Текст книги "Если ты позовешь…"

Сорочка была совсем новой и, как подумалось Сандрин, была точно куплена маркизом Лекавалье – слишком уж прозрачной она была. Явно в его вкусе. Чего-то иного от завзятого любителя женщин вряд ли можно было ожидать. Купаясь в ванне, она осмотрела свой гардероб. Служанки не успели развесить привезенную ею одежду. И то, что лежало на полках, было ей незнакомо. И самое главное, там не было ни одного платья. Только пара чулок и панталончиков. Одни светло-зеленые, с белыми вышитыми цветочками по краю, другие розовые, расшитые розово-малиновой вязью. И чулки с кружевом им в тон. Даже на вид они были тонкими, почти невесомыми. Сандрин усмехнулась, покачала головой, искупалась в горячей ванне, надела приготовленную для нее ночную сорочку и легла спать.

«Как будто и не уезжала никуда… – подумала она, засыпая. – Только пожила в другом месте, пока здесь делали ремонт – и все».

В последнюю секунду перед тем, как провалиться в сон, Сандрин вспомнила слова Этьена о том, что все, что сейчас делает Анри Лекавалье, продиктовано его заботами о ней. Ага, особенно – покупка панталончиков.

Спала она глубоким и спокойным сном, словно душа ее и сердце успокоились, найдя, наконец, свое место на этой земле. Она чувствовала себя свободной и защищенной одновременно. И от этого было так легко и радостно, что впервые за много лет ночью ее не мучили кошмары. И именно в этом доме, под опекой его хозяина – словно он своим присутствием под одной с ней крышей был способен защитить ее от всех невзгод.

Утром Сандрин проснулась в прекрасном настроении и совершенно отдохнувшей.

Несмотря на то, что солнце было уже довольно высоко на небосклоне, и время завтрака давно прошло, есть совсем не хотелось. Открыв глаза, она увидела на туалетном столике вазу, полную ирисов и белых роз. Как тогда, много лет назад, когда она впервые вошла в свою спальню в доме Лекавалье. Кто-то принес их, а она даже не заметила. Спала она довольно чутко, и в этой ситуации давно бы проснулась. Но сегодня ночью она не слышала, чтобы кто-то заходил к ней в комнату. И это было не очень хорошо, так как непонятно, какие были намерения у того, кто приходил.

«Нужно это исправить. Мало ли, кто побывал здесь сегодня ночью», – подумала она.

Сандрин заметила рядом с вазой какой-то сверток. Она поднялась с кровати и подошла к столику поближе. На нем лежала записка, написанная почерком ее мужа.

«С приездом домой, милая. Купил в подарок то, что вы сами вряд ли себе позволите. Если понадобиться что-то еще, посетите город. Можете заказать или купить платья, шляпки, перчатки и все, что вздумается. Запишите расходы на мое имя. Анри».

Сандрин развернула сверток и не поверила своим глазам. Там была еще одна ночная сорочка. Из белого шелка, украшенная розовыми бантиками по лифу и расшитая розами и ирисами, под стать букету на столе. И настолько тонкая и прозрачная, что даже в июльскую жару в ней будет холодно. И пара белых чулочков. Да он сошел с ума! Да, она скучала по таким вещам, но делать подобные подарки своей бывшей жене! Чего он только этим добивается. Наглость маркиза перешла все пределы. Нужно непременно сказать ему, что подобные жесты неуместны.

Сандрин надела платье и отправилась на прогулку. Ей нужно было привести мысли в порядок.

Она гуляла по окружавшему дом саду, который уже потерял всю свою листву и был запорошен снегом. Огороду, на котором не осталось уже ничего – только ровные бороздки вскопанных грядок. И берегу океана, который оказался довольно близко от дома – нужно было только немного спуститься вниз, и взору уже открывался пляж, устланный камнями, и волны, накатывающие на берег. И постепенно понимала, что ей жаль будет покидать эти места.

Побродив немного по пляжу, Сандрин поднялась на холм, возвышающийся над ним. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался бескрайний океан. Шум волн, белые барашки, бегущие по водной глади, завораживали и влекли за собой.

