Текст книги "Цивилизация или варварство: Закарпатье (1918-1945 г.г.)"

Далее Хорти пытался убедить Орловского, что без его ведома и согласия, в его отсутствие (он находился в Восточной Пруссии, был гостем Геринга) из Венгрии в Подкарпатскую Русь были направлены партизанские отряды для выполнения определенных заданий и теперь граница сильно укреплена. Поддерживать движение на Подкарпатской Руси при помощи людей, присланных из Венгрии, невозможно, ибо они вынуждены были бы начинать воевать на границе и демаскировать всю затею. Этому движению грозит смерть, поскольку партизаны понесли большие потери. Некоторым удалось вернуться в Венгрию, а другие пробираются на север, надеясь спастись в Польше. А раз это дело начато, его нужно было бы поддержать, хотя бы в скромных пределах, продолжал Хорти.[587]587
  AAN. MSZ. P III. 1936–1938. 49 W. 6597. K. 248–250.


[Закрыть]

Затем регент спросил посланника, возможно ли переправить несколько венгерских отрядов диверсантов воздушным путем в Польшу, усилить польскими «добровольцами», знающими руський язык, и забросить в Закарпатье. Как свидетельствует дипломатическая переписка, польская сторона не согласилась с предложением принять венгерских диверсантов в Восточной Галиции, боясь реакции местного украинского населения. Но несмотря на это, Орловский заверял Хорти, что посылка таким путем венгров «встретит у нас полную симпатию». Тем более что с предложением о транспортировке венгерских диверсантов в Закарпатье окольным путем через Польшу уже говорили с ним Иштван Бетлен и Миклош Козма.

Посланник к тому же заметил, что он представляет себе, с какими трудностями встречается венгерская акция в Подкарпатье, поскольку ему известно, что среди венгерских «охотников» нет ни одного, который говорил бы по-руськи.[588]588
  Ibid. К 250–251.


[Закрыть] Орловский пообещал передать просьбу регента в Варшаву.

Вскоре после этой беседы в Будапешт был направлен начальник канцелярии министра иностранных дел Польши Михал Любеньский. 18 октября он получил от своего патрона подробную инструкцию. В частности, ему поручалось спросить венгерское правительство, ставит ли оно в качестве своей конкретной задачи что-нибудь помимо коррективы границы по этническому принципу, то есть пойдет ли на установление общей с Польшей границы.

В инструкции содержалась и оценка ситуации: западные государства проявляют незаинтересованность в этом вопросе. Польша не верит в наличие у Германии своих интересов в Закарпатье. Италия оказывает наибольшую заинтересованность в создании венгеро-польской границы. В Румынии после ухода Николае Титулеску руководство страной находится в руках короля, именно с ним следует вести переговоры с целью улучшения венгеро-румынских отношений. Закарпатье нужно присоединить к Венгрии.

Самое трудное при этом – соблюсти этнический принцип. Однако ни одна из стран, участвующих в игре, не заинтересована защищать принадлежность Подкарпатской Руси к Чехословакии.

Далее Михал Любеньский должен был выяснить, уверено ли венгерское правительство в результатах плебисцита или выдвинет постулат возвращения утраченной провинции, которая не может жить без контактов с Венгрией. Затем ему предстояло спросить, хочет Венгрия решить этот вопрос в переговорах с Прагой при поддержке Италии, Германии и Польши или считает, что без международной конференции не обойтись. Эта проблема, по мнению польского руководства, в любом случае не могла быть решена без дипломатического и политического нажима, усиленного организацией демонстраций.

Польша может поддержать Венгрию, обеспечить ее безопасность со стороны Румынии, но никто, кроме самой Венгрии, не может предъявлять претензии передать ей Закарпатье. В случае недостаточной заинтересованности Венгрии может сложиться парадоксальная ситуация: Русь, которая фактически никого особо не интересует, может остаться в чехословацком государстве, воспрепятствовав тем самым созданию венгеро-польской границы. Следовало поговорить и со словаками, убедить их в необходимости присоединения Руси к Венгрии, в публичных выступлениях, на дипломатических приемах стараться проводить мысль: Русь – давняя провинция Венгрии и не может без нее существовать, требование провенгерского населения – присоединение к Венгрии, это принесет мир на длительное время. Плебисцит нельзя проводить при чешском присутствии, минимальное требование – эвакуация чехов.

