Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

– Не бойтесь! – успокоил нас демон. – Неужели вы думаете, я кому-то из вас могу сделать что-то плохое… – Выдержал артистическую паузу: – Кому-то из вас – ни в коем случае. А вот обоим сразу – это да!

Он взревел и, замахиваясь топором, ринулся на нас.

– Стой! – закричал срывающимся фальцетом Кухериал. – Мы здесь по важному делу. По поручению самого Сатаны!

Упоминание Князя тьмы возымело действие. Демон, досадливо хмурясь, опустил топор.

– Детали, – потребовал он.

– Перед тобой последняя надежда ада. Великий грешник, способный убить Светоча справедливости.

– Что-то такое я, кажется, слышал… – неуверенно проговорил песьеголовый и воззрился на меня с интересом: – Ты, и вправду, умеешь убивать?

Я кивнул.

– Покажи.

– Прямо сейчас?

– Ну, разумеется. Убей вот хотя бы этого жалкого ублюдка, – он указал на Кухериала. На того было жалко смотреть.

– Оружия нет, – сказал я.

– Меня убивать никак нельзя, – заверещал бес. – Ведь я его сопровождаю. Один он ни в коем случае не справиться. И кто виноват, спросит сатана? Кто повинен в том, что я проиграл пари?

– Кто? – поинтересовался демон.

Я понял, что ума в собачьей голове помещается немного. Это обстоятельство не внушало оптимизма. Тупицы часто лишены фантазии, им сложно представить, какое возмездие их может ожидать за тот или иной проступок. Зато среди них хватает любопытных. Воткну ему ножик в живот, думает тупица, посмотрим, что из этого выйдет.

– Ты! Ты будешь повинен! – закричал Кухериал. – И наказан. Понял?

– Жаль. А я надеялся вписать вас в историю моей немеркнущей славы. – Демон продемонстрировал множество насечек на топорище. – Вы стали бы сто сорок пятым и сто сорок шестым… Жаль… Очень жаль… – Он отвернулся, мгновенно утратив к нам интерес, величественной поступью направился восвояси. Так мог бы вышагивать гранитный памятник, если бы магия позволила ему покинуть постамент. Топор занял место на покатом плече.

– Парень одержим тщеславием, – заметил Кухериал. – Хочет быть лучшим из лучших. Знаешь, а я ведь порядком струхнул. На какую-то долю секунды мне показалось, что это конец. И сейчас он порубит нас на куски.

– Да, – согласился я, – мне тоже так показалось. А сейчас у меня есть ощущение, что он передумает.

– Ты прав! – вскричал Кухериал. – Давай-ка немедленно убираться отсюда!

Вскоре мы уже летели высоко в небе. Ниже опускаться бес опасался, считая, что так будет намного безопаснее. Мне снова пришло на ум сравнение с авиацией. «Кукурузник» поднялся в нижние слои атмосферы, надеясь, что радары противника его не заметят. Здесь было прохладнее и намного легче дышалось, поэтому я не возражал.

– Как выглядит герцог предела гордыни? – спросил я.

– Обычно он является в облике мула с павлиньим хвостом, – сообщил Кухериал, – но герцог великий мастер перекидываться. Так что приготовься увидеть нечто необычное. Не пугайся. И главное, молчи.

– Я помню правила.

– Остался последний. Если все пройдет благополучно, вскоре мы окажемся в онтологической иллюзии.

Дворец повелителя Предела гордыни выделялся среди других герцогских дворцов современностью архитектуры – более всего он напоминал высоченный небоскреб из стекла и бетона. Для меня стала полнейшей неожиданностью современное здание среди потустороннего адского пейзажа.

– Удивлен? – поинтересовался Кухериал. – Раньше у Адрамелеха был другой дворец, архитектура позднего Средневековья. Но потом на седьмой круг попал один миллионер-строитель небоскребов. Ему удалось высоко вознестись в этом Пределе. Ты интересовался можно ли сделать карьеру в аду? Его пример говорит о том, что можно. Сейчас ему принадлежит один из подземных гаражей. Там он разместился, и живет с большим комфортом. Что касается, дворца Адрамелеха, герцог чрезвычайно доволен. В здании имеются даже кондиционеры. Правда, они не работают. Местные жители, знаешь ли, терпеть не могут холод.

