Текст книги "Путь III. Зеркало души"

«Это вовсе не обвинение…» – взглянув на индикатор на часах, свидетельствовавший об отсутствии просушивающих устройств, по-итальянски с улыбкой произнёс юноша, на свободном русском добавив – «Это то, что рассказал им о вас я…».

Кира, левый глаз которого предательски передёрнулся, чувствуя, как по всему его телу прошла дрожь, ошарашенно посмотрел на запертую дверь камеры, после чего вновь взглянул на собеседника, тихо с удивлением продолжив на русском – «Вы… Вы говорите по-русски? Кто Вы?».

«Алик. Алик Легасов…» – кивнув головой, с прежней улыбкой на лице быстро представился юноша, мягко добавив – «Вы же, надо полагать – Кирилл? Кирилл Зарин, не так ли?».

От упоминания давно забытого и погребённого в личном деле под толстым слоем пыли его собственного имени, Киру, пробил холодный пот. В полнейшем шоке и растерянности, Зарин ещё раз медленно взглянул на незнакомого юнца, который не мог и не должен был знать то, что знал. Если, если только он не был одним из них…

«Алик, кто Вы?» – настороженно переспросил Кира, мысленно перебирая всевозможные варианты имевшего места предательства и слива информации в ведомственной конторе, постепенно приходя к мысли о том, что и весь их сегодняшний арест был отнюдь не случаен, а тщательно и взвешенно кем-то спланировал и виртуозно исполнен…

«Миллиардер – всего лишь обычный российский миллиардер…» – как ни в чём, ни бывало, пожал плечами Легасов, с виноватой улыбкой добавив – «И заранее прошу прощения за этот небольшой инцидент с арестом, который, надеюсь, не доставил всем вам сильных неприятностей. Дело в том, что мне просто нужно было с Вами поговорить…».

Лицо Зарина, не особо понявшего первую половину прозвучавшей фразы, нервно передёрнулось, после чего, вскочив с кровати и схватив за шиворот юношу, он, внимательно глядя на собеседника, эмоционально вспылил – «Поговорить? Всё это всего лишь, чтобы просто поговорить?!».

«Спокойно и не нужно столько эмоций…» – медленно прошептал Алик и, многозначно кивнув на дверь, добавил – «Поскольку, мне бы очень не хотелось, чтобы наш разговор прервали…».

«Да ты, ты, хоть представляешь, что ты наделал?!» – всё ещё эмоционально, но на порядок тише яростно прошептал Кира, крепко держа юношу за шиворот, понимая, что он не имеет права сказать ни слова более о проводимой их группой операции по ликвидации провалившегося агента…

«Спас бедную девушку?» – мягко предположил Легасов.

Зарин отпустил ворот и, отпрянув от юнца, с ужасом понимая, что его гостю известно куда больше, чем просто детали его личного дела – что ему известно как содержание их небольшой миссии, так и сам объект предстоящей ликвидации. И это была уже не просто измена – их подставили, подставили свои же – из конторы. Осознав всю тяжесть ситуации, он, медленно опустился на нары, с опаской вопросительно взглянув на гостя…

«Извини, Кира, но я не могу позволить вам сделать, то, зачем вы трое прибыли в этот забытый богом мексиканский город» – спокойно продолжил Алик и, увидев взгляд собеседника полный решимости и ненависти, поспешно продолжил – «Разумеется, наши мексиканские братья ничего этого не знают. Все они наивно полагают, что всё это – всего лишь наши местные, сицилийские, разборки. За умеренное вознаграждение я договорился, чтобы они уладили мою небольшую проблему с приехавшими людьми из враждебного сицилийского клана – уладили мирно и, по возможности, без проблем, чтобы избежать очередной кровавой вендетты…».

«Мирно? Алик, а ты, случайно, не интересовался тем, что мексиканцы обычно делают с людьми, у кого в отеле они находят целый арсенал всевозможного оружия и спецсредств?» – с сарказмом переспросил Зарин, мысленно перебирая в голове варианты выхода из создавшегося тупика. Варианты, среди прочих включавшие и возможное использование новоявленного и весьма самонадеянного юнца в качестве заложника для последующих переговоров со строптивыми мексиканцами.

