Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

Самаэль поднялся. Темные сгустки шарахнулись от его сияющей фигуры. Белый плащ плеснул в воздухе, и архангел исчез. Там, где он только что стоял, мгновенно сгустился мрак. И осталась только пропитанная злом маленькая комната, и я внутри нее, словно заключенный в стеклянный куб грешник. Отчего-то захотелось кричать. Меня снова обуял ужас. Страх стал моим постоянным спутником. Я так сроднился с ним, что порой мне казалось – я всю жизнь чего-то боялся…

Открыть окно. Вдохнуть свежий воздух. Я поспешно распахнул створки, и в лицо мне полетели капли холодного осеннего дождя. Из комнаты сплошным потоком хлынули духи зла, словно рой потревоженных черных пчел. Они разлетались в разные стороны, кружили над двором, носились вдоль окон, проникали через форточки в квартиры. Видением потусторонних существ меня наделил не Кухериал, а архангел Самаэль. С какой целью? Показать, как низко я пал? Продемонстрировать, что вокруг меня все пропитано злом? Я надеялся, что в ближайшее время бес объявится – и изменит мое восприятие действительности. Потусторонние создания меня порядком нервировали.

Возле уха внезапно свистнуло. Со звоном раскололось стекло. Сработал звериный рефлекс. Я упал на пол и обалдело уставился на лежащий рядом предмет. Деформированная двухцветная монета, какими палили из помповых ружей экзорцисты. Этого просто не могло быть – их сожгли в старой церкви. Но десятирублевка валялась на старом паркете, служа наглядной демонстрацией того, что я ошибаюсь. Стреляли с улицы. Значит, кто-то из помощников святых уцелел. Я быстро пополз к двери, стащил с кресла кобуру с пистолетом, на карачках выбрался в коридор.

– Кухериал! – заорал я что было сил. – Мать твою! Что это все значит?

Ответом мне была тишина. Если он оправился в ад или на приеме у Сатаны, то появится нескоро.

«Самаэль был здесь, воскресил кого-нибудь, – решил я, – или набрал новых экзорцистов. Почему бы и нет?»

В квартире оставаться нельзя, это ясно. Пока они не успели добраться до двери, нужно уходить. Я надел кобуру, сдернул куртку с вешалки и выбежал в коридор. Пользоваться лифтом в такой ситуации было бы с моей стороны натуральным кретинизмом. Поэтому я поспешил вниз по лестнице, стараясь ступать как можно тише и прислушиваясь к любому шороху.

Внизу послышались голоса. Я остановился. Говорили о рэп-музыке. Упоминались Снупи Дог, Эминем и прочие персонажи… Побежал дальше. Подростки на одном из пролетов сидели с бутылками пива и трепались о своем. Сильно пахло мочой, но их этот факт не заботил. Я даже не стал убирать пистолет. Приложил палец к губам. Показал, что вооружен. Они смотрели на меня, как люди на воскресшего мессию – молчали и таращили зенки. Слава Пределам, среди них не оказалось неврастеников. Никто не вскочил и не стал орать. Даже девчонка с красными волосами и глазами распахнутыми в немом ужасе не издала ни звука, когда я проследовал мимо.

Я беспрепятственно выбрался из подъезда. Погода была отвратительной. Дождь, еще недавно казавшийся мне освежающим, превратился в холодную морось. Я побежал напрямик, через пустырь, увязая в липкой хляби. Услышал звук выстрела, метнулся в сторону. В луже взметнулся фонтанчик. Спрятался за ствол дерева, выставил пистолет. В поле зрения не было ни единой цели. То есть вообще никого. В эту секунду меня осенило. Я глянул в небо и увидел Андрея Посадского. Он стремительно заходил на посадку, несся прямо на меня, сжимая в руках «Селезень». Мы выстрелили одновременно. Сразу несколько монет попали в ствол. Одна из них со звоном отскочила, другие засели в древесине.

Посадского отбросило назад, он завис на короткое мгновение, а затем, кувыркаясь, рухнул вниз. Предводитель экзорцистов упал тяжело, с глухим шлепком, разметав осеннюю грязь. Ружье приземлилось в десятке метров поодаль.

