Текст книги "Чайная роза"

– Нашел. Вот они.

Фиона встала спиной к нему. Изящная линия спины переходила в узкую талию и круглые ягодицы, порозовевшие от пребывания в ванне.

– Самообладание, Уилл, – шепнул он себе. – Самообладание.

Обойдя ванну, он подал Фионе полотенце. Она стояла, скрестив руки на груди. Мокрые пряди прилипли к коже. Вода стекала по ее гладкому животу, бедрам и ляжкам, капала с черного треугольника волос между ног. Уилл пытался не смотреть, но не мог удержаться.

– Ты только посмотри на себя. Ты такая красивая, Фиона. Такая красивая.

– Правда? – спросила она.

Голосок у нее был совсем тихий и робкий. Сердце Уилла зашлось. Он заглянул в ее глаза: огромные, подвижные и очень неуверенные.

– Сущая правда. Если не вылезешь, я займусь с тобой любовью прямо в ванне.

Фиона со смехом вылезла. Уилл завернул ее в большое махровое полотенце и усадил на стул. Вторым полотенцем он стал вытирать ей волосы. Немного обсохнув, Фиона встала, и Уилл подал ей халат.

– Не надо, – решительно сказала она, сбрасывая с себя полотенца.

Из ее взгляда исчезла прежняя нерешительность. Фиона потянула за кушак на халате Уилла, развязала его и стащила с Уилла халат, надетый на голое тело. Фиона прижалась к нему. Это прикосновение почти мгновенно вызвало у него эрекцию. Фиона водила пальцами по завиткам волос на его груди. Целовала их.

– Уилл, я хочу тебя, – прошептала она. – Займись со мной любовью.

Он подвел ее к своей просторной кровати под балдахином. Покрывало и занавески балдахина были из плотного темно-синего шелка. На их фоне Фиона выглядела Венерой, вырезанной из мрамора.

Поначалу ее руки были застенчивы и осторожны. Она водила пальцами по груди Уилла, по спине, опустившись до ягодиц. Это оказалось больше, чем он был способен выдержать. Уилл отвел ее руки, сел, открыл дверцу ночного столика и чем-то зашуршал, потом снова лег и обнял ее. Он гладил и целовал Фиону, пока хватало самообладания. Ее недавние слова, ее запах и вкус свели его с ума. Он больше не мог сдерживаться. Он еще пытался, стараясь быть нежным и деликатным, но… он находился в ней. Это ощущение поглотило его, и все произошло слишком быстро.

– Уилл… ты уже вытащил?

– Что – вытащил?

– Тебе подсказать?

В ее голосе он почувствовал тревогу.

– Фиона, не волнуйся, – как можно мягче произнес Уилл. – Я позаботился.

Она не была девственницей, но опыта в таких делах явно не имела. Интересно, кто же лишил ее невинности? Наверное, какой-нибудь тупой сверстник. Он ей покажет настоящее искусство любовных слияний.

– Позаботился? Как? – допытывалась Фиона.

– Есть такая штучка. Называется презерватив.

Уилл сел, чтобы снять использованный презерватив, и полез в ящик за новым, попутно объясняя, как действует упомянутая «штучка».

– Прости, дорогая. Я старался растянуть подольше, но не смог. – Он натянул новый презерватив. – Без практики теряешь навыки. Во второй раз будет лучше. Обещаю.

Он взял ее лицо в ладони, поцеловал, затем просунул руку между ее ног.

– У нас будет второй раз?

– Будет. И третий… пока ты не запросишь пощады.

Фиона засмеялась. Ее смех очень скоро сменился приятными вздохами удивления, когда Уилл ввел в нее сначала один палец, затем другой и гладил внутри, пока ее дыхание не участилось и она не начала извиваться. Тогда он убрал руку.

– Уилл, нет… – прошептала она. – Пожалуйста, не останавливайся.

– Тсс… – ответил он, заглушая ее возражения поцелуем.

