Текст книги "Ожог от зеркала"

Глава 20

Они узнали ещё много интересного.

Оказалось, что Фарсал, пятнадцать лет по крупицам собиравший информацию о кристаллах, не случайно поселился в Стамбуле. По древнему пророчеству, и прошлое, и будущее этого города было связано с солнечными камнями.

Фарсал знал имена и обычное местонахождение некоторых валчей Эдирне. Видел и обоих «тверитян», иногда посещавших родовое село Матвеевка. По описанию Тарас сразу понял, что речь идёт о Граче и Лизо. О самом ордене валчей, разделявшемся на несколько домов, маг по-прежнему отзывался весьма неплохо.

Валчи знали об электрической Твари, поглощавшей соседний мир. Да и сам Фарсал, видимо, начальные звенья этой информации получил от соседей. Кое-кто из них умел «смотреть» тамошние телепередачи, так что картину происходящего орден тёмного пламени представлял почти без искажений.

Пока не мешавшую им Тварь валчи воспринимали как основную угрозу. Последние десятилетия орден готовился к схватке с электронным монстром. Они нашли достойного врага и готовы были поставить на карту всё. Маги тёмного пламени, все сплошь некроманты, не собирались превращать свой мир в огромное кладбище. Их не устраивало преобразование большинства людей в ходячих зомби.

Импонировала Фарсалу и расчетливая их неторопливость. После потери нескольких разведчиков – далеко не у каждого мага получались прогулки в астральном теле – валчи прекратили тактику мелких диверсий. Им удалось нарушить энергоснабжение в нескольких столицах «мира зомби», но система жизнеобеспечения Твари оказалась слишком устойчивой. Уколы не стоили затраченных усилий. Валчи стали готовить действительно серьёзный удар.

И у них существовало сразу несколько стратегий. Прорабатывались все сразу. По некоторым, правда, погибало два-три миллиарда тамошних жителей, но некромантов это не беспокоило. Орден тёмного пламени позволял своим питомцам черпать силу в смерти свободных людей. А уж по носителям электронного вируса никто скорбеть не собирался.

* * *

– И снесла курочка Ряба деду яичко.

– Не простое, а золотое, – подсказал простодушный ребенок.

– Ну, может, и золотое, – легко согласился Хвощ. – Про то бабе с дедом лучше знать. Плачет дед, плачет баба...

– Упало яичко на пол, покатилось и разбилось...

– Да... – задумчиво молвил Хвощ. – Яичко у деда отпало – считай да пиши пропало...

– Не умеешь ты сказки рассказывать! Ты путаешь всё!

– Ты зато много умеешь. – Атаман легонько щёлкнул малыша по носу, и тот уважительно замолчал. Поорать, как при мамке, при Хвоще не получалось. – Спи давай.

– Хвощ. – В комнату вошла Клавдия. – К тебе пришли.

Атаман налил себе и гостю чаю. Никита щурился на закатное солнце, не спеша начинать разговор. Клавдия хлопотала в стороне. Хвощ щёлкнул пальцами:

– Спросить я тебя хотел, бакалавр. Про Ульку твою. Про Варьку Тараса. Ответишь?

– Смотря что спросишь, – честно сказал Никита.

– Ну вот, в лесу вы как-то... И здесь... Всё у вас ладушки. – Хвощ взял со стола сладкую пастилку. – А я Клавке иной раз и в ухо заряжу. Как Тарас-то со своей ведьмой справляется? Али тоже магия?

– Ну почему ведьмой? – удивился Никита.

– Так ведьмины ж крылья у неё, – объяснил Хвощ. – Такую возьмись учить – себе дороже.

Никита улыбнулся.

– Я думаю, народ топчется на одних и тех же граблях. Как поссорятся, так и выясняют, кто из них козёл. Или другая какая скотина. И холопы, и бояре, и маги. Понимаешь?

– Ну, в общем, да. Знакомая фишка.

– А убедить человека, что он животное, совсем непросто. Это ругань на годы. И после победы ты имеешь удовольствие жить с козой. Оно тебе надо?

Хвощ вкусно отхлебнул чаю, снова закусив пастилкой. Затем кивнул: мол, понимаю, говори. Никита продолжил:

– А ты убеди жену, что она не коза, а принцесса. И будешь жить с принцессой. Это ж благодать! Не жизнь, а сплошная сказка.

