Текст книги "Цивилизация или варварство: Закарпатье (1918-1945 г.г.)"

27 марта Волошин нанес визит Мачеку, а на следующий день был совершен ответный. По-видимому, Волошин действительно не понимал, что происходило в те дни вокруг него, ибо он рассказывал Мачеку, что не понимает случившегося, поскольку за несколько часов до прихода венгерских войск он получил от немецкого консула в Хусте сообщение: Берлин и далее в Карпатской Украине поддерживает украинскую политику, и прямо дал ему указание оставаться на месте.[899]899
  Ibid. 673–675. old.


[Закрыть]

Зная о сговоре Адольфа Гитлера с Иштваном Чаки 16 января, становится ясно, как германские правители ловко обманули наивно верившего им Волошина.

29 марта Волошин посетил Белу Бартока по поводу просьбы, которую он передал в Белграде посланнику Дьердю Бешшеньеи, о предоставлении возможности вернуться на родину примерно 360 беженцам из Карпатской Украины, оказавшимся в Югославии. По его мнению, все они не вернутся. В Югославии живет около 40 тыс. украинцев, и многие получили приглашение поселиться в Югославии, где им будет обеспечено существование. Аналогичные приглашения есть и из Германии. Волошин полагал, что вернуться на родину захотят примерно 200 человек. Он считал нужным подчеркнуть, что среди них нет ни чехов, ни евреев, ни коммунистов. Сам он высказал пожелание поселиться в Венгрии в Бодрогкёзе в своем имении, если венгры «не будут его трогать». По поводу просьбы Волошина о его возвращения домой Барток сказал, что в таком случае ему здесь не стоит заниматься политикой и делать перед журналистами антивенгерские заявления. Волошин просил также передать через Венгерское телеграфное агентство написанное от руки заявление, подписанное «президент Карпатской Украины». Это было опровержение появившегося в румынской печати сообщения о том, что он предлагал Румынии занять Карпатскую Украину.[900]900
  OL. K-63. 1939. 7. 1458. (1816). 1. 1.


[Закрыть] Волошин хотел также поскорее узнать, каким будет государственно-правовое положение его края в составе Венгрии.

Уходя, Августин Волошин сказал, что вчера Юлий Ревай выехал в Вену, а он завтра поедет в Цирквеницу отдыхать.[901]901
  DIMK. III. k. 678–680. old.


[Закрыть]

Этот же консул в Загребе позднее доносил министру иностранных дел Венгрии Иштвану Чаки о том, почему Августин Волошин в эмиграции первой остановкой избрал Загреб. По его мнению, потому, что там есть около 3 тыс. украинцев, которые ведут националистическую пропаганду, связаны с Германией, с движением бывшего полковника Евгения Коновальца и поддерживают связь с Альфредом Розенбергом. В Югославии проживает несколько украинских групп. Одна из них – около 15 тыс. человек – в Бачке (Воеводине). Это переселенцы из Закарпатья периода правления императрицы Марии Терезии. Центром их языкового острова является Бачкерестур (Ruski Kerestur) – 6 тыс. жителей, и следующее большое село Коцура, где проживает 3 тыс. украинцев. Остальные 6 тысяч человек из этого региона живут в Георгйеваце, Петрове, Раевом Селе, Митровице и Нови-Саде. Венгерский консул писал, что там они живут хорошо, объединены в культурном обществе «Освiта» и издают газету «Руськi Новини». Вторая группа, 15 тыс. украинцев, – это переселенцы из Галиции (1897–1905 годов). Центр их в Боснии – Приедор, они также выпускают свою газету. Третья группа украинцев, около 15 тыс. человек, – поселилась в Словении. Центр их – Славон Брод, их газета «Рiдне Слово» издается в Бачкерестуре.

В Загребском университете обучаются 40 украинских студентов, значительная часть из них из Восточной Галиции. Они получают украинские газеты со всего мира, писал венгерский консул.[902]902
  OL. K-98. 1939. 49. fon. 1–4. 1.


