Текст книги "Стеклянная любовь. Книга вторая"

Глава шестьдесят пятая

…А интеллигентный хмурый мужчина, в состоянии мрачной задумчивости выходивший из «волшебного ледяного сортира», с которым случайно столкнулся Виктор Старцев на входе в заведение, между прочим, был никто иной, как бывший главный редактор крупнейшего краевого еженедельника «Свет в конце тоннеля», Артем Иванович Кудельников, с которым мы расстались пару сотен страниц назад.

Но Артем Иванович и два его старых друга-адвоката, Евгений Сыскоев и Евгений Очкаев никуда не делись, не исчезли бесследно, «на глухо» не затерялись на широких просторах нашего повествования и неожиданно «вынырнули», как мы видим, в эту «самую страшную ночь в году» на территории Рабаульского Сказочного Городка, выстроенного коварными и хитроумными злодеями, искусно замаскировавшимися под этнических немцев.

Мы расстались с тремя друзьями, если еще помнит читатель, в июле этого, описываемого нами года, когда они после неудачного визита в редакцию еженедельника «Свет в конце тоннеля» «плюнули» на «ненужные общественные условности» и отправились прямиком на железнодорожный вокзал Рабаула, чтобы сесть там на ближайший электропоезд и отправиться в гости к еще одному общему своему старому другу, Егору Жарикову, с которым они вместе учились в одном университете.

Егор являлся их однокашником и закончил исторический факультет, как и сам Артем, и, используя свой незаурядный ум и общую грамотность в сочетании с благоприятными объективными политическими конъюнктурными обстоятельствами сумел стать главой администрации Усть-Дольменского района Балвалайского края и каким-то чудом удерживался на этом ответственном и перспективном посту уже третий срок подряд (почти, без малого, уже – девять лет). Население «рабочего поселка» Усть-Дольменка фанатично продолжало верить в своего Главу, несмотря на все экономические и прочие трудности, бешено, словно голодные блохи бездомную собаку, атакующие их рабочий поселок ежедневно и со всех сторон.

В общем-то, на фоне всей сельской, да и, не сельской тоже, России бытовые повседневные сюрреалистические трудности жителей Усть-Дольменки не выглядели каким-то супер-мрачным «нонсенсом», а «вписывались» в «общий российский полунищий и полу-мрачно-перспективный аграрный ряд» вполне гармоничным элементом.

Другими словами или выражаясь образным, красочным, точным и лаконичным маргинальным языком: «Ловить» было «не х…й» в этой «е…й» Дольменке!», но.. куда, как говорится, было «податься бедному российскому крестьянину»?! Не всем людям на белом свете суждено было родиться на Гавайях или в Лас-Вегасе, или в Швейцарских Альпах и поэтому говорить то тут и рассуждать особо было не о чем! Тьфу, да и – только!!!. В каждой, как говорится, медали есть своя оборотная сторона и имелась такая «оборотная сторона», даже, и в Усть-Дольменке. Во всяком случае, Егор Жариков ее как-то сумел разглядеть и поэтому-то, скорее всего, и удерживался на своем посту уже девятый год подряд. Но, как бы там ни было, в то июльское утро, когда ему позвонил внезапно из Рабаула Артем Кудельников и безаппеляционно заявил: «Жди, Егор – мы скоро у тебя будем с Очкаем и Сыскоем!», Жариков страшно обрадовался потому что ему, как раз жутко хотелось «нажраться» в хорошей компании еще со вчерашнего вечера – как и подавляющему большинству мужского населения рабочего поселка Усть-Дольменка.

Собственно, это была горькая правда всей российской сельской глубинки без всяких прикрас…

…До Усть-Дольменки ехать было от Рабаульского железнодорожного вокзала целых два часа и, само собой, что дорога эта обещала пролететь почти незаметно под холодный «Абсолют-Цитрон», отличную закуску и умные разговоры на весьма скользкие потусторонне-непонятные околополитические и детективные темы.