Что касается железной дороги, претензии на которую предъявила Румыния, следовало подчеркивать: «Она упрочит наше положение в Румынии, усилит антисоветский фронт».[589]589
  Ibid. К 255–260.


[Закрыть]

Михал Любеньский прибыл в Будапешт 19 октября. Цель поездки – обсудить вопрос Закарпатья, то есть общую польско-венгерскую границу. Калман Каня так об этом информировал Миклоша Хорти 22 октября: Любеньский прибыл с тем, чтобы венгерское правительство официально подняло русинский вопрос с требованием вывода чешских войск из Закарпатья и тем предоставило русинам возможность самим решить вопрос о своей государственной принадлежности. Каня считал, что инициатива должна исходить из Закарпатья. Каня с Любеньским договорились, что сначала Хорти направит письмо Гитлеру, в котором он обрисует все проблемы, связанные с Карпатской Русью. Кроме того, со стороны Венгрии будут предприняты меры для действительного осуществления пожелания русинов. Венгерское правительство подождет только до 1 ноября, затем будет действовать решительно.[590]590
  OL. K-64. 1939. 7/a. 1202. 1–2. 1.


[Закрыть]

Михал Любеньский прибыл к Калману Кане вместе с посланником Леоном Орловским. Переговоры велись в присутствии премьера Белы Имреди. Леон Орловский писал Юзефу Беку 22 октября, что правительство слабо, в правящих кругах боятся войны и немцев. Позиция Италии в Будапеште очень сильна, и позиция Польши сильна, хотя ее возможности недооценивают. После ознакомления с польским проектом о Подкарпатской Руси Каня посчитал его нереальным, поскольку чехи не хотят вести переговоры с Венгрией о Подкарпатской Руси, считая это внутренним делом. По мнению Кани, захват всей Подкарпатской Руси – это отход от этнического к историческому и экономическому принципам.

По плану Кани, сначала нужно присоединить территории, населенные венграми, а затем так изолировать остальную территорию, чтобы Подкарпатская Русь вынуждена была сама проситься к Венгрии. Тогда ее правительство (его возглавлял еще Андрей Бродий) обратится к Венгрии, чтобы та оккупировала Русь и «обеспечила порядок».

Венгрия большое значение придавала диверсионным актам, которые должны были создать нестабильное положение в крае и тем оправдать действия Бродия. Таким путем, захватив все Закарпатье, Каня рассчитывал поставить мировую общественность перед свершившимся фактом.

Любеньский и Орловский подвергли этот проект критике, мотивируя тем, что венгерская политика ставит решение этого вопроса в зависимость от доброй воли людей, моральные принципы и неподкупность которых по крайней мере сомнительны.

Раскрывая часть своих карт, Каня информировал Польшу о договоренности с подкарпатским правительством, которое потребует от Праги проведения референдума в крае, а в случае отказа объявит независимость Подкарпатской Руси. (Как известно, через несколько дней этот план Кани провалился. Премьер Подкарпатской республики Андрей Бродий был арестован.)

Любеньский против такого плана не возражал, только высказал надежду, что венгерское правительство не будет обещать Подкарпатской Руси широкой автономии.

Венгерское правительство было уверено: этнические границы придется определять арбитрам, а Венгрия будет настаивать на том, чтобы наряду с Германией и Италией в арбитраже участвовала и Польша (чего очень хотела эта страна).

Михал Любеньский в связи с этим предложил потребовать от Праги, кроме возвращения территорий, населенных венграми, еще и эвакуации из Закарпатья чешских войск, обеспечив тем населению возможность осуществления права на самоопределение. Последнее Каня считал нецелесообразным, поскольку регент Хорти в письме Гитлеру прямо поставит этот вопрос.

На вопрос о том, когда план венгров будет осуществлен, Каня ответил: для переговоров Ужгород – Прага нужно три-четыре дня, и все будет решено к 1 ноября. Поскольку вопрос возможного применения силы не снимался с повестки дня, то, по мнению Кани, поздняя осень – самое подходящее время. Тогда бы чешская авиация бездействовала, а Венгрия оказалась в выигрыше, поскольку моральный дух венгерской армии выше.[591]591
  AAN. MSZ. P III. 1936–1938. 49 W. 6597. K. 255–266.


