Текст книги "Чайная роза"

Глава 25

– Тише, Нелл, ну что ты раскричалась? Будь хорошей девочкой… – уговаривала Мэри орущую малышку, но уговоры не помогали, и пронзительные крики продолжались.

– Фи, дай мне денег на пончики. Всего никель, а?

– Нет, Шейми. Пончиками не пообедаешь.

– Это ланч. Иэн говорит, у них это называется ланчем, а не обедом. Обед здесь бывает, когда у нас ужин. Я хочу никель.

– Нет.

– Чарли всегда давал мне никель.

– Чарли никак не мог давать тебе никель. В Лондоне нет пятицентовых монет.

– Я и на пенни согласен. Дай мне пять пенсов!

Из подвала донесся отчаянный грохот и следом крик:

– А-а, черт! Посмотри, что ты наделал! Я теперь весь в этом…

– Не я, а ты, Робби! Говорил тебе: держись за свой край!

Фиона бросила тряпку, которой начищала кассовый аппарат, и побежала к двери, ведущей в подвал.

– Иэн! Робби! Вы не покалечились? – спросила она, перекрывая вопли Нелл.

Иэн стоял на середине лестницы, держа в руках часть деревянного ящика. Чуть ниже стоял его друг Робби, с головы до ног покрытый чем-то коричневым и липким.

– Мы хотели вытащить оттуда гнилые яблоки. Но ящик развалился, – сокрушенно пояснил Иэн.

– Фи, тебе что, никеля жалко? – продолжал канючить Шейми, дергая ее за подол.

К этому времени Нелл выла, как пожарная сирена. Мэри догадалась, что причина в мокрых пеленках, и пошла их менять. Фиона отправила мальчишек следом, велев умыться. Сунув грязную руку в карман юбки, она вытащила две монеты по двадцать пять центов и протянула Иэну:

– Когда умоетесь, сходите и купите обед… то есть ланч… на всех. И пожалуйста, возьмите с собой Шейми.

В зале магазина стало тихо. Фиона опустилась на табурет, стоявший за прилавком, и тяжело привалилась к стене. Оптимизм, охвативший ее в минувшую пятницу, когда она сидела у Мэри на кухне, успел иссякнуть. Его сменило горестное открытие: похоже, она откусила больше, чем сможет проглотить. Который день она, Мэри, Иэн и Робби намывали и начищали помещение магазина. А работы не уменьшалось. По сравнению с магазином хаос в квартире Майкла теперь казался ей легким беспорядком.

Черви, грызуны и несколько месяцев запустения превратили магазин в помойку. Стоило избавиться от червей и зловония гнилого мяса, как они с Мэри обнаружили в одном из ящиков с чаем крысиное гнездо. Другие крысы прогрызли стенки бочек с маринованными огурцами, залив пол маринадом. Посчитав, что в сигарных ящиках тоже есть что-то съестное, крысы добрались и туда. Мука и овес кишели долгоносиками. Банки с медом и патокой окаймляли венки из дохлых мух. В корзинах пылились усохшие и сгнившие фрукты.

Два дня ушло только на то, чтобы вытащить все гнилье на помойку. Туда же отправился безнадежно испорченный холодильник для мяса. Мэри, Иэн и Робби работали, как тягловые лошади. Фиона хотела им заплатить, но Мэри отказывалась брать деньги. Тогда Фиона украдкой сунула мальчишкам по доллару. Алек тоже вовсю трудился на заднем дворе, сооружая цветочные ящики для витрин. Даже Шейми вносил свою лепту, вытирая пыль везде, куда мог дотянуться. Майкл за это время ни разу не появился в магазине. Он палец о палец не ударил, чтобы помочь. Желая спросить его о кассовом аппарате, Фиона отправилась к Уэлану.

– Дядя Майкл, мне не открыть ящик для денег, – сухо сказала она, недовольная тем, что дядя с утра успел напиться. – Он что, ключом открывается?

– Естественно.

– Я могу получить ключ?

– Нет. Кассовый аппарат не твой. И магазин – не твой! – громко заявил Майкл.

Количество виски, которое он успел влить в себя, вынуждало его держаться за стойку, чтобы не грохнуться с табурета.

– Ты говорил, что я могу забирать магазин.

– А теперь передумал. Не хочу, чтобы он открывался.