На стоянке было припаркованы тысячи черных лимузинов. Мы зашли в здание с парадного входа. Массивный архидьявол в костюме и с бэджем брезгливо осмотрел нас и поинтересовался:

– По какому делу?

– Убийца Светоча. К герцогу.

– Бюро пропусков за углом.

Ворча под нос, Кухериал послушно поплелся за пропусками, оставив меня в холле. Дал напутствие:

– Поменьше глазей по сторонам. Неэвклидовы углы. Можешь свихнуться.

Что он имел в виду, я понял очень скоро. Линия между стеной и полом выглядела очень странно. Объяснить эту странность я не мог, но она действительно сводила с ума, поскольку противоречила человеческим представлениям о пространстве.

Я постарался смотреть только себе под ноги. Вскоре вернулся раздраженный Кухериал с пропусками и протянул их охраннику. Тот поднял телефонную трубку и с рыкающими интонациями отдал распоряжение.

В залу повелителя Предела гордыни нас провел очередной важный архидьявол. Он тоже взирал на нас презрительно, несколько раз смачно сплюнул. На черном плиточном полу плевки мгновенно обращались вспышками огня.

– Как настроение его мракобесия? – поинтересовался Кухериал. Всем своим видом он выражал обеспокоенность. Настроение беса передалось и мне. Сказывалось нервное напряжение, вызванное длительным пребыванием в аду.

– Как всегда – на самом высшем уровне, – ответствовал архидьявол, забрал в кулак бородку и глянул на меня с таким видом, что я почувствовал себя совсем никчемным созданием.

– Это не обычный человек. Убийца Светоча, – уточнил Кухериал.

Архидьявол в ответ фыркнул и распахнул двери. Из тронной залы на нас пахнуло жаром. От густоты смрада перехватывало дыхание. В спертом горячем воздухе вились в бесконечном танце крупные хлопья пепла. Они ложились под ноги, устилали древние камни, касались лица ласковыми прикосновениями.

Кухериал вовсе не преувеличивал. Герцог седьмого круга совсем не походил на живое существо. Он представлял собой чудовищную мешанину из рук, ног, голов, туловищ. Складывалось впечатление, что чудовищный мясник, возомнив себя художником, расчленил множество людей на отдельные фрагменты, а потом соединил между собой. Притом, не очень старался придать своему творению стройности – в иных местах тело Адрамелеха выглядело израненным, являя сочащуюся гноем и сукровицей плоть. Существо на троне было исполнено очей – отовсюду на меня глядели насыщенные ужасом и страданием глаза. Очи истекали слезами. Рты, также понатыканные в абсолютном беспорядке, беспрестанно бормотали на множестве языков и наречий. Я уловил, как один из ртов, под коленной чашечкой, молится по-русски. Судя по тому, что он не умолкал ни на секунду, надежда освободиться и отправиться в рай не покидала несчастного, ставшего частью тела высшего демона. Я сразу понял, что герцог состоит из множества истязаемых им людей. Я попятился. Очень не хотелось стать одним из них.

Бормотание смолкло внезапно.

– Вам нравится абстрактное искусство? – проговорил Адрамелех гулкой многоголосицей.

Я молчал, четко следуя указанию Кухериала. Неизвестно, какую реакцию может вызвать мой ответ.

– Ваше мракобесие, – пришел мне на помощь бес, – мы здесь совсем по другому поводу.

– О чем я могу говорить с вами, если вы не любите абстрактное искусство, – отрезал демон.

– Об убийстве Светоча справедливости, – не растерялся Кухериал, – помните, вы подмахнули бумажку?

– Я не старик Абаддон. Склерозом не страдаю!

– Мы здесь как по этому делу. Я привел убийцу Светоча. Он ожидает вашего дара. Согласно указанию Князя тьмы.

В зале повисла тягостная тишина. Мне подумалось: а сколько во всей этой массе человеческой плоти, заключено мозгов? Если их соединить в цепочку, можно собрать мыслительный суперкомпьютер. Но если Адрамелех такой умный, то почему он до сих пор не Князь тьмы? Наверное, эти мозги все-таки не соединены в цепочку. Или пропускная способность низкая. Иначе, почему он так долго молчит? Тут я испугался, что герцог может услышать мои мысли, и покарать меня за дерзость. Но вовремя вспомнил, что темным не дано читать мысли смертных, это прерогатива бога и его служителей, и успокоился.

