Текст книги "Психология семьи. Учебник для вузов"

Изменения семьи в XX веке

Облик семьи зависит от того, городская она или сельская, к какой этнической и имущественной группе принадлежит, каков ее образовательный и культурный уровень, есть ли в ней дети и сколько их, кто старше по возрасту – муж, или жена, или они ровесники, какой характер и темперамент у супругов, сколько лет они прожили вместе, и еще от множества обстоятельств и превратностей судьбы, пережитых людьми вместе (Миронов, 1989).

Различия в европейском и азиатском типах брачности в XX веке стали особенно ярко выраженными. В России до сих пор (начало XXI века) сильна традиция ранних браков. В Западной Европе она была изжита уже в XVI веке. С конца Средневековья здесь стал распространяться европейский тип брачности (Хаджнал, 1979). Отличительными чертами его были позднее вступление в брак и высокая доля тех, которые так и не женились и не вышли замуж. Суть более позднего времени вступления в брак составляет осознанное родительство. Молодые люди живут вместе, но не оформляют брак до тех пор, пока не получат образование, профессию, будут иметь возможность содержать семью и воспитывать ребенка самостоятельно, не обращаясь за помощью к родительской семье. К началу XX века во многих странах Западной Европы 70–80 % женщин в возрасте 20–24 лет не были замужем, и даже к 30 годам доля незамужних достигала 40 %, а иногда и 50 %. Неженатых мужчин в этих возрастных группах было еще больше (Хаджнал, 1979).

В России же сохранялась практически поголовная брачность, поскольку, как уже говорилось, отсутствие брака не позволяло получить земельный надел. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года показала, что к возрасту 50 лет почти все мужчины и женщины состояли в браке: только 4 % женщин и 5 % мужчин к этому возрасту никогда не имели семьи. Подобная ситуация была лишь в Сербии и Болгарии. Очевидно, что в брак вступали люди с любыми физическими недостатками, если они были признаны юридически способными к браку. Только в прибалтийских губерниях, где был распространен протестантизм, ситуация походила на общеевропейскую. В Швеции 19 % женщин и 13 % мужчин не состояли в браке к 50 годам никогда (Вишневский, 2008).

Если рассматривать Россию без прибалтийских губерний, то доля ранних браков становится еще большей: в брак вступали сразу после наступления социально признаваемого возраста совершеннолетия, который во второй половине XIX века находился для девушки в интервале 13–16 лет, для юноши – 17–18 лет. Верхняя возрастная граница совершеннолетия совпадала с бракоспособным возрастом. На российском Севере и в Сибири норма для брачного возраста устанавливалась в более широких пределах и в среднем на более высоком уровне, однако и там браки после 25 лет и для юношей и тем более для девушек были редкостью (Бернштам, 1988).

В целом на рубеже XIX и XX веков по показателю среднего возраста вступления в первый брак европейская часть России, даже с учетом западных и северных губерний с их более поздней брачностью, была гораздо ближе к самым отсталым аграрным восточноевропейским странам, таким как Болгария, Румыния, Сербия, или к Японии и другим странам Азии, нежели к странам Западной Европы и Северной Америки. Если в Западной Европе и Северной Америке средний возраст вступления в брак для женщин колебался в пределах 24–27 лет и для мужчин – в пределах 27–29 лет, то в России и для тех, и для других он был как минимум на четыре года ниже (Захаров, 2006). Следует подчеркнуть, что подобная ситуация обусловлена не желанием молодых людей создавать семьи, а требованиями сельской общины в формировании земельных наделов.

