Текст книги "Происхождение видов"

Отсутствие на океанических островах батрахий и наземных млекопитающих

Относительно отсутствия на океанических островах целых отрядов животных Бори Сен-Венсан уже давно заметил, что батрахии (лягушки, жабы, тритоны) никогда не были найдены ни на одном из многочисленных островов, рассеянных среди обширных пространств океанов. Я взял на себя труд проверить это утверждение и нашел, что оно вполне справедливо, за исключением Новой Зеландии, Новой Каледонии, Андаманских островов и, быть может, Соломоновых и Сейшельских островов. Но я уже заметил, что сомнительно, можно ли отнести Новую Зеландию и Новую Каледонию к числу океанических островов, и еще сомнительнее то же самое относительно Андаманской и Соломоновой групп и Сейшельских островов. Это общее отсутствие лягушек, жаб и тритонов на столь многих настоящих океанических островах не может быть объяснено их физическими условиями; напротив, кажется, что эти острова особенно пригодны для названных животных, так как лягушки были ввезены на Мадеру, Азорские острова и остров Маврикия и размножились там до того, что стали вредны. Но так как эти животные и их икра немедленно гибнут в морской воде (насколько мы знаем, за исключением одного индийского вида), то для них крайне трудно перебраться через море, и это объясняет нам, почему их нет на настоящих океанических островах. Но почему, следуя теории творения, они не были здесь сотворены, трудно было бы объяснить.

Млекопитающие представляют другой подобный же случай. Я внимательно прочел древние путешествия и не нашел ни одного несомненного указания на то, чтобы наземное млекопитающее (за исключением одомашненных животных, разводимых туземцами) было найдено живущим на острове, удаленном более чем на 300 миль от материка или большого континентального острова; а многие острова, даже лежащие гораздо ближе, точно так же лишены млекопитающих. Фолклендские острова, на которых живет похожая на волка лисица, представляют почти единственное исключение; но эту группу нельзя рассматривать как океаническую, так как она лежит на подводной мели, соединяющей ее с материком на протяжении около 280 миль; к тому же айсберги прежде заносили валуны на западное побережье этих островов и могли занести также лисицу, как это часто бывает теперь в арктических странах. Нельзя сказать и того, что на небольшом острове не могут существовать по крайней мере маленькие млекопитающие, потому что последние встречаются во многих странах света на очень маленьких островах, если они лежат недалеко от материка, и едва ли можно назвать такой остров, на котором наши мелкие четвероногие не натурализовались бы и не размножились чрезвычайно сильно. С обычной точки зрения теории сотворения нельзя сказать, что в этих случаях не было времени для сотворения млекопитающих; многие вулканические острова достаточно древни, как это можно видеть по той огромной денудации, которую они испытали, и по их третичным слоям; было здесь также и достаточно времени для образования эндемичных видов, принадлежащих к другим классам; а относительно континентов известно, что новые виды млекопитающих появляются и исчезают быстрее, чем другие, низшие животные. Хотя наземные млекопитающие не встречаются на океанических островах, летающие встречаются почти на каждом острове. На Новой Зеландии есть два вида летучих мышей, которых больше нет нигде на земном шаре; остров Норфолк, архипелаг Вити, острова Бонин, Каролинский и Марианский архипелаги и остров Маврикия – все имеют своих эндемичных летучих мышей. Почему же, можно спросить, предполагаемая творческая сила произвела на отдаленных островах летучих мышей, а не других млекопитающих? По моему мнению, на этот вопрос легко ответить: потому что никакое наземное млекопитающее не может перебраться через обширное пространство моря, а летучие мыши могут его перелететь. Этих животных наблюдали летающими днем над Атлантическим океаном далеко от берега; два североамериканских вида систематически или время от времени посещают Бермуды, лежащие в 600 милях от материка. Я знаю от м-ра Томса, который занимался специально этим семейством, что многие виды имеют огромную область распространения и найдены как на материках, так и на очень отдаленных островах. Таким образом, нам остается только предположить, что такие странствующие виды изменились в их новых местообитаниях в связи с их новым положением, и нам станет понятно присутствие эндемичных летучих мышей на океанических островах при отсутствии всех других наземных млекопитающих.