«Вам троим не о чем переживать…» – спокойно продолжил Легасов, пояснив – «Я уже внёс первую половину взноса за ваше освобождение. Согласно договорённостям – завтра вас повезут этапом в одну из федеральных тюрем автобусом с охраной. В ходе перевозки автобус не справится с управлением и перевернётся, после чего загорится и взорвётся. Все трое заключённых, запертых в автобусе, к сожалению, для всех погибнут… Разумеется, погибнут по легенде. Всё остальное, включая тела троих подставных гринго с вашими бирками, имитацию взрыва автобуса и так далее, мексиканцы сделают сами, доставив вас до Мехико, где получат остальную часть обещанных денег. В свою очередь, в Мехико в ящике на автобусной станции вы найдёте изъятые у вас в ходе ареста заграничные паспорта и документы, а также немного денег для беспрепятственного выезда с территории страны…».

«Зачем? Зачем тебе вообще вытаскивать нас отсюда?» – несколько оторопев от самого факта наличия заранее заготовленного плана по их собственному спасению, медленно переспросил Кира, добавив – «Зачем тебе это делать, особенно, если ты так сильно хотел защитить эту девчонку?».

«Я бы не смог себе простить, если бы трое верных стране патриотов, так и остались умирать здесь, в далёкой мексиканской тюрьме…» – пожал плечами Алик, виновато пояснив – «И уж тем, более, зная, что все вы попали сюда именно из-за меня…».

Зарин, озадаченный подобной откровенностью невесть, что возомнившего о себе юнца, утомлённо покачал головой, едва веря, что всё это, действительно, происходит с ним наяву, после чего с удивлением переспросил – «Допустим. Алик, но на кой чёрт, тебе, вообще сдалась эта девица?».

«Кира, вы, Шинигами – вы ведь не выполняли машинально чужие приказы – всегда и везде вы втроём вершили свой суд. Свой собственный праведный суд – самостоятельно определяя, то готовы вы или же нет оборвать чью-то жизнь из чёрного списка на базе имеющихся данных… Ведь так?» – подсев ближе, и взглянув прямо в глаза, тихо поинтересовался юноша и, видя шок на лице собеседника, мягко продолжил – «Я не знаю то, какую информацию об этом объекте перед операцией вам предоставило руководство, но, поверь мне, сейчас вы втроём едва не приговорили к смерти невиновного человека…

Девушку, единственная вина которой состоит лишь в том, что она, как и вы, совершила свой суд и, вовремя осознав подмену, не спустила курок, отказавшись исполнить приказ. Свершила свой суд, сохранив жизнь – но жизнь не изменнику родины, как это было написано в материалах оперативной разработки провалившегося агента, а бизнесмену – обычному коммерсанту средней руки, выходцу из России, чьи бизнес интересы на родине столь неудачно пересеклись с путями кого-то из наших великих…».

Кира, подняв голову, внимательно посмотрел в смотревшие прямо на него холодные и бездонные зелёные глаза юноши, пытаясь понять то, насколько он может, если вообще может доверять его словам. Спустя несколько секунд, не выдержав интенсивности взгляда, он вздохнул, устало закрыв глаза.

«Я не рассчитываю, что ты, Крис и Лукас поверите мне на слово…» – мягко продолжил Легасов, пояснив – «Все материалы о Габриэль, известной вам как Галина Ярославовна Савиных, и информация о проваленном ею последнем задании будут в том же ящике на автовокзале. Я надеюсь, что проведя их объективный анализ и верификацию в спокойной и непринуждённой обстановке, вы втроём сможете принять взвешенное правильное решение. Ибо вас подставили – точно так же как в своё время подставили Габриэль. Подставили – заставив работать вслепую в чьих-то сугубо корыстных интересах, убедив ложными данными оперативных разработок, что всё, что делается – делается во благо безопасности и процветания великой державы…».

