Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

Я внимательно посмотрел в лицо уголовника. Нет, не шутит. И правда, решил продать девчонку каким-то упырям. А лицо спокойное. Настрой деловой.

– Нет, – сказал я.

– Да ты чего? Она ж тебя потом и сдаст. Не будь дураком.

– Нет, – повторил я. Упер ему указательный палец в грудь. – И знаешь что еще. Забудь об этом деле.

– Как это забудь? – заартачился Зимин. – Ты мне три штуки обещал. Три штуки на дороге не валяются. Я уже пацанов впряг под это дело. Плати неустойку, раз такой базар пошел.

– Поговорил бы я с тобой в другое время про неустойку, – сказал я, – но сейчас дел и без того хватает.

– Не понял, – полез он в бутылку…

Тут я включил фары глаз на полную.

– А-а-а! – отшатнулся ослепленный Зимин.

Я слегка гаркнул на него разящим криком, так что урку приподняло и отнесло метров за десять, шандарахнув о стену ближайшего дома. Он полз по асфальту, царапал камень ногтями, я подошел и наступил ему на пальцы. Очень хотелось пристрелить эту мразь, но душа не лежала сегодня убивать. Даже такого ублюдка, как Зимин.

– Я сказал, забудь, – проговорил я. – Это все. Будешь нужен, я тебе позвоню.

Возвращаясь на конспиративную квартиру, я думал о том, что придется привлечь к этому делу Владика. Не хотелось, но обстоятельства заставляют. Парень будет шокирован. Но я смогу его убедить.

Владик даже лицом посерел, услышав, о чем я его прошу. Я подозревал, что он отреагирует негативно – похищение детей отнюдь не то же самое, что пособничество в убийствах. Хотя с точки зрения простого обывателя – разницы нет. И все же, я знал, он согласится и не подведет. Да и не было у него другого выхода. Он ведь не мог отказать мне . Я повторил:

– Твоя задача, Владик, сидеть в машине, а потом отвезти нас, куда скажу. Только и всего.

– Ты уверен? Раньше ты детьми не занимался… Мне… что-то не нравится эта затея.

– Хочешь выпутаться из неприятностей?! – поинтересовался я, начиная звереть. – Или хочешь, чтобы тебя пристрелили?

Он поспешно закивал.

– Да я просто пытался обсудить детали…

– Слушай сюда. Сейчас надо сделать совсем немного. И нас больше не побеспокоят.

– Это, ведь, дочка одного из этих? – Мой помощник помолчал. – Ты хочешь их так припугнуть? Неужели нет какого-нибудь другого способа?

– Здесь стратег я, а ты – исполнитель. Ясно? Все, что тебе нужно сделать, подождать нас на машине, где я скажу, и отвезти по адресу. Понятно? Не такси же мне нанимать, в самом деле. – Я подумал, что машину вполне можно было бы взять в прокат, на худой конец угнать – хотя угонами я не занимаюсь. Но есть ведь специалисты. У того же Зимина их пруд пруди. И, все же, воспользоваться помощью Владика – наиболее простой путь.

– Хорошо, – кивнул он, – я согласен.

Похищение осуществили в соседнем дворе. Полину Сахнову порядком напугало прежнее происшествие, и она изменила маршрут прогулок. Поступок бесполезный, объяснимый только с точки зрения женской логики. Отследить их не представляло сложности.

Мы сидели с Владиком в его стареньком «БМВ» третьей серии – надежный скоростной агрегат – и наблюдали, как супруга экзорциста идет по тротуару, девочка шла рядом, держала мать за руку. Я мельком глянул на своего помощника. У того в лице не было ни кровинки. Парень переживал серьезный стресс. Надо было попросить Кухериала, чтобы переговорил с его бесом – может, тому удалось бы убедить Владика, что так надо для дела.

Кстати, я никогда не видел беса-искусителя Владика. Интересно, как он выглядит. Пусть Кухериал покажет. Странное дело, даже без ока временами я прозреваю, и могу видеть нечисть, а порой не вижу ничего. От чего это зависит?! Кухериал ли наделяет меня подобным даром? Или кто-нибудь еще, заинтересованный в том, чтобы я увидел нечто необычное, и, может быть, испугался, а может, напротив – что-то понял для себя.

