Текст книги "Путь III. Зеркало души"

Дождь

(22.06.2013, Москва, 17–30)

Заседание, проводимое под председательством руководителя главного следственного управления в конференц-зале, посвящённое рассмотрению предварительных итогов расследования причин гибели главы агентства по управлению госимуществом, Матвея Захаровича Ярова, затягивалось и, принимая во внимание, повисшую в воздухе помещения нервозную обстановку, не предвещало ничего хорошего…

Сидевший во главе стола, коренастый мужчина средних лет в генеральских погонах, снял очки и, нервно вытерев платком со лба пот, глядя на, Пухова, продолжил – «Александр Владимирович, всё это всего лишь ничем неподтверждённые догадки – догадки и домыслы о причастности к инциденту пресловутых экзорцистов. Загадочных террористов, на которых мы готовы списать, как мне уже кажется, чуть ли не каждый свой промах. Если Вы, забыли, то я Вам напомню – в данный момент управление расследует громкое убийство высокопоставленного чиновника федерального уровня. И не просто чиновника, а руководителя, участвовавшего в целом ряде приватизационных сделок и аукционов, претензии к которому по вполне понятным причинам могли быть у достаточно широко круга лиц, не получивших в ходе проведённых аукционов желаемого и, в том числе, криминальных структур.

Завтра меня вызывают на доклад по ситуации в администрацию президента и что, по-Вашему, я им должен сказать? Что мы думаем, что это были экзорцисты, но фактов, подтверждающих это нет, и поэтому это может быть кто угодно, решивший воспользоваться их именем в собственных интересах для сведения счётов с Яровым – как это не так давно произошло с вновь назначенным директором порта во Владивостоке, Александром Александровичем Воротиловым и его замом? Дайте мне фактуру – твёрдую и понятную основу для доклада, а не просто набор Ваших соображений на тему…».

«Станислав Георгиевич, доклад доработаем… В смысле перепишем с добавлением необходимой аргументации и перечислением фактов…» – поспешно кивнул головой, Александр Владимирович, хорошо знавший крутой нрав своего руководителя, которому было лучше не перечить в гневе, после чего устало взглянул на стоявшую возле окна фигуру консультанта, решившего по сложившейся традиции дипломатично проигнорировать обсуждение печальной судьбы Матвея Захаровича…

Алик, сделав глоток порядком подстывшего кофе, не оборачиваясь, молча смотрел на заслонившие небо над городом свинцовые тучи, размышляя о чём-то отдалённом…

Руководитель управления, грозно посмотрел на присутствующих, после чего нервно взглянул на стоявшую у окна фигуру консультанта, о котором он слышал весьма разные и порой откровенно противоречивые слухи, но с которым ему лично ранее не приходилось иметь дело. Слегка кашлянув для привлечения внимания, но, не увидев абсолютно никакой ответной реакции, Миленин, чуть повысив голос, поинтересовался – «А что по поводу расследования данного дела думает наше экспертное сообщество?».

Молодой человек, стоявший у окна, даже не шелохнулся…

«Алик… Алик!» – тихо сквозь зубы прошептал сидевший рядом Виталий Семёнов.

Быстро обернувшись, Легасов, изрядно удивлённый, что подобный странный вопрос адресовали именно ему, пожал плечами, спокойно ответив – «Да кто их знает, этих экспертов то – опять напишут какую-нибудь ерунду, а нам же потом ещё и прессу успокаивать независимую…».

Велисарова, имевшая достаточно хорошее представление о манерах строптивого консультанта, чтобы понять всю глубину прозвучавшей иронии, тихо улыбнулась, толкнув в бок сидевшего рядом Сергея, едва сдерживавшего смех…

Лицо руководителя управления вытянулось от удивления, после чего, он, немного придя в себя, озадаченно переспросил – «В смысле, Алик, я имел в виду Ваше мнение по данному делу и Ваши предложения по содержанию завтрашнего доклада для администрации президента…».

«А Вы об этом…» – понимающе улыбнулся консультант, мягко продолжив – «В этом случае думаю, что нам стоит сделать акцент на то, что это, разумеется, была вовсе никакая не ликвидация чиновника номер один из списка экзорцистов, а всего лишь месть…».

«Алик, значит, Вы тоже всерьёз полагаете, что его могли убить не из-за нелегально нажитых капиталов, а из-за личной мести?» – резко оживившись, поинтересовался Миленин, получивший поддержку собственным сомнениям в отношении версии, озвученной генералом Пуховым.