[Закрыть]

Польская сторона уже не в первый раз поднимала вопрос о компенсации Румынии, то есть о передаче ей части Закарпатья за согласие на установление общей венгеро-польской границы. Еще 6 октября президент Игнацы Мосьцицкий и генерал Эдвард Ридз-Смигли обратились к королю Каролю II с просьбой не мешать венграм в захвате Закарпатья.[592]592
  DIMK. II. k. 727. old.


[Закрыть] 13 октября 1938 года польский посланник в Будапеште Леон Орловский посетил постоянного заместителя министра иностранных дел Венгрии Габора Апора и «по собственной инициативе», как он заявил, предложил обратиться к Юзефу Беку и попросить его о посредничестве в интересах общей венгеро-польской границы на основе передачи Румынии железнодорожной линии Ясиня – Татарский перевал. Бек это предложение переслал бы в Бухарест как свое. Орловский полагал, что румыны пошли бы на такой шаг, поскольку и сейчас эту дорогу используют только румыны для связи с Трансильванией и Северной Буковиной.

Апор был сдержан и только обещал передать предложение в соответствующую инстанцию.[593]593
  OL. K-64. 1939. 7/a. 1671. 1. 1.


[Закрыть] 15 октября заведующий политическим отделом польского МИДа Тадеуш Кобылянский сообщал: теперь уже с румынской стороны решительно требуют ту небольшую часть Закарпатья, на которую они претендовали еще в период мирных переговоров. В результате Румыния получила бы вторую прямую железнодорожную связь с Польшей (Сигет – Станислав). Румынский король придает ей большое значение со стратегической точки зрения.[594]594
  Ibid. K-74. 1938. Bejövo. Varsó. 6570/331. 1. 1.


[Закрыть] Они желали бы или самостоятельно оккупировать эту область, или пусть это сделает Польша. Кобылянский полагал, что такой уступкой можно полностью удовлетворить румын.

18 октября Ласло Бардошши сообщил Калману Кане о предстоящей 19 октября встрече министра иностранных дел Польши Юзефа Бека с румынским королем Каролем II в Галаце. Цель визита Бека – получить согласие Румынии на установление общей венгеро-польской границы в обмен на территории, на которые она претендовала в Закарпатье. В донесении Бардошши конкретно указывалось, что будет предлагать Бек королю в качестве компенсации: территории по линиям железных дорог Лонка – Ясиня, а также Долгое Поле – Хуст – Черный Ардов.[595]595
  Ibid. Bejövo. Bukarest. 6631/141. 1. 1.


[Закрыть]

Переговоры Бека с Каролем II закончились безрезультатно. О ходе их венгерская сторона несколько дней не могла получить информацию в Бухаресте. Даже польский посол в Румынии Мирослав Арцишевский уклонился от ответа на вопрос Бардошши, ссылаясь на то, что Бек не привлек его к переговорам, а затем быстро выехал в Варшаву, даже не проинформировав его. Только два дня спустя Бардошши сообщил Кане сведения, полученные окольным путем, через временного поверенного в делах Италии в Бухаресте от министра иностранных дел Румынии Петреску-Комнена. Эти данные были следующими: румынское правительство не может разделить позицию Бека в отношении Руси. Если бы Подкарпатская Русь попала под власть венгерского государства, это противоречило бы этническому принципу. Карпатская Украина нужна Чехословакии по экономическим соображениям, кроме того, через нее она поддерживает прямую связь с Румынией. Румыния не заинтересована удлинять свою границу с Венгрией. К тому же румынское население, проживающее там, протестует против возможного вхождения в состав Венгрии.[596]596
  Ibid. 6682/184. 1. 1.


[Закрыть] Король поступил так, считая Малую антанту еще действующей, хотя, как отмечал Бардошши, он с заинтересованностью слушал предложения Бека о территориальных концессиях.