– Миссис Сандрин! Госпожа!

Сандрин услышала со стороны дома громкий окрик и обернулась на голос. К ней бежала та же служанка, что помогала ей вчера вечером. Подойдя к Сандрин ближе, она произнесла:

– Время обеда, госпожа. Мистер Лекавалье просил найти вас и пригласить к столу.

– Да, конечно! – Сандрин кивнула. Совсем не похоже на Анри. Раньше он не особо утруждал себя приглашениями куда-либо. Но сейчас это было ей на руку. Сандрин как раз нужно было объясниться с маркизом.

– Обед будет через час, вы могли бы пока переодеться, если хотите.

– Нет, спасибо, я останусь в том же платье. Но вот умыться мне бы не помешало.

Идя за служанкой в сторону дома, Сандрин продолжала удивляться произошедшей в муже перемене. Во Франции она почти не замечала за ним желания проводить с ней время. И он никогда заботился о том, голодна ли она.

Зайдя в дом, Анетта отправилась за теплой водой, а Сандрин поднялась в спальню. И, как завороженная, остановилась перед букетом цветов в вазе. Сейчас, пронзенные солнечными лучами, лепестки роз и ирисов были почти прозрачными и искрились золотым и розовым светом. И казались каким-то чудом посреди холодной зимы.

Дверь отворилась и в комнату вошла горничная, неся кувшин с теплой водой. Анетта уже дошла до умывальника и остановилась там, а Сандрин все продолжала любоваться цветами. Наконец она оторвалась от созерцания и подошла к служанке, подставив руки под струю воды.

– Они прекрасны, правда? – сказала Сандрин, что бы хоть как-то оправдать, что так долго любовалась букетом, будто какая-то молоденькая девчонка.

– Да, миссис Сандрин, ваша правда, цветы очень красивы, – произнесла Анетта. И, чуть помолчав, добавила: – Ваш муж очень любит вас.

– Мой муж? – Сквозь льющуюся воду Сандрин даже показалось, что она ослышалась. Причем здесь Анри? Наверняка горничные утром сходили в оранжерею и принесли букет. А заодно и подарок с запиской.

– Да, ведь этот букет появился благодаря ему.

Все понятно. Служанка считает, что все делается руками того, кто отдает указания. Получается, что зимний сад у маркиза все же имеется. Интересно, что еще там растет? Нужно как-то узнать у горничной, как туда попасть.

– И давно в доме оранжерея? – спросила она, уже вытираясь поданным Анетт полотенцем.

– Простите, но в доме ничего такого нет.

– Но как же тогда появились цветы? – с ноткой удивления и недоверия произнесла Сандрин.

– Я же говорю, – горничная произнесла эти слова медленно, словно решила, что Сандрин не обладает большим умом, раз не смогла понять ее с первого раза. – Это мистер Лекавалье ночью, как вы заснули, уехал и вернулся с букетом. Наверняка взял в поместье Бирли. Его жена, Виктория, очень этим делом увлечена. Только у нее могли быть такие. А это, почитай, целых четыре мили отсюда. И вот так, с дороги, собрался и поехал. Только сначала проверил, что у вас все в порядке. Меня выспросил, все ли у вас хорошо, в комнату заглянул. А потом и поехал. – Щеки служанки чуть порозовели от усердного рассказа. – А потом сам налил воды в вазу и принес все это сюда.

Горничная показала рукой по столик с цветами и, словно опомнившись, произнесла:

– Простите, если сболтнула лишнего, госпожа.

– Нет-нет, Анетта, не переживайте, все в порядке! – Сандрин ободряюще улыбнулась горничной.

Больше они не проронили ни слова, погруженные каждая в свои мысли. Через полчаса, умывшись и поправив прическу, Сандрин была вполне готова предстать перед маркизом Лекавалье.

