Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

– Молох! Молох пришел! – заорал Кухериал в самое ухо.

Я понял, что в ближайшее время архангел не сможет мне помешать осуществить предначертанное. Настало время действовать.

Я оглянулся на Кристину. Она сжимала в руке острый загнутый клинок в форме серпа.

– Его должен убить ты… – проговорила она капризно.

Раненый в живот Андрей вовсе не собирался бежать, спасая жизнь. Он сидел на земле, и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Под ним натекла целая лужа крови.

– Может, ты сама? – сказал я неуверенно. Что-то удерживало меня от последнего шага.

– Нет, это должен сделать ты. Так решили падшие.

Я задумчиво глянул на вороненый ствол в руке. Раньше все было намного проще. Убивать легко. Но только не в этот раз.

– Тебя, действительно, прислали, чтобы мне помочь? – поинтересовался я угрюмо.

– Конечно, – голос Кристины звучал нетерпеливо. Она жаждала увидеть смерть Светоча.

– Или тебя прислали, чтобы следить за мной? Как тогда… Ты пришла в мою жизнь, чтобы в моей душе окончательно умерли все чувства. Не так ли?

– Сейчас не время думать о прошлом! – взвизгнула она. – Убей же его, пока он беззащитен! Убей, или Лучезарный не простит тебя!

– Плевать я хотел, – ответил я, перевел пистолет на Кристину и спустил курок.

Ее отбросило назад. Сломав деревянную ограду, моя бывшая возлюбленная рухнула на свежий кладбищенский холм. Серп, блеснув, затерялся во мраке.

– Время жатвы подошло к концу, – сказал я. Затем приблизился к Андрею Счастливцеву. Он поднял на меня чистый, спокойный взгляд, с пониманием поглядел на зажатый в моей ладони пистолет.

– Теперь все? – проговорил он. Прозвучало с облегчением.

– Еще нет! – ответил я. – Я помогу.

Дикий рев, похожий на раскат грома, едва не оглушил меня. Я обернулся. Демон успел выбраться из земли. Его трезубец торчал в ноге Гавриила. Но сияющий клинок архангела рассек плечо Молоха. Из раны выплескивалась пылающая кровь. Шипела, струилась по груди и животу демона, падала на землю, превращаясь в огненные лужи.

– Ну же, – услышал я знакомый голос. Бес-искуситель Кухериал снова оказался рядом. – Не стоит медлить, Васисуалий, – зашептал он в самое ухо. – Неизвестно, сколько сможет держаться присланный тебе в помощь сатаной Молох. Убей Светоча. Обрети могущество. Стань одним из нас.

– Пошел вон! – выкрикнул я. Взвалил вечного мента на плечо и побежал через кладбище. Он не сопротивлялся. – Прости, я только сейчас осознал, что творю, – пробормотал я. У меня внутри словно что-то прорвалось, слова изливались из меня бесконечным потоком, как и слезы из глаз – все текли и текли по щекам, а из горла рвались рыдания: – Я не знал! – Всхлипывая, выкрикивал я. – Не понимал. Но теперь… теперь все будет по-другому. – Сложно понять, что на меня нашло. Напоминало истерику. Я чувствовал, как в груди копошится, сжимаясь от чудовищности всего содеянного душа, моя живая душа. Я вдруг понял, что человек может долгие годы жить со слепой и глухой душой, но однажды она непременно пробудится к жизни. Но может быть и так, что очерствелая оболочка спадет слишком поздно: – Это все падшие… Моя душа была незрячей. И они… сделали из меня чудовище, великого грешника. А я… не хотел. Я помогу тебе. Я все исправлю.

Кухериал бежал следом и верещал нескончаемой скороговоркой:

– Scheisse! Тебя обуял свет! Опомнись, грешник!