– Ваше мракобе… – начал Кухериал.

– Я думаю, – оборвал его Адрамелех. Поразмыслил еще немного своими мозгами со слабой пропускной способностью цепи и выдал: – Хорошо, я вас не убью.

Так и подмывало поблагодарить за эту милость кошмарного недоумка. Но я сдержался. За меня это сделал Кухериал. Притом, вполне серьезно.

– Спасибо, ваше мракобесие. А как насчет дара?

– Хорошо, дар будет!

Кухериал обрадовался. Напомнил:

– Он нужен нам не просто так. Чтобы убить Светоча, Убийца должен стать сверхчеловеком.

– Что ж, я дам ему сверхвозможности. – Ответил Адрамелех тысячей ртов.

Я вспомнил чудовищную операционную и врачей-убийц Левиафана, боль, доставляемую прочими дарами, и мне опять стало не по себе. Что придумает герцог седьмого круга, чтобы одарить меня?

Когда он стал приближаться, наплывая на меня скоплением частей человеческих тел, я попятился. Но Адрамелех вдруг переместился в пространстве, оказавшись от меня в паре шагов, выкинул вперед одну из многочисленных рук, и ухватил меня за затылок. Другая рука, оснащенная множеством острых когтей, метнулась к моему лицу. Я в страхе закричал, уверенный в том, что чудовищное порождение тьмы вознамерилось меня поглотить, и я во веки веков, разобранный на фрагменты, буду составлять часть его тела.

То, что случилось, было немногим менее страшно. Герцог тьмы вдруг крепко сжал мою голову и вырвал мои глаза – сначала один, потом другой. А когда я, стеная от боли и ужаса, заметался по зале, принялся хохотать на разные лады – я слышал и зычный мужской хохот, ему вторил тонкий девичий голосок, кашляли по-своему старики и старухи, и множество маленьких детей заливисто выражали бурную радость, вызванную моим ослеплением.

– Ваше мракобесие, – яростно протестовал Кухериал, – мы так не договаривались. Убийца не может быть незрячим!

– Я наделил его возможностью не видеть чужие страдания, – возразил Адрамелех, – что может быть лучше?

– Только не слышать чужого веселья, – пробормотал я, припав лбом к холодной стене.

– Он что-то сказал?! – я уловил, как по комнате загулял ветер.

– Он ничего не говорил, ничего не говорил, – заверещал Кухериал, и смолк обреченно.

– Ты что-то сказал человечек? – голоса Адрамелеха дрожали от гнева.

– Я буду жаловаться, – пискнул бес.

– Что-о-о?! – взревел герцог. – Да я от тебя камня на камне не оставлю… – И вдруг смолк. Я решил, что оглох, настолько стало тихо. Понял, что путешествие в ад с самого начала было ошибкой. Да что там путешествие в ад. Мне следовало сразу же отказаться от этого заказа. Я боялся даже пошевелиться. Только стоял и ждал, когда следом за болью, пульсирующей в голове, придет боль, которая оборвет мои страдания.

– Это он? – послышался раскатистый бас.

– Да, ваше темнейшество, – вкрадчиво заговорил Кухериал, – убийца Светоча. Последняя надежда. А он ему глаза вырвал.

– Дай ему глаза, – велел голос.

– Пожалуйста, – безразлично сказал Адрамелех, пощелкал пальцами, и я внезапно прозрел.

Возле герцога седьмого круга возвышалась фигура в черной мантии, с длинной козлиной бородой и рогами надо лбом. Я сразу понял, кто передо мной – Князь тьмы, сам сатана. Глаза Люцифера пульсировали – то загорались огнем, то делались мертвыми, безжизненными, как у дохлой рыбы.

– Какой дар ты преподнес нашему гостю? – обратился он к Адрамелеху.

– Теперь он может видеть в темноте, – проговорили рты.

Я медленно кивнул. У меня было ощущение, будто глаза стали больше и не помещаются в глазницах. Подтверждая мои опасения, Кухериал поинтересовался:

– Ты чего это так вытаращился?

Я попробовал моргнуть. Не получилось.

– Ва-аше темнейшество, ва-аше мракобесие, – заныл бес, – он что, так и останется теперь?