«И всё-таки, почему она – именно она?» – раздумывая над сказанным гостем, с недоумением переспросил Зарин, до сих пор не видевший ни малейших оснований для подобного сильного интереса юноши, кем бы он там ни был, к рядовому объекту их очередного оперативного задания…

«Мы заключили с ней небольшой договор…» – глядя прямо в глаза собеседнику без колебаний ответил Легасов, спокойно с улыбкой пояснив – «Дело в том, что я попросту не мог допустить, чтобы столь умная, талантливая и принципиальная девушка, радеющая за своё отечество, до конца своих дней осталась замаливать грехи в этой мексиканской глуши. Чужие грехи…».

Ожидав услышать в ответ всё что угодно, но только не это, Кира, едва не потеряв дар речи, медленно произнёс – «Чёрт побери, Алик, да кто ты такой – кто ты на самом деле? С одной стороны, для постороннего ты на удивление слишком многое знаешь, с другой стороны – ты ведь не один из нас – ты не из нашей системы. В этом случае кто ты?».

«Я, финансист, обычный финансист, честно заработавший своё многомиллиардное состояние, день за днём, рискуя своим капиталом в сложной и порой непредсказуемой биржевой игре. Всё это обо мне вы с лёгкостью найдёте в общедоступных источниках информации…» – спокойно пожал плечами Легасов и, понимая, что ситуация действительно требует некоторого чуть более подробного разъяснения для собеседника, продолжил – «Впрочем, это, разумеется, далеко не всё. Ибо на родине, в России, многие в нашей системе знают меня также как консультанта – независимого консультанта по юридическим вопросам, охотно и весьма успешно принимающего участие в этом качестве в расследовании особо важных уголовных дел, общественно резонансных преступлений и, разумеется, отдельных инцидентов, связанных с грифом государственной тайны…».

Медленно кивнув головой, Кира, постепенно начиная осознавать источники подобной осведомлённости собеседника, улыбнулся, с пониманием поинтересовавшись – «Алик, и что тебе нужно? Что тебе нужно от Габриэль и… и от нас?».

Легасов, оценив интеллект собеседника, широко улыбнулся и, кивнув головой, мягко продолжил – «Кира, вы втроём никогда не задумывались о том, почему так плохо живётся людям в нашей стране? Почему, располагая богатейшими ресурсами нефти, газа, угля, алмазов и металлов обычные люди нашей, некогда великой мировой державы, до сих пор изо дня в день борются за элементарное и Богом данное право – право на жизнь? Почему пенсионеры в нашей стране едва сводят концы с концами, проклиная свою судьбу? Почему вместо стабильной работы, экономического развития и достойного будущего все мы, россияне, до сих пор с содроганием сердца следим за изменением мировых котировок барреля нефти?».

Зарин с удивлением раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но промолчал…

«Вам не приходила в голову, простая мысль о том, что настоящие изменники родины – вовсе не здесь, в ваших чёрных списках, а там – люди в высоких кабинетах. Люди, наделённые властью… Люди, одним росчерком пера отправляющие десятки и сотни миллионов и миллиардов на свои зарубежные офшорные счета? Люди, одним росчерком пера, не задумываясь, обрекающие десятки и сотни тысяч своих сограждан на нищету, лишения и погибель…» – не останавливаясь, тихо произнёс Алик, продолжив – «А самое забавное, Кира – это то, что всё это вот уже два десятилетия сходит им с рук и будет сходить и дальше. Ибо в нашей стране гарантированно посадят за украденную от голода булку хлеба, но за похищенный миллиард бюджетных средств – увы, никогда…

Вы втроём не задумывались, что это они – именно они, коррумпированные и обезумевшие от собственной жадности российские чиновники, а вовсе не какие-нибудь жалкие перекинувшиеся на сторону агенты, приведут Россию в пучину исторического забвения?

Вот и скажи, мне, теперь, Кира – кто остановит их? Кто остановит их всех?».

