Текст книги "Генетическая история философии со времен Канта. 1852"

У Каруса66
  Карл Густав Карус – немецкий врач (гинеколог, анатом, патолог, психолог), художник и учёный, крупный теоретик романтизма в искусстве.


[Закрыть] генетическая психология приближается к гегелевской точке зрения. Душа – это идея, не проявляющаяся сама по себе и обретающая явленность и действительность только через материю или эфир как свою инаковость. Это сильно контрастирует с Шубертом, для которого первозданная душа, подобно вечному огню Гераклита, горит в беспокойном самопроявлении и так мало получает от звездного эфира, что эфир относится к первозданному процессу лишь как дым, сажа или экссудат.

Карус видит процесс реализации идеи или родового в отношениях пузырьков живой клетки друг с другом. В бесконечном повторении простой первобытной клетки в миллионах саможивущих монад или клеток, составляющих субстанцию организма, бесконечное повторение простого родового понятия представлено в его индивидах, каждый из которых в то же время сам является целым (понятием). Эти элементарные части живого организма первоначально находятся в совершенном единстве и, таким образом, образуют первоначальную субстанцию всех органических образований как совершенно подвижное море постоянного распада и становления, из которого развивается все разнообразие и организация. Форма этих пузырьков самая совершенная – сферическая. Она сильно изменяется по мере того, как превращается в более богатые образования, но в двух местах остается неизменной: с одной стороны, в форме круглых кровяных телец и клеток эпителия, а с другой – в нервах и мозге. В нервах элементал остается высшей, первозданной структурой, чтобы постоянно сохранять способность к поляризации через идею, а с внешним миром он взаимодействует через мышцы, органы чувств, кожу и костные структуры, защищаясь и изолируясь от него, а не устанавливая с ним контакт. Последнее происходит через системы выделения, разделения и переработки вещества. Только нервная система является изолированной элементарной функцией и, следовательно, имеет чисто психическую природу. Но все остальные системы также обладают особой, хотя и бессознательной, психической жизнью, поскольку они воспринимают и реагируют на воспринимаемые стимулы. Впоследствии они также могут быть приведены в сознание, по крайней мере частично, посредством сознательной жизни в нервной системе. Жизнь вторичных систем отражается на нервной или основной системе в виде ощущений. Полнота энергичной кровеносной жизни ощущается в согласном нерве как мужество и радость жизни, понижение кровеносной жизни и связанная с этим дряблость сердечных волокон – как уныние, страх и пассивность. И второе вызывает первое в обратном направлении. Горькое настроение исходит от ощущений (бессознательных восприятий) возбужденной системы печени, похоть – от ощущений сексуальной системы, а бодрость и радостная подвижность – от дыхательной системы, как у птиц и насекомых. Во всех этих случаях нервная система является не причиной, а лишь получателем бессознательных ощущений от ненервных систем. Ведь каждая органическая структура, включая растения, способна чувствовать. Однако вторичные системы получают ощущения не только из внешнего мира, но и от основной системы. К таким чувствам относятся. Например, при горе, которое пробуждается при мысли о смерти и разлуке, происходит метаморфоза крови в желчевыводящих органах и стимулируется секреция слезных желез. Периферические системы воспринимают восприятия центральных. С другой стороны, базовая система не может произвести никаких сенсорных восприятий без участия вторичной системы, за исключением боли. В случае вкуса нерв воспринимает измененное настроение в эпителии языка, в случае лица – в сетчатке глаза и так далее.