Хвощ почесал заплетённую в косички репу:

– Ты, я смотрю, и Маринку в этом убедил. Сказочник.

Никита смущённо потупился.

– Принцесса, твою мать. – Хвощ налил в пиалу свежего чаю. – Дурак ты, Никита, хоть и умный. Какая из Клавки принцесса? Да ты её по пятки золотом осыпь, она как была Клавкой, так Клавкой и останется. Да и не нужна мне никакая принцесса.

Он снова взял себе кусочек розовой пастилы.

– И кого ты убеждаешь, себя или её? Будешь жить с козой, а считать её принцессой. Не. Чем эту хрень городить, так проще зарядить ей в ухо. – Хвощ проглотил очередную пастилку и наконец спросил: – Ты чего хотел-то?

Никита хмыкнул, переходя к делу:

– Понимаешь, проявилась тут одна информация...

В первое утро после полнолуния в Стамбул пришли монахи.

Долгая дорога явно их измотала. Запылённые плащи, усталые движения, осунувшиеся лица. Лишь глаза фанатично сверкали из-под сумеречных капюшонов, да истрепавшийся клубок катился впереди, не отпуская свою цель.

Монахов осталось пятеро. У одного по щеке тянулся свежий шрам.

Клубок вывел их на базар. Далёкий от центра и отнюдь не самый большой. Прохожие не обращали внимания ни на измождённых пилигримов, ни на малый «комочек шерсти», катившийся перед ними. Кто видел котёнка, кто щенка – клубок был укрыт отводящим глаза заклятием.

Солнце, яркие пятна лавок, бесконечные пыль и камень. Здесь совсем не было зелени. Случайное дерево, стиснутое домами, казалось, кричало, растопырив обломанные ветки. На его вершине, нахохлившись, сидела птица.

На входе несколько женщин торговали маслинами, там же сидела и славянского вида бабушка с семечками. Старушка торопливо их лузгала, будто рассчитывая поскорее съесть весь мешок. Далее начинались ряды с фруктами, сладостями, рыбой, лавки с одеждой и прочая суета, на которую монахи, разумеется, не обращали внимания. Проходя мимо хлебных рядов, один из них купил лепёшек.

И вдруг...

Все пятеро остановились, и передний качнул посохом в сторону однорукого пацана.

Муха почувствовал взгляд и оглянулся. Повинуясь его вскрику, обернулись и остальные – Ярослав, Маринка, Ероха, Пихта и Укроп. Монахи, опустив кривые дубинки, молча пошли в атаку.

Обычный шум восточного базара перекинулся криками и визгом.

Кривой посох мелькнул у горла Ярослава. Школяр отшатнулся, дерево не коснулось тела, но что-то как будто ужалило его в кадык. Ярик выгнулся, разрывая руками ворот, и упал навзничь. Хлопнул Мухин пистолет. Пуля ушла в серую дымку, что источали плащи монахов, а вот Ерохина «розочка» надёжно, с проворотом вошла в бок одному из «сумеречных», так что тот, пошатнувшись, упал на колено, выронив посох, встретился взглядом с Ерохой – бродяга, качнувшись назад, сделал контрольный взмах по горлу, и монах повалился навзничь, заливая кровью пытавшегося подняться школяра. Укроп, нелепо взмахнув руками, нарвался сразу на две дубины, выронил длинный кривой нож и упал, царапая ногтями землю. Белая пена пошла у него изо рта. Маринка, визжа, швырнула в нападавших сразу три файербола, ни один из которых не разорвался, кинулась было бежать, но бежать было некуда – глухая стена отделяла их от переулка. Кривая дубина впечаталась ей между лопаток, после чего девушка скособочила шею, закатив глаза, и медленно осела в пыль, бесстыдно оголив ногу. Торговцы падали вниз, закрывая руками головы. Одного, пытавшегося пробежать по лежавшим в тени верблюдам, лягнули так, что турок согнулся, зажимая окровавленные рёбра, и застыл, напоминая зародыш. Второй выстрел нашел свою цель – ближайший к Мухе монах пошатнулся, еле удержавшись на ногах, и был тут же добит Пихтой – разведчик высунулся из-за свисавшего над прилавком куска ткани и воткнул в бок «сумеречному» кинжал вулканического стекла. Жало, обломившись, осталось в ране, а сам Пихта качнулся назад, за своё шёлковое укрытие, в которое тут же впечаталась кривая дубина. Прорезав вспыхнувшую ткань, посох ушёл в никуда – Пихта успел пригнуться, монах со шрамом разочарованно крякнул, тут же, другим концом посоха, подбил ногу Ерохе, бродяга упал к верблюдам, что испуганно плевались во все стороны, а Муху уже полосовали сразу двое, пацанчик пытался уползти, извиваясь, как червяк, и некстати зацепившись крюком за какую-то тряпку. Окровавленный Ярослав катнул туда Маринкин файербол, сломав защитную корку, погасив ладошками чужую удачу, рыжая вспышка разметала всех троих, а сам школяр получил сильнейший удар посохом в затылок. В голове Ярика что-то лопнуло, кровавая пыль под ногами, проворачиваясь, метнулась к глазам – и всё исчезло.