Тем более, что в вагоне (третьем с «хвоста электропоезда»), куда зашли и в котором решили ехать наши трое друзей, по счастливому стечению обстоятельств оказался некто Олег Николаевич Баргонец – глава поселковой администрации большого населенного пункта Сибирский, располагавшегося, как раз посередине железнодорожного пути между Рабаулом и Усть-Дольменкой.

Так уж «скорбно» получилось, что в это июльское утро Олег Николаевич оказался вдали от родного дома, в состоянии тяжелейшего похмелья и – без копейки денег в кармане. Накануне он был в гостях у своего старого друга, Президента (ни много ни мало!) Объединения Поэтов всего Балвалайского края, Юрия Бедмондовича Ширяева-Козловского, и, как обычно, когда посещал это, в высшей степени «злачное» и, просто, очень противное место, не имеющее никакого отношения к настоящей поэзии, сильно там «перебрал» низкокачественного «паленого» алкогольного суррогата. Ну и сейчас глава администрации поселка Сибирский в полной мере испытывал на себе все последствия полномасштабного «сивушного» отравления.

Олегу уже твердо казалось, что он вот-вот «испустит дух», когда в вагон, производя веселый шум, ввалилась жизнерадостная компания, состоявшая из трех друзей. Олег с ними был хорошо знаком, так как тоже когда-то закончил все тот же Рабаульский университет – исторический, кстати, факультет, и, в отличие, скажем, от того же Кудельникова, поступил в аспирантуру, стал кандидатом исторических наук, но по целому ряду причин, со временем «ушел» в «большую политику» «местного разлива». Как-то раз, «по пьяному делу» в кругу приятелей он признался «заплетающимся» языком, что «ж… пу пополам порвет!», а станет обязательно со временем Губернатором всего Балвалайского края, но, пока, выше главы поселковой администрации, несмотря на все, предпринимаемые Олегом, титанические усилия, «подняться» ему не удавалось. То есть, в какой-то неуловимый и, по сути, трагический момент, при неизвестных обстоятельствах Олег Баргонец «подцепил» опасный вирус «горячки властолюбия», имеющей, как известно, длительный инкубационный период и обладающий, ярко выраженным, пролонгированным течением. Самое плохое, что он почти совсем забросил историческую науку, в которой немало успел преуспеть и занялся делом, сулившем ему потенциально много неизвестного и непредсказуемого.

В общем и в целом, он не испытывал полной уверенности в правильности шага, благодаря которому почти поневоле ему пришлось вступить на «скользкий» путь профессионального российского политика, а сейчас он, попросту, страшно мучился с похмелья и, вообще, ни о чем не мог думать, кроме, как о пол-стакане холодной водки.

Тут нужно отдать должное проницательности Артема Кудельникова, который, несмотря на свое несвеже-нетрезвое состояние, с первого же взгляда, тем не менее, точно определил по внешнему виду Баргонца, что ему срочно надо налить необходимую «оздоравливающую» дозу!

Что он, без лишних разговоров и сделал, оперативно до краев наполнив пластиковый стаканчик «Абсолют-Цитрон» и протянув его «умирающему» главе Сибирской сельской администрации правой рукой, а левой – большой ломоть сочной розово-белой буженины. Олег залпом осушил вожделенный стаканчик и благодарно зачавкал вкуснейшей бужениной, потому что ничего, по сути, путного не «жрал» со вчерашнего утра, как только попал в «это е…е» Объединение Поэтов Балвалайского края, потому что там никогда не водилось нормальной человеческой пищи.

– Куда путь держим, друзья?! – покой и радость снизошли на измаявшуюся душу Олега, лишь только стоило «принятому» им высококачественному алкоголю всосаться в кровь через стенки желудка, и весь окружающий мир сразу стал ему казаться Раем, а все его жители – бескорыстными праведниками, вовремя предлагавшими похмелиться настоящей «райской» водкой и дать закусить высококачественной бужениной, ловко украденной с обеденного стола зазевавшегося Господа Бога.

