Текст книги "Чайная роза"

Глава 44

– Напрасно я тебе это позволяю. Тебе еще рано так много ходить, – нервничала Фиона.

– Только не поднимай столько шума! – проворчал Ник. – Со мною все носятся, словно я хрупкий цветок, который того и гляди завянет. Или сломается под напором ветра. Напомнить тебе, сколько всяких ужинов и вечеринок я успел посетить? Хватит считать меня больным!

– Да, злишься ты как вполне здоровый.

– Извини. – Ник попытался сделать виноватое лицо. – Но я прекрасно себя чувствую. Честное слово, Фи!

– Без вранья?

– Без вранья. Со здоровьем у меня все в порядке. Но спокойно смотреть на разную дрянь, которую нам показывают, не могу.

Ярдах в десяти от них, на углу Ирвинг-плейс и Восемнадцатой улицы, стоял агент по недвижимости. Это было причиной дурного настроения Ника.

– Все в порядке, мистер Сомс? – невозмутимо спросил агент, поворачиваясь к ним. – Вы не устали? Уверен, следующее место вам понравится. Настоящая жемчужина.

– Вот-вот. Жемчужина среди собачьих будок, – пробормотал Ник.

Ему отчаянно хотелось найти место для своей галереи. С того трагического момента прошло уже два месяца, и Ник рвался возобновить работу.

– После всех этих хождений меня жутко мучает жажда. Посидеть бы где-нибудь и промочить горло, – сказал он, беря Фиону под руку. – Поблизости наверняка отыщется кафе-кондитерская. Ты уже заглядывала в эти места?

– Пока нет, но обязательно загляну. Мне везет не больше твоего. Даже не знаю, где улыбнется счастье. Все хорошие места заняты, а те, что показывают, или тесные, или слишком дорогие.

– Я тоже сомневаюсь, – кивнул Ник, – что сумею найти второе такое же идеальное место. Вот где была настоящая жемчужина. Уилл, случайно, не знает похожих мест?

– Нет. Я спрашивала.

– А как поживает сам бравый мистер Макклейн?

– Отлично. Ник, я… его люблю.

Услышав об этом, Ник даже остановился:

– Так скоро? Ты уверена?

– Уверена! – с воодушевлением ответила Фиона.

С чрезмерным воодушевлением. «Как-то все это очень внезапно», – подумал Ник.

– Помнишь, ты мне говорил, что я обязательно полюблю снова и забуду о Джо? Так оно и случилось. Я тебе не поверила, но ты оказался прав. Теперь я люблю другого человека.

Ник недоверчиво улыбнулся:

– Так это же замечательно. Он очень…

– Он очень хороший человек! – отчеканила Фиона. – Умный, добрый, великодушный. И он любит меня. Он признался мне в любви.

«Кого ты пытаешься убедить, старая форель? Меня или себя?» – раздумывал Ник. Фиона смотрела в сторону. Лицо у нее отнюдь не лучилось счастьем. Скорее наоборот: хмурое, скрытное. И такие же суровые, напряженные глаза.

– Ты уже встречалась с его семьей? – спросил Ник.

– Нет. Сейчас неподходящее время. Старшему сыну Уилла очень не нравится, что его отец встречается со мной. Скорее всего, из-за моего происхождения.

– Да ну? А этот крысеныш кем себя считает?! – рассердился Ник. – Пусть почтет за счастье, что в его семье появится такая, как ты. Поганые американцы со своими погаными претензиями! Ишь, аристократы выискались! А чем их предки два поколения назад занимались? Лес валили и разбогатели на этом?

Фиона улыбнулась его любезности и вновь стала похожей на себя.

– А каков твой титул, мистер Щеголь? – иронично спросила она, беря Ника за руку. – Герцог Непреклонский? Наследный принц Шалтай-Болтайский?

– Что-то в этом роде, – ответил Ник, вдруг перестав улыбаться.

Нелепые титулы, выдуманные Фионой, звучали на удивление знакомо. Ника давным-давно никто не называл с добавлением его настоящего титула. И вряд ли назовет. Его это очень устраивало. Собственное высокое происхождение не принесло ему ничего, кроме горя. Покидая Англию, Ник оставил на британском берегу и свое аристократическое прошлое, более не желая быть причастным к тому миру.

– Гляди-ка, принц Пустяшно-Суетливый, опять этот дом, – сказала Фиона.

