Текст книги "Генетическая история философии со времен Канта. 1852"

Шеллинг

Йозеф Шеллинг родился 27 января 1775 года в Леонберге в Вюртемберге, сын сельского священника. Для него было характерно раннее развитие живого ума. Уже во время учебы в теологической семинарии в Тюбингене, куда он поступил в 15 лет и где совмещал изучение теологии и филологии с изучением кантовской философии, а также дружил с Гегелем и Гёльдерлином, он написал несколько работ, которые указывают на направление его философствования в дальнейшем. Сначала, в 1792 году, диссертация о третьей главе Бытия, в которой делается попытка философского истолкования мифа о грехопадении человека, затем трактат о мифах и философиях древнейшего мира в «Памяти Павла» 1793 года, а в 1794 – 95 годах небольшие сочинения: Ueber die Möglichkeit einer Form der Philosophie überhaupt, и: Vom Ich als Princip der Philosophie, oder vom Unbedingten im menschlichen Wissen. После нескольких лет, проведенных в университете и за частными уроками, он приехал в Йену в 1798 году в качестве преподавателя философии и начал соперничество с И. Фихте, после того как его идеи по натурфилософии уже появились в 1797 году, а в 1798 году последовал трактат о мировой душе. Затем он представил систему трансцендентального идеализма в 1799 году и натурфилософию в 1800 году как представления одной и той же философской системы с противоположных сторон, там – со стороны знания, здесь – со стороны бытия.

Он впервые попытался объединить обе стороны в учении об абсолютном тождестве или всеединстве в редактируемом им «Zeitschrift für spekulative Physik» во 2-м выпуске 2-го тома, продолжил его в новом «Zeitschrift für spekulative Physik» в 1-м выпуске 1-го тома в 1802 г., затем в «Jahrbücher der Medizin als Wissenschaft» в 1-м и 2-м выпусках 1-го тома в 1805 г. и во 2-м выпуске 2-го тома в 1807 г. Вместе с Гегелем он издавал критический журнал по философии. В 1803 году он принял назначение на должность профессора философии в Вюрцбурге, а в 1807 году – члена вновь созданной Академии наук в Мюнхене, где он также был назначен генеральным секретарем Академии изящных искусств. Тем временем в 1802 году была опубликована книга «Бруно. Ein Gespräch oder über das natürliche und göttliche Prinzip der Dinge (Беседа или о естественном и божественном принципе вещей), в 1803 году эссе об отношениях философии и религии против Эшенмайера, вместе с лекциями о методе академического исследования, в 1806 году эссе против Фихте, в 1809 году академическая речь об отношении изящных искусств к природе в сборнике случайных сочинений, вместе с эссе о природе человеческой свободы.

Наконец, в 1812 году выходит памятная записка Якоби о божественных вещах в защиту от обвинения в атеизме, а в 1816 году – мифологический трактат о божествах Самофракии. С тех пор Шеллинг замолчал в литературе и жил в тишине, разрабатывая свою систему спекулятивной теологии. В 1823 году он был уволен с должности в Академии художеств по его просьбе, в 1827 году назначен в только что созданный Мюнхенский университет, а после смерти Якоби – президентом вновь организованной Академии наук. Призванный в Берлин, когда Фридрих Вильгельм IV вступил в должность, он продолжил разработку трактата своей позитивной философии как философии мифологии и откровения. Трактат Шеллинга не обладает пленительной силой красноречия Фихте, но он не лишен особой теплоты и энтузиазма, насколько это совместимо с формой вольного трактата.

С другой стороны, совершенство формы, по отношению к которому всякое свободное рассуждение неизбежно оказывается в невыгодном положении по сравнению с несвободным, выставляется в наиболее выгодном свете благодаря нерешительной и язвительной экзотичности, возводя впечатление от научной идеи в достоинство художественной.

Философия природы

Система Шеллинга не избежала того, чтобы выглядеть как нарушение принципов фихтевской Wissenschaftslehre. Если бы такое впечатление было истиной, вся натурфилософия была бы не на своем месте. Но это всего лишь кажущаяся видимость, которую очень легко развеять.

