Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

– Официант, – крикнул лысый культурист. Тут же перед нами возник тощий черт в смокинге с бабочкой. На бледном лице застыло подобострастное выражение, голубые глаза смотрели по-рыбьи невыразительно.

– Четыре коктейля, дорогуша. Мы будем обсуждать дела.

Черт скосил на меня голубой глаз и исчез.

Я огляделся. Судя по обстановке, мы находились в игорном заведении. Незначительную его часть занимали пустые мраморные столы, вроде того, за которым мы сидели. Остальное пространство было отведено под игровые автоматы и столы для игры. Особое место занимала рулетка – величественная, как игровая зависимость, она возвышалась в самом центре зала. На высоких стульях вокруг нее восседали игроки – несколько зеленоватых чертей, горбоносый человек в черном и массивное существо с витыми рогами. Архидьявол, вспомнил я – Кухериал неоднократно говорил, как называется эта адская раса. Рулетка вращалась сама по себе, фишки, я заметил, исчезали и появлялись тоже без участия крупье. Мне доводилось пару раз играть на электронной рулетке в игровом клубе – нечто подобное силой колдовства было воссоздано в аду. А может, это электронная рулетка стала прообразом адской.

Человек, сидящий за игорным столом, вдруг обернулся и вперил в меня взгляд. Лицо у него оказалось неприятное, с мелкими чертами, перекошенное злобой. Я отвернулся.

– Не стоит его разглядывать, – сказал длинноволосый демон, теребя серьгу, – планетные гении этого не любят. А этот… и при жизни был не слишком приятным малым, укокошил дюжину младенцев и почти столько же девственниц, и сейчас постоянно демонстрирует дурной характер.

– Да пошел он, – проворчал я. – Я тоже пристрелил не меньше дюжины извращенцев.

– Стоит ему только пожелать, и ты превратишься в жареный кусок мяса, – подал голос татуированный демон, – не советовал бы тебе ссориться с планетными гениями и колдунами.

В этот момент появился черт-официант с подносом. В бокалах плескалось нечто яркое и огненное, впрочем, меня это нисколько не удивило. От такого напитка изжогой дело не ограничится – можно пить и заказывать панихиду, внутренности выжжет мгновенно.

– Ну, что? – сказал татуированный, пододвигая мне коктейль, – поговорим.

– Поговорим, – согласился я, глядя на него с самым мрачным видом. Больше всего я жалел, что пистолет остался в Пределе гнева. С удовольствием проверил бы, имеют ли они защиту от пуль.

– Будешь работать на нас, – сказал грудастый здоровяк, – скажешь высшим демонам, что это мы тебя подготовили, чтобы ты убил Светоча, а твой бес-искуситель тут ни при чем?

– Каким образом?

– Что «каким образом»?

– Каким образом вы меня подготовили?

– Это же элементарно, скажешь, являлись тебе во снах. Сулили большую награду, если ты сделаешь то, что мы просим. Приводили к тебе восхитительных грешниц для плотских утех. Ты сразу согласился. А Кухериал, – мой собеседник скривился, – придурок только мешал своими советами. А потом решил примазаться к нашей славе…

– Замените коктейль, – потребовал я.

– А этот чем тебе не нравится?

– Я – человек, – ответил я, глядя исподлобья.

– Человечек? – демон издевательски скривился. – Так и быть… Гарсон, – позвал он. – Принесите человечку ваш фирменный коктейль.

Заказ был мгновенно выполнен. Я долго молчал, разглядывая содержимое граненого стакана. В мутной жидкости выписывали восьмерки белесые личинки. Украшением напитка служил жук-водомерка, плавающий на поверхности.

– Этот тебе больше понравится, – заметил культурист с серьгой. – Его даже наше мракобесие, герцог Асмодей, пьет с огромным удовольствием. И ты пей, человек. Ты же не побрезгуешь любимым напитком самого Асмодея?

– С чего я должен вам помогать?! – проворчал я, покопался в коктейле и выловил личинку, размышляя, прямо сейчас запулить ей в морду одному из похитителей или пока подождать.

– Кто говорит о помощи? – лысый всплеснул руками. – Речь идет о выживании.

– То есть если я сделаю так, как вы меня просите, то вы меня не убьете? Так, что ли?