«Конкуренция между видами даже хорошо населенного водоема, вероятно, слабее, чем между наземными видами; следовательно, переселенец из вод чужой страны имеет больше шансов на приобретение нового места, нежели наземные колонисты»

Существует еще другое интересное отношение, именно между глубиной моря, отделяющего острова друг от друга или от ближайшего материка, и степенью сходства между их млекопитающими. М-р Виндзор Эрл сделал в этом отношении несколько важных наблюдений, с тех пор значительно расширенных превосходными исследованиями м-ра Уоллеса на Малайском архипелаге, который пересекается около Целебеса полосой глубокого океана, разделяющей, таким образом, две весьма различные фауны млекопитающих. Острова по каждую сторону пролива расположены на сравнительно неглубокой подводной банке, и эти острова населены одними и теми же или очень близкими млекопитающими. Я не имел еще времени проследить эту связь во всех странах света, но, насколько успел это сделать, она существует. Например, Британия отделена от Европы неглубоким проливом, по обеим сторонам которого живут одни и те же млекопитающие; это же верно и по отношению ко всем островам, лежащим около берегов Австралии. Вест-Индские острова, с другой стороны, расположены на глубокой подводной банке, около 1000 фатомов глубины, и здесь мы находим американские формы, но виды и даже роды совершенно иные. Так как степень изменений, которым подвергаются различные животные, отчасти зависит от продолжительности времени, и так как острова, отделенные друг от друга или от материка неглубокими проливами, по всей вероятности, находились в соединении в более недавний период, чем острова, разделенные более глубокими проливами, то мы можем понять, какого рода связь существует между глубиной моря, разделяющего две фауны млекопитающих, и степенью их сходства – связь, совершенно необъяснимая с точки зрения теории независимых актов творения.

Замечания, сделанные относительно обитателей океанических островов, а именно малочисленность видов с большим количеством эндемичных форм, изменение членов одних, но не других групп того же самого класса, отсутствие целых отрядов, каковы батрахии и наземные млекопитающие, несмотря на присутствие летучих мышей, своеобразное соотношение некоторых отрядов растений, превращение травянистых форм в древесные и т. д. – все это как мне кажется, лучше согласуется с тем предположением, что здесь действовали способы переноса, возникающие время от времени в течение долгого периода, чем с предположением о существовании в прежнее время связи всех океанических островов с ближайшим материком; ибо с последней точки зрения вероятно, что представители различных классов мигрировали бы более равномерно и взаимные отношения видов, которые мигрировали бы все вместе, мало нарушались бы и поэтому они либо совсем не изменялись бы, либо же все виды изменялись бы более равномерно.

«Я не верю, что в течение периода существования нынешних видов материки достигали таких огромных размеров, что все множество островов нескольких океанов могло быть заселено современными наземными обитателями»

