Текст книги "Стеклянная любовь. Книга вторая"

Где-то неподалеку послышались удары церковного колокола, вызвавшие у Димы безмерное удивление – не меньшее, чем «сенсационное» появление Артема Ивановича, и он почему-то сразу вспомнил бессмертный роман Эрнеста Хеммингуэя: «По ком звонит колокол?!».

Тёма, возможно, тоже вспомнил этот роман, а, может, он вспомнил что-то совсем другое, не испытав, в отличие от Цуккерманна, ни малейшего удивления по поводу того, откуда здесь мог оказаться церковный колокол?!

– Димон, пойдем быстрее в кафе, если ты хочешь успеть узнать, что здесь, вообще, происходит?!

– Тёма, мне про это кафе несколько минут назад предупреждал один информированный человек о том, чтобы я сюда не заходил ни в коем случае и ни под каким предлогом, если мне, конечно, жизнь моя дорога!!!

– Димон, самый информированный человек на всей территории Сказочного Городка, это – я! Или ты боишься зайти в это кафе по той причине, что не считаешь себя «добрым молодцем» или, на «худой конец» – «настоящим мужчиной»?! – Кудельников улыбнулся начавшему откровенно «быковать» «Димону» еще шире и еще ироничнее. – Не слушай никаких «фуфломётов» и смело шагай за мной, если в тебе хоть что-то еще осталось от настоящего мужчины-журналиста! Про «добра молодца» я молчу – тебе на этот «сказочный», скажем так, счет самому решать!

– А-а – пойдем, Тёма! – решительно махнул рукой Дима. – За тобой – хоть «в огонь», хоть – «в воду»!!!

Бывшие друзья-журналисты были уже непосредственно перед самым крыльцом «сказочного кафе» «В гостях у Бабы Яги», как изумленный вопль, изданный совсем рядышком от них смутно знакомым мужским голосом: «Етит твою мать – Тёма Кудельников?!?!?!» заставил обоих замереть на месте библейскими «соляными столбами». Впрочем, спустя секунду-другую они благополучно вышли из поразившего их оцепенения и первым это сделал Артем Иванович Кудельников, со свойственным ему и, никогда не покидающим его, хорошо развитым чувством юмора, по достоинству оценил всю пикантность, неоднозначность и маловероятность возникшей ситуации.

– Такое могло случиться только на Новогоднюю Ночь! – констатировал Тема, увидев в трех-четырех метрах от себя «теплую» компанию, состоявшую из… известных городских адвокатов, Евгения Юрьевича Сыскоева, Евгения Николаевича Очкаева и двух молодых женщин довольно приятной наружности.

Не хватало только Олега Баргонца, но его, более чем с лихвой заменял майор ФСБ, Виктор Баргобец, чья фамилия в произношении почти не отличалась от фамилии главы администрации Сибирского сельсовета. Отличалось лишь «внутреннее содержание», но в состоянии сильного алкогольного опьянения эта существенная разница между двумя «Б -цами» практически полностью нивелировалась. Виктор Филиппович Баргобец в эти минуты был очень сильно пьян – едва на ногах держался. Но, несмотря на это, ему очень хотелось выпить еще, и, еще ему, не менее сильно, «хотелось» женщину, и, соответственно двум вышеописанным превалирующим чисто «животным» желанием, он совершенно забыл о пресловутом «кодексе чести офицера» и о том «наиважнейшем» боевом задании, которое сам перед собой поставил.

Кстати, при виде женщин, вернее – одной из них, Дима Цуккерман, поле того, как внимательнее пригляделся к ней, вздрогнул, что-то невнятное взволнованно «култыхнул» себе под нос и «сунулся», было, как-то неопределенно, вперед, но сразу остановился, не понимая ясно – как он мог так сильно обознаться, приняв одну из женщин за Иру Миролюбову.

