Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

Четвертый круг
Предел гнева

Мы и опомниться не успели, как нас схватили, повалили на землю и принялись выкручивать руки. Нападавших было трое. Все здоровенные, будто всю жизнь накачивались стероидами, с неестественно маленькими головами. Много мозга в таких черепушках поместиться никак не могло. Что немедленно подтвердилось.

– Гляди, какая штука, Азраэль, – проговорил один, выдергивая из моей наплечной кобуры пистолет, – первый раз такую вижу. Гы.

Другие не откликнулись, потому что были заняты – с увлечением били меня и Кухериала, прижав к каменистому грунту.

– Ждут, говоришь?! – прохрипел я, получив очередную зуботычину. – Заждались, мать их…

– Парни! – орал бес, стараясь вырваться. – Вы что, не видите, я не человек! Отпустите немедленно. Я тре…

Мощный удар в челюсть вышиб из Кухериала дух. Это только в онтологической иллюзии он был крут до невозможности, а тут такой же, как все. Разве что поумнее некоторых и поизворотливее, но фокусы, вроде отбивания пули лбом, здесь вряд ли проканают. Один из громил взвалил беса на плечо. Другой ткнул меня под ребра.

– Встать!

Удар был такой силы, что я вскочил, будто подо мной сработал пружинный механизм.

– Мне это не нравится, – демон повернулся к остальным. – По-моему, пистолет – это странно. Надо доложить.

– Надо, – согласился другой. – А как эта штука действует?!

– Ты что, пистолета никогда не видел?

– И я не видел, – вмешался третий.

– И я, – согласился тот, что крутил оружие в руках. – Только знаю, что эта штука пистолетом называется. Эй, ты, как оно работает?!

«Ну и ну, – подумал я, – знают название, а принцип действия для них загадка. Наверное, у них все, как у нас. Четкое распределение обязанностей. Каждый знает все, что входит в его компетенцию. О земных игрушках эта троица не осведомлена».

– На курок надо жать, – сообщил я, – а из дула вылетит пулька.

Гигант с трудом протиснул палец в щель, спустил курок. Грохнул выстрел.

– Ы-ы-ы, – великаны одобрительно закачали крохотными головами.

– Хорошая вещь, – поделился я, – один из лучших пистолетов в мире.

– Поэтому ты его с собой в могилу прихватил?!

– Да я еще не умер, я…

– Опять старая песня! – рыкнул гигант, брызжа слюной.

Следующее, что я увидел, – приближающийся к лицу массивный кулак. Сознание отключилось разом, будто кто-то отвечающий за восприятие действительности, щелкнул тумблером.

Очнулся я очень нескоро. Меня тряс за плечо Кухериал.

– Слава Сатане, – сказал бес, – ты очнулся.

– Где я? – промычал я, губы так распухли, что слова давались с трудом.

– Все в порядке, – сообщил Кухериал, – недоразумение разрешилось. Ты как, жив пока?!

– Мне-э-э, где мой пистолет!? – Я резко сел, огляделся.

Демоны с маленькими головами толпились неподалеку. О чем-то ожесточенно спорили. За их спинами паслись целые полчища гигантской саранчи, с хрустом пережевывая крупные коричневые листья, торчащие из земли на манер лопухов.

– Рад, что ты в порядке. А то я боялся, они тебе мозг повредили. Ты, конечно, не семи пядей во лбу. Но если б стал совсем дураком, было бы еще хуже.

– Слушай, ты, – обозлился я, – где мой пистолет?! Он мне нужен. Понятно?

Кухериал смерил меня внимательным взглядом.

– Это на тебя местная атмосфера действует. Озлобился. Скоро совсем свихнешься. Давай-ка быстрее к Абаддону, пока еще чего-нибудь не случилось.

– А что может случиться?!

– Впадешь в ярость, начнешь бузить – и шлепнут тебя, само собой.

– Давай к Абаддону, – согласился я, поднялся, отряхиваясь, – только сначала заберу у этих уродов пистолет.

– Понимаешь, в чем дело, – бес покосился на демонов, – твой пистолет им очень понравился…

– Мне он тоже нравится, – сказал я с нажимом.

– Я тебе достану наверху точно такой.