«Разумеется…» – с улыбкой кивнул Легасов, быстро добавив – «Это была месть – кровавая вендетта, и в этом лично у меня нет никаких сомнений…».

Людмила, осторожно закрыла рот рукой, чтобы не выдать сиявшую на её лице улыбку…

«Вот, об этом я Вам, Александр Владимирович, и говорю. В ходе расследования гибели чиновника, профессиональная деятельность которого, неизбежно пересекалась с деловыми интересами значительного круга лиц, надо рассматривать все версии…» – с энтузиазмом выпалил Станислав Георгиевич, глядя на нерадивого подчинённого, продолжив – «Всё, что Вам нужно – это шаг за шагом отработать круг лиц, с которыми у погибшего были наиболее напряжённые отношения. И найдите тех, кто мог, а точнее кому было за что ему мстить…».

«В этом нет необходимости…» – пожал плечами Алик, с улыбкой добавив – «Мы знаем, что это были они – экзорцисты…».

Лицо Миленина предательски передёрнулось, после чего, он уже ровным счётом ничего не понимая, нерешительно переспросил – «В смысле? Опять?».

«Да, но это была не ликвидация чиновника из списка – это была их месть…» – кивнув головой, охотно пояснил консультант, добавив – «Возмездие Ярову за гибель своих двух товарищей, попавших в засаду в загородном особняке Матвея Захаровича…».

«Алик, Вы хотите сказать, что господина Ярова, высокопоставленного чиновника федерального уровня, убрали только из-за того, что в его загородном доме случайно погибли двое обычных исполнителей из числа экзорцистов?» – с трудом представляя себе, как нечто подобное могло стать достаточным основанием для устранения столь влиятельной политической фигуры, недоверчиво переспросил руководитель главного следственного управления.

«Станислав Георгиевич, за каждую каплю крови своих товарищей они возьмут – непременно возьмут своё сполна, не взирая ни на чины, ни на звания. И им неважно, сколько времени или денег для этого потребуется, ибо это вендетта…» – с улыбкой произнёс Легасов, медленно добавив – «И каждый, кто захочет это проверить, поверьте мне, купит себе билет в один конец – в ад…».

Миленин вздрогнул от сказанного и потянулся в карман за платком, чтобы вытереть обильно проступивший на лбу холодный пот…

В целом посчитав, что своим исчерпывающим ответом ему удалось на некоторое время удовлетворить любопытство руководителя главка, Алик, достал из карма сотовый телефон, вибрировавший в тихом режиме. Взглянув на появившийся на экране длинный номер абонента, звонившего откуда-то из-за рубежа, его сердце едва не остановилось. Он хорошо помнил эту длинную, но, разумеется, более неактуальную после двух лет его отсутствия последовательность цифр. Это был номер, получить звонок с которого в данный конкретный момент он ожидал менее всего на свете, поскольку это был старый номер Габриэль. Габриэль Дарк…

Легасов побледнел, прекрасно понимая, что для подобного экстренного звонка от Габриэль могла быть одна и только одна причина. Чувствуя, как его собственное сердце, буквально разрываясь в груди, стремительно набирает обороты, учащая пульс и нагнетая давление в венах, он мельком взглянул на руководителя главного следственного управления, с возмущением смотревшего на него, осознавая, что в этой ситуации дорога каждая секунда…

«Калугин…» – тихо произнёс Алик и, увидев искомое раболепное выражение, появившееся на лице Станислава Георгиевича, понявшего, что речь идёт о главе администрации президента, всё ещё не поднимая трубку звонившего телефона, моментально покинул конференц-зал…

«Ирэн, Ирэн… Этого не может быть!» – пронеслось в голове Легасова, который едва сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро прошёл по коридору управления в сторону кабинета Велисаровой, чтобы вдали от камер видеонаблюдения и слонявшихся по коридорам сотрудников, наконец, поднять трубку и услышать вести. Проклятые и недобрые вести, что в этот раз уготовила ему судьба…

«Господи, только не это – только не она!» – едва слышно прошептал Алик, поймав себя на мысли о том, что даже его рациональному и логически стройному сознанию, не проявлявшему ни малейших признаков религиозности и не питавшему иллюзий, порой не хватало сил, чтобы принять окружающую действительность. Принять такой, какая она есть. Принять без пустых надежд и слепой беспочвенной веры в некую высшую силу…