Предполагалось, что революция переломит ситуацию в направлении европейской тенденции. Однако в последние 100 лет в России возраст вступления в брак зависел не столько от решения молодых людей, сколько от особенностей той или иной политической ситуации. Главные выводы, которые можно сделать из анализа тенденций брачности для поколений, родившихся в XX веке в нашей стране, сводятся к следующему. Вторая мировая война вызвала временную дестабилизацию брачности, затронувшую в первую очередь женские поколения 1920-х годов рождения, для которых возможности выйти замуж в годы войны были снижены до минимума. В послевоенные годы подавляющее большинство представительниц данных групп (почти 90 %) все-таки смогли выйти замуж, но в более позднем возрасте, по сравнению со старшими поколениями, и нередко за женихов моложе себя, поскольку многие ровесники погибли на войне. В результате максимальное увеличение доли никогда не состоявших в браке к 50 годам оказалось совсем небольшим – с 7–8 % до 9–10 %. Следует отметить, что вернувшиеся с войны мужчины часто создавали последовательно несколько семей, поскольку выбор невест был огромный, тогда как число мужчин жестко ограниченно. Средний возраст первого брака для женщин, родившихся в первой половине 1920-х годов, возрос существенно – на два-три года по сравнению с поколениями, успевшими вступить в брак до войны.

В течение последующих 20–30 лет соотношения по полу нормализовались, и в России восстановился не европейский, а азиатский тип брачности. Более того, тенденция к омоложению брачности даже усилилась. Частота браков 18-летних женщин, рожденных в начале 1970-х годов, превысила частоту браков во всех остальных возрастных группах. В результате к началу 1990-х годов молодые люди вступали в брак в том возрасте, в котором это делали их прадеды в конце XIX века. Это означало, что возраст начала сексуальной активности, возраст начала брачной жизни и возраст рождения первенца оказались сближенными до предела. По словам С. В. Захарова (2006), мечта традиционалистов о слитности сексуального, брачного и репродуктивного поведения была воплощена не в условиях пуританских «законов жизни» и «высокой морали» позднего сталинизма, а в результате размывания традиционных ценностей в эпоху застоя и перестройки. Это означало, что молодежь раньше начинала половую активность, а в силу отсутствия средств предохранения беременность наступала практически сразу. Молодые заключали брак не потому, что осознавали потребность в этом, а чтобы «узаконить» возникшую беременность.

Таким образом, причины парадоксального омоложения брачности в России в 1960–1980-х годах заключаются в низкой культуре планирования семьи на фоне снижения возраста начала регулярной половой жизни (Голод, 1998). Это привело к высокой распространенности добрачных зачатий, что в свою очередь стимулировало заключение ранних браков. Известно, что среди всех детей, рожденных в 1960–1980-е годы в первом браке, 30–40 % были зачаты до официальной регистрации отношений, а у женщин до 20 лет эта пропорция составляла 50–60 %. Безусловно, бо́льшая часть таких беременностей была не только не запланирована, но и нежелательна. В результате главной причиной повышения вероятности заключения брака до 20 лет стала малодоступность контрацептивных средств и массовая безграмотность людей в сексуальной и контрацептивной сферах на фоне официальной табуированности темы для научных и общественных дискуссий. Даже между мужем и женой проблемы предохранения от нежелательной беременности должным образом не обсуждались, о чем уже говорилось в главе 1 «Семья и общество».

Еще одним фактором раннего возраста вступления в брак в Советском Союзе стала государственная семейная политика начала 1980-х годов, состоящая в том, что матерям предоставлялся полуторагодовой отпуск по уходу за ребенком, законодательно закрепилась категория населения «молодая семья», принадлежность к которой предоставляла молодому человеку возможность избежать призыва в армию, а молодой семье – получить жилье.

Последним фактором омоложения возраста вступления в брак стала официально не декларируемая политика государства по сдерживанию доступа к высшему образованию. Высшее образование становилось все более популярным, особенно в городах, тогда как стране нужны были рабочие ресурсы. Государство создавало развернутую систему училищ и техникумов разного типа, при которых создавались общежития. Закон 1984 года гласил, что ориентация учащихся после восьмого класса будет осуществляться в зависимости от «потребностей экономики, регионов, городов и сел». Пребывание молодых людей в общежитии без родителей приводило к тому, что в начале 1980-х годов до одной трети новобрачных еще продолжали учиться либо совмещали учебу с работой, и процент семейных студентов увеличивался (Сысенко, 1986). Возникновение студенческих семей объясняется как снижением возраста сексуального дебюта, так и необходимостью легитимации беременности через вступление в брак. Либерализация сексуального поведения в студенческой среде протекала очень активно, что вызвало снижение возраста заключения брака в реальных поколениях женщин с высшим образованием, родившихся в 1955–1964 годах. Расширившаяся практика предоставления специальных общежитий для семейных еще больше подталкивала к раннему вступлению в брак. Кроме того, в заключении брака до завершения учебы нередко был и меркантильный интерес исключительно советского свойства: избежать обязательного распределения после получения диплома, остаться (прописаться) в большом городе и т. п.