Глава 29

Сквозь расшторенные окна столовой проливались солнечные лучи, наполняя комнату теплым желтым светом. И солнечные зайчики, соревнуясь друг с другом, играли и на золоченых рамах картин, и на деревянных панелях стен, и на отполированной до блеска мебели. Эти картины, как небольшие безделушки, расставленные по столикам и каминной полке и привезенные из поместья Лекавалье во Франции, были оригиналом тех копий, который так бросились в глаза Сандрин при первом осмотре дома. А эти, настоящие, впитавшие в себя все тайны веков, веяли чем-то знакомым и радостным. В углу горел камин, весело потрескивая поленьями. На столе красовались приготовленные к обеду блюда, от которых распространялся вкусный аромат еды. И все это наполняло комнату таким теплом и уютом, что хотелось поселиться в этом доме навечно.

Во главе стола, накрытого белой, накрахмаленной скатертью, восседал маркиз Лекавалье. Он был одет совсем просто – в белую рубашку и брюки, и казался таким домашним, таким подходящим этому дому, что и помыслить было нельзя, что здесь мог бы жить другой хозяин. По правую руку от него стоял только один комплект посуды, состоящий из тончайших фарфоровых тарелок, белых, с нежно-голубыми и розовыми цветами по краю и серебряных приборов, из чего Сандрин заключила, что других гостей к обеду не ожидается.

Завидев ее, Анри поднялся и отодвинул стул, приглашая Сандрин сесть за стол.

– Благодарю вас! – Она решила не накидываться на маркиза с порога и сыграть роль благородной дамы. В конце концов, она и была такой по рождению.

Сандрин грациозно, будто на приеме самого короля, прошествовала к столу и, изящным движением приподняв юбки, села. Солнечный свет придавал ее волосам и коже легкий персиковый цвет, отчего казалось, что они светились изнутри. Локон легко спадал на шею. Она прекрасно понимала, как выглядит, и потому совсем не удивилось тому, что произошло дальше. Более того, она этого ждала и сделала все, чтобы это произошло. Ей необходимо было выяснить, чем вызваны перепады в настроении маркиза в отношении нее.

– Я отпустил слуг. – Анри пододвинул стул и, все еще находясь за ее спиной, наклонился к плечу и поцеловал. – Позвольте мне поухаживать за вами. Что предложить на обед?

– Что-нибудь на ваш вкус, маркиз! – Сандрин ужасно хотелось уже сейчас, не дожидаясь конца обеда, влепить ему пощечину за сегодняшнее поведение, за все эти подарки и поцелуи, которые никак не соответствовали тому факту, что скоро им предстоял развод. Но она сдержалась.

– Тогда, может быть, пирог с говядиной и морковью? Или печеные яблоки? Во Франции такого не встретишь.

– Вы правы. Во Франции такое редко встретишь! – Она придала своему голосу чуть осуждения. Да, кухарка была англичанкой, и ждать от нее чего-то привычного французского, а потому чрезвычайно вкусного, не приходилось. Но поесть что-то было нужно. – Пожалуй, пирог.

Анри отрезал ей кусочек, потом себе, положил на тарелку и вернулся на свое место. Несколько минут они ели молча, но потом Сандрин решила, что самое время начинать разговор. Сейчас, немного поев, он должен стать более благодушным. Хотя, возможно, он и ждет этого разговора.

Чтобы понять, что она думает по поводу его поведения и будет ли ему потворствовать.

– Спасибо, маркиз, все было очень вкусно. Но я, пожалуй, пойду. – Она отодвинула стул и начала подниматься. Самое лучшее решение, чтобы заставить его оторваться от еды и обратить на себя все внимание.

– Останьтесь, Сандрин. Вам не понравилась еда? Или вам настолько неприятно мое общество? – Маркиз тоже поднялся.

– Оставьте, маркиз. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Каковы бы ни были мои чувства к вам или даже к этой еде, более неуместной сцены, чем та, при которой мы сейчас присутствуем, не найти.

– Отчего же? – Он был удивлен.

– Скоро должен состояться наш развод, и такие семейные обеды ни мне, ни вам ни к чему. – Сандрин пристально посмотрела на Анри, и что-то в его лице заставило задать следующий вопрос: – Ведь вы начали процедуру развода, не так ли, маркиз?