– Заезжай во двор, – скомандовал я, – подождем там. На обратном пути возьмем ее.

– И что потом? – спросил он.

– Отвезем девчонку за город. Я снял дом…

Я не говорил даже Кухериалу, но финансы пели романсы, так что пришлось снова воспользоваться кредитом герцога Мамона. Он прислал служащего по первому зову. На этот раз явился не простой черт в золоченых очках, а высокий демон с парой ветвистых рогов. Все бумаги уже были готовы. Деньги я получил наличными – и снова российскими рублями.

«Мое почтение, – проговорил рогатый делец в деловом костюме, пряча договор в портфель из красной кожи. – Мы свяжемся с вами по поводу возвращения кредита позже…» Сверкнул белозубой улыбкой. Адский клерк из Предела алчности напоминал молодых и самоуверенных выпускников финансовых вузов страны, в избытке представленных в современной Москве. Они никогда не спускались в метро, вращались в кругу себе подобных, участвуя в бесконечном соревновании, чья машина, мобильный телефон или визитная карточка круче.

Теперь денег хватало, так что я мог позволить себе вооружиться и снять изолированный особняк в Подмосковье.

– Тебе придется посидеть с девчонкой несколько дней, – сказал я.

– Что?! – Владик побледнел. – А если она меня потом опознает?.. Ты же не хочешь ее… убить?

– Нет, конечно. Мы вернем ее родителям, как только дело будет сделано. Не волнуйся, никого она не опознает… Открой заднюю дверцу. Я втащу девчонку в машину на заднее сиденье. Как только мы будем внутри, стартуй. Выезжай на Волгоградский проспект и дуй по прямой – за МКАД. Там покажу…

– Боже мой… – забормотал Владик, – боже мой, что мы делаем? Что мы делаем?.. Это же ни в какие рамки.

Раньше я не замечал за ним подобной совестливости.

– Молчать! – я понизил голос до хриплого шепота. – Раньше тебя почему-то не интересовало, что деньги, которые я тебе даю, выплачены в качестве гонорара за убийство. Соберись, тряпка. – Я схватил своего помощника за плечи и как следует встряхнул: – Ты меня достал, алкаш. Мы с тобой повязаны. Никогда не забывай об этом. Сделаем это, последнее, дело – и разбежимся. Я тебе обещаю, в накладе ты не останешься. Только дело нужно довести до конца. Без этой девчонки у нас ничего не выйдет.

Владик всхлипнул.

Я отпустил его, отвернулся, глухо выдавил:

– Ты совсем размяк. Не знаю, что с тобой происходит, может, ты просто устал. Но дело надо сделать…

– Я думал мы друзья… друзья… – еле слышно пробормотал Владик.

– Конечно, друзья, – успокаивающим тоном сказал я и, переселив душившую меня злобу, похлопал своего помощника по плечу, – ну, давай, соберись, последний рывок – и мы свободны.

– Хорошо, – Владик глянул на меня затравленно, – но это последнее дело. Ведь так?

– Именно так.

Почему-то я совершенно не сомневался, что это мое последнее дело. Меня преследовали предчувствия большой беды. Но я старался им не поддаваться. Я знал, это святые бередят мою душу, заставляют маяться сомнениями и страхами, чтобы я не смог выполнить заказ. Но все бесполезно, я дошел до края, для меня уже нет пути назад.

Девчонка сопротивлялась отчаянно, кричала, вцепилась зубами в руку. Несмотря на пистолет, представляющий явную, а не эфимерную опасность, мамаша тоже вела себя, как дикая кошка. Верещала и царапалась. Пришлось толкнуть ее на цветочную клумбу.

– Не заставляй меня стрелять, – пригрозил я. Но она все не унималась. Тогда я втащил ее в машину следом за ребенком, захлопнул дверцу.

Владик сидел за рулем без движения, как неживой. Только по щеке стекала крупная капля пота.

– Поехали! – скомандовал я. – Притормози метров через двести.

Мой помощник выполнил указание в точности. Я выбрался из машины, выволок из нее отчаянно упирающуюся Полину. Швырнул на тротуар. И заорал, захлопнув за собой заднюю дверцу:

– Гони давай!