Система Шеллинга выходит за пределы фихтеанского круга наблюдения за эффективностью спекулятивного мышления. Фихте наблюдал ее присутствие только в Я, Шеллинг же начинает прослеживать ее следы и в кажущемся не-Я, как в сфере эмпиризма. Возникновение сводится к этому простому факту, как если бы Шеллинг добавил к субъективному принципу Фихте новый объективный принцип. Он этого не сделал, да это было бы и невозможно. Однако он сопоставил учение о науке с совершенно новой и доселе неслыханной наукой как зеркалом и аналогом ее самой, как необходимым дополнительным элементом, и это была именно натурфилософия. Таким образом, он заполнил пробел и возделал поле, которое Фихте оставил совершенно незанятым, хотя этот пробел касался не принципа, а сферы применения науки; это поле лежало незанятым не вне, а внутри учения о науке.

Тому, кто считает, что от абсолютного «я» еще можно подняться к более высокому принципу, мы советуем сначала изучить три принципа учения о науке, прежде чем говорить с ним дальше.

Созерцательное «я» было определено Фихте как стремление или природное побуждение. Это стремление наблюдалось с одной стороны, где оно вступает в связь с апперцепцией как освобожденное Я и рождает мир представления. На противоположной стороне, где это стремление исчезает в движущих силах неорганической природы, в безднах не-Я, явления, которые следуют за ним, остаются ненаблюдаемыми. Ибо они, конечно, не так непосредственно открыты взору наблюдения как явления созерцания и познания со стороны Я. Скорее, они возникают как продукты искусства только в процессе познания в соответствии с категориями субстанции и причинности. Но эти искусственные продукты, которые мы называем именами света, тяжести, тепла, химических веществ и т. д., производятся в нас по инициативе того же природного влечения (инстинкта) со стороны не-Я, по инициативе которого со стороны Я производится представляемый мир. Поэтому в любом случае должна существовать определенная аналогия между явными явлениями материальной (так называемой реальной) сферы и явлениями предстапвляемой (так называемой идеальной) сферы.

Ведь они – явления (иллюзорные образы) одной и той же фундаментальной деятельности. Выражение «реальная сфера», заимствованное из обыденной речи, не должно порождать ошибочного представления о том, что натурфилософия когда-либо рассматривала материальные иллюзорные субстанции как реальные сущности. Она делала это так же мало, как и считала кажущуюся идеальную сферу реальным или абсолютным «я». Она лишь стремилась приблизиться к языку обыденной жизни в своей манере изложения. Там так называемый реальный (правильнее: материальный) мир природных субстанций, здесь так называемый идеальный мир идей, в центре объединяющий их природный инстинкт – таково было разделение.

В учении науки воображаемое «я» разделяется на два вида деятельности – пространственно-устанавливающую, или центробежную, и гранично-устанавливающую, или центростремительную. Пространство задается воображением по инициативе основного инстинкта, граница – интеллектом или рефлексивной способностью по инициативе ощущения (контр-инстинкта). Если экспансивная, или центробежная, деятельность мыслится как предполагаемая, то сократительная, или центростремительная, предстает как начало последовательности или установления времени. Пространственно-устанавливающая деятельность открывает сферу внешних чувств, разлагающая деятельность ограничивает Я сферой его внутреннего чувства и собирает в памяти образы, данные внешним чувством. Эти положения учения науки были взяты за основу натурфилософией в самом строгом смысле слова, и без их точного понимания натурфилософия предстает оттуда как произвольное изобретение, которым она отнюдь не является.

В астральных областях, где первые конвульсии природного инстинкта вырываются из невообразимой бесконечности, они проявляются как экспансивная активность света и притягательная активность гравитации. Задолго до того, как основному природному инстинкту будет позволено генерировать свое пространство в свете апперцептивного внимания, он уже генерирует его в экспансии астрального света. И задолго до того, как тому же инстинкту будет позволено генерировать свое время через взаимодействие представления и рефлексии, он уже генерирует его в неиссякаемом обновлении эффектов гравитации (а также колебаний в лучах света). Таким образом, базовые отношения между Я и не-Я порождают на стороне не-Я или астрального бесконечного аналогичную деятельность, что и на противоположной стороне, с той лишь разницей, что там она носит бессознательный, а здесь – сознательный характер.