– Большими глазами удобнее дорогу освещать, – злорадно заметил Адрамелех.

«Глаза-фонари», – промелькнула мысль. От всего, что мне уже пришлось пережить в аду, голова шла кругом.

– Сделай так, чтобы они выглядели менее заметными, – повелел сатана. – Проводи гостей и немедленно ко мне – на разговор.

– Я все сделал, как надо! – Рты оскалились. Глаза налились кровью. Ладони сжались в кулаки.

– Беда с этим Пределом гордыни, – устало проговорил Люцифер и принялся отрывать от Адрамелеха конечности. Они отделялись от громоздкой массы тела с тошнотворным хрустом и чавканьем, во все стороны летели брызги крови.

Герцог седьмого круга завизжал:

– Я все понял! Осознал свою ничтожность. Do ut facias. Do ut facias [38]38
  Даю, чтобы ты сделал. Даю, чтобы ты сделал (лат.)


[Закрыть]!

Визг получился таким пронзительным, что я едва не оглох. Даже Кухериал попятился, закрывая уши.

сатана удовлетворенно кивнул, шлепнул по торчащей из беспорядочной плоти заднице и обернулся ко мне:

– Ты! Подойди!

Я замялся, и бес изо всех сил пихнул меня кулаком в бок:

– Живее!

Князь тьмы взял меня за плечо.

– Я отмечу тебя своей печатью, – сказал он, – отныне ты в услужении у тьмы.

Я послушно склонил голову. Раскаленный коготь коснулся моего лба, а затем правой руки. Все произошло мгновенно. Укол боли – и возле указательного пальца появилось нечто, похожее одновременно на родимое пятно и чернильный вензель.

– На тебе печать самого дьявола, – шепнул в ухо Кухериал, – ты должен гордиться… Ваше темнейшество, благодарю вас! – он поспешно схватил одну из усеянных перстнями ладоней и припал к ней.

– Ступайте! – проговорил сатана. И в ту же секунду мы перенеслись к огненным вратам.

Вокруг царила тишина. Усыпанная серым пеплом земля была теплой и исходила паром. Грязно-белое небо затянули бесцветные облака.

Я заметил, что бес не в настроении.

– В чем дело?

– Проклятье, – пробормотал он и почесал лысину между рожек.

– Да что случилось?!

– Адрамелех не простит. Мы видели его позор. И тебе, и мне крышка, Васисуалий. Хотел бы я оказаться как можно дальше от этого несправедливого мира. Подальше. Как можно дальше.

5
Большая сатанинская охота

По возвращении меня ожидал неприятный сюрприз. Бабье лето сменилось серой осенью. Москва оказалась холодной и сырой. Деревья окончательно разделись. В пасмурном тяжелобрюхом небе носились тупые галки. День кончался. Прохожие поглядывали на меня с недоумением. Рубашка и кожаный пиджачок выдавали во мне курортника с жаркого юга. Да и этот скромный наряд был не первой свежести. Весь в следах черной копоти. Подозреваю, серой от меня смердело за километр. Собачонка, пробегая мимо, повела носом и фыркнула.

После адского пекла мне показалось, будто я угодил на Северный полюс. Кухериал же чувствовал себя вполне комфортно. Он облачился в песцовую шубу и высокие сапоги – ноги беса в онтологической иллюзии опять лишились копыт и козлиной стати.

– Холодина! – Я обращался к бесу, но мой выкрик порядком распугал прохожих. Некоторые даже поспешили перейти на другую сторону улицы. Правильно сделали. Никогда не знаешь, что ожидать от типа, разговаривающего с самим собой.

– Тиш-ше, – прошипел Кухериал. – Забыл, что меня никто не видит?

Я понизил голос:

– Привык в аду, что тебя все видят.

– Отвыкай.

– Холодина, говорю…

– Да, сентябрь в этом году холодный. Похоже, скоро выпадет снег. Наш объект уже вернулся с курорта и ждет – не дождется, когда мы его навестим.

– Сколько же времени прошло?

– Полагаю, месяц, не меньше. В аду время идет другим порядком. То ускоряется, то напротив – замедляется.

– Вот тебе раз, – пробормотал я, размышляя о своей загубленной репутации. Заказчики, наверное, решили, что я смылся, прихватив аванс.

– Не беспокойся. Время еще есть, – сказал Кухериал. – До октября управимся.