Девочка плакала, скребла ногтями дверь и звала маму. Поначалу я пытался ее успокоить. Потом махнул рукой. Она забилась подальше и тихонько всхлипывала.

До места добрались без приключений. Свернули в тихий дачный поселок. Кирпичный особняк за высоким забором стоял на отшибе, в сосновой роще.

– Это кошмар! Настоящий кошмар! – бормотал Владик как заведенный. Мне пришлось даже надавать ему по щекам, чтобы прекратить истерику. – Не вздумай меня подвести, – предупредил я. – Я должен закончить это дело!

После экзекуции мой помощник немного пришел в себя.

– Сиди здесь, и никуда не вылезай. Я сам за вами приеду.

Он быстро закивал.

– Продуктов в холодильнике должно хватить на пару дней. А через пару дней все закончится. Машину я пока заберу. Дай ключи.

На «БМВ» Владика я въехал в город и немедленно был остановлен нарядом ГИБДД. Хорошо, что наша дорожная служба продажнее Иуды. За забывчивость – у меня не было документов на автомобиль и прав – с меня взяли триста баксов.

Я припарковался у метро Кузьминки, купил телефонную карточку и подошел к ближайшему телефону-автомату. На звонок он ответил сам – примчался к жене, как только узнал, что случилось.

– Привет, – сказал я, ощущая себя злодеем из голливудского боевика.

– Я вас слушаю, – голос дрогнул. Наверное, он догадался, кто ему звонит.

– Ваша дочь у нас, – сказал я.

– Что вам нужно? Что вы хотите? Деньги?! Я соберу деньги. Все продам, если все нужно. Только не делайте ей ничего плохого. Умоляю. Умоляю вас. Галюша – все, что у меня есть.

Меня остро кольнуло раскаянием прямо в ледяное сердце, но уже в следующую секунду Кухериал зашептал над ухом:

– Ловко на жалость давит. Считает, имеет дело с размазней. Что же ты, Васисуалий, покажи ему, что это не так.

– Я перезвоню… позже, – прорычал я.

– Нет, умоляю, не кладите трубку…

Я нажал на рычаги, выдохнул:

– Проклятье!

Снова пришло на ум: если однажды обратился во зло, обратной дороги нет. И зачем я только связался с этим проклятым делом? Хотя причем тут это дело. Копать надо глубже, в далеком прошлом. Зачем я убил своего первого человека? Не лучше ли было стерпеть унижение и побои, и остаться самим собой? Но был бы я тогда самим собой, или же был кем-то мельче, незначительнее? Быть может, тогда я бы стал безвольной тварью, одним из тех, кто у меня в перекрестье прицела.

– Только представь, кем бы ты был тогда, – услышал я голос беса, – самим собой или тварью дрожащей, одной из тех, что у тебя на прицеле?..

Он проговаривал мои мысли, понял я. Или мне казалось, что я мыслю сам, а на деле следовал его словам.

– Поэтому ты поступил правильно. Единственно правильно. Ты всегда поступал так, как было лучше для тебя. Ты выше, умнее их. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем все они…

Кухериал все говорил и говорил, но я его не слушал. Точнее говоря, мне казалось, что я его не слушаю. В ушах шумело кровавым прибоем. Я только сейчас по-настоящему ощутил, что погружаюсь все глубже и глубже, в самые пучины ада внутри себя.

– Ты пойдешь до конца, – шептал бес, – обязательно. Я вижу в тебе эту силу. Способность стать сверхчеловеком. И даже больше…

– Да замолчишь ты когда-нибудь? – выкрикнул я. – Я и сам все знаю…

– Конечно, конечно. Только не надо нервничать… Скажи-ка лучше, когда ты собираешься звонить снова? – поинтересовался он вкрадчиво.

– Сейчас, только отдохну немного…

– Что за чушь?! – взорвался бес. – Ты совсем не устал! Ну же, подними трубку, набери номер, поставь условия. Он уже на все согласен. Его осталось только дожать. Скажи, что он никогда не увидит свою дочь, если он не пойдет нам на встречу. Пообещай ему, прислать отрезанные пальцы, уши…

– Хорошо, – перебил я. – Я сделаю, сделаю…

Набрал номер.