Войдя в кабинет, он с силой захлопнул за собой дверь и, быстро подбежав к окну для стабильного приёма сотового сигнала, моментально поднял трубку телефона, с лаконичным «Да?», прекрасно понимая, что в разговоре по открытой линии, он не может себе позволить себе, добавить к этому краткому приветствию ничего лишнего…

«Элис погибла. Её убили – убили свои… Прости…» – с печалью в голосе произнесла Габриэль на том конце, после чего в трубке раздались короткие гудки…

Алик, разом потерявший дар речи, медленно опустил телефон, с ужасом закрыв глаза, мысленно прокручивая услышанную фразу снова и снова, словно её содержание, леденящее душу, могло от этого измениться… Почувствовав как предательски подкашиваются ноги, он, медленно опустился на стоявший рядом с окном стул, закрыв дрожащей рукой глаза от и без того тусклого кабинетного света…

Бушевавшее и мятущееся в бешеном ритме внутри бренного тела сознание консультанта в данный момент вовсе не интересовало то, почему и за какие именно прегрешения британская разведка решилась на ликвидацию одного из своих агентов. Равно как его не волновало ни то, каким образом сама Габриэль, ранее не встречавшаяся с Фостер, первой узнала обо всём произошедшем, ни то, как изменилась и изменилась ли конфигурация сил на этой проклятой Богом чёрно-белой доске… Ибо, всё это меркло – меркло перед наступившим осознанием простой и банальной истины. Жестокой правды, состоявшей в том, что ему уже не увидеть снова её весёлую и беззаботную улыбку, не услышать её жизнерадостный звонкий смех, не взглянуть в её бесподобные зелёные глаза, не коснуться ладонью пряди её золотистых волос, не поцеловать её нежную тёплую руку…

«За что, Господи?! За что?» – тихо прошептал Алик, мысленно продолжив – «Вокруг столько людей – столько никчёмных людей, продавших свою совесть и душу за собственное величие, за власть над другими, за похотливые удовольствия, за грязные деньги… Почему она? Почему именно она должна была умереть? Это невинное и безобидное создание… Девчонка, единственной виной которой было то, что она всем сердцем беззаветно любила меня – меня одного… Любила, несмотря, ни на что… Любовью, прошедшей через все эти долгие полтора года забытья и забвения… Любила, зная, что в этом бренном прогнившем мире мы оба стояли по разные стороны баррикад… Меня – за эти два года не нашедшего ни времени, ни слов – простых человеческих слов, чтобы согреть её хрупкое ранимое сердце в ответ…».

Ощущение безвозвратной невосполнимой потери медленно, словно волнами, проникало в глубины сознания, всё ещё отчаянно из последних сил сопротивлявшегося неизбежной действительности…

Чувствуя, что заметно потяжелевшая голова вот-вот взорвётся от резко поднявшегося давления, Легасов, медленно встал со стула и, взяв стоявший на столе у Велисаровой дежурный пузырёк валерьянки, открыл крышку, опустошив содержимое до дна. Сняв душивший шею дорогой шёлковый галстук, Алик, небрежно бросил его в стоявшую у стола мусорную корзину, и, вновь подойдя к окну, уткнулся лбом в прохладную гладь стекла…

«Она погибла – погибла из-за меня… Всё из-за меня – если бы я не втянул Элис во всё это – если бы я не выбрал, не выбрал её сам для дальнейшего общения со Стивенсон – она бы сейчас была жива. Она бы сейчас в эту самую минуту жила и радовалась жизни…

Я же мог… Нет! Я должен был настоять на её немедленном выходе из игры и отъезде на нашей последней встрече. Всё, что мне было нужно сделать – это попросить. Всего лишь попросить её уйти – немедленно уйти с работы ради меня… Попросить и настоять на своём. Она бы ушла – непременно ушла, несмотря ни на Стивенсон, ни на руководство, ни на все их ведомственные интересы…

Всё что мне было нужно – это всего лишь сделать выбор… Сложный, но нужный выбор, который я должен был сделать ещё тогда – полтора года тому назад… Должен был, но не смог. Идиот, какой же я всё-таки идиот…» – со щемящей болью в сердце подумал про себя Алик и, до боли стиснув зубы, тихо произнёс вслух – «Габриэль, как ты могла – как же ты могла так с ней поступить?! Дура!».

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, впуская Сергея, что-то оживлённо обсуждавшего с Людмилой и Александром по итогам завершившегося заседания.