Я поспешил довершить начатое. Подбежал, шлепая по лужам, и несколько раз выстрелил церковнику в голову. Крутанулся, высматривая другую цель. Но на пустыре никого не было. Только в квартирах ближайших домов горел свет. Там жили безмятежные люди, каким я никогда не был и каким мне никогда уже не стать.

Бросив последний взгляд на Посадского – два отверстия зияли во лбу и одно под правым глазом – я, крайне удовлетворенный содеянным, поспешил покинуть место убийства.

Бес объявился через несколько часов. Я рассказал ему о поединке с летающим экзорцистом и задал вопрос, как могло получиться, что он остался жив. Кухериал пожал плечами.

– Не представляю, как ему удалось смыться из церкви. Скорее всего, его там и не было. Святые, возможно, предвидели подобный исход для членов Ордена, и увели его.

– Но почему они не спасли остальных? – удивился я.

– Такие уж они по натуре, любят мучеников, дабы ввести их после смерти в высший пантеон. Кем были бы рядовые экзорцисты в раю, не погибни они мученической смертью? Обыкновенными праведниками, хоть и воинами света, а так – у них все шансы занять высокое место в сакральной иерархии.

– Идиотизм какой-то, – пробормотал я.

– Да уж, святых понять сложно. Да тебе и не нужно их понимать. Наверное, они считали, что глава ордена справится с тобой в одиночку. Но получилось иначе. Ему не в молитвах надо было упражняться, а в стрельбе. Ты вон какой молодец. Настоящий снайпер. А все почему? Тренировки. Я всегда знал, что тебе эти навыки пригодятся в жизни.

Той же ночью я увидел сон. Я оказался в больнице, погрязшей в жуткой нищете. Желтушные тела больных, которым не хватило коек. Они лежали на кафельном полу в коридоре. В палатах стояла ни с чем не сравнимая вонь – тесно смешавшийся запах лекарств и телесного недуга. Я бродил по бесконечным больничным коридорам, я был одним из пациентов, спускался все ниже и ниже по обшарпанной лестнице. И на каждом кругу этого медицинского ада открывал для себя новые человеческие страдания. Я видел множество больных с ампутированными конечностями, людей, исполосованных скальпелем безжалостного хирурга, и тех, кто не походил на людей вовсе. В самом низу, под лестницей, двигалось нечто, часть головы с вживленным в нее электродом. От электрода тянулся длинный металлический контакт к скальпелю. Оно резало собственное тело, оперировало само себя. Я отшатнулся, наткнулся на ванночку с раствором, в котором плавали органы. Раствор вылился на меня. В ужасе я выбежал на лестницу и поспешил по ступеням вверх. На одном из этажей я столкнулся с медсестрой. Она завела со мной непринужденную беседу. Так умеют разговаривать только врачи – спокойным и бодрым тоном, прекрасно осознавая, что сейчас мы по разные стороны, потому что они здоровы и полны сил, а вы ущербны – больны и подлежите лечению. Как только я упомянул, что видел в самом низу лестницы страшное и случайно пролил на себя раствор из ванночки с органами, медсестра переменилась в лице. «С органами?!» Страшнее всего были ее глаза – радужка совершенно почернела, а зрачок сошелся в ослепительно белую игольную точку. Она метнулась от меня по коридору, скакнула в дверь и захлопнула ее за собой. А я попятился назад и присел на изъеденный ржой край ванны, в ней плавало что-то темное…

В этот момент я проснулся, с одной только мыслью – карантин, нет ничего страшнее карантина.

С утра меня мучило чудовищное похмелье – из разряда тех, что вызывают глубокую депрессию и нежелание жить. Пора было ехать за город, забирать девчонку. Нет необходимости и дальше удерживать ее. Помимо похмелья терзало смутное чувство вины. Снова эти двойственные ощущения… С одной стороны – ее папаша многое сделал для того, чтобы меня убить. С другой – ребенок за отца не в ответе, а я лишил девочку родителя…

Я сидел на детской площадке и потягивал пиво. Покосился на Кухериала. Он расположился на детской паутине, болтал ногой, поглядывал на меня лукаво, всем своим видом демонстрируя, что отлично знает, о чем я думаю. Хотя мне давно было известно – падшие мысли читать не умеют. Неподалеку тусовалась компания подростков. Прямо в распахнутые небеса летел мат и гогот. Я покосился на гаденышей, подумывая, а не попугать ли их стрельбой среди бела дня. Все равно мне терять уже нечего.