Я не тратил пули. Знал, что это бесполезно. Просто тащил на плече вечного мента, словно выносил из боя раненого товарища, спасая от неминуемой гибели. Он был вялым, не возражал, не говорил ни слова в ответ на мои откровения. С меня и молчания было довольно. Лишь бы вырваться из этого проклятого места. Осталось совсем немного. И святые, и падшие оставят его в покое. И он сможет завершить свое земное воплощение спокойно, как обычный человек. Отчего-то мне очень хотелось, чтобы Счастливцев стал просто человеком. Маета, говорите? А не хотите промаяться вот так, без малого восемь веков, теряя рассудок в борьбе за торжество справедливости. В жизни я сотворил много зла и собирался совершить один единственный правильный поступок. Пусть он не сделает меня праведником, моих грехов хватит на ад во веки вечные, но я, во всяком случае, буду ощущать себя человеком с живой душой.

Покинуть кладбище не удалось. Один из тополей вдруг с хрустом надломился, и его верхушка рухнула прямо на нас. Я не успел отпрыгнуть. Толстенная ветка сильно ударила меня по голове, так что я на мгновение потерял сознание. Очнулся… Счастливцев лежал на спине в паре метров от меня. Рядом валялся мой пистолет. Позади вдруг раздался звук, похожий на вопли мартовских кошек, и я заторопился. Бросился к пистолету. Но в то же мгновение на меня налетела Кристина. Вот же живучая тварь! Повисла на мне, обвив ногами поясницу. Я перехватил руку с нацеленными мне в горло острыми ногтями, вцепился ей в волосы и перекинул через себя. Вместо того чтобы грохнуться на землю, моя бывшая возлюбленная пролетела десяток метров и мягко опустилась на землю. Повернулась. Глаза ее пылали. Казалось, она совсем не чувствует боли в простреленном плече. В свете луны отчетливо было видно место, куда вошла пуля.

Я снова кинулся к пистолету. Кристина оказалась проворнее. Никогда не думал, что она может двигаться с подобной скоростью. Через секунду черное дуло смотрело на меня.

– Ну, и чего ты добьешься? – поинтересовался я.

Она направила пистолет на раненого Счастливцева. Он пришел в себя, прикрывал раны ладонью и морщился от боли. Гавриил не мог помочь Светочу, он все еще боролся с Молохом.

– Ты должен убить его! – сказала Кристина, кривя рот.

– Этого не будет…

– Я не имею права. Ты избран.

– Я отказываюсь в него стрелять. Отказываюсь и все. И что ты будешь делать? Застрелишь меня?

– Он все равно сдохнет, только посмотри на него…

– Выживет. Современная медицина творит чудеса.

– Что же ты делаешь?! – объявился рядом с Кристиной Кухериал. Он потрясал кулаками, а по серому от гнева лицу словно рябь пробегала. – Я для тебя все, всего себя отдавал. Traditor [40]40
  Предатель (лат.)


[Закрыть]! – выкрикнул он.

– От традитора слышу!

– Дорогуша, – бес обернулся к Кристине, – отдай ему пистолет.

– Чтобы он меня пристрелил?!

– Он не станет стрелять в беззащитную девушку.

– Уже стрелял.

– Это случайность. Правда, Васисуалий? – Кухериал сложил руки в молельном жесте.

– Нет. Это я специально.

– О Лучезарный, за что мне все это?! Все равно, верни ему пистолет, я сказал. Верни, пока я окончательно не вышел из себя.

– А кто ты такой, бес, чтобы мне указывать? – высокомерно поинтересовалась Кристина. – Жалкий выродок. Ты разговариваешь с королевой шабашей. Пусть мне прикажет лично…

За спиной девушки сгустился мрак и появился громадный крылатый демон, а рядом с ним Бафомет, потрясая козлиной бородкой.

– Именем Сатаны, повелеваю тебе подчиниться, – прорычал демон, – или я лишу тебя своего покровительства.

– Да-да, – подтвердил Бафомет, – отдай пистолет, Кристина.

– А где ее ангел-хранитель? – поинтересовался я, разглядывая очередных посланцев ада с самым сумрачным видом. Сегодня они были повсюду. Большая сатанинская охота на Светоча справедливости достигла апогея.

– Что ты, Васисуалий, – ответил Кухериал, – он давно ее покинул. У таких людей, как она, ангелов-хранителей нет. Их хранят только слуги ада. Она же – сосуд зла. Шла за тобой по пятам и убирала всех, кто может помешать осуществлению высшего замысла. Кто хотя бы что-нибудь видел или слышал. И душу твою обратила в пепел тоже она. Ты же помнишь, что она с тобой сделала?

