Текст книги "«Строгая утеха созерцанья»: Статьи о русской культуре"

«КРАСУЛЯ ПО ИМЕНИ СВЕТА…»
К ВОПРОСУ О ДЕФОРМАЦИИ ОБРАЗА И СМЫСЛА ИМЕНИ

Свидетельством редкостной симпатии, которую баллада Жуковского «Светлана» вызывала у читателей, может послужить история имени ее героини16431643
  См.: Душечкина Е. В. «При мысли о Светлане…»: Баллада Жуковского в общественном и литературном обиходе // Имя – Сюжет – Миф: Межвуз. сб. СПб., 1996. С. 45–64.


[Закрыть]. Отсутствующее в православных святцах имя Светлана в течение ста лет упорно пробивало себе дорогу в русский именник: использовалось в качестве домашнего имени, присваивалось морским судам, промышленным предприятиям, пансионатам и т. п. Родителям, желавшим иметь дочь по имени Светлана, несмотря на сопротивление священников (взамен предлагавших входящий в святцы греческий его дублет Фотиния), иногда все же удавалось (путем всяческих ухищрений) преодолеть церковное воспрещение16441644
  См., например, о встрече Б. Л. Модзалевского со Светланой Николаевной Вревской (урожд. Лопухиной), произошедшей в Тригорском в 1902 г. (Модзалевский Б. Л. Поездка в село Тригорское в 1902 г. // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. СПб., 1903. Т. 1. [Вып. 1]. С. 5, 7).


[Закрыть]. В большинстве случаев, однако, их попытки оказывались обреченными на неудачу. Просьбы к церковным властям о разрешении крестить народившегося младенца женского пола Светланой никогда не удовлетворялись. В 1912 г. журнал «Церковный вестник», обсуждая проблемы церковно-приходской практики, специально останавливается на вопросе «Может ли быть наречено имя Светлана?» «В 1900 году, – сообщается в журнале, – в Св. Синод дважды поступали от просителей ходатайства о разрешении наименовать дочерей просителей по имени „Светлана“, но Св. Синод не нашел оснований к удовлетворению означенных ходатайств, так как имени Светлана в православных святцах нет»16451645
  Церковный вестник. 1912. № 9. Стб. 292.


[Закрыть]. Родители, очарованные как балладой Жуковского, так и ее героиней, смирялись, отказываясь от своих намерений, или же пользовались именем Светлана только в качестве домашнего или неофициального. Так, например, Ф. Ф. Синицыну, родившуюся в доме ее деда-священника, крестили Фаиной, в то время как «в школе и дома звали только Светланой»16461646
  Синицына Ф. «Подлежу уничтожению как класс»: История о «раскулачивании» Максимилиана Волошина [Предисловие] // Родина. 1995. № 2. С. 58.


[Закрыть].

В послереволюционные годы, когда диктат святцев был поколеблен, а неверующими полностью отвергнут (что породило в русском обществе небывалую имятворческую инициативу), наряду с другими неправославными, иностранными и выдуманными именами девочкам стали присваивать и имя Светлана. Оставаясь на протяжении двух послереволюционных десятилетий редким, оно получает неожиданное распространение среди советской элиты после того, как в 1926 г. им была наречена дочь Сталина. Надежда Аллилуева родила ее в Ленинграде, куда приехала к родителям за несколько месяцев до родов, и вернулась в Москву, когда девочке было уже три месяца16471647
  Секретарь Сталина Борис Баженов писал: «Когда она (Надежда Аллилуева. – Е. Д.) вернулась и я ее увидел, она мне сказала: „Вот, полюбуйтесь моим шедевром“. Шедевру было месяца три, он был сморщенным комочком. Это была Светлана…» (цит. по: Самсонова В. Дочь Сталина. М.; Смоленск, 1998. С. 66). Примерно к тому же времени относится и письмо Н. Аллилуевой, адресованное матери Сталина, в котором сообщается о рождении ее внучки Светланы.


[Закрыть]. Как и у кого возникла мысль из широкого репертуара женских имен выбрать для новорожденной именно Светлану, неизвестно. Не исключено, однако, что Надежда Аллилуева, бывшая «мечтательная» гимназистка и любительница русской поэзии, будучи личностью вполне независимой и твердой, вопрос о наречении дочери решила сама или же со своими родителями. Так или иначе, но этому примеру тут же последовал ряд руководителей и видных деятелей советского государства (Молотов, Бухарин, Шолохов и др.), что, конечно, способствовало возрастанию моды на имя Светлана. Полагаю также, что определенную роль в этом сюжете (и в популяризации имени) сыграл начинающий детский поэт Сергей Михалков, который 28 февраля 1935 г. (как раз в день рождения Светланы Сталиной) опубликовал в газете «Известия» «колыбельную» под названием «Светлана»16481648
  См.: Михалков С. Светлана // Известия. 1935. № 151, 28 февр. С. 3.


