Текст книги "Стеклянная любовь. Книга вторая"

Короче, Боря, слушай меня внимательно! Ты остаешься в машине и ждешь меня! Я поднимусь в квартиру Морозова на шестом этаже этого вот подъезда, заберу там кое-что в его холодильнике и спущусь вниз! На «все про все», я полагаю, у меня уйдет, максиму пятнадцать минут! Ты, засеки, на всякий случай, время! Но, если я, вдруг, начинаю задерживаться, ты, Боря не паникуй и сохраняй выдержку, и жди меня – «только очень жди», как говорится в том известном стихотворении! Собственно, мы – на телефонной связи! А Курдюкин, между нами говоря, Боря – редкий «мудак» и что-то мне подсказывает, что этой ночью он запросто может «влипнуть» в очень и очень скверную «новогоднюю историю»! Все, пока! Надеюсь на тебя! – и, на всякий случай, все же, захватив с собой ополовиненную бутылку «Хеннеси», генерал-лейтенант Панцырев покинул роскошный теплый уютный салон дорогого немецкого легкового автомобиля, с тем, чтобы выйти навстречу всем, нетерпеливо ожидавшим его ужасам Новогодней Ночи!..

Он несильно захлопнул за собой дверцу, и она издала характерный мелодичный благородный звон, какому и полагалось прозвучать закрываемой дверце автомобиля класса «люкс». Неизвестно, почему, но Панцыреву явственно показалось, что он закрыл за собой не дверцу своего служебного «мерседеса-600», а – решительно «захлопнул дверь» того мира, в который ему уже никогда не будет возврата! Командир «Стикса-2» ясно отдавал себе отчет в том, что это было ничто иное, как «дурное предчувствие», на поверку могущее оказаться симптомом серьезного психосоматического расстройства. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и с полминуты, наверное, задерживал дыхание. Затем выдохнул, открыл глаза и, не оглядываясь, решительно пошел по направлению к железным дверям подъезда, из которых так никто и не вышел, и никто туда, соответственно, не заходил.

Несмотря на то позитивное обстоятельство, что окна квартир во всех двенадцати этажах были ярко освещены и за разноцветными шторами чувствовалось биение активной праздничной жизни, во дворе, засыпаемого красивейшим снегопадом, дома было совершенно безлюдно и подозрительно тихо! «С нами Бог!» – мысленно воскликнул генерал-лейтенант Панцырев и набрал нужную комбинацию цифр на «кодовом» замке подъезда, в котором обитал Сказочник, профессор Морозов. Двери послушно раскрылись, и Панцырев шагнул в таинственные недра искомого подъезда. Он, все же, не мог удержаться, чтобы не оглянуться и последний раз полюбоваться чудесным видением густого отвесного снегопада, безостановочно сыпавшегося из новогоднего неба…

На снегопад Сергей Семенович смотрел секунды четыре – ровно столько, сколько понадобилось железным створкам дверей с протяжным гулом захлопнуться, отгородив командира «Стикса-2» от внешнего мира. Генерал вновь подивился стойкости упорно не исчезающего неприятного ощущения поджидающей его где-то совсем рядом огромной непоправимой беды.

– Неужели, все-таки, начали «пошаливать» нервы?! – прошептал он вслух, чтобы взбодрить себя хотя бы звуками собственного голоса и, повинуясь инстинкту самосохранения, вынул из подплечной кобуры двадцатизарядный пистолет системы Стечкина.

Передернув затвор, Панцырев тщательно прислушался – во всем подъезде до самого верхнего этажа, вопреки здравому «праздничному» смыслу и законам формальной логике, царила полная тишина, характерная для склепов, а – не для обитаемых подъездов жилых домов. Постояв еще несколько секунд и более тщательно проанализировав возникшие ассоциации, он пришел к выводу, что первоначальный анализ оказался ошибочным и в «морозовском» подъезде господствовала не «могильная тишина склепа», а, скорее – «благоговейное безмолвие» фундаментального музейно-ритуального комплекса, куда посетителей пускают только в самых чрезвычайных случаях.