– Так, ладно, ребята! – взял на себя привычную роль жесткого волевого и инициативного руководителя Артем Иванович. – Вижу, что вы немного удивлены, увидев меня, поэтому предлагаю пройти в этот уютный ресторанчик, куда мы собрались зайти с Дмитрием Иосифовичем на бокальчик-другой «подогретого рома» поговорить «по душам», если, вы, конечно, не возражаете и у вас не имелось каких-то других планов на предстоящий вечер!

И Сыскоев, и Очкаев выразили бурное согласие, а Баргобцу уже было все равно, и оба адвоката подошли поочередно к Кудельникоу, долго жали ему руку, что-то приговаривая при этом, похлопывая его по плечу. Подошел к Кудельникову нетвердой походкой и Баргобец, тоже хорошо знавший Артема по своей прежней «гражданской» жизни. А Дима стоял несколько в сторонке и во все глаза смотрел на женщину, так удивительно похожую на Ирину Сергеевну Миролюбову. А женщина эта, в свою очередь, не менее пристально смотрела на Диму, и, затем, решив не ограничиваться осмотром решительно шагнула Цукерманну навстречу и произнесла:

– Что с вами, Дима – вы меня не узнали?! – и улыбнулась.

А улыбку эту нельзя было спутать ни с какой другой улыбкой на свете – перед Димой, все-таки, стояла сама Ирина Сергеевна Миролюбова, и Дима никак не мог взять в толк – что же у него такое приключилось со зрением или – не со зрением, а – со всеми мозгами, в целом?!

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Полковник Стрельцов присел на корточки, пытаясь отдышаться и восстановить остатки, неудержимо и необратимо, уходивших через отверстия многочисленных ранений, сил. Только что на глазах полковника был убит последний человек из его группы – майор Черкасов. Трехметровый паралоновый бес точно попал Черкасову из большой дальнобойной рогатки в переносицу – стальной шарик разнес майору половину черепа. Стрельцов тоже самое сделал с бесом, но в автомате у него осталось только три патрона. Правда, он забрал у убитой им, невиданной жуткой твари, рогатку и две импровизированных обоймы, в каждой из которых, из специальных круглых отверстий торчало по двадцать стальных шариков. Эти трофеи он сложил в походный ранец, не зная точно, пригодятся ли они ему в ближайшие минуты.

Эдик сделал, по сути, невозможное – сумел подняться где-то на триста пятьдесят метров, примерно, в ту точку «Объекта-Е», где по его расчетам качалась на шелковой петле стеклянная копия капитана ФСБ Червленного. За время подъема лично полковник уничтожил шестьдесят два стеклянных монстра. Сколько уничтожили члены его группы – полковник не знал, знал он точно только то, что все они, скорее всего, погибли – во всяком случае, их рации упорно не отвечали. Сам Эдик оставался пока жив исключительно благодаря своим сверхчеловеческим способностям: обезьяньей ловкости, медвежьей силе и змеиной реакции. Но видимо и его резервам подходил конец.

Он занял позицию между густым отростком ветви и гигантской игрушкой, имитирующей кедровый орех. Надежно прикрытый с трех сторон, Эдик внимательно просматривал свободный проход к краю ветви, где только что им был «снят» поролоновый бес, убивший Толю Черкасова – кавалера Ордена Боевого Красного Знамени и отца троих малолетних детей.

На такой высоте Большой Хоумах заметно раскачивался и сидевшему на корточках полковнику приходилось немало потеть, чтобы постоянно сохранять равновесие. Сверху, снизу, справа и слева не утихали торжествующие вопли елочных демонов, а в небе постоянно бесшумно взрывались ослепительные салюты красивых и ужасных неземных огней, попеременно освещавших густые хвойные лапы, серпантины и стационарные иммамиахи изменчивыми и неверными сполохами и бликами. Эдик, упрямо высматривавший стеклянного Валю Червленного, утешал себя одной беспрестанно возникавшей в голове фразой: «Мне повезло хотя бы в том, что я побывал в Аду при жизни!». Какие вещи творились в эти минуты внизу, Эдик старался не представлять…