– Какой? – спросил Ник, радуясь перемене темы.

– Ветхий и разваливающийся. Вон там. Мы уже дважды проходили мимо него. И как можно бросить дом гнить и разрушаться?

Выпустив руку Ника, она подошла ближе к странному дому, чтобы получше рассмотреть. Солнце, светившее прямо в глаза, заставляло ее прищуриться. Ник тоже посмотрел на дом, пытаясь понять, чем же тот заинтересовал Фиону. Безнадежная развалина. Не сегодня завтра совсем рухнет. Правда, возле самого крыльца рос красивый куст малиново-красных ползучих роз. Их стебли свисали над дверью.

– Мистер Сомс! – крикнул агент по недвижимости.

– Идем, Фи. Нас зовут. Пора взглянуть на очередное темное, убогое и жуткое логово.

Агент показал им еще четыре помещения, ни одно из которых не устроило Ника. Втроем они вернулись на угол Ирвинг-плейс и Восемнадцатой улицы, где и простились с агентом, обещавшим уведомить мистера Сомса, как только появится что-нибудь еще.

– Фи, давай все-таки перекусим, – предложил Ник.

Он мысленно выбирал, куда бы им пойти: в ресторан отеля «Пятая авеню» или в один из новых ресторанов «Чайлдс» с безупречно чистыми полами, выложенными белой плиткой, и расторопными официантками.

– Что ты предпочитаешь? Чай с лепешками? Мороженое с содовой? Или мягкий пломбир со взбитыми сливками, орехами и… Фи, я тебя спрашиваю!

Фионы рядом с ним не было. Она вновь глазела на разваливающийся дом. Ее руки лежали на чугунной ограде, отделявшей двор перед домом от тротуара. Фиона зачарованно смотрела на высокие заколоченные окна.

– Да что ты приклеилась к этой развалине? – удивился Ник, подходя к ней.

– А ведь когда-то он был потрясающе красивым.

– Ну был. Зато теперь даже рядом стоять опасно. Идем, пока карниз не свалился и не пришиб нас обоих.

Но Фиона не собиралась уходить.

– Должно быть, кто-то любил этот дом. Розы не выросли здесь сами собой. А посмотри на это… – Она перегнулась через ограду и потрогала голубую ветку дельфиниума. – И этот кто-то взял и ушел отсюда. Не представляю, как человек решился на такое.

Ник нетерпеливо вздохнул. Ему хотелось поскорее уйти. Он устал, проголодался. Впрочем, была и еще одна причина. Ему было не отделаться от неприятного ощущения, что за ними следят. Ник огляделся по сторонам, пытаясь отнести это за счет дурацкого воображения. Нет. За ними действительно наблюдали. Неподалеку, через два дома от этого, мужчина подметал тротуар и неприветливо поглядывал на них.

– Эй! Что вы тут делаете? На нашей улице праздношатающихся не жалуют! – крикнул он.

– Мы не праздношатающиеся, – ответила Фиона, убрала руки с ограды и сделала несколько шагов в сторону мужчины. – Мы любуемся этим зданием.

– Говори за себя, – проворчал Ник.

– Вы знаете, почему дом стоит заколоченным? – спросила Фиона.

– Еще бы мне не знать! Я ж за ним присматриваю.

Фиона подошла к нему и представилась. Нику не оставалось иного, как тоже подойти и назвать свое имя. Хранитель сообщил, что его зовут Фред Уилкокс и что он следит за домом по поручению владелицы – престарелой дамы по имени Эсперанса Николсон.

– Почему же она покинула дом?

– А вам-то что? – угрюмо спросил Уилкокс.

– Мне грустно смотреть, как разваливается такой красивый дом.

– Согласен. Грустно смотреть. – Почувствовав искренность слов Фионы, смотритель немного смягчился. – Пятьдесят с лишним лет назад отец мисс Николсон подарил ей этот дом. Свадебный подарок. Они с мужем должны были здесь поселиться после медового месяца. Она сама занималась убранством дома. Выбирала мебель, ковры, обои… все до мелочей. И учтите, каждая вещь была высшего качества, а не дешевка. За день до свадьбы жених ее бросил. Это бедняжку и подкосило. Она осталась жить с отцом, сделалась затворницей. Отец давно умер, а она так и живет в его доме. Свадебный подарок приказала заколотить и оставила разрушаться. Ни жить в нем не хочет, ни сдавать внаем, ни продавать.