«Интересно – работает ли лифт?!» – подумал Панцырев, когда окончательно понял, что этот подъезд необитаем и прошел к лифтовой шахте, по старой диверсантской привычке продолжая сжимать рукоятку «стечкина». Он нажал кнопку «вызова» – кнопка загорелась и ее нажатие тотчас же отозвалось мерным гудением заработавшего где-то на верхних этажах, двигателя лифта. Лифтовая кабина послушно начала снижение безо всяких неожиданностей. И, пока на спускалась, Панцырев сделал еще одно умозаключение – затишье в подъезде носит временный характер и долго оно не продлится. Внутреннее психологическое напряжение у него продолжало нарастать.

Лифт приехал, створки входа раскрылись и он вошел внутрь, не мешкая, нажав кнопку шестого этажа. Без проблем поднялся и только вышел на площадку, как сразу зазвонил телефон. Не глядя на высветившиеся цифры, он привычным движением поднял «трубку» к правому уху, и не спуская глаз с двери квартирной секции на которой были изображены номера квартир «109» и «110», произнес стандартное словосочетание:

– Панцырев слушает!

В ответ он ясно услышал чей-то глубокий и могучий вздох, как, если бы, позвонивший ему неизвестный абонент собирался с силами начать разговор. Но сил на начало разговора у этого абонента не хватило, и Панцырев услышал гудки зуммера.

Решив больше ни на что не отвлекаться, генерал достал из кармана куртки дубликат связки ключей от квартиры Морозова, переданный ему во время последнего визита Сергея Семеновича в Рабаул предусмотрительным полковником Стрельцовым, нашел нужный ключ, открыл дверь тамбура и вошел внутрь. Постоя, прислушался и, убедившись, что из-за обоих квартирных дверей не раздается ни звука, он поочередно открыл верхний и нижний замок двери квартиры Александра Сергеевича Морозова и очутился в темноте прихожей, осторожно закрыв дверь на защелку «английского замка», и не удовлетворившись этим, задвинул все засовы, какие попались ему под руку.

В ноздри генерала сразу же шибанул густой хвойный аромат. Он включил свет в тесном коридоре и, не разуваясь и не раздеваясь, прошел в комнату, включил свет там и увидел роскошную пушистую елку, увешанную самыми разнообразными стеклянными игрушками. В глаза Панцыреву сразу бросилась большая «золотая оса-ракета», изящно притуливщаяся у амой верхушки елки чуть нише сверкающего шпиля – чем-то она привлекла особое внимание командира «Стикса-2».

В этот момент мобильный телефон генерала разразился мелодичной трелью вызова, и он увидел, что это звонит полковник Стрельцов…

ГЛВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

… – Слушай, Эдик – не говори со мной, как гадалка на спиритическом сеансе! – к Панцыреву моментально вернулось прежнее раздраженное и разбитое душевное состояние. – Выкладывай конкретные, подчеркиваю – конкретные, факты, а не рассказывай мне тоном дешевого медиума, страшные предчувствия!

– Я перезвоню вам через пять минут, товарищ генерал! – холодно сказал полковник Стрельцов, намереваясь отключиться.

– Стой, стой, полковник!

– Да, товарищ генерал-лейтенант!

– Там, случайно, этого мудака Курдюкина нет у вас?!

– Да как нет?! Здесь он – минут пять назад с мэром и начальником УВД, и с какими-то еще генералами – начальниками всех местных краевых силовых ведомств на «тройке» прикатили – веселые, пьяные! Бабы с ними какие-то, по-моему, тоже – пьяные!

– На какой «тройке», Эдик?!

– Как понять – на какой, товарищ генерал?! На серой в «яблоках», ленты в гривах, лошадки – одна к одной подобраны! Все четко – все лучшие традиции русских народных гуляний соблюдены! Тут, вообще, довольно интересные действа разворачиваются! Жаль, что вы не видите!

Панцырев озадаченно хмыкнул, с непонятным выражением продолжая рассматривать, чем-то пугавшую его богато наряженную Елку:– И все-таки, Эдик – что?!?!?!