– Каков наглец! Дай мне ключ от аппарата! – потребовала Фиона, исчерпав все вежливые слова.

– Вначале дай мне доллар, – ответил Майкл.

– Что-о?

– Дай мне доллар – и получишь ключ.

– Ушам не верю. Ты что же, продаешь мне ключ? У тебя совсем стыда не осталось?

– Стыда, дорогуша, у меня предостаточно. А вот с деньгами туго.

Фиона кипела от негодования. Она не хотела финансировать пивную Тима Уэлана, но ей был нужен ключ. Достав доллар, Фиона обменяла деньги на ключ.

– Один доллар. Больше не получишь. Так что постарайся растянуть на подольше.

Наградив хмурым взглядом дядю, а затем и Тима Уэлана, Фиона повернулась и быстро пошла к двери. Прежде чем уйти, она обернулась и бросила Майклу:

– А она красавица… Твоя дочь Нелл, – добавила Фиона, поймав недоуменный дядин взгляд. – От тебя ей достались синие глаза и черные волосы. Все остальное – от Молли.

Услышав имя жены, Майкл болезненно поморщился:

– Они ее Нелл зовут?

Не получив ответа, Майкл потребовал еще виски.

– Пропойца чертов! – пробормотала Фиона, продолжив наводить порядок.

Она отчаянно нуждалась в дядиной помощи. Отскребать грязь и наводить блеск она умела. Эту тяжелую работу она знала в совершенстве. Но разговоры с банковскими служащими и кредиторами требовали иных знаний, а их у Фионы не было. Она успела пообщаться с двумя бывшими поставщиками Майкла – торговцами мукой и рыбой. Увидев магазин открытым, те зашли и стали требовать денег. Фиона заплатила дядины долги, надеясь завязать хорошие отношения с поставщиками, а также рассчитывая на возобновление кредита. Оба наотрез отказались. Где ей теперь искать новых? Даже если и найдет, как узнать, что они не запросили с нее втридорога? Фиона совершенно не знала ни стоимость провизии, ни то, что едят американцы. Как точно рассчитать нужное количество тех же круп? Сколько времени уйдет, чтобы распродать сорокафунтовый мешок овсянки? Неделя? А может, на неделю потребуется два мешка? Или десять? Сколько молока закупать на один день продажи? Сколько мяса и колбас? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Ничего-то она не смыслит в торговле. Ровным счетом ничего. Походом в банк ее затея и закончится. Вчера, в понедельник, она уже была там и записалась на прием к президенту банка. До конца недели еще несколько дней, но разве это что-то изменит? Президент увидит перед собой неумеху и выставит за дверь.

Фиона инстинктивно полезла в карман за синим камнем, подаренным Джо. Она всегда делала так, если была чем-то встревожена или напугана. Камня в кармане не оказалось, ведь она сама продала подарок Джо ростовщику. Ее охватило щемящее чувство потери. Фиона продолжала тосковать по Джо. Ей отчаянно не хватало его, особенно сейчас. Он бы точно знал, что делать. Он бы вмиг развеял ее уныние дружеским подкусыванием и поцелуями, заставил бы ее смеяться, как прежде. Мысли о Джо вызывали у Фионы боль. Казалось, она дотрагивалась до большой рваной раны и в очередной раз убеждалась, что та совсем не затянулась и продолжает болеть. И так будет всегда. Ну почему она не в силах его забыть, как он забыл ее в Ночь Гая Фокса?

Часы на стене пробили полдень. А в Лондоне уже пять часов вечера. Джо выходит из конторы и отправляется домой. Где теперь его дом? Поди, такой же богатый, как у тестя. И носит дорогую одежду. Наверное, у него есть свой экипаж. Счастлив ли Джо, женившись на Милли? Фионе было мучительно думать, как Милли каждый день заглядывает ему в глаза, видит его улыбку, ласкает его. А она, Фиона Финнеган? Она уже никогда его не увидит. Возможно, Джо обедает дома. Или в каком-нибудь дорогом ресторане. Или…

«В любом случае этот придурок не торчит по задницу в мусоре, его руки не перепачканы чистящим средством и ему не надо оттирать пол от соляной корки, в которую превратился вытекший маринад», – дерзко заявил Фионе внутренний голос. Ей хотелось рассердиться на эти слова. Злиться всегда лучше, чем грустить. Фиона пробовала убеждать себя, что ее не волнует ни местонахождение, ни занятия Джо, поскольку она его ненавидит. Но врать себе она не могла. Она по-прежнему любила Джо, невзирая на случившееся. И сейчас ей больше всех сокровищ мира хотелось, чтобы Джо вошел, обнял ее и сказал, что случившееся было чудовищной ошибкой.