– Мне нужен этот.

– Ты же от них после дела все равно избавляешься.

– А этот хочу оставить, – уперся я, меня обуревала злоба. – В общем, я пошел.

– Куда?! Не пущу! – Кухериал бросился наперерез. – Помнишь, что я говорил о четвертом круге?.. Они из нас отбивных понаделают, а потом будут очень сожалеть, что убийцу Светоча порешили. Но уже будет поздно.

– Это мы еще посмотрим, кто кого! – я оглянулся кругом. Меня охватила лютая ярость, что я не то что демонов – стадо слонов готов был завалить в одиночку. Никто еще не смел безнаказанно меня бить и отбирать оружие. Неподалеку я заметил кучу хвороста, разложенного под деревянными крестами. Некоторые палки по диаметру были, как бейсбольные биты. Одну из таких, с сучком на конце, я и прихватил.

– Не делай этого, – предупредил Кухериал, и заметался – с одной стороны ему очень хотелось мне помочь, с другой – совсем не улыбалось ввязываться в драку.

Я подошел ближе. Услышал, о чем они спорят… И тут меня накрыло по-настоящему. Зрение застил кровавый туман, сердце заколотилось под кадыком, и стало окончательно наплевать, что будет – лишь бы успеть нанести пару-тройку хороших ударов. Предметом их спора являлся мой пистолет. Они, видите ли, делили, кому достанется АПБ.

– Эй, вы! – крикнул я.

Здоровяки меня услышали. Повернули маленькие головы. Я направлялся к ним с самыми решительными намерениями.

– Пушку сюда! – потребовал я.

Троица дружно расхохоталась. Веселились они от души, хотя раньше я подозревал в них почти полное отсутствие чувства юмора. Похлопывали себя и друг дружку по ляжкам, придерживали трясущиеся животы. Я не преминул воспользоваться их увлеченным весельем, подошел и изо всех сил треснул одного из демонов по лбу. Удар получился гулкий, будто я бил не по черепу, а по пустой металлической бочке. Либо в их головах было совсем мало серого вещества, либо это было какое-то другое вещество. Удар не причинил здоровяку никакого вреда, только разозлил его. Демон шагнул ко мне, замахнулся и, не слушая диких воплей Кухериала, так мне вломил, что я летел метров пятнадцать, прежде чем рухнуть на кучу хвороста…

Возвращение в сознание было ужасным. Я понял, что не могу пошевелить челюстью. Предположительно, она сломана. Но, скорее всего, просто распалась на множество кусочков и отвалилась, вместе со всей нижней частью лица. Руки, к счастью, двигались. Ощупав челюсть, я пришел к выводу, что она цела. Крепкий я, все-таки, парень. Из таких людей гвозди делать. А может, и костыли для железной дороги.

– Слава Сатане, ты жив, – Кухериал забегал вокруг, – а я-то уж решил, что в этот раз точно все. Удар у них сам видел какой. Хорошо, что разобрались с этим недоразумением. А то я прямо не знаю, что могло получиться. Сейчас ты еще немного полежишь. И пойдем к герцогу. Абаддон нас скоро примет.

Я огляделся. Пейзаж мало изменился. Только на горизонте вздымались тучи пыли и раздавались приглушенные расстоянием дикие вопли.

– Грэш… ни… ков пы… тают? – выдавил я с трудом.

– Сами себя пытают, – ответил бес, – сходят с ума от гнева. Абаддон развлечение придумал. С утра их выпускают на поле брани. Дают большие ножи. И они друг дружку режут. Видел бы ты те реки крови, что здесь каждый день проливаются. Посмотреть на это стоит. Я видел всего пару раз, но так воодушевляет, так заводит. Зрелище умопомрачительное. И с каждым новым днем все набирает и набирает обороты. Они же после воскрешения еще более люто ненавидят всех окружающих. И ищут-ищут в следующий раз того, кто их убил накануне. И даже если не найдут, других покромсают от злости. Веришь ли, грешники тут, как цепные псы. Они даже на наших кидаются. Совсем соображать перестают, когда их что-то задевает. Еще один повод, между прочим, задуматься о том, как несовершенно человек устроен. По образу и подобию, говорите. А, по-моему, нет. Что-то я о гневе всепрощающего боженьки никогда не слышал. Зверье всякое тоже гнева не испытывает. А человек впадает в состояние, когда он становится хуже любого зверя. Почему так?