– Я ничего не помню, – ответил я.

– Так ты убьешь его?

– Хорошо, – согласился я.

Кристина подошла и вложила мне в руку пистолет. У меня была отличная возможность ее пристрелить, но я ею не воспользовался. Сунул пистолет в кобуру, взвалил раненого мента на плечо – он потерял сознание – и поспешил по тропинке прочь из этого пропитанного злом места.

Бафомет и демон исчезли, Кристина побрела куда-то вглубь кладбища, а Кухериал последовал за мной.

– Что ты творишь, Васисуалий?! – увещевал он меня. – Того и гляди явится Гавриил, и тогда нам обоим не поздоровится. О Лучезарный, почему я не могу, подобно архангелам, вселяться в человеческие тела?! Стой! Остановись хотя бы на минутку. Куда ты так спешишь?! Духи зла! – воззвал он. – Да помогите же мне. Вразумите этого человека.

Я обернулся на бегу, и увидел, как стремительно сгущается позади темное облако и набирает скорость.

– Мертвые вставайте! – бесновался Кухериал. – Не дайте ему уйти!

За его спиной демон выписывал в воздухе линии когтистыми ладонями. Красные хлопья ложились на землю, и почва с яростным шипением поглощала обрывки заклинаний.

Лишь бы вырваться с кладбища, думал я, выбиваясь из сил. Сказывалось нервное напряжение последних месяцев – меня в буквальном смысле трясло, сбивалось дыхание. От кристаллического сердца в груди разливался холод. Ледяные пальцы стягивали внутренности в тугие узлы. Человеческие ресурсы небезграничны. В адском марафоне нет победителей. Даже если поначалу вы в хорошей форме, если наделены дарами герцогов, рано или поздно все равно вымотаетесь и сойдете с дистанции.

Из могил лезли мертвецы. Отнюдь не эфемерные фантомы, не способные причинить никакого вреда, а создания из костей и висящей на ней истлевшей плоти, пожираемой жуками и личинками. Когда синяя ладонь, вся в клочьях серой кожи, вцепилась мне в лодыжку, я ощутил ее нечеловеческую силу. Поистине мертвая хватка. Я несколько раз выстрелил в конечность, и только тогда сумел вырвать ногу. К несчастью, этого времени с избытком хватило на то, чтобы меня настигли духи зла.

Рассудок мой мгновенно помутился. Я закричал, и рухнул, как подкошенный. Раненый Светоч растянулся на земле.

Неимоверным усилием воли я заставил себя рассеять мрак и на пару секунд вернул себе здравый рассудок.

– Вставай! – закричал я… На меня накатила мутная волна страха, ненависти, тоски, желания убить себя, изрезать вены и смотреть, как медленно истекает из меня жизнь вместе с дурной кровью… Я сжал рукоять до боли.

Счастливцев пришел в себя, медленно стал подниматься, придерживая простреленный живот. Сквозь пальцы продолжала сочиться кровь.

Я поднял пистолет, прицелился. В голове пульсировал гнев, желание убивать. Ствол заметно дрожал – я все еще пытался сопротивляться.

– Спусти курок! – вкрадчиво зашептал Кухериал в самое ухо. – Спусти курок, и все закончится.

– Нет! – проорал я. Мне казалось, я преодолеваю силу ветра. Он глушит мой голос. Сознание мутилось. Фигура вечного мента проглядывала через серую рябь. Вокруг него вились духи зла, не способные проникнуть в его разум.

Он должен сам выбраться с кладбища, понял я, я ему ничем не помогу…

– Да заставьте же его! – воззвал Кухериал. – Неужели не видно. Он одержим светом!

В тот же миг меня всего передернуло, и я утратил контроль над телом.

Придя в себя, я увидел, что натворил. Две пули попали в грудь Светоча. Он лежал на спине, тщетно стараясь подняться.

