Текст книги "Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях"

Чтобы дать некоторое понятие вообще о рукодельной деятельности царицыной Светлицы, приводим несколько записок о знаменных делах, по которым исполняли свои работы мастерицы.

Само собою разумеется, что рукоделия царицыной Светличной палаты не ограничивались только этими первостепенными богатыми и роскошными работами, вышиваньем и низаньем. Мастерицы занимались также шелковым и золотным плетеньем, вязаньем, тканьем, еканьем (сученьем), изготовлением кистей, шнурков, поясков, тесемок и т.п. разными мелочными делами, не говоря уже о белом деле, о шитье белья и вообще о шитье всяких предметов, даже и кукол маленьким царевнам и царевичам и разного потешного их рукоделья.

Во второй пол. XVII столетия в Москве славились своими работами и светлицы некоторых боярынь. Андрей Матвеев говорит, что окольничий Василий Волынский, человек гораздо посредственного смысла и легкомысленной совести и муж малограмотный, вошел у тогдашних временщиков в великое жалованье, а стало быть, проложил себе путь и к высшим местам по своему лицемерному похлебничеству, и «супруги своей по всехвальному в Москве в те времена всякого золотом и серебром дорогого шитья в своем доме, гораздо знаменитых швей художеству»; таким образом, «не по разуму своему, но токмо по той льстивой и стеклянной фортуне приобрел зело светлое благополучие. Ему был дан в управление даже Посольский приказ, а он это управление и политические дела столько остро знал, сколько медведь на органех играть»[283]283
  История о Невинном заточении боярина А. С. Матвеева. 2-е изд. С. 388.


[Закрыть].

Супруга окольничего Василья Семеновича Волынского, Авдотья Яковлевна, между прочим, в 1762 г. работала в Патриаршем доме, низала передник на саккос да шила анфор – Страсти Господни. Августа 28-го ей выдано на приклад, на шелк, и на трунцало, и на золото, и на всякие покупки к тому переднику и онфору 10 руб.

Другая знаменитая боярская светлица принадлежала боярыне Дарье Прохоровне Милославской, жене боярина Ивана Богдановича Милославского, у которой иногда покупались разные вещи во дворец, в государевы хоромы.

Третья – не менее, если не более знаменитая в то время светлица принадлежала жене стольника Ивана Васильевича Дашкова – Анне Алексеевне, представителем которой в сношениях с Патриаршим домом являлся сам стольник, принимал заказы, получал деньги на приклад и за работу, доставлял исполненные работы. В 1691 г. сентября 5-го патриарх Адриан в награду за труды Дашковой благословил ее Богородичным образом в серебряном окладе «за ее мастерство, что у ней в дому строили патриарху амфор шит по серебряной объяри золотом и серебром и низан жемчугом с запаны алмазными и с каменьи». А домовых ее мастериц 12чел. благословил по образу Богородичному без окладов. В 1690 г. мастерицы этой светлицы вышивали золотом два амфора патриарху; в 1691г. вышивали и низали жемчугом скрыжали на новую патриаршую мантию.

Быть может, эта светлица унаследована от княгини Дарьи Ивановны Дашковой – жены князя Ивана Ивановича Дашкова, которая своими трудами и тщанием вышила в 1672 г. покров в новгородский Софийский собор на раку святого епископа Никиты Новгородского чудотворца и в 1673 г.– другой покров на раку святителя Иоанна чудотворца. Покровы сохраняются и доныне[284]284
  Протоиерей Петр Соловьев. Описание Новгородского Софийского собора. С. 176.


[Закрыть].

Четвертая – не столь деятельная – светлица находилась у боярыни вдовы княгини Авдотьи Петровны Куракиной, у которой в 1690 г. низали жемчугом бархатные поручни патриарху, за что святейший благословил княгиню образом Соловецких чудотворцев в серебряном окладе.

Не говорим о девичьих монастырях, где золотошвейное искусство всегда процветало, особенно в Вознесенском, в котором в начале царствования Михаила сосредоточена была даже и вся дворцовая светличная работа, ибо там жила великая инока Марфа Ивановна – мать государя, управлявшая в первое время всем царицыным хозяйством двора.

Но и менее значительные монастыри также славились своими мастерицами.