– В Усть-Дольменку, дорогой друг! – в том же тоне ответил Баргонцу за всех Женя Сыскоев. – Поедешь с нами?!

– С вами – хоть к «черту на рога» я поеду без лишних разговоров, друзья мои! – «истово» воскликнул Олег Николаевич и добавил, не меняя особой возвышенной «кликушеской» интонации в задрожавшем голосе: – Вас мне сам Бог послал!

Оба адвоката от души и весело расхохотались.

Не смеялся один лишь журналист, серьезным трезвым взглядом «сканируя», казалось бы, самую душу Баргонца.

– Я говорю правду, друзья мои! – повторил специально для Кудельникова Олег Николаевич. – И, дело, тут совсем не в тяжком похмелье, а – в чем-то другом, более серьезном, чем отравление ацетальдегидами!

Адвокаты прекратили смех, и Кудельников, по неизвестным причинам добровольно взявший на себя функции официанта. по очереди налил им водки и, дождавшись, когда они выпьют и обязательно закусят, никак не заканчивающейся бужениной, налил и себе. Серьезно и печально глядя на, проносившиеся за окнами вагона под аккомпанемент бодрого перестука колес электропоезда, чудесные летние пейзажи обских заливных лугов, Артем Иванович поднял пластиковый стаканчик в воздух и мрачнейшим тоном произнес:

– Пью за удачу, которая всем нам с вами очень скоро понадобится! – он немного помолчал, держа, наполненный до краев пластиковый стаканчик на весу и счел нужным добавить еще одну загадочную фразу, как в довесок первой: – Вы даже не представляете, как она нам всем довольно скоро может понадобиться! – и с этими почти зловеще-пророческими словами, опрокинул стаканчик в широко раскрывшийся рот, выпив сто восемьдесят грамм сорокаградусной обжигающей влаги тремя большими булькающими глотками.

Торопливо зажевал сочным куском буженины и после этого неожиданно спросил у всех троих:

– Знаете – почему я так резко запил, неожиданно для всего мира?!

– Знаем – тебя «подсидел» Цуккерманн! – с нотками сочувствия ответил Кудельникову Сыскоев. – Ты же сам нам об этом вчера во всех красках рассказал про эту «гниду»!

– Нет! Цуккерманн слишком ничтожен сам по себе и не может, в принципе, являть собой ту весомую причину, из-за которой может взять и запить «по-черному» человек моего ранга! – возразил Сыскоеву Артем Иванович, продолжая смотреть куда-то в, залитые лучами июльского солнца, ярко-сочно-зеленые дали заливных лугов, и, по прошествии, по меньшей мере, целой минуты он сообщил своим верным временным товарищам по несчастью (любой затяжной алкогольный «запой» смело можно всегда отнести к одному из видов универсальных человеческих несчастий – до «добра» эта привычка еще никого и никогда не доводила) удивительную вещь: – Мне поступил приказ с земной орбиты, чтобы я немедленно запил «горькую»!

Вся троица вытаращила, как могла, на Артема Ивановича глаза, не в состоянии хоть как-либо прокомментировать столь сногсшибательное заявление.

– Не подумайте – я еще не до такой степени пьян и полностью отдаю отчет собственным словам! Надеюсь, что каждый из вас знает меня, как честного журналиста, который никогда ни перед кем не прогибался и жопу никому не лизал! Я всегда писал одну только голую правду и никогда ничего не приукрашивал в угоду «сильным мира сего»!

Так вот, вчера, когда мне позвонил мэр и обратился со своей неожиданной просьбой насчет этих немцев и территории бывшей Цыганской Слободы, меня, как будто «обухом по голове ударило»: «Пришла большая беда!!!». Не знаю честно, что со мною такое приключилось, но в ушах у меня словно бы радио включилось или диктофон, который красивым и мелодичным, в общем – дивным девичьим голосом быстро-быстро заговорил: «Всеми силами сопротивляйтесь, господин главный редактор!!! Если они поставят в вашем городе Новогоднюю Елку – вашему городу придет конец!!!Постарайтесь этого не допустить!!! Это враги!!! Очень опасные враги!!!» А затем наступила пауза и мне почудилось, как будто обладательницу этого чудного голоса силком оторвали от невидимого микрофона, в который она мне пыталась втолковать о каких-то врагах на Новый Год и в ушах у меня рявкнул низкий мужской голос: «Напейся редактор и ни о чем больше не думай, иначе «съедешь с катушек»!!! И все – на этом «космическая связь» оборвалась! Ну я вот взял и напился, и всех, кого следовало, послал на «х…й»!!!