– Проклятье! – Я отбросил пистолет. Кинулся к раненому. Андрей Счастливцев, закатив глаза, умирал. Я попытался зажать смертельную рану в груди, понимая, что слишком поздно, и ничего не исправить. Я недооценил силы зла. сатана выиграл пари, и справедливости в мире не будет.

Кухериал приплясывал вокруг, потирая ладони.

– Молодец, Васисуалий …

– Это не я…

– Это ты. Но без нашей помощи ты бы не справился… Слюнтяй! – выкрикнул он свирепо. – Для чего я учил тебя?! Чтобы ты все похерил в последние минуты?! Идиот!

Светоч вдруг пришел в себя, открыл мутные голубые глаза, на губах его вздувались кровавые пузыри. Он попытался что-то сказать, глядя на меня. Но у него не получалось. Дыхание с хрипом рвалось из пробитых легких. Я прочитал по губам: «Спасибо!» Он говорил мне «Спасибо!» Но за что? Впоследствии, я пришел к выводу, что жизнь его была исполнена страданий. Спасибо он говорил мне за то, что я избавил его от боли тягостного земного бытия. Он был подлинным мучеником, и заслужил вечное блаженство рая.

Но в тот момент я был на грани отчаяния. «Если бы я только мог что-нибудь исправить», – думал я.

Светоч умер. Я прикрыл его глаза, поднялся и пошел на беса.

– Рогатая мразь! – проговорил я. – Что ты сделал с моей жизнью?!

– Наполнил ее смыслом, – ответил Кухериал. Хохотнул, крутанулся вокруг себя и исчез. А передо мной передо мной возник архангел Гавриил. Величественный, как памятник строителю коммунизма. Абсолютно равнодушный ликом. Казалось, смерть вечного мента его не тронула. Меня порядком озадачил этот факт. Вызывал беспокойство сжатый в длани Гавриила сияющий, как полуденное светило, меч.

– Я убил его, – сказал я. – Но я этого не хотел… В самом конце не хотел. Когда понял.

– Что есмь жизнь человеческая? – загрохотал басом архангел Гавриил. – Временами она просто смешна, а порой несет боль – для тех, кто умеет чувствовать. В ней есть подлинная глубина, ортодоксальность святости и высшее ощущение – отмытая от всякой фальши и наслоений ложного смысла, человеческая жизнь легка и светла, как глоток свежего воздуха, будто чувства истинно верующего. Только тебе этого не понять, грешник. Тебе никогда уже не очиститься.

Эти слова хлестнули меня, как пощечина. Я задрожал всем телом, осознавая, что совсем сбился с дороги. Кто я такой, откуда пришел, в какие бездны иду? Кто все мы, откуда пошли, и куда ведет нас эта дорога? И в какой момент я превратился в это жуткое создание? Как я стал таким?! Чьи сладкоголосые речи привели меня к падению?..

– Убьешь меня?! – спросил я, глядя в суровое лицо Гавриила.

– Зачем? – ответил он. – Тебя заберет твой наставник. – Он приклонил колени, поднял тело Светоча. Руки убитого безвольно свешивались по бокам. Архангел не стал складывать их на груди.

С небес хлынул яркий свет. В его сиянии Гавриил, величаво взмахивая большими крыльями, и хранимый им семьсот семьдесят шесть лет человек стали возноситься.

Я стоял, задрав голову. В какой-то момент ткань небесного свода треснула, впустила их, и сомкнулась, оставив на яркой синеве едва различимый белесый шрам. И через мгновение, как в пустом кинозале, на полотнище небес появилась цветная проекция – лицо Андрея Счастливцева. Вечный мент смотрел на меня и улыбался. Впервые я видел его по-настоящему счастливым.

Так может улыбаться только человек, познавший истину. Однажды такую улыбку я наблюдал на лице старухи, кормившей с ладони щенка. Щенок жадно ел, облизывал подагрические пальцы, а она улыбалась, забыв обо всем на свете.

В этот момент меня охватил даже не ужас, а содрогание перед содеянным. Я отступил на шаг. Прикрыл глаза ладонями. Вокруг звенела тишина. Мир решил на время оставить меня в покое, дать поразмыслить, сделать последний вдох…

– Пойдем, – угрюмо буркнул Кухериал и ткнул меня кулаком в спину. – Он прав. Я тебя забираю.