Старица-золотошвея Варсонофьевского монастыря Домникия Волкова в 1631 г. делала патриарху к новому саку, который был прислан из Кизыл-Баш, 12 завязок с кистьми с ворворки да к омофору делала две кисти новых и старые поделывала, и источники жемчужные перенизывала. В 1642 г. она перенизывала Фатеевской сак (древний саккос митрополита Фотия) наново, и иные саки и амфоры починивала, и святительскую шапку перенизывала, и получила за работу 5 руб.[285]285
  Материалы для истории Москвы. Ч. I. С. 959, 960, 961, 964, 1018, 1023, 1027, 1031.


[Закрыть] В 1651 г. делала и обнизывала жемчугом святительскую шапку в Назарет назарейскому митрополиту Гаврилу.

В тверском Желтиковом монастыре сохраняется покров на гроб чудотворца Арсения, шитый в 1600 г., как значится в надписи в Москве, игумениею Алексеевского монастыря Феогниею Огневых[286]286
  Историческое и статистическое описание Успенского Желтикова монастыря. Тверь, 1852. С. 36.


[Закрыть].

Надо упомянуть и о боярыне княгине Федоре Андреевне – жене князя Дмитрия Михаиловича Пожарского, которая, по всему вероятию, собственным шитьем обогащала ризницу суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, где был погребен князь Дмитрий Михайлович. Там еще сохраняются ее даяния: две епитрахили и покров, данный ею в 1644 г. «по муже своем и по душе своей»[287]287
  Сахаров Л. Историческое описание Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. Владимир, 1876. С. 94.


[Закрыть].

В серпуховском Владычнем монастыре хранятся ризы, низанные жемчугом, устроенные в 1620 г. тщанием игумена с братиею и возобновленные уже в позднее время, в 1748 г. Рукодельницы к древней надписи прибавили и свои имена: «1748 году октября 30 дня низали си ризы города Серпухова девицы Пелагия Василиева, Анна Николаева, дочери Кишкины».

Само собою разумеется, что монастыри были наполнены такими рукодельницами, ибо туда поступали девицы и вдовы, уже искусные во всяких домашних рукоделиях, а золотое шитье, как мы говорили, всегда было необходимым и почти исключительным занятием женщин достаточного, а особенно знатного круга, для которого монастырь обыкновенно становился единственным приютом, как скоро по какой-либо причине должно было оставить кров домашний.

Петрей, обозначая вообще положение русских женщин, говорит, что «в домашнем хозяйстве лучшие и знатнейшие женщины имеют мало значения: мужья содержат их как невольниц; они сидят взаперти в своих комнатах и обыкновенно шьют либо вышивают на полотне ширинки золотом, серебром и шелками; они очень искусны в этом деле и мастерицы вышивать по всякому узору, некоторые даже до того, что перещеголяют иных швей в шитье жемчугом, и рукоделья их вывозятся в дальние краи».

После этого обзора светличных работ необходимо упомянуть, что в наше время в Москве существует и пользуется заслуженною славою Археологическая светлица Натальи Леонидовны Шабельской, представившей в высокой степени замечательные работы шелкового вышиванья по древним образцам и вместе с тем – много и премного труда положившей на подробное исследование и разъяснение всякого рода древних тканей относительно их техники и названий, как и самых способов древнего вышиванья. Эти многолетние исследования должны обогатить русскую археологическую науку совершенно новым и крайне любопытным отделом своеобразных древностей, доселе остающихся в непроглядной темноте.

* * *

Именем белой казны обозначался запас полотен и разных других льняных изделий, изготовляемых про царский обиход. Как в крестьянском быту льняное дело находилось исключительно в женских руках, так точно и в государевом дворце эта статья домашнего хозяйства принадлежала исключительно ведомству самой царицы. Здесь по обширности потребностей это дело было устроено в широких размерах. Изготовлением разных предметов белой казны занимались две большие городские слободы: в Москве – Кадашевская и в Твери – Константиновская (впоследствии переведенная в Москву), и два села Ярославского уезда Тихвинского стана – Брейтово и Черкасово. И слободы, и села назывались Хамовными по имени главного производства, которым занимались, т.е. тканья полотен, что в собственном смысле и называлось Хамовным делом. Нельзя полагать, что это слово хам идет от шведского ham (рубашка) и вообще от немецкого, следовательно с Запада. По всему вероятию, оно идет, быть может, вместе с производством еще из Индии, где хаман значит полотно бумажное белое, очень тонкое и частое, уподобляющееся голландскому. Оттуда вместе со многими индейскими тканями, например шидою (ситец), оно и привозилось в древнейшее время; а после, по его образцу, стали ткать его и у нас.