Вы, даже, ребята и представить себе не можете, насколько легче мне стало на душе, когда я «послал» на три известных буквы самого нашего совсем «зажравшегося» губернатора! Ну и вместе с Хурумовым некоторых фигурантов помельче из, так сказать, «стаи сопровождения»!

– Да нет, Артем Иванович! – воспользовавшись короткой паузой, невольно сделанной Кудельниковым, мучительно начавшим конструировать в уме следующую «убойную» фразу в своем спонтанно рождавшемся монологе, «вклинился», заметно «оживившийся» после «реабилитационного» стаканчика, Олег Баргонец: – Я, когда кого-нибудь заслуженно «посылаю» на «три буквы», то мне тоже всегда заметно легче становится на душе! А «послать» самого губернатора Хурумова я уже давно мечтаю, и, если бы мне это когда-нибудь удалось осуществить на практике, то я бы, буквально, «воспарил бы» на небеса!

– Хорошо, Олег – я тебе верю! – положил руку на плечо Баргонцу Артем Иванович. – Езжай в Рабаул, запишись на прием и сделай это – осуществи, другими словами, свою «голубую мечту»! А можешь по телефону «послать», как это сделал я!

Адвокаты сдержанно рассмеялись словам Кудельникова, а Баргонец, наоборот, глубоко и серьезно задумался над только что предложенным ему вариантом совершить красивый акт «политического самоубийства».

– Но, шутки, ребята в сторону и дайте мне досказать, пока я еще могу «ворочать» языком! – продолжил Артем Иванович. – Губернатор нашего края и мэр Рабаула вчера продали душу дьяволу, заключив этот контракт с «псевдонемцами» из корпорации развлечений «Шпилен Хаузе»: отдали весь наш город на откуп на все время новогодних праздников! Надо их как-то обязательно остановить! Время до Нового года у нас еще есть, так что нам надо будет, во что бы то ни стало, постараться придумать какие-то эффективные контрмеры! – он резко умолк и в глазах его появилось весьма странное выражение, описать которое точно двумя-тремя словами представлялось бы необычайно сложной задачей.

Адвокаты Сыскоев и Очкаев уже подобное, парадоксально (или параноидально) звучавшее, категоричное заявление Артема слышали, начиная со вчерашнего дня, несколько раз, а вот глава Сибирской сельской администрации, Олег Баргонец услышал такую «убойную» информацию, безаппеляционным тоном предоставленную Кудельниковым, впервые.

Если бы Олег был трезвым, то, будучи отъявленным практиком-прагматиком, отмахнулся бы от нее, как от назойливой мухи. Но, так как он сейчас находился в полном «неадеквате», то полубредовый рассказ о «голосах с орбиты» и утверждение насчет «инфернального происхождения этих ё…х немцев» Кудельникова легли на душу Олега, как на, хорошо унавоженную благодатную почву ложатся семена тыквы какого-нибудь дорогого элитного сорта. Он весь превратился во внимание и полное понимание тому откровенному «махровому» бреду, что «нес» сейчас один из крупнейших краевых журналистов Кудельников, которого сам Баргонец очень уважал за его общеизвестную честность и несгибаемую принципиальность! У самого Баргонца на посту главы поселковой администрации постоянно почему-то, несмотря на все его потуги и порывы исправить ситуацию, возникали бесконечные проблемы и с тем и с другим, то есть, и – с честностью, и – с принципиальностью!