Деятельность по установлению пространства ставит Я на место всех вещей, стремится превратить все в Я или субъект, деятельность по установлению границ отделяет объективный мир от Я. Первая деятельность, таким образом, является деятельностью, устанавливающей относительное Я, вторая – деятельностью, устанавливающей относительное не-Я, первая – субъективное, вторая – объективное. Следовательно, с объективной стороны, пространственно-устанавливающая или экспансивная деятельность должна рассматриваться как первая попытка субъекта расширить себя в бездну небытия, устанавливая пространство как бессознательное представление или стремящееся расширение своей собственной полой схемы. Но дезинтегративная или сокращающая активность должна рассматриваться как первый провал или разрыв этой попытки, соответствующий активности, посредством которой ограничивающий интеллект отсекает образы иллюзорных субстанций. И наоборот, экспансивный световой процесс позиционирования изначального Я, как только он повторяется в рамках апперцепции сознания, называется воображением, а разрыв первого расширения на отдельные массы посредством сжатия, как только он повторяется в рамках апперцепции сознания, называется разумом, разделяющим субстанции. Таким образом, в объекте мы имеем перед собой те же две основные деятельности природного инстинкта, что и в субъекте, а именно: деятельность, производящую субъект, и деятельность, производящую объект.

«Высшим совершенством естественных наук было бы, следовательно, полное одухотворение всех естественных законов в законы созерцания и мышления. Явления (материальные) должны полностью исчезнуть, и останутся только законы (формальные). Отсюда следует, что чем больше в самой природе появляется законного, тем больше исчезает оболочка, тем больше сами явления становятся духовными и, наконец, полностью прекращаются. Оптические явления есть не что иное, как геометрия линий, проведенных через свет, причем сам этот свет уже имеет неопределенную материальность. В явлениях магнетизма уже исчезает всякий материальный след, а от явлений тяготения, которые даже натуралисты считали возможными постичь только как непосредственные духовные эффекты, не остается ничего, кроме их закона, осуществление которого в широком масштабе есть механизм движения небес. Совершенной теорией природы была бы та, в силу которой вся природа растворилась бы в интеллекте». (Система трансцендентального идеализма, с. 3 – 4.)

Эта новая теория природы была в значительной степени подготовлена Кантовскими метафизическими основами естествознания. Уже там Кант учил, что феномен материи следует рассматривать не как покоящийся, а как движущийся и напряженный сам по себе, что происходит только благодаря сопротивлению противоположных сил. Он учил, что явление материи заполняет свое пространство не просто своим присутствием, как геометрическая фигура, а непрерывно продолжающимися силами отталкивания всех ее частей или свойственной ей силой расширения, которая повсюду имеет определенную степень. Эта расширяющая первичная сила в природных явлениях называется упругостью, и вся материя по сути своей упруга. Однако, помимо этой дающей пространство силы расширения, для возможности этого явления необходима и противостоящая ей сила притяжения, которая, благодаря своему противодействию этой силе и вытекающему из него ограничению, только и способна привести любую измеряемую форму в состояние расширения. Конечно, здесь нельзя упускать из виду существенное различие. Кант понимал изначальные движения материи как стремления в пространстве Вселенной, уже обозначенные сознательным воображением человека, в то время как то, что производит эти движения, оставалось неясным под именем вещей в себе. Натурфилософия постигла первозданные движения материи как первые поселения пространства и времени даже в той стихии, где до них не было ни пространства, ни времени, а именно в невообразимой бездне абсолютного небытия или не-Я. Именно по этой причине, однако, уже не может быть никаких сомнений относительно фундаментальной причины этих движений. Ибо первоначальному созданию пространства или расширению теперь не предшествовало уже завершенное пространство вселенной из субъекта, а лишь в первом и бессознательном создании пространства природного инстинкта сознательное и имагинативное создание пространства того же инстинкта было признано таковым на более низкой стадии его существования.

Неорганическая природа

Для того чтобы возник пространственный мир или природа, первым требованием является пространственность или расширение. Расширение – это априорная активность восприятия со стороны Я. Это задающий или позитивный фактор в создании вселенной, которому противостоит негативный или ограничивающий фактор в противоположной деятельности. Стремление, заложенное в первом расширении, направлено на создание безмерного континуума, который сам по себе лишен каких-либо установленных различий, а потому однороден и пуст. Первичным феноменом этого стремления является свет как абсолютное отталкивание в природе, которое в простом и безмолвном расширении дает в первую очередь пространство, поскольку пространство до появления света еще не могло существовать. Отсюда следует, что этот первозданный свет не следует понимать только как явление отталкивающей активности, которая воздействует на наш человеческий глаз от солнца или от огня, но что мы должны признать примеры эффективности положительного фактора так же, как и в других явлениях расширения, как в звуке, в тепле, в эластичности. То, что во всех этих явлениях равносильно замедлению движения расширения, колебаниям, волнам и т. п., не относится к первозданному свету, но уже к борьбе его с замедляющим фактором. Скорее, он сам по себе может быть только безмолвным, беспорядочным расширением, эфиром древних, всепроникающей, положительной основой материи вообще.