– Простите, но еще нет, Сандрин. Был немного занят в это утро. – Он чуть усмехнулся, и Сандрин поняла, на что он намекает. Явно на то, что она нашла сегодня утром на столике.

– Нисколько не умаляя ваших прав самому планировать свое время, маркиз, позвольте заметить, что, учитывая наши договоренности, было бы более уместным прилагать больше усилий именно в направлении нашего развода. А не в том, чтобы совершать поездки по соседним оранжереям и модисткам. Тем более что некоторые… хм… приобретения, которые вы совершаете у них – просто за гранью приличия!

– О-о-о! – Анри рассмеялся. – Вижу, вам определенно понравился мой подарок.

– Не имеет значения, маркиз, что мне нравится, а что нет. Существуют определенные правила, и мне не хотелось бы сейчас ставить их под сомнение.

– Бросьте, Сандрин, когда это вы соблюдали правила? Полагаю, вся ваша жизнь только и построена на их нарушении.

– Вы заблуждаетесь, маркиз. Полагаю, вы не слишком знакомы с моей жизнью, чтобы делать подобные выводы.

– Нет, Сандрин, я знаком. – Анри стал очень серьезен. – Как вы правильно заметили, я сам планирую свое время. И поверьте, провожу его с пользой. И если бы я действительно не понимал, что вы собой представляете, вы бы сейчас не сидели за этим столом.

– И в каких же грехах вы подозреваете меня, раз считаете возможным дарить мне подобные подарки накануне развода?

– Не о том речь.

– А о чем? Я вас не понимаю.

– Я много видел в жизни, Сандрин, и прекрасно понимаю, какая жена мне нужна. И в этот список не входят барышни, болтающие только о нарядах и приемах. И заботящиеся только о том, сколько зарабатывает муж, и как эти деньги потратить. Мне кажется, я уже говорил вам об этом.

– Говорили. Только не пойму, какое отношение это имеет ко мне.

– Самое прямое.

– Все, маркиз, хватит. Мне надоел это бессмысленный разговор. Если вы ближайшее время не поговорите со священником, это сделаю я! – С этими словами Сандрин встала и пошла в двери.

Анри в мгновение ока оказался рядом с ней и твердо положил свою ладонь на ее, уже находящуюся на ручке двери.

– Почему вы так торопитесь?

– Я уже наелась, спасибо за обед.

– Я говорю про развод, – уточнил он.

– Мне хочется побыстрее увидеть родных! – Маркиз был слишком близко, и ей очень хотелось прикоснуться к нему. Но она понимала, что это последнее, что стоит делать сейчас. И потому, благодаря урокам в школе, прекрасно контролировала свои эмоции и спокойно смотрела ему прямо в глаза. И даже руку не отняла. Словно ей было безразлично его присутствие.

– Но вы можете пригласить их сюда… – Маркиз был явно расстроен и удивлен тем, что его близость не производит на нее никакого впечатления. – Я буду рад принять их у себя в доме. Или, если хотите, можем поехать к ним. Думаю, недели через две я мог вы вас сопровождать.

– Это совершенно излишне… но – спасибо за предложение! – Сандрин кивком головы поблагодарила его. – Думаю, когда мы покончим с нашим браком, я и сама прекрасно доберусь.

– Развод дело не быстрое, Сандрин.

– Я почему-то об этом догадывалась… сколько?

– Не меньше месяца.

Сандрин вздохнула. Целый месяц! Это слишком долго. После месяца, проведенного с Анри, ей будет тяжело покинуть его. Как жаль, что, пока она – его жена, она не может пожить где-то еще. Разве что действительно отправится в гости к родителям… Но тогда маркиз, чего доброго, забудет про развод, и ей опять придется возвращаться, чтобы завершить все самой. И к чему эти подарки? Эти слова, попытки поцеловать. Этот мужчина был чрезвычайно непоследователен в своих действиях. То сторонится ее, то медлит с разводом. Нужно попытаться разгадать, чего он хочет добиться своим поведением. Неужели хочет получить то, что ему не удалось во Франции, и уложить ее в постель? Ну да, не может же он упустить такой случай! Даже если она и не совсем ему нравится. Она обязательно разгадает все его намерения, нужно только немного понаблюдать.