Род животного ведет такую же жизнь в образовании, развитии, разрушении и переформировании особей, как и особь в образовании, развитии, разрушении и переформировании первобытных клеток. Только целостный эпитом всех миллионов монад, которые исчезают и возникают, представляет собой индивида. Таким образом, эпитомом уменьшающихся и развивающихся особей является род. При умножении индивидов идея не подвергается разделению, так же как идея треугольника разделяется от того, что множество конкретных треугольников становятся реальными. В низших организмах существует лишь небольшое различие между индивидуумом и первобытной клеткой. Новая особь создается путем разделения или отщепления нескольких первичных клеток. Инфузории размножаются миллионы раз всего за несколько часов. Идея рода поднимается выше, когда новое возникает уже не из одной особи, а в результате сотрудничества двух, когда первоначальная клетка одной особи (яйцо) становится особым выражением идеи рода в целом. Если в последнем случае идея индивидуума всегда выражается только в элементарных частях, которые нужно только просто разделить, то в данном случае это скорее идея рода, представленная в двойственности индивидуумов, которая всегда выражается только в индивидуумах, отделенных от временной половой жизни. Чем выше развиваются организации, тем более отчетливыми становятся контрасты между системами элементарных частей. Чем более развивается сознательная жизнь духа, тем решительнее становятся различия между индивидуумами, решительнее в мужском, чем в женском поле, решительнее в зрелом возрасте, чем в детстве, решительнее в дневных народах (европейцах), чем в ночных (неграх). У низших животных половая антитеза угасает вместе с менструацией у отдельных особей. Поэтому все души более высокого порядка имеют также больший круг возможных отвлечений и колебаний.

Ключ к распознаванию сущности сознательной жизни души лежит в области бессознательного. Жизнь души можно сравнить с непрерывно циркулирующим потоком, который освещается солнечным светом сознания лишь в одной небольшой точке. Бессознательная жизнь души является основой сознательной жизни. Большая часть мыслей нашего сознательного разума всегда погружена в бессознательное и может вновь проникать в сознание лишь изредка и по отдельности. Сознательному состоянию жизни также предшествуют два бессознательных состояния – яйцеобразное и эмбриональное. Поэтому напрасно искать твердую разделительную стену между душой и жизненной силой. И то и другое – одно и то же, а именно идея, разворачивающаяся от бессознательного к сознанию. При этом бессознательная жизнь повсеместно перетекает в сознательную и наоборот. Дыхание происходит как добровольно, так и непроизвольно. Когда мы отрабатываем навыки и учимся ходить, мы постепенно переносим движения, которые сначала выполнялись с волей и сознанием, в область бессознательного, или постепенно заменяем соответствующие бессознательные действия сознательными. Существуют также врожденные особые направления сознательной души, возникающие из бессознательного, своеобразные черты душевной жизни, передающиеся от родителей к детям, наклонности, художественные склонности, возникающие довольно поздно, хотя только в первые периоды формирования яйца были возможны такие передачи. Предрасположенность к определенным проявлениям сознательного принципа должна, следовательно, быть способна передаваться внутри и из бессознательной сферы. Память и предвидение, которые обычно приписывают только сознательной жизни, также находятся в сфере бессознательного, причем отчасти в гораздо большей степени, например, первые деления зародыша растения указывают на природу и положение последующих листьев, листья – на природу и положение венчика, а семя растения остается в памяти настолько хорошо, что может воспроизвести его в плоде.

Точно так же организм потерянной конечности помнит себя при размножении; семя, высохшее за тысячу лет, – условия, из которых оно ведет свое существование; яйцо – организм, которому оно принадлежало; ребенок – родителей по сходству черт. С другой стороны, образование легких у эмбриона, более обильное выделение секрета, покрывающего яйца ночных бабочек перед суровой зимой, образование летательных средств у семян жуков и т. д. в такой же степени указывают на предвидение будущего, свойственное бессознательной сфере, которое в некоторых отношениях все еще превосходит то, что вырождается подобным образом в сознательной сфере. Сознательная жизнь души также намного превосходит ее бессознательную жизнь, поскольку в последней нет ни кратковременного застоя, ни перерыва, а есть непрерывная деятельность, тогда как сознание сна нуждается в периодическом возвращении в бессознательное. Во всем царстве бессознательной жизни души понятие усталости не существует. Потоки жидкостей беспокойно текут внутри нас, пульс сердца бьется непрерывно, легкие дышат, железы выделяют секреты. Бессознательное как таковое также не знает болезней. Чем ниже человек опускается в органической жизни, тем реже встречаются болезни. Растения не знают ни жара, ни воспаления. Болезнь предполагает определенную свободу выхода из первоначального хода жизни, что происходит только с сознанием. Бессознательное психическое в нас больше всего страдает от болезни, но именно потому, что оно отрицает ее в непрерывных процессах исцеления, которые становятся тем более выраженными, чем больше сознание оттеснено назад в сон или бессознательное. То, чем совесть является для нравственной жизни, бессознательная душа является для жизни болезни естественным целителем.