– Я поехал за девчонкой, – сказал я Кухериалу, – нужно вернуть ребенка матери.

– Не надо, Васисуалий.

От вкрадчивого тона я весь похолодел.

– Почему?

– Ну-у… – Кухериал помедлил: – Мало ли что могло случиться. Как знать, а вдруг она попыталась сбежать. И Владик случайно придушил ее при попытке к бегству. Такое, знаешь ли, случается сплошь и рядом. Особенно с алкоголиками. Им нельзя доверять. – Он явно намекал и на меня тоже.

Я демонстративно отхлебнул из бутылки.

– Этого не может быть!

– Надежда умирает последней.

Тут я не выдержал, зашвырнул пиво подальше, сорвался со скамейки и ринулся из двора – под громкий смех подростков, мое поспешное бегство показалось им забавным.

Надо как можно скорее добраться до стоянки, где я оставил «БМВ» Владика. Необходимо убедиться, что с ребенком все в порядке.

Кухериал не отставал. Трусил рядом и терзал мой слух бесконечной скороговоркой, призванной усилить произведенный эффект.

– Ты уверен, что все знаешь о своем помощнике? А вдруг, оставшись с малышкой наедине, он измыслил нечто необычное? Вдруг он сотворил ужасную постыдную вещь? Мысли других людей, их тайные желания обычно скрыты под маской. Многие хранят страшные секреты. И не раскроют их никогда и никому, до самого судилища. Уж я-то знаю о таких вещах. Такого тебе могу порассказать…

– Заткнись! – Меня охватил такой ужас, что я стал задыхаться. Я знал, если с девочкой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. Неужели Владик мог причинить ей вред? Он всегда был нормальным. Точнее выглядел таковым. Но может ли считаться нормальным человек, помогающий убийце? Может, ответил я себе, если он делает это за деньги. А деньги – основной мотив наших отношений. Правда, в последнее время он стал сильно закладывать. Но всему виной – страх.

Я почти бежал, слушая бесконечные нашептывания Кухериала. Он дико хохотал, описывая все более жуткие сцены расправы над ребенком.

Когда я добрался до машины, пот лил с меня градом, а сердце-кристалл, казалось, раскалилось в груди и готово выжечь ее изнутри. Какая-то гнида проколола переднее колесо, и мне пришлось, скрипя железными зубами, ставить запаску…

Я гнал больше ста, но на посту ГИБДД на выезде из города никого не было, и меня не остановили.

– Я бы на его месте не оставлял девчонку в живых, – бормотал бес, – она же сможет его опознать, если начнется следствие. А твой дружок не дурак. Совсем не дурак…

Я запарковался у ворот загородного дома. Калитка оказалась заперта. Дощатый забор в два с половиной метра преодолеть было не так-то просто. Поэтому я вгрызся в дерево. Яростно шевеля челюстями, я вскоре проел отверстие, выломал три доски и пробрался на участок. Я бежал по выложенной плитками дорожке, предчувствуя беду…

Но беды не случилось. Девочка сидела на крыльце и раскладывала карты. Владик с унылом видом наблюдал за ее игрой. В одной руке он сжимал стакан с недопитым виски, в другой – сигару. Мое появление вызвало у него бурную радость.

– Слава богу, – на лице Владика отразилось неподдельное облегчение.

Кухериал фыркнул.

– Выбирай выражения! – неожиданно для себя рявкнул я. Сказывалось нервное напряжение.

– Не понял? – удивился мой помощник.

– Забудь… Ну, как вы тут? Все в порядке?

– Как видишь. Девчонка – молодец. Сначала все плакала, звала маму. Теперь успокоилась. И настроение, вроде бы, ничего. Ты как, Галюнь, в порядке?

Девочка внимательно посмотрела на Владика, перевела взгляд на меня, нахмурилась. Я ей не нравился.