[Закрыть]. Сам Михалков появление Светланы в качестве адресата «колыбельной» мотивирует стремлением завоевать симпатию своей однокурсницы по Литинституту, носящей это имя. По утверждению поэта, «случайное совпадение» сыграло в его дальнейшей судьбе далеко не маловажную роль, раз и навсегда обеспечив ему расположение «отца всех народов»16491649
  См.: Михалков С. От и до… М., 1998. С. 54–57. В кругах широкой общественности, однако, этот поступок С. Михалкова был воспринят как откровенно карьерный (см.: Жовтис А. Непридуманные анекдоты: Из советского прошлого. М., 1995. С. 18.


[Закрыть].

За пятнадцать предвоенных лет имя Светлана успело превратиться в обычное, немаркированное имя, отличие которого от традиционных русских имен перестало ощущаться и связь которого с балладой Жуковского была почти полностью утрачена. Характерно при этом, что свойственная русской бытовой практике тенденция к сокращению полного имени на Светлане в те годы, как кажется, совсем не сказалась. Девочек звали Светланами, либо уменьшительно-ласкательными вариантами – Светланочками или Светланками: «Здравствуй, Светланочка», «Я тебя прошу, Светланочка…» – обращается Надежда Аллилуева в письмах к своей шестилетней дочке16501650
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. СПб., 1994. С. 77.


[Закрыть]. Что же касается Сталина, то он обычно называл ее Сетанкой: «Здравствуй Сетанка!», «Милая Сетанка», «Сетанка-хозяйка» – и так во всех его письмах 1930‐х гг. «Это я так себя называла, когда была маленькой», – объясняет С. Аллилуева16511651
  Там же. С. 78.


[Закрыть]. Девочки-персонажи в литературе довоенного времени, наделенные этим именем, также зовутся Светланами или Светланками. Напомню хотя бы очаровательную Светлану/Светланку из рассказа Аркадия Гайдара 1936 г. «Голубая чашка». Отсутствие в те годы сокращенного варианта этого имени подтверждается и газетными материалами: «Улыбаются краснощекие, черноглазые и голубоглазые Розы, Вити, Светланы, Гены, Лиды, – все здоровые и крепкие», – пишет в 1939 г. корреспондент газеты «Урюпинская правда»16521652
  Гордеев Ал. Счастливое детство // Урюпинская правда. 1939. № 99, 1 мая. С. 4.


[Закрыть].

Светы и тем более Светки появились только в послевоенное время, когда вдруг обнаружилось, что в каждом классе есть хотя бы одна Светлана. Это явилось результатом существенно возросшей к концу 1930‐х гг. популярности имени, носительницы которого пошли в первый класс вскоре после окончания войны16531653
  Показательна смена обращения в письмах Сталина к дочери, произошедшая в 1940‐х гг. («Здравствуй, Светка!» – пишет он в письме от 11 окт. 1947 г.), что, как полагаю, объясняется не только разочарованием в дочери и отдалением от нее, но и общей тенденцией к сокращению имени (Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 145).


[Закрыть]. Количество новорожденных Светлан продолжало увеличиваться до 1960‐х гг., когда это имя достигло пика популярности, войдя в первую пятерку регистрируемых женских имен16541654
  См.: Бондалетов В. Д. Русская ономастика. М., 1983. С. 159.


[Закрыть]. Косвенным свидетельством широты его распространения в 1960‐х гг. может послужить анекдот, который предлагает ответ на вопрос, почему русские женщины плохо ходят на каблуках: у них «слева – сетка, справа – Светка, позади – пьяный Иван, впереди – семилетний план»16551655
  За пример сердечно благодарна П. А. Клубкову.


[Закрыть]. Здесь «Светка» – метонимическое обозначение дочки, равно как «пьяный Иван» – мужа. Время возникновения анекдота датируется безошибочно: директивы по семилетнему плану развития народного хозяйства были утверждены на XXI съезде КПСС, состоявшемся в 1959 г. По прошествии 20–30 лет воспоминания о школьных Светах/Светках этого периода начинают ностальгически всплывать в текстах песен и стихотворений, как, например, в песенке конца 1980‐х гг., которая входила в репертуар группы «Веселые ребята»: «У Светы Соколовой день рожденья, / Ей сегодня тридцать лет» и далее: «Розовые розы Светке Соколовой, / Светке Соколовой, однокласснице моей. / Розовые розы я дарю ей снова / В память наших школьных, / В память наших школьных дней».