[Закрыть]

Если венгерские дипломаты в Югославии высказывались о Волошине нелестно, то в канцелярии премьер-министра было на первых порах другое отношение к его особе. Государственным секретарем премьер министра Пала Телеки был Тибор Патаки. В его круг обязанностей входили проблемы национальных меньшинств Венгрии. Он сразу после завершения оккупации Карпатской Украины (родился он в Нижних Воротах) совершил ознакомительную поездку по этому краю. Оттуда он ночью 23 марта 1939 года позвонил по телефону в канцелярию премьер-министра и просил передать Телеки, чтобы тот обратил внимание начальника Генерального штаба венгерской армии (то есть Хенрика Верта) «на поставленные в повестку дня жестокость и живодерство». Он рекомендовал срочно и решительно положить им конец, «ибо рутенское население можно завоевать» на свою сторону только «взаимопониманием и европейскими средствами».[903]903
  ÚMKL. KŰM. 1945. BEO. IV. 175. 1245/40. 3–4. 1.


[Закрыть] Этим целям должны были служить и замечания, которые он дал 29 марта на подготовленную Орестом Сабо статью о намерениях предоставить Подкарпатью автономию, о чем заявил Телеки в парламенте и обещал в манифесте регент Хорти.

В тот же день Тибор Патаки принял Юлия Бращайко и двух сопровождающих, в том числе Николая Долиная, то есть членов правительственной делегации Августина Волошина, присланной в Будапешт для ведения переговоров о «государственной принадлежности Карпатской Украины». Патаки информировал собеседников «о своих впечатлениях от прогулки» в Подкарпатье. Он сказал: в Хусте еще хаос, чехи пока не выехали. В Ужгород те, у кого там дом, уже могут возвращаться. Бращайко уточнил: в Хусте было всего 20 тыс. жителей. В связи с перенесением туда столицы Карпатской Украины прибыло 17 тыс. служащих. Еще не выехали 3 тыс. служащих.

После этого Патаки ознакомил собеседников с решением правительства дать канонику Августину Волошину salvus conductus, то есть открытое письмо, обеспечивающее свободное передвижение, о чем ему сообщат дипломатическим путем. Бращайко сообщил его адрес: Загреб, малая греко-католическая семинария. Патаки добавил, пока не улягутся страсти, нужно, чтобы Волошин пожил в окрестностях Будапешта, а потом на время перебрался в свое имение Szöllöskei. Бращайко пообещал написать ему об этом, тем более что у Волошина в Будапеште есть близкие родственники. Как показали последующие события, Волошин не воспользовался этим предложением.

Затем Юлий Бращайко просил восстановить в должности главного врача Ужгородской больницы сопровождавшего его Николая Долиная. Тот добавил, что он только по просьбе Волошина переехал из Ужгорода в Хуст, для того чтобы построить там больницу.[904]904
  Ibid. 5–6.1.


[Закрыть] Эта просьба не была удовлетворена, и Долинай, проживший безработным более полугода, эмигрировал в Словакию.

Тибор Патаки принимал и вел беседы и с другими бывшими представителями карпато-русского правительства. Так, 2 мая его посетил бывший министр Подкарпатской Руси в правительстве Андрея Бродия Эдмунд Бачинский, бывший сенатор от аграрной партии Чехословакии, возглавлявший в Подкарпатье «русское» крыло этой партии. Он рассказал госсекретарю, как сначала комиссия по проверке благонадежности его оправдала, затем его арестовали, а потом его допрашивали двое из отдела уточнения карт (térképszet). Под прикрытием этого отдела в Подкарпатье в то время действовала военная контрразведка. После Патаки он нанес визит генералу Сомбатхеи (в то время командовавшему 8-м корпусом), которому сказал, что он всегда был сторонником «венгеро-русского» сотрудничества и высказал пожелание продолжить трудиться в этом направлении, предложив свои услуги. Тогда он получил от генерала разрешение посетить в Будапеште тестя, отца жены, архидиакона Дюлу Губаи.[905]905
  Ibid. 9—10.1.