– Мисс Николсон будто наказывает дом за случившееся, – сказала Фиона. – Мистер Уилкокс, а можно нам зайти внутрь и осмотреть дом?

– Нет, этого я позволить не могу, – покачал головой Уилкокс. – Чего доброго, на вас еще что-то упадет или вы куда-нибудь провалитесь.

Ник уже отчаялся получить желанную чашку чая. Настроение у него было весьма подавленное. Он так и не нашел места для своей галереи. Ему хотелось поскорее выбраться из окрестностей Грамерси-парка и забыть о бездарно проведенном дне. Но если в голову Фионы что-то втемяшилось, никакие уговоры и разумные доводы не помогут. Порывшись в кармане, Ник извлек доллар и протянул Уилкоксу, надеясь, что маленькая взятка сделает смотрителя более сговорчивым, и не ошибся.

– Ладно. Вот вам ключ от первого этажа, – сказал Уилкокс, подавая Фионе массивный почерневший ключ. – Если с вами что-то случится, если вы свернете там свои глупые шеи, я ничего не знаю. Вы влезли через отошедшую доску.

– Согласны! – ответил Ник.

Он поспешил вслед за Фионой, успевшей пройти через ворота. Ник продирался через заросли цветов, выросших здесь без всякого садовника, и сорных трав. Фиона сражалась с дверью, пытаясь ее открыть.

– Если я хотя бы мельком увижу крысу, то сразу убегу, – предупредил Ник.

– Лучше помоги мне повернуть ключ. Замок не поддается. Думаю, проржавел.

Ник со всей имевшейся у него силой навалился на ключ:

– Похоже, действительно заржавел. Подожди… нет, поворачивается.

Фионе не терпелось оказаться внутри. Она даже оттолкнула Ника, рванула дверь и… попала под дождь сгнивших деревянных обломков и кусочков ржавого железа. Уилкокс не преувеличивал: здесь все в любой момент могло рухнуть. Смеясь, Ник стряхнул мусор с ее волос. Внутренняя дверь сгнила и сама отвалилась с петель, перегородив прихожую. Осторожно переступив через нее, они вошли в дом.

– Фиона, ты только глянь! Какая красота! Честное слово! – издевательским тоном произнес Ник, вертя головой по сторонам.

Потолок почти весь обрушился. На месте обвалившихся кусков штукатурки темнели остатки дранки. Обои свисали бумажными лоскутами. На полу блестели мелкие осколки, бывшие когда-то хрустальной люстрой. Белые чехлы, которыми заботливо укрыли мебель, почернели от нескольких слоев плесени.

Однако Фиона не собиралась уходить. Из первой комнаты она через шаткие раздвижные двери перебралась во вторую. Ник поплелся следом, считая, что она сошла с ума. Он решительно не понимал, чем ее может притягивать это место. Где-то на полпути он ступил на сгнившую половицу, и его нога провалилась по щиколотку. Чертыхаясь, Ник вытащил ногу и пошел дальше.

– Ник! Ну разве не прелесть? – донесся голос Фионы из другой комнаты.

– Настоящий рай, но только если ты из породы термитов, – буркнул он, обходя очередной участок сгнившего пола.

Пока Ник очищал манжеты от щепок, Фиона восхищенно смотрела на зеркала в затейливых рамах, серебряная амальгама которых отшелушивалась от стекла. Ник хотел было посетовать, что обилие пыли вызывает у него аллергию, но выражение лица Фионы заставило его промолчать. Если до сих пор он не понимал ее одержимости домом, то сейчас, видя, как трепетно она сдувает паутину с каминной полки, вдруг понял: Фиона отождествляла себя с этим домом. Дом воспринимался ею как живое существо, которое кто-то бросил. Совсем как ее саму.

Фиона наклонилась к каминной полке, чтобы получше рассмотреть узоры, и вдруг завизжала от страха, когда из каминной решетки вылетела стая бродячих кошек. Они понеслись в заднюю часть дома и исчезли, поочередно протиснувшись через дыру в черном от грязи окошке. Фиона нервно рассмеялась и вдруг пошла следом за кошками:

– Хочу посмотреть задний двор.