«Алик, ты ведь не хочешь сказать, что ты намерен… В смысле, что ты собираешься… Собираешься в одиночку изменить этот мир?» – с заметным интересом с улыбкой, несколько настороженно поинтересовался Зарин.

«Я хочу всего лишь дать людям свет – свет надежды – надежды на справедливость в этом бренном и грязном мире полном тьмы и отчаяния…» – тихо произнёс Алик, с улыбкой продолжив – «Я собираюсь предоставить право – право вершить свой справедливый и беспристрастный суд над всеми ними и возможности – возможности для его реализации. Предоставить тем немногим, кому ещё небезразлична судьба великой страны. И я не один – уже не один…

Габриэль сделала свой выбор – дело за вами. В любом случае вне зависимости от принятого решения вы втроём сможете с лёгкостью меня найти – найти, чтобы пойти со мной… или же, чтобы привести в исполнение свой очередной беспристрастный приговор…».

Зарин, едва веря своим ушам, с крайним удивлением посмотрел на юношу, медленно поднявшегося с тюремных нар и спокойно направившегося к двери, тихо переспросив – «Алик, а ты не думал, что это был риск? Риск договариваться о сделке со всеми этими тщедушными мексиканцами? Риск прийти сюда, после всего того, что ты для нас сделал? Риск, рассказать мне всё то, о чём ты рассказал? Да о чём ты вообще, чёрт побери, думал?!».

«О настоящем ароматном свежесваренном кофе, которого мне так не хватало в последние дни, ибо здесь его готовят на редкость отвратительно…» – обернувшись, с широкой улыбкой на беглом итальянском произнёс Легасов и, подмигнув изрядно опешившему от подобного ответа узнику, негромко постучал в дверь камеры, вызывая охрану…

Вендетта

(19.06.2013, Москва, 15–00)

Бронированная тяжёлая иномарка чёрного цвета в кампании двух джипов сопровождения неспешно выехала из подземного гаража высотного административного здания и, проложив себе путь синими проблесковыми маячками и сиреной, под завистливые взгляды одних и разгневанные комментарии других автомобилистов, простаивавших в растянувшейся пробке на светофоре, быстро двинулась по оживлённой улице в сторону центра…

Спустя пятнадцать минут, выехавшая из тех же ворот, небольшая иномарка тёмно-синего цвета, быстро влилась в общий поток, направившись в сторону области…

«Это, Влад, вы здорово там, у себя, придумали – на счёт подставного кортежа…» – с широкой улыбкой отозвался развалившийся на заднем сидении глава агентства по управлению госимуществом, доставая из кожаного портфеля небольшую стеклянную фляжку с виски.

«Да, хотя это вовсе и не гарантия безопасности – данная мера, как и пуленепробиваемые стекла нашего автомобиля, всего лишь повышает наши с Вами, Матвей Захарович, шансы. Шансы на выживание…» – мягко улыбнулся, сидевший рядом с ним начальник службы личной безопасности чиновника, и, кивнув в сторону головой на две неприметные машины, пристроившиеся по обе стороны от них, охотно добавил – «А вот и наши сопровождающие подоспели. Всё в порядке – можем ехать…».

Сделав спасительный глоток обжигающей горло жидкости для снятия накопившегося стресса, Яров, с заметно приподнятым настроением продолжил – «Да ладно, Влад, не скромничай – после событий, произошедших в моём доме в посёлке, где вы блестяще ликвидировали нескольких террористов, я верю, что вы сможете уладить любую проблему. Абсолютно любую – и с такими мерами безопасности я могу быть полностью спокоен, ведь так?».

Селенин, взглянул на чиновника, с энтузиазмом делавшего очередной глоток из фляги, с грустью добавив – «Разумеется, Матвей Захарович, если бы не одно слабое звено в нашей схеме – это Ваша работа. Работа, которая привязана к вполне конкретному зданию с известным всем географическим местоположением. Работа, на выполнение которой ввиду понятных причин мы не можем позволить себе направить двойника. Подставные кортежи – лишь временное решение, которое рано или поздно, но обязательно будет раскрыто нашим противником. Поэтому для абсолютного спокойствия необходимо решить и эту проблему…».