Я пошевелил челюстью, но ответить ничего не смог. Только засмеялся счастливо. Если ваша челюсть может шевелиться, разве это не повод для бурной радости.

– А ты чего смеешься? Пытка понравилась?

Я промычал нечто нечленораздельное.

– Эк тебя, – расстроился Кухериал, – но с другой стороны, может оно и к лучшему. Очень ты на язык не воздержан. Я же тебя предупреждал. В аду лучше молчать. Здесь любое слово могут неправильно истолковать. Слишком много тут толкователей, которые любят в уши нашептывать, вызывая конфликты. А с Абаддоном и вовсе шутки плохи. Так что молчи себе потихоньку.

– По…летели, – выдохнул я почти внятно.

– Ну, вот, – расстроился бес, – заговорил. Чертовски невовремя. Ладно уж, полетели. На провожатых надеяться не приходится, очень ты их рассердил своим поведением, сами будем добираться. И, скажу тебе честно, совсем это небезопасно. Ох, и не люблю я этот круг. Единственное, что здесь хорошо – дома развлечений Нибраса. Но они стоят на самой границе с третьим кругом. И там безумных легионеров Абаддона и их ручных зверюшек почти не бывает.

– Кого?! – поинтересовался я.

– Легионеров Абаддона! – повторил Кухериал. – Они принимают участие во всех стычках между тьмой и светом, поднимаются по первому требованию. Но стычки случаются редко. В основном, демоны сидят в казармах. И с головой у них явно не все в порядке от длительного простоя. Потому они и обожают всяких несмышленых тварей. Получают их с помощью темной магии и генной инженерии. Растят на погибель всему живому. Ох, и агрессивные это существа. Грешников рвут сотнями. Ну и друг с дружкой регулярно сцепляются не на жизнь, а на смерть…

Пока мы летели ко дворцу Абаддона, бес продолжал рассказывать об адском воинстве, которое за неимением серьезных боевых конфликтов и в связи с постоянно откладывающимся Армагеддоном подверглось разложению и упадку. Потом перешел непосредственно к командиру воинства – Абаддону, поведав о нем множество самых чудовищных подробностей. Иногда не в меру разъяренный властитель четвертого круга лично брал в руки топор, бегал всюду и кромсал всех, кто попадался ему на пути. Даже участвовал в большой битве грешников, укладывая их сотнями. Изобретательностью герцог не отличался, зато жестокостью превосходил всех демонов ада. После всего услышанного мне совсем расхотелось встречаться с этим опасным чудищем. Да и четвертый круг мне совсем не понравился, как бы не воспевал его Кухериал. Я уже имел возможность убедиться – в аду в любой момент может произойти нечто непредвиденное, здесь царит хаос, и живого человека на каждом шагу подстерегает опасность.

– Видишь, на горизонте зарево? – сказал бес. – Это Ксафон разводит огонь, на котором будут жарить грешников.

– А что это за черные точки? – спросил я. Челюсть стала шевелиться вполне сносно, я снова обрел возможность говорить. Подозреваю, быстро восстановиться мне помог дар Вельзевула – если бы не железные зубы, шамкать бы мне сейчас, как старикашка без вставной челюсти.

– Безрогий боже! – выругался бес. – Да это фурии. Вот непруха.

Он тут же забрал правее и существенно прибавил в скорости. Судя по тяжелому дыханию, маневр дался ему непросто. Черные точки продолжали двигаться тем же курсом, что и прежде. Миновать всю стаю нам не удалось. Несколько не в меру любопытных фурий пролетели совсем близко. В глаза бросились почти лысые ровные черепа, обтянутые серой кожей, неровная линия ртов с торчащими из них желтыми клыками, бурная рыжая растительность по всему телу, особенно в области груди и между бедер. Плотоядные адские создания отчасти походили на обыкновенных женщин, и вызывали ужас не столько своим внешним видом, сколько чудовищностью сходства с человеком. Они втягивали воздух дырками ноздрей, и явно заинтересовались нами, но Кухериал заложил еще один вираж и ушел отвесно вверх. Преследовать нас фурии не стали.