Еще 16 октября Каня заявил посланнику Хори, что о передаче румынам линии Ясиня – Татарский перевал в принципе можно бы начать соответствующие переговоры, но прежде необходимо, по мнению Венгрии, чтобы Венгрия и Польша достигли соглашения по вопросу о Закарпатье и способе окончательного его решения (modus procedendi).[597]597
  Ibid. Szent-Iványi. Kézirat. 235. 1.; OL. K-64. 1939. 7/a. 1069. 1. 1.


[Закрыть]

Польская сторона в инструкции Любеньскому дала указание специально поднять вопрос о железной дороге, на которую претендуют румыны, ибо ее передача «упрочит наше положение в Румынии и усилит антисоветский фронт».[598]598
  AAN. MSZ. P III. 1936–1938. 49 W. 6597. K. 260.


[Закрыть] В ходе беседы Имреди и Кани с Любеньским 19 октября Каня заявил по поводу польского предложения о передаче Румынии железнодорожной линии Лонка – Ясиня, что он его поддерживает, но, со своей стороны, не может предлагать эту концессию, пока вопрос по Закарпатью не решен, так как не уверен, сохранят ли румыны тайну. Кроме того, он боится передавать румынам территории, входившие в состав империи Святого Стефана,[599]599
  Ibid. К 267.


[Закрыть] из-за возможного возмущения общественного мнения в Венгрии.

22 октября польский посол в Берлине Юзеф Липский заявил в германском МИДе, что Польша настаивает на создании общей польско-венгерской границы как единственно надежной защитной линии против большевизма. Через два дня Липский в беседе в Берхтесгадене с Риббентропом наряду с другими поднял и этот вопрос. Но министр иностранных дел Германии тогда все еще отстаивал этнический принцип.[600]600
  OL. Szent-Iványi. Kézirat. 236. 1.; K-74. Bejövo. Berlin. 6722/244. 1. 1.


[Закрыть]

Переговоры, в основном по телефону, Чиано с Риббентропом с 6 по 22 октября не привели ни к каким результатам. Руководители Италии поддерживали Венгрию не только в ее претензиях к Чехословакии на земли, населенные венграми, но и в ее стремлении захватить всю Карпатскую Украину. Риббентроп с этим не соглашался.

Между тем в Риме в конце октября начались переговоры между Риббентропом и Чиано по проблеме Карпатской Украины, которые продлились три дня. Учитывая позицию Германии, Виллани в тот же день, 27 октября, писал Кане: вопрос Карпатской Украины пока нужно снять, тем более что и поляки пошли на попятную,[601]601
  Ibid. k-64. 1939. 7/a. 1257. 1.1.


[Закрыть] а Германия решительно выступала против плебисцита. К этому времени и венгерское, и чехословацкое правительства согласились на арбитраж стран оси.

В Варшаве Кобылянский в беседе с Хори заявил, что если венгры и в дальнейшем будут бездействовать, Польша окончательно перестанет интересоваться венгерскими делами: «В таком случае мы полностью изменим свою политику. Проведем в Карпатах проволочные заграждения и больше не будем заботиться о том, что происходит по ту сторону линии».[602]602
  Ibid. 1258. 1–3.1.


[Закрыть]

В ответ Каня сообщал в Варшаву Хори: Любеньскому мы не обещали к 1 ноября вооруженным путем занять территории, населенные венграми, в Русинии, включая Ужгород и Мукачево, а лишь собирались усилить акции саботажа. Выступление с применением регулярной армии означало бы войну. Установлено, вопреки заверениям поляков, что Германия поддерживает украинское движение и выступает против общей польско-венгерской границы. Здесь Каня имел в виду донесение Юнгерта из Москвы, согласно которому Гитлер был против присоединения Карпатской Украины к Венгрии, ибо он хотел создать там нацистский центр в интересах своих восточных планов, в частности относительно Польши. Предполагается также вызвать волнения среди соседних с Закарпатьем галицких украинцев, чтобы таким путем легче осуществить свои требования (коридор, Данциг и другие) к Польше.[603]603
  Ibid. k-63. 1938. 7/7. 3665. 1–2.1.