Возникновение сознания основано на том, что между получением эффекта и возникновением контрэффекта в организме проявляется посредник, непосредственно представляющий идею индивида, частично принимающий эффект, частично определяющий контрэффект. Первым условием для этого является та элементарная структура (нервная система), которая, исходя из идеи целого, постоянно проявляет себя впечатлительной или поляризуемой. Второе условие – влияние внешнего мира через органы чувств; третье – память, в которой хранятся полученные впечатления; четвертое – большое и богатое разнообразие уже собранных идей. Но всегда только сама идея, чья изначально чисто бессознательная деятельность и доминирует в форме сознания. С сознанием приходит возможность познания. Все, что происходит по необходимости, что сразу же становится искусным, не будучи выученным, и что всегда по существу повторяется одним и тем же способом, носит на себе отпечаток бессознательной жизни души. Поэтому в той же пропорции, в какой появляется сознание, явления бессознательной душевной жизни, проявляющейся в глубокой мудрости и искусстве, отступают перед художественными инстинктами, инстинктами предвидения, блуждающими инстинктами и так далее. Царство бессознательного уменьшается от стадии к стадии в человеке, а то, что остается, все больше и больше испытывает влияние сознания. Необычайно высокий уровень сознания, при котором вся внутренность расстилается, как освещенная солнцем область (у опиумных наркоманов и т. д.), противоположен общей строгости сознания. Ибо там «чувствительные» нервы усиливают свое действие до предела, здесь же – двигательные. Отдельные идеи и чувства, как центральные модификации познавательного напряжения в мозгу, случайно связаны с организацией последнего, не могут его пережить, а потому не участвуют как таковые в вечном бытии души. Как в вечном бытии идеи жизнь связана со смертью, так и во временной жизни бодрствование связано со сном. В жизни идея пробуждается, в смерти она погружается обратно в бессознательную универсальную жизнь. Организм, который по большей части всегда находится в бессознательном существовании, должен как бы совершить особый подъем, приложить особые усилия, чтобы достичь бодрствования.

Поэтому он способен испытывать это напряжение лишь в течение определенного времени, которое связано с появлением и исчезновением света. Усталость возникает из-за того, что поток иннервации постепенно истощается, и таким образом бессознательное снова поглощает и погружает в себя сознание. Это истощение происходит в результате сильной и продолжительной реакции, а именно мышечного движения, и постоянного переполнения чувственных идей. Направление идеи к высшей тайне есть благочестие, отклонение от нее – безбожие. Возвышение ее до свободного самоопределения есть самомыслие. Эти высшие определения – определения чувства. Только в чувстве состояние идеи, а в нем и сама идея, постигаются наиболее близко и непосредственно, тогда как мышление есть не что иное, как постоянное уравнивание, постоянное взаимное соизмерение идеи с внешностью, а последней с первой. Вечное, однако, когда оно вновь облекается в форму временной жизни, не следует мыслить как сознательное, а только как бессознательное. Это изначальное, бессознательное есть чистая самость идеи или божественного.

Психика. Об истории развития души. Пфорцгейм 1846. второе издание. 1851.

Physis. Об истории телесной жизни. Штутгарт 1851 г. Лекции по психологии. Лейпциг 1851.

Система физиологии. Три части. Дрезден и Лейпциг 1858 – 40. Принципы научно обоснованной краниоскопии. 1841. Атлас краниоскопии. Первый том. 1845.

В родственном кругу идей, как и Карус, находятся: Burdach: Blicke ins Leben. Три части. Лейпциг 1842 г. Антропология для образованной публики. Штутгарт 1857 г. Физиология как наука о питании. Шесть томов. Лейпциг 1826—40. Ueber die Aufgabe der Morphologie, 1817. Die Physiologie. Лейпциг 1810.

Кленке: Система органической психологии. Набросок науки. Символизм органов. Лейпциг 4842.

Zessen: Beiträge zur Kenntniß des psychischen Lebens. 1834 ff. Snell: Philos. Рассуждения о природе. Дрезден 1839.

Вторая эпоха

Система идентичности

Здесь мы встречаем имена Гегеля, Вагнера, Краузе, Бардили, Бергера, Суабедиссена, Аста, Рикснера, Клейна, Шада, Вебера, Таннера и других соратников Шеллинга.