К нему опять вернулась эрекция. Он вошел в Фиону. Его движения были медленными, без недавней поспешности, словно впереди у него – целых сто лет, чтобы целовать ее, ласкать и любить. Уилл целовал ее в губы и шептал, как она прекрасна. Потом взял в ладони ее груди, пососал каждую и облизал сосок, затем подвел руку под ягодицы Фионы и прижал ее бедра к своим. Его толчки стали глубже. Фиона тихо вскрикнула. Он уловил перемену, охватившую ее тело, ответ на его призыв, которого она сама не ожидала. Фиона сжалась, изогнулась, будто хотела его оттолкнуть, затем уступила ему и начала двигаться в одном ритме с ним. Она безотрывно смотрела на него, и на мгновение ему показалось, что в ее взгляде промелькнуло нечто тревожное… ощущение какой-то потери, вдруг вырвавшееся наружу. Наверное, показалось, поскольку ее глаза закрылись, все тело изогнулось, крепко прижалось к его телу и вздрогнуло. Фиона переняла ритм его движений. Уилл почувствовал это по легким судорогам и понял: он обучил свою будущую жену новому для нее искусству интимных наслаждений. Он пришел в необычайное возбуждение. Уилл чувствовал приближающийся оргазм, но отодвигал кульминацию. Наслаждение, получаемое Фионой, волновало его куда больше собственного. Ему хотелось любить ее снова и снова. Сделать ее частью себя.

Глава 49

– Вы знаете некоего Джо Бристоу? – спросил Родди у человека, нагружавшего яблоками свою тележку.

– Никогда не слышал о таком, – ответил тот, косясь на полицейскую форму.

Родди подошел к другому торговцу, который прилаживал шоры на морду осла.

– А кому он понадобился? – насторожился владелец осла. – С ним чего случилось?

Подобно большинству уличных торговцев, он питал глубокое недоверие к полиции и всячески старался защитить собратьев по ремеслу.

– Ничего с ним не случилось, – ответил Родди. – Я его друг, и мне нужно увидеться с ним.

– Спросите у Финмора. Вывеску видите? «Все самое качественное от Финмора». Сходите туда. Он обычно там затаривается.

Родди поблагодарил торговца и поспешил туда, надеясь, что не опоздал. Часы показывали половину пятого утра. Газовые фонари еще горели. До восхода час, если не больше, но уличные торговцы начинали свой день вместе с жаворонками. Родди отпросился со службы на полчаса раньше, чтобы успеть на омнибус и вовремя попасть на Ковент-Гарден. Он хотел застать Джо еще на рынке. Мысль о встрече возникла у Родди давно – с тех самых пор, как почти месяц назад Джо с матерью пришли к нему и объявили, что они поняли, куда уехала Фиона. Но прежде чем осуществить задуманное, Родди требовалось согласие Грейс, а он все никак не мог решиться ее спросить. Грейс отличалась завидным терпением, однако даже ее терпение имело пределы. И вдруг вчера вечером она пришла к нему с таким же предложением. Родди поцеловал невесту и сказал, что женщин, подобных ей, – одна на миллион.

Он не усомнился в предположении Джо и мысленно ругал себя за недогадливость. Почему-то он вбил себе в голову, что так далеко Фиона уехать не могла. Спрашивается, почему? Ее решение было вполне оправданным: отправиться в Америку, к родному дяде. Джо и Роуз искренне огорчились, когда Родди сказал им, что адреса Майкла у него нет. Уезжая, Фиона забрала все личные вещи, включая и дядины письма. Адреса он не знал, но был уверен, что Майкл живет в Нью-Йорке и занимается бакалейной торговлей.

Джо нужно как можно быстрее ехать в Америку. В этом Родди тоже был уверен. Почему? Он не знал. Ощущение не поддавалось разумному объяснению. Джо сделал Фионе больно, и она недвусмысленно заявила, что больше не желает его видеть. Однако в глубине души Родди чувствовал другое: Фиона нуждалась в Джо. Особенно сейчас. Родди всегда доверял своей интуиции и внимательно относился к ее подсказкам. Говорят, у хороших полицейских развивается особое чутье, называемое шестым чувством. Он знал, кто говорит правду, а кто врет; умел предугадать следующий шаг разыскиваемого преступника. Шестое чувство никогда его не подводило.

Подойдя к лавке Финмора, Родди заметил Джо. Тот уже собирался двинуться в путь. Рядом с ним был и другой парень.

– Джо! – крикнул Родди. – Джо Бристоу!

– Родди, чего это тебя сюда занесло? – спросил Джо, поворачиваясь к полицейскому. – Неужто перевели служить в Ковент-Гарден?

– Нет. Я приехал по твою душу.

– Что-то случилось? – мгновенно насторожился Джо. – Никак моя ма захворала?