– Фуф, пронесло, – проговорил бес с явным облегчением, – если бы прицепились, нам бы сам сатана не помог.

– А что, может помочь при случае?

– Люцифер к нам благоволит, – откликнулся Кухериал, – но донимать Князя тьмы просьбами – отличное занятие для потенциального самоубийцы…

Вскоре мы вылетели к обширной равнине, сплошь уставленной виселицами. Многообразие приспособлений для вздергивания грешников впечатляло. Были здесь и простые деревянные конструкции, рассчитанные на одного казнимого, и весьма сложные групповые установки с помостами и раздвижными дверками в полу. Специально приспособленные для казни вязы с крупными, низко растущими сучьями, с перекинутыми через них веревочными петлями. И даже – металлические монстры, напоминающие аттракционы из Парка Горького, с длинным рядом аккуратных петелек. Заметил я и множество простых крючьев, на какие обычно вешается люстра с тонкими удавками на них – они висели в воздухе против всех законов физики. На отдельных виселицах болтались мертвецы с синюшными страшнымм лицами. Некоторые повешенные дергались, хрипели, тянули за веревку.

– Поля висельников, – поведал Кухериал, – хорошее место, умиротворяющее.

– Зачем их собрали здесь? – сумрачно поинтересовался я.

– Судьба у них схожая. Вот и собрали. А что в этом дурного? Висят себе, никого не трогают. Еще у нас в аду есть поле гильотинированных…

– Они там, наверное, в футбол играют? – предположил я. – Головами.

– Смешно, – откликнулся Кухериал без тени улыбки, – нет, они там стенают и молят о пощаде… сожженные заживо тоже имеют возможность продолжить и после смерти корчиться в огне. Есть и такие, кто многие века погружается в воды озера утопленников. Кстати, я только что вспомнил еще одно стихотворение нашего любимого адского поэта. Называется оно «Ода висельникам»…

 
Вешаться можно весной или летом,
осенью или морозной зимой,
мало вещей нужно для этого –
мыло, веревка, стульчик хромой.
 
 
Вешаться можно в парке и дома.
Нужно веревку забросить на крюк
или на ветку березки знакомой,
чтобы наверно случился каюк.
 
 
Вешаться можно, если ты молод,
или уже начинаешь стареть.
Только тянуть с этим не стоит –
можешь случайно и не успеть.
 

– Неплохо, – сказал я, с отвращением наблюдая, как один из повешенных раздирает ногтями горло. – Да, тянуть с этим не стоит. Но лично я предпочел бы умереть как-нибудь по-другому. Уж больно зрелище отвратное.

– Знаешь, как в аду говорят, Васисуалий. Кому суждено быть повешенным, может смело садиться на электрический стул.

Острота показалась мне довольно пресной. Чувство юмора у меня заметно притупилось, я испытывал эмоции, не располагающие к веселью. В голове шумело и очень хотелось дать кому-нибудь по роже, или хотя бы поддых. Я физически ощущал, что мне нужно выпустить пар, иначе с черепушки, превращенной в гигантский котел, вот-вот сорвет крышку. Я осознавал, что это атмосфера четвертого круга пагубно воздействует на мое сознание, но ничего не мог с собой поделать – так и скрипел зубами от неутолимой злости.

– Мне нужно отдохнуть! – прорычал я.

– Ого, – Кухериал повернул голову. – Похоже, тебя снова проняло. Видишь, впереди пар поднимается? Там приземлимся. Пожалуй, я знаю, как тебе помочь.

– Что ты можешь знать?! – от ярости застило зрение. Перед моим мысленным взором мелькали сцены кровавых массовых расправ.

Мы приземлились на берегу бурлящего, исходящего паром озера. Здесь было полным-полно разнообразного адского народа. Уродливые крупные демоны, вооруженные длинными хлыстами и трезубцами. Их плоские злые лица выражали отвращение и ненависть. Толпу грешников сопровождали также бесы и бесовки всех мастей – от ярко-рыжей до гидроперитно-белой, архидьяволы в расписных мантиях и прочие адские существа числом не меньше трех десятков. Сотни обнаженных людей плакали, умоляли оставить их в покое, жались друг к другу, стараясь оказаться в недосягаемости от ударов хлыста.

