Текст книги "Чайная роза"

Часть третья

Глава 57

Лондон, январь 1898 года

– Эй, Стэн, подлей еще керосина! – распорядился Шихан Котелок. – Здесь все должно пылать, а не тлеть, как кусок сухого навоза.

– Сейчас, не ори, – проворчал Стэн Кристи. – Мы не заводные. Дай передохнуть. Дергаешься по пустякам.

За такие слова Котелок с удовольствием врезал бы Стэну, если бы видел, где тот. Но в помещении старой чаеразвесочной фабрики Уильяма Бертона была почти кромешная тьма. Котелок едва видел свою руку, поднесенную к лицу. Единственный свет давал бледный месяц. Слабенькие лучи лились из высоких окон, давно забывших про стекла, и освещали сгнившие чайные ящики и змеящиеся газовые трубы. Дверные ручки, петли, висячие и настенные газовые лампы и много еще чего давным-давно растащили двуногие стервятники.

Послышался стук и громкий вопль.

– Моя голень! Долбаная фабрика! Ничего не видать! – заорал Рег Смит.

Его слова были встречены ехидным смешком.

– Спичку зажги. Сразу посветлеет, – предложил Стэн.

– Фигляр ты долбаный, Стэн! Вот ты кто.

– А ну, заткнитесь оба! Хотите, чтобы нас услышали? – зарычал на них Котелок.

– Ненавижу я эту затею, хозяин, – пожаловался Рег. – Керосином все башмаки уже забрызгал. Вонять будут не один день. И зачем вообще понадобилось здесь ишачить?

– Бертон хочет получить денежки по страховке, – ответил Котелок. – У него эта фабрика сколько лет выставлена на продажу. Никто не зарится. Если она сгорит вчистую, парням из страховой компании придется раскошелиться. Само собой, если это потянет на несчастный случай.

– Чего он к страховке присосался? Он же богаче этого… как его… Мидаса, – проворчал Стэн.

– Был когда-то. Фортуна от него отвернулась, – пояснил Котелок. – Несколько лет назад попытался сунуться на американский чайный рынок. Там ему задницу натянули. А в прошлом году его индийская плантация вылетела в трубу. Управляющий сбежал и все денежки прихватил. Бертон теперь в долгах, как в шелках. Вот и понадобились деньги, чтобы хоть часть покрыть.

– Вообще-то, наша затея называется поджогом, – тоном знатока произнес Стэн. – Поджогами мы еще не занимались.

– Ну так добавьте это в список ваших умений, – язвительно бросил им Котелок, но парни его сарказма не уловили.

– А что? И добавим, – на полном серьезе ответил Стэн. – Знаешь, Рег, не каждый парень может похвастаться таким разнообразием навыков. Карманные кражи, ограбления, проникновение в чужие дома, в том числе и со взломом, вымогательство…

– Нужные результаты в спортивных состязаниях… – добавил Рег.

– Ломание рук и разбивание коленок…

– Не забудь задушевные разговоры вручную. Это многого стоит.

– А мы могли бы делиться опытом. За денежки, разумеется. Открыть курсы для парней, идущих по нашей дорожке.

– Еще как смогли бы! – с воодушевлением подхватил Рег. – Осталось название придумать.

– «Школа разбоя и убийств Стэна Кристи и Рега Смита», – бросил им Котелок.

– А чё? Красиво звучит, – сказал Рег, и Стэн с ним согласился.

Оба принялись увлеченно обсуждать новую идею. Котелок присел на чайный ящик и устало провел ладонью по лицу. Докатился, нечего сказать. Человек его положения вынужден ночью торчать в дерьмовой дыре и слушать трепотню этих придурков. И все из-за такого безумца, как Бертон. Денежные потери сделали чайного короля еще более жестоким и непредсказуемым. При Котелке накинулся на своего распорядителя работ, а однажды чуть не зашиб Стэна, когда тот рассмеялся невпопад. Прежде Котелок не взялся бы за такую работу, оставил бы мелким сошкам, любителям пакостей. Но найти работу, за которую платили, становилось все труднее и труднее.