«Держи карман шире, дура!» – подумала Фиона. Усилием воли она прогнала мысли о Джо. У нее работы невпроворот. Некогда ей стоять столбом и жалеть себя. Надо красить стены. Фиона не представляла, куда идти за краской, но помнила, как в первый день видела возле соседнего дома банки с краской. Раз хозяин или хозяева красили свое жилище, значит подскажут, где продаются краски.

Фиона решила немедля наведаться к соседям и спросить. Едва она вышла из магазина, к тротуару подкатил кеб. Дверца открылась, и оттуда выпрыгнул высокий блондин. В руках он держал корзину для пикника.

– Николас! – закричала обрадованная Фиона. – Каким чертом тебя сюда занесло?

– Соскучился по тебе. Хотя мы и договаривались встретиться в четверг, мне было не дождаться.

Как здорово, что он приехал! От одной его улыбки у нее поднялось настроение.

– А ты замечательно выглядишь, – сказала Фиона.

Она не лукавила. Ник, как всегда, был безупречно элегантен. Возможно, бледноват только.

– Зато ты выглядишь как маленькая чумазая старьевщица, – сказал он, стирая с ее подбородка пятно чистящей пасты. – Чем ты тут вообще занимаешься?

Ник скользнул по ней взглядом, удивившись засученным рукавам и подоткнутому подолу. Потом заметил груды мусора, выложенные у стены, пустой магазин и объявление об аукционе, все еще красующееся в витрине. Он нахмурился:

– М-да, действительность обманула твои ожидания. Я прав, старая форель?

– Не совсем, – ответила Фиона, вспомнив странную манеру Ника награждать ее жуткими прозвищами.

Старая туфля. Старая кошелка. Старая землеройка. Старая палка.

– Что случилось?

– Видишь ли… – вздохнула Фиона, – моя тетка умерла прошлой осенью. Дядя с тех пор запил и не просыхает. Магазин, сам понимаешь, побоку. Выплаты по закладной тоже. Банк распорядился магазин закрыть, а здание выставить на торги. Я записалась на прием к президенту банка. Хочу узнать, можно ли сохранить магазин, если заплатить все долги. Я и так уже потратилась на дядиных кредиторов. И все может пойти насмарку. Боюсь, как бы в банке меня не выгнали взашей.

– Понятно.

– А как твои дела?

– Прескверно, – с лучезарной улыбкой ответил Ник. – Жилье я себе так и не нашел. Место для галереи – тоже. Где чересчур тесно, где мрачно и грязно, а где дерут три шкуры за аренду. И вдобавок час назад получил телеграмму. Оказалось, что все купленные мной картины… я на них ухнул практически всё, что имел… в Гавре погрузили не на тот корабль, и они поплыли в Йоханнесбург. На самый край этой чертовой Африки! Не представляю, через сколько месяцев они доберутся сюда. В отеле шумно. Еда гадкая. О настоящем чае здесь и понятия не имеют. А во что они превратили английский язык! И что ни американец, то жуткий грубиян.

Фиона сочувственно улыбнулась ему:

– Я успела возненавидеть Нью-Йорк.

– Я тоже. На редкость отвратительное место! – с улыбкой ответил Ник.

– Но когда мы сходили на берег, ты говорил…

– Забудь о том, что я говорил. Нес какой-то бред. – Он обнял Фиону за плечи.

– Ник, – вздохнула она, опуская голову на его плечо, – полный провал.

– Грандиозный.

– И что нам теперь делать?

– Пить шампанское. Немедленно. Единственное лекарство от провала.