– Домой хочешь вернуться? – спросил я.

– Да.

– Тогда собирайся.

– Вот видишь, – оживился Владик, – я же тебе говорил, все будет хорошо.

Пока мы ехали, он непринужденно болтал с девчонкой, рассказывая ей всякие небылицы, и я понял, как далек был от истины Кухериал, когда пытался представить моего помощника воплощением зла. Воплощением зла в нашем тандеме был я. А Владик сумел сохранить живую душу. В то время как моя душа представляла собой древнюю окаменелость.

– Ты не мог бы заткнуться?!

Владик осекся, уставился на меня с непониманием.

– Девчонку оставим у подъезда, – сказал я, – соседи отведут домой.

– А если что-нибудь случится… – начал он.

– Я сказал, оставим у подъезда, и точка!

– А я бы твоем месте ее прямо здесь высадил, – вмешался Кухериал, он сидел впереди, рядом со мной, и поглядывал на ребенка с нескрываемым отвращением. – Еще неизвестно, Васисуалий, кто из нее вырастет? Может, какая-нибудь прожженная стерва и лярва вроде Кристин.

– Это меня не касается.

– Что? – откликнулся Владик с заднего сиденья.

– Это я не тебе.

– Понятно, – мой помощник отвернулся к окну, очевидно, сожалея о том, что я сошел с ума и разговариваю с кем-то невидимым.

Девочку мы высадили возле подъезда. Она отбежала подальше от машины и остановилась. Задумалась, подняла ручку и несколько раз махнула, прощаясь с Владиком.

– Просто прелесть, – сказал он с умилением.

– Слюни подбери! – попросил Кухериал, хотя мой помощник не мог его слышать.

Я выехал из двора и по оживленной улице повел автомобиль к центру города.

– Где тебя высадить?

– Не знаю, – пробормотал Владик.

– Возвращайся на конспиративную квартиру. Попробуй не сильно мелькать на улице. Я приеду, и мы все решим. Машину отдам тебе позже. Она мне пока нужна.

– Тогда останови у какого-нибудь метро…

Я высадил его на Таганской площади. Он понуро побрел мимо универмага к выходу из подземки.

У меня на душе тоже было неспокойно. Хотя девчонку я вернул матери. И экзорцисты больше не могли мне помешать в убийстве Светоча. Но что-то меня беспокоило, бередило черствую душу.

– Что скажешь? – обратился я к Кухериалу.

– Все идет как нельзя лучше, – откликнулся бес. – А что?

– Ты, и правда, так думаешь?

– Есть кое-что обнадеживающее из ада. Я получил послание.

– Когда?

– Накануне!

– Что же ты молчал?

– Ждал, пока ты разберешься с делами. Прямо сейчас я отправляюсь в пределы. Меня ждет для очередной аудиенции сам сатана.

– Опять?

– Да. Не так-то просто утвердить все формальности. Жуткая бюрократия царит даже в его канцелярии.

– Понятно. Когда ты планируешь вернуться?

– Полагаю, по земному времени это займет не больше недели. Думаю, сейчас тебе не стоит ничего предпринимать… Вдруг все пойдет не так, как мы запланировали…

– Неделя, – пробормотал я. – Хорошо.

Я собирался потратить это время на подготовку очередного покушения. Но вышло иначе…

Всегда мечтал пожить в одной из шикарных московских гостиниц. Например, в «Космосе», куда в советское время пускали только интуристов. Слышал, там роскошные номера. Раньше я экономил буквально на всем, собираясь перебраться заграницу – недвижимость у океана отнюдь недешева. Но теперь у меня был неограниченный кредит от герцога Мамона. Кухериал, конечно, говорил, что с кредитом лучше не связываться. Но, во-первых, я уже влез в долги, а во-вторых, после дела я буду богат, как Крез. Так что я могу себе позволить немного пошиковать.

– Как насчет наличных? – выкрикнул я, свернув в пустынный переулок.