[Закрыть]

Тибор Патаки вместе с референтом Ласло Оттликом вел 8 мая 1939 года длительную беседу с бывшим премьер-министром Подкарпатской Руси Андреем Бродием. Они интересовались мнением собеседника по целому ряду вопросов, в том числе кто должен представлять Рутенскую землю в государственном собрании (Венгрии. – А. П.). По мнению Бродия, в будущем нужно будет созвать национальный конгресс (палату представителей Подкарпатья), который выслал бы туда своих представителей. Собеседники обсудили также проблему кадров. По вопросу служащих Патаки предложил следующее решение: венгерских граждан украинских убеждений, настроения переселить вглубь страны, и потом там перевести их на пенсию. Этот его замысел широко применялся на практике, как свидетельствует эта беседа, с согласия Бродия. На вопрос Патаки, каким он представляет себе состав возможного будущего правительственного совета, Бродий ответил: призвать в него по два человека из каждого комитата. Юлий Марина (главный советник при военной администрации венгерских оккупационных войск) может остаться членом правительственного совета. Обсуждая вопрос нотаря (фактического руководителя администрации), собеседники пришли к согласию, что им должен быть кто-то, но только не юрист Чопей (фенциковец).[906]906
  В венгеро-русском двухтомном словаре (Hadrovics – G ldi) по поводу «нотаря» и «нотариуса» допущена путаница.


[Закрыть] В записи этой беседы сказано, что Ласло Будаи, бывший в партии Фенцика, может быть назначен нотариусом (közjegyzо˝).

На вопрос Патаки, согласился бы Бродий быть заместителем главного правительственного комиссара (fо˝kormánybiztos), он ответил: и собака не смыла бы с него, что он причинил беды, связанные с переходом края к Венгрии. В ошибках военной администрации теперь обвиняют Марину. Он готов предложить в распоряжение людей, но лично не хочет играть роль второго в администрации, полагая что ему, как бывшему премьеру, положена первая скрипка.[907]907
  ÚMKL. KŰM. 1945. BEO. IV. 175. 1245/40. 13–14. 1.


[Закрыть] Андрей Бродий, так же как и его собеседники, считал нужным избрать Йожефа Иллеша депутатом парламента.

В ходе этой беседы Андей Бродий поднял вопрос о восстановлении на работе уволенных венграми руських жандармов, полицейских и служащих финансовых служб. Он считал и заявил об этом собеседникам, что без него навести порядок в Подкарпатье нельзя. Если венгры хотят порядка, то для этого нужна сильная печать. В сложившейся ситуации Бродий хотел использовать именно этот инструмент – пока посвятить себя журналистике и предложил венгерскому правительству список необходимых для этого расходов.[908]908
  Ibid. 14.1.


[Закрыть]

Между тем продолжалась зачистка оккупированной территории, одновременно создавались органы военной администрации. Возникали новые организации, такие как «Венгр за венгра», которым на территории Венгрии руководила жена бывшего премьера Белы Имреди. Она 14 марта 1939 года позвонила в канцелярию премьер-министра и просила подсказать, на кого именно можно опереться для распространения этой организации в Карпатской Украине. Ей пообещали дать список вызывающих доверие власти людей, особенно попов, которые помогут ей в этом в подкарпатских селах. Список поручили составить Юлию Марине, но в тот же день он, преподаватель теологии Ужгородской духовной семинарии, получил от правительства задание: быть его уполномоченным при оперативной армии, которая должна захватить «всю рутенскую территорию». 23 марта он был официально назначен советником при оккупировавшей Подкарпатье венгерской армии.[909]909
  OL. ME. 1939. L. 15981. 1–2. 1.


[Закрыть]

Информацию о том, кто в селах комитата Берег поддержит движение «Венгр за венгра», должны были дать в Мукачево Аладар Возари, Михаил Демко и Евмен Дулишкович. Обращалось внимание на то, что в этом деле хорошую службу может сослужить главный директор акционерного общества «Латорица», швейцарский гражданин Штефен и его люди. Наши доверенные, отмечали в канцелярии венгерского премьер-министра: в Севлюше – Арпад Шименфалви, его жена и бывший сенатор Карой Хокки; в Хусте – греко-католический поп Иван Бокшай и адвокат Иштван Будаи; в Тячеве – реформатский поп Имре Исак, бывший начальник округа Бела Ришко и адвокат Петер Гапка.[910]910
  Ibid. 15836. 1–5.1.