– Успокойся, парень. Все твои здоровы. Вчера на улице встретил твою мать. От нее узнал, что ты теперь работаешь самостоятельно и откладываешь деньги на поездку в Америку, на поиски Фионы.

– Верно.

– И сколько тебе надо?

– Думаю, не меньше восемнадцати фунтов. На проезд, на жилье и еду там. А еще…

– А сколько у тебя уже есть? – прервал его Родди.

– Около шести фунтов.

– Вот… – Родди вытащил из брючного кармана несколько купюр. – Это мои сбережения и сбережения Грейс. Здесь пятнадцать фунтов.

Джо посмотрел на деньги и покачал головой:

– Родди, я не могу их взять.

– Грейс не меньше моего хочет, чтобы ты их взял. Мы хотим, чтобы ты нашел Фиону. Не артачься, парень. Бери и садись на ближайший пароход.

Джо решительно кивнул и спрятал деньги:

– Спасибо, Родди! Я отдам все до последнего пенса.

– Еще бы не отдал!

– Джимми, ты остаешься за главного, – сказал Джо брату, обнимая его за плечи. – На несколько недель, пока я не вернусь, ты полный хозяин.

– Ты что же, сразу на пристань? – спросил Родди.

– Конечно, – ответил Джо.

– Куда ты собрался? – с испугом спросил Джимми. – Постой! Я всего второй день работаю.

– Джимми, ты парень смышленый. У тебя все получится. Езди по тем улицам, которые я тебе показал. Нашей ма скажешь, что я отправился искать Фиону. Напишу при первой возможности. А ты, Джимми, работай на совесть. Слышишь? На совесть. Не погуби мои всходы! – С этими словами Джо помчался по улице.

– Постой, Джо! – крикнул Джимми, растерянно глядя, как брат растворяется в утреннем тумане. – Джо! – крикнул он, сложив ладони рупором. – Скажи хоть, куда тебя понесло?

– В Америку, Джимми! – на бегу ответил Джо. – В Нью-Йорк!

Глава 50

– Присядьте, мистер Макклейн. Передохните, – сказал Кевин Бердик самым утешительным тоном, на какой был способен.

– Тут скорее сдохнешь, чем передохнёшь! – вскричал Уилл-младший, меря шагами затхлое пространство кабинетика частного детектива. – Не далее как через месяц эта девица станет его женой!

– Шутить изволите.

– Я бы не прочь, но мне не до шуток. Отец сделал ей предложение, и теперь она щеголяет с подаренным кольцом. Бриллиант там размером с бейсбольный мяч. Колечко стоит целое состояние. Мое состояние! Я рассчитываю, что вы нарыли на нее достаточно. Что вам удалось узнать?

Бердик откашлялся.

– Ничего.

– Это как?

Уилл-младший даже остановился. Бердик заерзал на стуле:

– Я пытался раскопать хоть что-то, но она просто… образец добродетели. Никаких мужчин на стороне. По питейным заведениям не шатается, опиумные курильни не посещает и сиротами на черном рынке не торгует. Если говорить об азартных играх, самое серьезное ее прегрешение – это метание колец в парке Кони-Айленд. Она работает, спит и встречается с вашим отцом.

Уилл-младший побелел от гнева:

– Как понимать ваши слова? Получается, я не смогу остановить их свадьбу? За что тогда я вам платил?

– Позвольте мне договорить, мистер Макклейн. Думаю, я все еще в силах вам помочь. Хотя я не нашел никаких сведений, порочащих мисс Финнеган, я кое-что узнал про ее приятеля Николаса Сомса. Вот у него есть привычка шататься по сомнительным местам. Он сделался завсегдатаем заведения «Слайд» на Бликер-стрит.

– Ну и что? – закричал Уилл. – Мой отец женится не на Николасе Сомсе!

– Это я знаю. Но я надеюсь воспользоваться интимными предпочтениями мистера Сомса и спровоцировать скандал. Затея не из простых, однако, думаю, она сработает.

– Мне-то ваша затея чем поможет? Мне ровным счетом плевать на этого Сомса и его жизнь!

Бердик подался вперед:

– Прежде чем отправляться в Вашингтон, вам, мистер Макклейн не мешает… немного помудреть, иначе конгрессмены съедят вас с потрохами. Нужно затеять облаву. Для этого мы заручимся поддержкой вашего доброго друга-судьи.

До Уилла-младшего наконец дошло.