Все трое заметили кардинальное изменение умонастроения Артема, словно бы он неожиданно наполнился ощутимой на расстоянии протянутой руки, странной и опасной тревогой. И тревога эта имела неземное происхождение, о чем и пытался Артем упорно втолковать своим собутыльникам. И ничего, поэтому, удивительного не показалось никому, что, спустя пять-семь минут после «первой порции», Артем Иванович напористо предложил «вздрогнуть» вторично! Возражений, естественно, не последовало, но непривычно нервозное состояние Кудельникова продолжало «бросаться» в глаза и адвокатам, и Баргонцу, интуитивно чувствовавшим, что чего-то журналист им не договаривает.

Вполне возможно, что он, просто-напросто, и сам не знал о глубинных причинах собственного необычного тревожного состояния, которое он никак не связывал с нюансами своего скандального увольнения с должности главного редактора крупнейшего краевого информационно-аналитического еженедельника.

Артем Иванович не мог, естественно, знать, какие могучие силы заинтересовались лично им самим в ту самую секунду, когда он наотрез отказался выполнять просьбу мэра Одинцова дать на страницах, руководимого им еженедельника позитивную рекламу корпорации развлечений «Шпилен Хаузе» и ее неведомым настоящим хозяевам. Кудельников оказался, на свою беду, паталогически честным и абсолютно бесстрашным человеком, обладающим «несгибаемой» («негибкой») принципиальностью самого неудобного ортодоксального толка.

На борту «Золотого Шершня» заинтересовались Артемом Ивановичем всерьез и сейчас решали – что бы с ним лучше всего было предпринять в самом срочном порядке?! Тонкий невидимый луч, идущий прямиком с земной орбиты, уже больше суток неотступно держал под цепким, дотошным и внимательным наблюдением головной мозг Артема Ивановича Кудельникова. И, как следствие этого жесткого психотропного внеземного воздействия, в голове Артема Ивановича «заваривалась нешуточная каша», готовая, фигурально выражаясь, «переполнить» голову принципиально несгибаемого журналиста и «полезть» прямо через уши большими дымящимися порциями!

Другими словами, положение вокруг бывшего редактора еженедельника «Свет в конце тоннеля» начинало складываться нешуточное. И, лучше всех чувствовал эту небывалую серьезность сам Артем Иванович. Почему он и старался заглушить эту проклятую тревогу ударными дозами качественной водки, но у него почти ничего не получалось – тревога не ослабевала, а, напротив, усиливалась и крепла!

Примерно, спустя час после начала движения электропоезда, когда была уже преодолена половина пути к вожделенной Усть-Дольменке, в умонастроении, равно, как и в физиологическом состоянии организма Артема Ивановича Кудельникова наступил настоящий «кризис», обычно предшествующий ураганно нарастающему «предколлапсоидному» состоянию, согласно своему определению, легко переходящему в настоящий коллапс.

Вагон электропоезда мало-помалу наполнялся людьми, но алкоголь делал свое роковое дело и на трезвых пассажиров, постепенно, но неуклонно пьянеющая четверка друзей все меньше и меньше обращала внимания. Почему-то до сих пор не прошли ревизоры в сопровождении обязательного наряда милиции, и, тогда, быть может, не произошло бы тех, в высшей степени, необъяснимых событий, которым суждено было разразиться в вагоне, где пили водку наши герои, не доезжая всего лишь нескольких минут до конечной остановки – станции Усть-Дольменская…

…После того, как с громким шипением закрылись пневматические двери вагонов, после минутной стоянки на предпоследней перед Усть-Дольменкой, «затрапезной» остановочной площадке под названием «Красный боец» и электропоезд, постепенно набирая скорость, двинулся дальше, в голову Артема Ивановича неслышно ударил мощный, сфокусированно направленный с борта «Золотого Шершня» импульс, неизвестного на Земле, вида энергии. Артем Иванович, как раз собравшийся разливать очередные порции водки по пластиковым стаканчикам, тонко «ойкнул», вздрогнув всем своим большим и упитанным, почти стокилограммовым телом, «вытаращился» почему-то не на кого-то, а именно – на Баргонца «остекленевшими» глазами и выронил бутылку из разжавшихся пальцев. Тяжелая бутылка упала на пол и покатилась под сиденья, а из горлышка ее с бульканьем зажурчала водка «Абсолют-цитрон», моментально заполнив воздух в вагоне концентрированным алкогольно-цитрусовым ароматом.