Я выругался в сердцах:

– Заказчики будут недовольны.

– Ах, эти, забудь о них. Во-первых, заказ исходил с самого верха. То есть от нас. Во-вторых, промежуточный заказчик вряд ли тебя побеспокоит. Что-то мне подсказывает, что его уже нет в живых. А в-третьих, если ты прикончишь Светоча, тебе не будет никакого дела до земных дел и людишек с их мелкими делишками. Ты и сейчас куда более могущественный, чем любой из них. Уж поверь мне, – бес засмеялся, потирая руки. – Ты вот что, Васисуалий, отправляйся сейчас домой. Прими душ, расслабься, отдохни – тебе в аду несладко пришлось. А завтра мы с новыми силами начнем охоту. Сил у тебя теперь ого-го сколько, так что ты непременно с задачей справишься. Я в тебя верю…

– Вот вы где, – послышался тонкий голосок.

Я обернулся и увидел ангела-хранителя. Он стоял с самым несчастным видом, грязные крылышки трепетали за спиной.

– Тебя только недоставало, – проворчал Кухериал, выдернул из воздуха новенький империал и швырнул Аикилю. – На вот, пойди, опохмелись.

– Маловато будет, – заканючил тот. – Вы где были, между прочим? Я все крылья сбил, вас разыскивая.

– Хотел бы – нашел, – отрезал Кухериал. – Ну, давай уже. Лети отсюда.

Ангел вздохнул, покосился на меня виновато и, коротко взмахивая крыльями, стал подниматься к серому небу.

– Врет, – сообщил бес, – не искал. Он все это время не просыхал. Я тут парочке корешей, – вот такие ребята, – отвалил капусты, чтобы поили его с утра до вечера. А не то поднял бы бузу – так, мол, и так, пропал куда-то мой подопечный. И святые бы засуетились. Начали землю нимбом рыть. Оно нам надо?

– Не надо, – согласился я. Очередная встреча с ангелом-хранителем убедила меня, что он – самый бесполезный из ангелов и, вообще, пьяная скотина.

– Подвезешь? – поинтересовался я.

– Нет уж, – Кухериал замотал головой, – спина, помнишь?.. Давай-как ты, Васисуалий, сам. На своих двоих. Автобус сам знаешь, где останавливается.

– Ладно.

Я застегнул пиджак на все пуговицы, поднял воротник, и направился к автобусной остановке. Кухериал сначала плелся следом, затем обогнал меня, мелькнул у газетного киоска, у магазина «Ткани», покрутился возле парочки алкашей, и исчез. Неожиданно для себя я ощутил одиночество. Неприятное это было чувство – знать, что ни за правым, ни за левым плечом у тебя никого нет, и что идешь ты по жизни всеми заброшенный, а значит, произойти с тобой может все, что угодно. Может, кирпич на голову упадет, а может, в канализационный колодец сверзишься.

Мне стало еще больше не по себе, когда я понял, что окружающие относятся ко мне совсем не так, как раньше. Я утратил одно из наиболее ценных своих качеств – непримечательность. Если раньше, обладая вполне заурядной внешностью, я не привлекал лишнего внимания и мог легко затеряться в толпе, то теперь был в самом центре событий. Все молоденькие девушки, зрелые женщины и даже пожилые дамы, едва я оказывался от них на расстоянии десяти шагов, поворачивали головы и начинали томно за мной наблюдать. Я вызывал у них если не восхищение, то, по крайней мере, умиление.

– Смотри, какой парень идет, – сказала одна девица другой, и обе уставились на меня так, словно я воплощал их сокровенные мечты об идеальном мужчине.

– Седенький, а симпатичный, – проговорила вторая.

Я поежился. Дар Асмодея действовал. Вот только, как я теперь смогу работать, находясь постоянно под пристальным вниманием сотен женщин. К тому же, если ты понравился одной или двум красоткам – это приятно. Но если на тебя откровенно смотрят все окружающие дамы, хочется удариться в бега.

Я придал своему лицу выражение крайней свирепости, но грозной мимической маской никого не испугал. Напротив, женщины и девушки стали посмеиваться, а старушки грозить мне пальцем. Осознав неизбежность всеобщего поклонения, я решил не обращать внимания на ненормальность ситуации, и действовать по обстоятельствам.