Эта дверь тоже не открылась с первого раза. Замок был цел, но петли проржавели. Навалившись вдвоем, они сумели отодвинуть дверь от косяка. Фиона первой протиснулась в образовавшуюся щель.

– Ник! Скорее иди сюда! Это надо видеть!

Удивляясь, чем ее привлек задний двор, Ник протиснулся следом и сразу понял новый взрыв восторга Фионы. Чайные розы. Их тут были сотни. Весь просторный задний двор утопал в розах. Они покрывали стены забора, дорожки, ржавый железный диван, налезали друг на друга, купаясь в солнечном свете. Ник сразу узнал сорт роз. Его отец их обожал. Сад их оксфордширского поместья тоже утопал в розах. Чайные розы, эти аристократические старые девы. Ник помнил рассказ садовника о некоем англичанине, покоренном красотой и ароматом чайных роз. Рискуя жизнью, этот человек сто лет назад сумел вывезти их из Китая. Их было тяжело выращивать, повторное цветение считалось почти чудом. А эти цвели себе на летней жаре!

– Ник, понюхай их. Они пахнут чаем! – продолжала восторгаться Фиона. – Посмотри… Ты когда-нибудь видел такой оттенок розового? А вот этот, бледно-желтый…

Она бегала от куста к кусту, зарываясь в лепестки, словно ошалелый шмель.

Ник поднес цветок к носу, закрыл глаза и вдохнул. На мгновение он перенесся в такой же погожий летний день в Оксфордшире. Когда он снова открыл глаза, к нему подбежала Фиона. Она игриво запихнула розу ему за ухо, обвила шею и крепко обняла.

– Ну и ну, старая туфля! Вот уж не думал, что розы так действуют на тебя.

– Еще как! – воскликнула она, беря Ника за руки. – И красивые большие старые дома в окрестностях Грамерси-парка тоже. И чай. Ник, вот оно, наше место! Неужели ты до сих пор не понял? Этот дом станет твоей галереей… и моим чайным салоном!

Глава 45

– Неужели ваша хозяйка не может уделить мне всего пять минут? – упрашивала Фиона. – Обещаю не злоупотреблять ее любезностью.

– Вы уже злоупотребили. Мисс Николсон не принимает посетителей.

– Но я всего лишь хочу спросить ее о… доме в окрестностях Грамерси-парка.

– В таком случае предлагаю обратиться к ее поверенному мистеру Реймонду Гилфойлу. Лексингтон-авеню, дом сорок восемь.

Дворецкий мисс Николсон собрался закрыть дверь, но Фиона успела просунуть ногу в дверь.

– Я уже там была. Поверенный сказал, что она не желает ни сдавать, ни продавать свою собственность.

– В таком случае вы уже получили ответ.

– Но…

– Соблаговолите убрать ногу, мисс Финнеган. Всего хорошего.

Дверь уже закрывалась, когда из глубины дома донесся капризный женский голос:

– Харрис, кто там? Из-за чего этот шум?

– Какая-то докучливая особа. Не волнуйтесь, мадам. Я ее выпроводил.

Дверь захлопнулась. Фиона осталась стоять на крыльце. «Вот и конец моих мечтаний», – сокрушенно подумала она. Гилфойл повторил слова Уилкокса. Сколько еще подтверждений ей нужно? Мисс Николсон не желает сдавать или продавать разваливающийся дом. Но Фиона лелеяла глупую надежду: если ей удастся самой поговорить с хозяйкой, возможно, та передумает.

Порыв ветра попытался сорвать ее шляпу, и Фиона потуже завязала тесемки.

– А катись все к чертям! – выругалась она.

Ей хотелось получить тот дом. Отчаянно хотелось! Увидев его на прошлой неделе, она только о нем и думала. Конечно, дом находился в ужасном состоянии. Но стоит приложить руки и немного потрудиться – и он обретет прежнее великолепие. Уилкокс говорил, что водопровод и канализация находятся в исправном состоянии. Когда отец мисс Николсон покупал этот дом, там заменили все трубы. Уилкокс регулярно пропускал воду, чтобы трубы не ржавели и не забивались. Конечно, нужно восстанавливать кирпичную кладку там, где кирпичи выпали. Да и крыша в плачевном состоянии. Потолок, полы, стены, двери – со всем этим придется повозиться. Кухня тоже никуда не годилась – на таком старье теперь не готовят. Но в остальном дом был крепким. Хотя мисс Николсон не волновала судьба ее собственности, Уилкокс признался, что ему больно смотреть, как дом разрушается, и потому он год за годом старается не дать дому рухнуть.