Из всех них система Гегеля является наиболее оригинальной и наиболее далекой от метода Шеллинга. Ведь метод гегелевской системы возник из фихтевского Sittenlehre, так же как метод Шеллинга – из Wissenschaftslehre. Таким образом, система Гегеля существенно дополняет систему Шеллинга в кругу спекулятивных фундаментальных идей, в то время как другие упомянутые здесь системы относятся к ней, за редким исключением, лишь как ответвления или конкурирующие начинания. Поэтому изложение системы Гегеля отложено для более позднего раздела.

Что касается других систем такого рода, то в целом о них можно сказать следующее:

Поскольку эти философии примыкали не к системе трансцендентального идеализма, а к системе учения тождества, то они были обойдены этой системой, хотя опять-таки в разной степени, тем уплощением, которое свойственно категориям учения тождества, когда они понимаются не в смысле их происхождения, а в смысле их непосредственного словесного понимания. Оно состоит в том, что, согласно такому пониманию, всем потенциям универсального магнита приписывается равная реальность, что становящийся инстинкт стоит рядом с инстинктом ставшим, жизнь инстинкта рядом с жизнью автономии, тело рядом с духом как одинаково реальные и одинаково тесно связанные и соотнесенные с Абсолютом. Это своего рода естественный порядок, как если бы я, например, захотел открыть бартер между золотом и серебром не в соответствии с внутренней ценностью металлов, а в соответствии с размером их частей, при котором двойной луидор стал бы эквивалентом трети талера. Точно так же обстоит дело с взаимной оценкой ценности факторов во многих из этих систем, где объективное приравнивается к субъективному, физическое к этическому, в совершенно поверхностной, даже бездуховной эквивалентности.

В действительности же потенции, внешне полярные друг другу, часто имеют крайне различное внутреннее содержание. Экзистенциальный уровень света, гравитации и электричества есть не что иное, как проявление зарождающегося инстинкта, тогда как уровень восприятия и мышления – это проявление инстинкта в свете сознания как самой высшей реальности. Как мало в этой сложной взаимосвязи, если называть видение и мышление только положительным, свет и гравитацию – отрицательным полюсом великого магнита! Инстинкт – это разум, как он есть не сам по себе, а как он спускается в сферу явлений. Какое искаженное представление о мире дает философия, которая отождествляет нисхождение разума в простое видимое бытие с разумом в себе или с разумом, остающимся с самим собой! Другие пытались растворить свет и гравитацию, с одной стороны, а также внутреннюю духовность Я, с другой, в простой игре априорных представлений и категорий, упуская из виду, с одной стороны, элемент всепроникающей инстинктивной жизни, а с другой – этическую автономию как освобожденную инстинктивную активность, и тем самым растворяя все в идеях без сосредоточенных в смыслах инстинктов, в образах без реальности. Истинный факт состоит в том, что простое явление или представлпение не имеет истины против инстинкта, ни против становящегося инстинкта, ни против ставшего инстинкта, но что истина инстинкта затем снова опускается до видимости против автономии как освобожденного инстинкта. Но этот факт, как он видится с точки зрения трансцендентального идеализма, сразу же сглаживается в картине мира как великого магнита, как только эта точка зрения не принимается для объяснения этой картины.

Вагнер и Краузе

Вагнер и Краузе были посредниками между спекуляцией Шеллинга и позицией здравого смысла, подобно тому, как Якоби был посредником между ним и кантовской позицией. Оба представляли философию тождества в наиболее популярной форме; Вагнер – с большей диалектической беглостью и большим богатством идей, Краузе – с большим вниманием к практической жизни и потребности каждого человека настоящего времени видеть своими глазами и стоять на своих ногах в высших вопросах религии, политики и формирования ума и сердца. Обоих объединяло предпочтение социалистических идей и планов улучшения участи человечества, а также согласие друг с другом в том, что они стремились к этим целям не силой, а путем распространения высшего философского образования человечества с земли, причем Вагнер, однако, взял на вооружение существующие университеты и академии с оглядкой на древнейшее жречество, которое мы видим в Индии и Египте в качестве хранителей сокровищ культуры, как в настоящее время смотрят на этот вопрос наши научные учреждения, тогда как Краузе, напротив, сначала стремился более уверенно связать себя с масонством, но затем, вернувшись к убеждению о дальнейшем развитии этого института, оставил его при общих положениях об образовании философской ассоциации человечества для распространения высшего образования и нравственности. Дух Краузе был устремлен в будущее, он чувствовал себя провозвестником новых религиозных и нравственных условий, подобно Сен-Симону, и, подобно ему, умер в бедности и нужде, любимый, почитаемый и выслушиваемый лишь немногими верными учениками, не удостоившись аплодисментов современников. Вагнер был скорее любимым сыном своего времени, человеком, чей кипучий дух вызывал бурю оваций везде, где бы он ни появлялся, и в кругах своего личного общения возвышал имя Шеллинга, если не затмевал его, но впоследствии, несмотря на обилие лекций и трудов, исчез и угас, подобно грозе, которая проходит над семенем и не оставляет после себя ничего, кроме бутонов.

