Текст книги "Если ты позовешь…"

Анри не знал, как воспринимать эти слова. Самым естественным было предположить, что она подозревает его в измене. И таким образом намекает, что это бросает тень на ее репутацию. Пусть многие в их время имели любовниц, и Сандрин не могла этого не знать. В их случае со свадьбы прошло совсем немного времени, и ее обида была бы вполне понятна. Только Сандрин не была обычной девушкой, это он уже понял. А это означает, что ее словах мог быть какой угодно смысл. Если предположить, что она действительно все знает? Но откуда? Если она обо всем догадалась, то у этой девушки просто сверхспособности, и учителя в ее школе не зря ели свой хлеб. Нет, этого просто не может быть, она так мало живет в этом доме, что ей просто не хватило бы времени обо всем догадаться! Идею о том, что она могла читать чужие мысли, он отверг сразу. Не сумасшедший же он, в самом деле.

Сандрин молча смотрела на него, словно ему должно было быть и так все понятно из ее слов. Но Анри все же решил уточнить:

– Что такое вы имеете в виду? Мои ночные прогулки? Но я могу гулять, когда захочу и где захочу. Ничего такого в этом нет.

– Может, это и так. Если это простые прогулки. Но я не знаю, заметили вы это или нет, но в последнее время вашими прогулками интересуются очень любопытные люди. И, думаю, не только прогулками. За вами следят, маркиз Лекавалье, – она произнесла это так легко и просто, как будто сообщила, что его зовут обедать. И Анри понадобилось несколько минут, чтобы осознать смысл сказанных ею слов.

– И кто же? – спросил он с ухмылкой. – Неужели, вы? Вы подозреваете меня в измене? – Его улыбка стала еще шире. В то, что она решила сознаться в том, что находится здесь, чтобы передавать сведения о его жизни королю и его приспешникам, он не верил. А потому считал все эти нападки просто ревностью. Или не просто, а призванной скрыть ее истинные намерения. А раз так, откровенничать с Сандрин не собирался. – Ну что вы, я верный муж.

И Сандрин не выдержала:

– Да бросьте вы, наконец, валять дурака! Никому не интересны ваши любовные похождения! Гуляйте вы хоть со всеми женщинами Франции одновременно, мне все равно! Неужели вы не заметили, что за вами следят ищейки короля! Эти люди не ловят неверных мужей. Им нужно другое. Если они прибыли сюда, чтобы следить за вами, количество ваших любовниц будет интересовать их в последнюю очередь. Вас подозревают в измене королю!

Анри опешил. Что это? Сандрин решила вдруг встать на его сторону? Или она всегда была за него. А он, как дурак, сторонился ее? Или это хитрость с ее стороны, чтобы усыпить его бдительность? Чтобы он все рассказал. Но к чему такие сложности? Он все равно не заметил ничего подозрительного. И она не может знать наверняка, что у него есть какая-то тайна.

– Где вы видели их? – Голос маркиза был мрачен, хоть он и пытался это скрыть.

Этот вопрос дал Сандрин понять, что она не ошиблась. Он не спросил, почему она думает, что ведется какая-то слежка, и что следят именно за ним, а не за кем-то еще. Он не уточнил, почему она думает, что это были люди короля. Он просто узнал, не попался ли.

– В городе. – Говорить, что они подслушивали и ее саму, Сандрин не стала. – Араз так, значит, они уже близко.

– Ну, что ж, посмотрим. Думаю, им долго придется искать что-то… ведь искать-то и нечего, – спокойно произнес Анри.

«Какая самонадеянность!» – подумала Сандрин. Если эти люди появились здесь, они точно знают – есть что искать. Или он предполагает, что сможет обхитрить их? Ну, как знает. Она сделала, что могла.

– Я предупредила, а вам уже решать, как вести себя в этой ситуации. Спасибо, что выслушали.

Сандрин повернулась и, отперев дверь, вышла из комнаты. Что ж, пусть поступает, как знает. Более ничего советовать в этой ситуации она не намерена. Сделал вид, что не воспринял ее слова всерьез. Или просто слишком высокого мнения о себе. Неужели ему действительно нечего скрывать? Нет, это вряд ли. Нужно еще раз самой все проверить. Решив в следующий раз во что бы то ни стало проследить, какие места посещает ее благочестивый муж ночью, она отправилась спать.

Оставшемуся в одиночестве в кабинете Анри не спалось. Где же он совершил промах? Они слишком близко, а до отправления корабля еще так много времени. Успеет ли он?