[Закрыть]

Далее Каня сообщал о ходе переговоров, в задачу которых входило путем арбитража решить венгеро-чехословацкие проблемы, и пока Венгрия не получит окончательное решение заинтересованных великих держав по этому вопросу, она не может идти ва-банк. Он высказывал надежду на быстрое и положительное для Венгрии завершение переговоров, но и в таком случае она от прежних планов не откажется, о чем свидетельствуют продолжающиеся террористические акты даже во время переговорного процесса.

Кроме того, Каня строго доверительно сообщал Хори (только для личного сведения): по мнению Будапешта, мизерные успехи переговоров Бека в Галаце, а также то, что Германия и Италия не хотят включать Польшу в состав арбитров, очень расстроили польское правительство, и поэтому оно дало отбой и в деле Русинии, утверждая, что в повороте отношений в худшую сторону виновны венгры.[604]604
  Ibid. k-64. 1939. 7/a. 1258. 1–2.1.


[Закрыть]

27 октября Будапешт и Прага решились обратиться к Берлину и Риму с просьбой быть арбитрами в венгеро-чехословацком споре. 28 октября Иоахим Риббентроп прибыл в Рим.

В то время Германия не соглашалась на передачу Венгрии всей территории Закарпатской Украины и нуждалась в единых действиях с Муссолини и Чиано. По вопросу венгерских территориальных требований между Германией и Италией существовали разногласия. Если Италия поддерживала все требования хортистов, то Германия хотела свести их к минимуму и была против создания венгеро-польской границы. Кроме того, Гитлер, желая быть вершителем судеб Восточной и Центральной Европы, был против итало-германского арбитража. Переговоры Риббентропа с Чиано, а затем и с Муссолини были в основном посвящены венгерским территориальным требованиям. Главной задачей, которую ставил перед собой Риббентроп, было помешать реализации польско-венгерского требования о передаче Карпатской Украины и установлении общей границы между Польшей и Венгрией, ибо это означало бы, что Италия помимо воли Германии помогла Венгрии в осуществлении ее планов.

На переговорах Чиано стремился убедить Риббентропа в необходимости и преимуществах итало-германского арбитража, указывая, что дуче уже много лет назад высказывался за венгерскую ревизию. Чиано ссылался на ноту, врученную послом Великобритании в Риме лордом Пертом, в которой англичане заявляли, что они одобряют итало-германский арбитраж и новую акцию великих держав считают необходимой только в том случае, если германо-итальянские усилия не достигнут успеха. «Большая польза германо-итальянского арбитража, – сказал Чиано, – состоит в его психологическом воздействии на Балканские страны. Германо-итальянский арбитраж продемонстрирует, что Англия и Франция окончательно исчезли из балканского пространства, и тем самым повлияет на те круги Югославии и других стран, которые все еще с надеждой смотрят на Францию или Англию».[605]605
  Ránki György. Op. cit. 1. sz. 145. old.


[Закрыть]

Риббентроп, не желая уменьшения шансов на заключение военного союза с Италией, согласился, однако остался непримиримым в вопросе о польско-венгерской границе.[606]606
  Ibid. 157. old.


[Закрыть] Так родилось компромиссное решение. Но еще до того Чиано обещал Виллани самым настойчивым образом убеждать Риббентропа принять идею арбитража двух и присоединения к Венгрии трех восточных городов (Кошице, Ужгорода и Мукачева). Риббентроп обещал дать ответ на поставленный вопрос в воскресенье. Чиано настаивал на принятии решения еще до его возвращения в Германию.

Дискуссия по этому вопросу длилась долго. Сначала Риббентроп придерживался взгляда, что с переходом Кошице, Ужгорода и Мукачева к Венгрии вся Карпатская Украина попадет под ее влияние. Чиано отстаивал позицию венгерского правительства, в то же время представляя ситуацию таким образом, будто это «личное кровное дело» его, Муссолини и всей Италии.[607]607
  OL. K-74. 1938. Bejövo. Róma. 6754/151. 1. 1.; 6757/152. 1–2. 1.