Легасов, чувствуя тошноту, подкатывавшую к горлу, обернулся и, не поднимая глаз, медленно побрёл к двери, желая только одного – поскорее вырваться из этого душного, пыльного и подавлявшего разум здания главного следственного управления…

Одного взгляда на бледное лицо и потерянный, потускневший взгляд консультанта, руки которого заметно дрожали, было достаточно Велисаровой, чтобы понять, что что-то произошло. Она, толкнув в бок майора, заметно посерьёзнев, моментально переспросила – «Алик, что случилось?».

«Элис погибла…» – надломленным голосом произнёс Легасов, пройдя мимо коллег и не обращая внимания на отразившийся на их лицах шок, сухо и властно добавив – «Мне надо побыть одному…».

Выйдя из здания под небольшой только-только начинавший накрапывать дождь, он перешёл дорогу и, повернув направо, медленно побрёл по тротуару вдоль набережной, не обращая внимания на фигуры майора и полковника, неспешно следовавших за ним на приличном отдалении. Почувствовав вибрирование сотового телефона, Алик медленно достал трубку и, взглянув на появившийся номер абонента, небрежным движением руки отправил злосчастный аппарат, тщетно старавшийся соединить его с секретарём руководителя управления, в свободное плавание по мутным водам Яузы…

Остановившись на полушаге, Легасов посмотрел высоко вверх на висевшие над ним свинцовые тучи, тихо произнеся – «Что это – злорадная, самодовольная улыбка человеческой судьбы или же кара? Господи, неужели смерть Элис это кара – Твоя кара в назидание мне? Кара мне, грешному, за отсутствие веры, за отказ от смирения и за выбранный мною путь? Кара за то, что я всего лишь хотел сделать жизнь людей несколько лучше? И как мне жить дальше? И что – что, Ты, прикажешь, мне делать теперь? Смириться? Простить?».

С последними словами дождь заметно усилился, постепенно переходя в ливень, капли которого стремительно падали на обращённые к небу глаза, затуманивая взор и причиняя вполне ощутимую боль…

«Вот уж нет – к чёрту…» – едва слышно произнёс Алик, отрицательно покачав головой, тихо добавив – «Они заплатят – заплатят за всё…».

Вертикаль

(23.06.2013, Москва, 14–30)

Завершив свой краткий доклад по предварительным результатам расследования гибели Матвея Захаровича Ярова, Миленин, чувствовавший себя несколько неуютно на закрытом заседании, проводимом непосредственно в личном кабинете Владислава Аркадиевича, с опаской взглянул на высокопоставленного руководителя администрации в ожидании его реакции на обозначенные группой выводы.

Рядом, по правую руку от него, сидели Александр Владимирович Пухов, на лице которого также отчётливо было видно заметное напряжение, и Велисарова Людмила, выглядевшая устало после бессонной ночи, проведённой в управлении…

«Ситуация в целом понятна, коллеги…» – медленно произнёс Ширко, пребывавший далеко не в самом лучшем расположении духа, и, покосившись на фигуру консультанта, всё это время безучастно стоявшего у окна и молча смотревшего куда-то вдаль, продолжил – «Ваш вывод о том, что за гибелью Матвея Захаровича, действительно, стоят экзорцисты снимает часть вопросов. Сложных и достаточно некомфортных для руководства вопросов, связанных с профессиональной деятельностью главы агентства по управлению госимуществом на государственном посту.

Вместе с тем, это ещё раз ребром ставит вопрос об эффективности работы группы в плане расследования данного дела, неспособной ни предотвратить гибель чиновника федерального уровня, ни положить конец деятельности данной террористической группировки…

Станислав Георгиевич, прошу Вас лично уделить расследованию дела об экзорцистах всё необходимое внимание и время, в противном случае, как Вы сами прекрасно понимаете, второй выговор уже не за горами, со всеми связанными с этим последствиями…».

Миленин опустил глаза, коротко кивнув в знак полного согласия с подобной оценкой результатов работы ведомства, данной высоким руководством.

«В этом случае, коллеги, за работу…» – властно распорядился Владислав Аркадиевич, мягко добавив – «Алик, Вас я попрошу задержаться ещё на несколько минут…».

Людмила, выходя из кабинета вместе с остальными, украдкой взглянула на консультанта, всё ещё стоявшего у окна, после чего закрыла за собой дверь.