– Вы про Имса?

Бердик кивнул:

– Да, про его честь. – Последние два слова детектив произнес, подражая уличному жаргону. – Садитесь, мистер Макклейн. Снимите этот груз с ваших плеч и послушайте, как мы поступим…

Глава 51

Утренний Нью-Йорк встретил их солнцем. Джо щурился от яркого света.

– Брендан, мы выбрались из чистилища, черт побери! – крикнул он, опуская вещмешок. – А то когда врач начал тыкать тебе под ребра, я уж испугался. Думал, завернет обратно. Заглядывал в твое ухо и щурился. Можно подумать, у тебя из ушей бьет свет.

– Эти ваши гребаные английские шутки! Придурок ты, Джо. Он к тебе в штаны заглядывал и тоже щурился. Кстати, о придурках. Куда Альфи пропал? И Фред? Их пропустили?

Джо и Брендан нервозно озирались, разыскивая в толпе прибывших своих попутчиков по каюте – братьев Альфонсо и Фредерико Феррара. Все четверо плыли третьим классом из Саутгемптона в Нью-Йорк. Вскоре Джо заметил их: двое черноволосых парней с миндалевидными глазами проталкивались к ним сквозь толпу пассажиров, спускавшихся с парохода.

– Вон они, – облегченно произнес Джо, махая братьям и радуясь, что им удалось пройти через сито иммиграционной службы на Касл-Гарден. – Ты посмотри, какое скопище народу. Все кебы застряли и ни с места. Пойдем-ка мы лучше пешком. Ты хоть знаешь, куда идти?

– Ясное дело, на север. Потом вроде на восток, – ответил Брендан. – Надо будет поспрошать дорогу.

Джо и Брендан решили снять жилье на двоих. Брендан был на пару лет старше Джо. Этот грубоватый рыжеволосый ирландский парень бросил работу на ферме за пределами Коннемары и подался в Америку искать счастья. Задерживаться в Нью-Йорке он не собирался. Говорил, что наймется в землекопы, подзаработает деньжат, а затем подастся в Калифорнию – искать золото. По сведениям Брендана, дешевое жилье можно было снять на Бауэри. За недели плавания Джо подружился с этим парнем. Он рассказал Брендану про Фиону и о своих надеждах ее разыскать.

Альфи и Фред жили в бедной сицилийской деревушке, откуда перебрались в Лондон. Там они работали у двоюродного брата – он делал мороженое, – копя деньги на билеты до Нью-Йорка. Если Джо и Брендан ехали в неизвестность, братьев ждали родители и куча родственников. Все они обитали в квартире одного из дядьев на Малберри-стрит. Джо было жаль расставаться с братьями Феррара. Все четверо замечательно проводили время на корабле: играли в карты, пили пиво и танцевали на палубе третьего класса, устраивая импровизированные вечеринки. Братья учили Джо и Брендана ходовым итальянским фразам, а сами постигали английские. Все трое потешались над деревенским говором Брендана, в устах которого «fuck» звучало как «feck». Шутки и смех не затихали в их каюте до глубокой ночи.

– Куда вы теперь? – спросил Альфи, когда они с братом пробились к Джо и Брендану.

– Пока не знаем, – начал Брендан. – Нам говорили…

Его слова прервал душераздирающий крик. Брендан испуганно отскочил, увлекая Джо за собой. К братьям со всех ног бежала толстенькая черноволосая женщина.

– I miei bambini, I miei bambini! – завопила она, бросаясь к Альфи и Фреду и осыпая их поцелуями. – Oh, Dio mio, grazie, grazie![13]13
  Мои дети, мои дети! О Боже мой, спасибо, спасибо! (ит.)


[Закрыть]

Вслед за ней появились с полдюжины детей разного возраста и маленькая морщинистая старушка, целовавшая четки. Затем подошли молодые женщины; некоторые – с младенцами на руках. Поодаль стояли несколько мужчин, тоже разного возраста. Все они улыбались и хлопали друг друга по плечу.

– Ну и суматоха, – шепнул Джо Брендан. – Если они так беснуются, когда счастливы, не хотел бы я просыпаться в их аду.