[Закрыть]

Риббентроп вновь напомнил о соглашении с Дарани 14 октября, о своем обещании чехословацкой делегации в Мюнхене 19 октября и о том, как настойчиво венгерская сторона на протяжении более двух недель навязывала ему мысль, что он ошибся. Чиано немного сконфузился и сказал, что он там не был, поэтому судить не может. Венгерский же МИД не ошибся в своих расчетах, когда в Будапеште сразу оценили промах Имреди и Дарани, согласившихся с предложением Риббентропа оставить Кошице, Ужгород и Мукачево в составе Чехословакии. Дарани и Риббентроп нанесли эту границу на карту. А МИД в тот же день сообщил в Рим Чиано, что Риббентроп якобы не возражает против включения Ужгорода и Мукачева в состав Венгрии. На этот раз Чиано воспользовался сведениями от 15 октября из Будапешта и уже самым «решительным образом» утверждал, что от венгров «всегда слышал о Кошице, Мукачеве и Ужгороде как их минимальном требовании».

В связи с этой беседой был сделан запрос в Будапешт: если бы Венгрия получила Кошице, то какой из двух оставшихся восточных городов для нее более ценен? Ответ: Ужгород. Это свидетельствует о том, что тогда Риббентроп еще считался с возможностью отдать Венгрии только один из двух городов Закарпатья, но в угоду своим ставленникам в Словакии и Карпатской Украине заставил венгров отказаться от претензий на Братиславу, Нитру, Карпатскую Украину и от привлечения Польши в качестве арбитра.

В полночь с 28 на 29 октября граф Чиано пригласил к себе на квартиру венгерского посланника Виллани и сообщил ему о благоприятном ходе своих переговоров с Риббентропом. И хотя он еще не получил окончательного ответа, граф считает вероятным согласие немецкой стороны на арбитраж, а также «достижение присоединения трех восточных городов». В этой ситуации Виллани рекомендовал венгерскому правительству «срочно просить решения держав оси», «опустив Польшу». И сообщал: «На основе полученных мною по телефону полномочий от Кани вновь заявляю о нашей просьбе об арбитраже».[608]608
  Ibid. K-64. 1939. 7/a. 1283. 1. 1.


[Закрыть]

В тот же день венгерское правительство направило ноту правительству Чехословакии с уведомлением о своей просьбе арбитража стран оси для решения венгеро-чехословацкого спора и рекомендовало ему сделать то же в течение 24 часов.[609]609
  Ibid. 1263.1.


[Закрыть]

29 октября Каня телеграфировал Виллани: «Если в отношении Русинска (то есть Карпатской Украины. – А. П.) теперь положительного решения не может быть, то просить Чиано оказать влияние, чтобы по возможности ни в ходе арбитража, ни в решении Закарпатье не упоминалось».[610]610
  Ibid. 1260. 1.1.


[Закрыть]

В тот же день Виллани направил в Будапешт Кане шифрограмму, в которой сообщал: «Риббентроп принял арбитраж… Присоединение трех восточных городов, так сказать, обеспечено». Итальянский посланник в Будапеште Луиджи Винчи получит указание «завтра официально сообщить тебе и попросит заявить, что Венгрия подчинится решению арбитража» (он сам уже сделал это).

Чиано в понедельник собирался выезжать из Рима, и Виллани передал его просьбу срочно прислать строго секретно и инкогнито в воскресенье, 30 октября, в Рим экспертов, которые разобрали бы с ним все детали венгерской просьбы. Чиано желает быть более подготовленным, чем Риббентроп.[611]611
  OL. K-74. 1938. Bejövo. Róma. 6775/155. 1. 1.


[Закрыть]

Виллани сообщил о том, что арбитраж состоится в Вене 2 ноября. Любеньский еще 29 октября в беседе с Хори интересовался, готова ли Венгрия всеми имеющимися в ее распоряжении средствами захватить населенные венграми земли Закарпатья (имея в виду организацию восстания). Начальник кабинета министра иностранных дел с удовлетворением принял сообщение о сохранении Венгрией в отношении Закарпатья прежней установки на восстание.

Для успокоения правящих кругов Варшавы Хори рекомендовал заявить польскому посланнику в Будапеште, что Венгрия неизменно будет вести борьбу за общую венгеро-польскую границу, усиливая диверсионные акции. Хори и Любеньский пришли к выводу, что во взглядах и целях между двумя странами нет принципиальных расхождений, а имеющиеся касаются лишь тактики.[612]612
  Ibid. К-64. 1939. 7/а. 1288. 1–3.1.