Видимо, какие-то мысли все же отразились у нее на лице, потому что Анри озабоченно произнес:

– Сандрин?

Она подняла голову и посмотрела на него. И в это мгновение маркиз склонился над ней и поцеловал в губы. Долгим и страстным поцелуем. У нее подкосились ноги. И чем дольше продолжался этот поцелуй, тем явственнее Сандрин понимала, что еще несколько дней, и устоять перед ним она не сможет.

Нужно было прервать это, иначе беды не избежать. Сандрин немного отстранилась. Маркиз не противился. Прервал поцелуй и, чуть улыбнувшись, произнес:

– Вы позволите?

– Что? – У Сандрин немного кружилась голова от поцелуя и разбредавшихся мыслей, и она даже не сразу поняла, что он обращается к ней. Как жаль, что в школе не было практики по контролю над эмоциями, когда тебя целует человек, в которого ты безумно влюблена!

– Вы позволите, Сандрин, мне и впредь решать, как планировать свое свободное время?

– Конечно, маркиз. Это ваше безусловное право. – Сандрин была удивлена, что он просит у нее на это разрешение. Но потом, догадавшись, что он имеет в виду, она добавила: – Если все, что вы в результате делаете, не будет выходить за рамки приличий.

– Пока я не сделал ничего, чтобы скомпрометировать вас. – Анри посмотрел ей в глаза.

– Неужели? – Сандрин удивленно подняла бровь. Они все еще стояли слишком близко, и ей тяжело было контролировать свои эмоции. Но каким-то чудом она справлялась.

– Конечно, ведь мы еще женаты!

До Сандрин дошел смысл сказанного им и, осознав все, что он еще может сделать, руководствуясь данным обстоятельством, она воскликнула:

– Вы просто несносны! – И, отвернувшись, потянула ручку на себя.

Но маркиз тут же остановил ее, положив на дверь свою руку и, наклонившись к Сандрин, на ушко произнес:

– Позвольте еще один вопрос, Сандрин?

Она обернула и посмотрела на него.

– Ведь вам же понравился мой подарок, правда? Тот, что в свертке.

Сандрин вздохнула, покачала головой, произнесла:

– Вам следует поучиться хорошим манерам, маркиз!

И чинно проследовала из комнаты.

Маркиз больше ее не удерживал. Только весело смеялся вслед.

После разговора Сандрин решила свести общение с Анри Лекавалье к минимуму. Немного подумав, она решила, что маркиз явно вознамерился воспользоваться своими правами мужа полностью, несмотря на его полное безразличие к ней. Но ей не хотелось стать одной из его списка многочисленных женщин, с которыми он распрощался после проведенной ночи. И пусть в душе она была совсем не против реализации этой стороны их брака, она решила, что если данного действа не состоится, это будет ее маленькая месть маркизу. Месть за то, что заставил ее мучится от чувств к нему.

Она поднялась в комнату, взяла муфту и меховую накидку и отправилась на прогулку. Она не знала, где заканчиваются владения ее мужа, но это ее не смутило. Места здесь пустынные, и маловероятно, что она встретит кого-нибудь, даже если выйдет за пределы владений Лекавалье и нарушит чьи-то границы. Сандрин отправилась на прогулку по холмам, возвышающимся над берегом океана, полям и лесу вокруг, совсем потерявшему свою листву, и вернулась домой, только когда стемнело. Долгая прогулка успокаивала нервы и приводила мысли в порядок. Только вот к ее концу она так проголодалась, что готова была съесть даже тот пирог, который приготовила кухарка на обед. Но, несмотря на это, все равно решила, что не спустится к ужину, если за столом будет маркиз. Нужно незаметно посмотреть в столовой, сидит ли он за столом, и на сколько персон накрыт ужин. И, если там несколько тарелок, отсидеться в своей комнате. С этими мыслями она и отправилась к дому.

О том, что ее потеряли, Сандрин поняла, даже не подойдя к двери. Несмотря на поздний час, на улице обнаружилась пара слуг, включая ее горничную Анетту, которая кинулась к ней, как только увидела.