Джо засмеялся, глядя, как Альфи и Фред обнимают рыдающую женщину. После нее братья подошли к старухе. Та скрюченными руками обняла каждого и поцеловала. Потом начались лихорадочные объятия и поцелуи с остальными членами этого громадного семейства. Вспомнив о попутчиках, братья представили им свою родню. Джо и Брендан познакомились с родителями и бабушкой братьев, обоими дедушками, дядей Франко, тетей Розой, родными и двоюродными братьями и сестрами, а также с племянниками и племянницами. Продолжая всхлипывать, мать братьев поцеловала Джо и Брендана, после чего затараторила с сыновьями на итальянском, легонько ударяя каждого в грудь.

– Sì, Mamma, sì… il nostri amici…[14]14
  Да, мама, да… это наши друзья… (ит.)


[Закрыть] – сказал Альфи и повернулся к попутчикам. – Мама приглашает вас к нам домой. На обед… Лучше соглашайтесь, – шепотом добавил он. – Она наготовила на неделю.

Джо и Брендан с благодарностью приняли приглашение, заработав новую волну поцелуев. Взвалив на плечи вещмешки, они двинулись за галдящей толпой Феррара, успевая глазеть по сторонам. Джо поражали размеры Нью-Йорка и невероятный шум. Он так засмотрелся на дома и на деловитых, быстро идущих прохожих, что налетел на сэндвичмена.

– Извини, дружище, – пробормотал Джо.

Парень улыбнулся ему. На щитах сэндвичмена красовалась странная реклама:

«ТЭС-ТИ» – ДОБРОТНОЧАЙ, ЧЕСТНОЧАЙ,

НЕПРЕВЗОЙДЕННО ОСВЕЖАЮЩИЙ ОСОБОЧАЙ!

– Ничего страшного, сэр. Возьмите пробный образец, – предложил парень и протянул Джо коробочку с чаем.

Джо поблагодарил сэндвичмена и хотел показать подарок Брендану, но того рядом не было. Брендан вовсю подмигивал миловидной наивной девушке, ожидавшей конку.

– Опомнись! – шикнул на него Джо. – Тебя арестуют за приставание к женщине. Хорошенькое начало нашей американской жизни.

– Если все здешние девчонки похожи на эту, я, пожалуй, могу и в Нью-Йорке остаться. Джо, ты только посмотри. Какой город! Небо синее. Ни одной гребаной тучи, никакого тебе дождя. Тепло. И картофельных полей нет. Может, тут вообще не знают картошки. Вот здорово! Джо, мне здесь нравится. Бьюсь об заклад, здесь можно жить припеваючи!

– Брен, по мне, так город слишком велик. Просто огромен! Здесь можно потеряться, и тебя никогда не найдут, – сказал Джо, глядя на кишащую народом улицу.

– Волнуешься за свою девчонку? – понимающе посмотрел на него Брендан.

– Да.

– А ты не волнуйся. Найдешь ты ее. Знаю, что найдешь. Если вспомнить все, что ты порассказал, она где-то неподалеку. И сложность у тебя всего одна.

– Это какая?

– Если она и впрямь такая красивая, как ты мне расписывал, постарайся найти ее первым, не то я тебя обскачу.

Джо выпучил глаза. Брендан перекинул тяжелый вещевой мешок с правого плеча на левое. Переходя Бродвей, они посторонились, пропуская элегантный экипаж.

– Когда разбогатею, и у меня будет такой же, – заявил Брендан. – И кучер-англичанин. Может, тебя возьму кучером.

– Поцелуй меня в задницу, Брендан, – рассеянно произнес Джо.

Он глядел по сторонам, обшаривал глазами тротуары и витрины магазинов, всматривался в лица прохожих, лелея сумасшедшую и совершенно неисполнимую надежду увидеть в этом людском скоплении Фиону.

Брендан, взбудораженный Нью-Йорком, стал насвистывать. Вскоре ему это надоело, и он запел:

 
Прощайте, миссис Поттер, воротит меня от работы,
Устал я копать картошку и бедствовать устал.
Батрак ваш бывший Борни отправится в Калифорнию,
Где будет копать золотишко, как прежде картошку копал.
 

Несколько молодых родственниц братьев Феррара обернулись и захихикали. Польщенный вниманием, Брендан улыбнулся во весь рот, снял шапку и затянул песню иного содержания:

 
В деньки мои холостые я очень любил пивные,
Любил я дома игорные и кое-какие еще…
 

– Брендан, это же сестры Альфи и Фреда! – предостерег Джо.

– А-а, они даже не знают, о чем я пою.