Монах со шрамом скользнул вперёд, пытаясь нашарить взглядом Пихту – разведчик будто растворился в груде тряпок. Двое других, обожженные файерболом, рвали браслет с Мухиного запястья, пацанчик лежал, как изломанная кукла, оплёванный Ероха, не пытаясь встать, сжался под ногами верблюдов, но тут в дело вступила третья сила.

Что-то повелительно крича, размахивая короткими саблями, набегали охранники базара. Их было человек восемь, и монах со шрамом, развернувшись, молча кинулся навстречу. Первый турок, разрубивший вместо монаха пустоту, нарвался на кривую дубину и осел, глядя перед собой мутными глазами, второй было попятился, но тут «сумеречный» странно повёл плечами, будто пытаясь сбросить невидимый рюкзак. Шрам на его лице побелел, а сам монах, покачнувшись, рухнул на землю лицом вниз. Меж его лопаток торчал длинный нож. Метнувший клинок Пихта снова исчез в ворохе тряпок, обожженные файерболом монахи попытались отбиться от наседающих стражников, но это уже было безнадёжно.

– Получается, человек как луковица? Один слой социума накрывает другой, и так до самой сердцевины?

– Именно так, – сказал Фарсал. – Все решения в конечном итоге формируются социумом. Можно сказать, что человек всю жизнь постепенно погружается из логоса природы в логос социальный. Его астрал перерождается.

– Что же тогда наше? – задумалась Ольга. – Если брать человека не как мясную тушу, а как личность, то как же очиститься? Если внутри столько намешано?

– Вы до сих пор не представляете сколько.

– Но можно как-то выдрать из себя все это?

– Зачем?

– А я хочу сам думать, – сказал Тарас. – Не хочу, чтобы что-то внутри влияло на мои решения.

– Астральный кокон не внутри тебя. Он повсюду. Кроме того, биологически чистый человек – существо непривлекательное. Это животное, двуногая обезьяна.

– Но как же быть? Всё равно ведь надо чиститься.

– Техники есть. Можно последовательно убирать всё наносное. Раз за разом, пласт за пластом. Очистить луковицу.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, что под этими слоями краски не останется рисунка. Только холст.

Тарас запустил в волосы пятерню и стиснул пальцы.

– То есть весь наш разум...

– Это отражающий сплав различных воздействий социума. Большинство этих воздействий управляющие. Без них личность просто не сложится.

– А как можно воздействовать на все это? – снова вступила в разговор Ольга.

– Вы можете сортировать новые пласты. Отказываться от части информации, не принимать её или сбрасывать. Можете убрать часть прежней информации, как бы переписать программу заново. Но считать, что даже эти решения принимает некто чистенький, незапятнанный, – это иллюзия. Человек есть отражение окружающего мира. Если зеркалу нечего отражать, в нем останется пустота.

– Смерть?

– Смерть разума. Тело может пережить тотальную чистку.

Никита поднял руку, Фарсал кивнул. Сегодня он почти не дрался.

– Это как с питанием?

– Да, похоже. Наше тело строится из пищи и воды. Это основа для костей, для тканей, внутренних органов. И убрать органический материал невозможно. Но изменить... – Фарсал улыбнулся. – Вместо мяса или рыбы ешь виноград, орехи, пей чистую воду вместо вина. Постепенно перестроится каждая клеточка организма.

Ученики задумались. Фарсал молча смешивал заготовленные ими порошки. Серебряная лопаточка тихо постукивала о края чашки.

– А можно ли увидеть основу души? Или разума? – вдруг спросил Тарас.