– Разумеется, не так, – в разговор снова вступил татуированный, – если мы говорим о выживании, значит о выживании. Ты хотя бы представляешь, что ждет грешника в аду?

– В общих чертах.

– Отлично. Так вот. У нас тут есть кое-какие связи. Мы можем сделать твою загробную жизнь не столь невыносимой. Надеюсь, ты понимаешь?

– О чем вы, черт побери?! – возмутился я. – Я убью Светоча. И стану бессмертным.

– Допустим, убьешь, – согласился бритый, – и все равно тебе понадобится наша протекция. Вот увидишь.

– Дайте что-нибудь перекусить, – попросил я, решив тянуть время до последнего – у меня не было иллюзий насчет пищи, предлагаемой данным заведением.

– Выпей сначала коктейль, – предложил татуированный.

– Ладно, сам справлюсь, – сказал я, склонился и не без труда отгрыз большой кусок стола – мрамор оказался очень твердым.

Мой поступок возымел неожиданный эффект.

– Проклятье! – выкрикнул лысый, вскакивая из-за покалеченного стола…

Через мгновение выяснилось, что в ужас его привели вовсе не железные зубы. Через зал в сопровождении нескольких чертей-официантов и огромного числа архидьяволов спешил Кухериал. Таким разъяренным искусителя мне видеть еще не приходилось. От его головы в прямом смысле сыпались искры, и гасли на плиточном полу. В руке бес сжимал длинный хлыст.

– Ты идешь с нами, – тонким голоском выдавил татуированный и ухватил меня за предплечье.

Тут уже я не сплоховал, поймал его запястье и резким движением завернул руку за спину. Но удержать здоровяка не смог – он освободился неожиданно легко, применив нечеловеческую силу, оттолкнулся от пола и рванул отвесно вверх. Могучий бюст хлестнул меня по лицу и сшиб с ног. Уже с пола я мог наблюдать, как бьются о твердый потолок культуристы. Словно мотыльки о стекло светильника. Ударятся – отлетят, ударятся – снова отлетят. Ловушка захлопнулась.

Черти спокойно ждали, пока трансвеститы набивали синяки и шишки, а когда те удрученные случившимся спустились вниз, скрутили им руки веревками. При этом Кухериал с явным удовольствием лупил троицу похитителей хлыстом.

Несколько суровых архидьяволов с кручеными рогами увели арестованных, а мы с бесом выбрались из бара и остановились посреди странной деревни.

– Здесь томятся те, кто задолжал казино, – сказал Кухериал, указав на дома без окон и дверей, – не завидую заядлым игрокам… Можешь ничего не говорить, я знаю, чего они хотели. Я имел неосторожность поделиться с негодяями своими планами. Мне сразу показалась подозрительной их крайняя заинтересованность. Но я решил, это так… потому что они меня ценят.

– Ты действительно думал, они тебя ценят?! – поинтересовался я.

– Какая теперь разница. – Бес поджал губы. – Хорошо, что Князь тьмы лично заинтересован в этом деле. Как только все это случилось, помог сразу же, прислал своих слуг. Ну, теперь держитесь, – он погрозил кулаком в никуда, – ублюдки симпатичные…

– Как будем добираться? – деловито поинтересовался я.

– Лезь на спину, злодей, – проворчал Кухериал. – Никакого здоровья на тебя не хватит. Могли бы надежный транспорт предоставить. Можно подумать, я для себя стараюсь…

Сразу после взлета бес забрал севернее и понесся на предельной скорости – непредвиденная задержка заставляла спешиь. Внизу разворачивались самые омерзительные картины. Особенно тягостное впечатление на меня произвели поля некрофилов – бескрайний некрополь с рыскающими по нему группами извращенцев. Они раскапывали могилы и тащили на поверхность податливые синюшные тела. Меня едва не вывернуло наизнанку, когда я увидел, как они развлекаются с мертвецами.

– А в чем наказание? – спросил я Кухериала. – Если они при жизни были ублюдочными извращенцами, то и после жизни заняты тем же самым.

– Ты не понял, – ответил бес. – Грешники – не те, что копают. А те, что лежали в земле, пока их не вырыли. Они только похожи на трупы – на самом деле, живее всех живых. И все чувствуют. Те, кого ты принял за некрофилов – бесы. Им такая работа по душе.