Да, очень многое нынче изменилось. Никакого сравнения со старыми добрыми временами десятилетней давности. Котелку нравилось называть то благословенное время «Д. Д.», что означало «до Джека». Этот Джек-потрошитель – кол ему в задницу! – испортил жизнь едва ли не всем. После череды зверских убийств городские власти и так называемые властители дум всерьез обратили внимание на Ист-Энд, сделав эту часть города предметом своей неусыпной заботы. На улицах прибавилось дежурных полицейских. Стало больше проповедников, разных миссионеров и благотворителей. И этот проклятый Родди О’Мира, верный данному обещанию, все годы дышал ему в затылок. Таскался по пятам, говорил с ним на публике, словно Котелок – какой-нибудь паршивый доносчик. Ну и конечно, устраивал облавы на игорные заведения и публичные дома, находившиеся у Котелка под контролем. Три года назад О’Миру произвели в сержанты. Котелок облегченно вздохнул… Только оказалось, рано обрадовался. Теперь бо́льшую часть времени Родди просиживал за письменным столом. Но если новые обязанности мешали ему лично следить за Котелком, это делали ищейки, хорошо натасканные сержантом.

Испытывая давление сил правопорядка, Шихан терял былое могущество, становясь все более бесправным. Некоторые прекратили выплачивать ему дань. Тот же Денни Куинн, владелец «Тадж-Махала». Куинн вечно прибеднялся, но «Тадж» приносил ему кучу денег. Котелок знал истинную причину, почему этот Денни вдруг осмелел. Из-за проклятого Сида Мэлоуна.

При одной мысли о сопернике рот Котелка наполнился горечью. Он сплюнул на пол. Выскочка паршивый. Ишь, поднялся из грязи. Несколько лет назад был обычным прохиндеем: разбивал головы, подворовывал, переправлял краденое. Такие исчислялись сотнями. Мелкая шушера, ворующая от голода или чтобы наскрести денег на койку в завшивленной меблирашке. Но Мэлоун недолго оставался на дне. Мозги и напористость в сочетании с репутацией беспощадного парня обеспечили ему быстрый подъем наверх.

Подобно Котелку, Сид Мэлоун контролировал десятки сомнительных заведений, собирая с них дань в обмен на «защиту». Но в отличие от Котелка, Сид промышлял на южном берегу: в Ламбете, Саутуарке, Бермондси и Ротерхите. Шихан придерживался принципа: «Живи и давай жить другим». Пока Мэлоун оставался на своем берегу, Котелок его терпел. Однако Мэлоуну стало тесно. За последние несколько месяцев Сид, используя свое влияние на владельцев пристаней и судов, провернул ряд дерзких и прибыльных делишек: переправил стрелковое оружие в Дублин, опиум в Нью-Йорк и большую партию качественного краденого барахла – в Париж. Успехи вскружили парню голову и подстегнули амбиции. Появились слухи, что Мэлоун засматривается на северный берег – охотничьи угодья Котелка. И вчера слухи подтвердились. Мэлоун появился в «Тадже». Рег и Стэн видели его. Он пообедал, сделал ставку на кулачный бой, а затем покувыркался с одной из шлюх Куинна.

Наглец! Чертов наглец! Котелок не знал, чью шею ему больше хочется свернуть: Мэлоуна за вторжение на его территорию или Куинна, допустившего туда Сида.

Представься возможность, Котелок без раздумий убил бы Мэлоуна, однако парня хорошо охраняли. Чтобы пробиться к нему, сначала пришлось бы уложить с полдюжины других парней – плечистых и крепких, как кирпичный сортир. Котелок избрал другой путь: прежде всего он навестит Денни Куинна. Это будет предостерегающим посланием для Мэлоуна. Котелку не особо хотелось поднимать волну. Он симпатизировал Денни. Но если смирится с наглым поведением конкурента, кто он после этого? Кусок дерьма или труп, плавающий в Темзе задницей кверху. В Темзе Мэлоуна.

От паров керосина Котелок закашлялся.

