части, волоски, родинки, бугорочки... То бишь когда начинаешь человека разглядывать как кусок плоти, да на составные части делить, да сравнивать... Никакой любви не остаётся.

– Пожалуй. – Никита, видимо, представил эту картину. – Если несколько недель. Хотя стоп. Ты же не хочешь сказать, что какие у девчонки ноги – не имеет значения?

– Для желания, конечно, имеет. Но не для любви.

– Ты разводишь плоть и дух. Хотя, может, и правильно.

– В идеале сочетается и то, и другое.

– А как же «любовь зла, полюбишь и козла»?

– Чепуха. Любовь зла только для тех, кто хочет с козлом срифмоваться.

Никита приподнялся на локте. Сон, похоже, слетел с него начисто.

– А я вот, слышь, Тарик... – Он говорил очень тихо, но Тарас слышал каждое слово. – Я себя что-то не пойму. Мне сегодня Уля глянулась – вообще. Прямо накатило... – Забытая Никитой рыба брякнулась на пол.

– Ты с ней поосторожнее, – предостерег его Тарас.

– Да она сама вроде тоже... Или мне кажется? Она внушать-то может?

– Вряд ли. Она в башне меньше трёх лет.

– Всё равно весталка. Кстати, ты как считаешь, с ними по-доброму-то можно?

– Можно-то можно. Но это же не навсегда. И если поругаетесь, мало не покажется. Она и не захочет, а тебя шмякнет.

– Ты это точно знаешь?

– Откуда точно? Весталки прежде никогда не разбегались. Но лучше не проверять.

– А если не поругаемся?

– Тут уж сам смотри. По-моему, пока не стоит.

– Почему?

– Потому что, если б ты действительно втюрился, ни о чём бы не спрашивал. Давно бы клинья подбивал.

Никита лёг на спину, обдумывая слова Тараса. Затем почувствовал, что ему необходимо прогуляться. Он сел, пожелал Тарасу спокойной ночи – тот буркнул что-то нечленораздельное, совпадающее по сакральному смыслу, – натянул старые валенки и вышел во двор.

По дороге в удобства ему почудился какой-то шум. В старой баньке, где жили Маринка и Муха, слышались возня и мычание. Никита насторожился. Кто-то слабо ударил изнутри в дверь.

Никита потянул с пояса боевой жезл и пяткой ударил в старые доски. Дверца слетела с петель, внутри завозились ещё сильнее.

– Козёл, – послышался Маринкин голос.

Мимо Никиты с поднятыми руками прошмыгнули двое, он даже не понял, кто именно. Лезть в драку они явно не собирались, поэтому активировать жезл школяр не стал. На таком расстоянии мозги сварились бы стопроцентно. Вблизи удар боевого жезла плохо переносили даже зомби.

– Что там? Вы в порядке?

Показалась всклокоченная Маринка.

– Козлы вонючие, твари. – Судя по относительно целой одежде, добраться до тела насильники не успели. По холодной погоде мало кто раздевался на ночь. – Все вы козлы вонючие, – просветила Никиту жертва.

– Ну и ладушки, – не стал спорить школяр, покрутил в пальцах жезл и убрал его в чехол на поясе. Он повернулся уходить, но Маринка вдруг всхлипнула и явственно шмыгнула носом. Никита повернулся.

– Чего зыришь? Козёл, – сказала ему Маринка, запахнула рваную кофту и ушла в свою баньку. Никита пожал плечами и пошёл своей дорогой.

Глава 43

Перед уходом случилось ещё одно событие.

В банду пришли трое из деревни людоедов и заявили о своём желании присоединиться. Улыбчивые мужички с холодными глазами вполне устроили и Хвоща, и Флейту. Неожиданным было то, что вместе с ними пожаловал шаман. Моложавый, высокий, средней комплекции, очень пластичный – он сразу подошёл к Хвощу и преподнёс ему серебряную чашу с мелким чёрным порошком. Порошок оказался средством от слепней-чинзана и состоял из перетёртых же слепней с какой-то специфической добавкой. Чтобы выгнать насекомых из помещения, достаточно было посыпать пару щепоток по углам. Хвощ благосклонно кивнул и подмигнул Тарасу. Школяр кисло улыбнулся. Магическая монополия школяров в банде явно пошатнулась. Впрочем, следующий, к кому подошёл шаман, был именно Тарас. Шаман молча протянул ему серебряный перстень. Школяр машинально принял подарок, и ногти тут же отозвались пульсирующим толчком. На перстне был продавлен череп, в глазницах обозначены крохотные красные камушки. Поколебавшись, Тарас надел его на средний палец левой руки – шаман кивнул, показывая, что действие правильно, – и развернул черепом внутрь.