– Куда? – Я обернулся. Позади в земле зиял огненный разлом, послуживший вратами для Молоха. Из него валил едкий, пахнущий серой дым. Струился к небесам. Подул ветер, и меня обдало столь чудовищным жаром, что я на время утратил способность дышать.

– Ты выполнил свое предназначение, пришла пора получить заслуженную награду.

Я и не заметил, как рядом со мной объявились два крепких демона с витыми рогами, ухватили меня под руки и потащили в огненную геенну.

– Да, подождите же вы, мне надо узнать, – я попытался вырваться, чтобы еще раз взглянуть в небеса. Но Кухериал подтолкнул меня к разлому:

– Пошел, я сказал.

Я сделал только шаг, и краем глаза увидел, как ко мне метнулась быстрая фигура с занесенным ножом. Уклониться мне не дали. Кристина вонзила нож прямо в сердце-кристалл. Мгновенная вспышка боли и краски вокруг потускнели. Все сделалось серым, будто на мир внезапно опустились сумерки. Моя бывшая возлюбленная исчезла. Рядом стоял Кухериал и рогатые демоны.

– Иди же! – пробасил один из них.

Я поглядел на грудь, куда пришелся удар ножа, пребывая в недоумении, и внезапно все понял. Через сумрак можно было различить очертания моего тела. А над ним, поводя кривым кинжалом, сидела она. Они специально позвали Кристину, чтобы она совершила это убийство, как только я покончу со Светочем, понял я. И клинок был специально предназначен для того, чтобы разрушить кристалл.

– Нет… – пробормотал я. Несмотря на то, что я видел многое, я никак не мог осознать собственную смерть. В очередное предательство падшей Кристины не хотелось верить…

Демоны подхватили меня и швырнули в разлом. Следом за нами сиганул Кухериал.

Пройдя через огненные врата, мы вынырнули в адских пределах. Сложив на выгнутой по-птичьи груди маленькие лапки, нас ожидал хранитель адской сокровищницы и великий мастер пыток – Зарах Ваал Тараг. С морды высшего демона падали на черную землю и пузырились клочья ядовитой слюны. Длинными рогами он упирался в низкий свод, царапая твердый камень, поворачивал непропорционально большую голову.

– Что происходит?! – я обернулся к Кухериалу.

– Допрыгался, грешник, – проворчал тот, – теперь будешь подвергнут вечным пыткам. И поделом.

– Суки! – сказал я.

– Больше всего на свете я ненавижу раскаявшихся грешников, – пробасил Зарах Ваал Тараг, – всем естеством демонстрирующих, насколько они теперь «за новую жизнь». Зрелище омерзительное – при всей их искренности. Мы сдерем с твоих чресел кожу и сварим тебя в кипятке, – пообещал он.

– Да вы что… – я запнулся, потеряв дар речи от ужаса. Потом меня прорвало: – Кухериал, гад плешивый, ты же обещал, что я буду в аду в роскоши купаться. Ты же мне с утра до ночи заливал, как мне будет хорошо после того, как я покончу со Светочем.

Зарах Ваал Тараг хрипло захохотал. Его смех поддержали демоны. Подлый бес-искуситель присоединился к остальным, повизгивая от восторга.

– Где ты видел роскошь в аду, грешник?! Мы же падшие. Бедные и несчастные жертвы бога. Да, благодаря тебе я сделал карьеру. И буду купаться в роскоши. Но тебя это уже не касается.

– Ты обманул меня! – я попытался схватить беса, но один из демонов так сжал мое плечо, что я вскрикнул от боли. Демон же прорычал:

– Dulce est pro inferno mori [41]41
  Почетно умереть за ад. (лат.)


[Закрыть].

– А ты чего хотел – справедливости?! – язвительно поинтересовался Кухериал.

– Справедливости! Да!

Зарах Ваал Тараг приблизился, и, тяжело шевеля бородавчатым языком в зубастой пасти, обдал меня чудовищным зловонием:

– Нет больше в мире справедливости, грешник! Ты отправляешься на карантин.