– Понятно, – заметил я мрачно. Мне не терпелось покинуть пятый круг. Я решил смотреть только в небеса, чтобы не сойти ненароком с ума от всего увиденного. У меня, и правда, возникали время от времени мыслишки, что я давно уже съехал с катушек, и все вокруг – лишь плод моего болезненного воображения. Но я старался не думать о подобных вещах. Не всякий, кто в аду, сумасшедший. Бывает, ему просто не повезло с родителями жены. Зато повезло с бесом-искусителем…

Архитектура дворца Асмодея не стала для меня большим сюрпризом. Чего-то подобного я и ожидал. Он представлял собой гигантский каменный фаллос, устремленный в небо. Навершие оригинального здания венчало розовое облако – окутывало утолщенный верхний ярус нежной пеленой.

– Неплохо придумано, – одобрил я.

– Хотел бы жить в таком дворце, Васисуалий? – поинтересовался Кухериал. – Или тебе не близок архитектурный концептуализм.

– Не близок, – ответил я честно. – Я хочу жить в пентхаузе, на берегу океана.

У входа нас встречала целая кавалькада слуг герцога. Раскрашенные самым причудливым образом, напомаженные и пахнущие, как парфюмерный магазин, они производили впечатление цирка клоунов-трансвеститов. Ко всему прочему, эта яркая толпа издавала жуткую какофонию звуков – они галдели, вопили, ругались друг с дружкой («Ах ты, противный!»), свистели, улюлюкали, дули в бронзовые дудки и били в бубны. Едва мы приземлились, нас вовлекли в шумный хоровод и понесли, придерживая под руки и подталкивая в спину, прямо в распахнутые настежь дворцовые ворота. Мы словно оказались в бурлящем потоке, без возможности выплыть со стремнины в тихую заводь. Меня ухватил за нос пузатый толстяк в сиреневом колпаке и пропел:

– Будешь кусаться? Будешь кусаться, негодник?!

Я хотел ткнуть его кулаком в живот, но не успел. Кто-то дал мне пинка, затем отвесил подзатыльник. Расквитаться с наглецом мне не позволили – упорно тащили вперед, не давая даже обернуться. Но краем глаза я заметил, как тощий карлик с намалеванным на голом черепе красным крестом, хохоча, юркнул в толпу.

– Сволочи! – выкрикнул я. – Убью!

– Ничего-ничего, Васисуалий, – донесся крик Кухериала, я его не видел. – Главное, что мы двигаемся в правильном направлении.

– Точно, не дергайся! – гаркнула в ухо разряженная девица и она чмокнула меня в щеку – отстраниться я не успел. – Какой небритый! Ты мне всю кожу расцарапал! – пожаловалась она.

– А мне все равно, – возвестил тучный бородач. – Дай-ка я его тоже чмокну!

На этот раз я не сплоховал – успел увернуться. Чтобы не было слишком обидно, я отвесил пинка впереди идущему, и чуть не застонал от боли – зад у скомороха оказался тверже чугунной сковороды. А может, он и вправду сунул что-нибудь металическое в шаровары. Дальше я уже прыгал на одной ноге, а потом хромал, проклиная развеселую компанию.

– Хотел предупредить, – донесся до меня крик Кухериала. – Никого из них не бей. Они на ощупь, словно каменные истуканы.

сатана – свидетель, если бы у меня тогда был пистолет, и я знал, что он окажется действенным, я бы пострелял всю эту публику к чертовой матери. Все они за издевательство надо мной заслуживали высшей меры наказания!..

Нас проводили до самой приемной герцога и втолкнули в узорчатые двери.

На троне восседал высший демон Асмодей. Он обладал коренастым человеческим телом о трех головах – человеческая с толстыми щеками и влажным похотливым ртом, бычья с красными маленькими глазками и громадным золотым кольцом в носу и самая огромная – баранья голова, беспрестанно что-то переживающая, чавкающая на всю залу. Длинные петушиные ноги со шпорами свисали до пола, скребли черный мрамор коготками. Толстые пальцы человеческих ладоней сплелись на выпуклом животе.