Фиона занесла корзину в магазин и сказала, что ей нужно сходить к соседям и узнать, где те покупали краску. Ник вызвался пойти вместе с ней. Подойдя к двери, они услышали громкие спорящие голоса. Мужской голос явно принадлежал уроженцу Нью-Йорка. Женский намекал на то, что английский язык для нее не родной. В Уайтчепеле так говорили итальянские эмигранты. Фиона собралась было постучать, но решила не вклиниваться в спор. Однако ее увидели в окно. Дверь распахнулась. На пороге стоял приветливый молодой человек. На его подтяжках и галстуке был один и тот же узор пейсли.

– Входите, не стойте на пороге! Меня зовут Нейт. Нейт Фельдман. А это моя жена Маддалена.

Красивая черноглазая женщина в заляпанной краской белой блузке и синевато-серой юбке подняла голову от чертежного стола и махнула неожиданным гостям. Ее роскошные черные волосы были собраны на затылке в узел.

Фиона представилась, затем представила Ника.

– Я… зашла узнать… где тут продают краски. Малярные. Я ваша соседка. Привожу в порядок… дядин магазин. Несколько дней назад увидела возле вашей двери банки из-под краски… Надеюсь, мы не помешали…

– Вы слышали крики? – со смехом спросил Нейт. – Не волнуйтесь. Это мы так работаем. Сначала кричим и орем, затем в дело идут ножи и пистолеты. Побеждает тот, кто останется в живых… – Он посмотрел на недоумевающие лица Фионы и Ника. – Я же шучу, гости дорогие! Это шутка такая… А если серьезно… Как вам такая идея. – Нейт изобразил в воздухе очертания большого плаката. – Я нарисую фургон. Над ним будут слова: «СЕЛЬТЕРСКАЯ ВОДА ХАДСОНА». Кучера я нарисую так, что он наклоняется с сиденья и говорит вам, покупателям: «Эта водица шипит и пузырится. Желудку поможет, коль с ним беда случится…» Рисунок уже есть. Мэдди, покажи гостям… Видите? Как по-вашему, сработает?

– Конечно сработает, – ответил Ник. – Иллюстрация очень захватывает.

– А слова? Хотите…

– Нейт! Ты до сих пор не предложил гостям сесть! – упрекнула мужа Маддалена.

– Простите! Пожалуйста… располагайтесь.

Он указал на диванчик, заваленный афишами и оттисками. Чтобы сесть, Фионе пришлось сдвинуть одну из афиш.

– Извините нас за беспорядок, – продолжал Нейт. – У нас тут и мастерская, и дом. Решили начать собственное дело. Открыли свое рекламное агентство. Только-только открылись, потому и хаос.

– Мистер Фельдман, какой замечательный рисунок, – сказала Фиона, разглядывая плакат.

– Ради бога, зовите меня просто Нейтом.

– Нейт… мне так понравилась эта картинка!

В верхней части плаката шла крупная надпись: «КРЕКЕРЫ-ЗВЕРЮШКИ ОТ УИТОНА – ПРИКЛЮЧЕНИЕ В КАЖДОЙ КОРОБКЕ!» Рисунок изображал детскую, где несколько ребятишек открыли коробку с крекерами, а те, выпрыгивая наружу, превращались в настоящих зебр, тигров и жирафов. Звери кружились по комнате, катая на себе детей. Фиона знала: Шейми было бы за уши не оттянуть от таких крекеров.

– Должно быть, компания Уитона теперь едва успевает продавать свои крекеры, – сказала она.

– Понимаете… – замялся Нейт, – эту рекламу мы им еще не предлагали.

– Мы вообще пока ничего не предлагали, – сказала Мэдди, выходя из-за стола. – Открылись всего неделю назад. Новички на рекламном рынке. Не создали себе клиентуру.

– То, что вы видите, было сделано с расчетом на будущее, – пояснил Нейт. – Прошлись по конторам компаний. Везде предлагали первую рекламу сделать бесплатно. Если она привлечет покупателей, за вторую нам уже заплатят.

– Тяжеленькое у вас начало, – сказал Ник.

– Да. Но скоро мы получим настоящие заказы, – с оптимизмом произнес Нейт. – У нас осталось много знакомств по прежним местам работы. Я работал в фирме Петтингилла. Мэдди – в рекламном бюро Уолтера Томпсона. Мэд, ты согласна, что очень скоро мы заявим о себе?

Мэдди кивнула и улыбнулась мужу. Фиона увидела в ее глазах надежду, но с оттенком тревоги. Похоже, реальное положение дел отличалось от слов Нейта.