Легасов, руины некогда богатого и полного жизнью внутреннего мира которого всё ещё сотрясали отголоски последних душераздирающих новостей, повернулся и медленно сел на стоявшее рядом кожаное кресло, устало взглянув на чиновника.

Ширко взглянул на молодого человека потускневший и безжизненный взор которого разительно отличался от привычно язвительного, дерзкого и бескомпромиссного взгляда независимого консультанта по юридическим вопросам, к которому за всё это время он уже успел отчасти даже привыкнуть…

«Алик, я слышал, что произошло…» – лаконично произнёс Владислав Аркадиевич, по всей видимости, заранее подготовившийся к этому непростому разговору, скорбно продолжив – «И я могу только догадываться о том, как много значила для тебя Элис, и как тебе сейчас тяжело…».

Легасов, промолчал – промолчал, прекрасно понимая, что высокопоставленный чиновник, при всём своём желании, не был в силах даже близко осознать то, что именно значила для него Элис. Милая, добрая, весёлая, жизнерадостная Элис, которая путеводной звездой освещала его тернистый путь эти два года. Путь, полный боли и отчаяния… Равно как чиновнику не дано было осознать и то, что творилось в его мятущейся душе, разрывавшейся между заманчивым светом забвения и беспробудной тьмой мести…

Понимая, что эти слова Владислава Аркадиевича были не более чем политесом – обычными соболезнованиями, необходимыми и достаточными другим в большинстве подобных ситуаций, молодой человек едва заметно кивнул…

«И всё же, Алик, я прошу тебя сделать усилие – переступить через себя и пойти – пойти дальше…» – продолжил Ширко, старательно подбирая слова, твёрдо добавив – «Сейчас, как никогда, ты нужен всем нам – ты нужен своей стране…».

«Владислав Аркадиевич, мы с Вами оба – профессионалы…» – тихо произнёс Легасов, спокойно добавив – «И что бы ни произошло – Вам нет никакой необходимости убеждать меня в том, чтобы я исполнил свой долг…

Если же Вас в данном случае беспокоит то, не отразится ли эта личная трагедия на моей способности принимать взвешенные и рациональные решения, то, смею Вас заверить, что подобные сомнения беспочвенны, ибо я в состоянии должным образом контролировать свои эмоции и отдаю себе отчёт в том, что происходит…».

Ширко, изрядно удивившись услышанному, по-новому, взглянул на консультанта, представляя себе, сколько моральных сил, выдержки и несгибаемой воли требовалось в данный момент сидевшему перед ним молодому человеку, для сохранения внешнего спокойствия, несмотря на бурю эмоций, безусловно, бушевавшую где-то там – далеко в глубине его души…

«Я искренне рад это слышать…» – одобрительно кивнул чиновник администрации, мягко продолжив – «Алик, твоё предположение относительно скорой гибели Матвея Захаровича Ярова, ещё месяц тому назад казавшееся всем нам событием весьма маловероятным и отдалённым всё-таки сбылось…

Буквально час тому назад Руслан Беляев докладывал мне об информационном освещении данного инцидента и восприятии произошедшего российской и международной общественностью, которое, разумеется, было достаточно негативным, но отнюдь не катастрофичным, чем мы во многом обязаны заблаговременно начатой, по твоему предложению, информационной подготовке. Собственно как ты и полагал, и населению и бизнесу, оказалось, намного проще смириться с мыслью о гибели от рук экзорцистов коррумпированного федерального чиновника, в отношении деятельности которого шло активное расследование нескольких крупных уголовных дел в России, чем принять факт безвременной кончины уважаемого главы федерального агентства по управлению госимуществом…

И тем не менее, я думаю, ты понимаешь, что сложившаяся ситуация требует от нас решительных действий…».

«Вы абсолютно правы, Владислав Аркадиевич – вся эта ситуация требует мер – мер адекватного реагирования…» – холодно произнёс Легасов и, взглянув чиновнику прямо в глаза, спокойно продолжил – «И именно поэтому, мне хотелось бы заручиться Вашей поддержкой в небольшом ответном шаге – начинании, способном изменить ход всего этого затянувшегося противостояния…».

«Что ты задумал, Алик?» – с заметным интересом переспросил Ширко.

«Я бы хотел провести переговоры – переговоры с экзорцистами…» – спокойно пожав плечами, продолжил консультант, сухо уточнив – «Если, разумеется, у Вас нет возражений…».