Затем шаман подошёл к Зенону, но здесь он ничего не дарил. Они просто обнялись, как старые друзья, и шаман молча сел рядом с монахом. За всё время присутствия в банде он вообще не сказал ни слова – все комментарии прозвучали из уст одного из сопровождавших мужичков-людоедов.

Флейта что-то раздражённо буркнул Хвощу, но тот только покачал головой. Судя по всему, магический «противовес», что складывался в банде, атамана вполне устраивал.

Вечером того же дня Тарас подошёл к атаману.

– Ты в курсе, что оба пришлых мужичка – волколаки? – прямо спросил он.

– Теперь в курсе, – невозмутимо ответил Хвощ. – А ты уверен?

– Абсолютно. Я такие вещи чувствую. – Тарас не стал объяснять, что чувство это сформировалось совсем недавно, и помог ему в этом третий браслет.

– Волколаки-людоеды, – на всякий случай уточнил Хвощ. В княжестве существовали и лояльные оборотни, не обращавшие свои возможности людям во вред. Эти работали в лесничествах или, с отбивающим волчий запах порошком, пастухами.

– Точно не знаю, но думаю, что да.

– Ну и ладушки. Будет кого в разведку послать, – не стал кручиниться Хвощ. – У Колеса тоже волколак хаживал.

– Смотри. Моё дело – предупредить, – сказал Тарас. Атаман неопределённо хмыкнул, но школяр не сомневался, что Хвощ отметил все вытекающие нюансы.

Маринка подошла к Никите, когда тот уже садился в сани.

– Спасибо, – буркнула она, поворачивая лицо так, что родимого пятна почти не было видно.

– Подождите, – остановил её Никита.

– Чего ещё? – не слишком любезно поинтересовалась девушка.

– Вы с этим пятном куда-нибудь обращались? К магам или ведунам?

– На какие шиши? – задала резонный вопрос Маринка. – А что, можно обратиться? – со вспыхнувшей надеждой спросила она.

– Ну, попробовать-то можно. Там же или прикос, или притка. Явная порча, одним словом.

– И вы можете помочь? – очень вежливо спросила Маринка.

– И я могу. И весталки, наверное. И Тарас. Вы только спросите.

– Лучше вы, – после краткого колебания ответила Маринка. – А сколько это будет стоить? – тут же спросила она. – Или нужно... – Её голос помрачнел.

– Да ничего это не будет стоить. Только не факт, что получится. Вы, как привал будет, подходите, я посмотрю.

* * *

Следующая неделя была на удивление благополучной. Накануне над лагерем опять кружил стрелок, но смог ли он разглядеть что-либо, разбойнички уже не узнали. Если преследователи и подбирались к рыбацкому посёлку, то они опоздали. Банда затерялась среди лесных дорог.

Шли днём, почти не скрываясь, останавливаясь уже по тёмноте и наскоро разбивая лагерь. Магию старались не использовать, чтобы не наводить на след. Ольга и шаман обеспечивали погоду, нагоняя мелкий, постоянно идущий снег. Собственно, вмешиваться приходилось не так уж часто, тучи и без того заволакивали небо, требовалась лишь коррекция, с которой справилась бы и Мария. Двигались в основном по просёлочным дорогам, но даже на них следы заметало за несколько часов. Очень помогали деньги. Имея возможность платить за еду и лошадей, Хвощ приструнил своих людей, и шли чисто, не обижая местных. По благости передвижения разбойники напоминали сейчас свою излюбленную добычу – купеческие караваны.

Затем случилась неприятность.

Двое разбойничков всё-таки нажрались и ушли в ближайшую деревню искать баб. Вдогонку отправили парней Флейты. Банда в целом уже поняла, что добычи достаточно, и главное – выйти с ней в тихое место. Отпускать кого бы то ни было «на отдых» с долей Хвощ не собирался. Сначала требовалось покинуть пределы Тверского княжества.