Фиона с Ником уже не раз обсуждали, как они всё там устроят. Она возьмет себе первый и второй этажи. На третьем Ник разместит свою галерею, а на четвертом будет жить. Арендную плату они разделят пополам. Деньги на ремонт и обустройство придется брать взаймы у Первого коммерческого банка. Конечно, хорошо бы вообще обойтись без займов, но таких денег ни у Фионы, ни у Ника не было. В настоящее время они оба испытывали острую нехватку денег.

Свои деньги Фиона вложила в «Тэс-Ти». За последний месяц ей пришлось взять в магазин еще двух девушек. Она купила фургон, лошадей и наняла кучера, потратилась на создание и рекламу ее новых ароматизированных чаев. Вместе со Стюартом они экспериментировали несколько недель, пытаясь найти идеальные пропорции. Желаемого результата удалось добиться далеко не сразу. Полученная смесь обладала достаточной крепостью, хорошо сочеталась с ароматическими добавками и в то же время не заглушала их чисто чайным вкусом.

Много денег уходило у Фионы на покупку акций «Чая Бертона». Лондонские грузчики все-таки объявили забастовку. После долгих месяцев агитации за повышение оплаты и восьмичасовой рабочий день союз распорядился остановить работу. Последней каплей стал очередной отказ выплатить обещанные премиальные. Объединились все: и те, кто имел постоянную работу, и те, кто был на подхвате. К ним присоединились портовые грузчики. Темза не перестала течь, но работа на ее берегах остановилась. Это сказалось на прибылях всех, чьи предприятия так или иначе были связаны с рекой. Стоимость акций «Чая Бертона» упала почти вдвое по сравнению с первоначальной, и Фиона тратила каждый доллар прибыли на покупку все новых и новых акций. Она перевела телеграфом пятьсот долларов в фонд рабочего союза, сделав это анонимно. Майкл разъярился, узнав, какую сумму племянница отправила в Англию, но Фиона думала не о нем. Она это делала в память о родителях, Чарли и Айлин. Если бы могла, то послала бы миллион.

Ник тоже поиздержался. Отец обещал учредить для него инвестиционный фонд и посылать деньги раз в три месяца. До сих пор Ник не получил ни одного чека. По мнению Ника, отец явно надеялся, что непутевый сын скоро умрет и избавит банк от ненужных расходов. Из Лондона Ник уезжал с двумя тысячами фунтов, от которых нынче осталось совсем мало. Ему пришлось платить таможенную пошлину за присланные картины. Часть денег ушла на ремонт помещения, арендованного у миссис Мэкки. К тому же он успел купить десятки полотен у молодых художников, с которыми познакомился в Нью-Йорке. Среди купленных картин были произведения Чайлда Гассама, Уильяма Меррита Чейза и Фрэнка Бенсона. На руках у него оставалось всего триста долларов.

Фиона воочию убедилась, что Ник совершенно не умеет обращаться с деньгами. На дворе был август. Почти пять месяцев, как они живут в Нью-Йорке, а он так и не удосужился открыть счет в банке. Когда Фиона перевезла Ника в дядину квартиру, то узнала, что свою наличность этот великовозрастный ребенок хранит в… коричневых ботинках: купюры в правом, а монеты – в левом. Ник заявил, что ненавидит банки и не желает даже приближаться к ним. Фионе пришлось самой открыть для него счет в Первом коммерческом банке. Ник принялся возражать. Тогда она спросила: а когда у него начнут покупать картины, как он поступит с чеками клиентов? Тоже запихнет в ботинок, надеясь, что там они волшебным образом превратятся в бумажные деньги?