– Хоть закусывай! – сказала вслух сама себе, а, может, и – всему вагону, ехавшая на соседнем сиденье через проход от «четверки отважных» какая-то женщина средних лет.

Баргонец резво бросился за бутылкой – спасать остатки водки, а сам виновник происшествия, Кудельников «сунулся» головой вперед – прямо на Сыскоева, совершенно не ожидавшего подобного «поворота» событий.

Женя, нужно отдать ему должное, вовремя подхватил «отключившегося» Кудельникова под руки и бережно уложил его на деревянное сиденье, полагая, что тот просто-напросто «срубился» по причине банального «передоза». Но, несмотря на то, что Женя и сам изрядно успел «набраться» за время этой «нештатной» поездки, что-то его насторожило в неестественной позе Кудельникова, которую тот невольно принял после того, как был «бережно» уложен на сиденье.

Сыскоев уложил «перебравшего» журналиста на правый бок, но тот, полежав на правом боку несколько секунд, как бы сам собой перевернулся на спину, согнув ноги в коленях и подняв кверху обе, тоже согнутые (в локтях) руки.

Сыскоев, Очкаев и, чуть позднее, присоединившийся к ним Баргонец, благополучно доставший из под сиденья, закатившуюся туда литровую бутылку «Абсолют-Цитрона» до того, как оттуда вылилась вся драгоценная влага, молча смотрели во «все глаза» на «скрючившегося» Кудельникова, не в силах понять – что же могло их так насторожить в той позе, которую принял «самый честный журналист» Балвалайского края?!

– Он живой хоть?! – спросила их соседка, сидевшая через проход и минуту назад с таким сочным житейским юмором прокомментировавшая падение бутылки на пол вагона и, последующее разлитие дорогой импортной водки.

– Только что был живой! – как-то невольно раздумчиво и совсем неуверенно ответил «сердобольной» женщине Сыскоев, не сводя обеспокоенного взгляда с неподвижного, противоестественно «скрючившегося» в позе «эмбриона», Артема Ивановича Кудельникова.

Если сказать честно, то какое-то нехорошее предчувствие закралось куда-то под самое сердце Евгению Юрьевичу, и он инстинктивно схватил за левое запястье Артема. Вернее – попытался схватить левое запястье Кудельникова, чтобы проверить пульс.

Но, лишь только пальцы Сыскоева коснулись руки Артема Ивановича, как раздался сильный треск. Перед глазами, как самого Сыскоева, так и остальных пассажиров вагона полыхнула ослепительная молния, а по вагону моментально распространился горячей-свежий специфический запах озона.

Сыскоев машинально, сам того не желая, грязно выматерился, никого не стесняясь, «сердобольная» женщина-соседка четверки наших друзей громко испуганно взвизгнула, в вагоне еще кто-то вскрикнул плюс к этому невнятному крику прибавилась масса прочих акустических выражений сильных человеческих эмоций, неприятной шумовой волной, пробежавшей по пространству вагона туда-сюда несколько раз.

А, затем – наступила чернота, естественно наступившая на несколько секунд после ослепительной вспышки света.

Запах озона заметно ослаб, зрение вернулось к пассажирам, и они принялись ошалело друг друга рассматривать, не понимая, что такое только что взорвалось или «замкнуло» в их вагоне?!