В последующие годы по законам непрекращающегося периодического обновления именника интерес к имени Светлана начинает спадать. Как это обычно происходит с другими модными именами, пережив успех в «элитных» кругах городского слоя населения, Светлана постепенно приобретает статус имени «простонародного»16561656
  См.: Характер и имя. СПб., 1992. С. 31, 100.


[Закрыть]. Утратив к этому времени свой поэтический ореол, связанный с балладой Жуковского, Светлана в бытовом общении оказывается почти полностью вытесненной Светой. И. А. Разумова, изучившая современную антропонимику в аспекте семейного фольклора, отметила, что все ее информантки Светланы в отличие от носительниц других имен (таких как, например, Варвара и Дарья) едва ли не подчеркнуто и демонстративно рекомендовали себя сокращенным Света16571657
  Разумова И. А. Современный русский семейный фольклор как этнокультурный феномен (Северо-Западный регион): Дис. … д-ра ист. наук. СПб., 2000. С. 85–86. Благодарю автора за дополнительную консультацию по этому вопросу.


[Закрыть]. Более того, полное имя и стилистически начинает восприниматься не только как отличное от Светы, но и в определенной мере противопоставленное ей. Стилистическое отличие Светланы от Светы особенно заметно в разного рода наименованиях, рекламах, объявлениях и т. п. Так, например, кафе, нареченные по имени владелицы или совладелицы, мелкие предприятия или даже концерны обычно называются Светланами16581658
  Известия. 1994. № 201, 19 окт. С. 16.


[Закрыть], в то время как агенты и секретарши фирм, дамские мастера, а также податели частных объявлений в газетах по преимуществу рекомендуют себя Светами: «печки-„буржуйки“. 130-66-08, Света»16591659
  Вечерний Петербург. 1995. № 225, 4 дек. С. 4.


[Закрыть] и пр.; в год Крысы (1996) Светой была названа «самая актуальная прическа»16601660
  Суббота: Еженедельная газета (Рига). 1996. № 5 (87). С. 23.


[Закрыть]; то же название получил «журнал поп-музыки для женщин»16611661
  См.: Родина. 1995. № 5. С. 20.


[Закрыть] и т. д. и т. п.

Произошедшая после 1960‐х гг. смена социального статуса имени Светлана и забвение его культурно-исторического контекста сказались на общественной трактовке образа Светы/Светки и на его стилистических потенциях. Прослеживая репертуар женских имен в литературных произведениях последних трех десятилетий («второе ономастическое пространство»16621662
  Бондалетов В. Д. Русская ономастика. С. 63.


[Закрыть]), можно заметить наличие общих качеств, приписываемых Светам/Светкам, что свидетельствует о тенденции к формированию определенного имени-типажа. Это молодая женщина, родившаяся (судя по времени написания произведений) в пору начинавшегося спада популярности имени Светлана, в конце 1960–1970‐х гг., в так называемой «неблагополучной» семье. Она малообразованна и вульгарна, ее интересы ограничиваются сугубо материальной сферой. Героиню эту обычно кличут Светой или (едва ли не чаще) – Светкой, как в повести Павла Туманова «Светка-каучук. (Похождения бродячей артистки)», где о героине, выросшей «на такой жуткой окраине, что ее традиционно выбирали для поселения отбросы общества», сказано: «Ее всегда почему-то звали Светкой»16631663
  Туманов П. Светка-каучук (Похождения бродячей артистки). [Б. м., Б. г.] С. 1.


[Закрыть]. Вся ее жизнь сводится к поездкам с цирковой труппой по стране и к случайным связям с мужчинами. В этом и состоит, по общему мнению персонажей повести, ее счастье: «Для Светки мужик – смысл жизни. Если она не переспит с кем-то, считай, день вычеркнут из ее жизни. Ей ведь ничего больше не надо»16641664
  Там же. С. 15.


[Закрыть].