– Василий! – плача и заламывая руки, ко мне кинулся растрепанный старик. – И ты здесь?!

Кухериал поспешно заслонил крикуну путь, уперся ладонью в тщедушную грудь.

– Он здесь по важному делу.

– Это же я, – быстро заговорил старик, – Гавриил Натанович. Я тебе заказы поставлял, Вася, помнишь?.. Мы еще вечером в парке с тобой встретились в тот злополучный вечер. За «Пушкинским». Как давно это было… Сколько времени с тех пор прошло… Не знаю. Часов у меня нет. Как видишь. Совсем ничего нет. Все отобрали.

– Умер, значит, – безразлично проговорил я.

– Убили! – поделился Гавриил Натанович. – Злодейски убили. А потом было судилище, и меня сюда определили. А за что, спрашивается?.. И не суд это вовсе, а сплошная профанация правосудия. Где адвокат? Где право на суд присяжных? Сидят двое – рогатый да крылатый и решают, как меня назаказать. Ну, разве это дело? Как же так можно? Я думал, пойду в чистилище. Сам-то я никого никогда не убивал. А они меня сюда определили. Где справедливость?

– Каждому по делам его, – наставительно заметил Кухериал. – А насчет справедливости – нет ее, и никогда не будет. А ну, пшел прочь, грешник. Возвращайся в стадо, пока я не рассердился.

Бывший помощник депутата уставился на беса с негодованием, на всякий случай отошел подальше.

– А тебя как угораздило, Василий?

– А я живой пока, – ответил я, – я тут по делу.

– Не может быть. – На лице Гавриила Натановича отразилось недоверие. И тут же сменилось жгучей завистью. – Как же так? – пробормотал он. – А я и не знал… Ты, что же, тоже нечисть рогатая, Василий? То есть, прошу прощения, ты из этих?

– В этом мире и не такое случается, грешник. Все. Надоел ты мне, – Кухериал скривился и, сунув два пальца в рот, свистнул. С небес тут же спикировало уродливое создание с плоской головой, парой перепончатых крыльев и маленькими лапками с крючьями когтей. Кухериал зашептал ему прямо в ухо.

Помощник депутата почувствовал неладное, попятился. Уродец закаркал, развернулся, примеряясь. Гавриил Натанович изо всех сил припустил по каменистой равнине. За ним понесся адский летун. Нагнал, впился когтями в лопатки и потащил вверх. Бедняга визжал, как поросенок. Я стоял, задрав голову, и наблюдал за неровным полетом – после каждого взмаха крыльев злобное создание взлетало выше, а затем падало в воздушную яму. Они поднялись на весьма внушительную высоту, после чего демон втянул когти, и помощник депутата устремился вниз. Он врезался в землю с сухим хрустом и остался лежать в неестественной позе, со свернутой шеей.

– Красота! – прокомментировал Кухериал.

Жалости я не почувствовал, но отвращение испытал.

– Ну и какого черта? – укорил я беса.

– А чего он лезет с разговорами?.. Да и потом он все равно скоро воскреснет. Он же уже умер. Ты не забыл? И вообще…

Слова Кухериала заглушили громогласные вопли. Адские палачи пришли в движение и погнали толпу, используя все те же хлысты и трезубцы прямиком в кипящее озеро. Несколько грешников уже сверзились в воду – они кричали громче всех. Вокруг распространился удушливый запах вареной плоти. Я вспомнил кошмарных преследователей из Предела чревоугодия и попятился.

– До чего ты пока еще нежен, – посетовал Кухериал. – Смотри, какое наслаждение. Как забавно барахтается тот толстяк. То нырнет под воду, то снова вынырнет. Наверное, проверяет, где прохладнее. – Бес захохотал. Одна из бесовок обернулась и одобрительно на него посмотрела. Ее взгляд не остался без внимания.