– У меня всего-навсего двадцать боеспособных людей – ни одна скотина из местных структур не откликнулась на наши настоятельные просьбы, как будто специально это сделали и именно поэтому я предчувствую приближение грандиозной катастрофы, товарищ генерал! Если бы я не разучился бояться четыре года назад, то мне было бы сейчас страшно, очень страшно, потому как я не представляю возможные масштабы этой катастрофы…

– И все-таки, Эдик – что?!?!?!

– Хотя бы то, что здесь на достаточно ограниченной площади скопилось по моим подсчетам не менее пятидесяти тысяч горожан, много детей, женщин и стариков. И люди все подходят. Я просто боюсь пофантазировать, какая давка тут может начаться в случае непредвиденного! Но я, товарищ генерал-лейтенант, боюсь вовсе не давки…

– А чего ты боишься? Ты что замолчал?!

– Извините, товарищ генерал-лейтенант – засмотрелся я! – Панцыреву почудилось, будто Эдик издал короткий смешок.

– На кого засмотрелся?! – отрывисто спросил генерал, раздражившийся еще сильнее от того, что вынужден тратить время на совершенно идиотские вопросы.

– Да тут – на каких-то клоунов!…

– Ну и х… с ними! – зло выкрикнул генерал. – Что про давку ты говорил – что не давки боишься! А чего боишься-то?!

– Я боюсь игрушки…, – Стрельцов опять сделал продолжительную паузу.

– Чего?!

– Игрушки на елке – огромной золотой осы, о чьих истинных размерах остается только догадываться, так как висит она почти на самой верхушки этой… Елкой ее язык не поворачивается назвать! Стоп!!!…

Генерал Панцырев легонько вздрогнул, увидев, как золотая оса на Елке неожиданно, словно сама по себе, тронулась с места и неторопливо сделала вокруг верхушки дерева плавный бесшумный пируэт, после чего заняла прежнее место в состоянии статической неподвижности.

– В чем дело, Эдик?! – крайне встревоженным тоном крикнул Сергей Семенович в трубку.

– Не пойму, что происходит! – несколько невнятно и туманно ответил полковник Стрельцов.

– Случайно не закрутилась вокруг Елки Золотая Оса? – почти вкрадчиво спросил генерал.

– Да! А, как вы догадались, товарищ генерал-лейтенант?!

– Я догадался о другом, товарищ полковник! – не без некоторой доли иронии ответил начальник «Стикса-2».

– О чем?!

– Жди меня – я скоро буду!..

… – Я не могу ждать генерала! – задумчиво, но твердо сказал полковник Стрельцов, как бы ища поддержки у окруживших его спецназовцев. – Да он уже и не попадет сюда ни при каких обстоятельствах. Надежда только на нас, ребята! Сейчас я поставлю боевую задачу – сложную, но выполнимую, как любил говорить командир моей роты в училище! – полковник невесело усмехнулся, пробежавшись изучающим взглядом сверху вниз вдоль сверкающих каскадов лиан-серпантин, украшающих Большой Хоумах на протяжении всей его полукилометровой высоты. Затем вновь – вверх, где начал медленное движение по орбите вокруг елочного ствола золотой спутник-оса. С помощью бинокля Эдик прикинул примерные размеры спутника – в длину он составлял не менее тридцати метров, в высоту – метров шесть. Иллюминация вдоль борта заработала с бешеной интенсивностью, в характере и периодичности явно подчиняясь определенному заданному ритму. «По-моему – началось!» – про себя твердо решил Стрельцов, хотя точного представления о том, что же все-таки «началось», он, к сожалению, до сих пор не имел.

Не отрывая бинокля от глаз, свободной рукой полковник на ощупь набрал на мобильнике комбинацию номера сотового телефона Панцырева и в ответ услышал голос могильной тишины. Слабая понимающая усмешка тронула губы Стрельцова, он на всякий случай еще раз набрал номер Панцырева и вновь услышал, как звучат слова утешения в устах Смерти. Рука ли дернулась в следующее мгновение, но окуляры ночного бинокля чуть подняли угол обозрения и Эдик, сам того не зная, посмотрел прямо в зрачок Глаза Пайкида, накалившемуся к этому моменту внутренним сиянием нестерпимой силы. Эдик зажмурил глаза и опустил бинокль, энергичными движениями обоих рук принявшись протирать глаза.