Нужно поскорее завершить все дела, чтобы быть готовым к бегству. Предстать перед судом, обвиненным в измене королю, он не планировал. Это могло закончиться плохо, даже слишком плохо. Да еще эта встреча. Сегодня он ответил согласием на предложение заговорщиков предоставить им немного денег, и они договорились увидеться через два дня. Они обещали пустить их на образование бедных, и он не мог им отказать. Нужно быть особенно осторожным.

Каковы бы ни были истинные намерения Сандрин Вилье, когда она говорила ему о слежке, Анри был ей восхищен этой девушкой! Восхищен и напуган одновременно. Что за тайны скрываются в этой хорошенькой головке? Слежка, измены и заговоры. Тайны двора и приказы короля. Что она знает о той стороне жизни, о которой ее сверстницы могут только догадываться? И что умеет? Жена с теми знаниями, что могли дать ей в этой «Белой Лилии», была бы ему очень кстати.

Этьен говорил, что ее обучали очаровывать мужчин. Но только ли это входит в число ее умений? Те люди, что следили за ним… сложно даже представить, что они делали свои дела открыто. Но, между тем, Сандрин смогла заметить их. Не побоялась все ему рассказать. Или сделала это намеренно? Возможно, это просто способ устранить конкурентов. Конкурентов, посланных исполнить то же задание, что и она. Но, предупредив его о слежке, она не могла не понимать, что он станет в тысячу крат осторожнее. И тогда уж точно никто ничего не узнает. До самого его отплытия от берегов Франции – уж точно. А это означает – Сандрин не так плоха, как он о ней думал. Нужно приглядеться к ней повнимательнее. Только сделать это очень аккуратно.

Глава 10

Спустившаяся утром завтракать Сандрин была удивлена, увидев за столом мужа. Помогавшая ей сегодня одеваться Арлет радостно сообщила, что выполнила свое обещание и «вторая я» – она так и сказала «вторая я», видимо, чтобы исключить у Сандрин мысли, что этот манекен может быть копией какой-то другой горничной – будет ей доставлена сразу после завтрака.

Сандрин, работавшая на этот раз над пышным, по последней моде, бальным платьем, и примерно представлявшая, сколько ей теперь для работы потребуется места, стала подумывать о том, не переместиться ли ей в комнату побольше. Идеальным вариантом для этого был бы кабинет. Выходящий окнами на восток, он большую часть суток был освящен солнцем, к тому же был достаточно просторен для ее нового платья. Но вот только что скажет об этом маркиз Лекавалье? Разрешит ли?

Конечно, можно было начать и повседневное платье, которое ей так необходимо. Но нужного количества ткани в магазине не оказалось. Как и подходящих пуговиц для наряда, который она сшила из того материала, который привезла в поместье Лекавалье из дома. А заказ еще не прибыл.

Пришлось работать с тем, что имеется. Тем более что Сандрин не оставляла надежда, что ее, охочий до всяческих развлечений, супруг не изменил своим привычкам после свадьбы и вывезет ее наконец на какой-нибудь прием.

Встреча за одним столом давала ей возможность узнать, согласится ли маркиз предоставить в ее распоряжение какую-нибудь из комнат. «Надеюсь, у него хорошее настроение», – подумала Сандрин. Присев на стул, она спросила:

– Чудесный день, не так ли?

– Да, вы правы, настоящий летний день. – На удивление, Анри был настроен благожелательно. И даже, судя по всему, прекрасно выспался, несмотря на то, что оказался в постели очень поздно.

– В такую погоду не хочется сидеть дома. Вы планируете сегодня прогуляться верхом, как обычно? – Сандрин улыбалась и смотрела на него.

Куда она клонит? Хочет выяснить, не собирается ли он совершить какую-нибудь глупость или это просто праздное любопытство? С ней надо быть настороже.

– Возможно… – произнося это, Анри постарался придать лицу как можно более беззаботное выражение. – А чем планируете заняться вы?

– А я бы хотела заняться своим платьем.

Платьем. Значит, эти отрезы ткани были для нее, а не для портнихи, которую она планировала найти в этих краях. Вот так новость.

– Только в моей спальне не так много света, как мне хотелось бы, – продолжила Сандрин.

Нотки грусти не укрылись от его ушей, и Анри спросил:

– Может быть, вам стоит поменять шторы? Стало бы светлее.