«Влад, да, пойми, ты – это невозможно – попросту невозможно! Я – глава федерального агентства – я не могу позволить себе взять долгосрочный отпуск по болезни или длительное отсутствие на работе по каким-либо другим причинам – для меня подобное означает выход из игры. Да что там выход – это политическое самоубийство чистой воды…» – поправив рукой седые волосы, произнёс Яров, эмоционально продолжив – «Знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы в итоге занять эту высокую и заветную для многих должность? Знаешь, сколько мне пришлось вкалывать все эти годы и день и ночь, как рисковать, чем поступиться и с кем договариваться, чтобы стать частью команды? Это был труд – адский труд! Труд, который не виден всем им – тщедушным журналистам, ищущим очередные сенсации за каждой моей подписью и решением, оппозиционерам, старательно собирающим компромат в преддверии очередных выборов, населению, наивно полагающему, что чиновник федерального уровня, и в самом деле, может и должен работать за жалкие копейки своей зарплаты, и этим проклятым террористам…

Невежественные глупцы, которые возомнили себя вправе судить, да и кого – судить сильных мира сего! Жалкие идеалисты, которые, не считаются ни с годами напряжённой работы, ни с непомерными рисками, ни с чем – ибо, по их мнению, всего этого недостаточно – всё это, не даёт мне ни малейшего права владеть и распоряжаться моим собственным многомиллиардным состоянием, накопленным за эти долгие годы! Да чтоб им пусто было!

Скажи мне, Влад, разве они сами не понимают, что любой – абсолютно любой человек на моём месте делал бы всё то же самое? Что этот другой точно также будет вынужден играть по сложившимся негласным правилам, лавируя в принятии решений между различными группами интересов, чтобы сохранить своё кресло и не попасть в оборот? Что этот другой будет точно также взимать свою скромную экономическую ренту в качестве «платы за риск»? Разве они не осознают, что это вопрос не отдельных личностей, а системы? Причём тут мы – обычные российские чиновники? Что вообще изменится, если они расстреляют ещё десяток, сотню, тысячу? Да ничего! Ровным счётом ничего – поскольку, наше место займут другие, более голодные и жадные, которые, придя нам на смену, возьмут многократно большую мзду за возросший риск. Вот и всё! А тогда зачем? Зачем им всё это?».

«Вы правы, Матвей Захарович, это система. И как любая система она будет работать дальше с нами или без нас…» – кивнул головой Селенин, мягко продолжив – «И если Вам интересно моё мнение, то я не думаю, что экзорцисты, как люди мыслящие вполне рационально, действительно, верят в то, что им удастся изменить этот мир подобными методами. Скорее это игра – красивая рискованная игра. Игра на публику…».

«Игра?» – непонимающе переспросил чиновник.

«Всё это амфитеатр – огромный амфитеатр, перед обликом, помпезностью и красотой которого меркнет даже прославленный античный Колизей…» – с улыбкой продолжил Селенин, добавив – «Вот и сейчас на этой арене – бестиарии, как и когда-то в древнем Риме, один за другим вызывают на поединок всё новых и новых тварей. Могучих хищных зверей, от одного оскала, мощи, взгляда и неистового рёва которых, простых обывателей на трибунах бросает в дрожь. И все – все до единого в этой разношёрстной и броской толпе с замиранием сердца следят за горсткой безумцев, взошедших на эшафот. Отчаянных смельчаков, посмевших бросить вызов судьбе…

Всё это повторяется снова и снова, но вовсе не для того, чтобы изменить этот мир, а потому, что того жаждет толпа. И всем им – всем им, невеждам, невдомёк, что настоящие звери на этой арене, вовсе не хищные твари, зажатые в угол, а люди – гладиаторы, взявшие оружие в руки, чтобы лить кровь. Лить на забаву толпе…».

Вырвавшись на свободную дорогу, кортеж машин заметно ускорился, направившись к набережной.