[Закрыть]

К 21 марта были подобраны и назначены уполномоченные советники по округам при военном командовании на территории Подкарпатья, а также административные руководители при окружных военных комендатурах на рутенской земле (см. приложения 2, 3). 29 марта были назначены в гражданские отделы, подчиненные начальнику Генерального штаба на период введенной военной администрации в Рутенфёлде, следующие лица (исключительно венгры): начальником гражданского отдела стал государственный секретарь Бела Чатари, его секретарем – Дьёрдь Даноци. Референтами стали два полицейских советника – Иштван Чех и Йожеф Холлошши. В 8-м гонведском корпусе начальником гражданского отдела был назначен министерский советник Габор Шульц, а советниками отдела – секретарь министра Йожеф Антал, инспектор здравоохранения, и Янош Бактаи, советник полиции.[911]911
  Ibid. 16053. 1–2.1.


[Закрыть]

Военная администрация в Подкарпатье свирепствовала три месяца. Возглавлял ее генерал В. Новакович. Особенно отличился жандармский отряд капитана Мартона Зёлди. Он еще в ходе оккупации края в Тячеве в течение трех дней уничтожил 200 человек. По официальным данным МВД Венгрии, с марта по декабрь 1939 года от рук карателей погибли 4,5 тыс. человек.[912]912
  BMI. V-19430. V/18. 1.; Закарпаття під Угорщиною. С. 40.


[Закрыть]

Уже 23 марта жандармский отряд Зёлди появился в Мукачевском монастыре Василиян на Чернечей горе и до 25-го проводил там обыск. Игумен монастыря Антоний Станканинец написал жалобу примасу католической церкви Венгрии Шереди, который получил подобную и от галицкого – Андрея Шептицкого. Станканинец обвинял проводивших обыск в грабежах со взломом, а Шептицкий – в терроре и убийствах в Закарпатье. В переписку были втянуты регентский комиссар края барон Жигмонд Перени, начальник Генерального штаба Хенрик Верт, командующий 9-м кошицким военным округом Сомбатхеи и другие. Ответ Верта был осторожным и направленным на оправдание военных, но содержалось в нем и завуалированное признание, что всех, у кого не было оружия, отдавали военному трибуналу для выяснения.[913]913
  OL. ME. 1939. L. 16630. 1–67. 1.


[Закрыть]

Станканинец продолжал спор с властями. Так, он написал премьер-министру о том, что заявление мэра Мукачева Аладара Возари о том что для него (премьера) посещение монастыря было опасным для жизни, является оскорбительным.[914]914
  Ibid. 16326. 2.1.


[Закрыть]

Греко-католический епископ Александр Стойка пытался защищать монахов, но и им самим венгерские власти за прочешские выступления до оккупации края были недовольны, хотя он уже после Венского арбитража остался в Ужгороде и проводил там провенгерскую политику. А после захвата Карпатской Украины он послал премьер-министру Венгрии Палу Телеки телеграмму с благодарностью «от всего подкарпатского народа» за его присоединение к Венгрии,[915]915
  Ibid. 16016. 1–3.1.


[Закрыть] а через месяц он обратился к священникам и верующим с предпасхальным пастырским посланием, в котором между прочим сказано: «После Венского арбитража мы не прекращали штурмовать Небо, чтобы оно наградило русинов венгерским отечеством». Рассыпался в благодарностях в адрес регента и других деятелей, помогших «возвратиться к тысячелетней матери-родине, от которой руський народ никогда не отказывался… и если нужно, то ценой жизни будет ее защищать».[916]916
  Nemzeti Újság. – 1939. – 20.04.


[Закрыть]

Об обстоятельствах порабощения Карпатской Украины в Венгрии сохранилось предостаточно материала. Среди него выделяются два выступления министра иностранных дел Иштвана Чаки, игравшего роль режиссера событий тех дней. 17 марта он выступил на заседании правительства и заявил, что акция Венгрии в Карпатской Украине вызвала неожиданное удивление в Польше, Румынии и Югославии, которые уже раньше заявили о своей незаинтересованности в этом крае. Быстрый захват венграми Карпатской Украины поднял их престиж в глазах Германии и Италии. (В этот день оккупация края была еще в разгаре.) Но главное, что он собирался сказать министрам, заключалось в следующей фразе: в уступку Германии и Италии становится актуальным выход Венгрии из Лиги Наций.