– Да? – он подошел сразу, значит, ждал у телефона. И эта его готовность ответить на звонок покоробила меня еще больше. Очевидно, он очень любит свою дочь.

– Слушай условия, – сказал я, – мне нужно, чтобы ты сделал дыру в периметре.

– В каком… периметре?

– Не притворяйся идиотом. Ты меня отлично понял.

Сахнов замолчал. Только тяжело дышал в трубку. Я подумал, что он, вероятно, размышляет. Представил, каково ему ставить на одну чашу весов жизнь дочери, на другую – жизни своих товарищей по оружию. Они там, в Ордене, как солдаты на передовой. Бьются со злом в этом мире, заряжая помповые ружья двухцветными монетами. Что такое армия, я знал не понаслышке. Как может ощущать себя человек, предающий своих, пытался представить. Вживаться в эту роль не хотелось. У каждого в этой жизни своя. Я – хищник. Он – тоже хищник. Но уже загнанный зверь. Ему осталось совсем чуть-чуть. Рвануть на флажки. Туда, где в темноте прячутся загонщики.

– Хорошо, – сказал экзорцист убитым голосом, – я сделаю все, что в моих силах. Когда нужна дыра?

– Завтра.

– Уже завтра?

– Ты, похоже, не очень хочешь увидеть дочь? – За деланной грубостью я скрывал раскаяние – мне очень не нравилось все происходящее.

– Хорошо. Только скажите, когда девочка будет дома? – Я услышал, как на заднем плане что-то кричит Полина.

– Как только дело будет сделано, мы ее вернем… – Я замолчал, размышляя, потом все-таки добавил: – Если все условия будут соблюдены, с ней все будет в порядке. Обещаю…

На этом я оборвал тяжелый разговор. Вышел из телефонной будки и быстро зашагал по улице – «БМВ» я решил пока оставить припаркованным неподалеку. Не хватало еще попасть на машине в извечную московскую пробку. Тогда экзорцисты мигом окажутся тут как тут – выволокут меня из машины и потащат к себе в логово. Если только не пожелают прикончить на месте. Кухериал не отставал. Тараторил что-то в своей обычной манере, убеждая меня, что я поступил правильно. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с бесом. Я ощущал, что во всем происходящим прослеживается его вина. Больше всего я жаждал выпить портвейна и завалиться спать. Все равно до завтра ничего не решится. Но я не мог себе позволить отдых. Меня продолжали гнать экзорцисты, они шли за мной по следу, могли объявиться в любой момент. Я должен был все время бежать, бежать и бежать. Как же я устал от этой пустой беготни, от этой бесконечной маеты. Устал не физически, устал душой. Я ощущал, что внутри меня все затвердело камнем, что душа больше не теплится, согревая все существо, что с ней случилась болезнь, она ороговела окончательно. И от этого болезненного состояния души мне было тоскливо и страшно.

– Кухериал, – обратился я к бесу. – Почему время от времени я вижу нечисть, вроде тебя, а иногда не наблюдаю ничего необычного?

– Это зависит от места, времени и их желания, – ответил бес. – Помнишь, Васисуалий, то славное заведение на Сухаревке, где мы с тобой долго беседовали за жизнь?.. Там особая, проникнутая чарами, атмосфера. Там ты мог наблюдать всех без исключения. В остальных местах, в разное время, ты тоже можешь видеть. Но, по правде говоря, простые смертные большую часть времени не могут осязать нас, как не могут жить с нами в одной реальности. Другое дело, если ты опытный колдун или ведьма. Те, что достигают самого высокого уровня в своем мастерстве, могут не только видеть нас, но и управлять некоторыми из нас… – Кухериал скривился. – Но, не дай сатана тому, кто попробует манипулировать мною, совершить хотя бы одну ошибку. – Физиономия беса приобрела самый зловещий вид.

– То есть, если бы я был колдуном, то мог бы заставить тебя делать то, что пожелаю? – заинтересовался я.

– Ты не колдун, – резко ответил бес, – к этому нужна специальная предрасположенность. Колдунами не становятся. Ими рождаются.

– Вот как? Интересно.