– Что с вами, товарищ полковник?! – не выдержал и спросил заместитель Стрельцова, майор Черкасов (с месяц назад вернувшийся в строй).

– Я хотел еще раз связаться с генералом Панцыревым и так много ему сказать, в частности, надеялся его попросить вызвать транспортные вертолеты и роту десантников – при помощи десантных шнуров так удобно было бы высадиться сверху на вершину «Объекта-Е» и взорвать из гранатометов елочный шпиль, столь нарочито торжествующе сияющий ужасным мертвым светом над всей этой «крысоморкой», никогда не перестававшей быть Цыганской Слободой! А, вообще, Сережа, я хочу тебе сказать, что я почему-то начал себя чувствовать, как чувствовал себя когда-то давно в очень раннем детстве перед началом Новогоднего спектакля в ожидании настоящих сказочных чудес! Самое интересное, что я не ошибаюсь в этом своем предчувствии – с минуты на минуту здесь начнет разворачиваться само настоящее сказочное действо!!..

Но, оставим пока, в стороне лирику, особенно – сказочную! Это, к прискорбию, не детская добрая новогодняя сказка, а – «крысоморка», которая только что захлопнулась и через ее прозрачные стены уже не могут пробиться даже электромагнитные волны! Примерно пятьдесят тысяч горожан и двадцать шесть сотрудников «Стикса-2» вместе с ними оказались в хитроумно устроенной ловушке таинственных и ужасных Пайкидов. «Сказочный Городок» представляет собой ничто иное, как худшую разновидность «апарца» – «терпингольц-трясину». Всех нас начинает засасывать в воронку чужого, принципиально враждебного человечеству, пространства. Источником энергии всасывания служит «Объект-Е», являющийся опорным стержнем данного вида «терпингольца». Мы должны попасть на его ветви, во что бы то ни стало достичь вершины, уничтожить Шпиль и Золотой Спутник, это – центральные агрегаты Стержня. Шансов у нас, сами понимаете, крайне мало (спецназовцы слушали его, затаив дыхание, чуть ли не с открытыми ртами, словно четвероклассники учителя природоведения, рассказывающего о коварстве «шаровой молнии»), но иного выхода нет. Приборы ПБС у всех на стволах?! – закончил он вводную часть и лаконичным вопросом перешел к практической части.

– Так точно! – хором ответили спецназовцы.

– Идем тесной группой – всех приближающихся подозрительных ряженых, клоунов, охранников-немцев уничтожать! Смотрите – не зацепите простых горожан… людей! Правда, думаю, что до самого «Объекта-Е» проблем у нас не должно возникнуть. А там, когда мы попадем на Ветви – валите всех, кто будет к вам приближаться!

Бойцы немногочисленного отряда с огромным вниманием вслушивались в слова своего командира, который, как им было известно, никогда (да простит меня читатель за тавтологию) «слов на ветер не бросал», и при любых чрезвычайных, и не чрезвычайных – тоже, обстоятельствах говорил взвешенно и вдумчиво. Все «стиксовцы», стоявшие в эти минуты на маленьком плацу «потешной» снежной крепости, имели офицерские звания – от старшего лейтенанта до подполковника. Разница в званиях варьировалась в зависимости от возраста и заслуг, но всех офицеров объединял один общий знаменатель – их выдающиеся морально-волевые и физические качества, основанные на неординарном интеллекте и некоторых «эксклюзивных» способностях индивидуального порядка. За плечами каждого из бойцов «Стикса-2», стоявшими сейчас перед полковником Стрельцовым, имелось богатое боевое прошлое, подкрепленное весомыми доказательствами – боевыми орденами, какие в мирной обстановке невозможно было бы получить даже по огромному «блату». Большинство из них прошло Афганистан плюс секретные командировки в другие «горячие» точки земного шара, где было необходимо защищать интересы «прогрессивной части» человечества. «ориентирующегося» на Советский Союз. Полковник Стрельцов прекрасно знал каждого из своих офицеров, как, по сути, самого себя и на любого из них в отдельности и на – вместе взятых, мог твердо положиться без тени каких-либо сомнений. Сейчас, в эти необычные минуты «необычные» в силу запредельной «необычности» окружающей обстановки) офицеры «Стикса-2» на ментальном уровне чувствовали сильное нервное напряжение, неотступно владеющее их командиром, с которым они успели побывать за последние годы совместной очень непростой и смертельно опасной службы в разных, самых немыслимых «переделках», порой напоминавших откровенные «мясорубки». У этого сегодняшнего нервного перенапряжения, прочно охватившего полковника Стрельцова «стальными путами», видимо, имелась какая-то серьезная причина, разъяснение которой они и надеялись вот-вот услышать от самого Стрельцова перед тем, как отправиться на Ветви Большого Хоумаха.