– Нет, думаю, шторы тут не при чем. Окна выходят в сад и ветки немного закрывают солнечный свет.

«Предлагает вырубить сад?» – мелькнула мысль у Анри, но Сандрин сказала:

– Это по-своему хорошо. Летом дарит прохладу, а зимой защищает от ветра. Как раз то, что нужно для спокойного сна. Но спальня совсем не подходит для работы. Думаю, мне просто нужно заниматься шитьем в комнате, более освещенной солнцем.

«Значит, не вырубить», – Анри облечено вздохнул.

– Вы можете выбрать любую комнату в доме для своего увлечения. – Мысль о том, что Сандрин не собирается трогать сад, успокоила его бдительность.

– О, спасибо, вы так добры. Что вы скажете на счет кабинета?

И он неожиданно согласился. Впоследствии он долго думал, чем вызвано его неожиданное согласие, но так и не смог объяснить этого даже сам себе.

Обрадованная, Сандрин сразу после завтрака переместилась в кабинет и не выходила из него до самого ужина. Маркиз в кабинете так и не появился.

Но это ее и не расстроило. У нее появилась отличная идея – нашить по истрепавшемуся подолу светло-зеленого платья изумрудную ткань и таким же цветом обработать рукава, чтобы платье смотрелось органично. Обедать она не выходила и к вечеру не только закончила эту работу, но и успела сделать лиф на новом наряде, предназначенном для выхода.

Сменив, наконец, с помощью Арлет, розовое платье на обновленное светло-зеленое, и пребывая в связи с этим в прекрасном настроении, Сандрин спустилась к ужину. И обнаружила за столом собственного мужа и массу слуг вокруг него. Казалось, все они вдруг почти разом собрались здесь, чтобы накрывать и прислуживать им.

«Видно, хотят понять, что же такое случилось с господами, раз они уже второй раз за день едят вместе», – решила про себя Сандрин.

Но надеждам слуг не суждено было оправдаться – из разговора Сандрин и Анри нельзя было понять ничего. И только они двое увидели в нем истинный смысл.

Когда Сандрин спустилась к ужину, Анри уже сидел за столом. Но к трапезе еще не приступил.

– Рад вас видеть, мадам Лекавалье, – маркиз был предельно вежлив и отчего-то очень весел. – Да еще и в новом наряде. Теперь я понимаю, почему вы так задержались. Никак не могли выбрать, что надеть. Да вы модница. Меняете платье каждый день.

– Да, маркиз два своих платья я меняю каждый день.

– Два? Но мне казалось, их гораздо больше. Как ни увижу вас, вы все время в чем-то новом.

Сандрин очень хотелось сказать, что если бы они виделись чаще, то он, несомненно, заметил, что ей буквально нечего надеть, но вслух произнесла:

– Это просто женские секреты. В этом и есть предназначение женщины – быть для мужа каждый день разной. И вам не придется скучать.

– Вот, оказывается, в чем дело. А то, право, мне казалось, что вы просто жаждете моей смерти от голода.

– Ну что вы, маркиз, как вам только могло такое в голову прийти! – Сандрин решила поддержать его игру. – Я немного увлеклась рукоделием. Простите.

– Прощаю! – Анри кивнул повелительным тоном. – Тем более что этот грех не так велик. Все же живы. Пока живы… – И он многозначительно посмотрел на жену.

– Поверьте, маркиз, я сделаю все, чтобы так оставалось и впредь. – И, хоть они сидели по разные концы пусть и небольшого стола, Сандрин заглянула ему прямо в глаза.

– Я на это рассчитываю. Раз уж вы согласились стать моей женой – данное ваш прямой долг. – Анри не отвел взгляда.

– Как и заботиться о благосостоянии семьи. И поверьте, я умею это делать, – утвердительно произнесла Сандрин.

– Ну что ж, раз мы понимаем друг друга, мне хотелось бы знать, как продвигается ваше рукоделие. Не нужна ли вам помощь? – произнес Анри уже веселее.

– Спасибо, не нужно. Пусть это и немного необычно, но я привыкла в некоторых случаях обходиться без портнихи. – Сандрин улыбнулась.

– Да вы просто идеальная жена. Такая экономия.

– Спасибо! – Сандрин решила сменить тему. – Удивительно вкусное рагу. Оно приготовлено с оливковым маслом? А рыба. Где вы взяли ее?

Анри усмехнулся.

– Попробуйте вино, Сандрин.