Преобладающе сексуальная природа этого образа обнаруживается во внешности, поведении, отношении к жизни, что породило ряд анекдотов о Штирлице, в основе которых лежит игра синонимами: «Лампа горела, но света не давала. Штирлиц потушил лампу, и Света дала»; «Штирлиц вышел из моря и лег на Гальку. Светка обиделась и ушла». Напомню и анекдот из серии «о чукче»: «Чукча возвращается с охоты домой, открывает дверь и спрашивает у жены: „Жена, можно я буду спать со светом?“ – „Можно“, – отвечает жена. „Света, заходи, однако“, – говорит чукча». Сексуальность и вульгарность Светы проявляются в ней, как кажется, без особых усилий с ее стороны и становятся отличительными чертами уже в школьные годы. В одном из произведений Марии Голованивской рассказчица рассуждает: «До чего же все-таки иногда мужчины любят вульгарных женщин. <…> Я имею в виду, что, ну вот в школе, например, сначала все влюбляются в какую-нибудь бестелесную Свету, с прозрачными глазами, малокровную, все ходят за ней табуном, потеют от напряжения, на кого посмотрит, с кем заговорит…»16651665
  Голованивская М. Разговор // Новое литературное обозрение. 1994. № 8. С. 325.


[Закрыть] Фамильярность и приторная слащавость в обращении с этой героиней заметна в рифмах-приложениях к ее имени, как, например, в популярной песенке: «Ты кокетка-Светка, / Дорогая девочка моя, / Сладкая конфетка-Светка…» Присутствие Светы/Светки становится обыденностью любой «тусовки»: «Нормальный Славик / <…> / Нормальные девки, / Нормальная Светка…» – замечает Владимир Сорокин16661666
  Сорокин В. Норма. М., 1994. С. 80.


[Закрыть], а Олег Григорьев пишет о ней: «Пришла в воскресенье Светка: / Скинула мокрую тогу / И села на табуретку, / Ногу задрав на ногу»16671667
  Григорьев О. Стихи. Рисунки. СПб., 1993. С. 130.


[Закрыть]. Герой пародийного «городского романса» А. Воловика Серега, в связи с отсутствием жены «подавшийся» к «красуле по имени Света» (служащей завмагом, за что ее «ввиду ожидаемых благ» и любят мужчины), в течение ночи пользуется этими «благами», полагая, что они даются ему «за так»: «Вот Светка расставила чарки / и, телом владея вполне, / его принимала по-царски / в пленительном дезабилье». Однако наутро Светка вдруг потребовала с него плату («Гони, дорогуша, полтыщи / за кофей, постель и коньяк!..»), грозясь в случае отказа рассказать обо всем жене. Озверевший Серега «кидается в ОБХСС», где в отместку обвиняет свою «подругу» во взяточничестве. В результате «за Светкой приходит охрана, / под белые руки берет…» и уводит в СИЗО. «Напрасно в ментовке рыдала, / двоим конвоирам дала. / Три года судья намотала / девчонке за эти дела», – иронически-сочувственно заключает автор свое повествование о «красуле по имени Света»16681668
  Воловик А. Не только пародии // Вопросы литературы. 1997. Июль–авг. С. 364–365.


[Закрыть]. Александра Маринина в своем романе «Когда боги смеются» (2000) проделывает с семантическим комплексом Светлана/Света/Светка/Светик весьма сложные манипуляции, сохраняя при этом основные параметры сложившейся к концу XX в. модели имени и характера его носительницы16691669
  Не желая в угоду концепции утаивать не совпадающий с ней материал из моей коллекции, укажу на пример со Светланой, образ которой соответствует модели Света/Светка: «…позади / Стояла юная Светлана, / сжирая взором его спину, / Была она слегка румяна, / Одета в тальму и косыну» (Мякишев Е. Ловитва: Стихи. СПб., 1992. С. 14). Не исключено, однако, что полная форма имени явилась здесь следствием ямбического стиха, для которого Света или Светка оказались неподходящими.


[Закрыть].

Не сомневаюсь в том, что литература последних десятилетий изобилует множеством аналогичных героинь, наделенных другими именами, и наоборот – множеством Светлан, хранящих в себе притягательную силу «незабвенной Светланы»16701670
  Ростопчина Е. П. Огонь в светлице: Дорожная дума // Святочные истории / Сост. и примеч. С. Ф. Дмитренко. М., 1992. С. 154.


[Закрыть] Жуковского: «А за окном стоит весна, / Весна по имени Светлана»; «В больших ее глазах весь год весна. / Ее, мою желанную, / Не зря зовут Светланою!»16711671
  Песня остается с человеком: Популярные песни шестидесятых годов. М., 1994. С. 87.


[Закрыть] и др. Задача этой заметки состояла в том, чтобы указать на одну из тенденций в жизни литературного образа последних десятилетий – на тот странный зигзаг в судьбе Светланы, когда она, превратившись в Светку, становится вдруг столь разительно несхожей с «милой Светланой», пленительным и поэтическим созданием знаменитого «балладника», одарившего русскую культуру популярным именем с долгой, сложной и, как оказалось, противоречивой судьбой.

МЕССИАНСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВЕТСКОЙ АНТРОПОНИМИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ 1920–1930-Х ГОДОВ

После Октябрьской революции, когда были сняты церковные ограничения на состав имен, диктат православных святцев сильно ослаб. Регистрацию новорожденных стали вести отделы записи актов гражданского состояния (загсы), а родителям была предоставлена полная свобода в наречении детей любым именем. Вместо крестин вводился новый ритуал присвоения имени – «октябрины». Хотя работники загсов при регистрации новорожденного не препятствовали выбору традиционного имени, новые имена всячески ими поощрялись и рекомендовались. Вплоть до начала 1930‐х гг. новые имена публиковались в календарях и предлагались гражданам для использования16721672
  См.: Гриц Т. Имя, отчество, фамилия // Тридцать. 1934. № 12. С. 72; Шпильрейн И. Н. О перемене имен и фамилий // Психотехника и психофизиология труда. 1929. № 4. С. 285–286.


[Закрыть]. В целом же антропонимическая ситуация в стране в первые послереволюционные годы практически не контролировалась, результатом чего явилось резкое увеличение количества и смыслового разнообразия имен. Это была «огромная творческая работа по созданию новых имен», как оценивают ее специалисты по советской антропонимике16731673
  Суслова А. В., Суперанская А. В. О русских именах. Л., 1991. С. 134; см. также: Данилина Е. Ф. Имена-неологизмы // Лексика и словообразование. Пенза, 1972. С. 16–24; Никонов В. А. Имя и общество. М., 1974. С. 66–84.


[Закрыть]. Данное явление неоднократно отражалось в литературе, характеризующей советскую действительность 1920–1930‐х гг. Так, например, Л. Добычин в рассказе 1924 г. «Ерыгин» пишет: «Перед лимонадной будкой толпились: товарищ Генералов <…>, его жена Фаня Яковлевна и маленькая дочь Красная Пресня. Наслаждались погодой и пили лимонад»16741674
  Добычин Л. Ерыгин // Добычин Л. Полное собрание сочинений и писем. СПб., 1999. С. 68.


[Закрыть]. А героиня повести Л. Чуковской 1940 г. «Софья Петровна» думает: «Она уговорит Колю внука назвать Владлен – очень красивое имя! – а внучку – Нинель – имя изящное, французское, и в то же время, если читать с конца, получится Ленин»16751675
  Чуковская Л. Софья Петровна // Чуковская Л. Процесс исключения. М., 1990. С. 23.


[Закрыть].

Явление, получившее название «антропонимического взрыва»16761676
  Горбаневский М. В мире имен и названий. М., 1987. С. 152.


[Закрыть] или «антропонимического половодья»16771677
  Бондалетов В. Д. Русский именник, его состав, стилистическая структура и особенности изменений // Ономастика и норма. М., 1976, С. 22.


[Закрыть], неоднократно описывалось специалистами по теории и истории российских имен. Возникшие в результате «антропонимического взрыва» имена обычно классифицировались на основе способов их лингвистического образования или в связи с культурными, социальными и политическими понятиями эпохи, которые эти имена отражали. Однако серьезного анализа данного явления, равно как и всего комплекса возникших в послереволюционную эпоху имен, до сих пор, как кажется, не было проведено. А между тем, это явление в социокультурном плане представляет несомненный интерес.

Моя работа ставит перед собой цель на примере новых имен, появившихся в 1920–1930‐е гг., показать, какие мировоззренческие представления стояли за имятворчеством этого периода и как в нем отразились мессианские тенденции советского общества раннего этапа его формирования. Работа проделана на материале, насчитывающем более полутора сотен мужских и такое же количество женских имен, присвоенных новорожденным на протяжении двух первых десятилетий советской власти16781678
  См.: Справочник личных имен народов РСФР. М., 1965; Ведина Т. Ф. Словарь личных имен. М., 1999; Суперанская А. В. Словарь русских личных имен. М., 1998; Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. М., 1996 и др.


[Закрыть]. Меня будут интересовать только так называемые «имена идеологического звучания» (другие имяобразования типа Гортензия, Портфель, Клевер, Люцерна и пр., несмотря на то что и они представляют определенный интерес, рассматриваться не будут). Следует также подчеркнуть, что процесс имятворчества затронул относительно небольшой круг населения страны, увлеченность которого новыми идеями и преданность им оказалась особенно острой и действенной. Большинство же родителей продолжало называть детей традиционными именами.