Все то, что было сказано полковником до этого, являлось только лишь «присказкой» – а «сказка» их ждала впереди! Неопределенное предчувствие сжало сердца всех бойцов «Стикса-2», вытянувшихся по стойке «смирно» перед своим легендарным командиром накануне выполнения той миссии, ради которой и было создано когда-то их уникальное подразделение. Эмоциональная составляющая этого загадочного предчувствия оставалась пока совершенно неясной для каждого из «стиксовцев», но все их сомнения развеялись коротким приказом, негромко произнесенным полковником Стрельцовым:

– Товарищи офицеры – приготовиться к бою!

Выдержав секундную паузу, Эдик добавил с тяжелым вздохом:

– С нами Бог, ребята! – и дал отмашку правой рукой.

Повинуясь, произведенной Эдиком «отмашки», маленький отряд вышел из ворот снежной крепости, и споро зашагал навстречу мощным звуковым волнам, беззаботно веселившегося многотысячного людского моря. ежесекундно освещаемого, всякого рода, беспрестанно, взрывающимися световыми салютами, султанами и каскадами разноцветных «потешных огней» – издавая зловещий шипящий свист эфемерные пиротехнические созвездия расцветали и гасли в черноте зимнего неба, бросая на лица многих тысяч беспечно резвившихся горожан многоцветные холодные потусторонние блики.

Но вся эта искусственная праздничная иллюминация, выглядела безнадежно тускло на фоне ослепительного сияния нескольких тысяч сегментов Глаза Верховного Пайкида, разгоравшихся все ярче и ярче победным злорадным блеском по мере неудержимого приближения роковой минуты начала Большой Активации.

Полковник Стрельцов, шагавший впереди отряда и молча раздвигавший могучими плечами подвыпивших граждан и гражданок в стороны, остро чувствовал акцентирование на себе чьего-то специального недоброго внимания. И он точно знал, что носителем этого внимания к своей особе является то же самое Нечто или тот же самый Некто, кто страстно возжелал его убить несколько часов назад, когда еще было светло и почти ничто не предвещало неотвратимо приближавшейся катастрофы.

Эдик старался не смотреть по сторонам, главным образом, потому, чтобы не встретиться взглядом с чьими-нибудь трезвыми честными, ничего не понимающими глазами, в глубине которых уже металась бы неосознанная тревога. А еще ему очень хотелось встретить Карла Мегенбурга и без лишних разговоров всадить в его лошадиную мутноглазую морду дегенерата и убийцы, полмагазина из своего «именного» безотказного «стечкина».

Но, как и предполагалось, через толпу горожан, ожидающих появления Деда Мороза и Снегурочки, «стиксовцы» прошли без особых проблем, не привлекая к себе ничьего подозрительного внимания. Тем более, что на высокой сцене ледяной эстрады одна за другой, под аккомпанемент песен и частушек, оглушительно звучавших благодаря мощным усилителям, разыгрывались различные новогодние мизансцены из всемирно известных сказочных сюжетов, привлекавшие всеобщее внимание, как «подвыпившей», так и, совершенно трезвой публики.