23 марта состоялось заседание комиссии по иностранным делам палаты депутатов венгерского парламента под председательством графа Йожефа Такач-Толваи. На нем от правительства присутствовали: премьер Пал Телеки, министр иностранных дел граф Иштван Чаки, министр культов и просвещения Балинт Хоман, министр юстиции А. Ташнади-Надь, военный министр Карой Барта, министр без портфеля Андор Ярош, а также председатель палаты представителей Калман Дарани. Комиссия эта, работавшая весь хортистский период в закрытом режиме, публиковавшая о своих заседаниях только краткие коммюнике, на этот раз предоставила печати широкое изложение доклада Чаки. Прежде всего он в нем заявил, что Подкарпатье будет включено в состав Венгерской империи на правах автономии. Доклад был посвящен такому вопросу: почему правительству пришлось быстро решать, брать на себя риск, связанный с оккупацией Карпатской Украины. И в то же время, излагая предысторию, Чаки выпячивал свои «заслуги»: установить хорошие отношения с Германией и Италией, создать такую атмосферу с Югославией и Румынией, которая позволила провести акцию по захвату Карпатской Украины относительно спокойно. Одновременно нужно было убедить Польшу, что венгерское правительство никогда не отказывалось от мысли покорить так называемое Русинско и включить его в Венгерскую империю, и уверить словаков, что акция будет проходить в определенных границах.

В результате, утверждал министр, связи с Германией более сердечные, чем когда-либо прежде – эта страна считает, что ей нужна сильная и независимая Венгрия (в одной газете эта мысль даже была вынесена в заголовок статьи). В то же время министр, кривя душой, утверждал, что венгерское правительство особенно заботилось о том, чтобы в связи с русинской акцией ни у кого ничего не просить, никому ничего не обещать. То есть правительство осуществило ее, исключительно опираясь на свои источники силы и подъем нации. Приведенные выше материалы свидетельствуют о том, что это было не так.

Как отмечалось в газетах, поведение Югославии было «корректным», а в информации для венгерских дипломатических миссий за рубежом сказано: «Позиция Югославии была не только корректной, но и прямо дружественной». Румыния колебалась и только тогда проявила более понятное поведение, «когда я обратил внимание бухарестского правительства на то, что венгерское правительство намерено овладеть Русинской землей всеми средствами и против всех».

Позиция колебавшейся Румынии была непонятной потому, что иногда она высказывала силовые угрозы. Как можно было ее понять, когда сначала она желала, чтобы венгерские войска не оккупировали русинскую территорию восточнее линии Хуст – Верхний Быстрый, или же большую часть Подкарпатья, и одновременно прозвучало заявление, что для защиты своих интересов Румыния концентрирует на границе с Подкарпатской Русью войска, которые не пересекут границу до тех пор, пока интересы Румынии не посчитают в опасности. «Когда я эту скрытую угрозу отверг, – продолжал Чаки, – то румынское правительство сообщило мне, что оно удовлетворилось бы передачей железной дороги от Лонки до Ясиня и несколькими румынскими селами к северу от Марамореш Сигета». В то же время Чаки предпринял шаги через Берлин, Рим, Варшаву, Лондон, Париж и Белград, чтобы успокаивающе повлиять на Румынию. По утверждению Чаки, Лондон, Париж и Вашингтон поняли, что дела венгров в Подкарпатье ухудшились (основная масса венгров перешла к Венгрии по первому Венскому арбитражу с 19 тыс. украинцев), что украинское правительство Волошина «чуждо подкарпатским русинам», к тому же якобы оно угрожает залить водой Венгрию. Все это было опубликовано в газете «Будапешти хирлап».

В тот же день изложение доклада было обнародовано в ряде центральных газет. Так, «Уй мадяршаг» подчеркивала, что когда правительство Волошина заявило, что посылает в Будапешт правительственную делегацию для переговоров, в то же время попросило помощь и защиту от Германской империи.