Самовольщиков вернули в лагерь, хотя они храбрились и даже лезли в драку. Нарушители распорядка, из-за которых могли погореть все, былого сочувствия не вызывали, но по пьяной лавочке пёрли буром о вольных правах. Хвощ выслушал ушедшую в загул сторону, аргументацией которой были ремарки «а нам это по хрену» да «мы у этой стражи нюх топтали». Наиболее усердствовал Мыло, который после удачного выстрела в голову валчу, видимо, возомнил лишнего. А может, считал, что Хвощ ему должен – как-никак, поквитался за родственника. Разговор шёл на повышенных тонах, но кровавого исхода ничто не предвещало. Атаман и самовольщики стояли отдельно, Флейта переминался неподалёку, и дискуссия, казалось, уже заканчивалась, как вдруг Хвощ резко дёрнул рукой – и один из разбойничков повалился на спину. Из его глазницы торчала рукоять метательного ножа. Мыло цапнул было арбалет, но только что безучастно моргавший Флейта присел, делая длинный выпад своим острым как бритва ножом, – и вспоротые внутренности второго гуляки повалились на снег вместе с хозяином.

Долю самовольщиков честно разделили на всех, даже рыбакам досталось немало «серебрушек». Трупы закопали в старой медвежьей берлоге. Дисциплина ещё более окрепла, бывшая лесная вольница стала напоминать военную часть.

– Слышь, школяр, – вдруг спросил Хвощ, и то, что вместо обычного «бакалавр» он употребил истинный ранг Тараса, неожиданно подчеркнуло важность вопроса.

– Слушаю. – Тарас подвернул коня поближе.

– Непонятно мне, какой резон людоедам с нами держаться, – вдруг спросил его Хвощ. – Чего от них ждать.

– Боятся кого-то, – просто ответил Тарас. – Зенон, когда с браслетом уходил, набедокурил.

– Ну и спрятались бы в своих болотах.

– Не, – покачал головой Тарас. – Там не отсидеться. Им вместе с нами желательно, за кордон.

– Но почему вместе с нами? Почему не самим?

Тарас замялся, потом всё же ответил:

– Я думаю, тут две причины. С одной стороны, они ждут, не обломится ли им какой из моих браслетов. Я их сейчас с трудом держу, так что в принципе это возможно. Плюс удача у нас хороша. Мы с Ольгой всё время над этим работаем, я думаю, и шаман, и Зенон это ощущают. А может, погоня близко. И если их пока не трогают, так это из-за того, что отряд у тебя слишком велик.

Хвощ закрутил волосатой башкой.

– Как это близко?

– Если за нами идут боевые монахи, ты их не увидишь, – объяснил школяр. – В шаге пройдёшь и не увидишь. Но войска наводить на нас они не станут. Им наши проблемы восьмёркой. Им нужно Зенона достать.

Хвощ задумался.

– Так, может, это... сплавить им Зенона? Пусть берут, на хрена нам такое сокровище? – Цепкий взгляд из-под бровей не вязался с простецкой физиономией, и Тарас подумал, что на самом деле атамана устраивает то, что в его отряде сейчас две группы магов.

– Ну, тогда их браслет станет недостижим для меня, – честно сказал Тарас. – Пусть бы пока рядышком ходили. А интересы пока совпадают. Им тоже надо за территорию Северного союза. Вот там уже придётся держать ухо востро.

Проблемы возникли у самой границы.

– Тарас, ты чувствуешь? – Ольга была встревожена.

– Что?

– Что-то происходит.

– Не очень. Вязкости в поле много.

– Вязкости очень много. Но дело не только в этом. Всё как бы покалывает. Вокруг покалывает. У меня такое ощущение, что нас уже нашли.

– Не может быть. – Школяр привстал на стременах и осмотрелся. Банда разжилась лошадьми и снаряжением, пеши не шёл уже никто. – Кабы нашли, стрелки бы сверху повисли.

– Не обязательно. – Голос Ольги был очень серьёзен. – Они уже дважды нас упускали. Стрелок нанесёт урон, но и только. А им нужно капкан захлопнуть. Если нас обнаружили, то сейчас сюда стягиваются войска, со всех сторон закрывают пути отхода.

– Тут их не меньше четырех.

– Это вы с Хвощом прикидывали четыре. А реально их, может, и восемь. Местные-то всё знают. Вот их сейчас и перекрывают, чтобы всех без остатка взять.

– Погоди. – Тарас махнул рукой Хвощу, и атаман разбойников подъехал к ним поближе. – Я что-то не пойму, из чего ты сделала такой вывод.