И все бы у меня получилось, но у Дворца спорта я поравнялся с группой весьма возбужденных юных особ. Их было не меньше десяти и, судя по контурам их туловищ, все они отправлялись на занятия по тяжелой атлетике. Окружив меня, девицы оживленно защебетали – в разноголосице сложно было различить, что именно они говорят – а потом принялись хватать меня за все части тела. Мне оставалось только вяло отбиваться. Поначалу я так и поступал. Но поскольку дамочки не отставали, действуя все настойчивее, я понял, что добром это не кончится, и со свойственной мне простотой залепил одной по фейсу… Дальше началось форменное безобразие…

Домой я добрался спустя три часа, с красивым фингалом под левым глазом и оторванным рукавом пиджака. Правильно говорят, от любви до ненависти один шаг. Если бы у меня был пистолет, я бы, наверное, против всех правил, пострелял спортсменок к чертовой матери. Но пистолета у меня не было. Пришлось отбиваться подручными средствами.

Хорошо нашлись сердобольные особы – подлечили мои ссадины и ушибы, шумной толпой проводили меня до дома. Одна из них не сдержалась, впилась в разбитые губы смачным поцелуем, от чего я едва не закричал. Прочие пытались проникнуть в квартиру, но я захлопнул дверь у них перед носом, чувствуя себя поп-кумиром.

В квартире, как и следовало ожидать, за время моего отсутствия кто-то побывал. Серьезные заказчики всегда очень нетерпеливые люди. Шкафы открыли, вывернули наизнанку. Телевизор разбили. Холодильник уронили набок. Мягкую мебель вспороли и перевернули. Не иначе, искали золото – бриллианты.

Поначалу я впал в мрачный настрой, но потом сработала смекалка. Я распахнул дверь, впустил в квартиру десяток самых расторопных и предложил убраться. Девушки согласились с радостью. Пока они приводили в порядок мое холостяцкое жилище, я вышел на балкон покурить, и обомлел. Под окнами дежурило не меньше сотни разновозрастных особей женского пола. Всеобщая истерия начала нарастать. Теперь массовая любовь меня порядком напугала. Проклятый Кухериал, как назло, где-то потерялся. У меня имелось к нему множество вопросов. Прежде всего, что мне делать со всеми этими девками? И как, черт побери, я смогу осуществить задуманное, если они в буквальном смысле меня преследуют?

Я вспомнил, какие пристрастия питает Кухериал, и решил, что толпы женщин – это еще не так плохо. Могло быть куда хуже. Те грудастые культуристы из Предела похоти вызывали у меня содрогание. Страшнее я, пожалуй, не встречал ничего в этой жизни. А повидать довелось немало. Пришли на ум слова Асмодея: «В ловушку заманят. Зарежут, кого попросит». А что если, и правда, двинуть всей этой армией на мента? Вот только пойдут ли девушки на убийство?.. Я вспомнил, как с перекошенными лицами дрались спортсменки, охаживая меня отнюдь не женскими ударами, и мне стало ясно, что план может обернуться против стратега. А ну как и эти разозлятся? Что тогда от меня останется?.. Лучше всего выгнать их из квартиры и забаррикадировать дверь.

Одну за другой я принялся мягко выпроваживать девушек в коридор. Шли неохотно, упирались. Я пытался быть ласковым. Но некоторых приходилось тащить насильно, выкручивать руки. Вскоре в квартире осталась одна единственная красотка. Ее я упорно оставлял на потом, потому что она была похожа на Кристину. Глядя, как девушка старательно поправляет покрывало, постеленное поверх выпотрошенного дивана, я задумался. А почему, собственно, я должен ее выгонять? Кухериал посоветовал мне расслабиться, вот я и расслаблюсь. Я приблизился, положил руки ей на грудь, уверенный в своей неотразимости, и получил смачную оплеуху.

– Эй, – закричал я. – Ты что делаешь, сволочь такая?!

– Прости, милый, – она прижалась ко мне всем телом. – Я не люблю, когда со мной так себя ведут. Я не шлюха. Ты же понимаешь? Ты просто околдовал меня, – она оглянулась кругом. – Ты не поверишь, я даже не помню, как здесь оказалась.