– Куда? – Мне показалось, что я ослышался. Ночной кошмар надвинулся со всей отчетливостью. Чудовищная больница, явившаяся ко мне во сне – неужели они и на это способны. – Нет, – пробормотал я, – только не это, только не карантин.

Но демоны подхватили меня и под злобный хохот Зарах Ваал Тарага потащили в глубины ада, обреченного на вечные муки и душевные терзания. Только тогда я понял, что нет в этом мире справедливости, и никогда не было…

На Страшном суде моим обвинителем был сам Люцифуг Рокофал. Так он представился. Глава адской канцелярии продемонстрировал документ за подписями всех адских герцогов и расписал мои многочисленные заслуги перед адом и в первую очередь убийство Светоча справедливости.

– Но, – Люцифуг Рокофал воздел длинный узловатый перст, – в самом конце сего славного деяния злодей, увы, был помрачен светом, из-за чего едва не провалил все дело. Поэтому я предлагаю вам высказать свои аргументы в его защиту…

Святые не пожелали вступиться за меня. Для них, видите ли, было очевидно, что я давным-давно повязан с тьмой и не достоин снисхождения. Моих прегрешений вполне хватало на то, чтобы томиться в аду вечно.

За вратами судилища меня уже ждали злобные демоны Зарах Ваал Тарага, чтобы препроводить в пыточный чертог.

– Мы будем терзать плоть твою до тех пор, пока ты не почувствуешь к ней отвращение, – сообщил Зарах Ваал Тараг, передавая меня в руки адских врачевателей.

***

Несмотря на торжественность момента, бес Кухериал заметно нервничал. Разумеется, дело убийства Светоча завершилось успехом, и он вправе рассчитывать на законную награду. Но, кто знает, что происходит в голове Лучезарного. сатана непредсказуем. И мысли его, и настроения, и деяния.

В приемной его встречала рыжеволосая дьяволица, нагая, с цветной татуировкой по всему телу. Увидев беса, взвилась из-за стола, захлопала в ладоши, засмеялась, всем своим видом выражая бурную радость.

Подобная встреча насторожила Кухериала еще больше. Он отлично знал, как это бывает в аду. Сначала торжественный прием, чтобы утратил бдительность. А потом сразу же – кандалы и пыточный чертог.

Дьяволица перешла в наступление. Прыгнула к бесу, обвила его за пояс, прильнула, тяжело дыша. От нее исходили такие волны жара, что Кухериал даже взмок. Хотя, как и все дети ада, мог провести без всякого вреда для себя несколько часов в доменной печи.

– Ты чего? – Бес попытался высвободиться. – Чего ты? Я же тебя впервые вижу.

Дьяволица, казалось, только сейчас увидела посетителя. Отстранилась. Глянула на него холодно и проговорила:

– Мне было велено… обеспечить подобный прием.

– Ах, вот как, – закивал Кухериал. – Это меняет дело. А я думал, ты сюда прямо из Предела похоти. Еще не успела остыть. – Дьяволицы с пятого круга были известны неутолимой страстью и в своей нимфомании порой проявляли настоящую жестокость.

– Ты удовлетворен? – поинтересовалась новая секретарша Сатаны.

– Приемом – да. Но, в целом, разумеется, нет, – ответил немного успокоившийся Кухериал. Он оглянулся на двери в тронную залу. – Мне подождать?

– Можешь входить…

Кухериал был ослеплен яростным сиянием. Будто он в одно мгновение оказался внутри живого огня. Хотя он зажмурил глаза, сквозь щелки вползал нестерпимый свет, стараясь сжечь органы зрения. А когда пламя схлынуло, он увидел на фоне черной каменной стены белоснежную трехметровую фигуру и пару трепещущих крыльев. Сжимая небесный клинок, архангел Гавриил медленно повернулся и уставился на него яростными обличающими очами.