У подножия трона, изнемогая от желания, ползали, постанывая, юные девицы с такими совершенными фигурами, что дух захватывало. На меня они посматривали из-под полуопущенных век, сквозь пушистые ресницы. Лаская себя, призывно манили. Если бы не присутствие зловещей фигуры на троне, я бы непременно поддался их чарам.

– Ваше мракобесие, – заговорил Кухериал, – мы прибыли с убийцей Светоча, чтобы выразить вам свое почтение.

– Подойдите ближе, – проговорил герцог. Открывали рты сразу три головы. Бычий голос звучал рокочущим басом, бараний – глубоким блеянием, человеческий оказался высоким и звонким.

Мы придвинулись. Одна из девиц тут же кинулась ко мне, обвила ноги, потянула руки выше. Асмодей ткнул в ее сторону указательным пальцем с длинным кривым когтем, и она, вскрикнув, отбежала подальше. Я заметил, что на спине у нее появилось несколько красных отметин, как от удара плетью. Демон разглядывал меня изучающе. Я уже успел привыкнуть к этим внимательным взглядам. Опасения, конечно, были, и все же я держался молодцом.

– Не будем терять времени! – пророкотал Асмодей.

Из бараньей головы выдвинулся длинный язык и едва не угодил мне прямо в лицо. На самом кончике языка я заметил кроваво-красную бусину.

– Съешь ее, – сказал демон.

Я потянулся к бусине, но язык мгновенно отдернулся.

– Бери ртом. Иначе ничего не получится.

Я обернулся к Кухериалу. Тот пожал плечами. Мол, что я могу поделать.

Радости эта процедура мне не доставила. С отвращением я хапнул подарок ртом и отшатнулся. Меня захлестнуло омерзение. Бусинка растворилась во рту, обожгла гортань, скользнула в желудок.

Я почувствовал прилив сексуальной энергии, меня охватило дикое необузданное возбуждение, захотелось немедленно взять одну из красоток Асмодея, я даже потянулся к ближайшей девице, не в силах сдержать порыв, волна сладострастия прошла по телу, я задрожал, вскрикнул, и все кончилось. Я снова мог нормально соображать.

Демон по-прежнему внимательно наблюдал за мной. Из бараньей головы все еще торчал длинный язык и трепетал, подобно флагу на ветру. Я счел, что Асмодей издевается.

– Do ut facias [36]36
  Даю, чтобы ты сделал (лат.)


[Закрыть]. Отныне ты будешь обладать неуемной привлекательностью для всех без исключения женщин, – проговорил он.

– Может быть, старушек исключить? – предложил Кухериал.

Асмодей высокомерно задрал подбородок.

– Сразу видно, бес, ты не знаешь толк в развлечениях. Что за веселье без старушек.

– Но Ваше мракобесие, мы же не о веселье. Нам Светоча убить надо, – напомнил Кухериал.

– Дар поможет, – герцог махнул рукой, – власть над женщинами, что может быть лучше. Если ты повелеваешь женщинами, можешь считать, в жизни ты устроен. Они приютят, обогреют, накормят, обласкают, заласкают, прилижут, залижут… – Заметив, что бес снова пытается что-то сказать, герцог рассердился: – А в случае чего, и помогут по делу. В ловушку заманят. Зарежут, кого попросишь.

Мне представились самые волшебные картины. Толпы податливых красоток. По одному моему слову они делают, все, что я прикажу. Не то, чтобы я всерьез увлекался развратом, но перспективы не могли не радовать.

– Благодарю, Ваше мракобесие, – Кухериал прижал ладонь к груди, поклонился, – дар крайне ценный, если распорядится им с умом.

– А я о чем говорю, – толстые губы человеческой головы Асмодея расплылись, на лице отразилось самодовольство, – мой дар дорогого стоит. Вряд ли кто-нибудь даст что-то настолько ценное…

– Мы благодарны вам, – кланяясь, бес сделал мне жест – уходим.

Мы двинулись к выходу, а едва миновали двери, снова оказались в скоморошьей толпе. Расталкивая их с проклятьями, получая тычки, пинки, затрещины и поцелуи, мы кое-как пробрались к лестнице, и направились вниз…

Вскоре мы покинули пятый круг. Я испытал искреннее облегчение. Если Предел гнева внушал мне страх, то в Пределе похоти я познал подлинное омерзение. Что может быть отвратительнее неестественной похоти? Она – главное проявление несовершенства человеческой природы.