Полотна в царицыных слободах ткались двойные из двойной пряжи, гладкие и полосатые; тройные из тройной пряжи, потолще, тоже гладкие и полосатые; тверские, тоже тройные, составлявшие третий сорт, похуже первых двух. Затем скатерти, или скатертные столбцы – задейчатые, посольские, большие, средние и малые, тверские, хлопчатые; убрусы, или полки убрусные; утиральники, полотенца, и, кроме того, изготовлялись нити и бель.

Производством занимались хамовники (ткачи) и деловицы: ткальи, пряльи, бральи, швеи, задельницы, бельницы, или беляницы, и бердники. Работа была распределена между ними на годовые уроки. Каждый урок назывался делом: дело ткалейное, дело прядитье, дело бралейное, швейное, беляное, бердяное. Объем дела уравнивался большею или меньшею трудностью изделья; хамовники работали на дело, т.е. в годовой урок по семи полотен тонких (двойных) и по семи полотен тверских (тройных), причем двойное полотно одно считали за 1¹/₂ полотна тройных, и так счет держали между собою при раскладке дел по общему тяглу.

Мастерицы-ткальи работали на дело по шесть полотен двойных и по восемь тройных. Мерою в длину полотна ткались в 14 арш. Для полотен пряжу готовили для каждого сорта особые пряльи и ставили пряжи на дело в годовой урок для двойных полотен – два полотна, а для тройных – три полотна. Пряльи тверских полотен ставили пряжи на дело по восемь полотен тверских. Убрусы, или убрусные полки, и утиральнички готовили также бральи, пряльи и швеи. Бральи ставили на дело по 10 полочек, причем утиральничек бральи ставили во бранье за три полочки убрусных, следовательно, по работе он в три раза был труднее убрусов. Для того же дела пряльи ставили, т. е. пряли основки, называемые по особому качеству пряжи убрусными. На дело в годовой урок таких основок они пряли по 20. Швеи утиральничных и убрусных дел шили на дело по пять убрусов и утиральничек в шитье ставили по трудности работы за четыре убруса.

Так было в московской Хамовной слободе Кадашове. В ярославских селах уроки убрусного дела немного отличались от московских. Там убрусы работали тонкие и двойные из двойной пряжи. Бральи брали таких убрусов по восемь на годовое дело; швеи шили тонких убрусов по пять, а двойных – по шесть на дело. Для двойных убрусов пряльи готовили пряжи в годовой урок по 24 убруса. Двойному полотну по делу равнялись 8 убрусов, а тройному – 12 убрусов.

Полотна скатертные, или скатертные столбцы, изготовлялись бральями, пряльями и бельницами. Эти столбцы также бывали двойные и тройные, мерою по 10 арш. Здесь, по особому способу работы, ткалей заменяли бральи, которые готовили на дело в годовой урок по два столбца двойных и тройных. Пряжу для них ставили особые пряльи, работавшие в годовое дело пряжи для двойных столбцов по два столбца; для тройных столбцов – по шесть столбцов; для хлопчатых скатертей – по восемь столбцов. Бель для тех же скатертных столбцов ставили пряльи-беляницы: для двойных столбцов – по четыре столбца; для тройных – по восемь столбцов. Двойные столбцы назывались также задейчатыми. Пряльи этих задейчатых скатертей работали пряжи на дело по 10 основок и по 10 утков. Так называемых посольских скатертей, украшаемых, кроме бранья, еще и шитьем, изготовлялось всего два столбца в год, на что требовалось бралейных 4¹/₂ дела, а швейных – 9 дел.

Обыкновенно каждый скатертный столбец, т. е. полдела, работала одна бралья, одна прялья пряла основки и утки, и одна беляница давала бель. Но иногда два столбца работали три бральи, три пряльи и две беляницы.