После перестройки с отменой тех льгот, которые предоставлял ранний брак, и в связи с доступностью приобретения контрацептивных средств возраст вступления в брак стремительно повысился и у женщин, и у мужчин за короткий период между 1994 и 2002 годами (Захаров, 2006).

Тем не менее по темпам «старения» брачности Россия среди развитых стран – скорее аутсайдер: движение в сторону более поздней брачности началось почти на два десятилетия позднее, чем в западных государствах, и протекает менее интенсивно, чем в соседних странах Восточной Европы. Средний возраст российской невесты в первом браке, по самым последним оценкам, лишь приближается к 24 годам. В Эстонии, Венгрии, Хорватии и Чехии этот показатель равен 25 годам. В западных странах «нормальный» возраст первого замужества уже составляет 26–28 лет и продолжает увеличиваться (в Швеции, например, он преодолел 30-летнюю планку!). Для ситуации в нашей стране есть достаточно простое объяснение – это недоступность жилья и отсутствие традиции его аренды в течение длительного времени, не позволяющая семьям вступать в брак и одновременно переезжать в собственную квартиру. В результате молодые создают семьи на родительской территории. Все это снижает ответственность молодежи за свою семью. При этом руководство молодыми семьями и рождающимися детьми берут на себя не родители, а бабушки и дедушки.

Новые тенденции в развитии семьи

С середины XX века по настоящее время идет разговор о кризисе традиционной семьи и семейных ценностей. Это связано с реальным переходом и в мире, и в нашей стране к брачности европейского типа, что объясняется широким доступом девушек и женщин к образованию любого уровня, изменением системы труда как на производстве, так и дома. Тяжелый ручной труд уходит в прошлое, многие работы по дому легко выполнимы, поскольку существуют и специальные машины, и компании, предоставляющие разнообразные домашние услуги. Женщины хотят исполнять роль не только матери и жены, но и профессионала. Если раньше дети вырастали и оставались в рамках семьи, то теперь весьма часто они строят собственную семью и проживают вне родительского дома. Около 20 лет после того, как дети покинули дом, женщина может жить в своей семье, не выполняя ежедневных материнских обязанностей. Многие женщины, ориентируясь на подобное будущее, стремятся обеспечить себе возможность в этот период реализоваться в профессии (Зидер, 1997).

Подобные процессы протекают в разных концах земли, куда дошел прогресс. Все это меняет и семейные роли, и суть семейных отношений. Оба родителя в большей мере уделяют внимание воспитанию ребенка, и оба родителя пытаются воспользоваться шансом достичь высокой квалификации в профессии.

Не желая повторять несчастливые браки родителей, многие дети отказываются от государственной фиксации отношений и живут в гражданском браке, полагая, что именно они будут решать возникающие при этом проблемы, тогда как официальные структуры не должны мешать им реализовывать собственные семейные проекты.

Государство пока еще не готово отказываться от регулирования имущественных и детско-родительских отношений в семье, чему также имеется обоснование. Оно состоит в том, что есть достаточное число родителей, отказывающихся отвечать за судьбу собственных детей, часто возникают имущественные тяжбы между разводящимися супругами, что требует определенных правил и участия государства в семейном устройстве.

Если ранее родители отвечали за выбор будущего супруга, то в настоящее время мужчины и женщины предпочитают сами выбирать себе партнеров. Однако это не означает, что будущие муж и жена принимают решение исключительно самостоятельно. Прежде чем начать поиск брачного партнера, и девушка, и юноша проходят длительный период обучения в социуме, когда они осваивают на примере своих близких семейные роли и специфику детско-родительских отношений (Bowen, 1978). Именно поэтому большинство браков происходят в рамках близкого социума и близкой культуры. Браки межнациональные или межкультурные стали заключаться чаще, но и число проблем в них существенно больше, чем в обычных. Семья как бы воспроизводит людей, настроенных на семью того типа, который их породил и воспитал (Copp, 2011).