…А внизу, за пределами четко очерченной Пайкидами территории бывшей Цыганской Слободы, по всему ее периметру ощетинились автоматными, пулеметными и пушечными стволами части знаменитой Балвалайской воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в ста километрах от Рабаула в густых Балвалайских лесах. Гигантский сиреневый купол, матово отсвечивавший под луной покатой поверхностью, словно бы покрытой блестящим лаком, больше всего напоминал, как командиру дивизии, так и рядовым десантникам, исполинский елочный шар, наполовину вкопанный в землю. Какие-либо попытки проникнуть через матовую сиреневую преграду, даже при помощи танков, не приводили ни к малейшему успеху. Командир дивизии Герой России генерал-майор ВДВ, Амир Амираканов даже снял папаху и вытирал носовым платком пот, лившийся по высокому лбу, несмотря на двадцатиградусный мороз. Стоявший рядом с ним глава администрации Балвалайского края, чистокровный чермен Игнат Пикатович Хурумов, у которого никак не получалось «прийти в себя» от того публичного унижения, которому его подверг прямо у трапа самолета этот мерзкий «Высокий Фэ-эС-Бэшный генеральский чин» из Москвы, без конца не-то приговаривал, не-то причитал как-то почти по «бабьи» и, причем совершенно непонятно – кого имея ввиду:

– Ай, бля-а-а!!! Ай, бля-а-а!!! Ай, бля-а-а!!!Что же эти суки натворили, что же они натворили-и-и!!!!!!!!! Ой-е-е-е-ей-ей, козлы позорные!!!… ……

Шаманоподобные завывания губернатора Хурумова прерывались в те моменты, когда под сиреневым куполом внезапно вспыхивали зигзаги ослепительных молний и, просто – вспышек различной степени яркости и неясной этиологии. Они блистали там не более двух-трех секунд, но, тем не менее, неизменно заставляли умолкать и невольно подпрыгивать на месте не только самого Хурумова, но и весь личный состав Балвалайской воздушно-десантной дивизии. Единстенное, что не тревожило Хурумова, это – судьба генерала-армии Курдюкина, находившегося в эти жуткие минуты внутри Сиреневого Купола. И, даже, напротив Губернатор мечтал о том, чтобы генерал Курдюкин сгинул бы навеки под этим куполом!

А, между тем, над куполом, на высоте примерно семисот метров постоянно барражировали менявшие друг друга боевые и транспортные вертолеты, тлк от которых равнялся «полному нулю». Была даже сделана попытка высадки при помощи тросов десантной группы на вершину сиреневого купола, но едва десантники касались толстыми подошвами ботинок блестящей сиреневой поверхности, как немедленно начинали пронзительно визжать от охватывавшего их неописуемого ужаса и панически дергать тросы, требуя, чтобы их немедленно поднимали обратно на борт вертолетов…

Внутри сиреневого купола пятьдесят тысяч с лишним рабаульцев чувствовали себя вполне нормально и совсем не подозревали о том, как странно и необычно смотрится Сказочный Городок снаружи. Все горожане с нетерпением ожидали скорого появления Деда Мороза и Снегурочки, огромной многотысячной толпой собравшись вокруг ледяной эстрады и вожделенно глядя на сновавших по эстраде многочисленных «ряженых» ведущих Новогодней Программы…