Распространению противостоит падение обратно на себя, тяжесть, основное свойство материи, которая распалась на определенные разрозненные различия в качестве упругого вещества. В противоположность успеху расширения субъекта, это неудача того же самого, в противоположность первозданному свету, первозданной ночи, в противоположность теплу, холоду, в противоположность чрезмерному расширению, чрезмерному сжиманию и сжатию. Этот отрицательный фактор в своей изоляции породил бы небытие как бесконечно малое, поэтому он вступает в силу только в своем сопротивлении фактору расширения в отрицательном смысле и тем самым порождает последовательный ряд колебаний между двумя факторами, время, как ритм ограничения, подавления, определения и формирования. Время в этом отношении является объективной деятельностью, которая дает меру и цель, возвращает к себе, выделяет определенные очертания и понятию, части и массы, и устанавливает дискретные определения в едином континууме пространства или света.

В свете Я высвобождает свое содержание, растворяется в распаде безразмерного пространства; в гравитации оно выводит себя из растворения, собирает себя из рассеяния, объединяет себя в понятия и формы. Соответственно, позитив – это растворяющая сила, негатив – объединяющая и связывающая сила. В позитиве все растворяется в неудержимом улетучивании, в негативе распавшиеся моменты объединяются в очертания, формы и границы, образы и понятия, моменты последовательности объединяются в схему существенной длительности.

Там, где свет утверждает себя в ограничении связанной субстанции, он проявляется как развязывание скрытого, разделение связанного, освобождение первоначального субъективного фактора, подавленного в своей эффективности, как в тепле, в процессе горения, в плавлении твердых и кристаллизованных масс в однородную жидкость. Ибо все непрерывное и текучее наследует это свойство от качества света. Свет разворачивает полосу тяжести, приводит жесткую длительность к подвижному потоку и является, таким образом, внутренней жизнью природы, мировой душой, искупительной потенцией, исключающей объективное подземелье. При его посредничестве субъективное разворачивается в объективном, живое – в косном, органическое – в неорганическом. Ибо в основе своей это не что иное, как изначальная активность продуктивного воображения, еще не вступившего в контакт с сознанием, то есть инстинкт созерцания, еще не пришедший в сознание, представление, уже производящее пространство, но еще не сознание. Оно устанавливается раньше, чем тяжелая мачта, которая возникает из него и которой суждено быть развитой им в жизнь.

Гравитация предстает как непостижимая сама по себе сила, проявляющаяся лишь в своей противоположности, расширенной субстанции, и, следовательно, отрицательная по своей внутренней природе. Это фактическое объективное в объективном, сила из совершенно непостижимого или не-Я, которая противостоит субъективности света. Ее можно назвать актуальной вещью в себе в той мере, в какой она тоже, в своем предельном корне, является абсолютно негативным понятием». Поэтому, если свет противодействует ему, это никогда не происходит в нем самом, который не предлагает для этого никакой субстанции, но всегда в протяжениях, которые в силу этого затвердевают в упругие субстанции и массы. Ибо все связующие силы, все сцепления, все притяжения вблизи и вдали, все стремление материи к кристаллизации, все замораживание, свертывание и затвердевание берут свое начало в той основной силе, которая по своему наиболее общему и наиболее постоянному основному действию называется гравитацией.

Поэтому натурфилософия употребляет термины «свет» и «гравитация» не в узком смысле эмпирического естествознания, но столь же мало в чисто заимствованном и абстрактном смысле, а в значении, выведенном a potiori, в котором, напр. эмпирическое естествознание распространило название янтарного камня (электричества) на явления, основанные на том же принципе, хотя в них не разлагается янтарь, или как французы называют наше отечество, за неимением другого названия, Аллеманнией, хотя не все его части населены аллеманнами.