Она осторожно взяла бокал и посмотрела вино, переливающееся в нем ярким рубиновым озерцом, на свет лампы.

– Нет, этого просто не может быть. Как вам это удалось, маркиз? Вы просто волшебник.

– Никакого волшебства, Сандрин. Ваши родители прислали нам несколько бутылок вина и оливкового масла в подарок на свадьбу.

– В подарок? – Сандрин на секунду задумалась. – О, да. Я же написала им, что мы обвенчались. Вот, наверное, они и решили что-то подарить.

– Думаю, так и было. И я не мог не приказать повару приготовить что-то подходящее под такой драгоценный подарок…

– Маркиз… – Сама не понимая – почему, Сандрин была смущена этим. – Вы балуете меня.

– Но это же вполне естественно, Сандрин. Муж должен баловать свою жену. Всегда. А вы лучше расскажите мне, как вы догадались, откуда это вино. Ведь вы даже не попробовали его.

И Сандрин рассказала. Как она была еще маленькой, когда родители переехали в это поместье, доставшееся отцу в наследство от какого-то дальнего родственника. Как нанимали рабочих, чтобы расчистить виноградники, пришедшие в упадок. И заменили погибшие лозы новыми сортами. Как находили торговцев, готовых купить произведенное ими вино и еще много чего еще.

И пусть это занятие не совсем подходило знатному семейству, ей почему-то было совсем не совестно перед маркизом Лекавалье. А он внимательно слушал и не прервал ее рассказ своими упреками.

Каждый день после этого они неизменно встречались за завтраком и ужином и разговаривали обо всем. Что-то неуловимо изменилось в их отношении друг к другу. Обед Сандрин пропускала и не знала, приходит ли на дневную трапезу Анри. Но те минуты, что они проводили за столом вместе, были чудесны.

И, хоть днем она сидела в кабинете с шитьем, а вечерами следила за мужем, переодевшись в мужскую одежду, все равно понимала, что маркиз Лекавалье нравится ей все больше и все больше. Тем более что за эти два дня на ночных прогулках ее муж замечен не был.

На третий день она вновь сидела в кабинете, вышивая золотыми нитями подол нарядного платья, когда неожиданно услышала, как в комнату кто-то вошел. Обернув голову, она увидела мужа. Держа в руках бумаги, он направился к столу. Решив, что достаточно воспользовалась благосклонностью хозяина, а теперь пора освободить кабинет и дать Анри поработать, Сандрин произнесла:

– Простите, я, наверное, своим присутствием, мешаю вам работать. Я могу уйти.

– Нет, что вы, оставайтесь. – Анри чуть улыбнулся.

– Мне не составит труда продолжить свое занятие позже.

– В этом нет необходимости, я спокойно могу разбирать бумаги и в вашем присутствии.

Анри сел за стол и занялся счетами. Сандрин продолжила вышивку. За все время они едва ли перекинулись парой слов, и это молчание было таким естественным. Странно, но находясь рядом с мужем ни чувства неловкости, ни тревоги она не испытывала. Так спокойно, как рядом с ним, она себя никогда и нигде не чувствовала.

Она видела, что, разбирая бумаги, маркиз украдкой поглядывал на нее. И ей это нравилось. В эти мгновения она представляла себя обычной женой, как сотни других замужних женщин по стране, да и по всему миру. Решив домашние дела, раздав задание слугам, она занималась рукоделием подле мужа, погруженного в важные, как Сандрин надеялась, дела. Словно это и не она каждый вечер рыскала по его владениям, переодевшись в мужскую одежду и вооружившись шпагой, чтобы понять, что же тайны скрывает этот человек и для чего он понадобился ищейкам короля. Пусть это было не совсем правильно, но, если разобраться, она просто защищает себя и тех, кто ей дорог. Как умеет. Ведь, если маркиза Лекавалье обличат в чем-то противозаконном, тень падет и на нее, и на ее семью. Обвенчавшись, они стали родственниками. И теперь, что бы ни совершил ее муж, она тоже будет в этом виновна. А если его преступление – государственная измена, то и вовсе виновными сделают и его, и ее семью.