Семя не оставляет никаких следов, кроме почек на стеблях, которые, освеженные и ободренные им, прорастают, не подражая ему и не «подстраиваясь» под его пути.

Объединение людей по сущностному признаку – это религиозный союз или церковь. В нем первичное существо соединяет жизнь человечества в отдельности со своей жизнью. Наука и искусство, с другой стороны, являются внутренними основными работами человечества, первая – работа его вспенивания и распознавания, вторая – работа его формирования и создания. Искусство – это активная жизненная сила Бытия, через которую Бытие является причиной всего индивидуального в его жизни. Всякое конечное искусство также задумано в искусстве сущности.

Произведение искусства – это либо самосуществующее, свободное произведение изобразительного искусства, которое непосредственно представляет свой собственный первоначальный замысел, либо это служащее произведение полезного искусства. Вся жизнь, по сути, является произведением искусства, а высшее искусство – это искусство жить, вести свою жизнь хорошо и красиво и совершенствовать ее посредством воспитания и обучения до подобия бытия.

Таким образом, Краузе ставит государство и всю общественную жизнь на широкую основу ассоциаций, народных, семейных, научных и т. д., которые формируются снизу вверх. Вот реальная картина широчайшей демократической основы. В результате получается, с одной стороны, великолепный космополитизм, который, однако, ни в коем случае не исключает и не уничтожает национального элемента, так как человеческое целое всегда мыслится здесь только как то, что вырастает из саморазвивающихся органов. С другой стороны, из этого вытекает требование, чтобы каждая сфера человеческого образования и деятельности управляла сама собой и не получала влияния от какой-либо другой сферы, не оказывая на нее также влияния. В-третьих, этот взгляд становится социалистическим в той мере, в какой он рассматривает органическую ассоциацию или принцип ассоциации как всемогущее средство, с помощью которого государство, как организм правовой жизни, предоставляет каждому человеку средства для создания для себя независимой, нравственной сферы и для использования в ней своей рабочей силы. Признается право на труд, а в качестве средства его осуществления указывается свободная ассоциация с уничтожением всех произвольных препятствий к ней. Создаются торговые ассоциации, но не привилегированные гильдии, а общества рабочих, которые зависят не от всемогущего работодателя, а от самих себя. Создаются семейные союзы и объединения домохозяйств, в которых люди обмениваются своими потребностями во взаимных отношениях, обмениваются услугами и встречными услугами непосредственно, уравнивают прибыли и убытки и т. д., для чего не нужно ни строить плантации, ни вводить общность товаров и женщин.

Социализм Краузи так практичен и вдохновляет именно потому, что он движется в очень общих категориях. Иногда человек бездумно принимает абстрактное за непрактичное, конкретную идею – за практичную. Как правило, верно обратное. Ведь всякое правильное применение принципов должно быть сначала усвоено из опыта, должно быть продиктовано и регламентировано самим опытом. Поэтому, если принципы уже заранее слишком конкретно ограничены и чувственно осмыслены, их применение к конкретному случаю всегда будет иметь больший импульс, чем если исполнение полностью зависит от конкретного случая. Именно абстрактная идея, и только она, оказывает столь благотворное оплодотворяющее и резко стимулирующее воздействие, поощряя тот бесшумный, беспрепятственный, свободный и добродетельный социализм, который направляет век к лучшему будущему. Несколько друзей-ученых, объединенных одними и теми же политическими взглядами и верным братством, в 1840 году вместе эмигрировали в Висконсин. Некоторые из них были богаты, другие бедны. Они объединили свои богатства в общий фонд, на который купили землю и инструменты для ее обработки. Таким образом, за десять лет они привели свою землю в цветущее состояние, а затем разделили ее на совершенно равные части по числу жителей, из которых каждый основал свою семью на отведенном ему участке. Это один из неисчислимо разнообразных способов, с помощью которых абстрактные принципы, провозглашенные Краузе в его «Urbilde der Menschheit» в 1812 году, могут быть засеяны на жизненном поле.