А Сыскоев, Очкаев и Баргонец почти протрезвевшими взглядами «обалдело» смотрели на скамейку, где до злосчастной ослепительной вспышки неподвижно лежал Кудельников, а сейчас здесь ровным счетом ни кого не наблюдалось, и о недавнем присутствии Артема Ивановича напоминало лишь большое радужное пятно, смутно напоминающее очертаниями человеческую фигуру, да и то, смутные очертания эти расплылись и растворились в воздухе прямо на глазах у всех троих. Приходилось признать невероятный факт – Артем Иванович Кудельников аннигилировался в пространстве и времени!!!

Сыскоев, прекрасно знающий, как вести себя в подобных ситуациях, немедленно связался с машинистами электропоезда и сообщил о происшедшем в третьем, с конца, вагоне состава, загадочном несчастном случае, в результате которого бесследно пропал человек!

Машинисты, также знавшие свое дело, немедленно позвонили по радиотелефону в отделение транспортной милиции на вокзале станции Усть-Дольменская и электричку встречали на перроне шесть милиционеров и сам глава района, Егор Жариков.

Немедленно начавшиеся розыскные мероприятия по факту исчезновения видного краевого журналиста А. И. Кудельникова ни к чему не привели! Артем, как «в воду канул»!..

…А, материализовался он вновь, спустя пять месяцев после своего внезапного исчезновения, в эту самую роковую Новогоднюю ночь на территории Сказочного Городка, осознав себя после пятимесячной амнезии, сидевшим на стульчаке унитаза в туалете «Ледяные задницы» – за пять минут до появления в этом заведении Виктора Старцева. И у правой ноги Артема на ледяном полу Волшебного Туалета стояла походная спортивная сумка средних размеров.

Поэтому, наверное, читателю и будет понятно, почему у «солидного интеллигентного мужчины», оказавшимся, пропавшим пять месяцев назад из земного мира Артемом Кудельниковым случайно столкнувшимся на входе с Виктором Старцевым, лицо выражало крайнюю степень «обиженного недоумения».

Он ничего не мог понять и ничего не мог вспомнить. Больше всего Артем Иванович в эти минуты хотел бы ясно и точно сообразить: как он мог оказаться сидящим на унитазе в таком странном общественном туалете, выстроенном из ледяных кирпичей?!

И, второй вопрос, волновавший его не меньше первого, звучал так: почему сейчас «на дворе» стоит зима, хотя он прекрасно помнил, что садился в электропоезд вместе с Сыскоевым и Очкаевым, в условиях июльской жары.

И помнил Артем Иванович прекрасно, как договаривался с Егором Жариковым о том, что выезжает к нему в гости в Усть-Дольменку, и очень хорошо помнил две трети пути до Усть-Дольменки.

А, затем… фр-р-у-у-у: х-ху-уя-к-к-с-с-с, и – в «дамках»!!! Вернее – в этом жутком ледяном сортире!!! Причем одет он был по «зимнему – в дубленку, норковую шапку, теплые кальсоны с начесом под брюками, кожаные тяжелые ботинки, выложенные изнутри натуральным мехом, хотя прекрасно помнил себя в последний раз, что был одет в футболку и легкие парусиновые брюки, а на ногах у него были обуты летние сандалии на босу ногу!!!…

…Артем Иванович остановился и задрав голову кверху, «оху… щим» взглядом воззрился на, воистину чудовищную конструкцию, устремленную к холодным декабрьским небесам – Чудо-Елку («Большой Хоумах»), явственно чувствуя, как волосы у него сами собой зашевелились на голове, а мысли пустились по какому-то бешеному хаотичному хороводу, не способному привести Артема Ивановича к какому-нибудь конструктивному умозаключению. Но, волосы, у него на голове зашевелились сами собой совершенно не случайно и в этом он дал себе сразу ясный и честный отчет – в отличие от подавляющего большинства несчастных рабаульцев, попавших в гигантскую ловушку Большой Биры (а – не «Сказочного Городка»! ), он увидел в стылом зимнем небе над собой не раскинувшиеся Гигантские Елочные Ветви, а – Гигантские Шевелящиеся Щупальца Большого Хоумаха (а – не «Новогодней Чудо-Елки»! ).