Чтобы потенциальные «доноры» сильно не скучали на морозе с пустыми голодными желудками, буквально через каждые пятьдесят метров к небу поднимались дымки от шашлычных мангалов, огромных пловных казанов, печей-грилей, где свежее горячее мясное блюдо легко можно было сдобрить стопкой холодной качественной водки или коньяка – причем за чисто символическую плату в один рубль. Никому на ум не приходила известная поговорка: «Бесплатный сыр только в мышеловке!» (А, что уж тут говорить тогда о «бесплатных настоящих мясных шашлыках и о настоящем бесплатном коньяке?!?!?!»). Даже – умному, осторожному и проницательному, не раз и не два жестоко «обломанному» самой жизнью, Виктору Старцеву, с мрачнейшим лицом поедавшему возле какого-то, случайно подвернувшегося ему «под руку» мангала, уже третий шашлык из молодой свинины и собиравшемуся прикончить третью стопку «Арарата». То есть, известнейшая аллегория не возникала в его голове, а коньяк он пил, чтобы не мучить себя мыслями о трамвайной контролерше Свете, которую он бездарно и глупо потерял в сутолоке большой катальной горы Ледяной Лотереи…

…Они вроде бы собрались крепко обняться и на пластиковом щите для «семейных пар» (эксклюзивная выдумка организаторов праздника!) скатиться с катальной горы по семидесятиметровому ледяному склону, чтобы мягко врезаться в какой-нибудь «счастливый» снеговик, но какой-то неизвестный пьяный мужик, по своим физическим габаритам явно и намного превосходивший Виктора, неожиданно выхватил пластиковый щит из рук блаженно улыбавшегося и ни о чем плохом, и гадком, и, тем более – гадко– циничном не подозревавшего Виктора, грубо схватил миниатюрную брюнетку Свету за руку и повалив ее вместе с собой на щит, с хохотом и свистом укатился вниз вместе со Светой!

Все это произошло столь стремительно, что Виктор усомнился даже: а могло ли это произойти на самом деле и не пригрезилось ли ему?! Но все-таки его мужское самолюбие оказалось задетым за «живое», и он решил хоть что-либо предпринять для спасения неожиданно и страшно «соскользнувшей» в неизвестность прямо у него из под ног, едва начавшейся счастливой «личной жизни», и начал громко яростно пыхтеть, собираясь высказать-выкрикнуть какую-нибудь отборную грязную, но вполне заслуженную, брань по адресу неизвестного похитителя «чужих невест» и принялся, что самое плохое, неуклюже и бестолково топтаться на месте, вызывая лишнюю сумятицу на, и, без того, тесном пятачке стартовой площадки ледяной Горки Снежной Лотереи, сверх всякой меры переполненном «подгулявшим» народом.

В конце концов дело кончилось тем, что кто-то сначала злобно и сильно стукнул Виктора кулаком по башке, а затем, что говорится, «от души» пнул ногой по заднице, и Виктор, не удержав равновесия, безо всякого щита заскользил вниз по ледяному склону, нещадно протирая во многих местах дорогую, практически совершенно новую цигейковую шубу. Пролетев мимо всех снеговиков, проклиная всех и вся, в том числе и ни в чем не повинную Свету, и не сделав никаких попыток отыскать ее, Виктор тяжело поднялся, отряхнулся от снега и поковылял к ближайшему, увиденному им, мангалу скушать шашлык и утопить очередную сокрушительную неудачу на «личном фронте» в холодном ароматном «трехзвездочном» армянском коньяке.