– Рождаются так же, как ты родился убийцей Светоча. Покончи с ним, и ты узнаешь, что такое подлинная власть и бессмертие…

В метро в этот час было полно народу. У входа образовалась настоящая давка. Простые обыватели торопились добраться домой, чтобы придаться заслуженному отдыху после трудов праведных. И только я в своей неправедной деятельности никуда не спешил.

Уже в вагоне я обнаружил, что у меня украли кошелек со всей наличностью. Я мысленно отругал себя за беспечность – надо было хотя бы часть денег оставить в машине. Ведь знал же, что в Москве орудует масса карманников. Правда, моя непримечательная внешность позволяла мне прежде избегать встреч с ними. И вот нарвался. Именно сейчас.

Я вышел из метро и снова заспешил по улице, обгоняя прохожих. Нельзя было останавливаться ни на минуту. Если Сахнов обратился за помощью к своим друзьям – в чем я, правда, сильно сомневался – они постараются сделать все, чтобы как можно скорее найти меня и убить.

Когда враг все время идет за тобой по следу, когда ты уже не можешь быть уверен в собственной безопасности, ты превращаешься в дичь. Ты чувствуешь, что утратил силу, стал сам слабым беззащитным зверьком. Не самое приятное ощущение для того, кто привык ловить людей в перекрестье прицела, и долгие годы мнил себя хищником.

Через пару часов бесцельных блужданий по улицам Москвы, я окончательно выдохся. Остановился возле уличного кафе, размышляя, стоит ли зайти внутрь. Затем вспомнил, что у меня нет ни копейки денег. Последнее время они у меня не задерживались. Как будто на меня наложили финансовое проклятье. Я всегда был убежден, деньги – мистическая субстанция. Иначе, почему один трудится изо всех сил, но при этом остается бедным. А другому, чтобы заработать целое состояние, не приходится прикладывать никаких усилий.

Я присел на бордюрный камень, немного отдохнул и продолжил безостановочный бег. Я ждал появления Кухериала, он должен сообщить, что дело сделано. И тогда я смогу направиться на место.

Бес явился только к вечеру, скомандовал:

– Следуй за мной… И поторопись.

«Хорошо ему говорить: „Поторопись!“, – подумал я, – а я уже едва ноги переставляю». И все же заставил себя следовать за Кухериалом.

Он заметно радовался, потирал ладони и похлопывал себя по лысине, что у него, как я давно успел заметить, означало крайнюю степень радости.

Перемещаясь по защищенному магией периметру, я наткнулся на дыру. Почувствовал ее кожей. Сахнов выполнил обещание, нарушив заслон. Я оглянулся. Кухериал молча указал на непримечательную доску метра в полтора длинной. С импровизированным засовом наперевес я приблизился к дверям здания. Изнутри доносился гул голосов, звучала церковная музыка. Доска легла на место, как влитая, словно только для этого и предназначалась.

За спиной послышалось хлопанье крыльев. Я резко развернулся. Множество фурий стекались по воздуху к старому зданию, прямо в проделанную в периметре брешь. Кошмарные создания, уже виденные мною на одном из кругов ада, несли в лапах полыхающие на всю округу огненные шары. Их было столько, что казалось, будто наступили сумерки, расцвеченные пламенем факелов.

– Иди сюда, Васисуалий, – закричал Кухериал. – Сейчас займется. Впрочем, если пожелаешь, можешь стоять там. Ты же у нас огнеупорный. Не забыл? И в воде не тонешь, и в огне не горишь. А вот они горят. Еще как горят. Займутся, как сухой валежник. Хе-хе.

Я мгновенно все понял. У меня были некоторые подозрения, но я и предположить не мог, что силы тьмы собираются сжечь священнослужителей заживо.

– Твой приятель Сахнов сейчас тоже там, – вкратчиво заметил Кухеариал. – Повезло тебе, Васисуалий. Иначе он непременно захотел бы найти похитителя своей дочурки и отомстить.

– Как же так? – пробормотал я и попятился от церкви. Первый из огненных шаров влетел в окно, выбив стекла. Внутри раздалось гулкое «пафф», и здание осветилось, будто врубили мощный прожектор. Следом за первым шаром последовал второй и третий, а за ними остальные, и вскоре церквушка полыхала факелом. К небесам поднимался столб черного дыма. А адские посланницы все летели и летели, неся с собой огненную смерть.