– Я совсем забыл о правилах гостеприимства, – спохватился Нейт. – Не желаете ли перекусить и чего-нибудь выпить?

– Ой, Нейт, caro[9]9
  Дорогой (ит.).


[Закрыть], я… еще не ходила в магазин, – смущенно призналась Мэдди, поворачиваясь к Фионе; щеки у итальянки пылали, как у провинившейся девочки. – Мы были так заняты, что я совсем забыла.

Фиона догадалась: у Мэдди и Нейта было туго с деньгами.

– Спасибо за предложение, но мы зашли на минутку, – торопливо сказала она. – Мы… я… магазин…

Ник спас положение:

– Думаю, мы избавим Мэдди от походов в магазин и прочих ненужных хлопот. Я приехал к Фи в гости, захватив целую корзину разной снеди и две бутылки лучшего сорта «Вдовы Клико». Предлагаю сделать творческий перерыв, отправиться к Фионе и разделить с нами трапезу. Даже настаиваю. Недопустимо, чтобы это гастрономическое богатство испортилось и оказалось на помойке. Особенно если вспомнить о множестве голодающих детей в… хм… – Он махнул рукой. – Словом, везде, где нынче водятся голодающие дети.

Фиона заставила супругов согласиться. Исчерпав запас вежливых отказов, те сказали «да». В магазине Ник открыл корзинку и достал оттуда икру, салат из омара, куриное заливное, копченую семгу, хлеб, фрукты и небольшие аппетитные кексы. Помимо еды, в корзине лежали фарфоровые тарелки, серебряные столовые приборы и хрустальные бокалы. Все это было рассчитано на четверых, однако количество еды вдвое превышало число участников импровизированного пикника. Столом служил отдраенный Фионой прилавок. Их разговоры продолжились за едой. Нейта и Мэдди живо интересовало все, что касалось Ника и Фионы. Прежде всего их планы на ближайшее время. Затем Нейт прочел Фионе целую лекцию о новой науке, называемой рекламированием. Он говорил о силе и значимости рекламы. Имя производителей товаров и владельцев магазинов обязательно должно быть у публики на слуху. Когда Фиона откроет магазин, ей обязательно нужно позаботиться о рекламе. Она пообещала супругам стать их первой платной заказчицей. Ник добавил, что вторым будет он.

Пока они ели, вернулись мальчишки с внушительным бумажным пакетом пончиков. Фиона тут же забрала у них пакет, объявив, что это десерт, а сначала надо поесть что-нибудь более существенное. Иэн побежал наверх за дополнительными тарелками. Шейми обнял Ника и сказал, как он рад, что тот еще не умер.

– Не спрашивай, – шепнула Фиона, поймав испуганный взгляд Ника.

Шейми по корабельной привычке назвал Ника папой. Фиона объяснила Нейту и Мэдди, что им втроем пришлось пуститься на некоторые хитрости. Накормив и уложив Нелл, в магазин спустилась Мэри. Ник церемонно подал ей бокал шампанского. Подошел Алек с готовым цветочным ящиком и удивился преобразившемуся магазину.

– Спасибо, Алек, – сказала Фиона, накладывая ему еды. – Очень надеюсь, что старалась не для какого-то нового владельца, – с тревогой добавила она.

Мэри в очередной раз отмела ее тревоги, а Мэдди, покончив с едой, глазом художника оглядела стены и сказала, что кремово-бежевый цвет будет для них намного выигрышнее, чем нынешний белый. Она дала Фионе адрес местного магазина, торгующего красками, и написала, какой оттенок спросить. Иэн и Робби вызвались туда сходить. Мэдди посоветовала перед покраской вымыть стены. Увидев ведро с мыльной водой, итальянка засучила рукава и принялась за работу. Растроганная Фиона попыталась ее остановить, сказав, что сама займется стенами.

– Тогда мне придется продолжить работу с мужем. Я уж лучше стены помою, – заявила Мэдди.

Изобразив обиду, Нейт схватил тряпку и принялся начищать дверную ручку. Ник, полный энтузиазма, но не имеющий практических навыков, схватил швабру и стал водить ею по полу, но только размазал грязь.