Но вот в голове Анри витали совсем иные мысли. Увидев свою жену за работой в кабинете, он вновь вспомнил, как она прекрасна. Солнечный свет мягко освещал ее лицо. Вырез платья открывал шею и плечи, обнажая чуть тронутую загаром нежную кожу. Из прически, уложенной высоко, чтобы не мешать работе, как всегда выбилась прядь волос и красивой волной легла на плечо. Каштановые волосы отливали золотом в дневном свете. Одетая в простое хлопковое домашнее платье, с небрежно уложенными волосами, она и сейчас отличалась какой-то удивительной красотой; что уж говорить о том, если такая девушка окажется на балу, одетая соответственно случаю. От ее красоты должна кружиться голова. Да, король определенно умеет выбирать себе свиту.

Изящные руки плавно двигались, выводя замысловатый узор, а небесно-голубые глаза внимательно следили за движением иглы. Вновь увидев в этих глазах пытливый ум и какую-то скрытую, неведомую ему тайну, – как в тот раз, на озере, – он вспомнил вдруг их первую встречу во всех подробностях. Так может, не так ужи не прав Этьен, предложивший взять ее с собой?

Видя, как Сандрин, словно примерная жена, сидит сейчас за шитьем, вспоминая, как она управляет хозяйством в его поместье и людьми, как отдает приказы и ругает за повинности, спокойно, не повышая голоса, стараясь не обидеть человека даже словами, как находит нужные слова, объясняя что-то, успокаивая или давая указания, как радуется чему-то или грустит, Анри с каждой минутой понимал, что будет скучать по ней. Ему становилось действительно жаль, что его отъезд должен состояться так скоро. Сандрин была ему хорошей женой. И если бы захотел, была бы с ним до конца его дней. Да, эта девушка могла бы скрасить долгие дни путешествия и долгие годы в чужой стране. Осталась бы с ним навсегда, если бы он позвал.

Нет, все, хватит! Нужно гнать такие мысли прочь. Времени осталось слишком мало, и этот его внезапный порыв может разрушить все планы.

Они просидели с Сандрин несколько часов, занимаясь каждый своим делом и погруженные в свои мысли. Солнце начинало садиться за горизонт. За работой время пролетело незаметно, и оно постепенно покидало комнату, озаряя все вокруг закатными лучами. День, уступив место вечеру, молчаливо сообщил, что светило, отработав целый день в полную силу, собирается спать.

«Как быстро пролетело время. За эти часы мы не обмолвились и парой фраз, но это молчание не было неловким или неуместным, – подумал Анри. – А эта девочка мне все больше и больше нравится».

Завершив все дела, он поднялся, а Сандрин осталась сидеть на маленьком диванчике, все еще продолжая вышивку.

– Скоро комната погрузится в полумрак, и вам сложно будет что-то разглядеть. Распорядиться, чтобы зажгли лампы? – Голос Анри был мягок и чрезвычайно нежен.

– Спасибо, я скоро закончу.

– Тогда, думаю, вы не откажитесь от ужина? – Он чуть не добавил «со мной», но вовремя остановился.

– Да, было бы неплохо. – Она наконец оторвала глаза от ткани и подняла их на мужа.

– Пойду, распоряжусь на счет ужина. Я пошлю за вами Вивьен, когда все будет готово.

– Благодарю вас.

Сандрин вновь опустила глаза и продолжила вышивку. О, как же ему хотелось, чтобы эти глаза смотрели на него чуть дольше! Но что сказать еще, он не знал. Взявшись за ручку двери, чтобы открыть ее, Анри вдруг остановился и снова посмотрел на Сандрин. Его жена продолжала работу, сидя в кресле спиной к нему. Совсем скоро он уедет и больше не увидит ее никогда. Он даже не узнает, какова ее кожа, когда к ней прикоснешься. Неожиданно для себя, Анри отпустил ручку двери, подошел к Сандрин, обнял ее за плечи и, склонив голову, поцеловал в ложбинку между плечом и шеей. Она не убрала его руки и не отстранилась. Просто склонила голову к его голове.

Через мгновение он отпустил ее и вышел из комнаты.

Только выйдя за дверь, Анри отругал себя за импульсивность. Неизвестно к чему могут привести эти его внезапные порывы. Лучше будет больше не встречаться с ней до отъезда. Если вдруг захочет увидеть Сандрин, воспользуется потайным ходом. Тем, который вел ее спальню. Проходом, в наличии которого он не решался признаться даже себе самому. Маленькое смотровое окошко позволяло следить за ней, когда ему только заблагорассудится. Вот, только сегодня ночью ему не до слежки. Его ждет более важное занятие – надо встретиться с заговорщиками.

И, чтобы не искушать ни себя, ни судьбу, от ужина он попросту сбежал.