– Госпожа! Миссис Сандрин! – В голосе горничной явно слышалась радость. – Я так рада, что с вами ничего не случилось!

– А что со мной могло случиться? – Сандрин уже подошла к ней совсем близко.

– Ну, уже поздно, а места здесь пустынные… мало ли кого могло занести.

– Анетта, этого просто не может быть. Ты противоречишь сама себе. – Горничная удивленно заморгала глазами, явно не понимая, к чему ведет Сандрин. – Что-то одно – либо здесь пусто, либо есть возможность кого-то встретить.

Было видно, что Анетта поняла, о чем ей сейчас толкует Сандрин, и остановилась в замешательстве, проговорив:

– Простите, конечно. Мистер Лекавалье просил найти вас, сказал, что места пустынные, и мало ли кто встретится, а вы ушли одна. И никто не уследил за этим.

– Ну, если это слова моего мужа, то остается только догадываться, какая неразбериха твориться в его голове. – Сандрин решила, что если они разведутся через несколько недель, то нет смысла говорить об Анри только хорошее. Иначе у всех могут возникнуть сомнения в их разводе. А так будет видно, что муж и жена перестали любить и уважать друг друга.

– Простите, я ничего такого не хотела сказать… – Горничная явно расстроилась, что могла оговорить хозяина.

– Не извиняйся, никто не виноват в том, что хозяин недалекий.

– Ну что вы! Мистер Лекавалье чудесный человек и великолепный хозяин…

– Возможно. Для каждого свое. Давайте оставим этот разговор. Я устала и хочу пройти в дом. – Сандрин обогнула горничную и направилась к входу.

– Но разве вы не поужинаете? Хозяин давно ждет вас, и стол вот-вот накроют.

– Нет, Анетта, спасибо, я очень устала и хочу прилечь. – Вот все и решилось само собой с ее ужином. Не пришлось даже осматривать столовую. – И прошу вас, не будите меня утром. Я хочу выспаться. – Сандрин надеялась, что эти слова дадут понять горничной, что завтракать она также не будет.

Сандрин прошла в дом, умылась и легла в постель. Анетта ясно сказала, что маркиз собирается присутствовать на ужине, так что ей там делать нечего.

Только вот оставалось решить еще одну проблему. Ей нужно было чем-то занять то время, которое осталось до развода. Гулять целыми днями она не могла. В трапезах и беседах с маркизом решительно сама себе отказала. Рукоделие и заботы по дому помогли бы неплохо скоротать время, но Сандрин так и не решилась завести разговор о том, что же маркиз считает приличным занятием для своей жены. Сделать это было необходимо, чтобы не ставить под удар его репутацию. Пусть она и сказала горничной не совсем лестные слова о маркизе, но это – всего лишь слова, и это о ней будут плохо думать слуги. Но если она займется чем-то неподобающим, тень ляжет и на ее, и на его семью. Допустить этого было никак нельзя. Тогда, во Франции, задать подобный вопрос маркизу ей на ум не приходило, но сейчас она в другой стране, нравы которой ей не знакомы. Да, с годами она стала более осмотрительной.

Сама себе она честно призналась, что не поговорила сегодня об этом с маркизом, только чтобы не дать ему лишний повод порадоваться, что пока она находится в его власти. Но, если она собирается прожить в этом доме некоторое время, ей необходимо найти себе занятие, которое можно будет совершать в этой комнате, не пересекаясь с маркизом.

Возможно, что-то почитать… Но для этого, к сожалению, необходимо спросить разрешение месье Лекавалье – воспользоваться его библиотекой. То есть увидеться с ним и поговорить. Новых отрезов, чтобы сшить платье, у нее не было, ткани для вышивки тоже, а потому Сандрин решила, что завтра посмотрит весь свой небольшой гардероб и попробует найти то, что можно перешить. Или что-то подправить.