Пока все смеялись над усилиями Ника, Фиона почувствовала, как с ее худеньких плеч свалилась часть груза. Впервые за неполную неделю ее нью-йоркской жизни она была по-настоящему счастлива. Пусть события разворачивались не так, как ей представлялось, пусть родной дядя – не помощник, а лишь помеха, она уже не отчаивалась. У нее есть чудесное семейство Манро, особенно Мэри, свято верящая в успех ее затеи. У нее есть замечательный Ник и новые друзья. Все они верили в свои мечты и не унывали. Если Мэдди и Нейт рискнули прежним благополучием ради собственного дела, если Ник не оставлял попыток найти помещение и открыть галерею, у нее тоже получится с магазином.

Глава 26

«Добрый день, мистер Эллис. Я Фиона Финнеган…»

«Нет, звучит слишком неискренне», – подумала Фиона. Она нервно расхаживала взад-вперед. Каблуки ее ботинок гулко стучали по мраморному полу в приемной президента банка. Куда ни глянь – повсюду холодный блестящий мрамор: под ногами, на потолке. Только стены покрывали фрески со сценами из жизни старинных голландских торговцев. На одной они разгружали корабль. На другой – обустраивали магазин. На третьей – покупали у индейцев Манхэттен за пару браслетов и бусы. Фиона сделала новую мысленную попытку.

«Я Фиона Финнеган. Добрый день, мистер Эллис…» Опять не то. «Полагаю, вы мистер Эллис. Я Фиона Финнеган. Добрый день…»

– Мисс Финнеган, почему бы вам не присесть? – спросила ее секретарша, некая мисс А. С. Майлз, как значилось на настольной табличке. – Ожидание может затянуться.

Фиона даже подпрыгнула.

– Нет, спасибо. – Она натянуто улыбнулась. – Я лучше постою.

Руки у нее были холодные, а в горле стоял комок, мешавший говорить.

Для встречи с президентом банка она надела лучшие вещи из своего гардероба: юбку шоколадного цвета и блузку в тонкую полоску. Такой наряд придавал ей больше уверенности. По словам Ника, хорошая одежда всегда делала людей увереннее. Поверх блузки она накинула длинное темно-синее пальто и повязала шарф с орнаментом из роз. Волосы Фиона постаралась уложить так, как на корабле их укладывал Ник. Однажды, борясь со скукой, он изобрел ей новую прическу. Правда, прическа не блистала совершенством, но Фиона слишком торопилась, чтобы возиться с волосами. Сойдет и так.

За минувшую неделю Фиона вложила в дядин магазин почти триста долларов из своих денег. На них были куплены новый холодильник для мяса, краска и новые полки. Она расплатилась со всеми кредиторами Майкла. Фиона надеялась, что выплаченные долги благотворно подействуют на Первый коммерческий банк и покажут серьезность ее намерений.

Окно, возле которого стояла Фиона, выходило на оживленную улицу, известную как Уолл-стрит.

– Мисс Финнеган! Мистер Эллис готов вас принять, – услышала она голос мисс Майлз.

Фионе казалось, что ее живот извивается словно угорь. Она вошла в кабинет Франклина Эллиса, отделанный темными деревянными панелями. Стены украшали пейзажи долины реки Гудзон. Мебель в кабинете была из красного дерева. Президент банка стоял возле бокового столика, спиной к ней, но его черный костюм, волосы, блестящие от макассарового масла, то, как он держал указательный палец, заканчивая чтение документа, создавали у нее впечатление сурового и неуступчивого человека.

«Если бы Майкл был рядом», – думала Фиона, уже напуганная кабинетом и его хозяином. Если бы ей не пришлось идти сюда одной. Вчера она просила и даже умоляла дядю пойти с ней. Этот дурень отказался. Ну хорошо, не хочет помогать с магазином. Мог хотя бы в банк с ней сходить. Что она знала о положении его дел? Только то, что сумела почерпнуть из платежной книжки. Здание стоило пятнадцать тысяч долларов. Четыре года назад Майкл внес три тысячи. Остаток суммы, как гласил договор по закладной, он обязывался выплатить в течение тридцати лет при шести процентах годовых. Плата по закладной составляла семьдесят два доллара в месяц. Майкл не вносил ее с ноября и задолжал банку триста шестьдесят долларов плюс двадцать пять долларов штрафных пени. Если Эллис начнет спрашивать о прибылях и процентах, если пожелает узнать, какую часть из ее предполагаемых доходов составят выплаты по закладным или каковы ее текущие расходы… она сядет в лужу. «Я ведь наговорю ему жуткой околесицы, – мысленно призналась себе Фиона. – Он не захочет меня слушать. Не примет всерьез. Он не…»