Я стоял поодаль, рядом с бесом, наблюдал за происходящим. Двери выгибались под ударами, экзорцисты пытались выбраться наружу. Но то ли доска была заговоренной, то ли обессиленным людям не хватало сил, но им так и не удалось открыть двери. Затем огонь окончательно пожрал дерево, и стало видно, что в пылающем зеве церковного входа царит один только всепоглощающий жар, что там давно уже никого не осталось в живых.

– Пусть все они отправятся на небеса, – сложив ладошки и изобразив кроткий взгляд, проговорил Кухериал. – В аду нам они не нужны! Хочешь, – предложил он, – можешь пройтись по церкви, посмотреть, как они догорают? Ощущения – самые приятные. Почувствуешь себя хозяином персонального крематория. Ты же у нас и в воде не тонешь, и в огне не горишь.

– Спасибо, что-то не хочется, – отказался я.

– Надеюсь, в твоем голосе не сострадание звучит? – насторожился Кухериал. – Сострадать нужно сострадающим тебе. Сострадающих самим себе необходимо устранять от себя. Из сострадания к себе.

– Не волнуйся, – буркнул я. – Сострадания во мне нет.

В тот же день я взял у Мамона рекордный кредит в тридцать тысяч долларов – их принес важный архидьявол с одним рогом – и нажрался, как свинья. Вввалился в бар на Кантемировской и выжрал целую бутылку водки, залив ее таким количеством нефильтрованного пива, что вечер затерялся в алкогольном небытие. Только помню, как ко мне одна за другой подходили знакомиться какие-то дамочки, а их кавалеры грозились набить мне морду, но, оценив улыбку железных зубов, куда-то исчезали. Потом усталость окончательно ушла, и я танцевал, неутомимо выделывая коленца, падал, поднимался и снова танцевал, заказывал музыку, орал под музыкальный автомат и глотал пиво…

Очнулся я только утром. Открыл один глаз – на белом потолке возник мутный круг света. Мне стало страшно. Я так привык спасаться бегством, что был уверен – стоит остановиться, и немедленно станешь жертвой. Я не мог позволить себе утрату ясности сознания. Правда, я напился в самом начале этой сумасшедшей истории, свихнувшись от видений, – но в пределах конспиративной квартиры, закрыв себя на несколько замков. Да еще потом в поезде с вечным ментом, собираясь его отравить… Та попойка закончилась для меня весьма печально. Я летел из окна, как птица с отбитым охотничьей дробью мозгом.

«Черт побери, – подумал я, – меня могли накрыть в этом заведении экзорцисты». Продираясь через похмельный дурман, я внезапно вспомнил, что экзорцистов больше нет. Мне разом полегчало. А потом опять поплохело, когда я вспомнил, что с ними сделали падшие. С ними и с отцом похищенной девочки.

Я дошел до крайней степени грехопадения. Как там говорит Кухериал: «великий грешник». Что ж, я стал много хуже великого грешника. Чудовище в теле человека.

Я повернул тяжелую голову и обнаружил спящую у меня на плече мерзкую толстуху. На вид ей было лет сорок, не меньше. Со мной, все же, случилось страшное. Но не настолько страшное, насколько я предполагал. Хотя, зная, что посмертное существование есть, иные предпочли бы умереть. Я обвел мутным взглядом комнату с убогим убранством и едва не выпрыгнул из постели, увидев Кухериала.

– Проклятье, – проворчал я, – до сих пор не могу привыкнуть к твоим внезапным появлениям.

– Я думал, ты к полным женщинам равнодушен, – заметил бес, – оказывается, ты все это время скрывал свои истинные пристрастия. Она очаровательна. На этой неделе ты у нее пятый. До тебя был сантехник из местного ЖЭКа, пришел, понимаешь, кран починять, а она на него как набросится. Сначала, конечно, всосал бутылку. Куда без этого…

– Закрой пасть, сволочь рогатая, – попросил я, аккуратно переложил женщину на подушку – к счастью, она так и не проснулась – и зашарил по полу, в поисках одежды. Мои вещи оказались раскиданы по всей квартире. С трудом припоминая подробности вчерашней ночи, я побрел в ванную. Кое-как соскоблил с лица щетину – дамская бритва была порядком тупой. Потом я очень медленно оделся, чувствуя, что в голове бьет колокол – каждый удар грозил расколоть череп. Так же медленно я спустился по лестнице во двор.