– Эй, молодцы! Закончили?

– Так точно, хозяин, – ответил Стэн.

– Как наш дружок-бродяжка?

– Озяб малость. Но мы его скоро согреем.

Глаза Котелка привыкли к темноте, и он без труда увидел неподвижное тело, распростертое на полу, и жестянку с табаком, торчащую из кармана лежащего. Бродягу они нашли спящим в переулке. Тот оказался не из пугливых – даже в драку вступил, однако сил у старикашки не хватило. Его оглушили. Поступок явно не из благородных, но что поделаешь? Бродяга вряд ли добровольно согласился бы сгореть заживо. Когда вокруг заполыхает, все будет выглядеть так, словно этот старый пень решил закурить и случайно устроил пожар.

– Бутылка где? – спросил Котелок.

– Вот она, – ответил Рег, поднимая пустую бутылку из-под джина.

– Спички?

– На месте.

Здание они покинули тем же путем, что и вошли: через боковую дверь, которую заперли ключом, полученным от Бертона. Никто не докопается, что они здесь были. Уже на улице Рег налил керосина в бутылку, затем побрызгал на фитиль, скрученный из мешковины, и запихнул в горлышко, оставив несколько дюймов для запала. Чиркнув спичкой, он поднес огонь к запалу. Мешковина вспыхнула и затрещала.

– Кидай быстрее! – прошипел Котелок.

Рег швырнул бутылку в пустое окно. Уже на бегу Котелок обернулся – посмотреть, где парни. Стэн бежал следом, а Рег задержался, желая удостовериться, что пламя внутри занялось. Котелок услышал характерный свист, и буквально сразу раздались оглушительные взрывы. «Газ не отключили!» – успел подумать он, прежде чем взрывная волна сбила его с ног. В соседних фабриках и домах зазвенели стекла. Сверху на Котелка посыпался дождь осколков. Поднимаясь на ноги, он почувствовал сопящего рядом Стэна.

– Валим отсюда! – крикнул Котелок.

– А как же Регги?

– Забудь о нем! Сам виноват!

За считаные секунды пламя охватило все здание. Улицу заволокло дымом. В этот момент из серых клубов, шатаясь, выбрался Рег. Его лицо было черным от копоти, на щеках кровоточили порезы.

– Не лучший способ заработать на жизнь, – устало произнес он. – Больше на такое не подписываюсь, хозяин. Уж лучше денежки вытрясать.

Глава 58

– Лиззи, брось бутылку! – загремел Родди О’Мира. – Сейчас же! Одна царапина на ее щеке – и три месяца в каталажке тебе обеспечены. Послушай меня, красавица… Я сказал, брось бутылку!

– Эта вонючая сука хотела украсть моего клиента! – крикнула в ответ женщина. – Я ей всю морду раскровавлю! Она у меня отвыкнет чужих клиентов умыкать!

Происшествие, заставившее Родди вмешаться, разворачивалось перед пабом «Колокола». Проститутка Лиззи Лайдон опрокинула на землю Мэгги Реггс, занимавшуюся тем же ремеслом, и теперь сидела на ней верхом, пытаясь разбитой бутылкой оцарапать лицо соперницы. Мэгги обеими руками держала запястье Лиззи, стремясь удержать от расправы. Родди находился в пяти ярдах. Ему ничего не стоило оттащить Лиззи, если успеет. Если нет, зазубренный осколок пройдется по лицу Мэгги.

– Не упрямься, Лиззи. Брось бутылку. Тебе нужны неприятности? А ты их огребешь по полной, если поранишь Мэгги.

Лиззи посмотрела на него. Ее лицо было перекошено гневом, но в глазах блестели слезы.

– Начальник, я его первым увидела, – сказала она. – Мой это был клиент. Меня по малой нужде приперло. Пока бегала – она его уже к себе ведет.

– Дорогуша, отдай мне бутылку, – попросил Родди, подойдя к ней.

– Я уже целую неделю сплю на улице! – всхлипнула Лиззи. – Я всего-то хотела переночевать на койке. – Ее взгляд снова упал на Мэгги. – И у меня сегодня была бы крыша над головой, если бы она не украла моего клиента!