…Мэр города Андрей Витальевич Одинцов продолжал самозабвенно заниматься любовью с полностью обнажившейся Ингой Литтбарски в отдельном кабинете харчевни «Три пескаря» и ни о ком из жителей Рабаула в эти «восхитительные минуты» не вспоминал и ни о чем, не имеющим самого непосредственного отношения к эротике и порнографии, не думал. Тем более, что полностью раскрепостившаяся Инга показывала настоящие чудеса, поднаторевшей в сексуальных забавах профессиональной «жрицы любви». Где уж тут Андрею Витальевичу было вспоминать о пресной и неинтересной, как сырое тесто, бедной жене своей, Татьяне, равно, как и о своих профессиональных обязанностях главы городской администрации – не менее «пресных» и «обрыгших», чем сама Татьяна! Инга, как и в прошлый раз полгода назад, вновь проявила себя совершенно ненасытной сексуальной партнершей, и последние полчаса бурного бесстыдного соития рычала и визжала, словно голодная тигрица, совершенно сводя с ума аскетичного и худощавого мэра Рабаула, непривычного к жарким «постельным баталиям»…

…В помещении трактира, носившего длинное сложноподчиненное название: «В гостях у Бабы-Яги! Только для Добрых Молодцев и Настоящих мужчин!» за одним из столиков, как раз шел разговор о мэре Рабаула и о других чиновниках, занимающих ключевые посты в городской администрации. И говорил на эту неприятную, но актуальную и злободневную тему один человек, вернувшийся из «ниоткуда» бывший главный редактор краевого еженедельника «Свет в конце тоннеля», Артем Иванович Кудельников. А остальные участники праздничного застолья внимательно слушали Артема Ивановича, лишь иногда вставляя редкие реплики. «Остальные», это – нынешний исполняющий обязанности главного редактлора искомого еженедельника, Дмитрий Иосифович Цуккерманн, адвокаты Сыскоев и Очкаев, майор ФСБ Баргобец, зав. отдела культуры городской администрации рабаула, Ирина Сергеевна Миролюбова и еще одна женщина, случайно «прибившаяся» к «загулявшим» адвокатам по ходу их бесцельных блужданий по территории «Сказочного Городка».

Вся компания сидела вокруг не одного, как неверно было отмечено автором выше, а – двух, вплотную сдвинутых столиков и внимательно слушала Кудельникова, у которого очень много всего «накипело» «на душе» за пять месяцев вынужденного «небытия», и он испытывал огромную потребность «выговориться». Чтобы его не было так утомительно слушать, Артем Иванович предусмотрително-предпредительно не забывал периодически наливать в стопки своих слушателей холодную водку высочайшей степени очистки редкой марки «Слезы Ангела». В большой спортивной сумке Артема Ивановича, с которой он и прибыл из «небытия», оказывается, было надежно упакованы в плотные коконы из толстой и мягкой ткани, четыре литровые бутылки водки «Слезы Ангела». Тот, кто отправил Артема Ивановича обратно в Рабаул к своим «земным» заботам и радостям, посчитал необходимым положить в сумку эту «волшебную» водку «тройной перегонки». И, Артем Иванович строго-настрого запретил своим, вновь обретенным, старым друзьям брать спиртное в этом трактире, внутренности которого были аляповато и неумело стилизованными под «внутренности» «Избушки на Курьих Ножках». Делали-то эти «внутренности», все-таки не русские люди, а – немцы, и, может быть, даже и не немцы, а «черт знает – кто!». Единственное, что получилось более или менее сносно у неизвестных дизайнеров, так это – громадная огнедышащая «русская печь», в которой Баба-Яга традиционно «запекала» себе на обед «Добрых Молодцев»! Зловещая печь эта, впрочем, стояла в дальнем углу помещения «трактира» и ничем особенным, пока. не «досаждала» нашим посетителям во главе с Артемом Кудельниковым…