Франклин Эллис повернулся к ней. Фиона улыбнулась и протянула ему руку, сказав:

– Добрый день, мистер Фиона. Я Финнеган Эллис. – «Боже, что я несу?» – Нет, я хотела сказать…

– Присаживайтесь, мисс Финнеган, – сухо произнес Эллис, указав на стул с внешней стороны письменного стола и оставив без внимания протянутую руку. – Я так понимаю, вы пришли сюда обсуждать судьбу дома номер сто шестьдесят четыре по Восьмой авеню?

– Да, сэр, – ответила Фиона, пытаясь справиться с волнением. – У меня достаточно наличных денег, чтобы заплатить вам дядин долг в триста восемьдесят пять долларов. Я прошу вашего разрешения взять на себя ответственность за дальнейшее содержание его магазина.

Она все-таки заставила себя успокоиться, сосредоточилась и начала методично излагать суть дела. Открыв небольшой кожаный портфель, одолженный у Мэдди, она достала квитанции всех дядиных поставщиков и протянула Эллису. Пусть видит, что все долги выплачены. Затем рассказала о планах на подачу скромной рекламы: полполосы в местной газете, с публикацией в трех воскресных номерах, поскольку воскресная реклама стоит дешевле субботней. Фиона показала, как будет выглядеть реклама. Это был эскиз пером и тушью, сделанный Нейтом и Мэдди: торговый зал магазина. Текст рекламы восхвалял его достоинства, обещая широкий выбор качественных товаров и превосходное обслуживание. Эскиз, как решила Фиона, послужит двоякой цели: помимо газетной рекламы, тот же рисунок должен быть на листовках с купоном, по которому каждый купивший товаров на доллар и больше получит бесплатно три четверти фунта чая.

Рассказывая о будущем магазина, Фиона полностью успокоилась. Увлекшись рассказом, она не замечала, как Эллис посматривает на часы. Не видела она и того, как он несколько раз проехался глазами по ее груди. Фиона не знала, что президент банка вообще ее не слушал, а думал о своих обеденных планах. Она неверно истолковала выражение его лица. То, что она приняла за интерес, было лишь некоторым изумлением. Такое же изумление вызывает у зрителей ученый пес, который лаем дает ответы на арифметические примеры.

Веря, что она целиком завладела вниманием Эллиса, Фиона осмелела. Она стала рассказывать, как успела преобразить магазин внутри: о красивом оттенке выкрашенных стен, цветочных ящиках для витрин и о замечательном кружевном окаймлении витрин. Затем она поделилась с Эллисом своей стратегией борьбы с конкурентами, предлагая домашнюю выпечку, более качественные товары, а также свежие цветы. В ее планах значилась даже служба доставки. Если она сэкономит окрестным женщинам немного времени и не возьмет с них ни цента за доставку, они будут покупать только у Финнегана.

Под конец рассказа у Фионы раскраснелись щеки.

– Как видите, мистер Эллис, – с энтузиазмом говорила она, – мне вполне по силам получать прибыль с дядиного магазина и ежемесячно вносить всю сумму платы по закладной.

Эллис кивнул, потом спросил:

– Сколько, вы сказали, вам лет, мисс Финнеган?

– Я вам не говорила. Мне восемнадцать.

– Вы до этого работали в магазине?

– В общем… если честно… нет, сэр. Не работала.

– Мисс Финнеган, я ценю ваше стремление помочь своему дяде, но боюсь, что вы еще слишком молоды и неопытны для столь ответственных занятий. Уверен, вы поймете меня правильно. Я руководствуюсь интересами банка и по-прежнему считаю, что в свете сложившейся ситуации наиболее надежным решением будет выставление магазина и всего здания на аукцион.