 
Я поспорил с братишкой Питом, что вернусь домой знаменитым,
Но случится это не раньше, чем настранствуюсь вдоволь я…
 

Брендан отличался неунывающим характером, а сейчас ко всему прочему он находился в прекрасном настроении. Его настроение передалось и Джо. Ирландец прав: Фиона находилась где-то здесь. Ему лишь оставалось ее найти.

Ник смотрел на Фиону так, будто она сошла с ума. Он тряс головой. Казалось, он не расслышал ее слов и теперь хотел прочистить уши. Услышанное никак не укладывалось в его сознании.

– Ник, в чем дело? – осторожно спросила она. – Я думала, тебе понравится эта идея. Думала, ты будешь счастлив. Ты получишь гораздо больше пространства для своих картин и…

– В чем дело? – наконец нарушил он молчание. – В чем дело? Фиона, ты вдруг объявила, что отдаешь мне все здание! Что ты не собираешься открывать «Чайную розу». В этом и дело!

– Пожалуйста, не кричи на меня.

– Я ничего не понимаю, – признался Ник, расхаживая по своей гостиной. – Ты любишь этот дом. Ты столько сражалась за него. Ты сумела убедить старую перечницу Николсон, и она продала тебе дом за символические деньги. Ты убедила банк выдать тебе заем. Ты столько недель работала как ломовая лошадь, чтобы из развалины сделать конфетку. И теперь, когда почти все готово, вдруг отказываешься от своих планов. Почему? Можешь объяснить?

Малиново-красная обивка кресла с подголовником, на фоне которого стояла Фиона, подчеркивала ее бледность и хрупкость. Она рассеянно теребила в руках сумочку.

– Потому что я… я очень занята приготовлениями к свадьбе… потом медовый месяц… мы уедем на целых два месяца и…

– Занята? Чем занята? Выбором платья? Заказом свадебного торта? Да это же чепуха! Я видел, как ты легко управлялась с сотней разных дел. А что до медового месяца… разве нельзя отложить открытие чайного салона до твоего возвращения?

– Нельзя. – Фиона вновь опустила глаза, разглядывая узоры на сумочке. – Уилл хочет детей. И не через несколько лет, а сразу. Он говорит, что ему хочется увидеть, как они вырастут и встанут на ноги.

– Когда люди женятся, обычно так и происходит. Не понимаю, чем дети помешают твоим замыслам?

– Он хочет, чтобы дети росли за городом. В Гайд-Парке. И он хочет, чтобы я жила там. Постоянно. Уилл вообще не хочет, чтобы я работала. Женщины моего… моего будущего положения не работают. Это недопустимо, поскольку плохо отразится на нем. Ударит по его репутации.

Ник кивнул. Слова Фионы начинали обретать смысл. Когда Уилл просто ухаживал за Фионой, его очаровывали ее упорство и преданность работе. Но все это потеряет очарование, когда она станет его женой. Жена должна быть предана ему, а не своим интересам. Его дому. Его детям.

– Я знал, что это произойдет, – вздохнул Ник. – Надеялся на другое, но оказалось, я просто себя дурачил. Я понял это, едва услышал от тебя о помолвке.

– Ник, это всего лишь чайный салон в каком-то старом доме, – сказала Фиона, и в ее голосе зазвучала мольба. – И всего лишь магазинчик в здешнем Челси. Что они в сравнении с тем, чем управляет Уилл? Ровным счетом ничего.

– Не пой с чужого голоса! Слушай себя! Ты сама знаешь, что сейчас повторяешь чепуху, вбитую тебе в голову. «Чайная роза»… «Тэс-Ти»… для тебя они значат очень много. Гораздо больше, чем подземка Уилла. Они – часть тебя. Ты их создала.

– Ник, Уилл вовсе не деспот какой-то. Он просто хочет, чтобы я не работала на износ. Ему хочется заботиться обо мне. Баловать меня.

– Фиона, но ведь это твоя мечта. Ты хотела научиться у дяди премудростям торговли. Потом открыть что-то свое. Помнишь? Помнишь, о чем мы говорили на корабле? Как ты можешь взять и повернуться спиной к своей мечте?

– Тебе не нравится Уилл, потому ты так говоришь.