В то же мгновение передо мной появился высоченный демон выше меня на две головы с улыбкой до ушей. До ушей в самом прямом смысле – уголки его громадного рта упирались в мочки. Мне даже показалось, две золотые серьги цепляют его рот, растягивая в чудовищное подобие улыбки. Шевельнулся фиолетовый язык и демон заговорил глухим басом:

– Наличные?

– Тысяч пятьдесят долларов, – ответил я.

– Ого, мы входим во вкус. Подмахните вот здесь.

Я торопливо расписался на контракте.

– У меня вопрос.

– Я вас слушаю, – демон посерьезнел, всем своим видом выражая крайнюю заинтересованность.

– Это не вы там делаете так, что у меня все время деньги испаряются?

– Не понял.

– Все ты понял, – я скривился, – передай герцогу Мамону, если у меня снова бабки исчезнут в тот же день, больше никаких кредитов.

– Уверяю вас, мы тут совершенно ни при чем…

И как ему при такой зверской внешности удавалось выглядеть самой невинностью, даже удивительно.

– Проваливай! – буркнул я. Демон не внушал мне страха. Я знал, что нужен самому Сатане. Так что не собирался цацкаться с мелким клерком из кредитного отдела.

Служащий предприятия герцога Мамона немедленно исчез, проорав на латыни какую-то нецензурщину.

Не очень надеясь на то, что мое обращение возымеет действие, я рассовал деньги по разным карманам.

Я снял один из самых шикарных гостиничных номеров и спустился вниз, намереваясь посетить местное казино. Но в холле меня ожидал какой-то лысый тип в черном плаще.

– Мои приветствия убийце Светоча, – проговорил он и, приложив руку к груди, склонился в поклоне.

«Это еще кто такой?» То, что он в курсе моей миссии, убедило меня в том, что он прислан кем-то потусторонним.

– Чего тебе? – поинтересовался я угрюмо. С незнакомыми людьми я всегда вел себя настороженно. И теперь всем своим видом выражал недоверие и нежелание продолжать общение.

– Я пришел, чтобы помочь, – сказал неизвестный вкрадчиво, – по роду деятельности мне приходится много общаться с падшими. Я получил прямо из ада указание – оказать всестороннюю поддержку убийце Светоча.

– Как ты меня нашел?

– Тем, кто действует по указанию снизу и владеет магическим знанием, найти кого-то не составит труда. Может, мы пойдем куда-нибудь и поговорим?

– Хорошо. – Я решил, если его прислали падшие, значит, они считают, он действительно сможет мне помочь. У меня не вызвал настороженности тот факт, что Кухериал совсем недавно отправился в ад. Я хорошо помнил – в аду время движется иначе, чем в онтологической иллюзии, может ускориться, а может замедлить ход.

– Или сразу поедем на место? – предложил колдун. – Там вы сможете познакомиться с другими.

– Ты не один?

– Нет. Нас шестеро, – цифру он проговорил торжественно. – И все мы призваны оказать вам посильную помощь.

– Поехали, – согласился я, рассудив, что после избавления от экзорцистов опасаться мне, вроде бы, нечего. – И обращайся ко мне ты.

По дороге мы почти не разговаривали. Перекинулись лишь парой фраз. Я спросил, с кем он поддерживает связь на той стороне. Он ответил, что ему помогает гений Луны. Имя его он произнести не вправе. Я спросил, как мне его называть, он отрекомендовался Стефаном.

Мы поймали такси и ехали, сохраняя молчание, до самого Бибирево. Водитель поглядывал на нас с недоумением – очевидно, мы были нетипичными пассажирами. Мрачные, неразговорчивые типы с суровыми лицами. Один лысый, другой – седой.

Мы прошли через арку, миновали двор, Стефан нажал кнопку домофона:

– Открывайте, я привез его…

Обыватель нечасто задумывается о том, что самые страшные вещи часто происходят в самых обыкновенных типовых квартирах. Вы выходите из лифта, идете по коридору вдоль дверей соседей, а за этими дверями, возможно, кто-то ручной пилой расчленяет труп, чтобы скрыть следы недавнего преступления. Или где-нибудь в квартире над вами воры душат хозяев бельевой веревкой, чтобы потом спокойно копаться в шкафах и комодах, неспешно беседуя о ценности украденного. А бывает, вы случайно оказались в чужом доме – и вас поразило увиденное. Вы и представить не могли, что чье-то жилище может выглядеть столь экзотично.