Шестой круг
Предел алчности

На шестом кругу нас встречали с музыкой. Духовой оркестр играл похоронный марш.

Из рядов музыкантов выдвинулись два субъекта с бегающими хитрыми глазками, похожие, как братья. На лысых головах – вязаные береты, скрывающие рога. На плечах – потрепанные фраки.

– Подайте сильно пьющим музыкантам, – попросил один, вытянув грязную дрожащую ладонь.

– Привет, ребята, – поздоровался Кухериал, не обращая внимания на просьбу, – нам бы к герцогу попасть. Я убийцу Светоча привез.

– Доставим вас к нему всего за пару монет, – сообщил один из «музыкантов».

– Алчные вы, ребята, – с неудовольствием проворчал Кухериал, – небось, и с грешников мзду берете?

– А то как же, – подмигнул один из демонов, – если кто умеет денежки делать, он и в аду не пропадет. А у нас тут публика, как на подбор. Казалось бы, неоткуда монеты взять, а все равно берут.

– Почти все крупные финансисты здесь оказываются после смерти, – поделился со мной бес, – жизнь потратили на накопление и приумножение капитала, вот и определили сами себя в ад. Ведь это же грех, безусловно. Так что тут все ушлые. Палец им в рот не клади, оттяпают по самое предплечье.

– У нас здесь котлы с очень небольшим подогревом имеются, гидромассажные котлы, бани по-черному с девочками. Для тех, кто деньги делать умеет, в аду замечательная жизнь, – сообщил один из бесов-музыкантов.

– И это при полном попустительстве со стороны герцога Мамона, – заметил Кухериал.

– Почему попустительстве? – обиделся за своего начальника бес. – Герцог сам предложил такую систему финансовых отношений. Зато наш круг процветает.

– Большинство игорных домов, увеселительных заведений на шестом кругу, – поведал Кухериал. – Каждая мелкая сошка в аду знает, если желаешь развеяться, езжай в Предел алчности. Местный Лас-Вегас, ага. Тут для всех и каждого найдется развлечение по вкусу.

– Если надумал экскурсию провести, – бес снова вытянул ладонь, – плати налоговый сбор. Экскурсии только за плату.

– Да какая там экскурсия?! Просто рассказываю потенциальному убийце Светоча, что у вас к чему. Так вы проведете нас к герцогу или нет?

– Бесплатно?

– Само собой.

Бесы отошли на пару шагов, о чем-то совещаясь. Затем один из них затерялся в толпе, а другой вернулся к нам:

– У нас много работы! Скоро прибывает генеральный директор банка «Арьергард Кредит».

– Сволочи! – констатировал Кухериал. – Ничего, сами доберемся. В прошлый раз они были сговорчивее, – поделился он, ткнул указательным пальцем в поясницу, – садись, чего уж там. Полетели. Ох, боюсь я, долго искать придется. Дворец у герцога блуждающий. Он это специально устроил, чтобы местные не расслаблялись. Никто не знает, где Мамон с неожиданной проверкой возникнет.

– Неплохо придумано.

– Неплохо, – согласился Кухериал. – Только провожатые этим пользуются. Им дворец отыскать никакого труда не составляет. А мы цельный день летать будем… Хоть бы ты похудел, что ли? – Он крякнул, когда я в очередной раз забрался на его многострадальную спину.

В воротах внезапно послышался треск и из них пылающим факелом вылетел грешник. Упал на землю, но тут же вскочил на кривые ножки. Одет человечек был в черный костюм в полоску и траурный однотонный галстук. Глазки новоприбывшего бегали, выдавая испуг.

Оркестр дружно грянул похоронный марш. Навстречу грешнику выбежал предприимчивый провожатый.

– Наше почтение, господин, э-э-э…

– Войцеховский, – поспешно отозвался умерший. – Валентин Ильич.

– Валентин Ильич, прекрасно. Если не ошибаюсь, бывший генеральный директор банка…

– «Арьергард Кредит», – завершил фразу сообразительный господин Войцеховский, – а вы, простите, черт?