[Закрыть]

30 октября германское правительство направило венгерскому правительству ноту, в которой сообщалось об удовлетворении (в согласии с Италией) просьбы Венгрии и Чехословакии в отношении арбитража. Венгерское правительство в обязательном порядке должно заявить о безоговорочном подчинении решению арбитров. В ноте подтверждалось: переговоры начнутся 2 ноября в Вене.

В тот же день и правительство Италии направило аналогичную ноту, в которой сообщалось о согласии Италии и Германии взять на себя роли арбитров, удовлетворив просьбу Венгрии и Чехословакии, при условии, что оба правительства признают решение и немедленно его исполнят.[613]613
  DIMK. II. k. 879–880. old.


[Закрыть]

Виллани 30 октября информировал МИД Венгрии: как сообщил Чиано, Риббентроп окончательно согласился на передачу Кошице, Ужгорода и Мукачева Венгрии.

Арбитраж состоялся в Вене в Бельведерском дворце 2 ноября 1938 года. В качестве арбитров присутствовали министр иностранных дел Германии Иоахим Риббентроп и министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано. В Вену были приглашены от Венгрии министр иностранных дел Калман Каня, министр культов и просвещения Пал Телеки, статс-секретарь премьер-министра Тибор Патаки и начальник канцелярии министра иностранных дел Иштван Чаки, от Чехословакии – министр иностранных дел Франтишек Хвалковский, премьер-министр Словакии Йозеф Тисо и премьер-министр Карпатской Украины Августин Волошин.

По записи германского советника Эриха Кордта, на совещании в Бельведерском дворце присутствовали: немецкая делегация в составе министра иностранных дел Иоахима Риббентропа, заместителя статс-секретаря Вёрманна, советника посольства Гюнтера Альтенбурга, посланника Отто Шмидта и советника посольства Эриха Кордта. Итальянская делегация состояла из министра иностранных дел Галеаццо Чиано, посла Бернардо Аттолико и посланника Массимо Магистрата. В венгерскую делегацию входили министр иностранных дел Калман Каня и министр просвещения Пал Телеки, в чехословацкую – министр иностранных дел Франтишек Хвалковский и посланник Иван Крно.

Открыл совещание Риббентроп, затем выступил Чиано. Оба министра поздравили друг друга, глав делегаций Венгрии и Чехословакии и определили свои задачи: на этнической основе (во всех немецких документах употреблялся термин «этнографической») установить «окончательную границу» между Венгрией и Чехословакией и «решить вопросы», связанные с этим. Чиано выражал уверенность в успехе усилий арбитров, в результате чего «родятся в Средней Европе новый строй и новая эпоха», основанные «на справедливости между нациями», такие, о которых «мы всегда мечтали и к которым мы всегда стремились».

Затем слово предоставили представителям Венгрии и Чехословакии, прежде всего министрам иностранных дел, основная часть выступлений которых была посвящена благодарностям в адрес арбитров. Позицию Венгрии и Чехословацкой республики излагали соответственно Телеки и Крно. Причем Телеки отстаивал принцип «большинства и справедливости», исторической и современной, то есть то, что и раньше, включая переговоры в Комарно. Крно останавливался на истории переговоров в Комарно, доложил о предложении Чехословакии от 22 октября возобновить прямые переговоры, об отказе венгерского правительства и его контрпредложении решить вопрос путем плебисцита или арбитража. «Чехословацкое правительство, в полной мере уверенное в чувстве справедливости немецкого и итальянского правительств, приняло это предложение», – добавил Крно. Правительство Чехословацкой республики в ходе переговоров с представителями Венгрии придерживалось следующей точки зрения: нужно найти такое решение, при котором Венгрия получит столько же словаков и русинов, сколько венгров останется в Словакии.

Это было наивное предположение. Ведь в конце октября в Риме Риббентроп и Чиано в деталях договорились, как будут решать вопрос в пользу Венгрии. Хвалковский за две недели до арбитража договорился с Риббентропом о сотрудничестве, а Чиано в деталях рассказал Виллани, как он будет отстаивать венгерские требования перед Риббентропом.