В квартире, куда мы пришли со Стефаном, стены были выкрашены черной краской. А поверх нее забрызганы красным. Мне представилось, как маляр окунает кисть и окропляет стену. Усугублял мрачность атмосферы темно-красный ковролин.

В большой комнате меня встретили стояшие полукругом помощники Стефана – так он их отрекомендовал – молодой человек, мужчина средних лет и девушка. Она и молодой человек были готами. Так, кажется, называют этих клоунов – размалеванные краской лица, черные волосы и одежда. Мужчина был грузен, носил короткую стрижку, окладистую бороду и более всего походил на чеченского террориста. Лицо у него было злое и отталкивающее.

Я стоял на пороге, отметив для себя, что встречают меня отнюдь не шестеро, а всего трое. Стефан, тем временем, незаметно зашел мне за спину. И с силой толкнул навстречу присутствующим. «Террорист» шагнул вперед, выбрасывая руку со шприцем. Остальные тоже пришли в движение. Я попятился, но Стефан упал мне на плечи, лишая возможности уйти от укола – он пришелся в левый бок. Прежде чем потерять способность двигаться, я успел врезать бородатому с правой, развернулся вокруг своей оси, сбрасывая колдуна, члены мои свело судорогой, и я упал плашмя на красный ковролин.

– Ну, вот и славно, – сказал Стефан, почесывая кулак… – Славная штука – ардуан. И мышцы релаксирует. И головной мозг функционирует. Правда, нам весело?

Сознание мутилось, но я не отключался, продолжая видеть и ощущать все происходящее.

– Стелите целлофан, – деловито скомандовал «террорист». – Крови будет много.

– А нам точно за это ничего не будет? – проговорил неуверенно гот.

– Мы же все продумали, – одернула его девушка. – Никто его не найдет.

«Решительная стервочка», – подумал я

– Поторопитесь! – сказал Стефан. – Доза слишком незначительная, чтобы дыхание не прервалось. У нас минут двадцать, не больше… Ну, как ты себя чувствуешь? – склонился он надо мной. – Ты в ужасе? Не хочешь умирать? Но мы все равно заберем твое сердце. Потому что ты его не заслуживаешь. А я заслуживаю. Я стану бессмертным. Буду жить вечно.

Я никак не отреагировал, хотя меня порядком напугали его слова. Я и предположить не мог, что кто-нибудь захочет забрать у меня дары адских герцогов. Кухериал – скотина, мог бы предупредить, что одними экзорцистами охота на меня не ограничивается.

Очень хотелось сказать, что их кто-то ввел в заблуждение, и сердце-кристалл отнюдь не дает бессмертия, но язык мой был похож на дохлую рыбу, а в гортань будто напихали ваты. Все, что я смог исторгнуть – едва слышное сипение.

Углом зрения я видел, как бородач извлек из шкафа завернутый в тряпицу продолговатый предмет, развернул и взвесил в руке. У ритуального кинжала был покрытый рунами клинок, и короткая рукоять, инкрустированная драгоценными камнями.

«Эти, по крайней мере, зарежут сразу, – подумал я, – чик, и все. А вот если бы им понадобились железные зубы, пришлось бы помучиться. Если выбирать между хирургом-убийцей и душегубом-стоматологом, я однозначно предпочту первого».

Пленку, какой дачники обычно накрывают теплицы, аккуратно расстелили на полу, подняли меня и уложили посередине – убийство убийством, но ковролин пачкать не они не хотели. Хотя подходящий цвет позволял пролить немало крови.

– Ты, Елена, – сказал бородач и вложил кинжал в руку девушки. – Действуй.

Она не протестовала, сжала пальцы на рукояти и склонилась надо мной. Темные волосы упали мне на лицо. Взглядом она шарила по моей груди, отыскивая точное место для удара клинка. Остальные стояли вокруг и молчали, наблюдая.

Они ошиблись лишь в досадной мелочи. Недостаток информации лишил охотников за сердцем преимущество. Они ничего не знали о предназначении иных герцогских даров. Прежде чем действовать, следовало изучить вопрос во всех подробностях.