Узоры, которые выбирались на скатертях, известны следующие: 1) ключатик, 2) ореховая развода по два олене в гнезде, 3) ореховая развода по оленю в гнезде, 4) лоси под деревом, 5) полтинки, 6) петухи, 7) немецкое колесо, 8) чешуйки, 9) листочки, 10) месяцы, 11) деревье, 12) осмерног в двазубь, 13) осмерног в тризубь, 14) бараньи рога, 15) безконечник, 16) кривоног, 17) красная развода, 18) караваи, 19) гусиная плоть – узор, наиболее употребительный для расхожих скатертей, и др.

Годовой урок нитной пряжи для нитей расхожих, а равно и белевой, измерялся мерою полотна, т. е. количеством пряжи, какое ставилось на целое полотно. На годовое дело нитные пряльи ставили нитей по шесть полотен. Кроме того, дело нитное и белевое измерялось также мотами или пятинками. Бели целое дело заключало в себе 24 мота, а столбцами – восемь столбцов, ибо столбец считался за три мота.

Бердники в целое годовое дело изготовляли берд на 100 дел различной белой казны, ткалейных, бралейных, прядитьих.

На покупку необходимых для производства работы припасов – на лен, мыло, золу, на ничаницы (тонкие веревки) и окончины для окон – выдавалось из царицыной казны денежное жалованье, смотря по делу. В ярославских селах пряльи получали в год на дело 47 алт 4 ден.; ткальи – 23 алт 2 ден.; бральи убрусов – 23 алт. 2 ден.; бральи скатертей – 46 алт. 4 ден.; швеи – 35 алт. 3 ден.; бердники на лен на перевой – 46 алт. 4 ден. В Кадашевской слободе хамовники и бердники – по 30 алт., деловицы все кругом – по 17 алт.

Кроме того, выдавалось еще хлебное жалованье также по размеру дела. На целое дело шло в Кадашове в 1631 г. по 10 четвертей без полуосмины ржи и по 7 четвертей без полуосмины овса. В ярославских селах в 1670 г. по 10 четвертей с осьминою ржи и по 6 четвертей овса. В тверской Константиновской слободе в 1659 г. – 9 и 6 четвертей ржи, 10 четвертей с осминою и 7 четвертей с осминою овса и на квасы по четверику овса.

Каждая хамовная слобода и ярославские села были обложены известным количеством дел соответственно количеству земли, занимаемой дворами и для посева льна, а также и полевой в селах, отделяемой тоже для посева льна. Мера деловой дворовой земли называлась дворовою загородкою и равнялась, кажется, 200 квадратных саженей. К этому в селах на дело назначалось для посева льна полевой земли по два четвертачка или по полудесятине в поле, а в дву по тому ж.

В Кадашове окладных дел было 189 с полуделом (1624–1644 гг.), занимавших в слободе 413 дворов да пустых мест целых 7 дел. В тверской Константиновской слободе в 1631 г.– 29 дел; в 1659 г.– 28 дел, а в 1682 г. на 60 дворах – 37 дел без чети. В селах Брейтове и Черкасове в 1625 г.– 154 дела без 12 доли дела. В 1638 г.– 175¹/₂ дел и пол-пол-трети дела; а в 1670 г. на 248 дворах – 200 дел с третью. Та же цифра оставалась здесь и до последних годов XVII столетия (1696 г.), хотя число дворов к этому времени увеличилось до 300. Таким образом, из этих указаний о числе дворов и числе дел мы видим, что жилой двор вовсе не был мерою целого дела.