– Почему же? Мне нравится Уилл. На редкость обаятельный мужчина. Но типичный мужчина. Он собирается подчинить себе те стороны твоей личности, которые сейчас его притягивают: твой дух, твой огонь. И он это сделает. Уже начал. Сейчас передо мной не ты. Та, знакомая мне Фиона исчезла. А это… какая-то покорная овечка, готовая отринуть все, над чем упорно трудилась, все, что она любит… потому что ей так велели. Эту Фиону я совсем не знаю.

– А я не знаю, почему ты так жесток ко мне, – тяжело вздохнула она.

– Я тоже не знаю, почему ты мне врешь. Когда я почти умирал, ты заставила меня пообещать, что больше я не стану тебе врать. Ни в чем. А теперь ты врешь мне сама.

– Я тебе вру?! – закричала она. – Нет, Ник. Не вру. И никогда врать не буду.

– Врешь! – тоже крикнул он, заставив ее вздрогнуть. – Не только мне. Самой себе тоже.

Ник подошел к окну, выглянул на улицу. Его душила ярость. Он помнил ощущение, когда делаешь не то, что хочешь, а то, что тебя заставляют делать. Он вспомнил Париж и радостное возбуждение, охватывавшее его при виде картины нового художника. Сколько страсти было в этом, сколько ликования! Потом ему вспомнилось возвращение в Лондон и работа над первым проектом – выпуском акций типографской компании. Он неделями просиживал в «Альбионе», уткнувшись в конторские книги, проверял бесконечные столбцы цифр, оценивал активы, подсчитывал доходы и анализировал страховые обязательства. Все это напоминало… медленное удушение.

Неужели Фиона всерьез думает, что ей хватит замужества, уютного дома, надежности? Неужели это достаточная компенсация за все, от чего ей придется отказаться? Вряд ли. Для других женщин, быть может, да, но только не для Фионы. Ник знал ее характер. Ей хотелось любить глубоко, по-настоящему. А вот любви-то как раз и не было. Что бы она ни говорила, он знал: Уилла она не любит. Ник дождался, когда она успокоится, затем подтащил к окну оттоманку и сел. Фиона тоже села. Их колени почти соприкасались.

– Хочешь выслушать мои соображения? – спросил он.

– А у меня есть выбор?

– Мне думается, Уилла ты не любишь. Ты просто убедила себя в этом, поскольку чертовски боишься, что больше никогда не полюбишь… в смысле, никогда не полюбишь так, как любила Джо. И потому ты готова выскочить за первого влюбившегося в тебя мужчину. Да, он тебе очень нравится… тут никакая женщина не устояла бы. Обаятельный, напористый и все такое. Но ты его не любишь. Совсем.

– Ушам своим не верю! – замотала головой Фиона. – Не ты ли мне говорил, что я забуду Джо и снова полюблю?

– Я и сейчас могу это сказать. Но в твою любовь к Уиллу я не верю.

– Ах, не веришь! Не веришь, потому что ничего о ней не знаешь, – стала обороняться Фиона. – Ты ничего не знаешь о его чувствах ко мне и моих к нему. Не знаешь, как бережно он ко мне относится. О чем мы говорим. Как здорово он умеет меня рассмешить. Ты даже не представляешь, до чего он нежен, когда мы наедине, и сколько счастья мне дарит.

– Не путай постель с любовью, – тихо произнес Ник.

Фиона опустила голову. Ее щеки горели. Ник сознавал, что груб и жесток с ней, но не мог остановиться. Он хотел задеть ее, пронять до глубины и заставить увидеть правду.

– Я совсем не об этом говорила, – после долгого молчания сказала она. – Постель здесь ни при чем.

– Тогда что? Деньги? – резко спросил Ник, вынудив Фиону смотреть ему в глаза. – Неужели они? Если дело в этом, я дам тебе денег. Отцовский банк прислал чек. Почти три тысячи фунтов. Я отдам их тебе. Все. Не надо идти на жертвы.

Фиона застыла. По ее болезненно сморщенному лицу Ник понял, что зашел слишком далеко.

– Мне не нужны деньги Уилла, – прошептала она. – Мне нужен Уилл. Мне нужен человек, который меня любит. Тот, кто не разобьет мне сердце.

– За это можешь не бояться, – холодно улыбнулся Ник. – Сердце он тебе не разобьет. Да и как он может, если сердце ты ему не отдала?

Ник ждал ответа, но не дождался. В глазах Фионы блеснули слезы боли и гнева. Она порывисто вскочила и, хлопнув дверью, выбежала из его квартиры.