Риббентроп решил не предоставлять слово для повторных выступлений Кане и Телеки для обоснования их белыми нитками шитой позиции. Он уже отказал Хвалковскому, когда тот попросил предоставить слово премьеру Словакии Тисо и премьеру Карпатской Украины Волошину, в зал заседания не допущенным, хотя решалась судьба их автономных республик. Риббентроп отверг просьбу Хвалковского, согласно протоколу, в следующих выражениях: «Мы собрались здесь для того, чтобы найти решение в словацко-венгерском вопросе. Министры иностранных дел двух стран точку зрения обоих правительств высказали, и нет смысла в том, чтобы по этому предмету заслушивать мнение дополнительных экспертов (Тисо и Волошина нужно считать такими), особенно потому, что сама проблема обоим арбитрам довольно известна… Я не думаю, что необходимо увеличивать число участников сегодняшнего совещания».

Риббентроп не хотел встречаться с Тисо и Волошиным в официальной обстановке, по-видимому, еще не забыв, что обещал на переговорах в Мюнхене 19 октября, но потом согласился с Чиано и пошел на уступки в пользу Венгрии. Каня, которого не любил Риббентроп и часто критиковал Гитлер, подчеркнул, что, по его мнению, Мюнхенское соглашение определило слишком долгий срок (три месяца) для решения проблемы национальных меньшинств в Чехословакии. Риббентроп в ответ на это заметил, что лишь благодаря единству действий немецкого и итальянского правительств с двумя другими правительствами вопрос о венгерском национальном меньшинстве сдвинулся с мертвой точки. Кроме того, Германия и Италия изъявили готовность взять на себя роль арбитров для того, чтобы решить его быстро и мирно.

На этом Риббентроп процедуру предварительного совещания перед арбитражем объявил законченной. Что же касается господ Тисо и Волошина, заявил он, то они получат возможность продолжить с арбитрами неофициальную беседу в ходе ленча, на который они получили приглашение.

После ленча арбитры удалились на совещание для вынесения решения и пригласили делегации Венгрии и Чехословакии после его завершения в Бельведерский дворец на закрытие заседания.

Хвалковский вновь попросил слова. Он обратил внимание на следующее: господ Тисо и Волошина нельзя квалифицировать как экспертов. Премьер-министр Словакии Тисо был руководителем чехословацкой делегации, которая до недавнего времени вела переговоры с венграми. Волошин – премьер-министр Украины. Поэтому просит, чтобы в протоколах заседания этих господ не называли экспертами. Риббентроп и Чиано с этим согласились.[614]614
  DGFP. Ser. D. Vo1. IV. № 99/1.; A Wilhelmstrasse és Magyarország. 312–317. old.


[Закрыть]

Второе, вечернее, завершающее, заседание Риббентроп открыл восхвалением представителей Германии и Италии, справившихся с нелегкой задачей, выпавшей на их долю, – передачей территории Чехословакии Венгрии. И если решения арбитража будут корректно выполняться, то существующие между Венгрией и Чехословакией конфликты будут справедливо и надолго урегулированы.

Но самое главное, как сказано в записи Эриха Кордта, заключалось, по словам Галеаццо Чиано, «в новом подтверждении солидарности оси».[615]615
  A Wilhelmstrasse és Magyarország. 317. old.


[Закрыть] В этом и содержались все уступки пожеланиям Га – леаццо Чиано, а фактически Венгрии.

Решение первого Венского арбитража Риббентропа – Чиано было зачитано вечером 2 ноября 1938 года. Оно было изложено в семи пунктах. Самым важным был первый: передаваемые Чехословакией Венгрии территории обозначались на карте. Карта не была опубликована. Демаркация новой границы на месте возлагалась на венгеро-чехословацкую комиссию. По решению арбитража к Венгрии переходили города с прилегающей к ним территорией, что фактически соответствовало договоренности между Чиано и Риббентропом. В сохранившемся в Германии описании линии новой венгеро-чехословацкой границы перечислены следующие передаваемые Венгрии города: Иршекуйвар (Нове-Замки), Лева (Левице), Лошонц (Лученец), Кашша (Кошице), Унгвар (Ужгород), Мункач (Мукачево).[616]616
  DGFP. Ser. D. Vo1. IV. № 99.


[Закрыть]