В прениях выступали многие, в том числе и премьер Пал Телеки. Он сообщил, что в Подкарпатье направлены продукты питания, и перечислил, какие: 50 вагонов картофеля, 100 – кукурузы, четыре вагона селедки и шесть вагонов капусты. Он назвал и тех, кто будет их делить – кооперативные магазины «Хандя» («Муравейник»), которые в Подкарпатье еще не были созданы, и организация «Венгр за венгра»,[917]917
  OL. K-84. 1939. 44. biz. 1–10. 1.; Ibid. K-27. 1939. márc. 17. 32. 1.; Budapesti Hirlap. – 1939. – 24.03; Uj Magyarság, Pesti Naplö, Függetlenség от 24 марта 1939 года.


[Закрыть] которая развернула свою деятельность немного позже.

В каком направлении – свидетельствует донесение представителя ее в Иршаве Алисы Шлахты в свой центр, откуда было передано в соответствующие органы. Она сообщала, что в Иршаве многие учителя ведут антивенгерскую деятельность. Называла и конкретные фамилии: учителя горожанской школы Антона Павлюка и директора этой школы Лендьела. Руководитель организации «Венгр за венгра» Белане Имреди информировала, что подобные сигналы поступали и из других мест.[918]918
  OL. ME. L. 1939. 17222. 1–4. 1.


[Закрыть]

В дни захвата Карпатской Украины мировая печать не могла не осветить это событие, причем трактовали его в зависимости от политических соображений. Так, итальянская печать поддерживала венгерскую сторону. Римский официоз в вечернем выпуске уже 14 марта опубликовал статью известного фашистского журналиста Гайды, содержавшую, как сообщал пресс-атташе венгерского посольства в Риме Хуска, подсказанные венграми формулировки: «в Подкарпатье продолжается начатый Венским арбитражем процесс слияния с Венгрией». Итальянские газеты 15–16 марта писали, что народ Подкарпатья сердцем и душой тянулся к Венгрии, тепло принимал венгерских солдат и тому подобное. Это неудивительно, ведь итальянская печать еще накануне военных действий полна была дезинформацией о положении в Карпатской Украине. Так, «по информации» из Ужгорода (то есть венгерской), утверждалось, что в этом крае жизнь совершенно парализована, в Хусте бесчинствуют неподконтрольные банды. По данным Венгерского телеграфного агентства из Мукачева, печать писала, что русины оказывают сопротивление открытому украинскому террору.[919]919
  Ibid. k-98. 1939. 45. po1. 7.1.; 50. po1. 2–4.1.


[Закрыть]

В противоположность этой позиции приведем общественное мнение и позицию печати по поводу захвата Карпатской Украины Венгрией нейтральной Швейцарии, которые в этом акте видели, как и в оккупации Гитлером Чехии, победу насилия над законным порядком и международными договорами в отношении малых и беззащитных государств. Швейцарский народ ставил этот захват на одну доску с немецким империалистическим разбоем. Газета Bund в связи с этим писала 15 марта, что теперь уже никто не говорит о праве народов на самоуправление. После оккупации края в ходе его зачистки Berner Tagwacht 29 марта писала о венгерских беспощадности, казнях, повешениях, депортациях.[920]920
  Ibid. k-84. 1939. 43. biz. 1–8.1.


[Закрыть]

Несмотря на внешне дружественные германо-венгерские отношения, трения между правительствами двух стран продолжались, в частности и из-за событий в Подкарпатье. С одной стороны, как сообщило Венгерское телеграфное агентство, германский посланник в Будапеште Отто Эрдманнсдорф посетил министра иностранных дел Иштвана Чаки, передал ему письменное заявление и поручение от имени германского правительства заявить, что Гитлер в присутствии Риббентропа принял президента Чехословакии Гаху, министра иностранных дел Хвалковского и с их согласия сегодня (15 марта) утром в 6 часов немецкие войска вошли на территорию Чехословакии и постараются обеспечить порядок. Чаки, в свою очередь, от имени Хорти передал лучшие пожелания Гитлеру в связи с великим успехом. Кроме того, Чаки заявил немецкому посланнику (будто они несколько дней тому назад не обсудили предстоящие совместные действия): «Массы рутенского народа и его руководители вчера и сегодня обратились к венгерскому правительству с просьбой немедленно оккупировать… своими войсками землю, населенную русинами». Далее он сообщал, что гонведы уже берут под свою власть землю рутенов и наступают такой силой, что любое сопротивление обречено, и выразил надежду на быстрый захват края и восстановление порядка.[921]921
  Pesti Napló. – 1939. – 17.03.