Чиновник, не совсем понявший суть сказанного начальником службы безопасности, философски пожал плечами, после чего вновь откупорил бутылку и, сделав очередной глоток тягучей жидкости, мягко поинтересовался – «Влад, давно хотел спросить – а почему ты, ты сам, рискуешь своей жизнью, охраняя меня и зная какой это риск? Вопрос ведь не только в деньгах, верно?».

«Потому, что каждый в жизни должен заниматься своим делом. И это моя работа – то немногое, что у меня получается значительно лучше всех остальных…» – улыбнулся Селенин, спокойно добавив – «Разумеется, это риск – но я знаю, что рискнув здесь и сейчас, я стану частью команды – команды, которая предопределит дальнейший курс развития этой страны через какие-нибудь там шесть – семь лет…».

«Вот это ответ, достойный уважения!» – широко улыбнулся Яров и, одобрительно похлопав его по плечу, добавил – «Все мы уже стали – стали частью этой команды…».

В этот момент Матвей Захарович почувствовал ослепляющую резь в глазах, за которой раздался визг тормозов. Открыв глаза, чиновник, словно в замедленной съёмке, увидел стремительно приближавшийся к ним парапет набережной, после чего, почувствовал резкий толчок и до боли впившийся в грудь ремень безопасности, в момент, когда машина, вконец потерявшая управление, одним махом снесла массивное чугунное ограждение. Спустя мгновение автомобиль, сделав в воздухе сальто, с гулким эхом врезался в водную гладь Химкинского водохранилища в районе Пречистенской набережной.

С большим трудом при помощи руководителя службы личной безопасности выбравшись из покорёженного в результате полученного удара салона затонувшей машины и, вдоволь нахлебавшись воды, Матвей Захарович выплыл на поверхность и с жадностью втянул воздух всей грудью, после чего глубоко откашлялся, всеми силами стараясь удержаться на воде…

Селенин, сделав очередное погружение к лежавшему на дне автомобилю, снова появился на поверхности и, стараясь продышаться, грязно выругался, коротко бросив – «Проклятье! Стаса там зажало – уже не вытащить…».

Глядя как сотрудники охраны, дружно высыпавшие из двух машин сопровождения, спешно устремились к набережной, всё ещё тяжело дыша, Яров переспросил – «А что это вообще было?!».

«Да чёрт его знает – и ладно бы авария какая, а то ведь на пустом месте с трассы слетели. Видимо, уснул что ли…» – с горечью прикусив губу, ответил Влад, подгребая к чиновнику.

«Его видимо той вспышкой ослепило – я и сам чуть зрения не лишился…» – сбивчиво продолжил Матвей Захарович, усердно гребя руками.

Лицо Селенина вытянулось от удивления. Он едва успел открыть рот, чтобы что-то произнести в ответ, в тот момент, когда увидел, как голова чиновника дёрнулась, в том же направлении, что пуля, бесшумно прошедшая на вылет через левый висок… В следующее же мгновение, глаза Ярова закатились, а его обмякшее тело более не поддерживаемое в вертикальном положении балансирующим движением рук, слилось с водной гладью, оставляя на ней длинный кровавый след…

Селенин, моментально оценив обстановку и свою крайне уязвимую на открытой местности позицию, быстро нырнул под воду, прекрасно понимая, что следующим в списке неизвестного стрелка вполне может быть и его собственная кандидатура…

* * *

«Всегда думал, что это всего лишь поговорка о том, что дерьмо не тонет, а выходит, ведь, что, пожалуй, правду говорят…» – с лёгкой иронией произнёс в закреплённый на ухе наушник Леон, наблюдая в прицел оптической винтовки за трупом, устойчиво болтавшимся на волнах спиной вверх возле поверхности. После чего, услышав одобрительную реакцию напарника на том конце, видевшего всю ту же картину, но с несколько другого ракурса, всё ещё держа палец на крючке, с улыбкой тихо добавил – «Давай, Селенин, давай – сейчас мы посмотрим, какой из тебя Ихтиандр выйдет – это тебе за наших, погибших в особняке…».