– Точно так-с, Валентин Ильич, черти мы. И вы прибыли в ад-с.

Заботливо подхватив банкира, который было стал заваливаться в обморок, бес быстро заговорил:

– Не стоит так беспокоиться, господин Войцеховский, мы что-нибудь придумаем. Не все так плохо, честное дьявольское…

– Ох, – выдохнул Валентин Ильич, – ну, за что мне это? За что?! Я же труженик. Только и делал всю жизнь, что работал. Давал людям возможность получать достойную зарплату, обеспечивал их рабочими местами, жертвовал, – он возвысил голос, – на строительство храма…

– Такие всегда на строительства храмов жертвуют, – заметил Кухериал громко, так чтобы директору было слышно.

– Вы с собой в могилу не захватили немного наличных? – поинтересовался бес. – Они у нас, знаете ли, тоже имеют хождение.

– В могилу? Конечно, нет. У вас имеют хождение рубли? Американские доллары? Евро?

– Помилуйте, Валентин Ильич, – бес хохотнул. – Вы же умный человек. Любая валюта конвертируется. Земная конвертируется автоматически, в золотые империалы. При прохождении через огненные врата. Ну, покопайтесь в кармашках. Вдруг что-нибудь сыщется.

Директор банка поспешно зашарил по карманам, но вынужден был признать, что у него нет ни копейки.

– Может, пока я был на судилище, вытащили? – предположил он.

– Ну, что вы, – осклабился бес, – это невозможно. В Судебном чертоге действуют совсем иные законы. Это край – иллюзорный. Там вашего тела нет. Только душа, которую судят. А сюда вы переноситесь в материальном воплощении, к которому привыкли. Видите, на вас костюм, в котором вас хоронили. А в Судебном чертоге все простынках. Так-то…

– Ничего не понимаю, – пробормотал Валентин Ильич, – но вам виднее. Скажите, что-то же можно сделать?

– Конечно, можно, – согласился бес, – дай-ка гитару, – попросил он одного из коллег-музыкантов. И ему немедленно передали инструмент. Бес взял гитару за гриф и изо всех сил ударил директора банка по голове. Дека с треском разлетелась. А несчастный охнул, присел, посидел пару секунд и повалился в сторону.

– Берите его! – скомандовал бес, крикнул нам: «Адью!» и взвился в воздух. За ним, подхватив оглушенного грешника, вознесся весь оркестр.

Мы тоже не стали задерживаться у огненных врат и полетели искать блуждающий дворец герцога Мамона.

– Зря он не взял с собой денег, – заметил я.

– Устроится, – заметил бес, – приложит немного усилий и отлично заживет в аду. Я-то знаю. Такие всегда устраиваются. И при жизни, и после смерти.

– Несправедливо, – заключил я.

– О да, – откликнулся Кухериал, – нет в этом мире справедливости. На том и стоим.

– Выходит, если покойный берет с собой в могилу чемодан с деньгами, на выходе он получит империалы? – спросил я.

– Точно, – откликнулся Кухериал, – закон конвертации. Его, кстати, тоже герцог Мамон измыслил. Лично мне эта идея представляется очень остроумной. Помнишь, раньше покойным клали на глаза монеты? Очень правильная была традиция. Повышала адское благосостояние. А теперь даже в Предел алчности прибывают одни голодранцы. Вон, погляди хотя бы на этих…

На мелководье, у берега гигантской реки, копошилось множество грешников с деревянными коробами.

– Мамон не любит пустые мучения, – сказал Кухериал, – он считает, что всякая пытка должна иметь практический смысл и способствовать обогащению Предела алчности. Поэтому шестой круг считается самым гуманным. За это Люцифер, – бес понизил голос, – недолюбливает герцога Мамона. Но ничего не может с ним сделать – ведь все финансовые вопросы решаются здесь.

– Что делают все эти люди? – поинтересовался я.

– Как что?! Золото моют.

– И много намывают за смену?

– За смену?! – возмутился Кухериал. – Здесь не санаторий. Работают до тех пор, пока не упадут от усталости. Или не умрут. И их тут же сменяют другие. Желающих полно.

Сразу за рекой начинался глубокий песчаный карьер. На многокилометровом склоне, изрытом ходами, кипела работа.