– Конечно. Достаточно посмотреть в собственные зрачки.

– Именно посмотреть? Через внимание?

– Внимание есть созидающая часть человека. Его и высасывает электронная Тварь.

– А тело...

– Чтобы полностью владеть своим телом, надо полностью его вообразить, – непонятно сказал Фарсал. Тарас хотел переспросить, но тут послышался шум – в зал занятий, оттолкнув служанку, вбежал запыхавшийся Пушистый.

– Ярослава убили!

– Что?!

– Ярослава на рынке убили...

Тело младшего школяра вносили в дом.

Ни Фарсал, ни Ольга, ни тем более Уля ничего не смогли поделать. Ярик погиб в глупой стычке на стамбульском базаре. Вместе с ним принесли труп Укропа и Муху, в котором ещё теплилась жизнь.

Маринка оклемалась довольно быстро, правда, шею ей кособочило ещё несколько дней. Ероха и Пихта вообще не пострадали.

Глава 21

Хвощ зашёл в тренировочный зал.

Собственно, залом это помещение назвать было сложно – большая, выложенная циновками площадка, укрытая навесом от дождя. Шершавый, весь в поту, сидел под стеной, рядом валялись «когти дракона». Тренировавший его китаец уже ушёл.

Хвощ и рассчитывал подойти к окончанию занятий.

– Ну чё, кошак? Научился? – полюбопытствовал Хвощ.

Шершавый молча встал, подошёл к колодцу, что находился здесь же, в углу площадки, и вылил на себя полведра холодной воды. Затем растёрся ярким полотенцем. Гость поднял «коготки» за шнуровку, не пытаясь примерить их на руку.

– Получается? – снова спросил Хвощ.

– Медленно. Как она и говорила, – буркнул Шершавый.

– На хрен это тебе нужно? – усмехнулся атаман. – Столько мороки.

– А чё, лучше кальян курить?

– Ну... Поприятней, – сказал Хвощ. – Хотя, конечно, кто его знает... Кальяном от стражи не отобьёшься.

– Я пока тоже не отобьюсь, – хмуро сказал Шершавый. – Меч или секира – это да. А когти эти... – он махнул рукой.

– Тебе же нравилось, мамкина норка, – удивился Хвощ.

– Мне и сейчас нравится, – вздохнул Шершавый. – Только слетаю я всё время с этих поганых струн. И блевать уже надоело. Мутит каждое утро.

Хвощ осторожно положил когти на лавочку. Он тоже пробовал их надевать, но ничего, кроме боли в локтях, не почувствовал.

– Лучше ножей ничего нет, – заметил он. – Мне Никита клинки заговорил, теперь вообще. – Короткое движение руками, и два ножа вздрогнули, вонзившись в столб, подпиравший крышу. Между клинками вряд ли можно было втиснуть палец.

– Ничего, научусь, – сказал Шершавый. – Одно другому не мешает.

– Тебе всё та боярыня покоя не даёт, – усмехнулся Хвощ. – Сколько лет прошло.

– А тебя тогда не заело? – спросил Шершавый. – Одна всех... Еле удрали.

– Да... – почесал затылок Хвощ. – Лешему горло разодрала. А Леший был...

– Леший был как леший, – хмуро сказал Шершавый, выпил воды, закашлялся с характерным рвотным оттенком и вдруг, скрючившись, согнулся над стоявшим в стороне корытом. Его тошнило. Хвощ вытащил ножи и аккуратно убрал их в специальный пояс.

* * *

– Подожди здесь, – попросил цветного Тарас, и Никита уселся на циновку, убрав под себя ноги. Служанка, почуяв что-то необычное, с тревогой поглядывала на учеников своего господина. Тарас успокаивающе помахал ей рукой и вошёл в рабочую комнату.

Старый маг сидел за книгой. Взглянув на вошедшего, снова вернулся к чтению. Перед ним было несколько стеклянных пробирок, в крайней что-то дымилось. Ольга, стоявшая рядом, раскладывала по доске с крохотными лунками нечто вроде рыбьих чешуек. Не чешуя – ногти, пригляделся школяр. Впрочем, всё это не имело сейчас значения. Он жестом попросил Ольгу выйти. Та сделала удивлённое лицо, но повиновалась. Маг отложил своё чтение.

– Фарсал. – Голос Тараса был непривычно жёстким. – Мне нужно задать вам вопрос.