Послереволюционное время переживалось и осмысливалось как начало «новой эры», которая (в результате совместных усилий всех народов земного шара, и в первую очередь – советского народа) должна привести человечество в «светлое царство коммунизма». Путь к нему шел через построение «нового мира», «нового быта», «нового календаря», «нового человека» и т. д. Эти и другие подобные понятия широко вошли в терминологию эпохи и в языковой обиход советского общества. См., например, название журналов («Новый мир»), совхозов и колхозов («Новый путь», «Новая жизнь»), кинотеатров и т. п. явлений. Параллельно и в соответствии с созданием новых фразеологизмов и онимов в обществе возникла потребность замены старого именника (в первую очередь – православных святцев) новым: «новый человек» должен был входить в «новую жизнь» с «новым именем».

Казалось бы, такое понимание функции личного имени должно было бы полностью изменить его концепцию. А между тем, анализ корпуса возникших в этот период имен демонстрирует вполне архаическое восприятие имени индивидуума. Личное имя собственное всегда тесно связывалось с носителем имени и рассматривалось как его двойник. «Имя в народной традиции, – пишет С. М. Толстая, – персональный знак человека, определяющий его место в мироздании и социуме; мифологический заместитель, двойник и неотъемлемая часть человека…»16791679
  Толстая С. М. Имя // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 2. М., 1999. С. 408.


[Закрыть] Аналогичное восприятие имени и стимулировало желание родителей послереволюционного времени называть своих детей именами, соответствующими и согласующимися с «новым миром».

Поскольку личные имена, помимо идентификации человека, функционируют в качестве знаков и символов культуры, присвоение новых имен вводило новорожденных как новых членов сообщества в теснейшее соприкосновение с новой идеологией. И потому список новых имен может быть рассмотрен как своеобразная «антропонимическая модель» этой идеологии.

Каковы же были основные тенденции в имянаречении эпохи «антропонимического взрыва»?

1. Прежде всего отмечу достаточно объемную группу имен в честь вождей и организаторов народных выступлений и революций. В рамках советской идеологии культивировались, стимулируя антропонимический процесс, восстания рабов, крестьянские бунты, Великая французская революция конца XVIII в., восстание парижан в 1871 г. (Парижская коммуна) и т. п. выступления. В результате появлялись такие имена, как Спартак, Марат, Робеспьер, Гарибальди, Уот (по имени вождя крестьянского восстания в Англии XIV в. Уота Тайлера), Жанна (в честь Жанны д’ Арк) и др. Казнь в 1927 г. участников рабочего движения в США породила эффектное имя Ванцетти. В честь автора знаменитой «Утопии» Томаса Мора, казненного из‐за отказа дать присягу королю, появились имена Мора и Томас. Те лица, в честь которых назывались новорожденные, составили своеобразный пантеон «святых» и (заметим) мучеников: все они умерли несобственной смертью в «борьбе за правое дело». Подобно тому как в христианстве новорожденный нарекался в честь святого, так и в послереволюционную эпоху ребенок получал имя в честь того или иного чем-то прославившегося революционного деятеля. В этом проявлялась убежденность, что вместе с именем ему передаются свойства того лица, в честь которого его назвали, и (или) он получит его заступничество, патронаж.

2. Вполне понятно, что процесс имянаречения послереволюционной эпохи не мог не затронуть имени основателя советского государства В. И. Ленина (как его псевдонима, так и реального его личного имени и реальной фамилии). Авторитет Ленина, экзальтированное и даже мистическое отношение к нему («Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить» и пр.) препятствовали использованию его псевдонима (Ленин) в качестве личного имени (что вполне соответствовало табу, наложенному в раннехристианскую эпоху на имя Иисус). Не зафиксировано (по крайней мере, в эпоху «антропонимического взрыва») ни одного мальчика по имени Ленин. Скорее всего, подобный акт мог быть воспринят как кощунство. Необходимо было тем или иным способом изменить или зашифровать имя Ленина, использовать его в аббревиатуре, что и делалось на практике неоднократно, породив наибольшее количество антропонимических неологизмов как мужских, так и женских (мужские: Вилен, Виленин, Вил, Виль, Владилен, Виулен – в последнем имени используются все четыре имени вождя: «Владимир Ильич Ульянов-Ленин»; женские: Вилена, Вилени´на, Владилéна, Ленина и др.). Создавались имена, в которые имя Ленина входило как часть в состав имени, как, например, Вилора («Владимир Ильич Ленин – организатор революции»); Ленэра («ленинская эра») и др. Как пишет Нина Тумаркин, автор книги о культе Ленина, «имя Ленина <…> продолжало источать энергию и после его смерти. Любая организация, которой присваивалось имя вождя, приобретала особый статус, расширяла свои полномочия. Переименованием доказывалась лояльность и готовность оправдать доверие, показать себя достойным высокого звания»16801680
  Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. М., СПб., 1997. С. 140.