– Гляди какая, – шепнул Кухериал. – Эх, если бы не наши дела, я бы с ней покувыркался. – Заметив мой удивленный взгляд, бес насупился. – А ты что думал, нам до подобных развлечений дела нет? Нам, Васисуалий, секс не менее важен, чем вам. Это святые ничего об этом не знают. Вон, даже непорочное зачатие придумали. А мы напротив. Являемся время от времени, чтобы соблазнять монахинь и праведниц. Ну, и праведников, само собой тоже. Расскажу тебе одну поучительную адскую притчу. Думаю, она тебя позабавит… Жил на свете один праведник. Дабы избежать мирских соблазнов, удалился он в пустыню, где вознамерился жить исключительно мыслями о божественном и так очистить свой дух и разум, чтобы возвыситься духом и после смерти попасть в рай. А при жизни, соответственно, стать святым старцем. Увидел такое дело сатана и, разумеется, не смог пройти мимо – послал нескольких демонов, способных принимать самые соблазнительные личины, а заодно дюжину злых духов, умеющих вызывать самые черные и прескверные желания. И вот сидит этот праведный муж в пустыне, смотрит на небо и размышляет о тщете всего сущего, как вдруг являются пред его очи несколько обнаженных дев, обликом настолько прекрасных, что у будущего святого старца должен был сразу рассудок помутиться. Но не тут-то было. Смерил он их равнодушным взглядом, поднялся и пошел по своим делам восвояси. Даже злые духи не помогли… И началось. Что только не делали демоны, какие только соблазнительные позы не принимали, какие только сладкие речи не нашептывали – все нипочем. Знай, твердит: «бог меня сюда направил. бог меня и защитит от соблазна». И ведь едва не поверили, что так оно и будет. Совсем отчаялись демоны, явились пред очи Лучезарного, так мол и так, ничего не можем с тем праведником поделать, хочешь казни нас, а хочешь низвергай хоть в пыточный чертог, хоть к ледяному озеру. Хорошо, что сатана изучил человеческую природу вдоль и поперек. «Явитесь к нему в облике соблазнительного юноши!» – повелел Люцифер. И оказался прав. В тот же день не выдержал праведник и опрокинулся в пучину разврата. Он сейчас в Пределе похоти томится, вместе с прочими мужеложцами и разнообразными извращенцами. Вот такая история.

По мере того, как Кухериал излагал очередную адскую притчу, я все с большим увлечением наблюдал, как людей сталкивают в крутой кипяток – рассудок мутился, сведенный судорогой гнева. Бес заметил мой интерес, подошел к одной из бесовок и попросил хлыст. Та не отказала в просьбе. Вскоре я уже, задыхаясь от ярости, охаживал грешников по тощим спинам. Подобного наслаждения я не испытывал никогда в жизни. Я так усердствовал, что вскоре люди посыпались в кипяток десятками, лишь бы оказаться подальше от жуткого седого садиста с железными зубами и перекошенной физиономией.

Так продолжалось не меньше часа. В конце концов, я вымотался и полностью избавился от приступа гнева. Тяжело дыша, я отбросил кнут и вернулся к Кухериалу. Он смотрел на меня одобрительно.

– Не правда ли, это занятие умиротворяет?

Я возбужденно кивнул, облизал сухие губы. Мое внимание привлекло тело Гавриила Натановича. За то время, что я работал адским палачом, плоть успела почернеть и местами осыпаться, обнажив кости. Оболочка покойного на глазах рассыпалась в прах. Кухериал заметил мой интерес, приблизился и пнул тело ногой. Оно сразу же обратилось в серый пепел, горсть пыли на растрескавшейся от жара земле.

– Из праха сотворен и в прах обратится, – сказал бес. – Он умер, но воскреснет, ибо обречен на вечные адские муки… Ты готов продолжить путешествие? Или еще хочешь помахать хлыстом? А может, воспользуешься трезубцем? Я попрошу. Ребята мне не откажут.

– Пожалуй, хватит, – решил я. – Давай двигаться к цели.