– Слушаю.

– Насчёт браслетов. Как я могу проверить эту информацию?

– Ты, надеюсь, понимаешь, что твой вопрос не является для меня неожиданностью?

– Да, конечно.

– Выбирай. – Фарсал закрыл книгу и даже не заложил страницу. Резная закладка осталась лежать на краю столешницы. – Либо я подниму тебя – локально, конечно, до высочайшего проверочного заклятия. Струны ты почувствуешь. Утром будет нечто вроде похмелья и синдром усталости, другого негатива нет. – Фарсал смотрел прямо в глаза Тарасу. Школяр ждал продолжения. – Либо раскрою свою ауру. Это будет неприятно мне, но зато ты сразу и без последствий увидишь все оттенки искажения информации.

Тарас кивнул:

– Ваш цветный провёл меня через эту процедуру.

Фарсал удивлённо поднял бровь:

– Ты не говорил об этом.

– Не хотелось вспоминать.

Старый маг встал.

– Выбирай сейчас. До струнного клубка осталось слишком мало времени.

Тарас заколебался. Решение уже сложилось, но теперь, когда его начали торопить, он едва не передумал. Фарсал молчал, возможно, почувствовав свою ошибку.

– Ладно, – наконец решился Тарас. – Не нужны мне проверки. Ни та, ни другая. Я верю вам на слово.

Фарсал удовлетворенно качнул головой:

– Это лучшее решение.

– Вы уже знаете, что я скажу? – выдавил школяр.

– Предполагаю, – сказал его учитель. – Но ты всё равно скажи. Я могу и ошибаться.

– Я хочу отдать вам один из браслетов. – На лбу у Тараса выступил пот. Его голос дрогнул, но потом выровнялся. – И хочу узнать, как лучше это сделать. А другой я бы отдал Никите. Не нужно мне лишнего. – Он опустил было глаза, но теперь снова смотрел прямо на Фарсала. Старый маг улыбался.

Затем он подошёл к Тарасу и обнял своего ученика:

– Ты достоин величайшей похвалы, юноша. Мало кто способен на такой дар. – Он снова привлёк к себе Тараса. – Я принимаю его с благодарностью. Подними руку.

Тарас оголил запястье, на котором переливались три нитки цветных камней.

– Я бы взял вот эту, – сказал Фарсал, показывая на нить из Девичьей башни.

– Как мне её передать? – хмуро спросил Тарас.

– Просто сними. И всё.

Школяр, не раздумывая, снял с запястья камни.

– Отдаю их вам по доброй воле и навсегда, – сказал он, протягивая Фарсалу браслет.

– Благодарю тебя, брат, – неожиданно ответил Фарсал и надел камни на руку.

Некоторое время он молчал, прислушиваясь к ощущениям. Затем поднял глаза, в которых исчезла примесь желчи. В уголке одного из них даже появилась слеза.

– Благодарю, брат, – снова сказал Фарсал и обнял своего ученика. Затем указал рукой на соседнее кресло.

– Почему брат? – спросил Тарас.

– Потому что теперь мы с тобой тоже цветные. В деталях объясню позже. И говори мне «ты».

– А Никите можно так же отдать?

Фарсал отрицательно покачал головой.

– Я много лет готовился к тому, что у меня окажется один из артефактов. А Никита пока не сумеет. Постарайтесь чаще сидеть так, чтобы запястья соприкасались. Кроме этого, ещё рассвет... Впрочем, остальное сейчас затевать не стоит. Зови Никиту и Ольгу. – Фарсал вздохнул. – У нас очень мало времени.

– Вы считаете, будет покушение?

– Наш спектр смотрится как слабенький, на четыре камня. Основной носитель – недоучившийся школяр. Это заманчиво. Очень лакомый кусок.

– Но теперь мы стали сильнее.

– Значительно сильнее. Но мы не давали объявление в листок новостей. Так, мол, и так. Тарас отдал Фарсалу один из браслетов. И мы стали сильнее. Ацтек не настолько чувствует камни, чтобы отслеживать, какой из них на чьей руке.

– Стало быть, искушение ударить сохраняется.

– Я бы сказал, оно удвоилось. У них наверняка есть информация и о Лизо. А валч сейчас слаб.

– Насколько слаб? – спросил Никита.