– Во-первых, хочу всех вас официально поздравить с наступающим Новым Годом и пожелать, во-первых, чтобы этот самый Новый Год для всех для нас наступил!!! Даже – для одного из непосредственных, так сказать, «виновников торжества», Дмитрия Иосифовича Цуккерманна, моего бывшего заместителя! – начал такими словами свою речь Артем Иванович, не глядя при этоим на самого Цуккермана, а рассматривая почему-то «кимарившего», «в дымину» пьяного Баргобца, и дальше он продолжил: – Не буду сильно утомлять вас, а сразу начну говорить по существу той проблемы, которая, наверняка, всех вас сейчас занимает больше всего на свете! Все вы хотите знать, что за «бесовщина» творится на эту Новогоднюю ночь в Рабауле?! Если вы помните, этой проблемой я хотел заняться еще в июле, когда мне позвонил наш продажный мэр и чуть ли не в приказном порядке потребовал от меня, чтобы я начал давать рекламу тем «дъяволам во плоти», которые сейчас вот в эти самые минуты «правят Бал» на нашей родной Рабаульской земле! Как такое оказалось возможно?!?!?! – здесь Кудельников сделал паузу и перевел, на этот раз, тяжелый обличающий взгляд с Баргобца на Цуккермана, невольно поежившегося под этим страшным «прожигающим» взглядом и трусливо опустившим глаза «долу».

Кудельников добросовестно разлил всей компании своей «волшебной» водки, «проясняющей мозги», как он охарактеризовал ее свойства уже несколько раз по ходу начавшегося «застолья» и сказал совсем уже другим, своим обычным, нормальным, дружелюбным тоном:

– Все-таки сейчас Новый Год и я никому не хочу говорить гадостей, даже, если они именно гадостей и заслуживают! Я искренне хочу всем собравшимся здесь пожелать Добра и Процветания! А Добро и Процветание на нашей Земле может быть достигнуто только благодаря кристалльной честности и принципиальности, неукоснительно проявляемой каждым членом нашего гражданского российского общества!

Я вернулся в Рабаул с тем, чтобы открыть здесь свою личную, частную газету, которую так и назову: «Кристалльно честная газета»!

Я не могу вам рассказать, друзья мои, где я был все это время, но там, где я был, меня нашел один Спонсор, с которым я заключил Договор о том, что с первого января следующего года я начну выпускать в Рабауле еженедельник под названием: «Кристалльно честная газета»!

Я пообещал моему Спонсору, что начну выпускать газету именно с таким, а – не с каким-нибудь иным названием, и содержание публикуемых материалов будет полностью соответствовать названию нового еженедельнка!

Взамен моему обещанию мой Спонсор пообещал мне авансом, что первое января следующего года обязательно наступит для всех жителей Рабаула, так что ничего не бойтесь и смело пейте водку, «переработанную» из пшеницы, «выращенной в Раю» – завтра наступит «Завтра»!!!

«Завтра» обязательно наступит!!! Это я вам всем торжественно обещаю, потому что мои обещания с этой минуты сделались «кристалльно честными» и я всегда теперь отвечаю за свои слова!!! – и Артем, подмигнув одновременно всем собравшимся, лихо опрокинул в себя очередную порцию водки «Слезы Ангела», которую можно было совсем не закусывать…

ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ

…Глаз Хабаба-Кингу довольно наблюдал за заключительным актом успешно завершавшейся операции, когда неожиданно почувствовал, что ему под несуществующее веко попала соринка – неприятно колющая ярко-золотистая соринка. Нехотя он вынужден был перефокусировать угол зрения с великолепного действа, разворачивавшегося у подножия Большого Хоумаха на стремительно вырастающую в размерах и разгоравшуюся нестерпимым золотым блеском соринку…

…Сиреневая сеть-призрак ничего не значила для «байферга» -инфернала, но за пять секунд до атаки выяснилось, что в ракетных отсеках истребителя нет ракет и Гильгамеш-Бобров моментально принял единственно верное в данной ситуации решение, катапультировав свою «золотоволосую синеглазую Мечту о Вечной Любви и Бессмертии» и всех своих «человеческих друзей», которые так много и беззаветно помогали епму освободиться из его ужасного многовекового плена…