– Отпусти Мэгги. Лучше спать на улице, чем в тюрьме.

– А вот здесь ты ошибаешься, начальник, – невесело рассмеялась Лиззи. – В тюрьме баланду дают. И там тепло.

Родди присел на корточки перед Лиззи и потянулся к разбитой бутылке.

– Отдай, не упрямься, – уговаривал он. – Всем нам бывает тяжело.

Лиззи протянула ему орудие мести. Родди помог ей встать, затем подал руку Мэгги. У обеих были рваные платья и грязные руки. По щеке Лиззи тянулся шрам, оставшийся после какой-то давней драки. Запястья Мэгги, торчащие из манжет поношенной лиловой кофты, были и впрямь кожа да кости.

По закону Родди был обязан арестовать обеих за пьянство и непотребное поведение, но не стал. Эти женщины не были преступницами. Просто голодные, изможденные, отчаявшиеся. Он назвал адрес миссии, где им дадут миску супа и не станут изводить проповедями о нравственности. Затем предупредил: в следующий раз они не смогут рассчитывать на его снисходительность. Нескольким успевшим собраться зевакам Родди посоветовал не задерживаться, а сам двинулся в восточном направлении, держа путь к церкви Христа.

В обязанности сержанта О’Миры не входило патрулирование улиц, но по старой привычке он каждый вечер, по пути к семье и двухэтажному дому в безопасном, респектабельном Боу, тратил около часа на обход. Это помогало ему поддерживать контакты с людьми, которых он охранял, получая государственное жалованье. А разным темным и сомнительным личностям это лишний раз напоминало: сержант О’Мира не зарылся в бумагах и продолжает следить за их делишками.

– Добрый вечер, сэр, – послышалось из темноты.

Родди прищурился и сквозь туман увидел коренастую грузную фигуру в шлеме и темно-синем мундире со сверкающими медными пуговицами. Он улыбнулся. Это был Макферсон, который вот уже двадцать пять лет служил в полиции, но продолжал нести службу на улицах. И не потому, что на большее не годился. Макферсон был одним из самых смелых и опытных полицейских, с какими доводилось служить Родди. Ему много раз предлагали повышение по службе, но он неизменно отказывался. Говорил, что не хочет головной боли и прочих неприятностей, являющихся оборотной стороной повышения.

– Вечер спокойный, констебль? – спросил Родди.

– По большей части – да. А у вас?

– Только что помешал одной красотке расцарапать личико другой, – невозмутимым тоном ответил Родди.

– И все?

– Да.

– Чудной вы, сержант! – засмеялся Макферсон. – Большинство рядовых полицейских ждут не дождутся, когда получат повышение и забудут про уличные обходы. А вас так и тянет на улицу. Домой возвращаетесь?

– Да. Решил немного прогуляться. Взглянуть, нет ли чего приметного.

– А я кое-что интересное уже видел.

– И что же?

– Сида Мэлоуна и Денни Куинна. Выходили из «Таджа».

– Мэлоуна? – нахмурился Родди. – Этого молодца из Ламбета?

– Его самого.

– Далеко же его занесло. Уайтчепел не его места. Знать бы, что́ он замышляет.

– Явно что-то недоброе, – сказал Макферсон.

– А как он выглядит?

– Как любой лондонский преступник, – пожал плечами Макферсон. – Высокий. Широкоплечий. Сильный. Такой убьет не задумываясь. А вы что, никогда его не видели?

– Если и видел, то лет десять назад, а может, и больше.

Родди вспомнил, что Чарли работал в пивоварне с парнем по имени Сид Мэлоун и этот парень однажды попытался грубо обойтись с Фионой. Родди тогда побеседовал с ним, настоятельно посоветовав больше никогда не приближаться к Фионе. Тот Сид Мэлоун был типичным задирой, а задиры всегда предпочитают связываться с теми, кто слабее их. Нынешний Сид Мэлоун, посетивший «Тадж», нарывался на столкновение с тем, кто сильнее. И значительно сильнее.