– Тяжело, Васисуалий? – поинтересовался бес. – А не надо пить. Я тебя этому, между прочим, не учил. Это ты сам. В России, чтобы остаться трезвенником, нужно либо чем-нибудь сильно увлекаться, либо иметь железную силу воли. Ох, и славно ты вчера отплясывал, песни орал, девок в углу щупал – словно современный Казанова из Южного Бутово. Между прочим, ты, наверное, не в курсе, но вот в Древнем Риме существовала должность сенатора, в обязанности которого входило напиваться до «поросячьего визга» и демонстрировать прохожим на улицах, насколько отвратителен пьяный человек. Так вот, ты был вчера не хуже этого самого сенатора.

– Мне все равно, – проворчал я, – дай в себя придти.

– Тебе-то, может, и все равно, а время уходит, – назидательно заметил бес. – Я бы на твоем месте поторопился.

– Сейчас меня больше волнует вопрос, где в этом районе купить пиво, – я пошарил по карманам и нашел пару тысяч рублей – все, что осталось от кредита адского герцога. Хорошо погулял, нечего сказать.

– Первый признак алкоголизма – проблемы с деньгами, – констатировал бес. – Если хочешь, я могу избавить тебя от пристрастия к алкоголю. Будешь пить один только морковный сок. И радоваться каждое утро, просыпаясь трезвым.

– Спасибо, если мне потребуется нарколог, буду знать, к кому обратиться… И вообще, не мог бы ты отвалить? У меня был плохой день.

– Ты думаешь, у тебя был плохой день? – Кухериал захохотал. – Что ты, Васисуалий? Ты весело проводил время, развлекался. Я тебе расскажу, что такое плохой день. Давай возьмем девушку Таню из во-о-он того дома. У нее сегодня день рождения. Но ее никто не поздравил. Даже родная мама. Она просто-напросто забыла, что у нее день рождения. Да и как не забыть. Она пьет вторую неделю с соседом по лестничной площадке. Несмотря на цирроз печени. Кстати, вчера он узнал от врача, что ему больше нельзя влить в свой потасканный организм ни грамма. Или он сыграет в ящик. У него есть брат, тот не пьет ни капли. Но его все равно выгнали с работы за профнепригодность. А его жена так расстроилась по этому поводу, что ушла к другому. Но тот, другой, ее не принял. А улетел с новой любовницей в Сочи, и там разбился на мотоцикле, ему сделали уже вторую операцию, но, кажется, дела его совсем плохи, ходить он будет только под себя… Продолжать?

– Спасибо, не надо, мне уже полегчало.

– Ничто так не способствует улучшению настроения, как чужие неприятности, – заметил Кухериал.

– И все же, сгинь, – попросил я. – Тоску нагоняешь.

– Как знаешь, – бес пожал плечами. – Мой тебе совет, Васисуалий, займись делом. А я пока отправлюсь в ад. Сдается мне, мы получим помощь в нашем небезнадежном деле.

– Безнадежном, – поправил я.

– Небезнадежном. Не зря же меня призывает сам сатана, чтобы разработать четкий план действий.

– Передавай ему привет, – сказал я, откупоривая пиво.

– Не сатанохульствуй! – укоризненно заметил бес.

– Да пошли вы все.

– Придется последить за тобой, чтобы не натворил глупостей, – Кухериал покачал головой. – Тяжкая работа…

Вместо того чтобы ехать за девчонкой, я продолжил пить – благо теперь мне некого было опасаться, и я мог накачиваться алкоголем хоть целую неделю кряду, причем во всех районах Москвы. Я купил две бутылки портвейна «13» и отправился на пустующую «конспиративную» квартиру. Бес недовольно ворчал, обзывал меня синим чертом, падшей личностью, стращал циррозом печени и водянкой мозга. Но мне все было нипочем. И Кухериал через некоторое время растворился, как предрассветная тень.