[Закрыть] Эта риторика была предназначена для внешнего мира и не посвященных в закулисные махинации.

С другой стороны, германские власти считали уступки, которые предложила им Венгрия за согласие на оккупацию Карпатской Украины, неадекватными, и потребовали себе экономические выгоды в этом крае. Представители германского правительства спросили премьер-министра Венгрии Пала Телеки, обеспечит ли он в этом крае экономические интересы Германии и ее граждан. Трудно предположить, чем он руководствовался, когда ответил положительно. Судя по информации, сочиненной для некоторых руководителей своих дипломатических миссий за рубежом, в том числе и посланника в Лондоне Дьердя Барцы, премьер полагал, что речь шла об имевшихся там немецких капиталах (фабриках и так далее). Вскоре выяснилось, что немцы заключили с Волошиным договор, по которому право геологической разведки на всей территории Подкарпатья, а также приоритет на добычу всех разведанных там минералов передавались Германии.

От премьер-министра требовали, чтобы он на основе этого заявления принял и парафировал этот договор. Телеки отверг это предложение, мотивируя тем, что он говорил только об обеспечении экономических интересов, а не об отдаче части суверенитета. Дальше немцы добивались осуществления договора по частям. Через восемь месяцев Пал Телеки заявил, что если Венгрия захочет дать новые концессии на добычу нефти (как, например, Еврогаско дало американцам), то среди других равных примет во внимание и немецкий подряд.[922]922
  OL. K-92. 41. cs. 1–6. 1.


[Закрыть] Начиная с этого момента отношения между Венгрией и Германией весь период правления Телеки усложнялись. А тут еще прибавился украинский вопрос.

В беседе с постоянным заместителем министра иностранных дел Венгрии Яношем Вернле польский посланник Леон Орловский 20 марта 1939 года «счел возможным», по записи Вернле, ссылаясь на беседы, которые он вел в течение осени с графом Иштваном Чаки, обратить внимание на то, что «нам нужно освободиться от находящихся в Закарпатье украинцев». Он предлагал вытеснить их или в Румынию, или в Россию. Ибо если оставить их в Закарпатье, то они там будут устраивать постоянные смуты. «Я ответил ему, что обратим внимание на чистку в Закарпатье»,[923]923
  Ibid. k-98. 1939. 286. res. po1. 2–3.1.


[Закрыть] – записал Вернле.

В те дни Риббентроп, да и Гитлер всячески открещивались от собственных интересов в Карпатской Украине. Но сохранился документ – донесение из Берлина венгерского посланника Деме Стояи от 20 марта 1939 года, в котором он сообщал о встрече с Риббентропом. Министр обратил его внимание на украинские организации в Карпатской Украине. Действительно, в начале марта 1939 года Закарпатье кишело многочисленными эмигрантами из Германии и Польши, которые занимали важные посты в администрации края, и особенно в Карпатской сечи. Тогда это старательно опровергали не только в Германии, Праге, но и сам Волошин.

Но на этот раз Риббентроп решил раскрыть карты. Он сказал: там под немецким руководством создана и подготовлена организация, задачей которой было вызвать распад советской империи, в первую очередь оторвать от нее Советскую Украину. Он заметил, что это соответствовало бы и венгерским интересам. Риббентроп просил венгров при встрече в Закарпатье с членами этой организации «относиться к ним бережно». «Мне показалось, – писал Стояи, – будто он в первую очередь думал о находящихся там немецких организациях».

Затем Риббентроп подчеркнул, что эта цель (распад Советского Союза) и в будущем останется актуальной, и просил Венгрию помочь Германии, если она будет проводить какую-либо акцию на данной территории, и в связи с этим поддерживать контакты с адмиралом Вильгельмом Канарисом.