– Я слышал, у него дел по горло на южном берегу, – сказал Макферсон. – Может, подумывает протянуть руки и в наши края?

– Вполне допускаю. Следите за обстановкой вокруг «Таджа».

– Непременно. Сержант, вам ведь на север идти? Сделайте небольшой крюк, полюбуйтесь на чайную фабрику. Пожар уничтожил почти всю улицу. Сорок с лишним семей остались без крова. По официальной версии, какой-то бродяга решил там переночевать. Перед сном закурил и не заметил, как уснул. А от окурка пожар начался.

Родди вдруг почувствовал горечь во рту и сплюнул на землю:

– Неофициальная версия говорит другое. Это дело рук Шихана Котелка. Уверен, нам его будет не прищучить. Как всегда: «Ничего не вижу, ничего не слышу».

– Шихан в поджигатели подался?

– Он в подручных у владельца фабрики, а ею владеет Уильям Бертон. Я тут как-то говорил с торговцем недвижимостью. У Бертона это здание который год выставлено на продажу. Покупателей не находится. Сдается мне, что Бертон нанял Шихана, чтобы с его помощью получить кругленькую сумму по страховке.

– Что ж, удачную ночь он выбрал для поджога. Тихую, сухую. Не то что сегодня. А нынче – прямо погода для Потрошителя, – сказал Макферсон, потирая озябшие руки.

– Так оно и есть. Мы стараемся о нем не говорить. В моем доме это запретная тема.

– В моем тоже.

Эта тема была запретной в домах всех полицейских, которым довелось в свое время видеть жертв Джека. Их жены были по горло сыты рассказами мужей о нем и не понимали, почему те никак не могут забыть этого безумца.

– Родди, все кончилось! Хватит!

Он помнил, как сердилась Грейс вскоре после их женитьбы, когда он вскакивал после очередного кошмарного сна.

– Тело нашли в Темзе. Все газеты писали, что это Потрошитель. Власти подтвердили. Ты хоть разорвись, а тех женщин уже не вернешь. И Кейт Финнеган тоже. Ну почему ты не можешь о нем забыть?

В самом деле – почему? Родди и сам стремился забыть. Не хотелось ему видеть в кошмарных снах мертвые глаза Энни Чапман. Не хотелось просыпаться, ощущая в носу запах крови. Не хотелось слышать рыданий Фионы, когда ее убитую мать опускали в землю. Он искренне хотел поверить, что Монтегю Дрюитт – молодой стряпчий, чье тело полиция выловила из Темзы в восемьдесят восьмом, – и был Потрошителем.

– Наворотили кучу разной чепухи. Скотланд-Ярд утверждает, что Дрюитт был Потрошителем, только я никогда в это не верил, – сказал Макферсон, словно прочитав мысли Родди.

Родди выразительно посмотрел на констебля:

– Вот и я не верю. Концы не сходятся. Тот бедняга был совсем свихнутый, но он никого не убивал. Не было у него склонности к насилию. И Уайтчепела он не знал.

– Так, как знал Джек… конечно нет.

– Или знает, – тихо добавил Родди.

Это мнение они разделяли, но высказывали редко. Оба считали, что Джек просто где-то затаился до поры до времени. Каждому в течение этих лет попадались тела задушенных или зарезанных проституток, и всегда появлялся вопрос: не Джек ли руку приложил? Может, Потрошитель научился управлять своими порывами и реже поддавался им? Или освоил новые методы расправы? Начальство изо всех сил старалось замолчать эти убийства. На все предположения следовал неизменный ответ: «Дело закрыто. Потрошитель мертв».

– Пожалуй, и нам надо об этом забыть, – сказал Макферсон. – Все равно мы ничего не узнаем, согласны? Спихнуть надо это дело в архив незаконченных дел.