Несмотря на то что семья перестала быть производственной ячейкой, работа каждого из супругов воздействует на семейную жизнь различными способами: структурируя оставшееся от работы время, влияя на состояние каждого из супругов после рабочего дня и т. д. Опыт, приобретаемый на работе, а также способ и степень восстановления рабочих сил работающих членов семьи во многом обусловливают течение семейных будней (Зидер, 1997). В сравнении с домохозяйками работающие женщины требуют от детей как большей приспособляемости, так и более высоких достижений (Smith e. a., 2009).

В настоящее время брак все чаще сопровождается заключением брачного договора. Как правило, это происходит в тех случаях, когда жених или невеста состоятельны. Договор придает супругам уверенность в будущем, повышает степень ответственности каждого (стабилизирующая функция), позволяет избежать судебных передряг (регулирующая функция) и сохранить психическое равновесие личности в случае развода (мобилизационная функция). Что касается причин малой распространенности брачного договора в нашей стране, то юристы объясняют это низким материальным положением большинства населения. Социологи и психологи основную причину видят в особенностях русского менталитета в виде сложившихся стереотипов, в отсутствии ранее данного социального института. Помимо этого все эксперты связывают данное явление с небольшим сроком официального существования договора (с марта 1996 года) и недостаточной информированностью граждан о наличии и функциях такого документа.

Эти новые тенденции заставляют одних людей говорить о кризисе семьи, других – об изменении семейных ценностей и реализации новой модели семейных отношений.

Вновь возникают идеи о возращении к стабильной семье из трех поколений, описанной Э. Дюркгеймом (1995) в конце XIX века, ошибочно считавшим ее единственным вариантом семьи того времени. Однако те, кто взывает к этой идее, забывают, что такая семья, будучи внешне стабильной, была достаточно конфликтна внутри себя. Великая русская литература дает многочисленные примеры такого рода. После войн, прошедших через Европу в XX столетии, часто возникали ситуации, когда семьи увеличивались до трех поколений. Однако как только улучшалась экономическая ситуация, родственники стремились к разъезду.

В то же время стремление жить раздельно не иллюстрирует реальные отношения между поколениями. Так, в России широко распространен тип «мобильной бабушки», разъезжающей от одного своего выросшего ребенка к другому, чтобы помогать воспитывать внуков (Тольц, 1986). Тем не менее, если экономические условия достаточны для этого, наблюдается стремление к большему общению не с членами семьи, а с теми, с кем есть общие интересы, возможность поделиться опытом, совместно воспитывать детей одного возраста.

В настоящее время усилилась тенденция к неполным семьям, прежде всего семьям разведенных и расставшихся с мужьями женщин с детьми, а также тенденция к добрачной совместной жизни и схожему с семьей сожительству.

Это сопровождается падением рождаемости, свойственным всем развитым странам современности. Если во времена, когда семья была в том числе производственной структурой, дети представляли ценность как работники, то с появлением наемного труда они утратили хозяйственное значение, но приобрели ценность в связи с личностным общением родителей с ними. Однако личностное общение требует времени, и оно затрудняется, когда в семье одновременно воспитывается более трех детей.

Европейская семья испытала бум послевоенных лет, когда экономическая ситуация позволила не откладывать брак на потом и заключать его по мере необходимости. У многих семей появилась возможность содержать трех-четырех детей. Однако начиная с 1960-х годов вновь увеличивается возраст вступления в брак, а также падает число детей в семье.

Потребность в ограничении рождаемости основывается в значительной степени на комплексном сочетании объективных и субъективных факторов, которые в неразрывном единстве обусловливают общую тенденцию к модернизации жизни. Желание все большего числа женщин не прекращать трудовую деятельность, возросшие требования к качеству жилья и досуга, личному общению с ребенком являются важнейшими причинами сокращения рождаемости. Дети не нужны ни как рабочая сила, ни как гаранты обеспечения в старости. Для эмоционального обогащения, которое муж и жена ожидают от своих детей, достаточно уже одного или двух.