Царицына Мастерская палата назначала в слободы и села только общее количество окладных дел и не входила в подробности распределения этих окладов между хамовниками и деловицами. Слободы и села сами уже разверстывали оклады по дворам и по людям, смотря по тому, кто и какою долею общего земляного надела пользовался и какую долю хамовного дела работал. В этом случае хамовному населению была предоставлена полная свобода. Из окладных дел всякий брал себе то, что умел сработать. Каждое дело при разверстке дробилось не только на половины и четверти, но даже и на осмухи, и двор-семья мог сидеть и на полуторе деле, и на целом деле, и на трех четвертях, и на половине, и на четверти дела, и к тому еще даже и эту величину мог составлять из мелких долей различных дел, смотря по тому, кто что умел в семье работать. Так, бывали дворы или семьи, работавшие, например, полдела с осмухою или пять осмушек: 3 осмушки дела прядитья двойных полотен, осмуха дела прядитья тройных полотен, осмуха прядитья двойных убрусов. Или: двор – на три осмухи прядет полотно двойное без четверти, да на осмуху прядет полполотна без осмухи тройных, да на осмуху прядет два убруса с четвертью двойных убрусов. Или двор – три чети дела: полдела ткалейна тройных полотен да четь прядитья двойных полотен; двор – целое дело: полдела прядитья тройных полотен, четь прядитья двойных полотен, четь швейная тонких убрусов; двор – целое дело: полдела прядитья тонких убрусов, четь прядитья тройных полотен, четь бралейна двойных столбцов. Таким образом, каждый член семьи из женского племени избирал себе большую или меньшую долю того или другого дела и работал эту долю на годовой урок. Иной брал четь шитья убрусную и шил убрус с четью, ибо на целое дело шитья убрусного шло 5 убрусов; иной брал половину дела бралейную столбешную (двойных столбцов) и брал столбец, ибо на целое дело шло 2 столбца; иной – четь ткалейную двойных полотен и ткал 1¹/₂ полотна; иной – осмуху дела прядитья двойных полотен и прял четь полотна; иной – четь дела беляную и прял бели на столбец двойной или шесть мотов и т. д. По таким дробям распределялось и денежное, и хлебное жалованье.

В ярославских селах в 1670–1696 гг. 200¹/₃ дел были распределены следующим образом: двойных полотен ткалей – 18¹/₃ дел; прядитьих – 54¹/₂ дела. Тройных полотен ткалей – 18 дел, прялей – 48 дел. Тонких убрусов бралей – 5 дел, прялей пол-5 дела; швей – пол-8 дела. Двойных убрусов бралей – пол-2 дела, прялей – полдела, швей – 2 дела. Двойных скатертных столбцов бралей 8 дел, прялей – 8 дел, беляниц прялей – 4 дела. Тройных скатертных столбцов бралей – 12 дел, прялей основкам и уткам – 4 дела, беляниц прялей – 4 дела. Бердных – 2 дела. Всего в годовой урок готовилось: двойных полотен – 108, по 14 арш. длины, да полотно убрусное полосатое; тройных – 144; тонких убрусов – 38; двойных убрусов – 12; скатертных столбцов двойных – 16, мерою по 10 арш.; тройных – 24 столбца (22 столбца да за 2 столбца: 2 полотна нитяные по образцу, тонкое да ровное; да 20 мотов нитей тонких и ровных в пятинку, по образцу). Денежного жалованья на все дела выдавалось в год 251 руб. 24 алт. 5 ден.

Нам неизвестно время первоначального заведения хамовных слобод и сел. Знаем только, что московские слободы существовали уже в половине XVI столетия, именно за Москвою-рекою, где в Кадашове в это время царем Иваном Васильевичем была построена церковь Козмы и Дамьяна, которая и содержалась на государевой руге. В той же местности царица Анастасия Романовна устроила еще слободу белильную, которая по церкви именовалась Екатерининскою (теперь церковь Св. Екатерины на Ордынке), и поставляла в царицыну казну белевую пряжу. Впоследствии эта слобода принадлежала царице Ирине Федоровне, а после Московской разрухи (в Смутное время) снова была устроена по приказу иноки Марфы Ивановны в 1626 г. со льготою на три года, из вольных охочих людей.

Но, вероятно, мысль об устройстве новой слободы была оставлена, ибо через год, в 1627 г., Екатерининская слобода поступила из ведомства царицына Постельного приказа в Земский приказ, т.е. в число черных слобод. Вероятно также, что взамен новой слободы была в это время переведена в Москву из Твери хамовная тверская Константиновская слобода, поселенная тоже за Москвою-рекою. В 1635 г. эта Константиновская слобода называется еще новою. Нет сомнения, что теперешнее урочище Хамовники (церковь Николы в Хамовниках), где также была хамовная слобода, упом. с 1624 г., принадлежит к первым хамовным поселениям Москвы.