– Толкут песок, – поведал Кухериал. – Добывают золотишко дедовским методом. Хотя Мамон просил Сатану дать ему возможность выстроить завод, но разрешения не получил. У него и так влияние слишком большое. Хотя, в остальном, Люцифер полностью на стороне прогресса. Только если это не касается адских пределов. Сейчас, к примеру, мы активно продвигаем идею Мамона введения микрочипов с именными номерами. Их будут со временем каждому человечку в онтологической иллюзии вживлять под кожу. Слышал о таком?

– Нет, – ответил я, наблюдая за муравьиной возней внизу. – Впечатляет размах! – констатировал я.

– Еще бы. Сюда же так и рвутся попасть. Мамон ввел здесь даже систему поощрений. Если грешник найдет крупный самородок, он получает день, когда может работать только на себя. И если ему посчастливиться, в этот самый день он может разбогатеть. Вот почему большинство грешников этого круга так стремятся попасть на рудники. Только это почти невозможно. Конкуренция слишком большая. Они даже платят империалы нашему брату, чтобы поспособствовали. Но большинство взяток ни к чему не приводят. Так что те, кого ты сейчас наблюдаешь внизу – настоящие счастливчики. Да они и сами об этом знают. Посмотри на их сосредоточенные, но радостные лица.

Я внимательнее пригляделся к трудягам, но особой радости в лицах не заметил.

Золотые рудники остались позади, а мы полетели над широким водоемом.

– Ты же говорил, в аду всего три реки, – я указал вниз. Там в желтой густой воде плыли вырванные с корнем водоросли, листья, дохлые рыбины и человеческие тела. Множество разбухших от влаги человеческих тел. Поток нес их, как бревна в сезон лесосплава, сталкивал, вращал. И в этом вращении наблюдателю чудилась жизнь. Словно мертвецы танцуют последний танец.

– А это и не река вовсе.

– А что же?

– Просто поток. Смыл грешников. Унес. А потом здесь опять будет сухое русло. В аду такое случается повсеместно. Идешь ты, скажем, по горячей лаве. А через пару часов на этом же месте – ледяное озеро. Царство хаоса. Так-то, Васисуалий. Самое неприятние, что и дворец герцога Мамона путешествует по Пределу алчности. Герцогу так удобнее. А вот нам придется помучиться, пока мы его найдем. А спина у меня не железная.

– А что там, впереди? – поинтересовался я. На горизонте появились высокие здания.

– Сейчас посмотрим, – ответил Кухериал.

Вскоре мы уже летели над городом. Выглядел он, как трущобы Бронкса. Расцвеченные граффити серые стены. Следы от пуль на них. И спешащие во всех направлениях человеческие отбросы. Удивляло обилие вооруженных грешников. Один, задрав лицо, посмотрел в небо и погрозил нам пистолетом.

– Что это такое? – спросил я, удивленный столь необычной для ада земной картинкой.

– Город, – ответил Кухериал. – Примыкает к фондовой бирже. Здесь живут те, кто может заплатить за спокойное посмертное бытие. Мы все так и называем это место – Город. Город поделен уличными бандами. Они все время ведут войну за сферы влияния. Многие осуждают герцога Мамона за эту инициативу. Но он считает, что имеет право развивать инфраструктуру Предела алчности по собственному усмотрению. Тут я на стороне герцога, пожалуй.

Мне показалось, последние слова были произнесены из осторожности.

– Кухериал! – заорал я. – В сторону, в сторону, говорю. – Снизу в нас целились из гранатомета.

По счастью, бес прислушался, вильнул, и снаряд со свистом пронесся мимо.

– Придется прибавить, – с неудовольствием проговорил бес, и в ушах тотчас послышался свист, возвещающий о том, что скорость нашего перемещения существенно возросла. Внизу замелькали крыши домов. Лачуги городских окраин. И мы снова вылетели в пустынную местность.

– И чего мы летаем, чего ищем?! Он же, скорее всего, ничего не даст, – ворчал Кухериал. – Видел бы ты эту хитрую рожу.

– Главное, чтобы по мордасам не били, как в Пределе гнева, – пробормотал я.