К деньгам Ник относился по-детски, уверенный, что они никогда не иссякнут. Умение «по одежке протягивать ножки» было ему абсолютно незнакомо. На вторую неделю его жизни в квартире Майкла Ник попросил Иэна купить кое-какие мелочи, дав деньги и список. Иэн, не разбиравший почерк Ника, спустился к Фионе в магазин и попросил прочесть. Прочитав список, Фиона тут же направилась к Нику, взяла его за руку и попыталась объяснить, что сами собой деньги в его ботинках не размножаются. Может, есть смысл урезать свои желания, пока из Лондона не поступит обещанная сумма? Ник надулся, как обиженный малыш, и заявил, что ему очень нужны все вещи из списка. Книги непременно должны быть в кожаных переплетах. Он терпеть не может эти вульгарные картонные переплеты. А еще ему нужна новая шелковая пижама. И флакон духов. И хорошая писчая бумага. И серебряная авторучка от «Тиффани». Неужели это такие чрезмерные траты? Она ведь тоже предпочитает пить хороший чай!

– Николас, неужели ты не понимаешь, что большая коробка чая стоит в разы дешевле, чем собрание сочинений Марка Твена в сафьяновых переплетах? – упрекнула его Фиона.

Он не понимал, и не только это. У Ника в голове не укладывалось, как можно хотя бы день прожить без черной икры и французского шампанского. Когда его тряхануло, он стал покладистее и согласился образцово выполнять все предписания доктора Экхарта… кроме одного. Немец требовал забыть о шампанском. Услышав об этом, Ник, больной и слабый, сел на постели и возмущенно заявил, что он человек, а не дикарь и, если вино вообще должно уйти из его жизни, он предпочтет умереть. В конце концов Экхарт сдался, решив, что душевные страдания причинят пациенту больше вреда, чем несколько бокалов искрящегося вина.

Пора возвращаться домой в Челси. Фиона старалась примириться с ситуацией. Надо искать другие помещения, только и всего. Это единственное здравое решение, если рассуждать логически. Однако сердце и сейчас напоминало ей об изящных линиях чугунных балконов и высоких окнах, пропускавших так много света, о прекрасных зеркалах в золоченых рамах и, конечно же, о розах… Ох эти розы! Мысленно Фиона уже видела преображенный двор, полный женщин в белых платьях и широкополых шляпах, которые пьют чай и любуются розами. Чайный салон в таком доме непременно будет иметь успех. Фиона это знала. Ее затея просто не может закончиться неудачей.

Оказывается, может, даже не начавшись. Вздохнув, она решила поскорее унести отсюда ноги, пока дворецкий не вызвал полицию, что он наверняка сделал бы с большим удовольствием. В этот момент дверь снова открылась.

– Ухожу, ухожу, – бросила она через плечо. – Поберегите свою злость.

– Мисс Николсон готова вас принять, – сказал дворецкий.

– Что? – оторопела Фиона. – Почему?

– Не в моих правилах обсуждать дела моей хозяйки на крыльце, – ледяным тоном произнес дворецкий.

Фиона торопливо извинилась и взбежала по ступенькам.

Дворецкий ввел ее в сумрачный холл. Бордовые обои произвели на Фиону тягостное впечатление.

– Следуйте за мной, – велел дворецкий.

Они пошли по длинному коридору, увешанному портретами мужчин и женщин с суровыми, непреклонными лицами. В конце коридора дворецкий отворил массивные двойные двери. Фиона очутилась в гостиной, где было столь же сумрачно, как и в холле.

– Мадам, я привел мисс Финнеган, – объявил он и тут же вышел, закрыв за собой двери.

Портьеры на окнах были задернуты. Когда глаза Фионы привыкли к сумраку, она увидела хозяйку. Та сидела в противоположном конце гостиной на диване с прямой спинкой. Одна рука, унизанная кольцами и прочерченная синими жилами, покоилась на набалдашнике черной трости. Другая гладила спаниеля, лежащего у нее на коленях. Мисс Николсон была в черном шелковом платье с белым кружевным воротником. Фиона ожидала увидеть трясущуюся немощную старуху, но столкнулась с пронизывающим взглядом серых глаз. Седые волосы мисс Николсон были собраны в узел на затылке, а суровое выражение на морщинистом лице сразу напомнило Фионе лица с портретов.

– Добрый день, мисс Николсон, – срывающимся голосом произнесла Фиона. – Я Фиона…

– Я знаю, кто вы. Вы наводили справки о моей собственности? – спросила старуха, указав палкой на стул.

– Да, мэм, – ответила Фиона и села. – Я хотела бы арендовать ваш дом. На нижних двух этажах я собиралась открыть чайный салон. Два верхних этажа готов арендовать мой друг. Он намеревается открыть картинную галерею.