Когда он допил третью стопку до дна и поставил ее обратно на столик, то увидел, как мимо импровизированного мангального кафе всего в каких-нибудь нескольких метрах от него быстрым шагом прошла группа военных, одетых в одинаковые камуфляжные комбинезоны. Вооружены они были «до зубов» и не собирались скрывать этого. Огромный широкоплечий мужчина, шагавший впереди группы, показался Виктору смутно знакомым и заинтересованным взглядом Виктор провожал его до тех пор, пока вся группа не скрылась из виду – где-то в малиново-золотистом мареве многочисленных неоновых и фейерверочных огней, на фоне которого и в чьей толще мелькали тени тысяч обреченных людей. Затем глаза наблюдательного Виктора сами собой поднялись выше – на невиданное, сияющее мириадами разноцветных огней, опустившихся на Землю откуда-то из дальнего космоса, хвойное чудо, остро пахнувшее приближением Нового Года и сказочных чудес, неизбежно связанных с его наступлением. «Но чудеса получатся опять очень и очень страшными – „стиксовцы“ никогда не появляются просто так!», – с ужасающей ясностью посетило Виктора жуткое откровение, прилетевшее, очевидно, тоже прямиком из дальнего космоса. «Господи, спаси и помилуй!» – не раскрывая рта, воскликнул Виктор одними глазами и со скоростью, какую максимально позволяли ему развить массивные габариты и определенная степень опьянения, пошел к входным воротам Сказочного Городка, почти не веря в то, что ему удастся через них выйти из огромной ловушки, какой внезапно начала ему представляться вся бывшая «Цыганская Слобода». Единственная деталь, на какую он не обратил внимания, это – внезапно потускневший всеми своими несколькими десятками тысяч сегментов елочный шпиль, отчего в небесах сразу пропали радужные сполохи северного сияния. В связи с этим у Виктора появился шанс временной протяженностью в десять минут покинуть территорию Большой Биры и, тем самым, спасти себе жизнь, успев вернуться домой к маме до наступления нуля часов…

Группа полковника Стрельцова остановилась метрах в трех от кончиков нижних ветвей Хоумаха, предварительно раскусив специальными плоскогубцами огораживавшую «Объект-Е» по всему его периметру колючую проволоку, натянутую на стальные колышки, глубоко вбитые под снег и землю. Ни одного охранника-немца «стиксовцы» не заметили, хотя несколько часов назад, как прекрасно помнил Стрельцов, их прогуливалось вокруг Елки не менее четырех-пяти десятков и выглядели они весьма решительно. Проволока, правда, тогда еще не была натянута, но, тем не менее, сейчас отсутствие охранников показалось Эдику подозрительным. «На „Объекте-Е“ нас надеются легко уничтожить без свидетелей и поэтому никто и не пытается нам помешать туда подняться! Пригласили, короче, в гости, сволочи!» – решил он, разглядывая слегка раскачивавшиеся, словно бы под легким искусственным ветерком, концы сверкающих золотом и серебром лиан-серпантин. Лианы эти, подумал Эдик, выглядели, как будто бы созданными специально для того, чтобы по ним взбираться в те неведомые головокружительные выси или – «страшные сказочные дали», куда они вели или, наоборот – чтобы легко и быстро спускаться по ним из поднебесных фантастических миров на грешную скучную Землю. «Это – десантные трапы!» – осенило Эдика – «И через какое-то время по ним начнут спускаться десантники-пайкиды!» – через мгновение домыслил полковник.

Отметил он еще и такую деталь – аромат цветов, хвои и фруктов начал делаться концентрированнее и вдыхать его становилось не особенно приятно.

Внезапно вокруг все потемнело, Эдик резко поднял голову кверху и увидел, что пугавший его Шпиль, более всего напоминавший многофасетчатый глаз гигантской стрекозы, потускнел, можно сказать – даже погас. «Чтобы это ни значило, но возможно у нас появился шанс!» – подумал полковник.

– Я иду первым к стволу, остальные за мной – затылок в затылок! – негромко скомандовал Стрельцов и раздвинув в стороны тяжелые золотистые шторы двух тесно сдвинутых между собой металлических лиан-серпантин, Эдик добавил: – Стреляйте на каждое движение, показавшееся вам подозрительным – нас заманивают специально вглубь этой Елки с единственной целью – поскорее уничтожить! Но иного выхода у нас нет, как только двигаться вперед и вверх! Употребите всю свою выучку и смекалку, ребята и тогда все у нас получится! Я верю в вас! С нами Бог, ребята, помните об этом каждую секунду и тогда все мы благополучно вернемся из этой экспедиции!