Стояи сообщил Риббентропу, что ему известно о встрече Канариса с венгерским военным атташе в Берлине Калманом Харди, который как раз по этому поводу находился в Будапеште, и обещал министру обратить внимание Чаки на миссию Харди, подчеркивая и готовность Риббентропа поддерживать ее. Он обещал, что Венгрия ни в коем случае не будет мешать или чинить препятствия в отношении намерений и целей Германии. Имперский министр принял это к сведению и вновь просил связаться с Канарисом, но тот не стал встречаться по этому поводу еще и с посланником, заявив, что он свои пожелания уже высказал военному атташе.

Стояи просил Чаки договориться с Генштабом и информировать его по поводу сотрудничества в этом вопросе на тот случай, если Канарис конкретно обратится в венгерское посольство за помощью направленным через Венгрию или Карпатскую Украину «командированным».

Стояи высказывал уверенность, что созданная в Закарпатье, Словакии или в любой другой части Германии организация будет действовать и в будущем, хотя бы потому, что, как известно, на территории Германии существует больше украинских организаций, пользующихся полуофициальной германской поддержкой, и те уже с целью выживания будут и в дальнейшем поддерживать немецкие планы в отношении Украины. Такие группы украинских эмигрантов развертывают свою деятельность в Берлине и Вене, информацию о них он уже представлял Чаки.[924]924
  Ibid. K-64. 1939. 368. 1–4. 1.


[Закрыть]

Вскоре заместитель начальника Генштаба Венгрии Надаи сообщал премьер-министру по поводу телеграммы бывшего премьера Карпатской Украины Юлия Ревая в адрес Калмана Кани, в которой шла речь о казнях людей легально действовавших в крае организаций. Надаи сообщил, что четверо из перечисленных Реваем (главный судья из Рахова Каленюк, Кочерган, писатель Гренджа-Донский и издатель Ф. Ревай живы, не казнены и находятся в Тячевской тюрьме.[925]925
  Ibid. ME. 1939. L. 16467. 1. 1.


[Закрыть]

11 апреля уже начальник Генерального штаба венгерской армии Хенрик Верт послал премьер-министру Палу Телеки протест против попытки Союза защиты расы праздновать на Верецком перевале (то есть на польской границе в дни оккупации края) – якобы первой туда прибыла Rongyas gárda, и утверждал, что первыми прибыли туда солдаты. Как осенью 1938 года, так и при захвате Подкарпатья, армия действовала как в гражданской одежде, так и в военной форме.[926]926
  Ibid. 16357. 1–3. 1.


[Закрыть] В этом признании содержится опровержение всей венгерской пропаганды о неспокойствии в крае, о восстаниях местного населения, о беспорядках, которые в действительности пытались устраивать венгерские диверсанты из Рондяш гарды.

Посланник Венгрии в Германии Деме Стояи часто обращался к украинским проблемам. В одном из своих донесений министру Иштвану Чаки в мае он остановился на положении украинской эмиграции в Германии, возникшем в результате присоединения «рутенской земли к Венгрии». Информацию он собирал в украинских кругах в Берлине, ориентированных на восстановление Великой Украины. Он утверждал, что самые экстремистские элементы групп великоукраинского движения, объединенные вокруг своего берлинского центра, пропагандистского органа, именуемого Украинской пресс-службой, на Макленбургском шоссе, 73, самым решительным образом выступают против перемен, происшедших на Рутенской земле в самое последнее время, и отвергают признание этих событий, то есть оккупацию Карпатской Украины венгерскими войсками. Их не интересуют вопросы, связанные с правовым и политическим упорядочением в этом крае, более того, они даже считают, что для украинских устремлений было бы благоприятным, если бы венгерское правительство не предоставило никакого самоуправления населению этой территории, а начало бы сильнейшую мадьяризацию. Это вызывало бы у населения постоянное недовольство, которое в нужном случае великоукраинское движение могло бы использовать для поддержки достижения своей цели. Оно действовало при материальной поддержке немецкого государства. Но в последнее время, в связи с акцией в Подкарпатье, ее умерили.