– Ты покалывание слышишь?

– Не очень. Раньше вообще не чувствовал, теперь, как ты сказала, вроде чуть-чуть есть.

– Вязкость?

– Это давно. Это уже часа два как поменялось.

– Так вот это уровни контроля. У нас возле башни тоже такие стояли. Только у нас центровой был, по кольцу. А здесь, наверное, вдоль всей границы.

– Какие-нибудь столбы?

– Там даже столбов не надо. Выглядит это как круглая лужица. В неё можно ногой ступить – и ничего не почувствуешь.

– Я никогда о таком не слышал.

– Я слышал, – мрачно сказал Хвощ.

– Тарас, ты просто не изучал систему охранных заклятий. Периметр замыкается этаким «мокрым пунктиром». В спокойном состоянии он среагирует только на крупное нарушение. Скажем, на целое стадо коров. Или сотню кавалерии. О таком нарушении пойдёт сигнал.

– Мы вполне подходим. Почти семьдесят лошадей.

– Кроме того, вокруг каждой такой «лужицы» возможно как бы «включать обзор». Осматриваться, где и что движется. Но это делают редко, потому как всю границу не просмотришь. Там лиса пробежала, там медведь, там мужики пошли лес валить, понимаешь?

– Ну да. По пустякам не хотят дёргаться.

– А сейчас, похоже, они перевели защиту в активный режим. Вот это покалывание, что я ощущаю.

– Ты права, сестрёнка. Я действительно его чувствую. Ты считаешь, что это сработала защита границы?

– Я почти уверена. В активном режиме нам не спрятаться. Мы сейчас на их картах как на ладони.

– Каких картах?

– Ну, макетах местности. У нас такой был, на втором этаже, ты наверняка его видел.

– Видел. Я думал, просто план, что вокруг имеется.

– И это тоже. Но мы там сейчас как огонёчки. И люди, и кони, и даже собаки.

– И они могут понять, что это именно мы?

– Предположить могут. И обязаны проверить.

– Может, развернуться, пока не поздно? – тоскливо спросил Хвощ.

– Это бессмысленно. Нас всё равно будут проверять. Кто мы, что мы, зачем повернули.

– То есть... Ты думаешь, они уже поняли, кто мы такие?

– Стрелков никто не видел?

– Пока нет.

– Я думаю, поняли. Мы могли просто не заметить стрелка. У них оптика, зрение круче орлиного.

– Он бы снизился, – сказал Хвощ.

– Это ты привык, что стрелки снижаются. Потому что они всегда стремились вас обстрелять. А здесь его задача была нас идентифицировать.

– Чего с нами сделать?

– Понять, кто мы такие, – объяснила Ольга. – Кстати, если мы мимо лужи-зеркала прошли, то и стрелка не нужно. Они могли через лужу увидеть, кто есть кто.

– Ты хочешь сказать, что сейчас они знают, что мы здесь и движемся к границе.

– Да, – кивнула Ольга. – Именно так.

– Хреново, – резюмировал Хвощ. – А вы-то что ж? Бакалавры недоделанные?

– Граница в активной фазе. Этого никак не должно было быть. Это очень дорого. Периметр активизируют только в случае войны или крупного конфликта.

– Так у нас вроде мир со смолянами.

– Был мир. Я не знаю, в чём тут дело.

– Но ты не ошибаешься.

– Я почти уверена. Процентов на девяносто.

– Вы достали меня своими цифрами. Нас видят или нет?

– Видят, – кивнула Ольга.

– Но они пока считают, что мы слежку не заметили.

– Да. Иначе над нами кружились бы стрелки.

– Стало быть, они закрывают нам дороги и стягивают кулак. У них же здесь, кроме гарнизона, и нету ни хрена.

– Именно так. Зато здесь две зельцкабины.

– Одна в городе. А другая где?

– А другая со стороны Смоленска.

– А, ну да. И чем нам это поможет?

– Ничем. Сейчас из нашей наверняка прёт княжеская дружина и рыцари. Ещё пара часов, и над нами повиснут стрелки. Я буду удивлена, если хоть кто-нибудь из нас доживёт до вечера.

– Не паникуй, – мрачно сказал Хвощ. – Удирать не собираетесь?

– Мы слово держим, – сообщил ему Тарас. – Иначе тебя бы и не позвали.

Ничего не отвечая, Хвощ махнул рукой, подзывая Шершавого и Флейту.