Родди кивнул. Незаконченные дела. Об этой стороне полицейской службы ему никто не рассказывал. Как сломить волю преступника, что делать, если один нарвался на целую шайку, – всему этому можно научиться. Но никакая выучка не сделает тебя привычным к незаконченным делам. К тупикам. К поражениям. В молодости Родди отказывался признавать существование незаконченных дел. Нужно проявить больше усердия, и тогда он раскроет каждое дело. Найдет ключ, какую-нибудь мелочь, ускользавшую от внимания, и это поможет поймать вора, растлителя малолетних, убийцу. Годы службы изменили его прежнюю точку зрения. Родди на собственном опыте убедился: порой не сыщешь ни ключей, ни зацепок. Одним преступникам помогал ум, другим просто везло. У Родди долго не было своей семьи, а когда она появилась, кое-что в его привычках тоже поменялось. Вернувшись со службы, он целовал жену, ужинал, укладывал детей спать и старался не думать, что в эту минуту где-то орудуют грабители и разгуливают убийцы, где-то избивают женщин и творят иные злодеяния. В его жизни было много учителей, но все они уступали Джеку.

– Двинусь я, – сказал Макферсон. – Пройдусь вокруг Брик-лейн. Красивое местечко. Спокойной ночи, сержант. Желаю благополучно добраться домой.

– И вам, Макферсон. Будьте осторожны.

Родди зашагал дальше на восток. Идя, он вертел в руках дубинку, глубоко погруженный в события десятилетней давности. В такие вечера, как этот, прошлое особенно напоминало о себе. Оно было таким же реальным, как булыжники под ногами, и таким же горьким, как воздух, которым он дышал. Среди бед той поры было одно светлое пятно: Фионе и Шейми удалось бежать из этого ада и в Америке у них началась совсем другая жизнь.

Совсем недавно Родди получил от Фионы письмо. Помимо рождественской открытки, она прислала три фотографии: свою, ее мужа Николаса и Шейми. Фиона превратилась в красивую женщину. Впрочем, она и девчонкой была красавицей. А Шейми уже юноша. Высокий, ладный. Родди был просто счастлив получить ее письмо. Он всегда радовался письмам и снимкам, приходившим от Фионы. Какая же она умница и как здорово устроила свою новую жизнь! Первая среди крупных торговцев чаем, и не где-нибудь, а в Америке!

Муж у нее – настоящий джентльмен. Это Родди понял сразу, увидев первый снимок Николаса. Но Фиона писала, что он к ней прекрасно относится и что она его очень любит. Глядя на счастливую, улыбающуюся Фиону, Родди пришел к выводу, что Сомс – более удачная партия для нее, чем Джо Бристоу. Вспоминая, как Джо обошелся с Фионой, Родди и сейчас иногда охватывало раздражение, но его отношение к этому парню изменилось в лучшую сторону.

Родди отчетливо помнил, как выглядел Джо, вернувшись из Нью-Йорка. Опустошенный. Казалось, у него вырвали сердце. Джо передал Родди оставшиеся четыре фунта, пообещав быстро выплатить всю сумму. С собой он привез газету с фотографией Фионы и ее мужа и подробным рассказом об обстоятельствах их свадьбы. Вид у Джо был настолько жалким, что Родди повел его в ближайший паб и угостил стаканчиком виски. Через два дня после отплытия Джо Родди получил от Фионы первое письмо, но сказать об этом парню у него не хватило духу. Впоследствии они виделись еще раза два или три, когда Джо приносил остатки долга.

В письмах, присылаемых Фионой, она никогда не спрашивала о Джо. Родди тоже не упоминал о нем. К чему бередить старые раны? К чему ей знать про Шихана Котелка, утверждавшего, что она украла деньги Уильяма Бертона? Родди и сам удивлялся столь наглому заявлению. Узнав, куда отправилась Фиона, он перестал опасаться, что Шихан доберется до нее. Фиону Родди знал с детства и в ее честности никогда не сомневался, хотя… Если такое и случилось, Фиона решилась на воровство, побуждаемая отчаянным желанием вырваться из нищеты, беспросветности и горя. Ну и что? Для Бертона эти деньги были сущим пустяком.