Я не отрицаю, что существует много серьезных затруднений для понимания того, каким образом многие из обитателей наиболее отдаленных островов, сохраняющих прежнюю видовую форму или уже изменившихся, достигли своих настоящих местообитаний. Но не следует забывать вероятности того, что другие острова некогда играли роль мест остановки и что в настоящее время они исчезли совершенно бесследно. Укажу на один трудный случай. Почти все океанические острова, даже наиболее изолированные и самые маленькие, населены наземными моллюсками, обыкновенно эндемичными видами, иногда же видами, распространенными повсеместно, поразительные примеры чего были даны д-ром О. А. Гулдом для Тихого океана. При этом должно заметить, что наземные моллюски легко гибнут от морской воды; их яйца, по крайней мере взятые мною для опыта, тонут в ней и погибают. Тем не менее должны существовать какие-то неизвестные, но действующие иногда способы переноса их. Не может ли иногда только что выведшаяся молодь прикрепляться к ногам ходящих по земле птиц и переноситься при их помощи? Мне казалось также, что перезимовывающие наземные моллюски с отверстием раковины, закрытым пленкой, могут быть перенесены через не очень широкий морской пролив в трещинах плавучего леса. Я нашел, что в этом состоянии разные виды выдерживают без вреда для себя погружение в морскую воду на семь дней; а одна улитка, Helix pomatia, после подобного опыта все в том же состоянии зимнего покоя была опущена в морскую воду на двадцать дней и превосходно перенесла это испытание. А в течение столь продолжительного времени улитка может быть перенесена морским течением средней скорости на расстояние 660 географических миль. Так как Helix имеет толстую известковую крышку, я удалил ее, а когда образовалась новая перепончатая, я снова погрузил ее на четырнадцать дней в морскую воду, после чего она опять оправилась и уползла. После меня подобные опыты были произведены бароном Окапитеном: сто наземных улиток, принадлежащих к десяти видам, были помещены в ящике с продырявленными стенками и оставлены на две недели в море. Из ста выжили двадцать семь. Присутствие крышки, кажется, имеет в этом случае значение, так как из двенадцати особей Cyclostoma elegans, снабженных ею, выжило одиннадцать. Имея в виду, как хорошо выдержала соленую воду взятая мною для опытов Helix pomatia, весьма замечательно, что ни одна из взятых Окапитеном пятидесяти четырех особей, принадлежащих к четырем другим видам Helix, не выдержала этого. Ввиду всего этого нельзя считать особенно вероятным, чтобы наземные улитки часто переносились таким образом; ноги птиц представляют более вероятный способ.

Об отношениях между обитателями островов и обитателями ближайшего материка

Наиболее поразительный и важный для нас факт представляет собой сродство видов, населяющих острова, с видами ближайшего материка, при отсутствии между ними тождества. Это можно подтвердить многочисленными примерами. Галапагосский архипелаг, лежащий под экватором, находится на расстоянии 500-600 миль от берегов Южной Америки. Почти каждый обитатель его суши и моря несет на себе несомненный отпечаток Американского материка. На этом архипелаге водится 26 наземных птиц, из коих 21 или, быть может, 23 считаются хорошо обособленными видами и вообще могли бы быть рассматриваемы в качестве здесь созданных; однако близкое родство большинства этих птиц с американскими видами выражено в каждом признаке – в повадках, движениях и тонах голоса. Точно так же обстоит с другими животными и с большим количеством растений, как это показано д-ром Гукером в его превосходной «Флоре» этого архипелага. Натуралист, знакомящийся с обитателями этих вулканических островов, лежащих в Тихом океане на расстоянии нескольких сот миль от материка, чувствует, что он находится на американской почве. Почему это так? Почему виды, которые, как предполагают, были созданы на Галапагосском архипелаге и нигде более, несут такой несомненный отпечаток родства с видами, созданными в Америке? Ни в условиях жизни, ни в геологическом строении островов, ни в их высоте, ни в климате, ни в пропорциональных отношениях между различными совместно живущими классами нет ничего близко похожего на условия южноамериканского побережья; на самом деле, есть даже большое различие во всех этих отношениях. С другой стороны, по вулканическому характеру почвы, по климату, высоте и размерам существует большое сходство между Галапагосским архипелагом и островами Зеленого Мыса; но какое полное и абсолютное различие между их обитателями! Обитатели островов Зеленого Мыса относятся к обитателям Африки, как обитатели Галапагосских островов к обитателям

Америки. Подобные факты не поддаются объяснению с обычной точки зрения, допускающей независимое сотворение, тогда как, по принятому здесь воззрению, очевидно, что Галапагосские острова, по всей вероятности, получили своих колонистов из Америки, благодаря ли действующим иногда способам переноса или благодаря существовавшей некогда непрерывности суши (хотя я не верю в это учение), а острова Зеленого Мыса – из Африки; хотя такие колонисты и могли испытать изменения, но принцип наследственности указывает на место их первоначального возникновения.