Внимательно вглядевшись в открывшийся перед ним полумрак, он различил проход между двумя ветвями и осторожно двинулся по нему. Вслед за Эдиком бесшумной пружинистой походкой решительно зашагали остальные спецназовцы «Стикса-2» – одного из самых элитных и боеспособных подразделений Вооруженных Сил России. В успешный исход, начатой по его инициативе боевой операции сам полковник Стрельцов почти не верил, но своих бойцов ему, естественно, необходимо было продолжать подбадривать по возможному максимуму. А, иначе не стоило и «огород городить»!

Эдик прошагал метров на десять вперед и звуки внешнего мира, оставшегося вне пределов ветвей Большого Хоумаха, перестали достигать его ушей. Самое любопытное, что с каждым шагом вглубь открывавшегося перед ними, нечеловечески красивого и необычайно опасного стеклянно-серпантинно-фольгово-хвойного мира, вокруг становилось почему-то, каким-то непостижимым образом, светлее. Откуда-то сверху, сквозь переплетения хвои и ветвей, просачивалось холодное неживое сияние неопределенного оттенка – не-то сиреневого, не-то голубовато-зеленоватого, почти бирюзового. И от этих световых испражнений не становилось светлее на человеческих душах спецназовцев «Стикса-2», отправившихся прямиком в чью-то ненасытную, ярко иллюминированную по поводу наступающего Нового Года, хищную пасть, широко распахнутую прямо в бездонную глотку.

Каждый из бойцов прекрасно сознавал огромную степень смертельного риска, которому каждый из них себя сейчас подвергал и поэтому сохранял предельную собранность и внимательность. С другой стороны, души всех, без исключения, спецназовцев переполняли давно подзабытые, чисто детские ощущения ожидания настоящих Новогодних сказочных чудес, которые должны были обязательно вот-вот начаться – с минуты, так сказать, на минуту. И, не так уж, возможно, важно было, что чудеса эти, скорее всего, окажутся страшными, главное, что они будут «сказочными», и, как ни странно, необъяснимая уверенность в «близости настоящей Сказки» заметно утешала бойцов полковника Стрельцова, заранее настраивая на конечный благополучный исход затеянной операции. Никто из бойцов «Стикса-2» пока еще ясно не понял тех самых новых необычных эмоций, поселившихся в их душах во дворе снежной крепости, когда командир давал последние инструкции перед «началом операции». Но необъяснимое чувство уверенности в «конечной победе» неудержимо росло и крепло…

Прошло минуты полторы, и Эдик безо всяких проблем и приключений достиг огромного ствола, на ощупь покрытого настоящей древесной корой и мягкими белесоватыми наростами лишайника, пряно пахнувшего сырой свежестью обильной прозрачной росы, выпадающей на густых травяных лужайках «чужих далеких параллелей». Запах лишайника внезапно вызвал у Эдика острое чувство безнадежной потери чего-то бесконечно дорогого и любимого. И несмотря на то, что за спиной он слышал звуки шагов майора Черкасова и других «стиксовцев», ему внезапно сделалось ужасно тоскливо и одиноко. И что-то сразу начало жгуче беспокоить полковника – какая-то ускользнувшая поначалу деталь, тесно связанная, вот с этим самым елочным стволом и, покрывавшими ствол лишайниками. А когда она, наконец, бросилась ему в глаза, то он немало удивился тому более чем удивительному факту, что он ее, поначалу, совершенно пропустил мимо внимания. Дело оказалось в том, что на шероховатой поверхности ствола кто-то (какой-то, возможно, добрый Волшебник) вырубил широкие и длинные ступени, одна за другой, с промежутком в полметра, спиралью поднимавшиеся вверх!

– Лестница, черт меня возьми! – невольно воскликнул Эдик, и слова его прозвучали глухо, как в бочке. – Как я мог ее не заметить?! А, главное – откуда она могла здесь взяться?! И кому нужно было и зачем ее вырубать?! У кого имеются какие мнения на этот счет?!