– Это ты хорошо сказал, – обрадовался Кухериал. – Двигаться к цели. Да-да, именно так. Герцог Абаддон ожидает нашего прибытие…

Вскоре мы уже летели дальше, под сводами четвертого круга, ко дворцу герцога Предела гнева. Внизу было шумно. Толпы грешников претерпевали страшные муки – их топили, сжигали заживо, зарывали в землю, били и пытали. Обилие и многообразие адских существ поражало воображение. Больше всего на четвертом кругу обитало серых чертей с лохматой шкурой, краснорожих архидьяволов и разнообразных демонов, принимающих самые причудливые обличия…

Герцог четвертого круга обитал в средневековом замке. На высоких башнях пылали чадящие факелы, черным дымом от них заволакивало все небо. Вокруг замка возвышалась высоченная железная ограда в два человеческих роста с острыми пиками вверху. Когда мы приземлились, я увидел, что на каждое острие насажена голова. Самым жутким было то, что останки человеческих существ жили. Синие губы то и дело открывались, и из них вырывался тихий вздох или шепот. Ни единого слова было не разобрать, а ближе подходить я поостерегся.

– Идем! – сказал Кухериал. И мы двинулись вдоль кошмарной ограды.

Ворота, ведущие к массивным дверям, оказались не менее жутким сооружением. По правую и левую сторону от них висели на колах пробитые насквозь грешники. Острие пронзило их тела до самой грудины, вошло в подбородок и вышло через рот. Оба несчастных силились дотянуться до нас, когда мы проходили через арку. Из истерзанных тел с бульканьем выплескивалась темная кровь. Я старался не смотреть на живых мертвецов. Несмотря на то, что я успел всякого навидаться в аду, но такой неприглядной картины человеческих страданий, да еще в непосредственной близости, мне видеть пока не приходилось.

Сразу за воротами начиналась мощеная гладким камнем дорога.

– Неплохо придумано, – одобрил Кухериал.

Я непонимающе глянул под ноги и в очередной раз ужаснулся. То, что поначалу я принял за светлый, полированный камень, оказалось черепами. К тому же, врытыми кое-как – местами из земли торчали челюстные кости, темнели глазницы, носовые впадины. Я постарался не смотреть под ноги, но отстраниться от кошмара мешал отчетливый хруст.

От Кухериала не укрылась гримаса отвращения на моем лице.

– Только здесь понимаешь истинный смысл выражения: «Я еще попляшу на ваших костях», – сказал он. – Нет желания поплясать?

– Нет, – коротко ответил я.

Двор герцогского замка украшали многочисленные гильотины всевозможных размеров и конструкций. То, что они часто используются, сомневаться не приходилось – на ножах темнели пятна свежей и запекшейся крови. Тут же стояли и лежали корзины, чье содержимое шевелилось – шебуршало внутри и, лежа на земле, скалилось в мою сторону. Герцог предела ненависти, судя по зловещим изыскам двора, был увлеченным коллекционером не столько людских страданий, сколько отрубленных голов. Этим умозаключением я поделился с Кухериалом.

– Ничего удивительного, – ответил бес, – герцог эскпериментирует. Считает, будто средоточие ненависти находится здесь. – Коготь Кухериала уперся в морщинистый лоб. – Тебя позабавят слуги Абаддона.

Тяжелые двери распахнулись перед нами, как только мы подошли – словно нас с нетерпением ждали. Хотя я успел убедиться, что гонцы искусителя безвозвратно сгинули. На пороге застыли два безголовых тела в ливреях. Мне поначалу показалось, что манишки у герцогских слуг красные, но вблизи стало заметно, что они белые, но изрядно выпачканы кровью.

– Красавцы, – бес пощелкал языком. – Как дела, ребята? Какие мысли посещают светлые головы?

Этот невинный вопрос взволновал безголовых. Они замахали руками, забегали.

– Ничего не могут ответить, – с удовольствием сказал бес. – Но вспоминают об этом только тогда, когда у них что-нибудь спросишь.

В сопровождении парочки слуг с отрубленными головами мы прошли через освещенный факелами холл и остановились у типовых лифтовых дверей, какие встречаются почти в каждом подъезде многоквартирного дома.

– Удивлен? – Кухериал засмеялся. – Абаддон любит все современное. И плевать он хотел на несовершенство эклектики. Ему так больше нравится.

В лифте нас ожидал очередной безголовый малый. Он чинно поклонился, и едва мы зашли, дернул свисающий с потолка золотой шнурок. Двери сомкнулись мгновенно, клацнув, как крокодильи челюсти, и мы понеслись вниз.