В то время как количество детей, рожденных в браке, сократилось, почти во всех промышленных странах возросло число внебрачных детей. Рождение ребенка вне брака постепенно утрачивало черты позорного явления, и с 1960-х годов число незамужних матерей увеличивалось. Следует помнить и о том, что социальные условия для незамужних матерей изменились решающим образом. Меры семейной и социальной поддержки позволяют незамужним мамам в случае беременности принимать решение об отказе от вынужденного брака и самостоятельном воспитании ребенка.

Отношение детей к биологическим родителям как к социальным родителям перестает быть само собой разумеющимся, они все чаще участвуют в процессах, связанных с обретением нового партнера их физиологическим отцом или матерью.

Кривая разводов на протяжении прошлого века непрерывно росла. Так, в 1913 году на 95 млн православного населения синодом было зарегистрировано около 4 тыс. разводов, к 1990 году население страны выросло примерно в три раза, а количество расторгаемых браков – более чем в 240 раз (Голод, 1998). Однако следует учитывать, что развод является не причиной, а симптомом кризиса брака (но не семьи в целом). Более того, весьма часто развод может иметь положительное значение, если он прекращает насилие в семье.

Вспомним патриархальную крестьянскую семью: если бы у сыновей была возможность уходить из большой отцовской семьи, это делало бы большинство из них. Если бы у мужа и жены была возможность разойтись, то и в XIX веке произошел бы рост количества разводов. Если бы Анна Каренина могла получить развод без потери ребенка, вполне вероятно, она бы не выбрала самоубийство как метод решения проблемы. Нужно осознать, что развод – лишь клапан, через который выходит пар. Этот пар невозможности жизни в одной семье накапливался во все времена, однако доступные способы его выпустить появились лишь в наши дни.

Рост числа разводов не в последнюю очередь предопределен переходом от сватовства как способа заключения брака к индивидуальному решению мужчины и женщины. Свобода выбора партнера в свою очередь предполагает и свободу разрыва отношений, если они складываются неудачно (Голод, 1998).

С этой же позиции следует рассмотреть и проблему рождаемости. Доля рождений вторых и последующих детей уменьшилась. Первый ребенок до сих пор появляется практически спонтанно, его рождение в большинстве случаев не планируется. Число рождений у женщин моложе 20 лет увеличилось на 2 % и у несовершеннолетних – на 11 %, то есть рост числа рождений происходит лишь в тех группах, где сексуальность напрямую не связана с использованием средств защиты, о чем говорилось ранее (Основные…, 1991).

Для возникновения такой ситуации есть множество причин. Прежде всего человек ушел от естественного отбора. Это привело к тому, что большое количество слабых в отношении здоровья людей вступают в брак и рождают детей. Изменения в семье стали возможными и благодаря изобретению антибиотиков. Еще в конце XIX века в России летом погибало 85 % детей. Их смерть связывали с тем, что страна была крестьянская, а крестьянку летом никто не освобождал от работы. Она рожала на меже, пережевывала кусок хлеба, заворачивала в тряпицу и давала ребенку вместо соски. За летний день в слюне и частично переваренном куске хлеба возникало такое количество бактерий, что дети погибали в основном от кишечных инфекций. Семьи были большие, но личностные отношения с детьми родители не выстраивали, поскольку смертность была слишком велика (Ранкур-Лаферрер, 1996).

Теперь смертность уменьшилась в разы. Появление антибиотиков (у нас в стране в 1943 году) привело к тому, что большинство рожденных детей выживают. Однако и женщины рожают реже. Между родителями и детьми выстраиваются личностные отношения. Безусловное подчинение детей родителям заменяется теплотой, взаимной поддержкой, пониманием и искренностью. Отцы все больше включаются в воспитание детей. Данные факторы меняют и структуру семьи. Вместо четкой иерархии все чаще выстраиваются отношения равенства между мужем и женой. Эти отношения в большей мере носят личностный, в том числе эротический характер.