Можно привести много аналогичных фактов; действительно, почти общим правилом является то, что эндемичные организмы островов связаны или с организмами ближайшего материка, или ближайшего большого острова. Исключений немного, и большинство их может быть объяснено. Так, хотя Земля Кергелен находится ближе к Африке, чем к Америке, ее растения сходны, и притом в значительной степени, как это мы знаем из работы д-ра Гукера, с растениями Америки; однако при том взгляде, что этот остров был преимущественно заселен семенами, занесенными с землей и камнями на айсбергах, которые были принесены господствующими течениями, эта аномалия исчезает. Новая Зеландия по ее эндемичным растениям стоит гораздо ближе к Австралии, ближайшему материку, чем к какой-либо другой области, и этого можно было ожидать; но она близка также к Южной Америке, которая, хотя и является после Австралии ближайшим из остальных материков, однако лежит так далеко, что этот факт является аномальным. Но это затруднение отчасти исчезает при том взгляде, что Новая Зеландия, Южная Америка и другие южные страны были отчасти заселены с промежуточного, хотя и отдаленного пункта, именно – с антарктических островов, когда они были одеты растительностью в продолжение более теплого третичного периода, перед началом последнего ледникового периода. Сродство, хотя и слабое, но существующее, по свидетельству д-ра Гукера, между флорой юго-западного угла Австралии и мыса Доброй Надежды, представляет еще более замечательный случай; но это сродство, выраженное только у растений, без сомнения, когда-нибудь будет объяснено.

Тот же самый закон, который определяет связь обитателей острова с обитателями ближайшего материка, иногда проявляется в меньших размерах, но в высшей степени интересной форме, в пределах одного и того же архипелага. Так, каждый из островов Галапагосского архипелага занят, что представляет собою удивительный факт, многими особыми видами; но эти виды гораздо ближе друг к другу, чем к обитателям Американского материка или всякой другой части света. Этого и можно было ожидать, потому что острова, расположенные так близко друг к другу, почти обязательно должны были получать переселенцев из одного первоначального источника и друг от друга. Но как могло случиться, что многие из переселенцев изменились различно, хотя лишь в слабой степени, на островах, лежащих в виду друг у друга, одного и того же геологического строения, той же самой высоты, с одним и тем же климатом и т. д.? Для меня это долго оставалось большим затруднением, но оно объяснялось главным образом прочно укоренившимся заблуждением считать физические условия за наиболее важные, тогда как нельзя и спорить, что характер одних видов, с которыми другим приходится конкурировать, по крайней мере столь же важен и обычно гораздо более важен для успеха. Теперь, если мы обратимся к видам, живущим на Галапагосском архипелаге и найденным также и в других частях света, мы увидим, что они разнятся очень сильно на разных островах. Однако эту разницу можно было бы ожидать, если бы острова были заселены при помощи действующих иногда способов переноса, например, если семя одного растения попало на один остров, а семя другого – на другой, хотя все они происходят из одного и того же источника. Отсюда, когда в прежние времена переселенец попадал сначала на один из островов и затем расселялся с одного на другой, он, конечно, попадал на разных островах в разные условия, так как должен был конкурировать с различными группами организмов; растение, например, могло найти наиболее пригодную для себя почву, занятую на разных островах несколько отличающимися видами, и могло подвергнуться нападению различных до известной степени врагов. Если бы оно начало здесь изменяться, то естественный отбор, вероятно, начал бы благоприятствовать на разных островах разным разновидностям. Однако некоторые виды могли бы расселяться, сохраняя свои особенности на протяжении всего архипелага, подобно тому, как некоторые виды широко расселяются по материку и остаются теми же самыми.

«Тот, кто принимает учение о сотворении каждого отдельного вида, должен также принять, что для океанических островов не было сотворено достаточное число наилучше приспособленных растений и животных, потому что человек непреднамеренно населил их гораздо полнее и лучше, чем это сделала природа»