В то же мгновение бес все понял. Его предали. Отдали святым. Скорее всего, за какую-нибудь ничтожную уступку. Кто он был для властителей ада? Всего лишь крохотный бесенок, неспособный разглядеть грандиозный масштаб их замыслов. Они владели судьбами мира, управляли вселенной, вершили суд над людьми и играли в жестокие игры, стараясь переиграть противника. А он, ничтожный червяк, честолюбивый дурачок, отчего-то возомнил, что, исполнив волю Сатаны, получит награду. Удар мечом – вот вся его награда. Вот его участь.

– Не-е-ет, – заорал Кухериал и кинулся обратно к двери. Он ударился о тяжелые створки и сполз вниз, рыдая и причитая: – За что? За что? Я все сделал, как вы хотели…

– Эй, бес, – услышал он знакомый рык. И встрепенулся. Взгляд через плечо подтвердил – там, где только что стоял посланец небес, возвышается величественный и зловещий Князь тьмы.

– Как это? Не понимаю… – пробормотал Кухериал и, стоя на четвереньках, быстро пополз к своему хозяину. Он обхватил косматые черные ноги и принялся осыпать копыта поцелуями. – Ваше темнейшество, помилуйте ничтожного раба. Умоляю, ваше темнейшество. Не отдавайте меня святым. – сатана молчал, и бес, дрожа всем телом, посмел поднять взор.

– Встань, – скомандовал Лучезарный.

Кухериал немедленно подчинился.

– Ты ничего так и не понял, бес?

– Разве я способен понять величие ваших замыслов? Разве мне, ничтожному червяку, дано осмыслить подобное?.. А что я должен понять? – завершил Кухериал череду самоуничижений вопросом, в котором явственно звучала надежда на благополучное разрешение ситуации.

– И ты, и другие дети ада, и архидьяволы, и даже высшие демоны не знали, что происходит на самом деле. Только Люцифуг Рокофал был предупрежден. Но его роль была слишком важна, чтобы я мог обойтись без него. Теперь я знаю, кто из герцогов внимает моим просьбам, а кто предпочитает их игнорировать. Кому я могу доверять, а кто только на словах сохраняет мне верность. Да и о прочих мне теперь все известно. Где, когда, как и на кого я могу рассчитывать.

– Вы можете рассчитывать на меня, ваше темнейшество, – возопил бес. – Я – ваш самый верный слуга. А сколько я натерпелся, сражаясь со святыми, словами не описать. В самом конце они ведь едва все дело не испортили. Ведь к моему человеку заявился сам архангел и внес в его душу маяту и сумятицу. А прежде он никогда не сомневался, когда надо было кого-то убить. Это все святые. Это все они. А я совершенно не виноват, что так получилось.

– Святые не участвовали в этом деле, – заметил сатана. Слова прозвучали спокойно и хлестко, как удар. Кухериал его не перенес. Заверещал, срываясь на визг от ужаса:

– Как это?! А… архангел Гавриил?.. Он вселялся… Постоянно вселялся…

– В кого? В человека? – насмешливо поинтересовался Лучезарный. – Святые никогда не пойдут на то, чтобы нарушить целостность божественного создания, в котором душа и тело уживаются в четкой гармонии. Не забывай, что человек создан по образу и подобию бога. Да и не могли бы, наверное, если захотели – для этого у них должны быть особые силы. А бог им такого не позволит. Вселяться в людей – только в моей власти. И я могу делегировать эту власть, если пожелаю, одному из своих слуг. И потом, не думаешь же ты, что архангел, слуга божий, стал бы руками этого ненормального, как там его…

– Светоча справедливости, – подсказал бес, его колотила нервная дрожь. И руки тряслись, словно два наркомана, заходившиеся в припадке.

– Вот именно. Разве могут они руками Светоча справедливости убить столько людей? Ты только подумай своей лысой башкой. Это же святые. Для них человеческая жизнь – священна. Пусть эта даже жизнь нераскаявшегося грешника. Пока он не совершил самоубийство, у него всегда есть возможность покаяться, отмолить грех… Всепрощение! – Это слово сатана выплюнул с отвращением, ядовитая слюна зашипела на камнях.

– Но зачем? – поразился Кухериал.