– Абаддон предпочитает жить под землей, – поведал Кухериал. – В замке обитает его прислуга, и сонм палачей, для проведения показательных казней. Каждые двенадцать часов во дворе герцогского замка отрубают головы целой толпе грешников. Без этого действа Абаддон не может уснуть.

Мне вновь представился жестокий правитель четвертого круга. Наверное, он огромен, как скала. И вид его внушает ужас даже обитателем адских пределов. Не удивлюсь, если он предпочитает облик громадного палача в красном колпаке с неровно вырезанными дырками для глаз.

Ад преподнес мне очередной сюрприз. Когда мы покинули кабину лифта, прошли слабо освещенным коридором и оказались в тронной зале, нас встретил длиннобородый сухенький старичок в темных очках. Его тонкая фигурка совершенно терялась на фоне величественного трона, выполненного из черного мрамора. У его подножия лежали, пребывая в сонной дреме, крупные собаки неопределенной породы. Их шишковатые головы с маленькими ушами и торчащими из пасти зубищами лежали на толстых лапах. При нашем появлении псы мгновенно пробудились и подняли громкий лай. Старичок вскочил с трона, замахал на них, затопал. Но они никак не желали угомониться. Тогда он пнул ближайшего пса под брюхо, да так сильно, что тот отлетел и ударился о стену, после чего, поскуливая, пополз в дальний угол. Остальные притихли, испуганно залегли. Я понял, что собачкам частенько достается от их грозного хозяина.

Герцог поправил очки, взгромоздился на трон и почесал неестественно длинный нос, на котором имелось несколько крупных бородавок.

– Как вам удалось до меня добраться?

– Это было непросто, – ответил Кухериал.

– Уже давно ни у кого не получалось, а ты, пройдоха, проделываешь это во второй раз. Может, поделишься с нами своим секретом?

Собаки радостно затявкали. Абаддон цыкнул. На сей раз псы замолчали сразу. И очень вовремя. Потому что герцог уже начал наливаться краской.

– Никакого секрета нет, – бес заискивающе улыбнулся. – Дело в том, что в нашей безопасности заинтересован сам сатана. Ведь от убийцы Светоча зависит, выиграет ли он пари. Нас оберегает Князь тьмы.

– На моем кругу?! – герцог сделался рассерженным.

– На вашем кругу, ваше мракобесие, ему не понадобилось вмешиваться. Мы справились сами.

– Вот как… – Старичок пожевал губами. – Значит, ты и есть новый… Новый… Новый – кто?

– Убийца Светоча, – подсказал Кухериал.

– Светоча? Какого еще Светоча? – лицо высшего демона сделалось растерянным, потом разгладилось, приняв привычное надменное выражение. – Ах, да. Убийца Светоча! Так ты и есть потенциальный убийца Светоча? – Я отразился в очках Абаддона. Так и подмывало сказать что-нибудь колкое – он совсем не внушал мне страха, но я благоразумно промолчал.

– А ты – не дурак, – заметил герцог, – с десяток языков потенциальных убийц Светоча служат мне поясными ремнями. Твой же останется при тебе. Не скрою, я долго думал, чем наделить тебя. Чем наделить? – герцог замолчал. – Наделить… наделить… – Он пощелкал пальцами.

– Дар для убийцы Светоча… – напомнил Кухериал.

– Ах, да. Так вот, я долго думал, стоит ли мне дарить тебе нечто ценное. Но потом осознал, что мой интерес в убийстве Светоча даже больший, чем у других. Ведь если пари выиграет Люцифер, святые будут ослаблены. И я, тот, кому доверено вести адские легионы в последней битве, получу преимущество. Итак, я решил даровать тебе Оружие.

– Пушечку, чтобы сметала целые кварталы? – потирая ручки, поинтересовался Кухериал.

– О нет. Материальным предметом я не ограничился. Материальная вещь – крайне несовершенная субстанция. Ее можно потерять. Она может попасть к врагу, и тогда эту вещь направят против того, кто ею владеет. Я же хочу вручить тебе действенное и нематериальное оружие. Ты сам станешь оружием.