Фиона подробно рассказала мисс Николсон об их с Ником планах.

– Мой дом в ужасном состоянии, – хмуро изрекла мисс Николсон. – Почему бы вам не поискать что-то другое?

– Я искала, но все, что мне предлагали, уступает по красоте вашему дому. Позорно давать такому прекрасному зданию разрушаться. Конечно, сейчас дом выглядит не самым лучшим образом, но у него крепкие кости. И розы… Видели бы вы их сейчас! Сотни роз самых удивительных оттенков: цвета слоновой кости, нежно-розовые, желтые. Эти розы стали бы визитной карточкой места. В Нью-Йорке ни у кого нет чайного салона с чайными розами на заднем дворе. Я просто знаю: от посетителей отбоя не будет.

При упоминании о розах лицо женщины смягчилось.

– Их присылали из Англии. Это было пятьдесят лет назад. Я сама их сажала. Садовник моего отца хотел взять это на себя, но я ему не позволила.

Фиона воспрянула духом и уже начала думать, что сумеет уговорить старуху, как вдруг мисс Николсон прищурилась и прежним тоном спросила:

– Откуда вы знаете о розах?

– Я была на заднем дворе, – уперев глаза в пол, смущенно призналась Фиона.

– Вы самовольно проникли в чужое владение.

– Да, мисс Николсон. Но там была отошедшая доска и…

– Уилкокс, – презрительно поморщилась мисс Николсон. – Он, должно быть, уже разбогател на этих так называемых отошедших досках. Недели не проходит без того, чтобы какой-нибудь глупец не предложил выкупить у меня этот дом. Обычно за гроши. А сколько денег у вас за душой, мисс Финнеган?

– Боюсь, пока немного. Около тысячи долларов. Я много вложила в свое дело. Я стараюсь создать новый вид чая, куда добавлены разные ароматы. Это требует больших расходов. Но я близка к успеху, – быстро добавила она. – И прибыль от уже созданного мной сорта все время растет. Чайный салон принес бы мне гораздо больше. Я это знаю, мисс Николсон. У меня есть прекрасная повариха. Понадобятся лишь официантки. После ремонта я, конечно же, готова платить за все сама, но надеюсь, что сумма арендной платы может учитывать нынешнее состояние дома и…

Продолжая говорить, Фиона заметила, что мисс Николсон внимательно ее слушает. «Старуха пока меня не выпроводила. Быть может, я сумею ее уговорить и она даст мне шанс…» Мисс Николсон вдруг оборвала ее на полуслове, сказав, что сдавать дом не собирается.

Фиона была раздосадована. К досаде примешивалась злость. Она чувствовала, что старуха просто решила позабавиться с ней. Подыграла ее надеждам, полюбовалась, как они расцветают, а затем прихлопнула. Фиона скованно встала, вынула из сумочки визитную карточку и положила на мраморную крышку столика.

– Если передумаете, найти меня можно по этому адресу, – сказала Фиона, заставив себя улыбнуться. – Спасибо, что уделили мне время.

Она не знала, слушает ли ее старуха. Взгляд мисс Николсон был устремлен на картину, висевшую над камином.

Фиона подошла к дверям гостиной. Ей хотелось побыстрее уйти из этого склепа.

– Мисс Финнеган, а почему вы так нацелены на собственное дело? Почему бы вам не выйти замуж? Такая красивая женщина, как вы, должна иметь множество поклонников. Неужели у вас нет того, к кому вы неравнодушны? Того, кто вас любит?

– Есть.

– Тогда почему вы не выйдете за него?

Серые глаза старухи не отпускали Фиону. Казалось, мисс Николсон видит ее насквозь.

– Не могу. Он женат на другой женщине, – быстро ответила Фиона, удивляясь, почему говорит о таких вещах совершенно незнакомому человеку, да еще кому? Желчной старухе. – Прошу меня извинить за вторжение, мисс Николсон. Всего хорошего.

– Всего хорошего, – задумчиво ответила старуха.

– Какая нахалка! – возмущалась Фиона, шагая по тротуару. – Совать нос в мои дела! Расспрашивать про Уилла и почему я не выхожу за него! Тебе-то какое дело, старая карга?!

Фиона резко остановилась, захлестнутая отчаянием. Отвечая на вопрос мисс Николсон, она имела в виду не Уилла. Она говорила о Джо.