Я окутал ведьму облаком любовного дурмана. Я уже настолько преуспел в использовании дара Асмодея, что способен был направленным воздействием лишать дамочек сознания. Несмотря на уверенность в собственных силах, я немного волновался – сказывалась близость ритуального кинжала. Когда у вас возле груди маячит острие металла, трудно сохранять самообладание.

Она поплыла, скользнула взглядом по моему подбородку, остановилась на глазах. Теперь я мог видеть, как туманится ее взор. Губы увлажнились, дыхание сбилось…

Стефан заподозрил неладное в последний момент. Он схватил ведьму за плечо, и она в резком развороте всадила клинок ему в живот.

– Убей их! – шепнул я онемелыми губами. Она меня услышала. Вырвав кинжал из внутренностей колдуна – тяжелые капли разлетелись веером, Елена махнула им, вспарывая одежду на груди юного гота. Он коротко вскрикнул от боли и затем уже кричал не переставая, пока клинок раз за разом калечил его худое тело.

Кто меня поразил, так это «террорист». Быстроте его реакции и сообразительности можно было позавидовать. Он и не думал сражаться со спятившей ведьмой или пытаться убить меня, а просто сиганул в открытое окно с третьего этажа. Понял, что связываться со мной, даже парализованным, слишком опасно. И был абсолютно прав. Елена не дала бывшим подельникам ни единого шанса, так истыкав их ритуальным кинжалом, что на них живого места не осталось. Напоследок перерезала обоим глотки. Хорошая старательная девочка, она в точности выполняла то, о чем ее просили. Правда, не захотела преследовать бородатого, но я не мог ее винить за подобную небрежность. Она и так сделала достаточно, чтобы меня порадовать.

Все то время, пока я приходил в себя, ведьма сидела рядом. А затем заботливо разминала мне непослушные руки и ноги, помогая мышцам придти в тонус. Правда, действовала не все время там, где требовалось. Пришлось даже на нее возмущенно похрипеть – разговаривать в полный голос я пока не мог.

Опираясь на девушку, я выбрался из злополучной квартиры. Возле подъезда меня ожидал приятный сюрприз. Бородатый колдун приземлился так неудачно, что повредил себе позвоночник. Он и теперь валялся на асфальте, вокруг него собралось человек двадцать.

Мы не стали задерживаться, хотя при желании можно было всех их разогнать разящим криком и прикончить мерзавца.

– Поехали к тебе, – предложил я девушке. – Одна живешь?

– Теперь одна, – ответила Елена.

– В смысле?

– Вместе с Женей жили… Ну, тот – с темными волосами.

– Понятно. Домой тебе лучше пока не ходить. Ладно, придумаем что-нибудь…

Я выругался. Мышцы так и не восстановились полностью. Этот ардуран, или как там его назвал покойник, оказался серьезной штукой. Мы медленно передвигались по улице, хотя следовало как можно скорее скрыться с места преступления. Встречные дамы поглядывали на меня с сочувствием: такой приятный мужчина – и инвалид.

От ведьмы я избавился возле метро, послал ее за пивом, а сам, торопливо ковыляя, миновал стеклянные двери и спустился в подземку. Через некоторое время она придет в себя – и ужаснется содеянному. Я к тому времени буду уже далеко.

Сначала я собирался вернуться в гостиницу, но потом решил, что это слишком опасно. Поэтому я приехал на конспиративную квартиру. Владик где-то шлялся.

Я извлек коробку с патронами, пустые магазины и принялся заряжать их. Врагов у меня прибавилось. Оказывается, по следу идут охотники за герцогскими дарами, так что надо быть всегда начеку, и таскать с собой побольше пуль на случай затяжной перестрелки…

– Есть! – объявил Кухериал, появляясь передо мной как всегда внезапно.

От неожиданности я едва не начал стрелять.

– Убожище рогатое! – я попытался схватить беса, чтобы как следует встряхнуть, но он вихрем промчался по комнате, отражаясь на стенах и шкафах, но только не в зеркалах – такого фокуса я еще не видел: – Пока тебя не было, меня чуть не убили! – заорал я.