Действительно, удивительным как по отношению к Галапагосскому архипелагу, так в меньшей степени в других аналогичных случаях представляется тот факт, что новые виды, образовавшись на одном острове, не распространяются быстро по другим островам. Но эти острова, хотя и лежащие в виду друг у друга, разделены глубокими морскими проливами, которые по большей части шире Британского канала, и нет основания предполагать, чтобы они когда-либо были соединены. Морские течения, проходящие между островами, быстры, ветры здесь необычайно редки, и потому эти острова на самом деле отделены друг от друга гораздо резче, чем это кажется на карте. Однако некоторые виды как из найденных в других странах света, так и из принадлежащих архипелагу, распространены на нескольких островах, и, основываясь на их теперешнем распространении, мы можем думать, что они расселились с одного острова на другие. Но я думаю, что мы нередко ошибаемся, считая возможным проникновение одного вида в область, занятую другим близким видом, если только эти области свободно сообщаются друг с другом. Нет сомнения, что, если один вид имеет какое-либо преимущество перед другим, он в короткое время совсем или отчасти вытеснит его; но если оба одинаково хорошо приспособлены к занятым ими областям, то, вероятно, оба будут сохранять за собой свои места в течение почти любого времени. Хорошо зная, что многие виды, натурализовавшиеся при помощи человека, распространились с поразительной быстротой по обширным пространствам, мы склонны думать, что на это способно большинство видов; но мы должны помнить, что виды, которые натурализуются в новых странах, обыкновенно совершенно не близки к коренным обитателям, а очень отличны от них, принадлежа в большинстве случаев, как это показано Альф. Декандолем, к различным родам. На Галапагосских островах даже многие птицы, несмотря на то, что они хорошо приспособлены для перелета с острова на остров, различны на разных островах; так, между ними есть три вида пересмешников, приуроченных каждый к своему острову. Предположим теперь, что пересмешник с острова Чатем перенесен ветром на остров Чарлз, который имеет своего пересмешника; каким образом он мог бы преуспевать здесь? Мы можем смело думать, что остров Чарлз хорошо заселен своим собственным видом, потому что ежегодно откладывается больше яиц и выводится больше птенцов, чем на самом деле может вырасти; и мы можем предполагать, что пересмешник, принадлежащий острову Чарлз, по крайней мере настолько же хорошо приспособлен к своей области, как вид, принадлежащий острову Чатем. Сэр Ч. Ляйелль и м-р Уолластон сообщили мне следующий замечательный факт, относящийся к этому вопросу: Мадера и прилежащий островок Порту-Санту имеют много разных, но замещающих видов наземных улиток, из коих некоторые живут в трещинах камней; и хотя ежегодно из Порту-Санту на Мадеру перевозится большое количество камня, однако последний остров еще не колонизован видами из Порту-Санту; тем не менее оба острова заняты европейскими наземными улитками, которые, без сомнения, имеют некоторое преимущество над местными видами. После этих указаний, я думаю, мы не будем особенно удивляться тому, что эндемичные виды, населяющие разные острова Галапагосского архипелага, не все распространились с острова на остров. На континенте более раннее занятие области также, вероятно, играет большую роль, препятствуя переселению в нее тех видов, которые населяют другие области со сходными физическими условиями. Так, юго-восточный и югозападный углы Австралии представляют почти одинаковые физические условия и соединены непрерывной сушей, но все-таки населены большим числом разных млекопитающих, птиц и растений; то же можно сказать, согласно м-ру Бейтсу, и относительно бабочек и других животных, населяющих обширную, открытую и непрерывную долину Амазонки.

Принцип, определяющий общий характер обитателей океанических островов, именно его зависимость от источника, откуда колонисты могли расселиться с наибольшей легкостью, вместе со следующим затем их изменением, находит себе очень широкое применение в природе. Мы встречаемся с ним на каждой горной вершине, в каждом озере и болоте. Поэтому альпийские виды, за исключением того случая, когда вид широко расселился во время ледниковой эпохи, близки к видам окружающих низменностей; так, в Южной Америке альпийские колибри, альпийские грызуны, альпийские растения и т. д., несомненно, принадлежат к строго американским формам; вместе с тем ясно, что гора по мере ее постепенного поднятия колонизовалась из окружающих низменностей. Точно так же обстоит дело с обитателями озер и болот, за теми исключениями, когда легкость переноса обусловила за известными формами господство на протяжении большей части земного шара. Мы видим тот же самый принцип на большинстве слепых животных, населяющих пещеры Америки и Европы. Можно привести и другие аналогичные случаи. Я думаю, можно вообще принять за правило, что там, где в двух, даже очень отдаленных друг от друга, областях встречаются многие близкие или замещающие виды, будет найдено и несколько тождественных видов, и где встречается много близких видов, там же будут найдены формы, которые одними натуралистами считаются за самостоятельные виды, другими – только за разновидности; эти сомнительные формы указывают нам на разные степени в развитии изменчивости.