Нервное потрясение, поразившее Кудельникова оказалось настолько сильным, что в течение, по меньшей мере, целой минуты он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, равно, как и ничего не мог вымолвить, словно бы язык самого честного и принципиального журналиста Балвалайского края прирос к нёбу!

– О, Господи! – Артем вышел из «ступора» и негромко произнес самую распространенную в подобных ситуациях избитую фразу, в которой всуе упоминается имя Господа, но, применительно к данному конкретному случаю, Артема смело можно было простить.

Он прекрасно понял, что Абсолютное Зло раскинуло свои сети над его родным городом, и скоро погибнет много, ни в чем не повинных людей, которых, скорее всего, уже было невозможно спасти.

И о таком вероятном трагическом исходе, Артем знал еще в июле, когда ему позвонил насквозь продажный мэр Рабаула и коротко объяснил суть своей просьбы. Артем Иванович сразу же «встал на дыбы» и какие-то недобрые могущественные силы «выключили» его, так сказать, присутствие на скрижалях жизни на целых пять месяцев, в течении которых никто не помешал этим опасным неведомым тварям сплести вокруг Рабаула огромный паутиновый кокон – кокон смерти или, чего-то еще похуже самой смерти!

Но, Артем Иванович был не из тех, кто привык сдаваться без борьбы, даже, в самой, казалось бы, безнадежной ситуации!

Исторический факультет Рабаульского университета он окончил еще в советские времена и прекрасно знал, как действовала на практике партия «большевиков» – сначала они ставили перед собой задачу– «минимум», а затем, если удавалось выполнить программу– «минимум», они переходили к задаче – «максимум». Точно также решил поступить и Артем в создавшихся, весьма, мягко говоря, не простых условиях – он решил вернуться в «ледяной сортир» и попытаться выяснить у того человека, который сейчас там находился – что происходит в городе в эти минуты?!Тем более, что грузный мужчина, только что пробежавший мимо Артема, когда тот покидал туалет, показался Артему как будто смутно знакомым.

Но, прежде чем зайти обратно в туалет и завести разговор с его единственным посетителем. Артем Иванович постоял немного и повнимательнее поприслушивался к многоголосому шуму, столь характерному для многотысячного скопища людей, массово отмечающих какой-либо большой праздник или, собравшихся вместе по какому-либо иному поводу. За несколько секунд Артем безошибочно определил, что многослойный, «разнокалиберный» гул многих тысяч человеческих голосов объединяла одна общая основа – массово и стихийно употребленный алкоголь. Несколько тысяч людей, собравшихся в этом месте, были, просто-напросто, пьяны, что и являлось самым грозным симптомом, неудержимо приближавшейся катастрофы.

Кудельников остро ощутил собственную никчемность и полную беззащитность, и, повинуясь инстинкту самосохранения, быстро скрылся обратно в праздничное помещение общественного туалета, сложенного из аккуратно подогнанных друг к другу ледяных кирпичей.

Однако, сделав шаг из входного тамбура в основное, так сказать помещение, где красовались шесть роскошных фаянсовых стульчаков, разделенных ледяными же стенками между собой. Артем Иванович резко остановился, почувствовав внутри «ледяного сортира» присутствие какой-то новой опасности. Да и огромная нелепая фигура, укутанная черной косматой шубой, неподвижно стоявшего прямо по центру туалета «заступорившего» Виктора Старцева не внушила самому честному и принципиальному журналисту Балвалайского края дополнительной бодрости духа.

Что-то проглядывало в черной «цигейковой» фигуре неестественное и, даже, противоестественное – до Артема вдруг дошел смысл названия данного заведения, на первый взгляд, насмешливо-легкомысленного, а, на самом деле, бесконечно жуткого в своей обреченности: «Ледяные задницы»!

«Он заледенел и заледенел не просто так, а – начиная, сначала, с жопы!» – мелькнула в голове Кудельникова страшная и безумная мысль и он бросился обратно на улицу, ощутив вполне осязаемо, что сейчас ему на затылок обрушится страшный удар, нанесенный с нечеловеческой силой!