В 1643 г. царица Евдокия Лукьяновна устроила под с. Рубцовым-Покровским новую хамовную слободу, Введенскую, с церковью Введения, которая была заложена 14 сентября 1643 г. и освящена 17 ноября[288]288
  Впоследствии слобода Семеновская с урочищем Введенские горы. В расходной книге царицыной Мастерской палаты 152г. между прочим записано: сентября 14, как окладывали церковь Введения Пречистые Богородицы в новой хамовной слободе и по приказу государыни царицы Евдокии Лукьяновны, идучи с окладу, нищим и всяким бедным людей дано милостыни 15 алт. 2 ден. Ноября 17, как государыня царица пошла в Рубцовский объезд и с Москвы дорогою идучи и на освящение церкви Введения Пречистой Богородицы нищим и всяким бедным людей милостыни 42 алт.


[Закрыть].

Хамовные слободы хотя и находились в ведомстве Постельного приказа цариц и были подсудны только этому приказу, но во внутренних своих делах управлялись по старым обычаям собственными выборными людьми, мирским сходом или советом и старостою с целовальниками и десятскими, которые все выбирались обыкновенно на год. Эти служащие лица утверждались в своих должностях особою записью, выбором, где прописывались и обоюдные обязанности. В Кадашевской Хамовной слободе в конце XVII столетия по случаю большого населения (больше 2000 дворов) выбирали 2 старост, 4 целовальников, 16 десятских и дьячка (писаря). Выбиравшие писали: «И быть им старостам на Хамовном дворе и за нашими мирскими делами ходить неоплошно и об наших мирских делех радеть и о чем доведется бить челем великому государю; а нам их всею слободою слушать и в челобитье их не подавать и по их присылке на Хамовной двор на совет приходить без ослушания и не огуряться…» В ярославских селах в выборных службах бывали староста, три целовальника, два земских дьяка, два доводчика.

Центральною местностью слободы в деловом отношении был хамовный двор, на котором находилось несколько хамовных изб, просторных и светлых, с большими окнами, для производства различных работ – ткалейных, бралейных и швейных. Сюда-то и собирались каждый рабочий день хамовники и деловицы, садились за станы, ткали полотна, брали скатерти и убрусы и шили в пяльцах. По дворам они работали только не очень сложные дела, особенно пряжные или прядитьи, и вообще такие, которые не требовали обширного помещения.

В Кадашевской слободе на Хамовном же дворе жила в особом помещении кадашевская приказная боярыня и стоял особый амбар с хамовною всякою казною, где хранился лен нечесаный, очесаный кужель, счески и т.п., также берда простые и берда с набилками, что берут посольские скатерти, берда наметочные полотенные, утиральничные, убрусные, нитные и пр. На том же дворе находилась и слободская схожая изба, в которой слобожане собирались на мирские советы.

В 1658–1662 гг. Кадашевский хамовный двор был построен каменный. Когда по царскому указу приступали к постройке деловых палат, то прежде всего опросили приказную боярыню Татьяну Шилову, всех деловых хамовников и мастериц, какие именно палаты, какой величины и какого устройства будут надобны, чтобы делать в них всякое хамовное дело. Те объяснили, что надобны четыре палаты поземные, а промеж их сени, а мерою длиннику 21 саж., поперек 5 саж.; а против тех палат другие таковы ж мерою.

Около двора выстроена каменная ограда кругом на 157 саж., в вышину от белокаменного фундамента в 2 саж.; с двумя воротами большими и малыми, шириною пол-5 саж.; вверх до орла 6 саж.; и с четырьмя наугольниками круглыми (род башен) вышиною от ограды до яблока в 1¹/₂ саж. Деловых палат выстроено две больших в длину внутри каждая по 85 саж., шириною внутри по 4³/₄ саж., со сводами пазушными вышиною 2 саж. с лишком и каждая с 20 окнами в свету по 1¹/₂ арш. длины и по 1 арш. ширины. Меж ними сени шириною 2¹/₂ саж. с рундуком; а во втором ярусе палата над сенями с 6 окнами и две палаты по сторонам того же размера и с тем же количеством окон, как в нижних палатах. Всход был сделан с рундука лестницею в 17 ступеней.