– Прошу прощения, сэр, но это бессмыслица, – возразила Фиона. – Аукцион обернется для вас потерей денег. А я предлагаю вам выплатить задолженность и дальше выполнять условия займа. Шесть процентов прибыли. По-моему, банкирам больше нравится получать деньги, чем терять…

– Наша встреча закончена, мисс Финнеган. Прощайте, – ледяным тоном произнес Эллис, недовольный тем, что какая-то восемнадцатилетняя девчонка дерзнула учить его банковскому делу.

– Но мистер Эллис…

– Прощайте, мисс Финнеган.

Фиона неторопливо сложила бумаги в портфель. С достоинством королевы, а не с жалким видом побитой самонадеянной девчонки она встала, вновь протянула Эллису руку и дождалась, когда тот ответит на рукопожатие. Затем она гордо покинула кабинет, надеясь, что сумеет удержать слезы до выхода из приемной.

Этот разговор разбил ее в пух и прах. Вся работа минувшей недели пошла насмарку. Хуже того, она впустую потратила деньги! С таким же успехом она могла бы швырнуть их в Гудзон. Как же, будет президент банка слушать ее доводы! Неужели она выросла такой наивной дурой? Фиона боялась идти домой. Мэри ждет не дождется ее возвращения, уверенная в благополучном решении. И что она теперь скажет этой доброй, отзывчивой женщине? Мэри рассчитывала на ее успех, да и остальные тоже. Она вернется с понурой головой, сообщит печальную новость, и потом… Потом начнется то же, что и в Лондоне: поиск жилья, поиск работы. У здания появится новый владелец, который вытряхнет их всех на улицу. Дядю это подкосит окончательно, и он превратится в бездомного пьянчугу, потерявшего человеческий облик.

Фиона щелкнула замком портфеля. Она шла опустив голову и не заметила элегантно одетого мужчину, который сидел в кожаном кресле у самой двери кабинета Эллиса, положив ногу на ногу. На вид ему можно было дать сорок с небольшим. Высокий, очень обаятельный, он одобрительно и с неподдельным интересом смотрел на Фиону. Затем, раздавив в пепельнице окурок сигары, встал и подошел к ней.

– Эллис вас выпроводил? – (Фиона кивнула, боясь разреветься.) – В нем есть что-то от старухи. Присядьте-ка.

– Что вы сказали?

– Садитесь в кресло. Я невольно слышал ваш разговор. У вас замечательные идеи. Вы самостоятельно додумались до дифференциации.

– До чего?

– До дифференциации, – улыбнулся мужчина. – Нравится слово? Я его сам придумал. Оно означает выход из конкуренции, предлагая то, чего не могут предложить другие. Сейчас попробую вмешаться.

Мужчина скрылся в кабинете Эллиса, шумно захлопнув дверь. Ошеломленная Фиона приросла к полу и стояла так, пока мисс Майлз не усадила ее в кресло.

– Кто это? – шепотом спросила она секретаршу.

– Уильям Макклейн, – с почтением ответила та.

– Кто-кто?

– Вы про Макклейна? Владелец горнодобывающей компании, лесозаготовительной компании и совсем новой компании по строительству подземной железной дороги. Один из богатейших людей Нью-Йорка, – произнесла секретарша таким тоном, что Фиона почувствовала себя дремучей деревенщиной, не знавшей столь очевидных вещей. – Первичное состояние он сделал на серебре, – восторженным шепотом продолжила секретарша. – Потом заинтересовался лесозаготовками. Сейчас намерен построить первую в Нью-Йорке подземную железную дорогу. Ходят слухи, что он вложил капитал в электричество и телефонную связь.

Фиона очень смутно представляла себе устройство, называемое телефоном, и совсем ничего не знала об электричестве, но понимающе кивнула секретарше.

– Первый коммерческий банк тоже ему принадлежит. А еще, – секретарша наклонилась к самому уху Фионы, – он вдовец. Его жена умерла два года назад. За ним охотятся все женщины из высшего общества.

Дверь кабинета снова открылась.

– Магазин остается за вами, – кратко сообщил Фионе вышедший мистер Макклейн. – Зайдите к Эллису и обговорите с ним детали. И советую не жаться на рекламу. Если можете, купите целую полосу и размещайте свои рекламы в субботних выпусках. Пусть они и дороже. Но в тех местах, где вы живете, большинство людей получают жалованье по субботам. Важно, чтобы ваше имя было у людей на слуху, пока они при деньгах, а не потом, когда успели потратиться.