– А не надо было с такими громилами связываться. Я, между прочим, предупреждал.

– Не могу сдержаться, когда со мной так… По-хамски.

– Тоже борец за справедливость, стало быть, – бес скосил на меня хитрый желтый глаз. – Давай-ка лучше расскажу тебе притчу, которой грешников в Пределе алчности потчуют.

– Валяй, – согласился я. – Глядишь, долетим быстрее.

– Одному нищему пьянчужке, у которого за всю жизнь и полушки ржавой не было, привиделось как-то во сне, будто он находится в просторной зале, а она вся уставлена крестами разной величины. И все кресты, будто бы, покрыты красивыми покрывалами. Не успел осмотреться, тут глас с небес: «Жаловался ты на свою бедность, человечек, так я тебя услышал. Выбирай себе любой другой крест». Малый, само собой, обрадовался, забегал. Один на плечи взвалил. Тяжело. Другой, вроде бы, и полегче, но углы больно острые – так в плечи и впиваются. Все перепробовал. Наконец, нашел один в самом углу. Тот ему изначально под покрывалом самым огромным показался. А как поднял, так и закричал радостно: «Вот, этот беру на себя, он хоть и большой с виду, но легче других!» Покрывало сдернул, а на нем написано: «Бедность!» Малый, конечно же, сразу прозрел, понял, что обманул его боженька. Оставил при своем кресте. Как он был приговорен влачить жалкое существование в лачуге, да в лохмотьях, так ему и век доживать. Пробудился от сна. А перед ним ангел небесный. Разверз уста сахарные и говорит: «Ну что, понял ты, несчастный, что посланный тебе богом крест – самый легкий и удобный для несения? Что крест сей усмиряет гордость, удаляет праздность, роскошь, которая, при богатстве, часто ведет к пьянству, невоздержанию в пище и питии, отчего рождаются болезни разные?» Сказал и исчез. В тот же вечер пьянчужка наш направился в царский кабак и пил до явления зеленых чертей. Черти с ним быстро после этаких снов сговорились. А как продал он душу Самому, так и зажил припеваючи, во дворце, выезды делал на золоченой карете.

Кухериал замолчал.

– Это что, все? – удивился я.

– Ну, да.

– А где мораль?

– Мораль в том, что нечего на себе крест тащить, и жалкое существование влачить, если можно жить на полную катушку…

– Бедность отвратительна, – пробормотал я, вспомнив, как после армии оказался без копейки денег. Брать в долг у родителей не хотелось, а перспективы впереди маячили самые туманные. Мир представлялся оплотом равнодушия, замком тысячи закрытых дверей – чтобы войти надо стучаться, а так не хотелось смотреть в сытые лица хозяев жизни.

– А я о чем, бедность отвратительна, – немедленно согласился Кухериал, – надеюсь, Мамон будет к нам благосклонен. Герцог может одарить тебя, Васисуалий, таким богатством, что ты и в аду будешь чувствовать себя олигархом, только что купившим прославленный футбольный клуб.

– Зачем мне футбольный клуб в аду? – удивился я.

– Действительно, – Кухериал крякнул, – у нас в аду совсем другие спортивные развлечения. Прославленные футболисты здесь пинают к огненным вратам свои же головы, – он разразился каркающим смехом. – Между прочим, ты никогда не задумывался, почему команда России не слишком хорошо играет в мировых чемпионатах?

– Ты же знаешь, я к футболу равнодушен.

– Все дело в греховности человеческой натуры, – уверенно объявил Кухериал. – Каждый думает об индивидуальном результате – как бы игру получше показать, да в иностранный клуб подороже продаться. А футбол – игра групповая. Тут об общих достижениях думать нужно. Дал ты, к примеру, пас другому игроку, а он возьми и забей мяч в ворота. Ему – премию. А тебе – шиш. Обидно и удавить счастливчика очень хочется. Алчность, зависть… А еще чревоугодие и пьянство. Сколько раз замечал, если накануне День рождения у одного из ведущих российских игроков, или даже тренера – такое событие как не отметить, российские футболисты на следующий день и бегают медленнее, и реакция не та – то мимо мяча ударят, то столкнутся друг с дружкой, упадут и лежат подолгу. Нет, не будет в России никогда сильного футбола…