…Изумленные десантники наблюдали, как взявшийся ниоткуда золотой метеор, оставивший после себя в ночном небе длинный и широкий инверсионный след, бесшумно врезался в матово блестевшую поверхность сиреневого купола и исчез под его поверхностью, а на месте метеора возникли несколько парашютных куполов, плавно начавших опускаться на землю…

…«Байферг-истребитель Демонов» врезался в самый центр Глаза Капитана Хабаба и по невидимому волокну нерва, протянувшемуся до самой лунной орбиты помчался могучий импульс боли, разрушения и смерти. Глаз стандартного «утилизатора», возомнившего себя Великим Царем Драконов Кингу, взорвался последним самым роскошным, ярким и потрясающим салютом Праздника, знаменующим собой, как решили жители Рабаула, «гулявшие» на территории «Сказочного Городка», наступление Нового Года…

…На крыльце Провалихинского сельского клуба стояли, крепко уцепившись за перрила глава местной сельской администрации, Гена Гаврилов и его первая заместитель, Марина Гнедович. Справа и слева от крыльца стояли другие жители Провалихи, решившие встретить Новый Год в клубе. Изумленно-недоверчивые взоры всех провалихинцев были устремлены в сторону далекого Рабаула, над которым в ночном небе разгоралось невиданное световое гала-представление. Никто точно не помнил, в какой момент погас сияющий всеми цветами радуги Шпиль, венчающий Чудо-Елку, и спучтя несколько секунд Шпиль и весь, мигающий разноцветными огоньками Ствол, накрыл сиреневый купол гигантского шара, чья гладкая поверхность матово сверкала под небывало яркой Луной…

…Это грандиозное и невиданное никем и никогда в жизни провалихинцев, Зрелище и окащзалось, пожалуй, самым страшным из Новогодней Эстрадной Программы, устроенной этой сумасшедшей ночью в Рабауле какими-то «заезжими издалека Звездными Фокусниками и Клоунами»!

– Как там, наверное, сейчас страшно – на этой Елке и под этим Куполом!!! – потрясенно прошептала Марина и Гена не нашелся, чтобы ей можно было ответить.

– Как я счастлива, Геночка, что стою сейчас здесь рядом с тобой, а – не нахожусь там, за Обью, в Рабауле! Разве может такое происходить на самом деле?!?!?! Там же что-то неввобразимо страшное происходит – страшнее ядерной войны!!!..

А Гена, не менее потрясенный, чем Марина, продолжал молча смотреть «во все глаза» на сиреневый купол и чувствовал, что ум у него «заходит за разум», и, что, если еще совсем немного он понаблюдает это невероятное «световое шоу», то мозги у него «закипят» и «расплавятся».

– Знаешь, Геночка, мне кажется, что мы видим с тобой верхнюю сферу гигантского елочного шара, который случайно обронил на Землю какой-то космический Великан! И Шар этот, долго не залежится на Земле, потому что это – непростой Шар… – Марина умолкла, не в силах продолжать дальше.

И лишь она умолкла, всем, без исключения, зрителям возле клуба, равно, как и остальным жителям Провалихи, дружно высыпавшим из домов на улицу, чтобы полюбоваться невероятными ииллюминативными чудесами в небе над Рабаулом, явственно показалось, что сиреневый купол дрогнул и медленно начл подниматься вверх, постепенно приобретая характерные контуры исполинского шара – «новогоднего елочного» шара. Одновременно он нестерпимо накалился изнутри бело-золотистым страшным сиянием до такой степени, что глазам наблюдателей сделалось больно и глаза пришлось поневоле зажмурить. Хотя, возможно, что это так неожиданно ослепительно ярко засверкала огромная полная Луна невиданным «золотым» «сверканием», и в «сверкании» этом четко просматривалось что-то невообразимо хищное и злорадное, наподобие победного блеска в безумных глазах маньяка-убицы, дорвавшегося до вожделенного незащищенного горла своей жертвы. На провалихинцев, словно бы опустился страшный необъяснимый «морок» прямиком из черных зимних небес и сделалось им всем одинаково «тошно» и «муторно» на душе, а особенно плохо стало почему-то Гене Гаврилову…