– Ну, в целом их спектр по-прежнему сильнее нашего. В магическом поединке... мы бы, вероятно, уступили. Но у нас были бы неплохие шансы. Примерно в две кости.

– Одна треть? – перевёл со сленга Колледжа Тарас.

– Именно. Так что выяснять отношения с валчами я бы не советовал. А вот ацтек... – Фарсал задумался. – Ацтек вполне может счесть этот момент подходящим. С его точки зрения, в Стамбуле сейчас сразу два слабых объекта. Да ещё вероятность, что мы пустим друг другу кровь...

– Вы так легко...

– Ты.

Тарас замешкался. Он пока не успел привыкнуть к новому статусу.

– Ты так легко можешь предсказать поступки ацтека?

Фарсал покачал головой.

– Нет, конечно. Но в том, что касается нас, ходов у него немного. Гадание однозначно говорит, что нависли какие-то события. Очень серьёзные события. И я размышляю, может ли в них участвовать ацтек.

– Покушение. Ты думаешь, случится покушение.

– Ну да. Не город же ему штурмовать. Он подошлет карлика-ассасина или посадит на крышу бойца с мушкетом с хорошей оптикой... Механику тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Это что, с обычной пулей, что ли?

– Ты зря так высокомерен, Тарас. Последнее время в механике мушкетов неплохой прогресс. Эта «обычная пуля» появляется вдруг, и поставить блок ты просто не успеваешь. А стандартный отвод в сторону здесь не поможет. Если пуля идёт в лоб, то полвершка проблему не решают.

– То есть отвороты на отвод не сработают?

– Если стрелок бьёт точно и внезапно, то нет. Вспомни Зенона, убитого в спину обычной стрелой.

– Что же делать? Подождите... Подожди, есть же заклятия и на останов. В которых пуля просто вязнет.

Фарсал вынул из кармана шёлковый платок, свёл щепотью персты – меж них вспыхнул огонёк, и поджёг лоскут. Приняв это пламя в ладони, он по-особому, с разрядкой, перещёлкнул пальцами, наведя на Тараса ковшичком одну из рук. Школяр почувствовал, как все звуки стали глуше.

– Пройдись.

Школяр сделал несколько шагов и поднял руку, удивляясь плавности своего жеста – воздух стал вязким, затрудняя движение почти как вода. Дышать тоже стало труднее, и появился особый, тягучий, очень далекий звон, как если бы где-то за версту ударили в большой колокол. Только звук, всё время растворяясь, не исчезал, а медленно, неуловимо истончался. Прислушавшись к себе, Тарас понял, что звук этот рядом, вокруг, и заканчиваться не собирается.

– Что ты со мной сделал? – спросил он. Фарсал усмехнулся:

– Наложил обереговое заклятие, способное остановить пулю. Не из лучших, не обессудь. Но и не самое плохое. И как?

– Ну, в общем, нормально. – Тарас поежился. – А надолго это?

Фарсал снова перещелкнул пальцами, и дышать сразу стало легче.

– Спасибо.

– А тебе нет ещё и тридцати. Я с такой магией предпочитаю вообще не связываться.

– И что, под оберегом от металла всегда так? Почему я об этом ничего не слышал?

– Потому что раньше ты работал только с очень простыми заклятиями, на стрелу либо клинок. Они тоже повышают вязкость, но не так заметно.

– Понятно. Да, постоянно так ходить не будешь. Всё равно что несколько плащей надеть. Но нам нужна защита.

– Я подумаю над этим, – сказал Фарсал. – А пока рекомендую обычную осторожность. Кстати, прикрой чем-нибудь своих бойцов. В смысле, людей Хвоща, что до сих пор остались с вами.

– Так Хвощ им ещё в Литве пунцовые жилеты заказал. На всю свою гвардию. Только они в них не ходят. Жарко.

– Что за пунцовые жилеты?

– Ну, как бы сказать... Лучшая броня на севере. Для человека, несведущего в магии. Основана на твердеющей ткани-кольчуге.

– Так скажи им, чтобы носили. Пусть попотеют пару недель. А вам я сделаю «дымчатую рябь». Прозрачную, с зеркальным отливом.

– Это...

– Это магическая броня высшего класса. Очень дорогая по ингредиентам. Вот только Уле она не подойдет. Девочка действительно слабенькая.

– Улю придётся одеть в пунцовый жилет. Она обучалась меньше Ярослава, дорога ему в свет.

– Светлая дорога.