[Закрыть]. То же самое можно сказать и о носителях имени, в состав которого тем или иным способом было введено имя Ленина.

3. Помимо образа Ленина, «советский пантеон», конечно же, включил в себя (в чуть более позднее время) образ Сталина, псевдоним которого также явился основой ряда именных новообразований: Сталий, Сталик, Сталь, Стали´на и ряд других. В честь Энгельса были образованы имена Энгелен и Энгельсина, а имя Маркса, кроме того, что оно породило имена Маркс и Маркса, входит как часть в имена-аббревиатуры Маэль и Мэла («Маркс, Энгельс, Ленин»), Марлен и Марлена или Марилена («Маркс, Энгельс»), и наконец имя Мэлис, включающее в себя имена всех основоположников марксистского учения («Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин»). В процессе имятворчества использовались и гораздо менее значимые фигуры революционных деятелей советского государства: в честь С. M. Буденного – имя Будена, в честь М. В. Фрунзе – имя Фрунзе, в честь Ф. Э. Дзержинского – имена Дзефа16811681
  О знакомстве в 1940‐е гг. с девушкой Дзефой, студенткой Ленинградской консерватории, пишет Б. Ф. Егоров (Егоров Б. Ф. Воспоминания. СПб., 2004. С. 225–226).


[Закрыть] и Дзерж, в честь А. В. Луначарского – имя Луначара, и даже в честь Алексея Ивановича Рыкова было образовано имя, построенное из его инициалов: Аир. Более консервативные и осторожные родители, отказываясь от конструирования нового имени, но при этом имея непреодолимое желание «зарядить» своего ребенка революционной интенцией, использовали реальные русские или иностранные имена, носителями которых являлись вожди и деятели мирового революционного движения. В первую очередь это сказалось на имени Владимир, использование которого в послереволюционное время по вполне понятным причинам существенно активизировалось16821682
  См.: Белоусов А. Ф. «Вовочка» // Антимир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература / Сост. Н. Богомолов. М., 1996. С. 182–183.


[Закрыть]. Кроме того, присваивались такие имена, как Эрнст (в честь Тельмана), Клара (в честь Цеткин), Луиза (в честь участницы Парижской коммуны Луизы Мишель), Роза (в честь Люксембург) и пр. Новорожденным давались также имена детей вождей и основоположников марксизма: Светлана, которым была наречена дочь Сталина и которое в те годы было новым именем, и реже – Василий (по имени сына Сталина). С личностью Маркса связывалось имя его жены (Дженни) и дочери (Элеонора). Эти имена, в идеологическом аспекте вполне нейтральные, начинали также ощущаться как «имена идеологического звучания».

4. Слово революция, фактически воспринимавшееся как синоним Октябрьского переворота, приобрело в языке советской эпохи исключительно высокий семантический и идеологический статус с ярко выраженной положительной окраской. Слово это стало означать едва ли не самое освященное нарицательное понятие. Поэтому не удивительно, что как оно само, так и соединение морфологических и фонетических его составляющих с другими словами породило множество новых имен: Ор («Октябрьская революция»), Рев («Революция»), Революта и просто Революция. Создавались имена, включающие в себя соединение элементов имен основателей марксизма и слова «революция» – Виорел («Владимир Ильич, Октябрьская революция, Ленин»); Мэлор («Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция»), Вилор («Владимир Ильич Ленин, революция»). Возникали так называемые «парные имена», которые принято было давать близнецам или же братьям и сестрам, такие как Рево (мужское), Люция (женское).

5. Вера в то, что в результате свершившейся в России революции неизбежно грядет всемирная революция, которая объединит человечество в единый общественный организм, не подвергалась сомнению. В сознании носителей этого мировоззрения подобного рода представления освящались идеей «всемирного братства». Октябрьская революция рассматривалась как предвозвестница революции мировой. Поэтому комплект имен, в состав которых входило слово революция в совокупности с другими идеологическими понятиями эпохи, представляет собой своеобразное коллективное «магическое заклинание», направленное на скорейшее наступление нового мира, который оказывается буквально пронизанным свойством «революционности», откуда возникают такие имена, как Ревмир («революционный мир») или Реомир («революция, мир»). В этом «революционном мире» рождаются дети (имя Ревдит – «революционное дитя»), готовые завершить дело Ленина (имя Изиль – «исполнитель заветов Ильича»; имя Роблен – «родился быть ленинцем»; имя Эдил – «эта девочка имени Ленина»). При этом Ревдети, Изили и Роблены наделяются несокрушимой волей (имя Ревволь – «революционная воля»). Участвуя в строительстве «нового мира», они должны идти в правильном направлении (имя Ревпуть – «революционный путь»). Вера в то, что реализация намеченных планов возможна лишь при наличии союза рабочих и крестьян (имя Рикс – «рабочих и крестьян союз»), что волна Октябрьской революции распространяется по всему миру (имя Реввола – «революционная волна»), а также стремление ускорить свершение уже начавшейся мировой революции (о чем свидетельствует имя Ремизан «революция мировая занялась»), породило имя-лозунг Демир («Даешь мировую революцию!»). Это, последнее, имя как бы мобилизовывало и провоцировало скорейшее ее приближение. Подобного рода имена, помимо того, что они были призваны характеризовать своего носителя, обладали как бы магическим свойством заклинания.