Теория государства Краузе занимает среднее положение между простым республиканизмом Канта, согласно которому люди воспринимаются как чистые эгоисты, и идеальным социализмом Фихте, указывающим на будущее, в котором вместо страха наказания людьми будут управлять простое убеждение и проницательность. Краузе также является сторонником этой фихтеанской идеи о правлении на земле, которое будет осуществляться мудростью. Но он слишком мало надеется на это только как на будущее состояние, пока человечество продолжает идти прежним путем. Поэтому он стремится стимулировать и разжечь организующую деятельность любви, действующей по убеждению, во всех возможных точках человечества, то есть во всех индивидуумах, чтобы все они сами стали государственными строителями или организаторами союзов, в результате чего фактические условия должны сами собой приблизиться к этому идеалу.

«Все люди, как люди, в соответствии со всеми их природами, способностями, инстинктами, деятельностью и силами, вечно рассматриваются, совершенно равны по своей природе, совершенно равны, все абсолютно достойны по-своему, все и каждый – безусловная цель в себе, ни один – просто средство, ни один – просто вещь. Все люди, следовательно, одинаково достойные, свободные, вечные, бессмертные личности в Боге, существующие в бесконечном времени; их различие только временное, только заключенное в их собственной жизни, в их временной индивидуальности, в том, что каждый человек как таковой в своей собственной жизни или индивидуальности только единственный и трудолюбивый, и в том, что все люди во вселенной, в каждый конкретный момент времени, каждый стоит на вполне определенной ступени жизненного развития, каждый в определенном возрасте жизни, каждый также в пределах мировых ограничений, каждый также в области несчастья и беды. Поэтому существует и действует та общая вечная истина, что все люди как целые в Едином Бесконечном Времени как Едином Бесконечном Присутствии имеют равную сущность и достоинство, в Боге, в разуме, в природе и во всем человечестве». (Lebenlehre p. 163.)

Лекции по системе философии. Геттинген, 1828.

Лекции о фундаментальных истинах науки. Геттинген 1829 г. Архетип человечества. Дрезден 1812.

Die drei ältesten Kunsturkunden der Freimaurerbrüderschaft, mitgetheilt, bearbeitet u. in einem Lehrfragmente urvergeistigt. Dresden 1819—21.

Abriß des Systems der Rechtsphilosophie oder des Naturrechts. Göttingen 1828.

Die reine d. i. allgemeine Lebenlehre und Philosophie der Geschichte. Göttingen 1845.

Die absolute Neligionsphilosophie im Verhältniß zum gefühlglaubigen Theismus. 1854.

Ученик Краузе:

Линдеманн: Учение о человеке. Две части. Цюрих, 1844. Die Denkkunde oder Logik. Золотурн, 1846. 1859: Рассказ о жизни Краузе и его учении о науке.

Нёдер: Естественное право, 1844.

Аренс: Курс психологии. Два тома. Париж. 1836 – 38. Cours de droit naturel, German by Wiek, 1846.

В курсе, не отличающемся от краузианского, находятся: Suabedissen (1855): Ueber die innere Wahrnehmung, 1808. Die etrachtung des Menschen. Три части. Кассель 1815—18. О понятии психологии. Марбург 1829 г. Основы учения о человеке. Марбург 1848. философия и история. Лейпциг, 1821. Религия, 1831.

Блаше (1776 -1832): Das Böse im Einklänge mit der Weltordnung, 1827. Философия откровения. Gotha 1829. philos. Die göttlichen Eigenschaften in ihrer Einheit und als Principien der Weltrcgierung dargestellt, 1831.

Z. E. von Berg er: Филос. Представление о Вселенной. Альтона 1808. Общее изложение науки о природе и человеке. Два тома. Альтона 1817—21. Grundzüge der Anthropologie und Psychologie, 1824.