Она проснулась ночью с определенной целью. Голодать Сандрин не собиралась, есть вместе с маркизом – тоже. А потому оставалось только отправиться на кухню, пока все спали, чтобы найти себе еды. Надев брюки и корсаж, она без труда преодолела путь до кухни по темным коридорам поместья. Когда-то она уже проделывала это много лет назад во Франции, только тогда ее путь лежал с первого этажа на второй, и по дому ходили ищейки. Сейчас все было гораздо проще.

Идя по коридору, она успела заметить, что из-под дверей одной из комнат, предположительно кабинета, выбивалась маленькая полоска света. Видимо, Анри работал. При мысли о том, как он красив сейчас, сидя среди бумаг в расстегнутой на пару пуговиц белой рубашке, у Сандрин сжалось сердце. Да, ей определенно будет его не хватать.

Дойдя до кухни, она аккуратно проверила кастрюли и положила себе рагу из мяса и овощей на тарелку. В нем не хватало специй и к нему, конечно, вина, но она все равно с удовольствием поела. И помыла за собой посуду. В кладовке нашлась также холодная треска, окорок и какой-то сыр, видимо, «стилтон». Сандрин отрезала себе всего понемногу и положила между кусками хлеба, лежавшего завернутым в холст тут же на столе. Этого ей вполне хватит на пару дней. Кусочки, отрезанные Сандрин, были небольшими, но даже если кухарка и заметит пропажу, спросит об этом только слуг. Вряд ли у нее хватит смелости задавать хозяину вопросы, не наведывается ли он ночью на кухню, подкрепиться имеющейся провизией. А потому и волноваться особо было нечего.

Вернувшись в спальню, Сандрин спрятала добычу подальше в шкаф и, довольная и сытая, заснула.

Ее слова возымели действие, и утром ее никто не разбудил. Проснувшись, она тут же приступила к выполнению задуманного – перебрала гардероб.

Среди имевшихся у нее четырех платьев действительно нашлась пара, которые требовали переделки. Или просто Сандрин думалось, что требовали, ведь ей очень хотелось чем-то занять себя. Она бы, возможно, изменила их все, только чтобы не скучать, но два из них были сшиты ею на корабле, притом к одному в комплекте шли брюки. И глупо было бы переделывать то, что сидело на тебе идеально, да и сшито было меньше месяца назад. Сейчас она жалела, что не взяла ни те отрезы, которые подарил ей Анри на острове, чтобы не нагружать багаж, ни платье из шелка, над которым работала на Ла Пальма, посчитав его слишком ярким для Канады. Но, если бы это было у нее сейчас, вопрос со свободным временем не стоял бы.

Одно из платьев требующих переделки, легкое светло-зеленое, было на Сандрин почти все путешествие, а потому находилось в весьма плачевном состоянии.

Другое, плотное, серого цвета, лежало в каюте на судне, когда они отплыли с Ла Пальма. К нему прилагалась записка от Анри, что оно может ей понадобиться в связи с тем, что плаванье будет долгим, и закончится только зимой. Судя по фасону, оно вышло из моды еще до начала плаванья, а потому просто кричало, что его следует переделать. И к тому же, это платье абсолютно ей не шло. Сандрин надела его всего пару раз, когда на палубе было совсем холодно.

И пусть считалось, что богатые дамы обязательно должны шить новые наряды, а не перешивать старые, подобно простолюдинкам, Сандрин была далека от этого. Ей всегда было жалко выкидывать хорошую вещь, которую после небольших изменений можно было превратить в шикарный и модный наряд.

Светло-зеленое требовало больших усилий и аксессуаров, типа новых пуговиц, ниток для вышивки, кружевных воротничков, оборок и лент. А этого у нее не было. Купить все означало бы потратить деньги Анри Лекавалье, а быть ему должной она не хотела.

Серое платье в идеальном случае нужно было дополнить яркой тканью, оранжевой, для прогулок. Или цвета бордо, для выходов в свет. И какими-нибудь украшениями. Но этого также не было. Для того чтобы хоть как-то спасти ситуацию, можно было перешить юбку, полностью изменив фасон, и нашить на платье и рукава кружево. И платье можно будет одевать как повседневное домашнее.

С юбкой она справилась довольно быстро – просто отпорола ее от лифа и убрала часть ткани. Платье сразу же стало не таким громоздким и более походило на современные модели. С остальным было сложнее.