Мировая революция (в честь которой образованы и такие имена, как Рем, Рема, Ревмир – «революция мировая»; Всемир – «всемирная революция») оказывалась возможной лишь при опоре на «единственно истинное учение марксизма (имя Рэми – «революция, Энгельс, Маркс»), а также при активном использовании достижений технического прогресса (имена Рэмо – «революция, электрификация, мировой Октябрь»; Рэм и Рэма – «революция, электрификация, механизация»). В результате такого целенаправленного процесса и должна наступить «новая эра» (слово эра приобретает идеологические коннотации, образовав имя Эра), эра коммунизма (имя Эркома). Заимствования из западных и восточных языков наделяются новым, соответствующим эпохе смыслом: так, например, имя Лора расшифровывалось как «Ленин, Октябрьская революция», имя Рената – как «революция, наука, труд», Гертруда как «герой труда» (мужской вариант – Гертруд), Лина как «Лига наций», Зарема как «за революцию мира» и т. п.16831683
  Суперанская А. В. Словарь русских личных имен. С. 60.


[Закрыть]

6. Значительное место в корпусе новых имен заняли имена, условно говоря, «календарные»: новорожденный назывался по значимому в революционном календаре месяцу или дате. Среди них наиболее известны Майя или Мая (это уже существовавшее ранее имя приобрело новый смысл, связанный с почитанием Международного дня трудящихся 1 мая; его применение заметно активизировалось), Октябрина (мужское – Октябрь) и Ноябрина (по старому и новому стилю – месяц, в который свершилась Октябрьская революция), а также Декабрист (в честь восстания декабристов в 1825 г.), Восмарт (в честь Международного женского дня 8 марта), Первомай и даже Седьмое Ноября (это двусловное мужское имя зафиксировано в актовых записях Ленинграда). Пожалуй, наиболее впечатляющим из перечисленных «календарных» имен является имя Даздраперма («Да здравствует Первое мая»). Стремление ускорить процесс построения нового мира сказывалось и в таких «лозунговых» именах, как Пятвчет («Пятилетку в четыре года»).

Отмеченные тенденции, проявившие себя в характере имянаречения 1920–1930‐х гг., основывались на некоторой общей метафизической платформе, каковой является идеологический и политический мессианизм, сказавшийся в осознании советским народом своего призвания в мировой истории. Формы и способы имянаречения позволяют говорить о проявлении в послереволюционном времени глобальных претензий на мировое лидерство в области идеологии. Преображение мира может и должно быть осуществлено во исполнение великого замысла, созревшего в умах классиков марксизма-ленинизма. Мессианские тенденции поддерживались убеждением в избранничестве парода, совершившего первую в мире социалистическую революцию и тем самым осмысливающего себя как свершителя судеб человечества. На этом строилась вера в великое будущее советского государства.

Имена, о которых шла речь, как раз и демонстрируют эту убежденность. Широкое включение в новый именник иностранных имен и конструирование новых имен по иноязычным моделям свидетельствует о стремлении интернационализировать как весь мир, так и самих себя. Весьма показательным в этом отношении представляется тот факт, что к середине 1930‐х гг., когда намеченная после Октябрьской революции идеологическая траектория претерпела существенные изменения, когда было осознано, что «революция мировая» еще «не занялась», когда речь пошла о построении коммунизма в отдельно взятой стране, «антропонимическое половодье» начало постепенно спадать. Имятворческий процесс если и не исчез вообще, то сильно пошел на убыль16841684
  Бондалетов В. Д. Русская ономастика. М., 1983. С. 157.


[Закрыть]. В результате попытка разрушить или вообще вытеснить традиционные имена провалилась, и хотя (в приглушенном виде) процесс образования новых имен продолжался и в более позднюю эпоху, мессианские тенденции, да и вообще идеологические интенции в характере именных новообразований, за редким исключением, себя изжили.