В каждом письме Родди звал Фиону приехать погостить. Ему очень хотелось увидеть их с Шейми и познакомиться с ее мужем. Она вежливо отклоняла приглашения, ссылаясь на плохое здоровье Николаса, но сама постоянно звала Родди с семьей в Нью-Йорк. Он бы с удовольствием отправился, однако двухнедельное плавание было выше возможностей его желудка. Единственный раз в жизни Родди сел на корабль, когда они с Майклом и Пэдди перебирались из Дублина в Ливерпуль. Все путешествие он провел на палубе, перевешиваясь через перила. Финнеганы над ним потешались. Родди и сейчас усмехнулся, вспомнив то веселое плавание.

Пэдди… «Как же мне его недостает!» – подумал Родди. Улыбка погасла. Если бы в тот проклятый вечер Пэдди не согласился подменить ночного сторожа, события пошли бы совсем не так… Они бы и сейчас жили здесь… Пэдди, Кейт, дети. Именно этого и хотел Пэдди – иметь семью и возможность ее содержать. Совсем скромное желание. И такое понятное.

Воспоминания оборвались самым неожиданным образом: Родди едва не столкнулся с шедшей навстречу женщиной. Она брела опустив голову.

– Извиняюсь, начальник, – пробормотала она. – Не увидела вас в тумане.

Мелькнули рыжие волосы. Родди узнал женщину.

– Элис? Это ты?

– Я, – ответила она и обернулась. – А это вы, сержант? Сегодня плоховато вижу.

Родди шумно втянул воздух.

– Кто это тебя? – спросил он.

– Клиент.

– Недавно?

– Минувшим вечером.

Родди подвел ее к уличному фонарю и осмотрел лицо. Из-за двух синяков глаза Элис превратились в щелочки. В уголке одного запеклась кровь. В ноздрях – тоже. Одна щека напоминала сгнивший фрукт.

– Элис, ты знаешь этого мерзавца?

– Впервые видела, – покачала она головой. – Я бы вообще с ним не пошла, но он поманил шиллингом. Выглядел как джентльмен. А когда пришли ко мне, совсем спятил. Твердил как заведенный: «Я тебя нашел, я тебя нашел». Начал меня бить. Потом понес какую-то брехню про крыс и наставил на меня нож. Думала, сейчас окочурюсь, но все же сказала ему, что никаких крыс тут нет. Тогда он успокоился.

– Тебе бы к врачу сходить. Пусть глаза посмотрит.

– Не отказалась бы, начальник. Но у меня ни гроша. Надо будет сходить к вашему человеку возле «Колоколов». Может, даст мне пузырек за так? Хотя бы боль снять.

Родди протянул ей шестипенсовик:

– Вначале купи себе поесть.

Элис попыталась улыбнуться, но поморщилась от боли:

– Спасибо, сержант.

– Я не шучу. Тебе нужна миска горячего супа.

– Поем. Та-ра, начальник.

«Черта с два ты поешь супа! – думал Родди, глядя ей вслед. – И к аптекарю ты не пойдешь. Двинешься прямиком в „Колокола“ и все пропьешь».

Фигура Элис растворялась в тумане. Если Джек и мертв, то дух Потрошителя продолжает жить на этих убогих улицах. Дух этот живет в садисте, избившем Элис. В бармене, который увидит ее опухшие глаза и обсчитает. В подонках, что могут подстеречь ее по пути домой и обобрать дочиста. Дух Джека жил в голодных, обездоленных проститутках – всех этих Элис, Лиззи и Мэгги, мерзнувших на углах и продававших себя за четыре пенса. Джек расправлялся с проститутками, а Шихан Котелок за жалкие несколько фунтов оставил без крова сорок семей. Теперь его теснит молодой, амбициозный выскочка Сид Мэлоун, которому не терпится превзойти здешнего короля преступного мира.

Родди зябко поежился, и не только от холодного тумана. Ему вдруг захотелось поскорее оказаться в своем светлом и веселом доме. Увидеть Грейс, достающую из духовки ужин. Он свернул на север и пошел домой. Туда, где можно ненадолго отдохнуть от незаконченных дел.