Первую бутылку я распечатал и ополовинил на скамейке в сквере, без всякой закуски, и сразу же ощутил, что тринадцатый портвейн поддерживает меня, делает сильнее. Забористое пойло забрало сразу все мрачные мысли. Второй пузырь я припас для домашних возлияний.

В холодильнике обнаружился соленый огурец и несколько сосисок. Я сварил их, залил кетчупом и собрался отужинать, размышляя, как выйду попозже на улицу и организую себе досуг. Можно взять любую красотку. Но я возьму двух! Я ощущал в себе силы заслужить пребывание в Пределе похоти при жизни.

«Мужчина должен быть самцом, – думал я, – пока его не охватила половая немощь и старческий склероз. Второе, пожалуй, еще хуже. Раздеваешь женщину, и в процессе забываешь, зачем ты, собственно, ее раздел».

Я откупорил портвейн, отхлебнул из горла и едва не закричал. В кресле у дальней стены сидел суровый громила с бесцветным лицом, словно высеченным из белого мрамора. Голубые глаза смотрели пронзительно и строго. Над головой гостя из потусторонней реальности поблескивал нимб – тонкий, как золоченая нить. Из-за плеч выпирали крылья в белесом оперении.

«Вот тебе раз, подумал я, обычным алкоголикам всегда являются черти, а мне – архангел. Хорошо, что не святая Троица».

– Меня зовут Самаэль, – проговорил гость глубоким грудным басом. Таким только оперные арии голосить.

– Чего надо?! – ответил я грубо.

Кухериал предупреждал, что святые способны на любые провокации.

Габариты архангела, отметил я, самые внушительные. Мускулатура, как у Шварценеггера в лучшие годы. А ростом может посоперничать с любым баскетболистом. Бес, правда, утверждал, что ни один из святых человека и пальцем коснуться не может. Но кто знает, что он может сделать. Если Гавриил вселялся в Счастливцева и заставлял его проделывать разные штуки, то почему бы Самаэлю не завладеть моим разумом и телом для ритуального харакири.

– Нам есть, что обсудить, человек.

– Возможно, – ответил я дипломатично, медленно нацедил полный стакан портвейна и выпил залпом, не выпуская архангела из поля зрения.

– Я здесь по велению бога. Так что тебе стоит выслушать меня.

– А я не хочу ничего слышать. Убирайся.

Мои слова Самаэль проигнорировал.

– Мы знаем, что ты получил дары герцогов ада, – сказал он, – что сейчас ты сильнейший из смертных, и что ты не оставляешь попыток убить Светоча.

– Ну и что с того?!

– Мы можем сделать так, что ты отправишься во тьму уже сегодня…

– Вот только угрожать не надо, – возмутился я, – могли бы, уже давно бы сделали.

Глаза Самаэля подернулись белесой пленкой. Губы его продолжали шевелиться, но я не слышал ни единого слова. Затем взгляд его просветлел.

– Он сказал мне, тебе дарован шанс, потому что ты не пал на самое дно. В твоей душе еще теплится свет.

– Ерунда! – сказал я твердо. – Я с падшими. Моя душа черна.

– Но ты испытываешь угрызения совести…

– Ничего я не испытываю. Только желание выпить.

– Падшие искушали тебя, использовали. Прозрей. Открой зеницы, почувствуй свою душу, взгляни в божий мир.

– Странный разговор, – буркнул я. – Не могу понять, зачем ты явился.

– Предостеречь тебя. Оставь попытки убить Светоча, пока еще не слишком поздно.

Пока продолжался наш разговор, в комнате все больше темнело. Затем сумрак стал приобретать зримые очертания. Злые духи явились мне на подмогу. Они кружили возле архангела, плели паутину, то и дело из темноты выныривали жестокие лица с тонкими ртами и черными провалами глазниц.

– Мне обещана награда, и я намерен ее получить, – сказал я.

– В таком случае, берегись. – Мраморное лицо архангела посерело.

– Неизвестно, кому надо больше опасаться, – проворчал я, ощущая кожей, как вокруг меня растекается, наполняя комнату, эманация зла.