…Но нарастание какого-то бы ни было напряжения имеет свой предел, рано или поздно достигая кульминации процесса, и, именно, это и произошло в небесах над Рабаулом… Сначала дрогнула почва под ногами, тонко дзинькнули стекла в окнах клуба и затем резко потемнело все вокруг, и у провалихинцев появилась возможность широко распахнуть глаза и увидеть, что на, доселе необычайно яркую, необычно золотистую Луну, надвинулась черная крылатая гигантская тень, размерами своими достигавшая не менее, пожалуй, трети площади спутника Земли. И на Луне что-то ослепительно и кратковременно сверкнуло и погасло, и, соответственно, гигантский сиреневый шар над Рабаулом заметно и резко потускнел, начав, прямо на глазах изумленных провалихинцев опускаться, «скукоживаться», темнеть, «пыжыться», пытаясь окончательно не сдуться и… в очередной раз дрогнула земля под ногами провалихинцев и в том месте за Обью, где еще несколько секунд назад в небо поднимался вертикально вверх, гордо и безнаказанно покидая поверхность Земли, гигантский ярко-сиреневый шар, теперь сияло золотистое облачко, откуда во все стороны летели «фейерверочные шутихи», оставляя в ночном воздухе светлые инверсионные полосы.

Одна из таких «шутих» набрав немыслимую высоту, по гигантской дуге полетела в сторону Провалихи, с каждой секундой полета набирая безумную скорость…

…И тут произошло последнее чудо незабываемой Новогодней Ночи в Провалихе – прямо над головами стоявших вокруг сельского клуба людей, послышался пронзительный свист, закончившийся наступлением глубокой тишины, сопровождаемой рождением бесшумной ослепительной золотой вспышки в центре плошади прямо напротив клуба.

Людям поневоле опять пришлось плотно зажмурить глаза и, перед тем, как они насмелились открыть их, в ночном воздухе над всей Провалихой распространился праздничный аромат свежей еловой хвои, ванили, меда и фруктов. Ну, а когда они открыли глаза, то увидели, что к ним навстречу идут три человека, прилетевшие на «грешную Землю» не иначе, как вместе с бесшумной «золотой вспышкой»: высокий статный шиокоплечий Дед Мороз, державший за руку неземную красавицу-Снегурочку и непонятный молодой человек, обряженный в праздничную ризу православного священника.

– Ну вот тебе и заказанные в городе Дед-Мороз со Снегорочкой, Марина! – победно произнес Гена Гаврилов, добавив: – А ты мне не верила, когда я тебе говорил, что обязательно появятся!

– А что это за священник с ними?! – удивленно спросила Марина. – Ведь его-то мы не заказывали на Новый Год?!

– Священника мы не заказывали, это точно! – согласился с Мариной Гена, но предположил вдумчивым голосом: – Может быть это сам Святой Николай – в качестве Новогодней бесплатной «пристяжи»?!

Но глава Провалихинской сельской администрации безнадежно ошибался в своем, заведомо неверном предположении, ибо вместе с Дедом Морозом и Снегорочкой к сельскому клубу, на месте которого когда-то давно пьяные чекисты взорвали каменный Храм Архистратига Михаила вместе с героем-звонарем, приближался не Святой Николай, а – взорванный чекистами герой—звонарь, протодьякон Никита Перегудов, на самом-то деле, как выяснилось, сумевший обмануть Смерть, обрушившуюся на него в виде огненной вспышки взрыва центнера динамита, и вернуться, как ни в чем ни бывало, к месту своей «прежней службы» живым, молодым и невредимым!

В Новогоднюю Ночь случаются еще не такие Чудеса на «старушке-Земле»!!!..