– У меня тоже голова идет кругом, – заметил я, потирая небритую щеку, и услышал с улицы крики – толпа призывала меня явиться пред девичьи очи. – Прости на секундочку, – попросил я. Вышел на балкон, прикрыл за собой дверь.

Увиденное ужасало. Весь двор до подъездов соседнего дома оказался запружен женщинами. Они безумствовали. Некоторые срывали с себя одежду, чтобы предстать передо мной топлесс. Прочие призывно махали руками, и беспрестанно вопили.

Я решил, что настало время опробовать дар Абаддона – и разогнать их.

– Кха, кха, – я прочистил горло. И заорал так, как не орал никогда в жизни. К несчастью, перестарался.

Звуковую волну можно было даже наблюдать. Она обратилась во вполне зримый направленный вектор – от моего балкона во двор протянулась четкая линия, закручивающая все вокруг в стремительную воронку. Десятки женщин попросту оглушило. Остальных раскидало в стороны. С деревьев сорвало листву. С дамочек – остатки одежды, которую они не успели снять. Окна дома напротив со звоном раскололись. Взвыла сигнализация всех стоящих во дворе машин.

Фанатички в страхе разбежались. На земле остались лежать тела оглушенных женщин, обрывки одежды, обувь. Над эпицентром трагедии медленно опускались сорванные с деревьев листья.

Я в ужасе прикрыл рот ладонью, опасаясь, что из него вырвется новый убийственный крик. Подозреваю, выглядела эта сцена со стороны комично. Небритый мужик со свирепой физиономией, прикрывающий рот, словно какая-нибудь кисейная барышня.

Сомневаться не приходилось, через час здесь будет полно милиции. Сотрудники специализированных отделов МВД и ФСБ станут звонить мне в дверь, чтобы узнать, где подозрительный тип с железными зубами прячет сверхсекретное оружие, чьи испытания недавно увенчались столь оглушительным успехом.

Я вернулся в квартиру. Увиденное меня уже совсем не удивило. Девушка, отдаленно напоминающая Кристину, полностью обнаженная, лежала на кровати и смотрела на меня призывно. Ни поза, ни девушка уже не смогли произвести впечатления на мой травмированный недавним происшествием разум. Я пробежал к шкафу и принялся в спешке собираться, кидая в чемодан все, что так или иначе может в ближайшее время пригодиться.

– Что-то случилось?

За этот вопрос я вполне мог бы ее убить, но не стал – только пробурчал: «Одевайся!», продолжая собираться.

Потом перехватил поудобнее чемодан, крепко взял девушку под локоть и потащил из квартиры. Юная нахалка не желала покидать мое жилище – цеплялась за стены, упиралась в дверной проем, чуть не оторвала крючок вешалки. «Я подожду тебя здесь, если ты уходишь!» В конце концов, мне удалось вытащить ее наружу. Я захлопнул дверь и вздохнул спокойнее. Продолжая сжимать твердый локоток, я потащил девицу к лифту.

– Куда мы идем? – капризничала она.

– Жениться.

Шоковая терапия подействовала. Она, наконец, начала переставлять ноги. И мое желание немедленно ее убить стало ослабевать.

На улице было неспокойно. По округе с самым ошалевшим видом бродили полуголые дамы. У подъезда жильцы дома активно обсуждали случившиеся. С нашим появлением все они замолчали. Уставились с подозрением на чемодан и ладонь, крепко сжавшую девичий локоток. Дело ясное, смекнул я, виновник происшествия, смывается, прихватив все свои вещички и бабу. Последняя обвила мою шею и припала к губам поцелуем. Я грубо ее оттолкнул, радуясь, что, наконец, избавился.

– Иди, отсюда, психопатка!.. Здрас-сьте, – улыбнулся соседям.

– Боже мой! – вскричал один из пенсионеров и отшатнулся, как от прокаженного. Остальные тоже выглядели потрясенными. Хорошо хоть в обморок никто не грохнулся.

Я не сразу понял, в чем дело, немая сцена продолжалась секунд десять, пока до меня наконец дошло – железные зубы.

– Авария! – поделился я. – Два месяца провел в больнице. Обе челюсти под замену.

Ни тени сочувствия не появилось в суровых взглядах соседей по подъезду. Они смотрели на меня по-прежнему подозрительно и сердито.