«Так как лягушки, жабы, тритоны и их икра гибнут в морской воде, для них крайне трудно перебраться через море, поэтому их нет на океанических островах. Но почему, следуя теории творения, они не были здесь сотворены, трудно было бы объяснить»

Отношение, существующее у некоторых видов между их способностью к переселению и размерами переселений как в настоящем, так и в одном из более ранних периодов, и существование на отдаленных друг от друга пунктах земного шара очень близких видов доказывается также другим, более общим способом. М-р Гулд уже давно указал мне, что в тех родах птиц, которые распространены по всему свету, многие виды имеют очень обширные пределы распространения. Я едва ли могу сомневаться, что это правило вообще верно, хотя с трудом поддается доказательству. Мы видим, что среди млекопитающих это резко выражено у летучих мышей и в меньшей степени у Felidae и Canidae. То же самое правило обнаруживается в распространении бабочек и жуков. Так же обстоит дело у большинства пресноводных обитателей, так как многие роды наиболее различных классов распространены по всему земному шару и многие виды имеют огромное распространение. Конечно, предполагается, что не все, но некоторые виды родовых групп с обширным ареалом распространены очень широко. Не предполагается также, что виды таких родов имеют в среднем очень широкое распространение, потому что это в значительной степени зависит от того, как далеко зашел процесс изменения; например, две разновидности одного и того же вида населяют Америку и Европу, и, таким образом, вид имеет обширное распространение; но если изменение пойдет несколько далее, то две разновидности станут самостоятельными видами, и области распространения видов значительно сократятся. Еще менее предполагается, что вид, имеющий средства для преодоления препятствий и широкого распространения, как мы видим это у некоторых хорошо летающих птиц, обязательно будет широко распространен, потому что мы никогда не должны забывать, что способность к широкому распространению зависит не только от способности перебираться через препятствия, но и от еще более важной способности оставаться победителем в далекой стране в борьбе за жизнь с чуждыми сожителями. Но, согласно взгляду, что все виды одного рода, хотя бы распространенные в самых отдаленных друг от друга пунктах земного шара, произошли от общего прародителя, мы должны найти, и я думаю, что, как общее правило, мы и находим в действительности, что по крайней мере некоторые из этих видов имеют очень широкое распространение.

Мы должны помнить, что многие роды всех классов очень древнего происхождения, а в таком случае их виды имели достаточно времени как для расселения, так и для последовавших затем изменений. Геологические данные в свою очередь позволяют предположить, что в пределах каждого большого класса низшие организмы изменяются медленнее высших; следовательно, на их стороне больше шансов для обширного распространения при сохранении тех же самых видовых особенностей. Этот факт вместе с тем обстоятельством, что семена и яйца наиболее низко организованных форм очень малы и более пригодны для переноса на дальние расстояния, вероятно, объясняется уже давно известным законом, который недавно рассматривался Альф. Декандолем по отношению к растениям, а именно, что чем ниже стоит группа организмов, тем шире ее распространение.

Разобранные только что отношения, именно то, что низшие организмы распространены шире высших, что некоторые виды широко распространенных родов в свою очередь имеют широкое распространение, такие факты, как то, что альпийские, озерные и болотные организмы вообще близки к живущим на прилежащих низких и сухих местностях, замечательная связь между обитателями островов и ближайшего материка, еще более тесная связь друг с другом обитателей островов одного и того же архипелага, все это необъяснимо с обычной точки зрения, принимающей независимое сотворение каждого вида, но объяснимо, если мы допустим колонизацию из ближайшего и наиболее подходящего источника, вместе со следующим затем приспособлением колонистов к их новым местообитаниям.