Свет и гравитация в их теснейшем и оригинальном сотрудничестве образуют явления магнетизма и электричества, которые, следовательно, не являются, как ошибочно полагали эмпирические естественные науки во времена изобретения натурфилософии, различными основными силами, но лишь по-разному сформированными явлениями двух основных факторов всей природной жизни. В этих явлениях нет ничего более, чем сложная связь между двумя действиями притяжения и отталкивания, когда, например, притягательная деятельность северного полюса притягивается к южному полюсу, но отталкивается от него самого, и когда притягательная деятельность южного полюса, наоборот, притягивается к северному полюсу, а сам он отталкивается от него. Точно так же и способности электричества ведут себя отталкивающе по отношению к самим себе, но притягательно по отношению к своим противоположным частям. Так, отталкивание от себя – это расширение или свет, а притяжение от своей противоположности – это притяжение или гравитация. Две полярно противоположные деятельности, каждая из которых сама по себе развивает свет и притяжение, но каждая противоположным образом, проявляются в электрических явлениях, распространяющихся на два различных тела, но в магнитных явлениях, объединенных в одном индивидууме. В электричестве те же первобытные действия проявляются скорее в напряжении и разделении, в магнетизме – в единстве и равновесии. А так как каждая материальная субстанция требует равновесия обеих основных деятельностей, причем расширение происходит от света, а форма или граница от тяжести, то высшее равновесие света и тяжести, установленное в магните, есть объективная схема всей телесности вообще, и каждое тело является таковым только в том смысле, что оно само по себе есть магнит. Все качественные различия между веществами можно, следовательно, проследить до равновесия их внутреннего магнетизма, нарушенного либо в сторону света, либо в сторону гравитации, так что весь ряд веществ образует схему одного большого магнита, на полюсах которого преобладают противоположные действия, но в центре которого можно наблюдать их величайшее равновесие. Экспериментальное естествознание, открыв электрохимический ряд напряжений, было вынуждено в определенной степени принять этот постулат натурфилософии. Оно еще более определило идею натурфилософии, согласно которой в этой электрической схеме положительный или водородный полюс образован калием и натрием, отрицательный или кислородный полюс – фтором и хлором, а центр или безразличие состоит из благородных металлов, причем так, что среди них серебро и ртуть уже больше на положительной стороне, а золото и платина – на отрицательной.

Поэтому, что касается субстанций, то есть постоянного напряжения между двумя факторами Вселенной в определенных местах, то все они основаны на магнетизме. Материальная субстанция – это магнетизм. Это показывает, что понятие субстанции является таким же пустым понятием отношения в объективной области, каким оно уже было показано в субъективной области критикой разума. Субстанция не есть нечто простое, а только постоянное отношение между данными деятельности наблюдения. В субъективном поле они называются априорным восприятием и ощущением, в объективном – светом и гравитацией. Там, где они вступают в постоянные отношения равновесия, это равновесие, пока оно длится, называется субстанцией. Если это магнетическое равновесие на мгновение нарушается, например, возбуждением +E в теле, то это нарушение всегда проявляется только в более широком контексте. Ибо, поскольку преобладающий +Е немедленно отодвигает свою собственную активность (+Е) на расстояние во всех других телах, отстоящих от него на определенное расстояние, и тем самым делает активность -Е преобладающей, он теперь ставит себя в один ряд с ним и его носителем, притягивая этот -Е, и равновесие, которое сначала имело место в обоих телах, но в каждом отдельно, теперь также имеет место в обоих телах, но только во взаимном объединении и притяжении.

В этом процессе, который мы называем стремлением тел уравнять свои электрические напряжения друг с другом, одна субстанция всегда заимствует у другой то, чего ей не хватает для собственного равновесия, так же как в субъективном поле то, что в одной субстанции кажется тревожным и странным, заимствуется у других субстанций с помощью понятия причинности, пока все не будет уравновешено. То, что в субъективном поле называется причинностью, в объективном поле называется электричеством.