Ну и черт с вами! Я быстро зашагал прочь, левой рукой сжимая чемодан, а правой то и дело отпихивая навязчивых дамочек. Обернулся. Соседи стояли, глядя мне вслед с такими лицами, словно стали свидетелями второго пришествия. Женщины, между тем, разворачивались и следовали за мной, как привязанные. Они появлялись со всех сторон, стремительно превращаясь в ту же толпу, какую я недавно разогнал. На улице послышались завывания милицейской сирены. И я перешел на бег.

***

Артемий Посадский уединился в келье для встречи с духом святым. Опустился на колени, перекрестился трижды, сложил руки в молельном жесте и воззвал к своему господину:

– Явись. Дай мне силы. Дай знание.

Некоторое время ничего не происходило. Потом по стенам забегали солнечные блики, и с потолка на человека низвергся сверкающий, серебрящийся тысячами искр поток. Он оглушил его, распластал на полу. Когда человек поднял голову, то увидел, что над ним колеблется тонкая фигура в венце. Посланник небес заговорил. Слова он произносил нежно, напевно, от чего они проникали в самую душу, находили в ней живейший отклик.

Если бы посторонний в этот миг вошел в келью, то застал бы иную картину: увидел бы лежащего на полу человека в монашеской рясе с белесыми закатившимися глазами и приоткрытым, как у мертвеца, ртом. Пальцы главы Ордена экзорцистов скребли по полу, ногти, ломаясь, оставляли царапины на твердом бетоне. Тело выгибалось, словно его пронзала жестокая мука. На шее вздувались жилы. На подбородке белела пена.

– Дай мне силы, – просил Артемий, обращаясь к парящему над ним святому духу, – чтобы я мог уничтожить еще одного врага рода человеческого во славу божию.

– Ты получишь силу, – лился голос на экзорциста, – я дарую тебе способность чувствовать, где находится враг. Обрати зрение на правую длань свою.

Контакт прервался. Сияние обратилось полумраком. А тепло – сыростью и холодом. Артемий медленно сел на полу, поднес к глазам ладонь. На ее тыльной стороне появился сияющий знак – вписанная в круг путеводная стрела. Наконечник стрелы чуть заметно подрагивал, указывая направление.

– Попался, – пробормотал экзорцист. Попробовал встать, но члены пока не слушались его. Каждый раз после общения с потусторонним миром, его одолевала слабость. – Эй, вы! – крикнул Артемий.

Братья знали, что нужно делать. Явились по первому зову, аккуратно подняли обессиленного главу Ордена и отнесли в опочивальню. Там Артемий проспал без сновидений половину земных суток. А когда пробудился, то сделался инициативен и стремителен – его переполнял энтузиазм человека, уверенного в своих силах и правоте.

– Мы выступаем немедленно, братия! – объявил Посадский. – Святой дух наставил меня на путь истинный. Врагу не уцелеть. Не укрыться.

***

Правильно говорят житейские мудрецы, каких полно в моем гаражном кооперативе: от женщин одни неприятности. Простую эту истину я имел возможность осмыслить в полной мере, когда преследуемый сонмищем очумелых баб стремительно мчался по улице академика Яблочкова. Свернул в промышленную зону – там, между двумя заводскими цехами, обосновался гаражный кооператив. Охранник чуть дара речи не лишился, когда увидел, как к вверенной ему территории приближается огромная толпа. Представляю, как выглядела эта картина из окна его стоящей на самой верхотуре будки. Впереди несчастный мужик, несущийся на всех парах, а за ним женщины, женщины, женщины – молодые и старые, высокие и низкорослые, худые и толстые, красотки, одетые по последней моде, бабищи, будто только что с колхозного рынка, клуши с авоськами на колесика – и все несутся, ломая каблуки и сбивая подошвы дешевых турецких сапог. Я пролетел мимо будки, как порывистый ветер – предвестник тайфуна. Они и в самом деле напоминали разбушевавшуюся стихию. По гравийной дорожке я добежал до своего гаража. Оттуда спустя пару минут – ровно столько потребовалось, чтобы завести двигатель – выехал на красной пятерке. Женщины расступались, видя, что я настроен решительно, но все равно колотили по кузову кулачками, царапались в окна. Пара бойких молодых девиц забрались на капот. Одна из них оторвала от полноты чувств оба дворника. Я стряхнул этих ненормальных уже возле асфальтовой дороги, резко войдя в поворот.