«С Габриэль Дарк?» – понимающе улыбнулся чиновник и, получив подтверждение, мягко добавил – «Алик, возможно, я ошибаюсь, но в данный момент нам нечего им предложить, разве нет? Раз так, то какой смысл им идти нам на уступки?».

«Владислав Аркадиевич, возможно, у нас ничего нет, но это не значит, что нам нечего им предложить…» – холодно произнёс консультант, на лице которого появилось слабое подобие светившийся улыбки, после чего, не дожидаясь очередного вопроса чиновника, Легасов мягко продолжил – «Я собираюсь предложить Габриэль небольшой обмен…».

«Обмен?» – с удивлением переспросил Ширко, с трудом понимая, о чём именно в данной ситуации может идти речь.

«Именно. Обмен, предусматривающий перемирие с отказом экзорцистов от публичной ликвидации чиновников в пользу любых других методов работы по их проклятым спискам…» – кивнул Алик, с холодной и душераздирающей улыбкой добавив – «В обмен… в обмен на Легион».

Владислав Аркадиевич, шокированный постановкой вопроса, ещё раз взглянул на консультанта, после чего, окончательно поняв, что тот не шутит, мягко с удивлением поинтересовался – «Алик, я правильно понимаю, что в обмен на публичное перемирие, которое позволит нам снять напряжённость, резко улучшив информационный фон, ты предлагаешь отдать экзорцистам Легион? Легион, которым мы, де-факто, не управляем и о котором мы сами знаем не так уж и много?».

«Чтобы что-то отдать, совсем не обязательно этим владеть…» – спокойно пожал плечами Легасов, пояснив – «В случае достижения согласия на переговорах, вполне достаточно будет слить им имеющуюся в нашем распоряжении информацию о Легионе и его сотрудниках, дав понять, что за ними никто не стоит и, что объявленное перемирие на них не распространяется. Далее экзорцисты уладят свои проблемы сами, утолив свою жажду мести сполна. В то время как мы элегантно и без риска решим и свою вторую проблему – проблему с формирующейся на территории страны нелегальной организацией с достаточно влиятельными членами и далеко идущими политическими амбициями…».

«Значит, собираешься убить обоих зайцев одним ударом?» – одобрительно улыбнулся Ширко, наконец, увидев истинный масштаб предложения, мягко перепросив – «Однако, согласятся ли на это экзорцисты? Пойдёт ли Габриэль на этот обмен?».

«Я думаю, это мы с ней очень скоро обсудим…» – кивнув головой, холодно ответил Алик, мрачно добавив – «Ибо нам есть о чём с ней поговорить…».

«В этом случае решено – действуй…» – широко улыбнулся Владислав Аркадиевич, понимая, что за подобной завидной уверенностью консультанта, стояла отнюдь не слепая вера в результат, а холодный и трезвый расчёт, основанный на его знаниях и тесных контактах с экзорцистами в прошлом. Расчёт, посвящать в детали которого Алик явно никого не собирался…

«Владислав Аркадиевич, я бы хотел попросить Вашего содействия ещё в одном аспекте…» – спокойно продолжил Легасов и, увидев благосклонный взгляд руководства, продолжил – «Я прошу дать всей оперативно-следственной группе, за исключением, разумеется, Мазаева и Трошина, обеспечивающих мою личную безопасность, увольнительные сроком на три дня. Возможно, сейчас не вполне подходящее время, учитывая недавнюю гибель Ярова, но люди измотаны и сильно устали. Более того, думаю, Вы понимаете, что в этом случае мне будет намного проще вести диалог с экзорцистами, склоняя их к долгожданному перемирию…».

«Я отдам соответствующие распоряжения…» – охотно кивнул Ширко, мягко поинтересовавшись – «Алик, а к чему такая срочность? Почему ты решил действовать именно сейчас?».

«В следующую субботу похороны – похороны Элис. Мероприятие, которое я не могу пропустить – не имею права…» – проглотив подступивший к горлу комок, ответил консультант, мрачно добавив – «И мне почему-то кажется, что если за эти шесть дней я не смогу уладить накопившиеся проблемы, то эти похороны вполне могут стать последними и для меня…».

Поражённый откровенным ответом молодого человека, Владислав Аркадиевич одобрительно кивнул, напутственно добавив – «Алик, будь осторожен…».

Спустя мгновение, коротко кивнув чиновнику, консультант вышел из кабинета руководителя, направившись в аэропорт…