– Я все знаю.

– Знаешь?!

– Да. Я же тебе говорил, не доверяй никому. В отличие от святых каждый из падших сам за себя. Хорошо, что тебе удалось вырваться. Но нельзя же быть таким наивным?..

– Я думал, это ты прислал помощь…

– Он думал! – возмутился Кухериал. – Поменьше думай, когда я не нашептываю тебе умные мысли из-за левого плеча. Иначе это может дурно кончиться. Святые только тем и заняты, чтобы тебе помешать, – бес исчез и появился от меня в нескольких шагах, где я не мог до него дотянуться, – но я времени даром не терял. Послушай, Васисуалий, что мы измыслили в аду.

– А мне плевать, что вы измыслили, – проговорил я, перезаряжая магазин, – все, надоело, я выхожу из дела. Не нанимался я детишек похищать и наблюдать, как режут готов. То еще удовольствие. Ты лучше спроси меня, хочу я убивать вечного мента или мне уже все по барабану?..

Сунув пистолет в кобуру, я щелкнул пультом, врубив телевизор на полную громкость. Пусть попробует переорать. По телевизору шли новости. Умильная стюардесса разносила напитки. Склонилась к усатому толстяку, его глазки тут же уперлись в вырез блузки.

– И не боятся ведь летать на самолетах. А они так часто падают, – ехидно заметил Кухериал. В его глазах засверкали озорные искорки. Таинственным образом ему удалось переорать телевизор. Без видимых усилий. Я просто слышал, что он говорит, и все.

– Рожденному быть повешенным уже ничего не грозит, – проворчал я. Мне представились угрюмые пассажиры с намыленными веревками вместо галстуков. Подстраховались от несчастного случая.

– Отвлекись от сладких грез, – попросил Кухериал, – потом будешь возмущаться. Я спускался в ад, на самое главное совещание у Сатаны.

– Ладно, говори. Что ты предлагаешь?

– Ты должен заманить Светоча в одну из зон, помеченных на карте. Там святые почти ничего не смогут противопоставить нам. Схватка, конечно, будет. Но мы победим. Я в этом уверен. Проблема заключается в том, что эти зоны имеют разную степень активности. Она зависит также от времени суток.

– И куда именно я должен его заманить?

– На кладбище. Сельское кладбище. Он должен приехать туда ночью. Ты получишь точные координаты и время.

– Легко сказать, – я присвистнул.

– Невыполнимых дел не бывает. Думай. Что есть такого в этом мире, что для Светоча важнее всего?

Я задумался. Неуверенно ответил:

– Справедливость?

– В самую точку, – Кухериал улыбнулся, – дело за малым. Нужно, чтобы он отправился на кладбище восстанавливать справедливость.

– Один? Вряд ли он на это пойдет. Святые раскусят любой обман. Владик сказал – он повсюду ходит в бронежилете, у него паранойя.

– Только не надо думать, что мы бездействуем, – обиделся Кухериал, – мы постараемся все сделать для того, чтобы святые ничего не заподозрили. Ты с ним общаться не можешь. На тебе печать зла. За тобой следят. Может, подослать к нему какую-нибудь женщину?..

– Женщины ненадежны, – сказал я, – как только я не рядом, они теряют ко мне интерес.

Может, послать помощника? Владика? Он справится.

– Про Владика я все знаю, – бес скривился. – Единственный его плюс – в том, что он художник. Художник – это хорошо. Гитлер начинал как художник.

– Хочешь сказать, парень далеко пойдет?..

– Тиран из него, конечно, не получится. Но перспективы у Владика есть, – бес уселся нога на ногу, подпер кулаком тяжелый подбородок, – общался с его искусителем. Амбициозный малый. Не лишен обаяния, как все падшие. О тебе очень тепло отзывался, чем меня и подкупил. Счастлив, говорит, любезный Кухериал, что твой великолепный человечище Васисуалище, так и сказал, склонил моего подопечного к темной вере.

– К чему склонил?

– В темной вере. До встречи с тобой Владик тоже праведником не был, да ты и сам все про него знаешь, но соучастие в убийствах – это же совсем другое дело…