Для отделки подола необходимо было кружево. Но купить его было не на что. И потому Сандрин взялась за ночную сорочку, подаренную Анри. Ту, в которой она спала в первую ночь, а не которая лежала в свертке на столе на следующее утро. Просто потому, что она была длиннее, а, значит, и кружева на ней было больше.

Она разложила ее на кровати и взяла ножницы, прикидывая, как раскроить ткань, чтобы получилось как можно больше кружева. За эти занятием ее, задумчиво застывшую с ножницами над тонкой сорочкой, и застал Анри.

– Что, позвольте узнать, вы делаете? – Его недовольный голос сказал все, что он думает об увиденном.

– Пытаюсь найти хоть какое-то применение этой вещи, – задумчиво произнесла Сандрин. – Ведь вы же мне это подарили, не так ли? А с подарками я вольна делать все, что мне вздумается.

– Но не портить же их!

– Я и не порчу, а собираюсь сделать так, чтобы ваш подарок можно было надевать, не сгорев от стыда.

– Ее и до этого можно было надевать. Для того чтобы носить мои подарки, не обязательно выходить к гостям. Это можно было делать и в спальне!

– Но, позвольте, маркиз, как же тогда люди увидят, что вы делаете мне подарки? Я хочу ими похвастаться, – с издевкой сказала Сандрин.

– Для этого можно заказать себе новое платье! Я вам это предлагал. Только почему то вы предпочли испортить один мой подарок и не воспользоваться другим.

– Я не хочу заказывать платье, – произнесла Сандрин категорично. – К чему это, когда я лучше знаю, что мне идет, и как наряд должен выглядеть. Зачем тратить деньги на то, что я могу сделать сама?

– В этом случае можно купить ткань, нитки и что еще там вам требовалось! – Недовольства в голосе Анри стало меньше.

– Да, но для этого нужно найти денег и магазин, в котором их продают!

– И выйти из комнаты, правда, Сандрин? – вкрадчиво спросил Анри, словно что-то поняв.

Но Сандрин не так-то просто было сбить с толку. Она уже знала, что сказать.

– Да, нужно, но я здесь ничего не знаю. Я вообще вас не понимаю. Вы то запрещаете мне гулять, то ругаете за то, что я не отправилась в магазин и не купила ткани.

– Так, Сандрин, давайте все проясним, – произнес маркиз спокойным голосом. – Вы вольны ходить, куда хочется и когда хочется. Если вам для этого нужна лошадь, экипаж или кучер – берите. Если деньги – все в вашем распоряжении. Если хотите спросить куда-то дорогу – слуги или я с радостью ответим на любой ваш вопрос.

– Ав библиотеку мне можно? – Сандрин была рада такому повороту разговора.

– В библиотеку? – Анри был удивлен неожиданной сменой темы.

– Да, мне хотелось бы что-нибудь почитать. – Она вопросительно посмотрела ему в глаза, чуть склонив голову. Сама невинность.

– И вы перестанете портить одежду?

– Я ее не порч… – начала Сандрин, но, поймав взгляд Анри, продолжила: – Да, перестану.

– Моя библиотека в вашем полном распоряжении. Думаю, вы без труда найдете туда дорогу. Только имейте в виду – сейчас все книги находятся в кабинете, отдельного помещения для них нет. И еще, Сандрин, я знаю, что вы все равно отправитесь осматривать дом…

– Ну что вы, маркиз, как можно! – У Сандрин неплохо получилось разыграть удивление.

– Оправитесь, отправитесь. При первом удобном случае. Я вас знаю. И сделаете это даже без моего разрешения. Не понимаю, откуда у вас привычка все усложнять. Иногда достаточно просто спросить, чтобы получить ответ. И этот ответ не будет нести в себе никакого тайного смысла. Я вообще начинаю подозревать, что от недостатка деятельности вы начинаете придумывать немыслимые вещи. И видеть то, чего на самом деле нет. А потому изначально разрешаю вам ходить, где вздумается. Так сказать, опережая события.