– Все равно не понимаешь? – На белесом лице Лучезарного появилась зловещая улыбка. – Во-первых, конечно, проверить рвение своих слуг. Об этом я уже говорил. И потом, знаешь, сколько душ было загублено за то время, пока этот человечек жил на свете? Сколько появилось убийц? И как изменилась судьба той части суши благодаря тому, что все эти люди, далеко не последние по своим данным, а порой весьма способные и умелые, с искаженными представлениями о морали, о своем предназначении, действовали в интересах ада?.. Мы бы не смогли при всем желании воспитать столько убийц. Всеобщее рвение ради получения вожделенной награды – вот, чего мы добились. Да и святые на многие вещи закрывали глаза. Ради пари.

– Так, значит, пари, все же, было? – с надеждой поинтересовался Кухериал.

– Конечно, было. Правда, условия были совсем не такие, о каких знали в аду.

– Я слышал… я слышал, многие считали это пари безумием, – выпалил бес. Ему хотелось, чтобы Князь тьмы понял – он никогда ни о чем таком даже помышлять не мог, ведь он никогда не сомневался в мудрости Лучезарного.

– Я знаю, – сатана кивнул. – Я прочел многие из этих мыслей.

– О чем же было пари? – не в силах унять любопытства, проговорил бес. И сунул в рот кулак, опасаясь, что этим вопросом разгневал Сатану.

– Пари не ново. бог не верил, что я могу сделать из подлинного праведника закоренелого грешника за семьсот семьдесят семь лет. Ох уж эта его извечная вера в людей. Помнится, то же самое было с Фаустом. Светоч справедливости должен был придти в мир в самые мрачные времена и стать величайшим праведником. Ему предстояло сеять справедливость повсюду. Он и был им. Но только в то время, когда не был одержим. А он был одержим постоянно. Благодаря нашему пари, я получил возможность вселяться в него в любой момент. Это условие являлось одним из основных. Кстати, Люцифуг Рокофал уже сообщил на новой встрече в чистилище с привеликой скорбью, что пари мы проиграли. И переделать Андрея Счастливцева не удалось.

– Значит, теперь на Земле воцарится справедливость?! – ужаснулся Кухериал.

– Ни в коем случае. Ты и твой убийца подоспели как раз вовремя. Светоч справедливости убит. Семьсот семьдесят семь лет еще не прошло. Но, насколько я понимаю, святые не внакладе. Ведь они получили своего праведника обратно.

– Но он тоже убийца.

– Только будучи одержимым. Это указывает на то, что он безгрешен – ты же знаешь сомнительные установления бога – и позволяет стать одним из них… Теперь что касается твоего подопечного. Он произвел на меня хорошее впечатление. Упорный, жестокий малый. Хотя все эти человеческие штучки, вроде любви к той славной шлюшке. По-моему, он ее так и не забыл. И прочие чувства. Они все еще живы…

– Забудьте о нем, Ваше темнейшество, – Кухериал со стуком ударился лбом об пол. – Я поражен этой удивительной интригой. Если бы я только мог перенять хоть немного вашей мудрости.

– Возможно, я поделюсь ею с тобой. Только сперва скажи, у тебя нет никакой привязанности к своему человеку?

– Никакой, – заверил бес. – Он для меня ничего не значит. Я просто использовал его, чтобы заслужить ваше расположение.

– И ты готов пожертвовать им, чтобы получить награду?

– Без колебаний.

– Так я и думал. Дети ада – мои дети.

Кухериал ощутил, как на макушку ему опустилась пятерня Сатаны – тяжелая, как наковальня, горячая, будто дьяволица, ожидающая его в приемной. Беса пронизало силой Лучезарного, от рогов и до самых копыт. Он выгнулся дугой, ощутив себя умирающим, и увидел дивные картины из прошлого. Как пылающей кометой сам Князь тьмы низвергается в преисподнюю с небес. А следом за ним, ломая крылья в потоках безжалостного воздуха, один за другим пронзают облака, а за ними земную твердь падшие ангелы. Кухериал лицезрел сумрачное царство, где властвовали тьма и огонь. Он наблюдал зарождение ада. Умирал и возрождался для жизни в новом естестве…