В каждом теле мы замечаем стремление к субстанциональности, или стремление превратить себя в магнит и, если его равновесие нарушено, принимать участие в противоположной деятельности своего окружения в такой степени или отнимать у него столько же, пока равновесие не будет восстановлено. Поскольку неравное всегда притягивается, а равное всегда отталкивается, стремление к такому уравниванию заложено в самом понятии магнетизма. Сам магнетизм и есть это стремление, а субстанция или постоянная на вид субстанция есть не что иное, как продукт электрического или канзального уравнивания. Чем более постоянным и фиксированным оно является, тем более твердой, сплоченной и неприступной кажется структура. (Металлы находятся в середине ряда напряжений.) Увеличение сплошности частей тела и кристаллизация (замораживание) – это более совершенная намагниченность того же самого, более прочное связывание в целое. Уменьшение сцепления частей и плавление (нагревание) – это уменьшение его магнетизма или субстанциональности, ослабление связи. Повышение напряженности магнитного равновесия – это действие общей связующей силы или гравитации, отрицательного фактора. Его ослабление – это действие светлого существа или положительного фактора, освобождающего принципа. Там, где сила сцепления становится мощной, световое существо изгоняется и уходит в виде тепла, например, при замораживании.

Процессы, происходящие между уже образовавшимися веществами или материалами в их смеси, теперь называют химическим процессом. Поскольку это процесс универсального магнита, состоящего из веществ (по более позднему выражению: электрохимический ряд напряжений), то доминирующей силой в нем является электричество, особенно в форме металлического электричества (гальванизм). Оно с легкостью разлагает составные вещества на полярности их простых компонентов. А так как крайними точками этой полярности являются положительный полюс водорода и отрицательный полюс кислорода, то кульминацией всего химического разделения является потенцирование (натяжение) материи до кислорода и водорода, а кульминацией всего химического состава – депотенцирование (нейтрализация) этих крайних точек напряжения до безразличия воды. Таким образом, вода – это высшее уравнивание крайних химических величин в составе, подобно тому как металл – это высшее уравнивание крайних электрических величин в ряду напряжений.

В царстве тяжелых веществ впечатление от тяжелого как такового – это связное состояние жесткости и твердости, но впечатление от легкого существа – это воздушное или экспансивное состояние, в котором целое раскрывается в деталях, поскольку каждая часть абсолютно соответствует природе целого, тогда как в жестком и кристаллизованном состоянии части являются различными и полярными противоположностями. Индифферентность или равновесие обоих состояний – это капельная жидкость, которая несет в себе свойства обоих основных факторов в равновесной взвеси. Ибо из гравитации, как принципа конечности, проистекает ее капельность, из света – то, что и в нем часть подобна целому.

В результате всего этого получается, что деятельность, создающая пространство и время, которая на субъективной стороне природного инстинкта формирует представления и понятия и тем самым рождает мир идей, на объективной стороне того же инстинкта создает материальный мир. Реальное в воображаемом мире – это игра инстинктов, порождающих идеи, а идеи – это просто феномены инстинктов. Точно так же реальное в природе – это игра влечений, порождающих пространство и время, а материальные субстанции, массы и частицы – это просто явления и иллюзорные существа. Это та же игра основных инстинктов, которая с субъективной стороны созерцается и распознается, а с объективной – заполняется и сопротивляется. В мыслительном познании объективное постигается со стороны субъективного, а субъективная деятельность сама по себе является фантазией. А в экспансии света субъективное постигается со стороны объективного, а объективная активность или гравитация не возникает сама по себе, а исчезает в невообразимых безднах не-Я. Если природное существование образует для себя магнит света и гравитации, то сам этот магнит является лишь отрицательным или гравитационным полюсом большего магнита, положительный или световой полюс которого находится в воображаемом мире мышления и видения. Мир явлений, возникающий при взаимодействии полюсов этого большего магнита, мы называем органической жизнью. Таким образом, магнетизм – это то, чем он является в объективной сфере, а именно равновесием или безразличием основных видов деятельности. Сначала в безднах не-Я появляется расширение света.

Противодействуя сжатию гравитации, магнетизм или неорганический мир возникает из равновесия обеих активностей. В него идеальная деятельность входит, как в свое не-Я, и подчиняет себя магнетизму света и гравитации как отрицательному полюсу своей собственной деятельности. Поэтому на фоне этого высшего и более простого света сам свет неподвижных звезд должен снова казаться тяжелым и материальным, а на фоне его активности наиболее позитивная формирующая деятельность магнитной силы должна снова казаться негативными и чисто случайными ограничениями и определениями в элементе более высокой и чистой обширности, чем свет. Это и есть органическая пропорция.