В палатах было построено пять печей, четыре белых, а пятая – киевская мурамленая. Кроме того, подле хамовного двора огорожен решеткою беленной двор для беленья полотен в длину 34, а поперек – 16 саж., с решетчатыми же воротами, а на меже беленного и хамовного дворов вырыт колодезь. Впоследствии при Петре из этого хамовного двора устроен Суконный двор, сохранивший и доселе свое имя в так называемых суконных банях, между Большим и Малым каменными мостами.

Кадашевская хамовная слобода, пользуясь большими льготами в торговых промыслах, была едва ли не самая богатая слобода в Москве. Из ее жителей всегда пополнялась и Гостиная сотня. Однако ж для того, чтобы хамовное дело стояло всегда вполне и не расстраивалось от выхода из слободы деловиц, было крепко заказано (особенно с 1670 г. октября 25-го), чтоб кадашевцы дочерей своих и племянниц и внучат, не бив челом государю, за слободу и в Кадашево инослободцев и гулящих людей замуж отнюдь не выдавали и в домы не принимали.

Управлявшая хамовным делом слободы Кадашевская боярыня заботилась главным образом о том, чтобы белая казна во всех своих видах работалась как возможно лучше, чище, отчетливее. Когда она доставляла царице казну в наиболее исправном виде, то обыкновенно получала в награду портище сукна на опашень. Точно так же хамовники и деловицы, особенно отличавшиеся в искусстве своего рукоделья, тоже получали от царицы награду, а их рукоделье посылалось на хамовный двор как образец для работы с приказом делать точь-в-точь по такому образцу. Время от времени являлись большие искусники в том или другом роде хамовного рукоделья. В 1692г. великим государям Иоанну и Петру бил челом сиделой хамовник ткач Авдюшка Епифанов и писал между прочим: «Работаю вам, государям, лет с 15, и рукодельишко мое вам, государям, годилось, и в образцах с Верху на хамовной двор сходило, чтоб точь моей руки было, слово в слово; и моей руки в точи ни у кого не прибрали, только прибрали в точи моей же руки работу».

В ярославских селах Брейтове и Черкасове хамовный двор назывался семеренным двором – от семеренных изб, в которых производилось хамовное дело, сидели мастерицы. Семернею именовалась изба или хоромина 7 саж. длиною, со светлыми по обеим стенам окнами – постройка, именно по своей длине необходимая для ткацкого дела. Мы видели, что в Кадашове палаты имели каждая 8¹/₂ саж. длины и по 10 окон в стенах. Подобным образом устроены были и семерни, т.е. помещения деревянные. В селах хамовным делом и хамовниками заведовал приказчик, назначаемый от царицыной Мастерской палаты. Двор его стоял подле семеренного двора. Сельчане же между собою управлялись и разверстывали хамовное дело своими выборными людьми, мирским сходом. На ответственности приказчика, старост и целовальников лежала исправная доставка белой казны в Москву, в Приказ царицыной Мастерской палаты, куда казну отвозили старосты с целовальниками и сдавали ее в коробьях за своею печатью. Когда на семеренном дворе новую казну в дело заводили (каждогодно в начале февраля, 9 числа, иногда в начале апреля), то в семеренных избах попы всегда пели молебны Спасу, Богородице и Ивану Предтече и воду святили. Изготовление казны оканчивалось в конце ноября, и когда ее укладывали в коробьи, декабря 1-го или 10-го, чтобы везти в Москву, то попы также пели молебен Рождеству Богородицы, Иоанну Предтече, Алексею Человеку Божию, за что причту на весь собор вообще давалось в первом случае 6 алт. 4 ден., а во втором – 4 алт. 2 ден. и к образам свеч восковых ставилось на 6 ден.

О населенности этих сел переписные книги свидетельствуют, что в 1669 г. в Брейтове находилось жилых дворов 159, людей в них 910 чел.; в Черкасове – 89 дворов, людей в них 490 чел. В 1671 г. мая 20-го, по случаю целованья креста новой царице Наталье Кирилловне в Брейтове и на посадах, на Заруцком и на Воронецком, хамовников и братьи их и племенников и детей и внучат было 233 чел. мужского пола и хамовниц и девиц 234 чел. В Черкасове мужского – 134 чел., женского – 135 чел.; и обоего – 736 чел.